Хрюша, зараза, ангел и жопа бегемота

      Лиам в очередной раз проснулся в одной кровати с Макао. Он поздно пришел от Вениса, которого мучали колики уже вторую ночь подряд, а Макао к тому времени несколько часов подряд возился с нудным школьным проектом по экономике, громко клацая по клавишам и матерясь под нос. Лиам предложил помочь и незаметно для себя отрубился в процессе после двадцати минут работы — он ужасно выматывался в спортзале, да и малыш активничал из-за режущихся зубок и давал прикурить всем по ночам. По-своему заботливый Макао, как обычно, не стал будить уставшего Лиама и просто уложил в свою кровать на левую половину, а сам устроился на правой, ближе к окну.       Лиам поморгал, прогоняя сонный дурман, и попытался повернуться на другой бок, ощущая, как на талию давит сильная и тяжелая рука. Макао тоже проснулся — всегда спал слишком чутко, сказывались особенности среды и жизнь с отцом-диктатором. Сзади послышался шорох, к плечу Лиама поверх свободной футболки прижались щекой, вызывая появление приятных мурашек на спине и шее.       — Утро, лапки. Ты в ванную первый или я?       — Доброе утро, Као. Иди ты. Я пока сумку твою соберу, — прошептал Лиам, пытаясь примириться с пугливым, робким счастьем, царапающим душу коготками каждый раз, когда он получал знаки внимания и поддержки от Пита, Вегаса, Порша или Че с Кимом. И Макао. Особенно от Макао.       — Ты чего такой смурной с утра пораньше?       — Ничего. Все хорошо. Иди в ванную.       — Нет, скажи, что не так. Ты же знаешь, я упрямая тварь и не сдвинусь с места пока ты не…       — Ты мне очень нравишься, — выпалил Лиам то, что вертелось на языке уже несколько дней, и сразу же боязливо зажмурился, вжимая голову в плечи.       — Ты мне тоже, — спокойно ответил Макао и оставил влажный поцелуй на виске ошарашенного Лиама. — Это все или есть что-то еще?       — Разве мало? Стой, что… что ты сказал? — захлопал глазами парень, больше всего на свете боясь, что он неправильно расслышал или, что хуже, все еще спит.       — Лапки, ты живешь в моем доме почти два месяца. Растишь моего брата, воспитываешь своих младших, помогаешь мне с программой в школе. Пи’Пит тебя любит, да и хиа’ тоже. Так почему ты не можешь мне нравиться?       — Я все еще близорукая толстая свинка. И мы еще не занимались сексом.       — Крутись, — Макао рывком сел и без труда затянул растерявшегося Лиама на свои колени животом вниз.       — Что ты?..       На выставленные напоказ ягодицы звонко обрушилась большая твердая ладонь. К счастью, поверх нижнего белья и мягких спальных шорт, хотя Лиам знал, что с его беспокойного и упрямого бойфренда сталось бы снять еще и их.       — Као!       — Еще раз я услышу от тебя, что ты свинка, страшненький, мне не подходишь и какой-то не такой, я тебя сначала выпорю, потом оттрахаю и снова выпорю. Мы друг друга поняли? — отвесив еще пару болезненно-горячих, возбуждающих шлепков по ягодицам, Макао убрал вторую руку с поясницы Лиама, возвращая свободу передвижений. Лиам попытался аккуратно встать, не засветив возникший во время «наказания» стояк, но вышло так себе.       — В тебе все больше сюрпризов, лапки, — низким голосом проурчал Макао и утянул его к себе на кровать, опрокидывая в мягкое одеяло.       — Као!..       — Что?       — Мы зубы еще не чистили и вообще! Нам вставать скоро, собираться в школу. И Венис…       — С ним справятся Пит и хиа’, по утрам пупс — не твоя забота, забыл? Твои мелкие уже давно автономные, а в школу нам не надо, потому что выходной.       — Точно. Выходной. Као, не надо, правда. Я не готов сейчас заниматься сексом, — Лиам уперся в бронзовые плечи, пытаясь оттолкнуть парня подальше. К счастью, получилось — Макао, несмотря на упрямство, настырность и властность, умел слышать чужое «нет». Обрадовавшись передышке, Лиам сбежал от него в ванную, но надолго спрятаться не получилось — Макао, вальяжно прогулявшись туда же, перед этим запер дверь спальни на ключ, взяв его с собой.       — Это было нечестно, — надулся Лиам, когда умывшийся и посвежевший младший вернулся в спальню.       — Зато действенно, — отмахнулся тот и опустился на колени перед Лиамом, устроившимся на краю кровати. — А теперь говори.       — О чем?       — Что тебя грызет. Я не тупой, что бы по этому поводу Ким ни пиздел, и я способен увидеть, когда что-то не так. Ты уже пару недель на меня смотришь так жалобно, будто пнул моего щенка и не знаешь, как об этом сказать. Но у меня нет щенка, так что говори, давай, что не так.       — Все хорошо. Правда, Макао, я просто пока не готов к сексу. Прости, — Лиам подавил сильнейшее желание сжаться в клубок и оказаться как можно дальше от пронзительно глядящего на него партнера. Тот, как и Вегас с Кимом, умел смотреть так, будто видел собеседника насквозь, и от цепкого взгляда порой становилось жутковато. — Пожалуйста, Као, отпусти.       — Хорошо, — неожиданно согласился парень, но, прежде чем Лиам успел выдохнуть и успокоить сумасшедше бьющееся сердце, его опрокинули на кровать и завлекли в глубокий и долгий поцелуй.       Лиам за два месяца отношений немного привык к постоянным поцелуям и грубоватой ласке бойфренда, от которой внутри сладко сжималось и пульсировало. Макао не скупился на касания или поцелуи, приучая его к себе, как пугливого, недоверчивого уличного котенка. Учил целоваться с языком, хвалил, когда получалось хорошо, не ругался, если выходило плохо или мокро, и постепенно Лиам перестал бояться прикосновений и охотно позволял подобные ласки. В школе разве что запретил лезть, но на курсах, дожидаясь в кабинете остальную группу, они пару раз уже целовались, засветив тем самым степень отношений. Поэтому теперь, почувствовав знакомые жадные губы на своих, Лиам расслабился и позволил похозяйничать в своем рту, толкаясь языком в ответ на вызов.       — Поможешь с интегралами? — уточнил Макао, отстранившись совсем недалеко после вязкого и неприлично затянувшегося поцелуя с привкусом зубной пасты, от которого напрочь сбилось дыхание и сорвалось в галоп пугливое сердце.       — Конечно. Сейчас?       — Нет, нужно пожрать что-нибудь, и я твоему пиздюшонку обещал показать пару приемов самообороны. А потом уже можно и интегралы. К полудню устроит?       — Буду ждать у себя.       — Пошли тогда вниз, я голодный, — Макао поднял Лиама на ноги, поправил на нем сбившуюся футболку и еще раз игриво чмокнул в губы.       Лиам с тяжелым сердцем позволил ему увести себя на кухню, где уже суетились повар и горничная. Им нужно было серьезно поговорить, причем в ближайшее время, но как начать, а главное, закончить серьезный разговор, чтобы при этом не развалилась уже устоявшаяся счастливая жизнь, Лиам не знал, и от того замыкался в себе и своих сомнениях еще сильнее.

***

             Следующие три дня прошли в каком-то туманном состоянии, предчувствии перемен. Лиам осознанно избегал Макао: не отказывал в поцелуях и объятиях, продолжал помогать с учебой и заботиться о комфорте и здоровье, но не ночевал с ним рядом и еще больше сторонился на людях, стесняясь даже Вегаса с Питом, которые, впрочем, не стеснялись вообще никого, зажимая друг друга у любой вертикальной или горизонтальной поверхности. Лиам теперь даже воду для питья в спальне оставлял с вечера, стараясь не высовываться на кухню лишний раз. Хватило одного такого похода в час ночи за водичкой и зрелища распятого на столе голого Пита, тихо стонущего и подмахивающего толчкам по-звериному скалящегося Вегаса, чтобы ходить по дому аккуратно и с оглядкой, особенно после «отбоя».       На четвертый день молчаливых кошек-мышек в спальню Лиама ночью ввалился Макао, запросто вскрыв запертую дверь отмычкой. Лиам проснулся, увидел над собой знакомое лицо, выяснил, что ничего страшного не случилось, и в Тирапаньякуле просто любопытство взыграло, и замкнулся, сжимаясь в комок и повторяя, что не хочет разговаривать ни сейчас, ни вообще. Из-за того, что дверь его спальни в доме дяди и тети вообще не закрывалась на замок, теперь, получив собственную спальню с замком, он очень трепетно относился к своему личному пространству и болезненно воспринимал его нарушения.       Разозленный молчанкой Макао ушел после получаса уговоров и неудавшихся легких угроз в виде эротического наказания, шарахнув дверью и шепча себе под нос что-то явно обидное. Лиам не хотел ссориться, ему правда нравился Макао и как человек, и как партнер, но иногда тот откровенно переходил черту, как сейчас, со вторжением в личное пространство. А иногда накатывала безнадежная, неподъемная, стылая тоска — в последние несколько недель все чаще и дольше. Каждый раз, когда он видел своего парня в одном белье или созерцал его голый торс после тренировок или душа, изнутри горькой волной поднимались грусть, зависть и отчаянье. Лиам строго соблюдал диету, пил все лекарства, прописанные врачом, тренировался в зале, как сумасшедший, но худел по килограмму в месяц в лучшем случае, и все еще считал себя недостойным Макао и его идеального тела.       Бензина в костер самоедства регулярно подливала та самая Дженни, их одногруппница, худенькая девушка с идеальным телом и кукольным лицом. После того, как Лиам и Макао обнародовали свои отношения, спалившись перед группой на поцелуях взасос в темном коридорчике у лестниц, Дженни возненавидела Лиама и осыпала его упреками, грязными шутками и неприятными словами при любой удобной возможности и всегда так, чтобы Макао не видел и не слышал. Лиам терпеливо выслушивал поток обидного, ранящего душу дерьма, льющийся с красиво подчеркнутых блеском коралловых губ, молча кивал и уходил, чувствуя себя опороченным и грязным.       Он и сам прекрасно знал, что недостоин такого человека, как Макао, что все его притязания глупы и нелепы, но не мог переступить через себя и просто раствориться в чувствах, забирая и забирая, пока готовы давать. Лиам и сам был в курсе, что его тело все еще тучное, непривлекательное, с некрасивыми складками на талии и животе, толстыми бедрами, пухлыми, как у хомяка, щеками, маленькими уродливыми ладошками и огромной задницей. По утрам, глядя на себя в зеркале в ванной, он испытывал жгучее желание разбить его, лишь бы не видеть отражения, но это ничего бы не изменило. Он все еще толстый неповоротливый уродец, его тело не может никого возбуждать, а Макао — привлекательному, богатому, инициативному и горячему — нужен секс, регулярный и качественный. Мысли о том, насколько они разные и как сильно он ограничивает партнера, мучали Лиама, изводили и бесили, и в какой-то момент он спонтанно сел за рабочий стол, вырвал из блокнота листок и написал письмо, даваясь эмоциями и слезами:       «Пожалуйста, дочитай до конца. Мне важно, чтобы ты меня понял, упрямец. Ты очень красивый. Ты даже представить себе не можешь, насколько ты красивый и как сильно меня возбуждаешь. Твои руки с выступающими венами, пресс, об который можно белье стирать, твоя грудь, на которой так удобно спать, сильные пальцы, хитрая улыбка, то, как ты смеешься или хмуришься.. Ты идеальный, Макао. А я — нет.       Я не дурак и знаю, что тебе нужно регулярно заниматься сексом. Тебе всего семнадцать, ты активный, привлекательный, многое знаешь и умеешь, не привык к ограничениям. Если тебе правда нужно, я не против… если ты решишь сходить налево. Хотя бы до тех пор, пока я не похудею достаточно, чтобы считаться красивым для тебя. Только всегда используй презервативы, ладно? И делай это так, чтобы я не видел. Не то чтобы я имею право жаловаться или требовать, просто мне будет слишком больно видеть тебя с другими. Прости за то, что я такой. Я всего лишь хочу, чтобы тебе было хорошо, и обещаю, что сделаю все для того, чтобы стать для тебя привлекательным как можно скорее.       

Лапки»

      Смочив записку неудержимо текущими слезами, Лиам подсунул ее под дверь в комнате Макао, надеясь, что тот прочтет ее, когда вернется с вечерней тренировки с телохранителями, а сам ушел в ванную — помыться и расслабиться под горячей водой. Обычно долгое мытье с любимым гелем для душа помогало освободить голову от дурных мыслей, но явно не в этот раз, уж слишком больно было сердцу и противно — душе.       Из-за шума воды он не услышал треска вылетевшего из пазов замка и ломающейся древесины двери ванной, поэтому горячие руки, заграбаставшие тело в медвежьи объятия, стали полнейшей неожиданностью. Лиам громко и тонко взвизгнул, повернулся, подслеповато щурясь сквозь поток теплой воды, и оказался сходу утянут во властный поцелуй с языками, слюной и пошлыми причмокиваниями. Узнав губы, повадки и вкус Макао, он расслабился, но тут же напрягся, вспомнив, что все еще стоит голый под струями воды. Полностью обнаженный перед Тирапаньякулом, впервые за два месяца их отношений.       Лиам попытался вырваться, но Макао все еще был в разы сильнее, и не позволил. Обхватил затылок большой жесткой ладонью, несильно потянул за дважды вымытые мокрые пряди, путаясь пальцами. И толкнулся языком в рот, голодно вылизывая, затыкая собой.       — Као, стой!..       — Нет. Не буду. Заебал, малыш. Теперь точно никуда от меня не свалишь, — прошипел рассерженный, как кобра, парень и помог Лиаму наскоро смыть остатки пены и мыла, лапая за спину, руки, ягодицы и бедра. — Ты пустой?       — Да… Макао, не надо.       — У тебя стоит, у меня стоит, в чем проблема? В том, что ты толстый, странный, страшный и меня не достойный? — наотмашь ударил Макао словами, но его руки, в противовес жестокой речи, аккуратно вытянули Лиама на коврик возле душевой кабинки и начали промокать влагу с тела большим мягким полотенцем. Лиам ненавидел вылезать из душа, потому что после горячей воды становилось ужасно холодно, и Макао, помня об этом маленьком факте, в первую очередь старался убрать воду и закутать его в тепло, отчего в груди Лиама стало еще теснее и жарче.       — Да! В этом проблема! Я вижу, как на тебя люди смотрят. И как на меня. Я слышу, как они удивляются, что ты во мне нашел. Как говорят, что тебе нужен кто-то получше. И я стараюсь, Као, я очень, очень стараюсь, но все так медленно движется… Ненавижу это тело, слышишь?! Оно уродливое, страшное, неподатливое! Я только проблемы из-за него всю жизнь получал, я просто…       — Почему мнение каких-то левых уебков тебе важнее, чем мое? — голос Макао был глух и тих, что сходу настораживало.       — Потому что я в социуме живу. И ты тоже. Красивые люди должны быть с красивыми людьми. Как пи’Вегас и пи’Пит. Или кхун Кинн с кхуном Поршем. Или Ким с Че. А я…       — Скажешь, что наши отношения — ошибка, и завтра просто не встанешь.       — Выпорешь меня? — с вызовом спросил Лиам и гордо вскинул подбородок, чтобы смотреть парню глаза в глаза.       — Отлюблю так, что поясницу простреливать будет на любое движение, — прошипел Макао и плотно завернул смутившегося Лиама в пушистый синий халат с рисунком из белых облачков — его недавний подарок, чтобы Лиам после душа чувствовал себя комфортно и уютно. Макао даже не попытался прикрыться, как был, полуголый и влажный от душевой воды, проволок Лиама за руку до своей комнаты и втолкнул внутрь. Захлопнул дверь на замок, показал ключ и выбросил его в окно со второго этажа.       — Као!       — Нет, лапки. На этот раз ты не уйдешь хотя бы без нормальной дрочки. Иди сюда.       Лиама заткнули страстным поцелуем, гася сопротивление необходимой и желанной лаской, на ощупь довели до расстеленной кровати и уложили на нее спиной, нависнув сверху. Сил сопротивляться, бежать, пытаться выкрутиться из ситуации не осталось, и он сдался, обнимая партнера за шею. Хотелось просто закрыть глаза и позволить Макао все, что тот захочет, но стеснительность, неопытность, легкий страх и отвращение к собственному телу не давали расслабиться и отпустить ситуацию. Тем более, на улице не успело толком стемнеть, и все несовершенства внешности были видны особенно ярко.       Макао не обращал внимания вообще ни на что, толкался языком меж губ Лиама, не жалея слюны, мягко посасывал губы, гладил грудь и талию теплой, шершавой от турника ладонью, опираясь второй рукой о кровать, чтобы не давить всем весом. Лиам сглотнул колючий комок, появившийся в горле от мысли, что Тирапаньякул сейчас его отымеет и сразу бросит, окончательно разочаровавшись, и решил плыть по течению и получить хотя бы ту ласку, что была доступна здесь и сейчас. Запомнить навсегда, как это, когда тебя любят и нежат.       Макао меж тем спустился поцелуями на грудь и втянул в рот напряженный бледно-розовый сосок. Лиам всхлипнул от удовольствия и рвущей грудь острой, яркой нежности. Зарыл пальцы в жестковатые влажные волосы, хныча и умоляя непонятно о чем.       — Пустишь меня внутрь, малыш? — дьявольски хитро улыбаясь, спросил Макао, привставая на локтях и коленях.       — Ты же вроде не собирался спрашивать.       — Я не собираюсь тебя насиловать. И никогда не буду, если только как ролевуху не решим провернуть.       — Знаю. Пущу, — Лиам стыдливо зажмурился и ощутил россыпь мелких чуть кусачих поцелуев на груди и ребрах в знак благодарности.       — Раздвинь ноги. Приподнимись. Растяжку хочешь спереди или сзади?       — Как ты скажешь. Я неопытный. Это мой первый раз, так что доверяю тебе полностью.       — Послушай меня внимательно. Лиам, открой глаза.       Лиам послушался, завороженно уставившись в лицо резко посерьезневшего парня. Макао замер над ним на вытянутых руках, внимательный и собранный, как во время опасной драки или их тренировок в тире. Ни следа прежнего лукавства и порочности, хотя капризные губы красиво припухли и увеличились, раздразненные десятками недавних поцелуев, а глаза совсем стали совсем дикими от похоти.       — Как только тебе становится больно или нехорошо, даже на чуть-чуть, ты мне говоришь. Сразу. Прошу, это очень важно. Я не хочу тебя поранить, и, если ты промолчишь, больно потом будет не только тебе, но и мне. Ясно?       — Да.       — Тебе можно все. Кусать, царапать, хлестать, шлепать, сжимать — что угодно. Если станет слишком, я скажу, обещаю, но не бойся нажать, я выносливый. Ясно?       — Да.       — Мы можем остановиться в любой момент. Если ты не захочешь продолжать, если станет слишком, если будет больно или противно. Я не буду из-за этого злиться или кричать. И тем более тебя ненавидеть. Твое удовольствие — и мое тоже. Ясно?       — Да.       — Захочешь чего-то отдельно, говори словами. Я попытаюсь отслеживать реакцию сам, но услышать тоже не лишнее. Ясно?       — Да.       — Расслабься. Не зажимайся, я постараюсь как можно аккуратнее. Когда вставлю член, будет немного больно и туго, он шире и длиннее пальцев. Постарайся максимально расслабиться, потом станет лучше.       — Хорошо.       — Готов?       — Да.       Макао подложил под поясницу Лиама тугую подушку-колбаску, приподнимая бедра над кроватью. Наклонился, рассредоточено целуя лицо до появления приятной щекотки и румянца, щелкнул полным флаконом со смазкой, и по комнате расплылся густой запах кокоса.       — Не бойся, лапки. Не зажимайся. Лучше поцелуй меня еще раз, — попросил он с улыбкой искусителя, и Лиам покорно потянулся навстречу, обнимая за шею и предоставляя в пользование приоткрытые влажные губы.       Первый палец вошел быстро и до конца одним толчком. Макао размеренно двигал рукой, прохладной, густой смазки было много, она сильно облегчала задачу, да и Лиам в душе пару раз с собой такое проворачивал, пытаясь узнать на практике, чего стоит ожидать от проникновения, поэтому теперь не боялся и смог расслабиться. На втором пальце стало неуютно и туго, но Лиам стерпел, силой воли расслабляя тело, за что получил награду в виде нежных поцелуев в висок и щеку и посасывания мочки уха — очень чувствительного места, от прикосновений к которому его обычно плавило за секунды.       Макао то ощупывал эластичные стенки изнутри, то разводил пальцы ножницами, взяв медленный монотонный темп. Неустанно целовал Лиама в плечи, шею, лоб, отвлекая и расслабляя, вылизывал грудь, втягивая в рот каждый сосок поочередно, касался их языком и мягко посасывал, водил влажными губами по ребрам, дул на них издалека, чтобы вызвать щекотку и перемену температуры. Лиам таял от заботы и ласки, в которые его старательно заворачивали, пытался равноценно отвечать, целуя в ответ, но концентрация уплывала за секунды, подчиняясь тягучему ритму пальцев. А потом Макао нащупал внутри простату и стал толкаться конкретно в нее. Лиам вскрикнул в голос от горячего, сильного удовольствия, прострелившего вдоль позвоночника и спустившегося в низ живота огненным комком.       — Нашел. Тише, не зажимайся, малыш. Вот так, — Макао облегченно выдохнул, улыбнулся и снова щелкнул крышечкой смазки. — Потерпи.       Третий палец вошел туго, хоть и очень медленно. Лиам тихонько всхлипнул от обидной, саднящей боли и вцепился в литые плечи любовника до красных следов.       — Умница, ты просто умница. Дыши только, — рассмеялся Макао, и Лиам послушно сделал резкий глубокий вдох, осознав, что неосознанно задержал дыхание. — Вот так. Ты отлично справляешься. Давай сюда губы, я соскучился.       Макао поддразнивал, шутил, расслаблял и не давал скучать, согревая своим телом снаружи и заботой — изнутри. Лиам боялся показаться бревном и старался дарить ласку в ответ: целовал теплые губы, поглаживал широкую спину и каменные от напряжения плечи, скользил пальцами вдоль позвоночника, вспомнив, что Че как-то вскользь упомянул, что такая простая и невинная ласка способна нехило возбудить мужчину. Он уже адаптировался к трем пальцам, но Макао не спешил вставлять член. Вместо этого еще хитрее улыбнулся и протиснул в растянувшийся сфинктер мизинец, вызвав у Лиама что-то среднее между хрипом и скулежом.       — Тише, кроха. Ч-ш-ш, вот, все, он уже внутри, чувствуешь? У меня толстый, не хочу, чтобы тебе было больно, когда вставлю. Дыши. Тише. Ничего, мелочь, в следующий раз ты сверху побудешь.       — Ты меня пустишь? — удивился Лиам, мгновенно отвлекшись от легкой саднящей боли в заднем проходе.       — Конечно. Думаешь, моя маскулинность как-то пострадает от того, что мне вставишь? Глупыш. У тебя прикольный член, крупный и чуть загнутый. Будет весело. Ну что, лапки, готов лишиться анальной девственности?       — Да, — прошептал Лиам, ощущая неприятную пустоту там, где еще секунду назад были скользкие твердые пальцы.       — Сзади будем или лицом к лицу? — серьезно уточнил Макао, вытер руку салфетками и отработанным движением надел на себя презерватив.       — Как скажешь.       — Лапки.       — Мне неважно. Правда. Я просто тебя хочу.       — Сделай глубокий вдох, — усмехнулся Макао совсем беззлобно. Снова щелкнула крышечка флакона, и Лиам почувствовал, как его за бедра подтаскивают поближе к горячему влажному телу и перекладывают в более устойчивую позу. — Теперь выдыхай. Снова вдох. Выдыхай.       Лиам послушно выдохнул и вскрикнул, до красных полос от ногтей цепляясь за плечи Макао, когда тупая скользкая головка прошла в растянутый пальцами анус. Больно было и правда лишь немного, скорее, жарко, маетно и очень туго, несмотря на большое количество смазки и долгую, кропотливую растяжку.       — Тише, лапки, расслабься. Я медленно, обещаю. Укуси, если хочешь, — предложил Макао, и Лиам, мало соображая в моменте, послушно вцепился зубами в крепкий бицепс бойфренда, повернув голову направо. Макао не дернулся и не издал ни звука, лишь продолжил размеренно покачивать бедрами, входя осторожно и без рывков. Наконец его бедра соприкоснулись с ягодицами Лиама, и он полностью замер, тяжело дыша в мокрое от пота покатое плечо.       — Что-то не так? — забеспокоился Лиам и тут же получил короткий утешительный поцелуй в губы.       — Все норм, не кипешуй. Ты тугой, пиздец. Надо дать тебе привыкнуть. И мне заодно не охуеть, а то кончу за секунды. Не больно?       — Нет. Туго и жжется немного, но не больно.       — Потерпи. Прости, у меня широкий.       — Все хорошо, — Лиам потерся щекой о шею Макао, жадно, полной грудью дыша пряным запахом свежего пота, геля для душа и нагретой кожи. — Ты вкусно пахнешь.       — Я насквозь мокрый.       — В этом и суть.       — Фетишист-девственник, ебать, мне повезло. Готов, лапки?       Лиам робко кивнул, Макао выпрямился на руках и стал размеренно толкаться в глубине, мелко и пока еще медленно, на пробу. Лиам вздрогнул от прокатившегося по телу жара, когда чужой член всерьез потерся о простату, раздразненную ранее пальцами. Захныкал, умоляюще глянул на партнера, но тот остался непреклонным и еще сильнее толкнулся, действуя смелее и активнее. В такой позе Лиам должен был удариться головой о деревянное изголовье кровати, ведь они своей возней давно смели все подушки на пол, но Макао успел подложить ладонь между его макушкой и прутьями кровати, и от этого простого жеста, исполненного искренней молчаливой заботы, на глазах Лиама выступили мелкие слезинки.       — Эй. Эй, ты что? Болит? Вытащить?.. Почему молчал?!       — Не болит. Не бушуй, не болит ничего. Я просто очень сильно тебя хочу, — признался Лиам, с трудом подавив всхлип.       — Глупый. Я тебя тоже. Точно не больно?       — Нет. Можешь быстрее.       Макао послушно ускорился, волна жара и томления снова поглотила Лиама и на этот раз не отпустила, пока он не кончил от одной лишь внутренней стимуляции и трения собственного члена о напряженный пресс любовника.       — Блять!.. — сдавленно прошипел Макао и кончил следом уже через десяток глубоких жестких фрикций, намертво сжимая Лиама в объятиях.       Проморгавшись, он приподнялся на локтях и осторожно, придерживая себя, вышел. Лиам сжался вокруг пустоты, чувствуя себя одновременно и до предела залюбленным, и несправедливо брошенным. Захныкал обиженно и получил смешок Макао и его же губы, мягко собравшие слезинки с висков.       — Как ты, лапки?       — Хорошо. Только пусто.       — Потерпи, скоро все восстановится. Ты умница. Как для девственника — вообще улет.       — Као, почему кровью пахнет? — забеспокоился Лиам, приподнимаясь на локтях.       В заднем проходе чуть тянуло, поясница тоже протестовала против приседа, но острой боли, о которой он много читал и слышал на форумах в интернете, не было совершенно. Краснея от смущения, Лиам провел по сфинктеру пальцами, но ощутил только вязкую смазку, нагревшуюся от трения.       — Мелочи, заживет за пару дней, — отмахнулся Макао и повернулся к кровати лицом, избавившись от презерватива и стерев сперму Лиама с живота. На его левом бицепсе виднелся крупный кровавый укус.       — Это я сделал?.. Тебе очень больно? Нужно обработать, почему ты сразу не сказал?       — А ну цыц! — с металлом в голосе рявкнул парень и присел рядом с плачущим Лиамом, аккуратно вытирая его живот салфетками. — Не больно мне, успокойся. Чуть-чуть совсем прокусил, заживет без следа за недельку.       — Но как же… Ты со мной так нежно и не больно совсем, а я… — в груди Лиама стало тесно и горячо, а глаза вновь наполнились слезами из-за жалости к Макао и ненависти к себе.       — Не смей, задница мелкая! Я знаю, о чем ты думаешь. Я не жалею. Я сам разрешил и сказал бы тебе, если бы мне было больно или нестерпимо. Что у меня, по-твоему, языка нет? — Макао вытер слезы Лиама правой рукой, а левой, той, что растягивал полчаса назад, накрыл ладони, скрещенные на животе. — Не хнычь. У нас разные понятия о боли, лапки.       — Ты мне вообще никакой не причинил.       — Ты же нижний. Нижним не принято делать больно, — Макао вернул на кровать сбитые подушки, предварительно их отряхнув, улегся на обычное место, справа, поближе к окну, и затянул Лиама к себе на грудь, лениво поглаживая по плечу. — Это только кажется, что верхнему проще, сунул — высунул, и все. На самом деле, если ты сверху, нужно следить, чтобы обоим было хорошо и безопасно, и всех все устраивало.       — А нижнему, значит, просто лежи?       — А ты разве просто лежал?       — Нет, я кусался, — снова понурился Лиам, отводя взгляд.       — Глупыш, ну, укусил ты меня разок, и что? — Макао опрокинул Лиама на кровать и навис над ним на локте, поглаживая по груди, едва-едва касаясь воспаленных, все еще болезненно-твердых сосков. — Я вообще думал, ты мне спину в кровь подерешь, так что ты отлично справился.       — Спину в кровь? Зачем?..       — Вообще мне хотелось видеть твое лицо хотя бы в наш первый раз, ну, так твое состояние контролировать проще. И я хотел тебя целовать, лицом к лицу это удобнее. Эта поза в принципе щадящая, хотя сзади еще мягче было бы, потом попробуем. В миссионерской тебе удобно хватать меня за плечи и спину и царапать, так что я заранее предполагал, что ты будешь ставить следы. Но ты и без этого справился, умница мелкая. Ничего страшного не случилось, выдыхай.       — Ты все еще хочешь секса со мной? — удивился Лиам, уловив в словах партнера обыденное и уверенное «потом попробуем».       — А почему не должен? Только потому, что ты ничего не умеешь? Так я тоже поначалу не умел, просто начал заниматься сексом намного раньше тебя. Я всему научу и покажу. Хотя бревнышко из тебя тоже прикольное получится.       — Иди ты!.. — Лиам треснул зубоскала по загривку раскрытой ладонью и поймал бережный поцелуй в уголок губ, совершенно не вяжущийся с брутальным образом Тирапаньякула, который тот демонстрировал на людях. В глаза заглянули двумя темными колодцами, а на симпатичном округлом лице отразилось сомнение и несвойственная парню неуверенность:       — А если серьезно, лапки, я же не проебался? Тебе понравилось?       — Очень. А тебе? Только честно, прошу, не ври!       — Я еще никогда не спал с девственниками, слишком много возни и ответственности. Но ты классно справился, моя спина тебе благодарна.       — За бицепс же очень больно, когда кусают, не разрешай мне больше так делать.       — Малыш, это хуйня. Правда. Да, больно, но в моменте вообще не ощущалось. И мне нравится, когда немного остро. Люблю носить на себе следы секса, так что не стесняйся их ставить.       — Ты на мне тоже, — Лиам осмотрел себя и заметил, что любовник обращался с ним, как с фарфоровым, не оставив ни одного засоса или синяка. Даже покраснений от пальцев — и тех не было, хотя Тирапаньякулы побочной семьи умели колоть орехи пальцами, Лиам сам видел.       — Не хочу. На других ставил, а на тебе не хочу, — пояснил Макао. И щекотно чмокнул Лиама в нос, увидев, как тот расстроился. — У тебя кожа тонкая, лапки, любой след будет долго сходить. И так в синяках весь после наших тренировок, не хочу добавлять.       — Я хочу. Честно. Мне важно помнить, так что ставь, ладно?       Макао порывисто приник к покатому обнаженному плечу, крепко засосав кожу. Лиам охнул от легкой покалывающей боли и тут же почувствовал, как на алое ноющее пятнышко опустился влажный горячий язык, зализывая и успокаивая.       — Вкусный, так и бы и вылизал всего, — Макао довольно облизнулся и скользнул кончиками пальцев по тяжело вздымающейся груди и боку, заново возбуждая.       — Стой. Као, ты зачем?.. — маленькие пальцы Лиама едва сомкнулись на широком мужском запястье. Глядя на эту картину, он еще сильнее возненавидел свое ущербное, неправильное тело, и руки в том числе, за то, что ладони такие крохотные, а пальцы — толстые и короткие. Разве может такое уродство возбуждать человека, настроенного на секс с партнером своего пола?       — Мне мало, хочу еще. Ты против?       — Нет, — Лиам помотал головой, убрал руку и перевернулся на живот, поднимаясь в коленно-локтевую.       — Ого, щедро. Я думал просто подрочить. Лиам, я сейчас вставлю пальцы, и, если ты хоть чуть-чуть почувствуешь боль, мы справимся руками, окей?       Боли Лиам не почувствовал, только уже знакомое натяжение от трех хорошо смазанных пальцев и жар, стремительно накапливающийся внизу живота и заставивший член снова подняться и затвердеть, о чем и сообщил партнеру, ужасно стесняясь откровенных слов.       — Расслабься и выдохни, малыш, так проще всего вставить, — объяснил Макао, пристраиваясь сзади.       Он зашуршал упаковкой нового презерватива, а Лиам представил себя со стороны и содрогнулся. Наверняка в такой позе его живот некрасиво обвис, грудь торчит двумя почти женскими холмиками с воспаленными горошинами сосков, а бедра и задница кажутся ужасно толстыми и рыхлыми. Рядом с идеально сложенным, подтянутым Макао он почувствовал себя еще более ущербным, чем обычно. Схватившись руками за подушку, поднятую с пола перед этим, Лиам стыдливо спрятал в ней лицо. Впрочем, мысли о собственном несовершенстве и непривлекательности терзали недолго. Ровно до момента, пока Макао не толкнулся, растягивая вокруг головки тонкие стенки. Он сходу проехался по простате, и Лиама прошибло током вдоль позвоночника, заставив выгнуться и подставиться сильнее, забив на то, как эта поза выглядит со стороны.       — Умница, вот так. В этот раз привыкнешь быстрее.       Макао не соврал. Уже через полминуты Лиам был готов к продолжению и сам плавно качнул бедрами навстречу, напрашиваясь на возобновление устойчивого ритма, которым его изводили в первый раз.       — У тебя родинки на лопатках, знал? — спросил вдруг Макао, почти не сбившись в дыхания, хотя бедрами двигал бойко.       — Нет. Не нравится?       — Я такого не говорил. Они светлые, едва заметные. Штук пять или семь, кучкой. Миленькие, — Макао наклонился, сильно замедляясь и меняя угол. Приник к лопаткам губами и языком, а потом и вовсе втянул кожу в рот, прикусывая и создавая новый засос. — Тебе не больно, лапки?       — Нет, продолжай.       Макао дотянулся до подушки, которую они использовали ранее. Та уже была перемазана в смазке и частично сперме Лиама, но парня это не смутило, и он вернул ее под бедра пассива, приподнимая, чтобы поменять угол.       — Не бойся. Обопрись на нее бедрами и животом. Вот так, расслабься. Поверни голову влево.       Макао опустился на Лиама, опираясь на колени и локти, и продолжил толкаться, но на этот раз не только членом внутрь тела, но еще и языком в рот. Лиаму стало слишком много, даже не касаясь члена, он ощущал, как скапливается напряжение в животе, как тянет в заднем проходе на каждом толчке, как истекает смазкой его член и как вкусно Макао целуется, заставляя забыть вообще обо всем.       — Кончай, малыш, — прошептал Макао Лиаму в губы, плотно накрыв спину своей грудью. Лиам с тихим вскриком заляпал подушечку по второму кругу, часто дыша и откидывая голову на подставленное плечо, за что сразу получил похвалу и крохотный засос на ключице. — Ч-ш-ш, молодец. Расслабься. Я сейчас вытащу.       — Зачем?       — Я тоже хочу кончить, как бы.       — Нет, зачем вытаскивать? Ты можешь продолжить.       — Ты очень чувствительный сейчас внутри, будет больно, если продолжу. Я себя рукой доведу, лежи.       Макао оставил маленький теплый поцелуй на плече Лиама и, не слушая возражений, вытащил член, снова заставив почувствовать неприятную пустоту там, где пару секунд назад было обжигающее, даже сквозь презерватив, тепло. Рукой он справился и правда быстро — Лиам даже сперму с себя стереть толком не успел. Макао затолкал его в душ уже в своей комнате, зашел следом, помог отмыться от смазки и выделений, объясняя краснеющему от стыда парню, что все нормально и стесняться физиологии не стоит. Он также устроил сеанс ленивых французских поцелуев в душе и снова вытер сначала Лиама, и лишь потом обтерся сам. В комнате сменил постельное на кровати, проветрил помещение и заволок Лиама к себе под бок, накрывая тонкой простыней. Даже зажег небольшой ночник в виде цветка жасмина, который им недавно подогнал Пит в качестве благодарности за посиделки с Венисом, позволившие Питу и Вегасу на сутки уединиться в домике Вегаса, откуда оба вернулись затраханными, счастливыми и сыто улыбающимися.       — Ну как тебе? Понравилось?       — Очень. Ты обо всех своих любовниках так заботишься?       — Ну, отсос в клубе под коктейль или быстрый секс в кабинке толчка сильно отличается от того, что мы с тобой тут делали. Ты — домашний чистый мальчик, разумеется, я буду стараться для тебя больше. Ты охуенно справился, лапки, только завтра будет сильно тянуть поясницу, я сделаю тебе массаж утром.       — Спасибо, — Лиам улыбнулся, пряча за широко растянутыми уголками губ горячую благодарность за безопасный и приятный первый секс. Хотя, чудо, что у Макао вообще на него встал, еще и дважды. — Это было намного круче, чем я ожидал.       — Рад слышать. Подашь мне с тумбочки вот ту тетрадь?       — Ладно, — Лиам удивился неожиданной просьбе, но послушно потянулся за указанной вещью и сам не заметил, как Макао придавил его собой, навалившись сверху.       — Малыш, это что за письмо такое было, а?       Шершавая ладонь властно, по-хозяйски огладила мгновенно поджавшиеся обнаженные ягодицы.       — Као, ты же знаешь…       — Я обещал наказывать в спальне за такие штуки?       — Обещал, — гулко сглотнув, подтвердил Лиам и сжался сильнее, предчувствуя боль. В том, что Макао умеет пороть сильно и хлестко, он не сомневался, как и в том, что отчасти заслужил наказание.       — Не поджимай, глупыш, — прошептал парень Лиаму в шею, резко сменив интонацию со злой и сердитой на тихую, почти нежную. — Так же будет больнее.       — Я знаю. Но это ведь наказание, верно? Мне и должно быть больно.       Давление со спины исчезло, Макао лег на бок, развернул Лиама и заставил улечься у своей груди, обнимая обеими руками и быстро, сбито дыша в волосы надо лбом.       — Мой отец изменял маме, сколько я себя помню. Возможно, когда-то они любили друг друга, но это быстро прошло. При мне они только собачились, орали, били посуду, мебель и друг друга. Отец изменял ей, потому что, по его словам, мама вечно была не такая. Недостаточно вовлеченная, послушная, привлекательная. А потом она и вовсе погибла в одной из перестрелок. Послушай и запомни раз и навсегда, Лиам: я не стану тебе изменять. Да, я вел распущенную жизнь, но никому из своих интрижек не обещал отношений надолго. Одна, две, ну три ночи — и все. А ты живешь в моем доме, спишь в моей постели, носишь мои вещи, воспитываешь моего брата. Это совсем другой уровень, понимаешь? Одна мысль о том, что я брошу тебя и пойду искать кого-то на стороне, только чтобы напряжение сбросить, у меня позыв проблеваться вызывает. Больше не смей унижать меня такими предложениями. Никогда.       — Прости. Просто… посмотри на меня. Я же толстый, некрасивый и совсем не гожусь для секса. Я понимаю себя, на тебя невозможно слюной не капать, но тебе-то какой толк? Какой смысл трахать меня, а представлять других?       — В смысле, представлять других? — Макао выпрямился на локте, с искренним удивлением заглядывая Лиаму в глаза.       — Не ври. У кого встанет на это тело? Я совсем не злюсь, что ты других представлял. Только можно в следующий раз, если ты захочешь его, конечно, это будет просто порно, а не твои прошлые связи?       — Ебать у тебя дерьма в голове, малыш, — хрипло ответил Макао, взял ладонь Лиама и положил на свою щеку, накрыв ладонью сверху. Заглянул в глаза, как преданный щенок, потерся, выпрашивая ласку. — Я никого не представлял. Только ты, Лиам. Ты сам возбудил меня дважды. И возбуждал каждый раз, когда просыпался со мной в одной постели. Ты по утрам сонный и сладкий, как мышь, так бы и сожрал.       — Мышь?..       — Мне на день рождения как—то в младшей школе подарили мышонка из черного шоколада. Ручной работы, очень детализированного и большого, с мою нынешнюю ладонь размером. Я боялся его есть, и он испортился. Но стоял долго, пару лет точно. Ты на него похож. Все время хочу куснуть.       — Кусай, если хочешь. Као, я же толстый, как ты можешь так относиться?       — Ты ласковый и тепленький. И у тебя бедра классные, есть за что подержать. И задница тоже прям ух. Я вечно, когда с моделями или одноклассницами спал, об их кости бился, это пиздец больно вообще-то. Не смейся, паршивец! Ты приятный на ощупь и мягкий, как булочка. Можно, кстати, укусить за филей? Я чуть-чуть.       — Можно, — польщенно улыбнулся Лиам и сам повернулся спиной.       Макао спустился вниз, сдвинул простыню, сначала лизнул понравившийся кусочек ягодицы и только потом сомкнул на нем зубы. Больно не было, только покололо немного. Следом потревоженного места коснулись мягкие ласковые губы и снова язык.       — Хочу сделать это ритуалом. Можно я буду вместо приветственного поцелуя по утрам кусать твой зад?       — Это очень странное желание.       — Ну, пожалуйста! А хлопнуть можно? Я легонько.       — Ты похож на ребенка. Можно, — разрешил Лиам и тут же получил несильный хлопок, теплом разошедшийся по правой ягодице.       — Блин, так круто колышется! Решено: буду делать кусь по одной, а потом хлопать по другой.       — Тебе восемнадцать скоро.       — И что? Мой парень — хочу и хлопаю, ты же сам разрешил, — надулся Макао, и Лиам не решился спорить, думая, что этот нелепый ритуал скоро забудется. Хотя по телу от шутливых действий Макао растеклась нега, заставляя расслабленно вытянуться вдоль тела партнера. — Не худей, мелочь, мне нравится твоя фигура. Как есть.       — Ага. И щеки хомячьи, и руки эти лилипутские. И глаза-щелки.       — Да. Вот это все. Смотри только! — парень протянул руку и подцепил двумя пальцами щеку Лиама, слегка оттянув в сторону. — Трепать удобно, люблю такое. Глаза у тебя нормального размера, и цвет красивый и редкий, когда улыбаешься, они так прикольно щурятся, как полумесяцы. А ладошки твои мне нравятся даже больше, чем твои тылы. Не смейся, правда же. Они такие маленькие, но теплые всегда. Не зря я тебя нежными лапками назвал.       — Макао, ты несносный, хитрый и жадный, но мне с тобой нереально хорошо, — прошептал Лиам, порывисто прижимаясь поближе к парню, чтобы спрятаться в знакомом запахе и обрести защиту, которую искал так долго.       — Мне с тобой тоже. Мои нежные лапки и охуенно мягкая задница, — проурчал Макао, и они снова сплелись руками и ногами, целуясь и ласкаясь.

***

      Лиам смотрел на то, как возится его младший брат с Венисом в детской и не верил своему счастью. Неизвестно, что наговорили их родителям и дяде Кинн и Вегас, но те отвалили от наследников полностью. Ни звонков, ни сообщений, ни попыток подловить без охраны и поговорить вживую, чему Лиам был в глубине души очень рад. После того, что вывалила ему на голову родная мать, видеть обоих родителей не хотелось совершенно.       Пакорн и Убон жили в доме побочной семьи ровно столько, сколько и он сам. Сходу поладили с Питом, хотя неприкрыто опасались и сторонились строгого и язвительного Вегаса. Пытались подружиться с Венисом, помогали с его питанием и играми, и оба стали выглядеть намного здоровее, спокойнее и счастливее. Убон отказалась от участия в конкурсе красоты, но придерживалась той же диеты, что и Лиам, боясь испортить фигуру — влияние матери оказалось сильнее, чем они все предполагали, но то, что девушка не отказывалась от еды совсем и перестала изводить себя тренировками до бессознательного состояния, уже могло считаться маленькой победой. Убон немного набрала в весе и похорошела на глазах. Болезненная худоба пропала, коленки и руки стали выглядеть нормально, а не как у скелета, появился здоровый румянец на щеках и блеск в глазах. Пакорн тоже переменился в лучшую сторону — чаще расправлял плечи, не боялся отвечать старшим, смотрел на них без прежнего затравленного выражения на дне зрачков, охотно тискался с Венисом и собирал его игрушки в детской, если Пит не успевал. Даже немного подружился с Сомом и пару раз был в гостях у кхуна Танайята с ночевкой.       Макао, как и обещал, по часу в день тренировал мальчика в спортзале, уча защищать себя. Три раза в неделю вытаскивал Лиама на полигон пострелять, иногда беря с собой Пита или Порче за компанию. Пакорн тянулся к Макао, было видно, что парень для него — непререкаемый авторитет, несмотря на острый язык и нежную любовь к железу в спортзале, а Убон очень поладила с Питом и Танкхуном, иногда приезжающим в дом побочной семьи со своими «мальчиками», чтобы потискать Вениса и Лиама, к которому почему-то проникся почти родительскими чувствами.       В компании Тирапаньякулов Лиаму было по-настоящему тепло и безопасно, как бы странно ни звучало это слово в контексте мафии. Даже суровый с виду Кинн старался узнать, как у них дела, причем не для галочки, а всерьез, и иногда привозил вкусности или мелкие подарки. Пару раз они с Поршем даже притаскивали Убон цветы, чтобы девушка чувствовала свою важность для семьи и порадовалась лишний раз приятно пахнущему великолепию от лучших флористов города.       Лиама ни разу никто не задел, не обидел, не попрекнул фигурой или «не такими» увлечениями. Добрый и заботливый Пит, когда по случайному стечению обстоятельств узнал, что парень мечтает научиться кататься на лошади, лично записал его на пробное занятие, от которого тот остался в полнейшем восторге. Лиам сначала стеснялся и зажимался, не желая обременять мужчин дорогостоящими курсами и регулярными поездками на ипподром, но Пит за очередным совместным ужином, переглянувшись с Вегасом, заверил, что никаких проблем нет и им только в радость подарить «лучшей няне Вениса» исполнение маленькой мечты. Теперь Лиам трижды в неделю катался на смирном и потешном трехлетке по имени Реджи, а после, наедине в спальне Макао, получал массаж поясницы, плавно перетекающий во взаимный петтинг.       В этой семье, в этом доме Лиам чувствовал себя нужным, залюбленным и заласканным. Его окружали заботой не потому, что чего-то от него ждали, а потому, что он просто был. Голова слегка кружилась и сердце замирало и больно сжималось в груди каждый раз, когда руки, протянутые к нему, стремились погладить и потрепать по волосам, а не ударить или дернуть.       После первого секса с Макао у Лиама сильно тянуло поясницу, и Пит, заметив, как тот неосознанно морщится во время приседа, без слов поделился мазью от трещин и пояснил краснеющему от смущения и стыда парню, как часто можно заниматься анальным сексом, чего стоит избегать и как правильно подготовиться. Закончив с техническими деталями, Пит игриво подмигнул, показал ямочки на щеках, которые был готов боготворить Вегас, и поделился парой лайфхаков касательно эрогенных зон у мужчин. Лиам во время очередного сеанса массажа-петтинга попробовал приласкать кончиками пальцев ребра Макао и остался в восторге от того, как у парня сбилось дыхание, а глаза сразу стали затуманенными и довольными.        Поначалу, после первого раза, Лиаму в принципе было сложно и стыдно смотреть партнеру в глаза, но Макао оказался упрямым, как горный баран, и ломал преграды, выстраиваемые Лиамом одну за другой, убеждая, что их отношения — это всерьез и надолго. Особенно трогал сердце их чертов маленький ритуал — Лиам каждое утро просыпался в постели бойфренда от копошения откуда-то справа и получал приветственный смачный поцелуй в щеку, все еще избегая поцелуев в губы до того, как они оба почистят зубы. Потом Макао с огнем предвкушения в глазах убирал тонкое одеяло, переворачивал Лиама на живот, стаскивал с него белье и спальные шорты, и, как и обещал, несильно кусал за одну ягодицу и хлопал по второй. Жест жутко смущал, но в то же время возбуждал, накладываясь на утренний стояк, хотя новых поползновений к сокровенному Макао пока не предпринимал, заставляя Лиама дрочить по утрам в ванной на горячие воспоминания.       После сложной контрольной по биологии, неудачно совпавшей с приближающейся сдачей семестрового проекта по ненавистной экономике, Макао притащился домой, еще в коридоре крикнул Питу, чтобы их пару часов не трогали, зашвырнул сумку в одну сторону, одежду в другую, затолкал такого же уставшего Лиама на кровать и устроился головой на его обнаженных ягодицах, как на подушке.       — Макао, ну и ты что творишь? — попытался смущенный донельзя Лиам пожурить бойфренда, но с тем подобные споры ни к чему не приводили — упрямец все равно делал так, как ему хотелось, хотя и Лиам никогда не оставался обиженным и обделенным в результате его фокусов.       — Мягко и уютно, отстань.        Левая ягодица Лиама украсилась покалывающим влажным укусом.       — Я в душе еще не был, не надо так.       — Мелочь, мне похуй. Кристаллически, окей? Я не дебил и понимаю, что ты живой человек со своими потребностями. Мне просто нравится твой роскошный филей, и я хочу его кусать. Всегда. И, кстати, придумай мне прозвище, а то как не родной хожу. Даже Че расщедрился для Кима. Видел же, как кузена плавит, когда Че его солнцем зовет? Взгляд еще такой стремный становится, неверяще-глупый, будто битой по башке приложили.       — Видел. Они очень красивая и гармоничная пара.       — И активная, — фыркнул Макао, снова лениво покусывая ягодицы Лиама. — Неделя прошла, лапки, я пустой.       — Ты хочешь сейчас? — изумился Лиам, приподнимаясь. За окном ярко светило солнце, переговаривались телохранители где-то в саду, едва слышный лепет Вениса долетал с нижних этажей. Обычный вечер рабочей среды, мало располагающий к сексу и романтике.       — Мне семнадцать, а ты практически живешь со мной в одной комнате. Я хочу всегда. Ты пиздец тесный, горячий и мягкий, пришлось в прошлый раз экстренно представлять размазанных по дороге лягушек, чтобы не кончить за две минуты.       — Макао…       — Ну что «Макао»? Обсуждали уже: я тебя хочу. Любого. По утрам особенно.       — Ты можешь… я уже восстановился. И тоже пустой, — предложил Лиам, отчаянно краснея.       — Ты меня не хочешь? — тут же насторожился Макао, приподнимаясь и хмурясь.       — Нет, хочу, просто… Я не уверен, что тебе понравится, если я буду сверху. А когда сверху ты, мы оба точно будем довольны.       — Лапки, я в курсе, что ты неопытный, и не против побыть для тебя манекеном для обучения. Попробуем?       — Тогда ляг на живот, — попросил Лиам и потянулся к уже знакомой подушечке, прошедшей химчистку.       — Хочу видеть твое лицо.       — Это стыдно! И ты сам говорил, что так тебе будет лучше, если я облажаюсь, и вообще…       Макао рывком поднялся на его уровень, перевернул Лиама на спину, подмял под себя и увлек в настолько глубокий и жаркий поцелуй, что тот моментально забыл про все сомнения и страхи. Остался только горячий, возбужденный парень сверху, его руки, губы, мягкость кожи под пальцами и твердость мускулов, когда Макао приподнялся, чтобы настойчиво потереться пахом о пах.       — Какой же ты секси, хочу тебя пиздец сильно. Всю неделю дрочил в ванной на то, как ты сжимаешься вокруг меня и стонешь.       — Я хочу тебе отсосать, — неожиданно даже для себя выпалил Лиам то, что по-хорошему даже представлять наедине с собой боялся. — Можно?       — В очередь, лапки, — усмехнулся Макао и съехал вниз, накрывая губами мокрую от выступившей смазки головку.       Лиам захныкал от тесноты и влажного жара, охватившего его член со всех сторон. Восхитительно умелый и опытный Макао прятал зубы, плотно обхватывал губами, толкался языком и посасывал член, как леденец, вызывая по всему телу крупные мурашки и дрожь. У Лиама закружилась голова и куда-то подевалось дыхание, когда парень протолкнул ствол поглубже в глотку и пару раз сглотнул, позволяя стенкам узкого горла потереться о головку со всех сторон. Рука Лиама сама по себе зарылась в жестковатые волосы на макушке партнера, поглаживая и слабо массируя у корней.       — Направляй, не бойся, — Макао ненадолго отстранился, чтобы восстановить дыхание и проглотить лишнюю слюну.       — Иди сюда, — Лиам потянул любовника на себя, заставляя подняться. Накрыл себя его телом, нежа двумя руками спину и острые лопатки. Впился в губы, бесстыдно, мокро, как в тайком просмотренных порно-роликах, слизывая собственный солоноватый привкус и слюну. Макао довольно застонал прямо в поцелуй и толкнулся языком, заигрывая в ответ. Открытый, порывистый, жадный. Желанный до черных мушек перед глазами.       — Возьми меня, как в прошлый раз. Я очень хочу, Као. Сейчас.       Когда долгая и аккуратная растяжка была завершена, и Макао толкнулся внутрь, придерживая себя рукой, чтобы не поранить, Лиам не выдержал и кончил без прикосновений — член в латексе уж больно точно проехался по определенной точке внутри, распаленной до этого умелыми пальцами.       — Лапки? Ты как? Ты чего так рано?       — Дай мне пять минут. Я отдышусь, и мы продолжим.       Лиам вытер свой живот салфетками и отбросил их подальше на пол, не давая Макао выйти. Об этой практике он услышал недавно от Че и тоже захотел попробовать. Тирапаньякул усмехнулся, уловив безмолвное требование, перекатился на спину и заставил Лиама себя оседлать, сразу же придержав за бедра, чтобы не думал вставать или дергаться. Правда, тот и не смог бы — от подобных выкрутасов с чувствительной после оргазма простатой перед глазами и вовсе фейерверки замелькали.       — Не бойся, ты не давишь.       — Я вешу столько же, сколько и ты. Хотя у нас разница в росте в семь сантиметров в твою пользу.       — И что? Малыш, мы это уже сто раз обсуждали. Ты секси, я думаю только о тебе, у меня вообще до сих пор стоит, если ты не заметил.       — Мне все равно стыдно, он как желе прыгает, — неодобрительно покосился Лиам на свой живот и складки на нем.       — Хочешь, буду делать по утрам кусь и хлоп по жопе, а потом целовать живот?       — Хочу.       — Поцарапай меня в этот раз.       — Как? Я же сверху.       — Руки и грудь к твоим услугам.       — Больно же, — возмутился Лиам и получил очень говорящий взгляд в ответ, так как следы и метки они тоже уже обсуждали, и даже не в постели.       Он улегся поверх стройного смуглого тела, опираясь на колени и локти, как и говорил Порче. Член внутри сдвинулся и снова задел простату, заставив вздрогнуть, но не изменить позы, так как теперь появилась возможность целоваться и водить кончиком носа по щеке и шее любимого человека. Хотя ощущалось и правда очень туго и даже немного больно. Напряженные мышцы пытались вытолкнуть инородное тело, а от каждого, даже самого легкого прикосновения к комку нервов Лиам готов был ныть и хныкать, настолько чувствительно и крепко его пробирало. Помочь могли отвлеченные разговоры, и он задумался о просьбе бойфренда, перебирая варианты вслух.       — Ты похож на лето. Такой же яркий, теплый, даже горячий. И на море, потому что порывистый и большой. В тебе легко утонуть и не вынырнуть обратно, просто не захотеть выныривать. Я могу звать тебя океаном?       Макао молчал слишком долго, сохраняя нейтральное выражение лица, так что догадаться о его мыслях было невозможно. Лиам смутился своих слов и подумал, что не стоило говорить так откровенно и, может быть, надо вообще извиниться. Но Макао наконец отмер, заглянул ему в глаза, погладил шершавыми пальцами по щеке, очень нежно и трепетно, едва ощутимо, и кивнул:       — Конечно, ты можешь, лапки. Только прости, после такого я с тебя не слезу.       И правда не слез. Брал Лиама в разных позах на кровати и перегнув через свой же рабочий стол, а потом, в ванной, придержал горячими большими ладонями покрасневшие, горящие от трения ягодицы и снова скользнул в тело. Без презерватива, по одной слюне и остаткам смазки. Но Лиам был настолько затраханным, сытым и расслабленным, что практически не почувствовал боли, лишь легкий дискомфорт.       Макао двигался в нем не быстро и не медленно, заставив Лиама упереться руками в прохладную пластиковую стенку душа и отставить задницу, чтобы улучшить угол проникновения. Руки все время перемещались по расслабленному телу: то придерживали талию, то гладили торчащие твердые соски, то ласкали губы и играли с языком, то перебирали яички, вынуждая парня скулить и просить о большем.       Лиам неосознанно потянулся за поцелуем, желая полностью раствориться в тепле и чувстве защищенности, что ему так безоглядно и щедро дарил любовник. Оргазм накрыл незаметно, мягкой упругой волной. Лиам запачкал спермой матовую стенку душевой и повис на крепких руках, зная, что его в любом случае удержат. Вот только Макао все еще оставался твердым и горячим внутри его тела, поэтому Лиам протестующе сжался, когда парень попытался вытащить. Тот тут же остановился и прошипел что-то матерное сквозь зубы.       — Не надо. Закончи.       — Малыш, выпусти, будет больно.       — Закончи. Я хочу. Као…       — Кусай.       Под щекой появилось смуглое предплечье. Макао переместился в более устойчивую позу, сильнее навалился, удерживая парня за талию уже одной рукой, и толкнулся. Лиам хотел было возразить, что не будет кусаться и ранить Макао, но, когда член крепко проехался по чувствительной простате, это оказалось одновременно и очень больно, и так хорошо, что сладким и сильным спазмом свело все мышцы в теле. Лиам громко, отчаянно вскрикнул и вцепился зубами в пахнущее мылом гладкое предплечье, хныча и дрожа от сверхстимуляции.       — Потерпи. Малыш, только потерпи, я… сейчас… я скоро, лапки, прости меня, слышишь? Прости, еще чуть-чуть… Потерпи немного…       Макао коротко, как-то обиженно простонал и кончил внутрь, тяжело дыша и упираясь лбом в плечо Лиама. Натертые стенки кишечника обожгло и защипало, Лиам захныкал еще сильнее и тут же получил нежные поцелуи в висок и щеку.       — Прости, лапки. Я сейчас. Еще немножко подожди.       Макао, непонятно откуда взяв на все силы, помог Лиаму смыть выделения, без стыда и совести залезая внутрь многострадального тела пальцами. Насухо вытер парня, поменял постельное, заляпанное потом, спермой и смазкой со стойким запахом маракуйи — Ким, узнав, что они наконец перешли на новый уровень отношений, не стеснялся задаривать Лиама приблудами для безопасного секса, пока Че шипел на него коброй, а Макао угрожающе скалился.       Макао уложил бескостного, размягченного сексом Лиама на подушки, пахнущие свежестью, притащил мазь Пита, смазал распухший анус из одного флакона, а растертые о простыню локти и колени из другого. Лиам привстал на локте и поймал чужое запястье, не сумев сомкнуть на нем пальцы.       — Твоя рука.       — Мелочь, забей.       — Нет. Иди сюда, — в приказном порядке потребовал Лиам и бережно обработал несколько глубоких пересекающихся укусов, оставленных им в почти бессознательном состоянии.       Макао не мешал, поблагодарил поцелуем в лоб и лег в привычную позу за спиной Лиама, предложив подремать. Утомленный парень согласился, прижался спиной к чужой груди, уперся ягодицами в пах Макао, ощущая член через два слоя тонкого нижнего белья, и скатился в сон, заласканный, усталый и снова покрытый маленькими пятнышками засосов.       Увы, этот потрясающий и запоминающийся секс стал началом конца, как бы больно Лиаму ни было признавать эту истину.