The Dawn Of The Empire

8 марта 1911 года. Мондштадт. Мондштадтская Империя.

В связи с направленным к Фонтейну ультиматумом, касательно ситуации в заливе, в Рейхстаге происходил сущий коллапс. Представители либеральных партий очень жарко спорили с консервативными. Рейхстаг не мог лезть во внутренние дела страны, но имел право на слово во внешней политике, ограничиваясь общеимперскими делами. Права Рейхстагу значительно подрезал сам Кайзер. Если Крепус на пару с Варкой хотели пустить всё на самотёк, объяснив всё либерализацией и к огромному сожалению приведя Правительство к коррупции, то вот Дилюк и Джинн «закрутили гайки». Даже в дела, которые Рейхстаг имел право вмешиваться, ну, Кайзер и Канцлер сувать нос не давали. И такую позицию конечно же поддерживали консерваторы отчего либералы, конечно, ужасно страдали. Пожар раскола Парламента воспламенялся всё больше и больше, слово за словом от всей ситуации с Фонтейном. На заседание даже прибыл Кайзер, Кронпринц и Канцлер дабы в случае чего вовремя всё остановить и объяснив план будущих действий без всяких «ненужных» предложений от Рейхстага. Либералы выступали за оттягивание войны, все стороны конфликта понимали, что война не будет простой, придётся многим жертвовать и в ней будет участвовать абсолютно весь Тейват без какого-либо исключения. Партия вовсю указывала на ценности человеческих жизней и на то, сколько же погибнет человек на одной только линии границы. Они указывали на требуемые средства для успешной войны, которые по своим масштабам были неприятны даже монарху. Дилюк не с каким-то там полностью разорённым Ли Юэ воевать собрался, а с таким же мировым колоссом. Война на равных, даже в условиях, что у Мондштадта много полезных союзников. Консерваторы не молчали. Они напоминали про патриотический подъëм с началом войны в Натлане и последующих празднованиях народа от любой победы там. Указывали, что Мондштадт – не Каэнри'ах, тут значительно меньше революционных угроз. Ну, и припоминали вновь, кто же в союзниках у Империи и какой же оборот производственный у военной техники в год, а Мондштадт производил огромное колличество оружия, наверное первое место в мире уж точно. Вроде бы, похожие аргументы, указ на старый опыт, отчасти трагичный, а где-то и весьма положительный... Но этот аргумент порождал абсолютно разные по своей сути мнения. Естественно, Дилюк, исходя из собственных желаний, был по большей части на стороне консерваторов. Но они казались какими-то всё-таки мягкими. Всё-таки в глубине души они тоже осторожничали. Они, казалось, совсем не хотели полного разгрома Фонтейна. Для них, война – это конечно хорошо, но вот до конца как Натлан не стоит, заберем пару территорий и всё, а Дилюку нужно большее. — Ну, Ваше Величество, это уже какой-то беспредел! — Кричит вдруг один из либеральных депутатов, видно новенький, молодой и весьма амбициозный юноша, чисто белый с яркими зелёными глазами, переполненными огнями идей. Он кричит, отходя от начавшейся драки с представителями консервативной партии и стуча по столам, привлекая внимание своего монарха, уже впадающего в скуку. Дилюк малость подивился подобной смелости, взглянул украдкой на сына и Джинн, после вздыхая и пристроившись поудобнее для прослушивания «очередного нытья». А потом уставший голос Кайзера произнёс: — Представьтесь сначала, а потом лозунги выдвигайте. Юноша взял волю в кулак, шмыгнул носом и небрежно поправил свои новенькие одежды, которые скоро порвутся от бесконечных драк с консерваторами. — Я? Беннет Левенштейн. Новоизбранный либеральный депутат в Рейхстаг. Не больше, не меньше. — Интересно. С каких пор я должен тут вас всех разнимать? Вы люди взрослые, а цирк устраиваете повеселее детей. — А с таких, что мы в конфликте исключительно из-за вас, Ваше Величество! Мы абсолютно не знаем будущего вашего решения по тому или иному вопросу, который важен даже для сущих дураков! Мы дерёмся за то, чтобы потом услышать, как наш Кайзер в очередной раз решил всё сам или будучи под каблуком у Царя! Это ли не беспредел? Тут абсолютно нет чего-то нашего. Мы спорим, извините, со стенками? При вашем отце такого не было и наши предложения всегда имели вес. И нарушения Конституции не было. Кайзер от злости сжал кулаки, слушая все унижения в свой адрес и видя, как люд смотрит на протестующего юношу взглядом полного удивления и... Одобрения. А это ставило Дилюка в совсем уж неприятное положение, не только со стороны чести, но и со стороны крупного политика. Сейчас нельзя было показать свои эмоции, свою ярость, кипевшую от каждого писка Левенштейна... Надо быть холодным, рациональным и чётким. В войне нужно быть отличным оратором, показывая всё своё недовольство к врагу и преданность армии и Отечеству, а в мире дать понять, что решения всегда принимаются на трезвую голову. — При моём отце Рейхстаг кишил коррупцией. Как я могу доверять органу власти, который только и думает, как распилить вложенные бюджеты? — Коррупционеры уже давно сидят в тюрьмах. — Это отменяет то, что их друзья до сих пор тут своë пузо греют? — Друг – не значит последователь. Коррупция не коррупция, это не отменяет факта нарушение Конституции. Вы вполне можете ввести закон, который будет предусматривать полный контроль бюджетов членов Парламента. Это куда полезнее, чем запрет печати информации о членах вашей семьи, Ваше Величество. — Дорогой Господин Левенштейн, вам бы понравилось, если бы про вашу семью писали уничижительные статьи, которые бы не просто портили репутацию, а затрагивали честь даже совсем невинных детей? — Мои бы отцы вдоволь посмеялись с подобных статеек. — Легко ответил Беннет, даже усмехнувшись. — Кхм, но мы отходим от темы. Знаете ли даже Царь идёт на какие-то уступки по отношению к своему народу и министрам. Или в этом плане вы на него не смотрите? Расширив наши права, мы вполне облегчим вашу работу. Мы не будем лезть во внешнюю политику, но вот внутреннюю. Она нам куда более интересна, чем лезть под юбку фонтейнской Королеве. Вам нравится, Ваше Величество? Юноша смотрел с хитрой улыбкой на лице в сторону монарха. Наверное все вокруг были согласны и даже сам Дилюк, как бы он не пытался это отрицать. Повисло настоящее гробовое молчание. Беннет был прав. Абсолютно прав. Дилюк успешен в армии, но никак не внутри страны. Он проводил неплохие реформы, но стране нужно ещё больше, а Кайзер не успевал. Он вспоминал как легче стало жить Кэйе, когда он наконец дал большие права всем чиновникам, что заметно облегчило и работу. А Дилюк всё делал наоборот и днями и ночами он утопал в бумагах, абсолютно ничего не успевая. И это жизнь? Эта не та эпоха, где ты один властитель с одним длинным кнутом. Далеко уже не та. Самодержавие себя изжило. Дилюк смотрит на своего сына, понимая, что ведь он получит потом эту неполноту власти. Но он и не хочет, чтобы Натаниэль впоследствии помирал в бесконечных стопках бумаг и спорах с теми, кто протягивает руку. Он внушал сыну о важной идеи сохранения хоть какого-то самодержавия на своих плечах, а что в итоге? При нём же свои слова и рушил. Но Кронпринц ни капельки не зол. Пускай. Он примет от отца всё и Нэйт это ясно даёт понять одним лишь взглядом. Он не хочет, чтобы отец страдал. Они оба желали друг другу лучшего. Джинн также ничего не говорит, однако понятно, что и она считает, что лучшим решением было бы пойти на уступки. Отказавшись, отношения с Рейхстагом бы только ухудшилось и оппозиция повторила бы революцию Каэнрийской Империи тысяча девятьсот пятого года. И возможно из-за усталости Кайзера от всего вокруг, вполне успешно. Беннет не предлагал полной передачи власти Парламенту, одну третью часть полномочий так точно. Много, но это всё ещё не полная. —... Я думаю, гм... Мы вполне можем это организовать. — Холодно отвечает Кайзер, отводя взгляд сторону, но чувствуя эту яркую улыбку Левенштейна и слыша прекрасно разразившиеся овации в сторону депутата. Удача сегодня была на его стороне. ***

15 марта 1911 года. Мондштадт. Мондштадтская Империя.

Вспышка, хлопок и довольное лицо фотографа. Оно и понятно, перед ним державы Лиги Будущего Рассвета. Все в полном составе для обсуждения планов насчёт Мировой Войны. Кайзер, Царь, Герцог, Царица и Император. У каждого свои желания, но практически ни у кого из них нет плана... Кроме Царя. Пока делали фотографию, слуги уже расположили на полу огромную карту мира и флажки стран, каждый флажок на своём месте. Вокруг собрались многие важные военачальники стран и каждая правая рука монарха. Народу в зале было целая куча и каждый тут невероятно важен. И каждый был готов слушать план Каэнрийского Царя. На фоне мирового напряжения, нужен был тот план, который бы учитывал всех и каждого. Никак не будет такого, что будет одна война между двумя или тремя странами. Нет. Одна война пустит эффект домино, ведь каждая страна в союзе с тем или иным государством. Одна потребует у другой, другой у другого и всё. Весь мир в очаге пожара войны. Придумывать план, когда уже военные действия будут вестись никто не собирается. Это буквально разрушит фронт за считанные часы. Вообще, сама встреча была не такой уж и тайной. Миру вполне было дозволено знать, что все монархи одного альянса встретились и наверняка не ради того, чтобы чай попить и обсудить новые проколы фонтейнского Регента. Но вот саму суть плана, естественно, никто не собирался рассказывать. Каким надо быть глупым, чтобы врагу собственный план атак рассказывать? Все журналисты, фотографы и тем прочие сразу же были выгнаны из зала дабы никто не посмел информацию о плане рассказать всему миру. Все столпились в одну большую кучку, окружив карту своими массивными телами и заинтересованными взглядами. Наступила гробовая тишина, как только вышел Царь, которому преподнесли для большого удобства большую указку. Кэйа смотрел на карту, вспоминая каждый аспект плана. Если честно, ему было даже страшно, одно дело одну страну бьешь на пару с другой... А другое дело когда одна половина мира воюет со второй, пускай вторая половина и не столь развита. Это всë равно огромные потери и вся вина за поражения ляжет на твои плечи. С великой силой приходит и великая ответственность. — Кхм... Начну сразу с конца. Я составил план, учитывая пожелания, абсолютно всех союзных стран. Я извлёк все противоречия касательно будущего устройства мира. После заключения мирных договоров с нашими врагами мы не будем менять границы плана дабы никакая сторона из стран союзниц не наглела. Я надеюсь всем понятно? Оглядев всех вокруг, Царю быстро стало ясно, что всем всё абсолютно понятно и никаких противоречий возникнуть не должно. — Отлично, я благодарен вам за ваше понимание. Перейдëм к сути дела. Я сразу всех предупреждаю, что война будет очень сложной, ведь будет не один и не два фронта и всем странам союзницам необходимо прилагать одинаковые усилия для быстрого достижения мира. В этой войне будет очень важен флот, без должного флота, все фронты разом порушатся. Только часть восточных фронтов будет сухопутной. Границы Ли Юэ и Сумеру перейти не так уж и сложно, а дойти до столиц уж тем более. Только проблема в том, что Фонтейн будет по морям доставлять оружие своим союзницам. А нам этого не надо. Вражеский флот должен браться в окружении как можно дальше от портов врагов. — Вы хотите сказать, Ваше Величество, что мы будем брать Фонтейн... Не сухопутно? — Спросила Канцлер Гуннхильдр, чуть нахмурившись. Она была не одна, кто был удивлён такому решению. — Всё верно. Единственная сухопутная граница у Фонтейна – Мондштадт и её после всеми известной войны, охраняют как манну небесную. Фонтейн и настраивает все силы именно на этой границе, ведь считает, что атака будет именно с неё. Но это не так... Травеллия, Снежная и Мондштадт окружают своими флотилиями страну, уже после вступая на земли Королевства идя на прямиком на столицу. — Но враги, отступая пойдут на Мондштадт! — А кто сказал, что Мондштадт на той границе армию держать не будет? Вновь повисло молчание. Весьма странное и напрягающее. — За сколько вы планируете закончить войну? — Поинтересовался слегка мято один из Генералов Снежной. — Гм, нам потребуется минимум полтора года. Максимум три-четыре. Всё будет зависеть от общей скорости разбития всей флотилии, у Фонтейна её много и есть вероятность, что командование выстроит линию обороны блокируя связь стран союзниц. Для решение этого вопроса потребуется авиация, которая выдержит полёт на дальнее расстояние и холода в Северном океане. — Что если... Фонтейнцы высадятся на Травеллию..? — Спросил Итэр, смотря на свою крохотную страну и на то как близко Фонтейн находится, пускай их и разделяли воды. — Одна из задач нашей Лиги – обеспечение безопасности каждой из стран союзниц. Через Снежную передадим вам всё необходимое для обеспечения безопасности острова и возможной эвакуации жителей. Ваша задача поднять обороты по производству военной техники и не позволять себе замедлиться. — Вы обещаете нас не бросать, Император? — Я никого никогда не бросал и не брошу. — Ответил спокойно Царь, возвращая свой усталый серый взгляд на карту. Зал разразился громкими аплодисментами. План был совершен. Конечно, некоторые аспекты ещё будут не раз обговариваться, но то что было представлено не могло не радовать каждого. Царю чуть ли не ноги не расцеловывали, когда он продемонстрировал карту будущего устройства мира. Всё было учтено и ни у кого не возникало каких-либо вопросов к будущему миру. Все были довольны и счастливы. Но какой ценой будет достигнут этот мир? Очень великой. И каким бы совершенным планом сам план не являлся, Кэйа всё-таки войны не хотел. Война это в первую очередь боль, потери, бесчисленное количество убийств, горя и слëз. Этот план был в первую очередь на случай объявления Фонтейном войны, но никак не от стран союзниц. Кэйа не хотел нападать и не желал, чтобы такое совершили и его союзники. Просто так ради достижения удовлетворения собственного и своего народа... Так нельзя. Нельзя жертвовать людьми. В такой войне сгинут миллионы у каждой из сторон. Миллионы, не тысячи. А на чьих руках будет кровь? Может в случае победы в глазах людей кровь и вина за войну будет на плечах и руках фонтейнцев... Но для Кэйи она будет именно на его руках. Несмотря на то, что натланская война была совершена именно со стороны натланцев, Царь всё равно чувствовал вину, пытаясь загладить её в развитии оккупированной части бывшего Королевства. Он давал людям счастье, а всё равно продолжал видеть только кровь и чувствовать вину за неё. Настоящий страдалец. ***

16 марта 1911 года. Фонтейн. Королевство Фонтейн.

Проходя по коридорам главного дворца Фонтейна, Цю совсем не смотрел на бесконечные величественные портреты фонтейнских монархов. Для него каждый был так или иначе врагом, зажравшимся телами своего народа главным буржуем, которому лишь бы использовать свой люд ради достижения собственного удовлетворения. Каждый. Без какого-либо исключения. Таковым он и считал, и Регента, который так усердно спонсировал Вождя и его партию на славу красной революции во вражеских Фонтейну странах. Они оба считают друг друга теми ещё дураками, также считая, что обвести друг друга вокруг пальца после достижения целей – запросто. Нëвиллету просто нужен был слом врагов, Син Цю – интернационал, общий мир и общий рабочий народ. Охрана открывает Вождю массивные двери в кабинет, так и отражающий всякую любовь к коррупции и суть буржуазии. Син Цю, в отличие от многих гостей кабинете, сам кабинет не рассматривает, смотрит напрямую на Регента, а тот на него в полном молчании и в абсолютной гордости. — Тебе докладывали агенты касательно того, что произошло вчера? — Начал разговор Регент с полной серьёзностью во взгляде. — Ко мне никто не приходил ни вчера, ни сегодня. Что могло такое произойти, что об этом не трубят в газетах по всему миру? Неужели вы про встречу наших врагов? Ох, так каким надо быть дураком, дабы сразу не догадаться даже без всяких анализов вашей разведки, что эти недоумки явно не чай пить собрались? — Саркастично ответил Син Цю, уже без всякой заинтересованности во взгляде. — Я тебя позвал, не для того, чтобы ты меня оскорблял. На фоне всех этих событий, мне как никогда нужна твоя помощь. Помощь твоей партии... Мне нужна ещё одна такая революция, которая была в тысяча девятьсот пятом. Но мне нужна удачная. Не анархия, а сплочённость, понимаешь? — Вы думаете, я просто так каждый день прихожу в партию как и мои сопартийцы? У нас там не каждый день банкет, а вполне серьёзные поиски пути к свержению жирных буржуев подобных вам. — Ну, судя по отчётам... Ладно, давай просто сейчас договоримся и оставим подколы позади. Я твоей партии – деньги, а ты подрываешь строй свинот. Всё просто и легко! — Мне нужны гарантии и чёткий курс ваших планов, сэр. Ни больше ни меньше. Но этого у вас нет. А значит, я могу идти. — А, ну, стоять! — Прокомандовал Регент громким ором на весь кабинет, стуча своим кулаком, который был переполнен златыми кольцами, по дорогому столу. — Или я к чертям собачьим твою партию прикрою и первым же поездом отправлю к свиньям в гадюшник! У тебя сейчас нет иного выбора! Либо со мной, либо на эшафоте! Не строй из себя великого политика, ты сейчас на моём поводке, а не наоборот! Цыкнув, Син Цю с явным раздражением возвратился к столу как покорный слуга, готовный слушать указания Регента. Тут спорить было бесполезно. Цена была уж слишком высока. — То-то же. — Хихикнув, довольный Регент от такой покорности покачал головой, потянувшись к чистому листу бумаги дабы написать своей марионетке столь нужные указания. — Возвращай террористическую деятельность, голубчик, посылать на убийство Царя – тебе есть кого, уж я то знаю. Войнушку устроят, так ты коммуну устрой. Находить минусы для дискредитации чего-либо тебе вообще расплюнуть. Вождь закатил свои глаза, слушая колкости Нëвиллета. За спиной послышался скрип двери, на который Цю и повернулся. В небольшой дверной щели он увидел ограниченную так в правах Королеву, которая тут же, завидев революционера метнулась прочь от дверей в кабинет своего дядюшки. Син Цю не стал это комментировать, лишние семейные разборки он слушать не любил. Хватало простого понимания взаимоотношений двух болванов. Не более. — Фонтейнская разведка обеспечит моей партии безопасность от деятельности Царской Охранки? — Спросил Цю, о насущном при том тяжело вздыхая. — М-м, попробую что-то организовать, но и вы не принимайте каждого бездомного в свои ряды. Фильтруйте своих подопечных, а не набирайте себе крупный кризис из-за собственной переполненности. Эти ублюдочные рыла, я кормить не собираюсь. — Это абсолютно противоречит интересам и взглядам заявленными в партии. — Ты думаешь мне не плевать? Будет своё Государство – твори что хочешь, свои порядки, свои законы, интересы. Мне насрать. Но ты сейчас в моей стране, в моём дворце, в моём кабинете, обшитый в моих деньгах! — Я на себя трачу деньги исключительно с Наследства. — Это не отменяет сути последнего! Всё вокруг тебя – моё. И партия твоя держится на моих средствах. Уж будь добр, выполняй свою задачу и не трать моё время на глупые споры. Ты умный вроде бы человек, а нос пихаешь, как настоящий болван. Результаты покажешь – я улучшу вам условия. Ты меня понял? — Я понял. — Сразу ответил Син Цю так резко и раздраженно, что от сей картины Нëвиллет рассмеялся, закуривая сигару. — Ха-ха-ха! Ты выглядишь как тупая мартышка, у которой отобрали бананы... Пошёл вон с моего кабинета, орангутанг, не разочаруй меня! — Произнёс вслед уходящему Син Цю довольный Регент. Покидая дворец, революционер так и представлял себе, как будет взрывать это место, пока на коленях его будет молить о пощаде старый седой орангутанг, сидящий в данный момент за столом, играя в Регента. Мечта когда-нибудь сбудется, Син Цю в это ещё верил. ***

16 марта 1911 года. Александровский Дворец. Священная Каэнрийская Империя.

Уже будучи в спальной рубахе, Царь всё равно держит телефонную трубку вместо того, чтобы готовиться ко сну. Но это не какой-то глупый звонок без всякой смысловой нагрузки. Это звонок от самой фонтейнской Королевы. Она не хотела, чтобы её дядя причинил ещё больше вреда Царю и его окружению. Она не хотела войны, не хотела убийств, не хотела крови. В её стране её не могли услышать. Она не могла призвать свой же народ остановить надвигающуюся бурю, ей продолжали затыкать рот до сих пор и плевали все на то, что чувствует Фурина каждый день и каждый час. Сплошная боль в перемешку с настоящим отчаянием. Она хотела проявить хоть как-то себя дабы помочь может и малость, дав важные сведения на будущее. Она знает, что Нëвиллет её не убьёт, у Фурины нет Наследников, а следовательно после будет крупный монархический кризис. Она вытерпит оры и крики вместе с бесконечными обвинениями и оскорблениями. Фурина привыкла слышать их с пелёнок. Она совсем не никчёмная. Она Королева. И Королева не могла не выполнить свой долг с клятвой данной перед Богом и народом. Она не могла их нарушить. — Мой дядя сегодня общался с революционеров по имени Син Цю, Ваше Величество... — Аккуратно начала Фурина и при том весьма тихо, всё-таки боясь не успеть передать всю нужную информацию Государю. Её переписки тщательно проверялись и потому отослать что-то Царю она не могла. Оставался только разговор по телефону. — Тебе известно, что они обсуждали? — Поинтересовался Кэйа, внутренне искренне переживая за Королеву и её состояние сейчас. — Да... Регент решил вкладывать больше денег в партию дабы она вновь устроила революцию, погубив вашу страну окончательно. Он потребовал устраивать теракты и делать всё то, чтобы устранить вас. Партия Син Цю сейчас исключительно на попечении Нëвиллета, но он не особо заботиться о их судьбе. Он даже не особо переживает, если в партии будут ваши агенты... Он всё равно проспонсирует создание новой. — Вот как... Спасибо большое за такую ценную информацию, Фурина... Правда. Я возьму всё на свой счёт и начну действовать дабы пресечь угрозы смерти мне и моим близким. Если что-то случится, я всегда тебе помогу, я в настоящем долгу перед тобой. — Ну, что вы... Пару минут послушать бредни дяди дело пустяковое, но раз так... То не могли бы вы оттянуть войну? Не поймите меня неправильно, я на вашей стороне, просто я не хочу чтобы мой народ шёл под возгласы дяди на верную смерть за глупость моего же дяди... Сделайте, прошу вас, абсолютно всё, что есть в ваших силах. Мне большего не надо. Кэйа мялся перед ответом на просьбу Королевы. Он её понимал и... Абсолютно разделял её мнение, но он на самом деле сейчас не совсем тот, кто может что-то переиграть дабы оттянуть вполне неизбежное событие. Он может, но он не Король на другой стороне шахматной доски. Но Царь и не пешка в этой истории, а значит какие-то усилия он вполне мог приложить. — Я... Не могу ничего обещать особенно в данный момент, но... Я правда попытаюсь что-то сделать, ведь я абсолютно разделяю твою позицию. Я не обещаю, что что-то выйдет, но обещаю, что попытаюсь... Хорошо? — Да, я понимаю... — Тихо ответила Фурина, приняв ответ, чувствуя небольшое облегчение где-то в душе. — Мне кажется уже пора, слуги могут что-то заподозрить. Доброй ночи вам и вашей семье, Ваше Величество. В трубке послышались гудки и Царь на секунду слабо улыбнувшись, повесил трубку телефонного аппарата на своё законное место. Кэйа проходит обратно в спальню, где его уже давно ожидает супруг. Как всегда в одном нижнем белье без какой-либо ночнушки, с книгой в руках и в полном ожидании. Алые глаза быстро примечают излюбленный венценосный силуэт, пока он постепенно начинает готовиться ко сну. — Я судя по всему никогда тебя не приучу надевать ночную рубашку... Да и штаны тем более. — Вздыхая произнёс Кэйа, укладываясь в мягкую постель, будучи ужасно уставшим от такого огромного потока мыслей и событий вокруг. — А тебе не нравится? — Спрашивает Кайзер, откладывая на тёмную тумбу свою книгу и приобнимая Царя. Его Величество отвечает не сразу. Цаоь достаёт сигарету, закуривая прямо в постели, как-то расслабляясь и выдыхая едкий тёмный серый дым. — Не то чтобы. — Ответил Царь, в очередной раз выдохнув зловония дыма. — Мне нравится, но это не совсем культурно. — Зато курить в постели очень культурно. — Скорее эстетично. — Я тоже эстетичен. — Я и не спорю на этот счёт. Мой Аполлон всегда будет в миллионы раз эстетичнее седого толстопузого болвана из Версаля. — Дилюку слова Кэйи понравились отчего он ласково одарил того поцелуем в макушку. — М-м, ты звонил этому толстопузому до того как лечь в постель? — Никак нет, исключительно Королеве. Она единственная, кто осознает, что Фонтейн падёт и падёт кроваво. Я бы хотел сделать всё, лишь бы скорее помочь ей взять трон в её законные владения, выпнув Регента на гильотину. Только вот мы с тобой сами на прицеле, этот гений добрался до главных революционеров и потребовал с них устроить нам кровавую баню. — Ты бы знал, как он меня изрядно достал. — Вздохнул тяжело Кайзер, в голове уже обдумывая ответные действия на такой план от Регента. Он не хотел как трус сидеть во дворце, дабы не словить пулю. — Он всех достал, прикрываясь своим же народом. — Потушив сигарету о пепельницу с тумбы, Альберих улегся более удобно на постели, положив свою голову на грудь супруга. — Чтоб этот старый хрен подох... — И тебе сладких снов.