The Dawn Of The Empire

6 мая 1906 года. Мондштадт. Мондштадтская Империя.

На завтраке перед огромным и очень важным торжеством, а именно коронацией Первого Кайзера Мондштадта собралась вся Царская чета. Царь читал местную газету, всё хмурясь и куря, Кайзер рассказывал старшему сыну всё касательно скорой церемонии, а тот очень внимательно слушал будучи очень воодушевленным. Как никак Кронпринцу удосужена честь непосредственно участвовать в церемонии и для него одиннадцатилетнего венценосного отрока это было очень важно. Вдовствующая Императрица то и дело рассказывала Виктории уморительные истории с балов. Цесаревич и самый младший ребёнок в семье Эрен пока никто не видел игрались, кидая друг другу в тарелки сосиски. В какой-то момент, Царь резко отбросил газету, привлекая этим внимание всех присутствующих. Кэйа видно было очень недоволен, одной из статей. Он потушил одну сигарету и сразу же зажёг следующую так нервно от стресса. — Чëрт, я их будущий Принц Консорт, я супруг их Кайзера, мать всех венценосных детей, включая Наследников, а они считают, что я, человек выигравший войну – легкомысленный болван, подставляющий свой зад под Старца! — Бурчал Кэйа, видно изнывая от ярости. — Ох, Ники, но ты же понимаешь, что большинство народа Мондштадта так не считают. — Вздыхая, ответила Фрэнсис-Дагмара. — В любом случае, если эта газета издаётся, значит на неё есть какой никакой, но спрос! А значит есть и другие похожие издания! Мне не абы какую принесли, а весьма популярную! Черт возьми тебя, Дилюк, ты видел вообще карикатуры оттуда? Раз до меня добрались, значит доберутся и до детей! — Ты мне предлагаешь полностью закрыть все издания, оставив исключительно дворцовую? — Черт, Рагнвиндр! Я не прошу тебя полностью запретить свободу слова и всё такое в стране, хотя бы издай указ о запрете говорить о твоей семье в таком ключе, иначе ты будешь спать всю неделю на диване с собакой. — Даже при условии, что сегодня мой праздник? — Ухмыльнувшись, спросил Дилюк. — Понял, месяц. Тяжело вздохнув, Кайзер взял газету в руки, пролистав её и найдя ту самую статью. Она была действительно ну, очень неприятной, а карикатура тем более. Одно дело, когда беззубый крестьянин в своей деревеньке каэнрийской под водку соседям байки рассказывает, что совсем скоро Кайзер заберёт у Царя трон, дабы быть Регентом при малолетнем Цесаревиче Ларсе... А другое дело, когда это печатает газета с хорошей репутацией в народе, где её читают и ей доверяют. Это нужно было действительно менять. Подозвав к себе слугу, Дилюк тому шепнул на ухо указ и сунул тому эту самую газету. Ошарашенный слуга, тотчас же удалился, заверив, что всё обязательно будет выполнено в срочном порядке. — Вот так и должен был решать вопросы мой покойный отец. Не тяня кота за причинное место, а подозвав нужного человека и дав знать ему что нужно немедленно сделать. — Весьма уверенно заявил Кайзер, смотря на семью, более чем гордый за себя. — Кстати о дедушке... Папа, так что случилось с Бароном Варкой? О нём будто все забыли, хотя раньше так и трубили все о нём? — Поинтересовался Натаниэль, весьма будучи воодушевленным поступком отца. — И пусть дальше все не помнят о нём. Могу лишь сказать тебе, Ниа, что он догнивает свой век у себя в поместье в окружении кучи собак. — Но папа, весьма жестоко наказывать людей одиночеством... — Я поступил так, как он поступил со мной в моем детстве. Люди должны получать то, что заслуживают, Ниа. Убил – значит будь тоже убитым, бросил – значит будь брошенным. Это называется справедливость. — А война является исключением, папа? — Этот вопрос поставил Дилюка в тупик. Было бы глупым ответить, что война это что-то другое. Очень глупо. Но ответить сыну как-то надо было, ведь в глазах сына – он самый-самый умный и мудрый человек на свете, который знает ответ на любой вопрос. Не очень-то хотелось мальчика разочаровывать. — Гм, хороший вопрос, Натаниэль, очень хороший. — Похвалил Дилюк сына сначала. — Знаешь, так или иначе каждый солдат после войны задумывается над тем, кого он убил. Каким был этот человек, была ли у него семья, дети, мечты, амбиции и так далее? Кто-то после этого сходит с ума, а кто-то считает этот поступок всё-таки подвигом на благо своей страны. И там уже человек сам приходит к твоему вопросу и так... Идёт по жизни. То, что он ответил весьма хорошо и оправдал ожидания Нэйта, Дилюк понял по очень восхищëнному взгляду сына. Тот всячески продолжал равняться на него, принимал все отцовские повадки, запоминал все наставления того и просто старался быть лучшим Наследником своего отца. Радовать того, заставлять гордиться того. И Дилюк для Нэйта пытался быть самым лучшим отцом на свете, пытаясь сделать то, что не пытался делать Крепус. Так многое исходило от Серого Короля. На завтрак зашёл слуга, обрезав семейную идиллию, наконец заявив: — Ваше Величество, пора собираться на коронацию. Кайзер кивнул, после став из-за стола и последовав собираться на торжество, за ним пошли и другие члены его семьи. Нужно было выглядеть на коронации так, будто ты действительно приемник власти святых. Коридоры менялись один за другим, шаг за шагом, ведя к комнате с уже подготовленными коронационными одеждами. Картины с прошлыми мондштадтскими монархами так и менялись одна за другой, когда-нибудь там будет и Дилюк, когда на престол восшествует его старший сын. Картины с Крепусом перед комнатой были самыми последними. Самые серые, блеклые, будто там не венценосный властитель, а просто так, королевский жандарм, да не более. Какой Король – такая и картина. Хмыкнув, Король зашёл в комнату, как только ему открыла дверь стража. Комната столь светлая, лишь для того, чтобы были абсолютно чётко видны все украшения на коронационном одеянии. Она и встречала хозяина Мондштадта тремя манекенами посередине. В центре одеяние Кайзера, по бокам Принца-консорта и Кронпринца. Три основных и главных лица на предстоящем событии да и в принципе в стране. После слуги взяли одежды с других манекенов и развели семью по разным комнатам, не в одной же переодеваться. В кое-то веки Дилюк почувствовал себя крайне неудобно, одиноко смотря на наряд. Он будто давал понять, что то что он занял престол, это не просто месть отцу... Это ответственность, к которой он всё-таки на самом деле... Не был готов. ***

6 мая 1906 года. Мондштадт. Мондштадтская Империя.

Держа в руках скипетр и державу, когда на голову его подносили корону с особой осторожностью, Дилюк взглотнул, оставаясь весьма потерянным. Что с ним происходит? За Собором сейчас тонну народа, желающая увидеть своего властителя, весь собор переполнен особыми гостями, включая всю его семью. Тут всё вокруг, как он хотел и сейчас на него даже хоть и чисто ради формальности возносят эту ответственность. А ему страшно. Ему очень страшно. Рядом его любимый старший сын, который сейчас как никак вдохновлён и горд за отца и перед ним быть слабаком, так... Обидно. Рядом и любимый Кэйа, от него исходит тепло, но Дилюку страшно мало этого сейчас. Он добился всего чего так желал в детстве, а ему страшно перед собственной мечтой. Рядом его младший брат Вильгельм, он без интереса смотрел на то, как коронуют его старшего брата. Вильгельму всегда было плевать на Дилюка, он чистая копия Крепуса и Дилюка присутствие полноценного Наследника своего отца... Раздражает. Церемония обязует присутствие тут Вильгельма, Агнет, матери Дилюка... И Дилюк крайне не хочет их видеть, когда на него возлагают такое. Дилюка прямо рвёт от ненависти, обиды и горечи. Такое чувство его охватывало, когда короновали его отца, в толпище гнилых тварей. Они есть и сейчас, не в таком количестве, но они есть... И Дилюк их хочет к чертям сжечь. Корона бьёт будто током в его голову, напоминая ему о церемонии. Корона уже на его голове и все в один голос восклицают «Боже Храни Кайзера». Теперь Кайзеру понятно, почему отец так улыбался, когда ему надели эту вещь. В ней он чувствует себя удивительно сильным, человеком, который может в один миг решить судьбу всего мира, перевернув того с ног на голову. Настоящий лев, царь всех этих зверей, даже самых ненавистных. Это он тут хозяин... И от этой мысли Дилюк прямо сжимает в руках чертов скипетр. Одна молитва за другой, переходит к церемонии присвоении титулов Кронпринца и Принца Консорта. Первым на колено перед Кайзером встаёт сам Царь. Вообще, это поступок для монарха весьма унизительный, но Кэйа ведь показывает тем самым свою верность Кайзеру. Это вызывало кучу споров, на планировании коронации, но так или иначе, решение стояло за самим Дилюком. И он видел перед собой то, что желал. Даже перед самим Царём – он на вершине. Кэйа читал молитву с текста, весьма уверенно, на чистом мондштадтском клялся в верности. Губы его были чуть покрасневшими видно от дурной привычки Царя, закусывать губу от скуки. От такого вида, даже становилось как-то жарко. Сам Его Величество Царь прямо у ног... Хотелось так и провести по щеке того своей ладонью и пальцем зацепить эту манящую губу. Сжать эти волосы и направить прямо к паховой зоне, окончательно, показывая своё превосходство. Но Дилюк не может. А очень жаль. Слышать эти удивлённые, попросту шокированные охи да ахи от присутствующих при виде таких извращенств. Чувствовать жару и влагу на члене, удобную узость. Видеть эти покрасневшие губы, что стараются взять с каждым разом всё больше и больше, пытаясь угодить Кайзеру, ублажить. Окончательно добить своей доминацией прямо внутрь дабы почувствовать окончательный и полный сход напряжения. Просто чудесно. Но Дилюк так не может. После молитвы и посвящение в Принца Консорта, Император приблизился к щеке дабы поцеловать супруга в качестве обязательной практики на коронации. В ухо Царя так и играли эти тяжелые вздохи, Кэйа понимал потребность Дилюка сейчас, но позволить тому такое извращенство сейчас не мог никак. Император целует супруга нежно в щëку, весьма трепетно, оставляя после мужа ни с чем. Он делает из Дилюка лишь возбуждённого пса, зная последствия этого. Кайзер же сжимал с ещё большей силой свой скипетр и державу. Чёртовы каэнрийцы всегда были умны и хитры, наверное поэтому он и женился на этом самом чëртовом каэнрийце. Кажется он теперь горит как никогда, на чëртовой коронации. Кэйа его обыграл. Один ноль. Приходит очередь старшего сына. Мальчик такой запуганный этой самой ответственностью, тем что на него сейчас все смотрят, такой важной для всех церемонией... Он в своей речи перед отцом не раз запинался, но тут же исправлялся, старался читать гордо и чётко, так, чтобы его услышал каждый. Как бы и сколько бы он не репетировал, Дилюк всегда его хвалил за старания, но сейчас он был нем, как рыба в воде. А этому мальчику так была нужна эта самая похвала, как самая лучшая поддержка и опора для него. Кайзер улыбается лишь на секунду сыну, когда тот поднимает свой потерянный взгляд на отца. Натаниэль от этого и понимает что любимому папе всё нравится, он молодец, им тот гордится. Кивая, Натаниэль заканчивает свою речь, его посвящают в Кронпринцы, даруя титулы Герцога СпрингВаллийского, Графа Честера и Барона Рейнштадтского, а после он с нежностью поцеловал руку отца, после встав и вернувшись на своё место, рядом с матерью, слыша это тихое, но такое милое «Ты умница». Один обряд за другим, Принц Эрен даже уже заснул, устав наблюдать за всем этим, как бы его не будила его бабушка. Проснулся он лишь, когда резко офицеры загудели торжественно и после опять заиграл этот самый пресловутый гимн «Боже Храни Кайзера». Когда картинка стала для сонного ребёнка чуть более виднее. Отец уже шёл меж двух рядов с гостями в параллель со священниками к выходу из Собора, в короне, со скипетром с державой. Его мантию аккуратно придерживали пажи – мальчишки наследные аристократы. Впереди шел другой священник с большим крестом в руках, что вызывало много вопросов у мальчишки. За мантией Кайзера медленно шёл Принц Консорт, за ним Наследник, а там уже и прочие. Все для маленького Принца были такими красивыми. Отец был таким гордым, похожим на льва и корона ему очень подходила, мама шла медленно, но видно будучи уверенной, такой нежной и красивой в этих мантиях... А старший брат Ниа был удивительно смущён и шёл опустив взгляд в пол. Когда все прекратили петь гимн, музыкальное сопровождение в зале сменилось на более умеренное, такое спокойное, не особо яркое, с повторяющимися мотивами. Эрену это очень нравилось, уши не так болели от оркестра и певучих гостей. Но всё больше и больше, дальше и дальше уходила в конец фигура отца, что в итоге мальчику она перестала быть видной... И это прямо говоря, его огорчало. Так хотелось тоже поучаствовать в этой церемонии, а он либо спал, либо слушал скучное пение либо смотрел на спинку трона. Маленький рост не позволял многое увидеть. Мальчика это очень обижало, но он не один такой, ведь к матери очень хотел подключиться юный Цесаревич, с глазами опечаленного щенка, смотря на исчезающую фигуру. Но может данная оплошность потом будет прощена двумя сорванцами, если конечно их любимый отец накормит вкусными бараньими шашлыками. Дилюк вышел из Собора к сожалению под может и краткий, но всё-таки дождь. У Собора его встречала карета и куча народа, кричащая и приветствующая своего монарха, восхваляя его. Толпу сдерживали бедные офицеры, еле как отстаивая свои позиции, дабы никакой идиот не вылез к святым особам. Держава и скипетр были отданы священнику перед тем как монарх влез в златую и дорогущую карету. За ним последовали и Государь с Кронпринцем, чтобы после дверь кареты закрылась и очень медленно, встречая ликующий народ, они поехали к Главному дворцу. За каретой следовал большой парад армии. Настоящие патриоты, многие из которых сражались бок о бок со своим венценосным властителем и это вызывало у них большую гордость. Кронпринц смотрел в окно с особым восторгом, порой махая людям за пределами кареты и улыбаясь им. Ему очень нравилось, то как ими восхищались, их действительно все очень любили и верно стояли, ожидая даже под неприятный дождь. Кэйа выглядывал в окно лишь изредка, но всё равно даже самая малая его улыбка вызывала ажиотаж. Дилюк выглядел уже уставшим. Он ещё реже смотрел на народ, но тратил всё же свои силы на внимание к ним. Всё-таки наверняка сюда приехали люди с самых дальних концов Империи и это их возможно единственный шанс увидеть монарха в своей жизни. Надо быть сильнее и плевать в лицо себе же усталому бегемоту и дальше играть в гордого льва с тяжелющей короной на голове. Даже когда ты уже стоишь перед людом на дворцовом балконе и ты готов прямо тут улечься спать, после трехчасовых посвященний его в посланника Божьего. Это ещё при том, что Кайзер заметно сократил время церемонии и при подготовке к коронации, многое просто вычеркнул из самых бредовых позиций. Он бы вообще если честно всё вычеркнул исключая само действие возложения короны на его голову, а так же присуждая своему супругу и сыну нужные титула. Всё, зачем остальное всё? Ску-ко-та сплошная, если не больше. Толпы было очень много как и флагов Империи, кажется, совсем немного и толпу будет невыносимо удерживать от прорыва к святым особом, но благо стражи порядка свой долг помнили и чтили, как бы не хотелось им тоже посмотреть на своего Великого Кайзера. Тайком, Кэйа поправил любимому мужу корону дабы та точно не сползла тому на глаза. Она была намного сложнее каэнрийской. Если у каэнрийцев была корона в виде златого венка, то у мондштадтцев типичная корона, которая сплывает у вас голове при этом слове. Да и тем более, Кэйа тот ещё знаток, опыт на всё на свете подыщет, а у Дилюка такой черты совершенно не было. Невтерпеж и напрямую в лицо. Кивнув очень кратко и аккуратно Кэйе, Кайзер тут же вспомнил по резким белым огонькам, которые принадлежали журналистам, что всю семью ждет такая же муторная и долгая... Фотосессия. Не то чтобы Рагнвиндр этот процесс как-то смущал, наоборот, у него был целый отдельный альбом под себя же. Но усталость всегда раздирает, а долг продолжает звать. Всё-таки эти фотографии не абы куда пойдут, а далеко в историю и просто так всё бросить было бы делом эгоистичным. Вздыхая под радостный гул народа, венценосная семья вышла с балкона обратно в крупный зал, улыбаясь и махая на прощание людям. Последними вышли дети с одной заманчивой идеей, с которой они хотели мило обратиться к уставшему отцу, как только шторы закрыли слуги. Они стояли все четверо, подталкивая идти друг друга, всё никак не осмеливаясь подойти и просто попросить. Они знали, их отец ни в коем случае из-за такого предложения ругаться не будет, но просто стыдно было просить такую вещь. Среди них, только Цесаревич на это осмелился, махнув рукой и подойдя всё-таки к отцу весьма уверенно попросив: — Папа, если конечно можно, ты дашь нам посмотреть и чуточку потрогать твою корону? Мы будем аккуратными, клянусь борщом! — Хмпф? Ну, конечно же можно, солнце. Конечно. Даже если какой-то камень отпадёт я вас ругать не стану, но всё равно помни своё обещание. — Сняв с себя эту реликвию, Дилюк протянул её весьма трепетно своему среднему сыну. Ларс конечно поразился весу короны, он будто взял какой-то арбуз нежели какую-то реликвию которой уже точно под несколько сотен лет. И как её только носят? Конечно, пробовать на себе Ларс не стал, если напялит то точно бахнется на пол, а ему уж точно не стоит этого делать, не только из-за всяких драгоценных камней. Эту реликвию он тут же передал старшему брату, которому в любом случае будет суждено после отца стать следующим Кайзером. Натаниэль очень заворожено смотрел на содержимое в своих руках. Он очень долго рассматривал её, крутя туда-сюда, а после... А после ради смеха передал её просящему так сильно Эрену, который как только взял эту вещь повалился на зад, вызвав кучу смеха. Дилюк с улыбкой наблюдал за игрищами детей пока к нему не подошёл его младший брат Вильгельм... Он стал чертовски похож на отца... Такой же сероглазый, пустой и блеклый, но видно желавший чего-то от своего старшего брата. Это прямо читалось в нём, особенно по его дрожи... Сглотнув, он совсем неуверенно произнёс: — Воу, я... Я смотрю у меня чудесные племянники, все в тебя. Каждый до единого, но в особенности Натаниэль. Прям копия тебя. Вижу ты их и... Растишь совсем по-другому. Ну, не как наш отец нас, это весьма интересно. — Что тебе от меня нужно? — Поднимаясь с кресла спросил Дилюк и приближаясь к лицу Вильгельма. — Тебе плевать на моих детей было, а тут вдруг заинтересовался как самый лучший дядюшка на свете. Говори напрямую что тебе нужно и уходи. Вильгельм тяжело вздохнул, отводя взгляд и собираясь с мыслями, ведь он знал что сейчас ему достанется от брата по полной. Либо он скажет и словит леща, либо промолчит и так же словит леща. Лучше было сказать, может есть шансы на хоть какое-то малое примерение. — Понимаешь ли, Люк... Я не хочу больше служить. Да я понимаю времена трудные и нужно поддерживать интерес в войсках к монархии, но... Это не моё, понимаешь? Ну, типо как если тебя запихнуть в балет... Я там не авторитет. — Потому что ты ëбанная копирка папаши. — Гм, может быть, но просто послушай... Я хочу место в твоём новом правительстве. Там я буду в кучу раз полезнее чем в армии! Буду держать популярность либерализма, демократии и прочего дабы наша страна была такой же стабильной, как и было при отце! И... — Но договорить он не успел, Дилюк того резко схватил за ухо, притянув к своему ну очень разгневанному лику. — Чёртов ты деградант, кажется ты не понял смысла роспуска хренового парламента. Я специально выгнал оттуда всех отцовских шавок и мне не нужен ещё один пудель – тявкающий либераха. Не будет больше того Мондштадта, что был при папаше. Читать манифест о восшествии меня на престол читать надо было, а не задницу свою подставлять под алкашню из правительства, копируя папашу. Ещё одно такое предложение и я поступлю с тобой так, как было с ним. — Ну, тише-тише. — Обоих братьев разнял сам каэнрийский Император, посмотрев сначала на напуганного до смерти Вильгельма, а потом и на разъярëнного Дилюка. — Тут во-первых, рядом дети и им уж точно не стоит смотреть на братскую борьбу. А во-вторых... Вильгельм, ты не очень вовремя обратился к своему старику. Дилюк очень устал, потому лучше его сейчас не злить. Лучше иди повеселись в честь коронации и молодость свою на береберду на трать. Хлопнув того по плечу, брат Кайзера опомнился, кивнул Кэйе в знак благодарности и поспешно удалился. Сам Император посмотрел на уже более успокоившегося Дилюка, вздыхая и пуская в его волосы свою руку. — Не будь таким злым по отношению к нему и не видь в нём вечно своего отца. Да, предложил совсем не то что по нраву твоему слуху, но... Он видимо действительно хочет помочь тебе. Лучше держи его под контролем и всё, а не пускай на самотёк. Твой дед так поступил с твоим отцом, поэтому исправь эту ошибку и сделай из своего брата себе союзника. — Я не хочу чтобы он моей добротой добротой пользовался вечно. Возьмёт и предаст обязательно. — Буркнул Дилюк, отводя взгляд в сторону, но прижимаясь к рукам Кэйи, что легли на его щëки. — Не думай вечно о предательстве, так можно и параноиком стать. Он в том возрасте, когда для него всё вокруг очень важно, включая тебя. Ты его старший брат, ты ещё успеешь взрастить в нём что-то от себя. — Ты так действительно думаешь? — А я когда-либо тебе выражал гнусную ложь? — Нет... — Вот именно. Прислушайся к моим словам, Люк, и всё станет только лучше. Когда отдохнешь, напиши ему обязательно письмо с извинениями. И только попробуй мне его не показать. Будь выше собственных обид. Договорились? — Договорились... — Вот и славно. Встретимся на фотосессии, не забудь только забрать у детей корону и взять с собой их. Люблю тебя. — Поцеловав в лоб Кайзера, Царь покинул зал дабы отойти и покурить, раздумав всё что сегодня было и что делать потом. Он не любил курить в присутствии детей, тем этот яркий сигаретный дым вообще не был приятен, а зачем их им тогда травить? Идея насчёт того, чтобы поделать полезного в свободное время возникла весьма быстро. В этом помогли ассоциации с короной, прошлым и будущем, какими-то прошлыми семейными обидами... Это привело прямо к мысли об отце, как бы странно это не было. Пора было посетить старика. ***

10 мая 1906 года. Каэнсбург. Священная Каэнрийская Империя.

Отходя от празднований по случаю коронации, Царю всё-таки пришлось вернуться по работе в столицу и с собой он прихватил своего среднего сына и по совместительству Наследника Цесаревича – Ларса. Вместе с ним дабы посетить покойного Императора Каэнри'ах Ю-Янга III они отправились в усыпальницу всей династии Альберихов. Народа тут совсем не было, лишь проводились всякие церковные обряды, которые никак не могли помешать прибытию Государя и его сына. Да и те оба явно исходя даже от своего характера не могли прервать такие важные дела в таком-то священном месте. Они шли оба меж гробниц, в поисках нужной, с попутными рассказами Императора сыну о прошлых монархов Каэнри'ах, а Ларс с интересом слушал, идя рядом, взявшись за материнскую руку дабы не потеряться. Порой мальчик заглядывался на иконы, такие немного отталкивающие по своему виду для дитя, но и при этом очень интересные по своей сути. — Вон тут, захоронен мой прадед и по совместительству твой прапрадед – Император Кэйа Первый. Особо закаленный был, строгий до жути, но зато знал толк в шутках. — Произнёс Кэйа, показывая на одно захоронение с златой подписью на ограде. — А ты его застал? — Слюбопытствовал Цесаревич. — Ох, нет. Он умер когда ещё твой дедушка Ю-Янг был примерно в твоём возрасте. Грустил, когда мы проиграли в войне с фонтейнцами и сумерцами, вышел на улицу зимой в одной рубахе, простыл и помер. Для него армия очень много значила и тут такое позорное поражение. — Я не верю, что мы могли когда-нибудь проиграть... — Досадно сказал Ларс, поворачиваясь к материнскому лику. — Ох, знаешь, Санни, удача не всегда бывает на нашей стороне да и тогда мы были очень доверчивы. Мы не верили в то, что фонтейнцы нас так нагло предадут. Может в далёком будущем наши страны помирятся, но это теперь уж точно произойдёт не скоро. Ты родной брат будущего мондштадтского Кайзера, ваши дети будут друг другу кузенами, а с такой связью предательство практически невозможно. О, смотри, а тут захоронен мой дедушка и по совместительству твой прадед – Император Анфортас II. — Ну, а его то ты застал?? — Ну, конечно, Ларси, я тебе даже фотографию когда вернёмся покажу, где есть я и он. Знаешь, он был единственным кто со мной говорил так, как я говорю сейчас с тобой. Я любил вечерами проводить время в его кабинете, слушая потрескивания огня в камине, шелест бумаг и перьев ручек и его бесконечные рассказы и наставления. Он был единственным кому было до меня дело. — Вздыхая и с ностальгией, рассказывал Кэйа, вспоминая своё такое холодное детство и постепенно подходя к захоронению отца. — Я бы хотел, чтобы у меня был такой дедушка... — Ох, Ларси, я тоже мечтал и размышлял о том, что было бы, если бы мой отец жил по сей день. Наверняка он бы тебя с рук не спускал, учитывая то, как он мечтал о внуках. Годок бы прожил хоть и застал бы Нэйта. Знал бы ты каким он сильным был, вот прям олицетворение богатыря. Ещё и громадный был, как настоящий слон. Может наши отношения не были лучшими, но я всё-таки по нему очень скучаю. Вздыхая, Кэйа присел на скамью, что стояла напротив отцовского захоронения за ним и последовал Ларс. Мальчишка прижался к материнскому телу, а в ответ он получил всё такую же успокаивающую душу заботу. Поглаживания волос и плеч своей нежной смуглой рукой. — Они все так рано умирают... — Стал вдруг рассуждать Ларс. — Но они совсем не успевают сделать главного. Вот когда я стану Царем, не будет бедных и несчастных. Я хочу чтобы все были счастливы.