The Dawn Of The Empire

10 июня 1905 года. Фонтейн. Королевство Фонтейн.

Бронированный, мощный и невероятно быстрый царский поезд, на котором висели флаги Каэнрийской Империи и Мондштадтского Королевства вёз всю Царскую семью в Фонтейн, на мировой суд, где должна была решиться судьба всего Натлана. Поезд подъезжал всё ближе и ближе к королевской станции, а семья уже была давно собрана для выхода. Царь с Королём уже сидели на чемоданах, которые потом понесут слуги. Вдовствующая Императрица что-то плела от скуки. Натаниэль с Викторией смотрели на виды из окна с большим любопытством, рассматривая новую для них страну, чем-то всё-таки схожую с Мондштадтом. Эрен с Ларсом же бегали по вагону, играясь в игры. Атмосфера типичная. Поезд остановился резко, со свистом. Сначала, конечно, слуги спустили все чемоданы и сумки, направив всё к подготовленному экипажу. После спустились: Император, Вдовствующая Императрица и Король, а потом и их дети по старшенству. И их уже встретили сам Фонтейнский Регент Нëвиллет и юная Королева Фурина. Первый приходился второй родным дядей и почему-то до сих пор выполнял все обязанности монарха за неё, даже несмотря на то, что Фурина уже давно могла спокойно править. Нëвиллет вообще не доверял ей ничего, что вызывало множество конфликтов между ними, но Фурина ничего сделать не могла. Дядя её власть по-просту отобрал и вернуть её наверное можно было только со смертью «любимого» дядюшки. В общем, что Король, что Регент вообще с неохотой пожали друг другу руки, Император же со Вдовствующей Императрицей получили поцелуи в руки и даже букеты под цвет флага Империи, что естественно не понравилось мондштадтцу. И лишь Наследники получили хоть какой-то пожим руки, оставив Викторию с Эреном в неловком положении. Игра началась. — Добро пожаловать в Фонтейн, дорогие гости. — Спокойно произнёс Нëвиллет, поправляя свой чëрный фрак. — Сегодня вы последние кого нам доводилось встречать и думаю, было бы отличным решением решением поехать всем нам вместе. Ну, а дети с Ее Величеством Королевой поедут на отдельном экипаже. — М-м, нет. Я не поеду к вам, если рядом со мной не будет моих детей, сэр. — Возразил Кэйа, на секунду взглянув, на скучающих детей. Нëвиллет вздохнул, посмотрев на автомобили, а потом на «мелкотню». Ну, поведение Императора, будет лишь очередным поводом для шуток. — Ну, Господа, хорошо. Тогда, распределитесь, как будет лучше вам. Я же с Её Величеством Королевой, поеду отдельно, так вас всё устроит? — Очень даже да. — Довольно ответил Дилюк, униженному Регенту. После чего Нëвиллет спешно ушёл, быстро взяв под руку, напуганную Королеву. Интриги для неё уже как родные. Было видно и то, что она не очень то и хотела ехать с дядей, уж лучше с детьми, они наверняка будут более интересны и... Милы с ней? Царская семья же направилась к своему экипажу чуток позже, после проверки детей. Виктория с Ларсом и Вдовствующей Императрицей, сели в одну машину. Дилюк с Эреном и Натаниэлем же в другую. Улицы столицы встречали гостей восторженно, люди чуть ли в окна не лезли к царским особам дабы увидеть их хоть краем глаза. Бывали даже случаи, когда дорогу намеренно загораживали какие-то безумцы их конечно же стражи порядка разгоняли к чертям. Улицы были по всякому украшены, в флагах, портретах... И казалось это всё лицемерным. Да плевать им на тех, кто свыше, им не до этого и... Хорошо, что им не до этого. У каждого своя жизнь, а они отвлекаются на приезд какого-то там чужака, который правит страной, которая вам даже не по душе. Фрэнсис же не думала об этом. Она витала в ностальгии, показывая своей внучке места, в которых была будучи самой маленькой. Всякие старые магазинчики, переулки, сады... Даже если что-то и изменилось, то определенные чувства исходящие от сердца, позволяли узнать столь родные места. Она так давно не посещала Фонтейн ибо вся её жизнь лежала у ног второй Родины... Там похоронены её любимые драгоценный муж и светлый сын, там живут семьями Виталина и Сесилия, совсем рядом и Ники и его дети. Всё-таки, Императрица не жалела своему тому самому «Да», будучи такой юной и стеснительной пред мужчиной всей её жизни. Вторая Родина подарила ей настоящую семью, а не прото картинку. Ларс же без особого интереса, смотрел на Фонтейн. Он казался скучным, серым и блеклым. Тот же Мондштадт, но просто чуть более экстравагантный. Реально скучный, наверняка как и вся страна в целом. Тут наверняка всегда идут дожди, а дождь Ларс не любил, он мешал играть и веселиться. — Бабушка, как ты жила тут? Тут же скучно и серо всё! — Ох, Ларси, такая атмосфера не во всём Фонтейне стоит, вот на юге, там прям как в вашей любимой Ливадии. — Я думаю на юге тоже скучно... Мы тут долго будем отдыхать, мама? — Спросил Ларс, обращаясь к Кэйе. — Ровно два дня. Я уверяю тебя, малыш, ты скучать не будешь, как и твои братья с сестрой. Ты встретишь своих кузенов с других стран, ну и быть может познакомишься с другими детьми. — Заверил Император Цесаревича, поправляя тому челочку. — А если они будут злыми? Я не хочу с такими играть... — Тогда-а-а, я возьму тебя с собой на суд, идёт? — Ну, Ники, куда ему такое слушать, Натаниэль то замучается, а Ларси тем более! — Возразила Вдовствующая Императрица. — Да и чего детей делить, если и на суд, то всем. Либо ни с кем. — Мгх, тоже верно... Я как полагаю мы едем на самом деле в Версаль... Неплохое решение. — Версаль? А что это? — Спросила с большим интересом Виктория. — Это такой большой дворец, моя дорогая, где обычно и живут фонтейнские монархи. Он большой-большой. Даже сами обитатели Версаля там часто теряются. — Рассказала Фрэнсис, вздыхая да вспоминая свои годы жизни там... Закрытые и холодные. — А мы не потеряемся? — Настороженно спросила всё та же Виктория. — Ох, конечно нет, если будете слушаться взрослых, слуг и прочих. Если потеряетесь, напрямую скажите, чьи вы дети и не бойтесь признаться, что потерялись, а не просто гуляете, хорошо? — Хорошо, бабушка... Через полчаса их экипаж наконец-то добрался до Версаля, на фоне серого неба, он не казался столь ярким и грациозными, скорее сливался со всей серотой, удивляя лишь размерами. У дворца уже стояли все королевские семьи Тейвата: Герцог Травеллии Итэр со своим супругом Альбедо и их двойняшками, Сумерский Султан Сайно с его супругом Тигнари и их тремя детьми, настоящая рота из шестерых от Императрицы Ли Юэ — Нин Гуан, с её супругом Генералом Ли, Царица Снежной с её единственной дочуркой, Инадзумская Императрица Эи с сыном и внуками, чудесной принцессой и принцем, Натланская Королева Мавуика одиноко стоящая со слугами, ну и наконец часть царской семьи, Его Величество Король Дилюк I с его двумя сыновьями. Кэйа с детьми и матерью, подошли к тому ближе и было видно, что Король не особо доволен обстановкой вокруг. Нахмуренный и напряжённый — идеальные два прилагательных для описания состояния Короля. — У тебя что-то случилось в поездке? — Заинтересованно спросил Государь. — Водитель был редкостный дурак, пытающийся мне в голову вбить идеи какого-то превосходства Фонтейна. Я ему припомнил, кто из нас страну держит, а кто чëртову баранку. — Ответил резко Дилюк, оглядываясь по сторонам. — Пфха-ха, а он что? — Попытался оправдаться, но в спор включился сам Натаниэль, сказав, что за меня тому зубья выбьет. Рядом стоявший Натаниэль густо покраснел и даже сжался, но Король того быстро успокоил, потрепав волосы и положив руку на плечо. Ответ сына тому понравился. Жестко, но гордо. Император же посмеялся и похлопал сына легонько по второму плечу. Наконец, главный дворецкий, ответственный за сам дворцовый комплекс Версаля, вышел к гостям и объявил, что всем можно проходить и постепенно всех уведут к комплексам комнат, заточенных специально для монархов и их семьи. По пути Принц Эрен чуть не свистнул с одного из столиков статуэтку льва, но это быстро пресёк сам Король, сказав, что красть могут только сами фонтейнцы. Эрен этот урок может быть да и усвоил. В самой предоставленной комнате были три подкомнаты, одна для детей, вторая для монархов супругов, третья же лично для Вдовствующей Императрицы. Выглядели апартаменты далеко не бедно. Обои отдавали бирюзу, сам интерьер же исключительно чёрный, может, отсылались к царскому портрету Кэйи, кто знает. В принципе, было не дурно. Король обошёл все подкомнаты, заглянув и в окна и в шкафы с комодами, ничего подозрительного не было и сюрпризов семье, Регент им не оставил, к счастью. Кэйа же в это время снимал с Эрена и Ларса тëмно-синие пальтишки, да береты, ибо если на улице весьма холодновато даже в июнь, то во дворце отопление было сильным, потому, дабы дети не перегрелись, их надо было переодеть. Слуги, конечно, были, но звать их Кэйе не хотелось, он сам хотел понянчиться с собственными детьми и проявить заботу. Сняв, ненужную одежду, оставив мальчишек в рубашонке, да в тëмно-синих легких брючках, Кэйа их спокойно отпустил, начав разбираться со старшими. Фрэнсис-Дагмара сначала никак не могла оторвать взгляда от этого милого семейного вида, после же всё-таки, когда им принесли вещи, начала их разбирать. Поначалу те, что принадлежали детям, потом зятя и сына, после же свои наряды. Вроде-бы, сюда приехали на два дня, а набрала, будто на месяц. Разбирая свои вещи, она паралельно посмотрела на время, а после спросила: — Когда начинается ужин, Ники? — Упоминали ровно семь часов вечера. Ни раньше, ни позже. — Ох, уморят голодом детей бедных за такое время. Их, как я понимаю, будут отдельно кормить? Они же весь Версаль разнесут! — М-м, мечта. — Отчеканил вдруг Король. За что в него конечно прилетело целое платье. — Мечта, будет тогда, когда с детьми больше времени проводить будете! Тоже мне, мечтатель. — Ох, да ладно вам, давайте лучше отдохнём, перед всей этой болтовнёй и хотя бы поспим... — Вздыхая да зевая, произнёс Кэйа, отпуская и старших детей играть, да ложась на удобную постель. — А я думал мы с тобой, куда более интересными делами займёмся, вместо отдыха. — Король тут же лëг рядом с Царём, проведя своими пальцами по щеке любимого. — Ну, и извращенцы же вы! То, что дети в соседней комнате и я, ну совсем не смущает? — Возмутилась Императрица, снова кидая в Дилюка, своё платье. — Угх, я совсем не то имел ввиду... — Ну-ну, поговори мне тут! Я пошла гулять в сад, вы же выполняйте свои родительские обязанности. Приду, детей обо всем спрошу. — Приказала Вдовствующая Императрица, взяв свой зонтик и скорее уйдя гулять в Версальский сад. То что она была права, поняли, что Ники, что Люк. После столь долгого отсутствия им только и надо восстанавливать свои связи с детьми, проявляя к ним всяческую заботу и любовь, пока на то позволяет время. ***

10 июня 1905 года. Версаль. Королевство Фонтейн.

Каэнрийский Император заканчивал прихорашивать своих детей, когда уже будучи сам был полностью собран на ужин. Он очень переживал за то, как пройдёт детский ужин, если уж Натаниэль и Виктория будут соблюдать манеры, то Эрен с Ларсом точно устроят игрища и велика вероятность, что к ним подключиться другие дети. И не Дай Бог у тех возникнет конфликт... Потому, Кэйа взял с Натаниэля слово, что тот, как настоящий и ответственный старший брат будет следить за своими младшими, как настоящий солдат. Пока он поправлял рубашонку Виктории, вдруг Эрен хлопнул громко в ладоши, привлекая внимание и громко спросив: — А ты когда с папой вернёшься, ты расскажешь нам сказку перед сном? — Ох, мой котёнок, когда мы с папой вернёмся, вы уже будете давно спать... — Нежно ответил Кэйа. — М-м, тогда я спать не буду, а буду ждать вас! — Воскликнул маленький Принц, топнув своей ножкой. — О, и я тогда! — Подключился к теме Ларс. — И я с Ниа! — Воскликнула и Виктория, хватаясь за руку Нэйта. — Ох, котята... Если вы будете спать в то время, как я с вашим папой вернусь то тогда... М-м, завтра с вами прогуляюсь по саду столько, сколько вы захотите и даже разрешу завтра Ниа с Вики не читать. — Пообещал Кэйа, оглядев все удивлённые лица детей. — Честно-честно?? — Спросил Ларс на уточнение. — Клянусь Короной, котята! — И дети конечно тут же начали Кэйю обнимать и целовать, в ступоре стоять от такой любви, Кэйа не стал, а обнял своих маленьких любвеобильных котят. Как же их не хотелось всё-таки отпускать... Остаться бы тут и не идти на какой-то там ужин, а после на заседание. Просто лежать в обнимку с детьми и наслаждаться покоем... А до такого надо дотерпеть целый нынешний и завтрашний день, а так хочется поскорее! Достаточно наобнимавшись, дети с неохотой отпустили мать и их отвели в одну из громадных комнат, где должен был проходить этот самый детский ужин. Другие же слуги повели Самодержца Империи и Короля вместе со Вдовствующей Императрицей через длинные бесконечные Версальские коридоры к другой комнате, которая подсвечивалась исключительно свечами. Она была весьма уютной, отдавала таким красным, который обычно исходил из крови. Картины прошлых фонтейнских монархов висели на стенах с тусклым освещением и создавали за собой весьма жутковатый вид. Сам же стол был практически пуст на гостей. Видно, Государь с семьёй пришёл весьма рановато, ну, зато будет время рассмотреть всё в округе. Рядом с Царём, как раз сидела такая совсем одинокая, и находящаяся с января в трауре, сама Царица Снежинская. Она смотрела лишь в одну точку стола и даже не здоровалась с остальными, уже присутствующими тут, гостями. В какой-то момент, она повернулась к каэнрийскому Императору и тихо того позвала: — Кэйа... Император тут же повернулся на зов и как-то напрягся. В последний раз они виделись на похоронах Великого Князя Пьеро, уже ни для кого не было секретом их долгий трагичный роман результатом которого стал ребёнок. И видно, после того злосчастного взрыва, Царица совсем не отошла от смерти возлюбленного. Она была безумно бледной, скорее похожей на труп. Холодная вдова смыслом жизни которой осталось лишь дитя. — Кэйа, я поддержу твою Империю на суде, но с одним условием... Место захоронения моего убиенного супруга будет перенесено в мой дворец. Конечно, подобное предложение поставило Кэйю в тупик... Это же противоречит всем религиозным обычаям, что со стороны каэнрийской, что снежинской. Да и все Альберихи без исключения должны были быть захоронены в Альбериховской усыпальнице в Каэнсбурге. — Я понимаю твоё удивление... — Продолжила холодная вдова. — Но поставь себя на моё место, если умрет Дилюк, то что ты будешь делать? Любовь требует таких жертв, Кэйа... Дай моей дочери ещё помнить о своём отце. Представь, как бы Ларс хотел помнить о том, кто его породил, Кэйа... Государь взглотнул, отводя взгляд и кивая. Слушать это всё было по большей части больно, а больше боли и не хотелось. Царица умела надавить на больное. Он согласился, понимая что теперь его ждет и скандал в религиозном обществе.... Царица, поняв ответ, лишь погладила Императорское плечо и отвернулась. Как раз стали подходить и остальные гости... Сумерский султан со своим мужем Тигнари, затем Императрица ЛиЮэйская с ее супругом Генералом Ли, Императрица Инадзумская даже со взрослыми Наследником Скарамуччей, Герцог Травеллийский Итэр с Альбедо, тот даже поприветствовался с Кэйей, как никак кузены, Королева Мавуика в гордом одиночестве. Во главе стола сел сам Регент, он кстати должен был вести и всю судебную процессию, его синяя лента прямо подчёркивала эту фонтейнскую гордость, он чувствовал себя тут настоящим Королём. Только вот... Самой Королевы долго не было. Нëвиллет на это наплевал и приказал приносить блюда без муторного ожидания племянницы. Раз не надо ей это всё то и ладно, главное, чтобы притащилась на заседание хотя бы для вида. Но на зло ему, Нин Гуан задаёт такой ехидный вопрос, с этой самой хитрой улыбкой, от чего у Регента зубы скрипят: — Ох, неужели мы начнём без Её Величества, она посчитала себя выше этого? Выше нас, Господа? — Она хохотнула вместе с сумерским Султаном, который славился своим не лучшим чувством юмора. — Всё хорошо... Она возможно явиться совсем скоро, не стоит так печиться по каким-то наглым подросткам. — Рыкнул Нëвиллет, смотря на подаваемые ему блюда традиционной фонтейнской кухни. Тут в принципе всем гостям раздавали традиционную кухню именно их стран. Такая странная попытка угождать и «почитать» монархам. — Охо! Ну, тогда пожалуй таким место на ужине за детским столом! — Вновь хохотнула Нин Гуан, даже не осознавая, что... Королева на самом деле здесь, просто за стенкой всё слушая это, она.... Она не хотела заходить в это общество наглого сброда, лицемеров и деградантов. Она выглядывает чуть на картину трапезничества и наглого хохота, встречаясь взглядом с каэнрийским Императором. Тот ещё не приступал есть своё блюдо, лишь увлечённо рассматривал комнату, закуривая в параллель сигарету. Его глаз был таким серым и в нем читалась искренность. Полное потакание принципов правды. Они долго смотрели друг на друга, пока своим взглядом Государь ту не пригласил за стол. А Королева лишь удивлялась этому мягкому, доброму взгляду. На неё так никто и никогда не смотрел... Так по-настоящему. Нет, она не влюбилась, просто встала в ступор от такого милого человека, а ей говорили, что все каэнрийцы бармалеи, дураки и сплошные пьянчуги, любящие только себя. Но Государь это лицо народа, а это лицо отражало исключительно нежные, верные, умные, милые черты и любовь к искренности. Ей стало спокойнее, глядя в эти глаза и их суть. Она решилась и тихо прошла к своему стулу, прямо напротив, сидящего во главе стола, Регента. Нëвиллет показушно покряхтел, получая в ответ исключительное игнорирование. На неё стали смотреть прочие дьявольские взгляды. Настоящие демоны и ироды. Тарелка её была абсолютно пустая. Её точно никто не ждал. Регент же посмотрел на эту такую пустую тарелку и такую же пустую племяшку с нисхождением и махнул дворецкому, чтобы тот выносил ей наконец уже еду. Все продолжали наблюдать за одинокой Королевой. А эти взгляды... Боже, они её пожирали. Это ужин парад демонов, сплетников и лицемеров, потому и во главе всего сидит самый главный из них. Фурине становилось ужасно плохо и даже такой же одинокий серый взгляд правды её не спасал. Она будучи белой овечкой была в обществе голодных волков. И стало ей ещё хуже, когда ей подали её блюдо, что-то размазанное, мыльное и отторгающее от себя даже по виду и... Ей это нужно съесть. За этим следит Нëвиллет, сжимая в руке вилку, так, что она наверняка в этой медвежьей руке просто сломается на пополам. Как и Фурина. В горле стоит увесистый ком, который совсем скоро выведет все эмоции Фурины на глаза этих демонов. Она поправляет свои бусы, в надежде ослабить это удушье, но в итоге... Они все просто рассыпаются и падают прямо в это «блюдо». Королева смотрит сначала на бусы, а потом на куда более разгневанного дядю. Значит она будет есть это блюдо даже с высокой вероятностью, что проглотит одну из крупных бусин. И... Фурина начинает есть. Ест и сама не замечает, как начинает рыдать. Беспрерывно, задыхаясь, но продолжая есть. В какой-то момент, Нëвиллет со всей силы кулаком бьёт по столу и рыча воскликнул: — Да чëрт тебя побрал, отродье изнытое! Если ты знала, что тебе так плохо, так зачем пришла позорить меня на глазах таких людей! Это я тут должен рыдать от твоих грёбанных действий и эмоциональных всплесков! — Регент это восклицает, совершенно без стыда и каждое его слово прямо бьёт прямо по сердцу уже разбитой Королевы. Та всё более и более тяжело дышит, в итоге, откидывая тарелку и убегая под это регентское «Вон!»... Всё затихает и кажется спектакль такого льстивого Регента закончен. Единственный кто обращается к этому ироду, это был сам Царь, произнеся тому убийственную фразу: — Ты ей сам не дал вырасти и сам же порождаешь в ней одну лишь ненависть к тебе. Когда-нибудь это всё спыхнет и никто из нас тебя не примет и не спасёт. Как твой предок, узнаешь что такое на самом деле гильотина. — Император к Регенту обращается даже не на почтительное «вы». Он произносит правду, который осознаёт наверняка каждый из присутствующих, даже отпетые лицемеры. И это осознаёт даже сам Регент. Это правда, а не глупые фантазии. Но вместо того, чтобы пойти и извиниться перед Фуриной, Нëвиллет решает все куда больше её ограничить, дабы она точно в будущем не смогла его смести с его излюбленной власти. Он был настоящим дьяволом. ***

10 июня 1905 года. Фонтейн. Королевство Фонтейн.

Через полчаса после всех этих событий, монархи уже ехали в столицу, в зал заседания Мирового Суда, где уже собрались все министры, советники, духовники и премьер-министры от каждой страны. Народа было очень много и все ждали своих властителей. В машине же на мондштадтском языке общались Царь и Король, обсуждая тот ужин. Почему же не на мировом фонтейнском? А дабы любопытные ушки водителя, не подслушали всё и не передали руководству. А скандалы Царской семье абсолютно не нужны. — Ты его на ужине уделал конечно. Ты видел его в лицо, после твоей фразы? Боже, с него можно было нарисовать тонну карикатур! — Усмехнулся Дилюк, посматривая на Царя. — Ему давно было пора спуститься с небес на землю. Он далеко не ровня нам дабы сидеть с нами рядом. В суде пусть будет судьёй, но не тем кто отвечает за свою страну так безответственно, кичась исключительно по своей власти. — Хмпф, как ты думаешь после всего этого он будет давить на то, чтобы суд ушёл на сторону Натлана? — Даже если и так, то подадим апеляцию и... Судья будет совершенно другой. Нам с тобой во всей этой истории незачем переживать, Люк. Весь спектакль в любом случае на нашей стороне. — Какая же умная и хитрая у меня жена. — Чëрт, я тебе не разрешал меня называть так. — Смущенно возмутился Кэйа, заметно нахмурившись. — А я больше не Кронпринц, чтобы что-то мне запрещать или разрешать, ведь так? — Господи, ты меня точно доведешь до могилы, Люк... *** Наконец они подъехали и их встретили. Все монархи по лифту дворца спустились в зал Суда, где уже царил хаос, висели флаги стран, портреты прошлых монархов и горели огни. Кто-то уже спорил между собой, а кто-то и даже с другими сторонами, несмотря на союзничество. Настоящий балаган и он продолжался тогда, даже когда все монархи разошлись по своим местам, возглавляя свыше своих верноподданных. А закончился он... Стуком трости. Трости Судьи — самого Регента Фонтейна. — Я пожалуй могу начать, раз все уже тут? — Спрашивает Судья, осматривая весь зал с усталым видом. — Судя по тишине... Могу. Добро пожаловать на Великий Мировой Суд Тейвата, дамы и господа, тема сегодняшних дискуссий Натланский конфликт. Война между Королевством Натлана и Каэнрийской Империи при её поддержки Королевством Мондштадта! Я думаю не стоит, разглагольствовать про предысторию и историю конфликта. У нас нет на это времени. Каждый монарх прекрасно знаком с этим. Суд будет решать признает ли Тейватский Мир, новые границы, заданные мондштадтской и каэнрийской стороной! Правила до боли просты, но их нужно усвоить каждому, включая высших особ. Первое: говорит исключительно монарх. Его министры, помощники и ближайшие лица лишь могут переговариваться, но отвечать за всю страну может исключительно монарх. Второе: спрашивается позиция каждой страны, включая даже тех, кто принимал участия в конфликте и задаю порядок исключительно я, Судья этого Суда! Третье: в рамках этого суда монарх должен ответить на вопрос «Признаете ли вы территории заданные Каэнрийской Империей и Королевством Мондштадта?» прочие вопросы особо не обсуждаемы и могут затрагиваться лишь мелко, как та же смена флага или название страны. Четвёртое: подсчёт голосов «За/Против» осуществляется после расспрашивания всех. Пятое: дискуссии между монархами разрешены, но в меру, в условиях их протокола. Шестое: строго запрещается присутствие детей на заседании, алкоголь и сигареты разрешены. Вопросы? Нет? Тогда мы начинаем суд! — Нëвиллет в последний раз стучит тростью и в зале поднимается балаган ибо каждый министр обсуждал с сородичем позицию страны и возможную её смену. От этого балагана даже болела невероятно голова. Оно и понятно. Суд начался. Пока императорские министры умирали в тоннах макулатуры, сам Император смотрел в сторону мондштадтских, а именно на ложу Короля. Они были так удалены от друг друга, что становилось как-то неудобно. Сущая скукота. Так как переговариваться возможности не было абсолютно никакой, Кэйе в голову пришла идея. Он оторвал кусок пустого листа, взял перьевую ручку и написав своё послание, сложил этот кусок листа в несколько раз и попросил передать на мондштадтскую сторону, лично в руки Королю и никому иному. И через минут пять, послание было передано. Король с интересом рассмотрел эту мелкую сложенную в несколько раз бумажку, после развернул и усмехнулся. Рядом сидящая теперь уже Канцлер Гуннхильдр поняла, что всё-таки судя по лику Короля, в записке нет чего-то важного... Есть, но это важно исключительно для Короля. Очередные признания в любви не могли не греть душу даже в такой момент и в такой форме. Сам Король сунул записку от Императора к себе во внутренний карман мундира, прямо у сердца.