The Dawn Of The Empire

5 мая 1905 года. Ставка Командующих Западного Фронта. Королевство Натлан.

Машина новой модели, явно мондштадтского производства подъехала к зданию Главнокомандующего Западного Фронта. Из этой машины, на которой ярко красовался герб династии Гуннхильдр, вышла сама Баронесса. Фронт посещала она не часто, в основном на дела благотворительные и вдохновительные. Как никак, победа без невозможных денег и должного духа солдат — совершенно невозможна. Выйдя из машины, Баронесса сразу же сделала реверанс перед встречавшим её Его Величеством, приняла поцелуи в руки от Железного Канцлера, Кронпринца и некоторых генералов. Они тихо прошли вглубь здания Ставки на какое-то важное собрание, где собрались и прочие важные династии Мондштадта по типу Лоуренсов или Иманлаурков, был родной брат Кронпринца Дилюка — Принц Вильгельм, который в последние годы пытался то к брату подмазаться, то к отцу. Были представители духовенства, некоторые важные члены Парламента. В общем, верхушка правительственной системы Мондштадта. Выдерживать собрание, наполненное тучей людей, которых Дилюк не терпел, начиная от политических взглядов и заканчивая личной неприязнью, он не стал. Минут так через пятнадцать после начала, вышел на балкон покурить да посмотреть на пустые степи. Закурив, он ещё больше стал раздражаться, вроде война идёт, скоро уже как год с начала нападения Натлана на Каэнри'ах, а всё стоит и стоит. Дилюк явно был сторонником скорейшего окончания войны, любыми способами. Он как и все уже хотел простого спокойствия, вернуться к семье и помогать Кэйе решать последствия революции. Кронпринц был уже таки олицетворением в народе понятия «Усталость от войны». Все уже через газеты были наслышаны о позиции Наследника и в принципе, его много кто поддерживал... И многим стала надоедать власть нынешнего Короля и Канцлера, да, спасибо им за очень либеральные реформы, но их затягивания вечные постоянно приводили всё в катастрофу. Даже сейчас, все солдаты домой хотят, а не отстаивать позиции какого-то там союза с кем-то там. Сам Кронпринц ушёл с осознанием того, что ему там и быть не нужно. У него есть тайные соратники в виде некоторых очень консервативных аристократов и множества представителей армии. Если не дай Бог Крепус что-то не то скажет в сторону Наследника, то ему же быстро напомнят, что свобода слова и печати не запрещена и организовал это всё сам же Крепус. То-есть, он выстрельнул тем самым себе в ногу. Тут, на балконе, к нему внезапно присоединилась Баронесса Гуннхильдр. Она как тихо приехала, так тихо и зашла к дорогому для её сердцу другу. — Неужели настолько пристрастился к курению? — С особым интересом спросила она. — На Кэйю насмотрелся. Ты будешь? — Нет, благодарю. Кхм, мы с тобой так давно... Не виделись, не общались, не прогуливались. Не подумай чего-то, я просто скучаю по тому свободному времени. — Я понимаю... — Вздохнул Дилюк. — Сама знаешь, у меня семья и долг. Совмещать это невыносимо. Но у первого минусов нет. — М-м, хотелось бы мне понять это чувство любви к детям. — Баронесса вздохнув, села на рядом стоящую у входа скамью. — Вот как ты... Всё воспринял. — Гм, это у каждого по-разному. Всё зависит от восприятия собственной и личных предубеждений. Моё одиночество с детства и отчуждённость родителей наверное и повлияла на мою такую огромную любовь к собственным детям. Хм, а ты задумалась о том, чтобы завести собственных? — Не знаю... Сам понимаешь, долг династии и всё такое. Передать всё Барбаре после смерти, для меня будет равно самоубийству. Да и просто, наглядевшись на твою, возникает то чувство, будто у меня может быть также. Но меня отталкивает вся эта тема с заведением отношений с каким-то придурком равным со мной, беременность, роды.... — Усынови кого-нибудь, только с чётким понятием того, хочешь ли ты этого на самом деле. Если иначе, не губи себя и чужую жизнь. — Докурив, Дилюк размазал окурок ботинком по деревянному полу и вновь взглянул на бескрайние степи. — Я подумаю ещё, спасибо... Они долго стояли в тишине, пока с зала, где проводилось собрание, не стали доноситься невозможные слуху громкие споры. Они всё нарастали и нарастали, как снежный ком, и казалось дело дойдёт до драки. Гуннхильдр конечно заинтересовалась тем, что же там происходит у этих идиотов, Кронпринц как стоял, так и стоял дальше. Кажется, ему то совсем не было интересно. Но тут, спусковым крючком стала фраза об... Отречении. Какое ещё к чёрту отречение? Кого и в чью пользу? Джинн быстро поняла намерения друга и тут же направилась за ним скорее в зал. Кажется эта фраза переступила черту вседозволенного. В зале прекратились всякого рода дискуссии. Тишины не было, были слышны: рычания, отдышки, а главное хохот.... Хохот Варки. Он никогда не успокаивал Короля в отличие от Королевы. Он смеялся, а она всегда пыталась утешить, но её тут нет. Варка хохотал, как вне в себя. Крепус был же как рак, красный от ярости, он и слова не мог произнести. Тяжело дышал и рычал, как какой-то усталый, побитый жизнью лев. Ну, не самый лучший символ страны. Не тот лев им нужен, им нужен новый. Остальные с большим удивлением смотрели на Генерала, который судя по всему и сказанул эту едкую фразу. Тот же сидел и смотрел на прибывшего Наследника Престола. Генерал явно был сторонником взглядов Кронпринца и сам Дилюк это знал. Разбираться тут не было смысла, и так всё понятно из-за чего был конфликт. Баронесса же тихо села за стол переговоров, на неё даже никто не взглянул. Взгляд её как и всех пал на того самого Генерала. Напряжение стало расти и Король выдал: — Уволить. К чертовой матери уволить... И лишить всех званий. — Он прорычал это тихо, но услышали чётко всё равно абсолютно все присутствующие. — Ты не можешь этого сделать. Он лишь выразил собственное мнение, Отец. Даже в уставе армии ты прописал свободу слова... Так что же теперь? Изменишь собственным принципам? — Совершенно спокойно подметил Дилюк, всё так же не садясь за стол. — Заткнись, мелкий, противный щенок! Ещё одно слово и я издам указ о передаче престола после моей смерти не тебе, а твоему такому же как и ты сам... Отродью! — Последнее сказанное явно было ошибкой. Оно вызвало необычайный гнев у Кронпринца, да как этот чëртов старый урод смеет.... Дилюк резко взял шпагу и прямо кинул в собственного отца. Он не подумал, причинит ли это тому вред или прочее. — Да как ты смеешь так говорить! Ты можешь всё что угодно, говорить про меня, мои права, мои качества и прочее... Но ты чëрт его побрал не смеешь так говорить про мою семью! Старый ты обезумевший болван! Всё стало ещё тише. Настоящая гробовая тишина. Даже Варка перестал хохотать. Шпага впечаталась в деревянную стенку, прямо над головой Крепуса. Если бы Дилюк кинул её чуть ниже, он лишил бы собственного отца головы. Оттого Крепус и задрожал. Он не думал, что его «отродье», настолько перейдёт черту. Он настолько... Ненавидит его. Он воспитал сущность, что готова без всякого промедления просто убить его, наверняка с удовольствием. Собственные же действия, Кронпринца не напугали, наоборот, вдохновили. Наконец он включил свои идеальные способности оратора и произнёс то, что давно ожидалось в том же народе: — Пора перестать верить в то, что затягивая войну, ты так спасаешь жизни. Нет, ты убиваешь тем самым собственного блядь союзника! Они нас ждут там, а мы всё сидим, просиживая зад, в этой сранной Ставке и блядь то и дело, что ноем! Все устали от войны, все хотят вернуться домой, к семьям, к спокойствию. Если Натлан вдруг разобьёт наших союзников, которые вот только недавно отошли лишь малость от революции, то помощи в случае нападения Фонтейна мы никакой не получим... Блядь никакой! А они ведь уже строят планы на нас! Снежная не пойдёт за нами в случае проигрыша Каэнри'ах, не пойдёт и новый мощнейший флот Инадзумы! Травеллия останется такой же мелкой, боящийся всего страной! Тебя даже там не впустят, если Фонтейн свергнет тебя! Твой зад и зад твоего любовника никто не спасёт ибо от нас все отвернуться! Пора идти напролом, пока есть возможность и мы закончим войну не через сто лет, а прямо через месяц-полтора! Речь Наследника произвела большое впечатление, все сидели с разинутыми ртами, но после начала радостных хлопков в ладоши от представителя консерваторов в Парламенте... Вся комната за ним же и разразилась поддержкой Наследнику. Это была победа. На друг друга, как на дураков, смотрели Канцлер и Король. Какой же стыдный позор... ***

19 марта 1905 года. Степи Натлана. Королевство Натлан.

Слова Кронпринца действительно подействовали и Западный Фронт стал активно двигаться к столице, а часть на помощь Восточному каэнрийцам. Король, чтобы популярность в народе окончательно не упала, стал типа помогать в войне. Пытался советоваться с Генералами, наставлять солдат, но кажется это всё было бесполезно. В глазах своих верноподданных его не стало. У них новый Король. Более молодой, амбициозный, идеальный пример для подражания. А Крепус... Крепус на глазах угас. Стал позорной тенью. Старой, неинтересной, на него посмотреть и сразу картина того, кем не стоит становиться и кем не следует восхищаться. Он на самом деле не так долго и проправил, больше десяти лет у власти по сравнению с отцовскими сорока, казались совсем мелкими и блеклыми... Его заслуги испарились, венценосное величие разбилось. Он наверняка, как и многие монархи, попавшие в ужасный кризис, просто не знал и не видел, что так надобно собственному народу. Он своими похождениями ввёл династию в кризис. Он должен был быть примером для нации, а не только реформатором в сторону полной свободы. Он очень многого не понял. Будучи таким разбитым и ненужным, Король чувствовал до чего же стал одиноким. У него есть любимый Варка, но кажется это совсем мало.... У Крепуса были попытки сблизится с семьёй, но зачастую он это делал с позиции того, чего хотел видеть сам, а не другие. Он бросил супругу, которая его действительно любила и всегда пыталась утешить в его приступах неконтролируемого гнева, он её в принципе из дворца выгнал. Он поссорился с дочерью по поводу её замужества, та дала клятву не влюбляться и не выходить замуж за других, после смерти бывшего Цесаревича Андраса, брата нынешнего Императора Каэнри'ах. Он оттолкнул младшего сына Вильгельма, как только прознал, про любовные связи того с представителем консервативной партии Мондштадтского Парламента. Он оттолкнул тем более старшего сына, Кронпринца Дилюка. Что-то изменить в их отношениях было уже невозможным ибо... Дилюк наверное отца с детства возненавидел. Он и его семью предал, рассказав высшему свету о болезни внука Цесаревича Ларса, о которой его так молили не рассказывать Дилюк и Кэйа. Он оскорбил Нэйта, напугал его, оттолкнул этим арестом. Он с Викторией и Эреном не пытался особо свидеться и как-то поговорить, узнать что-то, ну или хотя бы письмо написать с вопросами как там внуки его. Крепус порушил всё. Это был какой-то конец для него. Он вместе с армией всё дальше и дальше двигался и всё больше и больше осознавал, что это финал. Если раньше, когда к Дилюку обращались «Ваше Величество», он необыкновенно выходил из себя, то... Сейчас, когда подобные «оговорки» участились, он это будто бы спокойно принимал. Он для верноподданных больше не Король и наверное для самого себя тоже. Крепус серый Король, такой же как и его пустые глаза. Задумывался он о будущем после смерти и понимал, что потомки никак не будут его заслугами восхищаться. Так, упомянут, что с Парламентом дружил, всем права свободные до невозможности сделал и всё. Он будет Серым Королём, меж более интересных личностей, его отцом и сыном. Дилюк явно многое изменит в стране, начиная со структуры власти, насмотревшись на более простую каэнрийскую и заканчивая банальными владениями. Дилюк войны избегать не будет, тем более с Фонтейном. Он наверняка и даст эти все идеи собственному сыну. Натаниэль это уже идеально показывал своими действиями. У Крепуса нет Наследника собственных идей и наверное такова судьба и воля свыше. Даже когда начинается бой, кровавый и безумный. Он как серая фигура, лишь мог размышлять, о собственной блеклости. Никому он тут не нужен. Он больше не Король. С этой мыслью, он уезжает на коне куда-то вдаль, от собственной же армии и ненавистных противников. Крепус не замечает, как за ним промелькала чёрная мелкая фигура. Он больше не Король и больше он не нужен. ***

19 марта 1905 года. Степи Натлана. Королевство Натлан.

Проходя место недавних активных боевых действий, Дилюк всё больше отходил куда-то вдаль. Его будто туда что-то вело. Жертв со стороны Мондштадта было весьма на удивление мало. Новая тактика и пример боя без всяких правил, очень помогли в победе и результаты этой тактики сразу же отправили на Восточный Фронт союзников. Большая часть натланцев в битве сгинули ибо у мондштадтцев орудья явно не настолько древние и хилые, как у натланцев, да и те попросту не ожидали такого же зеркального безумства от столь спокойного, робкого народа. Та часть которая выжила либо отправилась в плен, либо сбежала. Следовать за ними никто не стал. Два человека из отряда орду потом не осилит. В общем, победа была на стороне Мондштадта и следовательно они дальше могли спокойно продвинуться к столице и к союзникам. Ну, идеально карта легла. Об этом всём очень много рассуждал Кронпринц, не то чтобы он прям в бою участвовал. Пытался, но его быстро вывели из боя Генералы. Такого Короля терять потом ну, самоубийство. Уставший, в пыли и отчасти крови, Дилюк шёл по одинокой тропе по следу коня. Он ненавидел одиночество, но почему-то напрямую шёл к нему. Какая-то часть в сердце подсказывала, что там что-то есть и это что-то очень важно. Дилюк нашёл у большого камня собственного истерзанного отца. Он доживал последний час тут, в собственной крови, задыхаясь, держась за пробитый, видно каким-то штыком, живот. Он хрипел как старый бездомный старик. Всё столь же одинокий и забытый всеми. Какой же ужасный конец. Умереть в муках, в невыносимой жаре, где-то в забытых всеми степях в глуби Натлана... Такое даже врагу не пожелаешь. Дилюк не стал звать кого-то на помощь или пытаться самому спасти отца. Зачем мучать покойника? В этом не было никакой цели поскорее получить трон... Нет. Далеко нет. Он присел рядом и заглянул в эти отчаянные красные от безумства глаза. Усталость и полная горечь. Он не начинал их последний разговор, но это сделал сам Крепус, ужасно прохрипев: — Не надо только... Меня спасать. — Кажется даже в столь болезненной хриплоте слышалась дрожь и действительно искренность. — Я и не буду. Ты уже покойник. — Кронпринц ответил спокойно. Трудно сказать, было ли ему жалко человека, который только и делал, что портил ему жизнь. Но наверное... Да, ведь такую смерть нельзя пожелать никому. — Кто тебя так...? — Натланка... Такая тëмная, но прекрасная как солнце. Кажется... Она меня спасла от мысленных мук и терзаний, Дилюк... Она так гордо исполнила свой долг, пытаясь выступить за свой народ... Знаешь, я бы не смог так... Я слишком труслив... А она... — Дьявол. — Нет, Дилюк... Нет, она ангел... — Мне в любом случае придётся её убить. — Ты не можешь... Прошу, ради собственных детей... — Не затрагивай моих детей, там где не надо. — Я просто старался вас спасти... От того безумца с косами, пытался привлечь внимание к болезни сына твоего, чтобы помогли скорее, нашли способ скорейшего выздоровления, я пытался наставить твоего сына... — А когда ты подкладывал фотографии фрейлины мне и писал Кэйе о том, что я якобы ему изменил с фрейлиной? Что это было, отец? Спасение моей семьи? Ты же буквально мог разрушить её! — Тебя нужно было разрядиться... — Да к чёрту тебя с такой медвежьей услугой. Это оправдания, одни только оправдания. Твоя помощь мне давно не сдалась, ты должен был мне помогать в моём детстве, а не подставлять. — Я просто хочу заслужить твоего прощения сын... — До боли горько произнёс это Крепус. — Я тебя никогда не прощу и не считай меня более своим «отродьем».— Твёрдо произнёс Дилюк. — О Святой Барбатос, да помоги мне... Ты меня ненавидешь, Дилюк?... Ответь на это прошу и я успокоюсь. — Взмолил Крепус, желая приподняться, но тотчас же последовали невыносимые боли от раны. А Дилюк не отвечал, ответ и так ясен, он лишь отвернулся, он устал от этих противных слëз труса. — Ну, прошу, Дилюк... Дилюк... Люк... Пожалуйста... Ответь, не молчи... П-пожалуйста... Я люблю тебя, Дилюк. От этих мольб, Дилюк только больше раздражался. Ему стало больно... Это всё ложь и фарс. Не любил его отец никогда и не любит. Это всё лишь агония старого чëрта. Он доводил себя и доводил Дилюка. Крепус дьявол. Крепус демон. Серый Король лжи, фарса и интриг. Кронпринц не мог больше этого терпеть. С великим гневом, он схватил отца за шею и добил. Избавил от мук. Отец не сопротивлялся, для него это было ведь облегчением. Не нужно спасать тех, кто молит о скорейшей собственной смерти. Убийцей Короля в итоге стала не та натланка, которая наверняка быстро сбежала к своим, а сын Короля... Сам же Наследник. Его маленький лучик, маленькая своя же часть. Теперь Королём стал этот лучик. Который сейчас столь невыносимо отчаян, бессилен, безумен и в горечи, что страшно становится за то, что будет в будущем, раз царствование Короля Дилюка I началось именно с убийства отца. *** Найдя труп бывшего Короля и уставшее тело нынешнего, Генералы встали на колени перед новым властителем. Они будто намеренно не снимали фуражек, чтобы тем самым отдать честь Королю Крепусу IV. Они не хотели отдавать тому честь и наверняка не хотели особо и забирать его труп. Но пришлось, это было бы преступлением оставлять монарха даже умершего в таком-то месте. Они на носилках, к армии понесли нового не под траурный марш, а под гимн на мондштадтском принадлежащий самому Королевству «Боже Храни Короля», воспевая тем самым нового. Через часа так полтора весть о кончине Короля Крепуса IV телеграфировали в столицу Парламенту, дабы тот это распространил в народе, потом Канцлеру Варке и теперь уже Королеве Матери, а главное на Восточный фронт Каэнрийскому Императору Кэйе II. Вместе с тем Варке прислали от имени нового Короля, не дожидаясь пробуждения того, письмо с указом об отставке его с поста Канцлера. Теперь можно сказать, что Дилюк сам себе хозяин и властитель пока конечно Парламент не предложит нового. В глазах самого нового Короля, эта кандидатура идеально подошла его лучшей подруге Баронессе Джинн Гуннхильдр. Наверняка не только он это видит. Правление Короля Крепуса IV подошло к концу, столь же блеклому, как и он сам в конце своей жизни. Теперь Мондштадт ожидают контрреформы и в принципе твёрдый и убеждённый консерватизм. Новым Наследником Кронпринцем стал старший сын Дилюка — теперь уже Кронпринц и Герцог СпрингВаллийский Натаниэль. На замену Королеве пришёл Принц Консорт — Император Кэйа II. Сама Королева Аннелис теперь исключительно именовалась Королевой Матерью. Варка которого Дилюк ненавидел — всё. Его карьера навсегда окончена. Конец конечно для либеральной стороны Королевства и возможно в скором времени и Парламенту ибо Дилюк не видел в нём смысла существования. В общем, Король Крепус просто стёрся, дав начать Новый Рассвет. ***

29 марта 1905 года. Степи Натлана. Ставка Главнокомандующих Восточного Фронта.

Наконец-то мондштадтская армия состыковалась с каэнрийской чуть ли не в центре страны. Состыковались они в общем очередном бою против натланцев и тем самым двум армиям, можно было уже идти к самому центру по северу тем самым напополам разделив Натлан через саму столицу. Планировалось, что бой за вражескую столицу произойдёт в начале мая, как раз к юбилею Нового Короля. Надо было до начала мая набраться сил, боеприпасов и численностью армии ибо так просто сдавать дикари свою столицу не будут, это для них мгновенная смерть же. Сами Ставки соединились в одну, так было намного проще готовиться вместе к наступлению и соединились они в новой Восточного фронта. Спустя долгой разлуки встретились и монархи, поэтому случаю был проведён небольшой парад, застолье, а дальше к ним лезть не стали, оставив обоих на едине. Кэйа лежал на своей кушетке в одной рубашке и закатанных штанах, читая каэнрийскую газету «Разсвѣтъ», параллельно куря. По телу его и лицу вниз сходили капельки пота от невозможной жары. Ужасная духота одним словом. Пришлось даже снять собственную повязку на глаз, в принципе хотелось раздеться, но как-то совесть не позволяла этого сделать. Король сидел уже без рубашки за столом и наблюдал за собственным супругом. М-да, по нему он очень соскучился. Не много подумав, он неожиданно лёг рядом с Кэйей, приобнял со спины и взглянул на содержимое газеты, положив голову свою на плечи Императора. Каэнрийские буквы были знакомы, сложить же их в одно какое-то слово Дилюк всё не мог, как бы не пытался, но вроде как судя по изображениями на главной полосе газеты, речь шла о зачинщиках той революции. — Ты читаешь про революционеров? — С интересом спросил он, прижимаясь к родному телу. — Да, интервью того, кто вёл народ ко дворцу. Он из Сумеру кажется, но всю жизнь прожил в Каэнри'ах. Я общался потом с ним лично, кажется он был преисполнен и рад встрече. Даже в разговоре заходил не туда часто и говорил о мелких вещах в своей жизни. Мне он понравился как человек. Видно, своей искренностью притягал. — Мне кажется странным эта совместимость монархии и социализма. Это же две различные по своей сути идеалогии. Правое и левое несовместимо. — Несовместимо и то, что Мондштадтский Король, имея на себе метки удушья, умер от потери крови. — Он этой фразой застопорил поглаживания Дилюка Императорской талии и размышления о совместимости политических идеалогий. —... Я тебя понял. А-... — Но как насчёт тебя? — Вдруг Кэйа откинул газету и провернул всё так, что оседлал Дилюка, прижавшись к уже горящему паху. — Я монарх уже как десять лет и взгляды на собственную страну уже чётко сформированы. Что насчёт тебя? Дилюк принял вызов, он спокойно сорвал с Кэйи его любимую рубашку, вызвав крайне возмущённый взгляд, и прошёлся руками по смуглому телу уже куда более свободно. — Консерватизм и активное союзничество. Отец не позволял себя расширить границы дозволенного в договоре с вами, Император, поэтому... Я это изменю, наряду с многими другими его делами в стране. — Свой большой палец он положил на нижнюю губу Кэйи, огладив подбородок и щëки другими уже пальцами. — Заманчиво, о Новый Король. — Приблизившись к лицу супруга, заветный поцелуй он не получил. Получил очередную резкую смену позы уже со стороны Дилюка. Король перевернул Императора, уложив его самого на кушетку, а сам навис над своей жертвой, как голодный хищник. — Новый Король.... Помнишь как я обещал тебе, что как только стану Королём доминировать буду я, м? — Прижавшись своим пахом к ещё закрытым ягодицам, с хитрецой отметил Дилюк. — Король звучит ниже Императора. — Тягуче ответил Кэйа, потираясь о супруга. — Но я же так-же Император Де-Факто, дорогой. — Де-факто. — Это фраза Дилюка напрягла и тут у него в голове вспыхла идея. Резко сняв с Самодержца Каэнри'ах ненавистные штаны, Дилюк хлестнул по заднице бедного монарха и провёл пальцам по половым органам под сладкий яркий стон. — Де-факто, хмпф... Тогда по окончанию войны, я сменю свой титул Короля на первого Кайзера. Это же равняется Императору, ведь так? — Кх... Чëрт, да... — Как приятно с вами работать, Император. — Немного погодя пошла и заветная растяжка, пальцы Короля горели, находясь внутри, было до невозможности узко, но и при этом по своему приятно. Кэйа окончательно положил свою голову от усталости на подушку. Сладко и тихо постанывая, он начинал много думать о будущем. Что будет с ними после вступления на престол Дилюка? Они естественно ещё больше отдаляться. Работать в Царском Селе Дилюк точно не сможет, этого просто никто не одобрит. И как бы не хотелось, придётся свыкнуться и жить так как было велено с небес. Всë же сейчас не самое лучшее время для этих бесконечных раздумий. — Ты как всегда чересчур задумчив, Кэйа... О чём ты так много думаешь всегда, м? — Дилюк чуть навалился на Кэйю и укусил мочку уха того. — Мгх, разве это сейчас так важно? Просто продолжай, Люк. Черт побери, не тормози... — Вздыхая, произнёс Кэйа, в ответ же ему последовал смешок. Когда пальцы внутри стали более-менее свободно двигаться, Дилюк наконец освободился от проклятых штанов и приставил головку члена ко входу. Разрешения спрашивать он не стал, ведь... Теперь-то они оба на ровне. Он толкнулся и понял, что далеко не до конца растянул Кэйю. Выдохнув, Король стал вбиваться в своего Императора, притянув того к себе, крепко прижимая и ластясь. Рука, которая сжимала живот Кэйи, опустилась ниже, а другая стала держать его за одну набухшую грудь. Соски Кэйи напряглись, несмотря на то что они были не в центре внимания. Рука, направляющаяся на юг, неумолимо возвратилась к его клитору, кончики его пальцев снова и снова тëрлись о него. Кэйа пытался стонать тише, но с подобными действиями это было невозможно. Было бы очень неловко, если бы оказалось, что их прекрасно слышали в соседних комнатах. Дилюку на это было подавно плевать особенно в таких процессах, когда им обоим слишком хорошо. Он пытался быть ещё быстрее и быстрее, действовал изо всех сил и совсем не забывал про ласки. Пика они достигли оба практически в один момент, быстро устав, ведь они давно не занимались этим. Но первым выдохся именно Кэйа, после его конечного столь громкого стона на всю комнату, он понял, что не услышать их было бы невозможно. Неохотно, выйдя из тела, кончил Дилюк на спину Кэйи с уже более кратким стоном. Король улёгся рядом, обняв любимое тело. Тяжело дыша и отходя от процесса, он произнёс: — Мне было мало, нам надо повторить. — Господи! Ты меня в могилу сведешь, Демон!