Что-то вроде волшебства

       — У-тю-тю, у-тю-тю…       С улыбкой, обнажившей ряд ровных белых зубов, Хисын покачивает в руках малыша. Его худая спина напряжена от скрюченной позы, но он не может сидеть иначе: Томасу обязательно видеть его лицо, когда сын ест, не то ему подумается, что папочки нет рядом, и он разразится громким звонким плачем, к которому и участники группы, и их дети уже успели привыкнуть, но всё же не совсем.        — Хорошо, да? Хорошо кушаешь? Папино солнышко радуется, — наполовину свободная рука Хисына оглаживает чужую головку, приглаживая редкие-редкие взъерошенные светлые волосики, пока омега приговаривает ласковые слова над его маленьким ушком.       Покачивая ногой, Хисын растерянно оглядывается по сторонам без особого интереса; кроме них с Томасом в гримёрной никого. Он знает, что Джей и Чонвон сейчас с Райаном — возможно, и Сону с ними.       Радуясь тому, что его никто не услышит, Хисын тяжело выдыхает, привлекая внимание едва ли не отвалившегося от его груди Томаса, которому ни в коем случае нельзя прерывать себя во время еды. Слабо, но настойчиво подтолкнув сына в головку, омега заставляет его продолжить кушать.       Это утро было не таким спокойным, как ему хотелось бы.

⋆ ˚｡⋆☆˚ 🔖 ˚☆⋆｡˚ ⋆⋆ ˚｡⋆☆˚ 🔖 ˚☆⋆｡˚ ⋆

       — У-а-а-а! Не хочу!       Райан шлёпает ладошками по детскому высокому стульчику, вертя хорошенькой головкой из стороны в сторону. Его коротко стриженные тёмные волосы колышутся на макушке, а полные слёз опухшие раскрасневшиеся глазки не вызывают ничего, кроме желания утешить и успокоить.       Столовый прибор в чужих руках слегка подрагивает. Что это такое? Раньше не ели… Зелёный цвет, странный, почти неуловимый запах, и форма, похожая на миниатюрное дерево с пышной шапкой из листвы… Стоп, это брокколи!        — Я не хочу! — голосит Райан. — Не хочу! Это невкусно!        — Ты ещё не попробовал, а говоришь, что невкусно, — Сону за его спиной, кормящий мирно прикорнувшую Сэкеру, слегка покачивая её под спинкой одной рукой, пытается подбодрить малыша, однако получается у него с трудом.       Райан визжит: — Я же вижу, что это невкусно! Фу-фу-фу!       Лицо Чонвона, искажённое безучастным, немного печальным выражением, вытягивается благодаря измученно искривлённым в ломаную линию губам. Склонив голову вбок, он наблюдает за тем, как Джей, цокнув языком, раздражённо возводит к потолку глаза:        — Райан, — с нажимом строго чеканит он. — Открой свой рот. Просто попробуй, ты от этого не помрёшь. Врач сказал, что тебе надо есть брокколи-       Кажется, совсем потерявший страх, Райан отпихивает отца маленькой ладошкой в крепкую, обтянутую толстовкой грудь: — Нет, я не буду! — голосит мальчишка. — Я не буду есть всё, что ты мне даёшь! Мне уже не год!        — Мне тоже! — фыркает Джей, передразнивая его. — Ешь давай, су-       Прервавшись на полуслове, он охает, когда маленькая ладонь неожиданно крепко отпускает жёсткий и хлёсткий удар по его затылку. Уголки глаз Чонвона краснеют от негодования за необдуманные слова возлюбленного.        — Ещё слово — убью, — рычит он на слегка отшатнувшегося от удара старшего альфы. — Райан, мой малыш, — намереваясь спасти ситуацию, омега наклоняется к сыну, чьё заалевшее личико едва не пестрит намеревающимися политься ручьями из глаз слёзками. — Пожалуйста, скушай. Да, я знаю, это выглядит не очень вкусно, но на самом деле брокколи вкусные! Отец хорошо тебя накормит. Давай, попробуй. Давай сделаем самолётик, хочешь самолётик?       По Джею видно, что он-то уж точно не хочет самолётик. Удерживая свою ладонь за спиной и не давая ей волю, другой рукой Чонвон с натянутой на лицо дружелюбной ласковой улыбкой оглаживает пушистую мягкую макушку сына, дрыгающего ногами на стуле в попытке выбраться из оков; однако Райан гневно бодает макушкой его приятно мягкую бледную ладонь, чтобы сжать слабый маленький пухлый кулачок и громко стукнуть по деревянной столешнице:        — Уйди от меня! Я не хочу!..        — Да уж, — хмыкает Сонхун со знанием дела со своего уголка стола. — Истерический закат в три. Печально.       Чонвон глупо хлопает глазами, растерянный. Бездумно прокручивая ленту Инстаграма в телефоне, альфа то ли не специально, а то ли намеренно не обращает на него внимания, послушно открывает рот, принимая небольшую сладкую виноградинку, сок чьей раздавленной ягоды с кислинкой тут же растворяется на языке. Хэюн постоянно уточняет у него, очаровательно заглядывая в его лицо, вкусная ли каждая из ягодок, что она ему даёт.       Сонхун слегка расставляет колени, чтобы малышки устроились на его бёдрах, облачённых в серые спортивные штаны, поудобнее. Цепляясь за широкие плечи отца, дочери кормят его, с обеих сторон подавая ему еду; Сонхун, с другой стороны, не возражает о заботе, которую ему оказывают. Он лишь улыбается изредка в своей привычной манере, поглаживая девчушек по головам, иногда зарываясь пальцами в их распушённые после сна тёмные волосы и прочёсывая на манер расчёски.       Он не решился сегодня приступать к их мытью головы самостоятельно, оставив это на Хисына — обещал своему маленькому омеге делать всё правильно, чтобы не заработать немного больше синяков на затылке. Забавно, что при всей любви и опеке Хисына, его стараниях, Хиён и Хэюн всё равно являются маленькими копиями Сонхуна!       Эка невидаль, близняшки… Сонхун всё равно их отличает только по отсутствию и наличию чёлки соответственно.        — Ебать мою лысую… голову, — рычит Джей. Кажется, его это всё изрядно вымотало, а ведь день ещё даже не начался. — Если он сейчас это не съест, я просто блять встану и уйду.       Райан, надувший щёки, понуро опускает голову; маленькая выпяченная губка дрожит, но Рики отчего-то посмеивается, глядя на развернувшуюся перед ним картину.        — Райан, — тихонько зовёт он, привлекая внимание не только упомянутого мальчишки, но и остальных, постукивая костяшкой пальца по обеденному столу. Наклоняется и одними губами шепчет: — Просто расхерачь комнату родаков-        — Рики!..       Джей рявкает на него так, что едва ли не закладывает уши. Ахнув, Хиён, взмахнувшая руками в воздухе, от неожиданности едва не валится с ноги Сонхуна; Хэюн успевает схватить её за руки, а Сонхун, придерживая младшую дочь под спинку, с помощью сестрёнки помогает ей удержаться на месте. Его холодный взгляд сверкает недовольством, однако где-то в глубине плещутся едва уловимые смешки.       Скривив свои полные губы, Рики цокает языком. — Райан, — он небрежно роняет голову к мягкому боку подошедшего к столу Сону, слегка дёрнув молчаливо, но громко сопящую Сэкеру за свисающую с рук омеги ступню. — Знаешь что? Лучше ори так, пока твой отец не оглохнет, заснёт и больше не проснётся.       Голоса с кухни, выражающие спектры разных эмоций от удивления до непередаваемой словами и эмоциями печали, не прекращают доноситься в коридор:        — Что?.. — челюсть Райана почти отвисает. Приоткрыв свой маленький ротик, он удивлённо пялится на замершего Джея и неловко застывшего за его спиной Чонвона. — Что значит «отец больше не проснётся»?..        — То и значит!       Строгий, пышущий скептичным снисхождением громогласно звонкий тон Хисына, наконец, врезается в их уши. Райан, вот-вот готовый заплакать, резко замолкает; неожиданно становится не до этого, когда Хисын, слегка переваливаясь с ноги на ногу из-за младенца на руках, появляется на кухне, сопровождаемый изо всех сил прижимающим смешливую улыбку губами Джеюном.        — Хисын-хён, — сложив руки перед собой, Чонвон коротко кланяется. Остальные следуют его примеру, насколько это возможно с детьми на руках или… на ногах. — Извини, что сегодня мы опять существуем.        — Не звезди, Чонвон-а, — фырчит Хисын. Подобравшись к Сонхуну, доковылявший до него старший омега мило склоняет голову вбок, с превосходством во взгляде скривив губы. — А ты двинься.       Непонятно, к кому именно он обращается, — кажется, как обычно, сразу ко всем и ни к кому конкретно. Можно наблюдать, как Хэюн спрыгивает с Сонхуна, позволяя Хисыну усесться на альфу, разместившись с ребёнком на его ноге. Джеюн падает рядом, на своё свободное место за столом, как всегда немного уставший, но довольный.       Томас громкий, шебутной и непослушный. Он много ест, а если не кушает, то всё время кричит: Хисын пытается дать ему одно-другое-третье, как происходило и с дочерями, но капризный сын может успокоиться только в тот момент, когда заснёт.       Сонхун косит глаза вбок: Томас заинтересованно моргает, вылупившись на него своими чёрными, цвета воронова крыла, глубоко всаженными в острые припухлые щёлочки глазками-бусинками. Его носик-пуговка лишь слегка виднеется из-под круглой припухшей карамельной груди, что Хисын ему дал для завтрака. Крохотные пухлые губки, под стать полным губам Джеюна, с наслаждением причмокивают, слегка стягивая смуглую кожу круглых щёк.       Милый, красивый малыш.        — Папа, папочка! — Хиён гнездится на втором бедре Сонхуна. Отцу приходится молча придержать возящуюся девочку, чтобы она смогла потянуться вперёд и поцеловать Хисына в щёку. — Ты проснулся! Почему так рано?        — Смеёшься надо мной, да? — усмехается Хисын. Его рука быстро проходится по взъерошенным макушкам дочерей, прежде чем ткнуть ногтем в щёку Сонхуна, сделав это негласным молчаливым проявлением любви. — Кое-кто разбудил меня, — он многозначительно косит глаза на пристыженного Райана, так и застывшего со смятым слюнявчиком на груди. — Визжал, как девчонка. Мы с Джеюном уж думали, что это Сэкера орёт. Хотели хорошенько приложить Сону с Рики головой о тумбочку.       Ахнув, Сону пристыженно отводит взгляд, а Рики лишь фырчит. — Ты же знаешь, хён, она почти не кричит.        — Знаю. Но я заснул всего полчаса назад.        — Что случилось?       Хисын хмыкает. — У Тома появился такой прикол, что он встаёт в полшестого утра, — задумчиво выпятив губы, он потупляет глаза вниз, на новорождённого сына, который с аппетитом ест его сладкое молоко. — В полшестого! Поест, поиграет полчаса и снова заснёт. Я рад, что вы этого не слышите. А вы здесь галдёж устроили. Мы под дверью немного постояли — ёпта, ну и цирк.       Его слова действуют на ребят немного отрезвляюще. Стыдливо переглядываясь из-за того, что не смогли успокоить собственного ребёнка, Джей с Чонвоном в унисон потупляют глаза в пол.       Хисын выдыхает; на носу фансайн, и через несколько часов уже нужно стоять готовыми у порога общежития, а Сону с Рики за завтраком молчаливы, как всегда — омега даже немного больше. Джею с Чонвоном определённо нужно поговорить по душам; в последнее время их отношения терпят не лучший опыт. Да и перед Райаном неплохо было бы извиниться.       Встряхнув головой, пушащейся тёмными, выкрашенными в лавандово-фиолетовый слегка выцветший оттенок, волосами, старший омега группы сталкивается глазами с Сонхуном. До этого молчаливо наблюдавший за открывшейся перед ним картиной того, как его возлюбленный кормит ребёнка его лучшего друга, альфа первым отводит взгляд, слегка прочистив горло.       Хисын болезненно сглатывает скопившуюся в горле слюну. Он не смотрит на Джеюна, но по слабому, отдающему небольшой кислинкой слышащемуся от него аромату можно понять, что и он слегка задумчив.       Да, кажется, им с Сонхуном тоже нужно поговорить.

⋆ ˚｡⋆☆˚ 🔖 ˚☆⋆｡˚ ⋆⋆ ˚｡⋆☆˚ 🔖 ˚☆⋆｡˚ ⋆

       — Хисын-щи? Хисын-щи, вы слышите меня? Хисын-щи!..       Ахнув, Хисын широко распахивает свои большие кукольные глаза. Кажется, парень из персонала уже не в первый раз зовёт его по имени. Встрепенувшись, омега сразу же опускает голову; уже наевшийся Томас молча, не улыбаясь ему во весь свой беззубый рот, просто молчит, пялясь на него, что бывает нечасто.       Подняв глаза, Хисын сталкивает с чужой низенькой тонкой фигурой. — Что?..        — Извините, вы не откликались уже две минуты, — юноша мнётся на месте, играясь пальцами одной своей руки с другой. — Мне пришлось повысить голос.        — Ах, нет, это вы меня извините. Я немного задумался, всё нормально, — омега озадаченно качает головой. — Вы привезли коляску?        — Как раз об этом я и хотел вам сказать. Мы привезли для вашего сына, всё готово; для дочери Сону и Рики также привезли. Я уже зашёл к ним, поэтому теперь оповещаю вас. Ещё и хотел сказать о том, что до начала осталось около пяти минут. Скоро вам уже нужно будет выходить.       Хисын кивает: — Благодарю. А где сейчас остальные? — окликает он, стоит только парню из персонала развернуться, чтобы направиться к выходу. Дёрнувшись от неожиданности, юноша оборачивается:        — А, да они все в первом коридоре, — с небольшой улыбкой послушно отвечает он. — Джей-щи и Чонвон-щи успокаивают Райана перед фансайном.       Хисын кивает вновь с благодарностью, позволяя вежливому работнику спешно удалиться для решения других вопросов и проверки, всё ли готово к мероприятию. Хисын задумывается: каждый фансайн и мероприятия подобного типа готовят с особой тщательностью, ведь всё должно произвести на фанатов хорошее впечатление. Но, конечно, в первую очередь ответственность лежит на самих артистах, ради встречи с которыми выстраиваются целые очереди.       Он немного беспокоится за то, как пройдёт мероприятие. Утренняя нелепая ситуация, превратившаяся в такой же небольшой, но не менее нелепый конфликт, создала пропасть между Джеем и Чонвоном, а также рассорила старшего альфу группы и его сына в очередной раз.       Хисын качает головой сам себе в снисходительном, немного задумчивом жесте: Джею чертовски сложно справляться с сыном, хоть прошло уже и больше трёх лет с момента его рождения. Сам по себе он очень вспыльчивый, но если дети Хисына своего папочку хотя бы слушаются, то вот сын Джея только больше плачет, истерит и обижается — даже Чонвон не в силах его угомонить.       А у них с Сонхуном? Хисын прижимает к своей груди Томаса посильнее, трогательно стискивая его тёплое тельце, маленькое и липкое, в тонких ладонях; кажется, ребёнок не ожидал такого, потому снизу резко доносится непонятливый тихий визг, коротко поразивший уши омеги.       Сонхун завидует их с Джеюном взаимоотношениям, даже если своим отрешённым ледяным видом и такими же темнеющими холодными высокомерно глядящими сверху вниз глазами пытается дать понять, что это не так. Он ревнует Хисына, ревнует и к Томасу, и к своему лучшему другу одновременно. Сонхуну сложно это признать — он слишком горд, слишком сильно пытается сделать вид, что его это всё не волнует, оттого Хисыну с ним ещё сложнее. Он несколько раз пытался поймать Сонхуна, но альфа всегда оказывался вместе с их дочерями, а Хиён и Хэюн тут же бросались на папу, отчего поговорить с ним наедине было просто невозможно.       Хисын не может так. Он знает, что и Джеюн этим обеспокоен, хоть и делает вид, что их жизнь в порядке — надо сказать, у него отлично получается. Омега не в отношениях ни с одним, ни с другим, но сердце Хисына разрывается от любви к обоим. Он просто не знает, что ему делать. Их группа часто переживает потрясения из-за конфликтов в отношениях: даже самые спокойные Сону с Рики иногда могут повздорить так, что весь дом на ушах стоит.       Ему нужно поговорить. Прежде всего — с Сонхуном. Но для начала нужно найти своих друзей. Немного растерянно Хисын бросает взгляд на сына: Томас послушно смотрит на него, развалившийся в его руках, как в кроватке, что не может не радовать. Рядом с ним из-под рубашки, в которую омегу одели для сценического образа стилисты, лоснится обнажённая грудь, полная молока, торчащая из-под плотной ткани. Чёрт возьми, это он, просто вытащив сиськи на всеобщее обозрение, разговаривал с парнем из персонала?..       Хмыкнув, Хисын смешливо фырчит. Запахнувшись на одну пуговицу, он подхватывает пискнувшего Томаса под спинку и, запечатлев на его челе нежный поцелуй, направляется в коридор.

⋆ ˚｡⋆☆˚ 🔖 ˚☆⋆｡˚ ⋆⋆ ˚｡⋆☆˚ 🔖 ˚☆⋆｡˚ ⋆

      Он находит их выстроившимися в коридоре. Обеспокоенный, Чонвон, подхватив сына под попу, второй рукой поглаживает его по тёмной макушке; он не выглядит счастливым, а Райан, дерущий его расстёгнутую на пару пуговиц на груди рубашку, трепетно прижимается к его худому широкому плечу.        — Папа, мне страшно…        — Сынок, всё будет хорошо, — Чонвон аккуратно поглаживает его по спинке. — Ты уже был с нами на концерте, здесь будет гораздо меньше людей. Тебе понравится.       Но Райан лишь головой яростно из стороны в сторону мотает: — Не хочу.       Слегка нависающий над созданной ими фигурой Джей делает небольшой шаг ближе. Оказавшись над Райаном, альфа хочет протянуть свою большую, шершавую пальцами от игры на гитаре грубую ладонь, чтобы погладить его по тщательно уложенным непослушным волосам, однако Райан, лишь завидев его, прячет личико в груди Чонвона, отшатываясь от отца настолько, насколько это возможно.       Джей беспомощен. Он выглядит, как потерянный котёнок под дождём, а поддержки в Чонвоне искать не приходится: его омега лишь качает ему головой, намекая на то, что больше не нужно пытаться расположить к себе сына, пока он не захочет этого сам. Альфа не отходит от своей маленькой семьи, но не касается сына больше — лишь с ноги на ногу перетаптывается.       Сону, стоящий чуть поодаль, но всё ещё не слишком отрешённый от них, явно обеспокоен. Хорошо хоть то, что с течением времени, ближе к полугоду Сэкера стала гораздо более спокойной — он укачивает её на руках, дав свою грудь, всё ещё кормя, не отрываясь, чтобы она не всполошила посетителей своим криком на мероприятии. Его цветастая толстовка задрана, а трясущиеся ладони подрагивают в тревожности. Маячащий сзади Рики обнимает его; Хисын наблюдает за тем, как крупные ладони альфы оборачивают поясницу возлюбленного, слегка переминая под грубыми подушечками пальцев кожу на талии.       Живот Сону кажется слегка-слегка, но всё же надувшимся: в голову Хисыну, в особенности знающему и умеющему подмечать такие вещи, закрадываются мысли об его второй беременности. Как минимум, об этом точно знает сам Сону — по крайней мере, сегодня утром Сону выглядел так, будто он точно хочет рассказать о чём-то важном, но не решается, — а как максимум — Сону и Рики. Хисын решает молчать и не торопить их, пока они не вызовутся признаться сами.       Наклонившись к уху Сону, Рики шепчет ему что-то, недосягаемое чужому уху; Хисын всё же успевает прочитать по губам что-то вроде: «Всё будет хорошо». Эта фраза для них не нова — и он говорил это Сонхуну почти постоянно, когда они только узнали, что будут родителями, и Сонхун с Джеюном повторяли это ему в радостные и грустные моменты.       Хисын хмыкает. — Печальная картина, — и кажется, словно бы он ничего такого и не сказал — лишь факт констатировал, — но Джея, нервы которого, кажется, уже и так на пределе из-за невозможности справиться со своим ребёнком, его слова задевают до глубины души. Крупные карамельные ладони сжимаются в крепкие кулаки, сверкнув набухшими голубыми венами, а на лице играют желваки:        — Заткнись! — оглушительно рявкает он, что даже заставляет Хисына впервые отпрянуть от страха. — Ты хорошо воспитываешь, что ли?! В шестнадцать родил от пятнадцатилетнего, так ещё и перестать языком молоть все три года не можешь!..        — Отец! Отец, не надо! — тоненько вскрикивает Райан. С ним на руках Чонвон бросается вперёд, слыша сгустившийся от ярости тяжёлый запах вокруг альфы:        — Джей, Джей, подожди! Не кидайся на него!       Он едва удерживает своего возлюбленного за руку, подцепив его за крепкое плечо, ощупывая напряжённо вздувшиеся мышцы под тёплой кофтой. Распахнувшиеся от неожиданной агрессии большие глаза Хисына блестят страхом, переплетённым с едва уловимой печалью; инстинктивно он закрывает ладонями ребёнка на руках, прижимая его к своей полной груди.       Сонхун закрывает его собой, долго не думая, хотя изначально, казалось, хотел остаться в стороне. Скрывая омегу, выглянувшего из-за него, своими широкими плечами, пока Джеюн бросается к Хисыну, намереваясь защитить тоже, он рычит на Джея:        — Что ты, блять, только что сказал?!        — Что слышал, придурок! — напряжённая челюсть Джея, очерченная острой линией, дёргается. Он вырывается из слабой сейчас хватки Чонвона, благо, Рики, толкнувший Сону с дочерью к Хисыну, успевает вовремя удержать его. — Ты сам со своим омегой разобраться не можешь, а он ещё и позволяет себе пиздеть!        — Папа ничего такого не сказал! — пытается противостоять ему Хэюн, схватившись за подол рубашки потрясённо замершего Хисына, потерявшего дар речи. Хиён, в свою очередь, цепляется за пояс штанов Сонхуна, оттягивая его крупный кожаный ремень. — Джей-оппа, пожалуйста, хватит! Ну пожалуйста!..        — Нет, не хватит! Рики, отпусти меня, я ему ебало расколю нахуй! — Джей выдёргивает запястье из крепкой сдавливающей хватки Рики; младший альфа успевает схватить его снова и сжать сильнее, что кажется, будто кожу кусают тысячи мелких насекомых. — У отца у вашего его возлюбленный на ротан брал вчера вечером, а сегодня уже кормит ребёнка Джейка! И этот долбоёб сейчас рвётся меня ударить?! — пискнув, Хиён, в глазах которой сверкают собравшиеся на длинных ресницах крохотные капли горьких слёз, прячется за Сонхуна. — Ну давай, ударь меня!..        — Да сука, успокойся ты! — рычит Рики ему в ухо. — Сону, блять, отойди к Хисыну, не выходи оттуда! Керу держи! — злобно бросает он опешившему от страха Сону, прижавшемуся к боку старшего омеги.       Глаза Сонхуна наливаются красным. Ядовито хмыкнув, он обнажает в ухмылке один из спрятанных в глубине челюсти клыков. — Отлично, — он сдувает растрёпанную тёмную чёлку со лба; его сжатый кулак тоже намеревается ударить Джея — Джеюну удаётся схватить его сзади. — Меня обвиняет в чём-то некудышный отец, который уже три года не может элементарно заставить своего ребёнка перестать плакать, — огрызается он. По движению тонких губ Джея кажется, будто он хочет сплюнуть Сонхуну в лицо. — Зато сам себе все нервы уже измотал! Чонвон, поговори со своим любимым — может, ему стоит лечь в клинику для особо агрессивных, чем быть в группе, а то он уже на людей бросает-        — Не трогай Чонвона!        — Ребята, ребята! — их агрессивные крики прерывает взволнованный, слегка дрожащий тон девушки-организатора, что прибежала в коридор на крики, доносящиеся из соседнего помещения. — Успокойтесь! Пожалуйста, давайте все успокоимся! Посетители уже здесь, они ждут вас! Пожалуйста, давайте не будем кричать!       В одно мгновение всё будто смолкает. Джей, только-только намеревающийся было ответить девушке что-то не менее обидное в порыве ненависти, замирает, как вкопанный; он широко распахивает глаза, стоит его плеча коснуться чему-то тёплому. Резко обернувшись, альфа сталкивается взглядом с Райаном, что со своими тёмными блестящими глазищами, полными слёз, протянув ручонку, касается его плеча аккуратно, болтающийся на слегка вытянутых руках Чонвона.       Чонвон качает головой, и Джей, выдохнув, понимает его без слов. Рики медленно отпускает старшего альфу, с осторожностью убирая руки, готовый снова схватиться за него, если будет нужно. Слишком стыдно смотреть Хисыну в глаза. Джей рывком ступает к выходу в зал, но неожиданно сам Хисын его окликает:        — Куда пошёл, дурень? — он хмыкает. — Все вместе выходим. И делаем вид, что между нами всё хорошо. Спасибо, что децибел твоего ора не хватило для того, чтобы Том разорался.       В царящем молчании девушка-организатор выстраивает их, кажущаяся слишком низенькой на фоне даже Чонвона и Сону с Джеюном. Перед тем, как встать в строй за Рики, Хисын касается руки сурово сдвинувшего брови Сонхуна, на красивом лице которого ничего, кроме враждебной решительности.        — С тобой тоже поговорим. Вечером.       Он тихо отпускает это, прежде чем коротко поцеловать Сонхуна во впалую бледную щёку и двинуться вперёд, подталкивая робко сжавшихся дочерей в спины. Удивлённый, Сонхун касается своей щеки; он осторожно ощупывает кожу, прежде чем сжать влажные от оттеночной гигиенической помады губы в тонкую упрямую линию и направиться за ними.