Что-то вроде волшебства

       — Так, — Джей хмурится, оглядываясь по сторонам. — Все здесь?..       Покачивающий дочь на руках Сону сонно щурится, осматриваясь вокруг; Чонвон клюёт носом над своей тарелкой с остывшими хлопьями, а сын, восседающий на высоком детском стульчике для кормления рядом с ним, с энтузиазмом жуёт тосты, заботливо намазанные его отцом клубничным джемом.        — Пять хёнов, Сэкера, — перечисляет Рики тихим тоном, кинув короткий взгляд, полный теплоты и нежности, на свою новорождённую дочь, пригревшуюся в руках качающего её Сону. — Райан, Хиён… А где Хэюн?        — Спит, — бормочет Сонхун полусонным голосом, едва ощутимо роняя голову на его плечо.        — А Хисын?        — Тоже спит.        — Ну и пускай спит, — фырчит Чонвон, внезапно встрепенувшийся — видимо, обрадованный такой радостной новостью. — А то проснётся и начнёт опять голосить.       Джей цокает языком и, театрально глаза закатив, на пятках разворачивается к кухонной стойке, где уже вовсю шкварчит в турке кипятящееся молоко. Райан, прикончивший свой последний тост, вытягивает тоненькую шейку и наблюдает вовсю за отцом, старающимся сделать для него как можно более полезный, но в то же время сытный завтрак.       Чонвон по правый бок от него подавляет зевок, с тихим мычанием, отпущенным приятным звонким голосом, подносит маленькую крепкую ладонь ко рту. Тёмные волосы Райана, обрамляющие маленькую головку красивым каскадом вокруг, сейчас спутавшиеся и всклокоченные, словно бы он всю ночь ворочался на постели: технически, так и есть, и если бы не его маленькое тело, он бы уже свалил своих родителей с кровати, стоило только развалиться на постели морской звездой.       Сейчас же Райан хнычет своим тоненьким детским голосочком. Вытягивая коротенькие ручонки, своими цепкими пальчиками он дёргает Чонвона за рукав самой обыкновенной белой футболки, которую младший омега привык носить в общежитии.        — Папа! — тянет он, тряхнув хорошенькими волосами. — На ручки!       Джеюн, сидящий с краю, хихикает, наблюдая за тем, как маленькие губы Чонвона расплываются в улыбке. По просьбе Райана омега подхватывает его под мышки, вытягивая из оков стула. Райан весело болтает своими маленькими ножками в белых колготочках в воздухе, прежде чем плюхнуться на колени Чонвона.        — Что у нас по плану сегодня? — невзначай интересуется Джеюн. Он улыбается, стоит только небольшой цепкой ладони Хиён, медленно пробираясь к его порции, схватить со стола вкусный шоколадный Milky Way и умыкнуть конфету с собой.        — Ну, во-первых, сегодня у нас репетиция в зале и съёмки какого-то интервью, — рассеянно лепечет Сонхун. — И менеджер-ним вчера напомнил, что на вечер трансляция запланирована. А во-вторых, — его густые тёмные брови хмурятся, когда Хиён останавливается возле его места, сжимая несчастную украденную конфетку в руке. — Положи на место.        — Но отец! — девочка тут же корчит жалостливое лицо; её заблестевшие в свете солнечных лучей, пробивающихся сквозь незашторенное широкое окно кухни, глаза заставляют думать, что она вот-вот заплачет. — Дядя Джейки мне разрешил!..        — Дядя Джейки не сказал тебе ни слова, — игриво подначивает Джеюн, наклонившийся в сторону малышки, ей над ухом.       Пятилетняя девочка очаровательно надувает свои пухленькие щёки. — Ну, пожалуйста!..       Однако на Сонхуна, который растит неугомонных дочерей-близняшек со своих лихих пятнадцати лет, это воздействия не оказывает. Наученный горьким опытом и умеющий претерпевать абсолютно все приёмы хитрых девчушек, начиная плаксивым скулежом и заканчивая умоляющими блестящими глазами, он фырчит, прежде чем подхватить Хиён, чтобы посадить её к себе на колени. Девочка визжит, болтает ногами в тёплых носочках, красных и махровых, с изображением мультяшно нарисованных наряженных ёлочек — постоянно их носит, жалуется молодым родителям (не только своим, но и всем живущим здесь в принципе) на то, что холодно.        — Есть много сладкого — вредно, — строго бормочет Сонхун своим глубоким приказным тоном, который ему приходится использовать, чтобы нет-нет да и утихомирить непослушных дочерей. — Ты и так вчера слупила целую шоколадку, а папа не уследил.        — Ну а что, шоколадку разве на потом оставлять? — хитренько поддакивает Рики, сощурив острые узкие глаза.        — Ты детей не склоняй на преступления! — возмущённый Сону, придерживая Сэкеру левой рукой, прижимая её к своей молочной груди, слегка оголённой благодаря короткому голубому кардигану на больших тёмных пуговичках, правой ладошкой шлёпает Рики по лбу.       Светлые волосы Рики, переливающиеся завораживающими серебристыми оттенками, на лоб небрежно спадают, когда он шипит на своего омегу. Юный альфа хочет перехватить руку Сону, чтобы уволочь его на свои колени, но Сону в ответ лишь язык показывает озорно, ускользая от чужой хватки.       Их дочь, укутанная в мягкий комбинезончик молочного цвета с неровными пятнышками разных размеров, большими загибающимися торчащими ушами и мягкими рогами, двигается в его руке, цепляясь за свои же ножки и улыбаясь нависшему над ней круглому лицу с мягкими пухлыми щеками своей беззубой улыбкой.       Рики до сих пор не понимает, как Сону умудряется делать что-то, связанное с малышкой, одной рукой: он кормит её, давая свою грудь, готовит что-то, пока укачивает её… Рики такого мастерства не достичь, как бы он ни пытался.       Нишимура Сэкере скоро должен был исполниться месяц, — через одиннадцать дней, если быть точнее — целый месяц! Она родилась спустя недолгое время после того, как Рики исполнилось семнадцать лет. Но, если честно, Рики не был рекордсменом в их группе: Чонвон с Джеем уже почти три года растили очаровательного малыша по имени Пак Райан.       Стоит сказать, что в особенности отличились среди них Хисын и Сонхун. Так получилось, что альфа стал отцом ещё в пятнадцать лет, после того, как шестнадцатилетний Хисын забеременел от него близняшками — Пак Хиён и Пак Хэюн. Эти милые девчушки прошли с ребятами весь ILAND; и поговаривали, что, возможно, их родителям удалось дебютировать в одной группе только благодаря им.       Хисын на подобные предположения лишь отнекивался, покачивая дочерей в руках, и отворачивался резко каждый раз, пытаясь скрыть румянец, который тут же начинал персиковым оттенком перебираться на карамельную кожу его шеи, а Сонхун лишь улыбался загадочно. Но ответа не давал.       Конечно, быть молодыми родителями — это всегда непросто. Они почти не получили жизненного опыта. Рики терялся, когда дело доходило до ухода за крохой-дочерью, Джей порой всё ещё был слишком резок к маленькому Райану, Чонвон и Сону временами довольно сильно уставали от беготни, мельтешни и сумятицы, разрывающей голову; им приходилось частенько затыкать уши, чтобы прийти в себя после трудного дня, а Сонхуну так и не удалось завоевать авторитет своих дочерей так же, как получилось это у Хисына.       Лишь Джеюн пока не был отягощён подобной ношей в виде маленького комочка счастья, однако вскоре ему предстояло растить ребёнка, которого сейчас носит под сердцем Хисын. Всего лишь каких-то пять месяцев… Можно сказать, Джеюн тренировался на малышах своих друзей: возможно, порой он был более мягок к ним, чем требовалось, — конечно, он ведь даже не отчитал Хиён за то, что она стащила у него конфету! — но как же его сердце могло не разрываться от умиления при виде этих милых ребятишек?       А как Хисын уел двоих альфачей?.. Ну, об этом попозже.       Сейчас Хиён подпрыгивает на коленях у отца. Подол её лёгкой ночнушки, на ткани которой милым узором рассыпались подводные обитатели в виде надутых рыбок и морских коньков, украшенных разными цветами, колыхается. Хиён тянется к отцу своим вздёрнутым носиком; Сонхун пытается сопротивляться ей, как может, однако вскоре его густые брови отпускает хмурое выражение, а уголки красивых пухлых губ щекочет улыбка.       Они не обращают внимание на происходящее вокруг, а зря, потому что недаром ребёнок Чонвона и Джея обладает заурядным умом даже для своего маленького возраста: с удивлением Чонвон наблюдает, как Райан, выпутавшийся из рук омеги, тянется вперёд. Он закидывает пухленькую ножку на стол, колготки скручиваются и сползают, скользя, под его ворочанием. Райан пытается ползти, неуклюже, как обезьянка, но всё же преодолевает предоставленное ему препятствие.       Хиён визжит, когда Райан своими цепкими ручонками выхватывает из её ослабленных ладошек конфетку.        — Райан! — грозным голосом громко выдаёт Джей, который озадаченно наблюдал за разворачивающейся картиной краем глаза, резко обернувшись.       Райан глаза виновато потупляет, глядя на отца исподлобья, но сейчас разворачивает-таки синий фантик от конфеты Milky Way, отливающий фиолетовым. Плюхнувшись на попу на колени усмехнувшегося Чонвона вновь, он с увлечением берёт конфетку в обе ладошки, после чего начинает с жадностью жевать сладость.        — Не пугай ребёнка, — фырчит Чонвон на своего альфу.       В ответ Джей лишь опирается обессиленно о светлую кухонную стойку из дерева. Замерший над раковиной после приведения в порядок не помытой с вечера посуды, среди которой была и детская, он проводит мокрой ладонью по лицу.        — Хоть руки надо было помыть…        — Мы уже мыли, — робко возражает Сону тихим голосом. — И не нужно так кричать больше. Ты мою дочь возмутил, а ей ещё и двадцати дней нет!..        — Вообще-то да, — авторитетно заявляет Рики, добавляя к возражению своего омеги мнение, без которого невозможно было бы обойтись. — Джей-хён, будь поспокойней.       Джей фырчит, наблюдая за тем, как Рики притягивает к себе Сону за поясницу. Сону ахает, покачивая в руках маленькое тёплое тельце Сэкеры, когда большие и длинные узловатые пальцы Рики собственнически обнимают его за талию. Омега стал немного более пышным фигурой из-за недавних родов, однако Рики это никак не смущало; напротив, подросшая грудь и полные бёдра были ему только на руку.       Старший альфа щурит глаза, наблюдая за тем, как Чонвон с мягкой улыбкой подушечками бледных маленьких пальцев утирает шоколад с лица сына. В уголках глаз Джея выступают очаровательные мимические морщинки, намекая на улыбку, но тот всё равно своих эмоций не выражает.        — Скажите это Хисыну, которому лишь бы на кого-нибудь поорать.        — Да ладно тебе, — хмыкает Джеюн. — Ты разве не привык? Хисын будет помыкать нами, с этим определённо ничего не поделаешь. Кроме того, он, несомненно, самая важная персона на свете, — он драматично глаза, завешанные недавно выкрашенными в светлый оттенок волосами, к потолку закатывает, однако его широкие губы расплываются в нежной улыбке.        — К тому же, он беременный, — пожимает плечами Сону. — Я бы посмотрел на тебя, если бы твои дни были полны тренировок и мероприятий с ребёнком в животе.        — И рвоты с мочеиспусканием, — подсказывает Чонвон. — Это ещё более прелестно.        — Ага. Просто восторг, — поддакивает Сону, убеждённо кивая. Кажется, омеги прониклись воспоминанием о не самом лучшем периоде своей жизни, отчего альфы, коротко переглянувшись между собой, еле удерживают себя от безудержного смеха в унисон.       Сэкера взвизгивает в его руках, хлопая по воздуху своими постоянно приходящими в движение ручками и ножками. Хиён, всё ещё восседающая на коленях Сонхуна, умилённо пищит; она тянет руку, чтобы дотронуться до пяточки, укутанной в коровий комбинезон, и пощекотать. Сону с Рики улыбаются друг другу, обменявшись нежными взглядами.        — …Вы чего кричите и визжите тут все?       Словно по команде, молодые родители и их дети поворачивают головы к проходу, ведущему в кухню.        — А вот и матхён проснулся, — невинным тоном отпускает Рики.        — Ещё раз так назовёшь меня — я украду твою дочь и улечу с ней далеко и надолго, — фырчит Хисын.       Он подталкивает Хэюн, которая держится за пояс его спальных штанов, ближе к столу. Маленькая копия Сонхуна широко зевает во весь свой маленький ротик, прежде чем посеменить к отцу. Её ровно подстриженная чёлка смялась, а тёмные волосы, тянущие чуть длиннее плеч, всклокочены так же, как и шевелюра Хисына; видно, опять спали в обнимку, придавливая друг друга руками.       Ребята с интересом наблюдают за тем, как Хэюн, доковыляв до сидящего на стуле Сонхуна, глядящего на неё с любопытством, внезапно задирает курносый носик и упирает руки в боки:        — Я тоже хочу посидеть на коленках у отца! — тянет она обиженно-строгим тоном своей сестре. — Уходи отсюда!       В ответ Хиён высовывает язык. — Сама иди!        — Ах ты вонючка! — щёки Хэюн обиженно вспыхивают рубиновым румянцем. — Старшим надо уступать!        — Я старше тебя! — не унимается Хиён, приподнимаясь с изо всех сил пытающегося подавить улыбку Сонхуна.        — Я старше!        — А ну прекратили обе, — тихим строгим тоном бросает Хисын. Он семенит к кухонной стойке, чтобы под любопытным взглядом Джея, провожающим его, налить себе воды. — Распоясались с утра пораньше! — Рики хочет уже было подметить, что сейчас полдесятого утра, но Чонвон успевает пихнуть его локтем под рёбра. — Хэюн — старшая, она старше тебя на две минуты, Хиён, — со стаканом в изящной руке Хисын разворачивается к ним. Определённо самая важная персона на свете. — И, справедливости ради, я тоже хочу посидеть на коленках у Сонхуна. Но не ною, — с нажимом тянет он, с намёком скосив глаза на резко потупившую взгляд Хэюн. — Так что не ленись и сходи лучше на ручки к Джейку.       Узкие прищуренные глазки Хэюн тут же загораются — теперь в них нет и намёка на обиду. Дядя Джейки улыбается ей; он тянет свои большие ладони, обрамлённые сетью длинных выпуклых вен, и подхватывает лёгкое тело малышки на свои колени. Его руки щекочут оборки красивой пижамки, состоящей из штанишек и кофточки на выпуклых белых пуговицах.       «Зато у меня одежда красивее», — говорит она одним взглядом, немного возвышаясь над своей сестрой, с превосходством, на что та не понимает, но для верности всё равно язык показывает. Она это любит.       Райан же тем временем, уже скушавший несчастную конфету, за которую ещё чуть-чуть, и была бы битва, приглядывается к Хисыну. Забравшись с укутанными в колготочки ногами на папу поудобнее, малыш подползает ко краю своего сиденья, и, уцепившись руками за стол, падает головой на белую скатерть с рисунками веточек лаванды. Его глаза с любопытством уставляются на старшего омегу группы.        — Папа, — его рот измазан в шоколаде, и Чонвон приподнимает брови. — Ты про это говорил, что я… Что у меня в животике начнёт расти целый арбуз, если я буду есть его прямо с косточками?       Мгновение — и вся группа разражается громким заливистым смехом: даже взбудораженный поведением своего сына Джей и Сону, укачивающий на руках Сэкеру, которая тоже внезапно раскрывает ротик и тихо радостно визжит в своём коконе. Сону щурится, расширяя губы в мягкой улыбке, и вытягивает шею, чтобы потереться о её носик своим.        — Вообще-то, у Хисыни-хёна там ребёночек, — с нежностью усмехается Чонвон, уткнувшись тонким ровным носом в шею сыну. — Ты тоже был у меня в животе, и Сэкера тоже была в животе у Нуну, — Райан растерянно хватает его за мягкую щёку, изучая посмеивающегося Хисына удивлённым взглядом. — А теперь там ваш новый братик, который скоро появится.       Райан дует губы. — Значит, я больше не буду единственным мужчиной здесь?..        — Кто ему такое сказал… — бурчит Джей. Чонвон показывает ему средний палец из-за спины сына.        — Нет, но он будет маленьким, ещё меньше дочки Нуну и Кики. А ты будешь защищать его от девочек, — омега подмигивает взбудораженным Хиён с Хэюн. — Кто знает, как они могут его обижать?       Хиён убеждённо мотает головой, взволнованно подпрыгивая на коленях Сонхуна. — Нет, нет! Мы никогда не будем обижать своего родного братика!        — Да! — с воодушевлением поддерживает Хэюн. — Никогда!..       Сонхун усмехается, прежде чем мягко потрепать дочь по взъерошенным на макушке волосам. Радостное настроение начинает медленно, но верно пробираться в общежитие группы Enhypen и их очаровательных детей.