One Thousand Galleons

Северус никогда не испытывал восторга, встречая очередной бессонный, беспокойный вечер новолуния, и всё же ему приходилось смиряться с тем, кто он есть. Он попытался заняться зельями после ужина, но его мысли были так рассеяны, что он просто не мог сосредоточиться на тонкостях своего текущего проекта. В конце концов он прекратил все попытки и принялся за уборку. Решив, что сейчас самое подходящее время для перестановки в книжном шкафу, Снейп принялся за неё с почти лихорадочным рвением. Было около восьми, когда в дверь постучали. Северус был не в лучшем настроении для компании, но всё равно открыл. Если бы это был Альбус, Снейп сообщил ему об этом, но, как назло, перед ним стоял Люпин. — Пошли. — Ремус по какой-то причине казался таким же взвинченным. Он раскачивался взад-вперед на каблуках, пока говорил. — Пора совершать обход. Оденься потеплее, снаружи холодно. — О чем это ты? — Потребовал Северус, чувствуя себя на взводе. — Новолуние. Оборотни не особо любят его. Недостаток света заставляет быть сверхбдительными. — Ремус оглядел его покои и указал на наполовину законченный книжный шкаф. — Я тоже занимаюсь перестановкой. Северус почувствовал, как вскипает, и у него возникло внезапное желание накричать на Люпина — он не сообщал этого раньше. Спустя мгновение он вспомнил, что в начале года он сам отвергал все попытки Ремуса помочь, так что, вероятно, Северус был виноват в этом сам. Он оставил дверь открытой и унесся в спальню, накидывая на себя свое самое теплое пальто, потакая своему раздражающему инстинкту. Последнее новолуние, когда они виделись, выпало на Лунную тягу, и это было противоречивое воспоминание. — С чего хочешь начать? — Спросил Люпин. — Совятня. — Заявил Северус. Они побрели в совятню, и единственным звуком, сопровождавшим их в темноте ночи, был хруст снега под ногами. Они по очереди проверили совятню, и Северус чувствовал одновременно облегчение и раздражение из-за того, что Люпин серьезно перепроверял его работу. Они методично обледовали территорию вокруг замка, и Ремус дважды осмотрел хижину Хагрида, прежде чем они вернулись в Хогвартс. Время уже близилось к полуночи, и Северус должен быть чувствовать себя измотанным после нескольких часов ходьбы. Люпин первым обнаружил учеников, бродивших по замку после комендантского часа, и, отчитывая их за то, что они покинули свои общежития в ночное время, он звучал по-настоящему разозленным. Это были двое семикурсников, юноша с Пуффендуя и девушка с Когтеврана. Ремус отобрал у их факультетов очки, отвел девушку к её общежитию и, как только они добрались до этой части замка, отправил пуффендуйца в подземелья. Северусу доставляло огромное удовольствие видеть панику на лице ученика, зная, что тот заслужил это, выйдя из своей спальни около полуночи. — Завтра я пожалею об этом. — Озвучил Люпин, когда пуффендуец уже не мог их услышать. Он устало вытер лицо и двинулся к кухне. — Терпеть не могу выискивать учеников… — Гремлины, напичканные гормонами. — Сухо согласился Северус. Люпин даже фыркнул в каком-то веселье. После этого ни наткнулись на ешё одну пару учеников, хотя эти двое не были обвиты вокруг друг друга. Это были двое пятикурсников со Слизерина, и они искали что-то в коридоре. — Профессор Снейп. — Его окликнула староста Слизерина, Ривер Дарлинг, и в её мягком голосе звучали раздраженные нотки. — Кларк потерял свою палочку. — она бросила на мальчика раздраженный взгляд. — Я застала его вне постели, и меня втянули в поиски этой проклятой вещи. — Акцио, палочка Захари Кларка. — Ремус взмахнул своей палочкой, и через некоторое время раздался свистящий звук чего-то, спускающегося по ступеням подземелья вниз, оповестивший, что они искали даже не на том этаже. — Мистер Кларк. Почему ваша палочка была наверху? — Спросил Люпин, когда палочка Кларка приземлилась на его протянутую ладонь. — Ох, черт. — Захари смущенно почесал затылок. — Возможно она выпала в Большом зале? — Десять очков со Слизерина. — Ремус отлевитировал палочку её владельцу. — А теперь, пожалуйста, возвращайтесь в свое общежитие. — Я пробовала использовать Акцио. — попыталась объясниться Дарлинг. — Полагаю, моя магия недостаточна сильна, чтобы достать другого этажа… Ремус повернулся к Северусу. — Как думаешь, он сделал это нарочно? — Скорее всего. — Северус вздохнул. — Он влюблен в мисс Дарлинг. Ремус потер виски пальцами. — Теперь я чувствую, что должен начать всё сначала. Нет, я не собираюсь потакать этому. Пойдем, я провожу тебя до комнат. — Я не нуждаюсь в том, чтобы меня провожали один коридор. — Просто… позволь мне сделать это. Снейп недовольно вздохнул и повернулся на каблуках. — Вероятно, я продолжу перестановку. — Тогда я могу войти к тебе? — Делай что хочешь. По возвращению в свое личное пространство Северус ощутил острое желание закончить то, что начал. Было странно видеть в своих комнатах Люпина, который не говорил и не делал что-либо; он просто сидел на диване, позволив Северусу вернуться к книжному шкафу. Тем не менее, нельзя было отрицать, что присутствие Ремуса облегчило ощущение чего-то, ползающего под кожей, Северус взглянул на часы, стоящие на каминной полке — была почти половина второго ночи. Когда он закончил и со страдальческим вздохом опустился на диван, было уже два. Ремус выглядел так, будто он спал, запрокинув голову, но его спина всё ещё была слишком напряжена для сна. Он медленно открыл глаза и посмотрел на Северуса. — Почему до этого ты был в порядке месяцами? — спросил зельевар. — Помнишь, как другие фестралы могут почувствовать тревогу кого-то из своего стада? — Ты, блять, издеваешься надо мной? — Северус пронзил его злобным взглядом, резко почувствовав желание отодвинуться от Люпина как можно дальше. — Почему ты не говорил об этом раньше? — Потому что раньше всё было по-другому. Ты не был, ну, частью моей стаи. — Ремус знал, что это будет воспринято не лучшим образом, но он не мог придумать другого объяснения. В его оправдание, он был слишком переутомлен. Ответа не последовало. В голове Северуса крутилось миллион мыслей, в первую очередь о том, что он определенно НЕ принадлежал к стае Люпина. Это вызвало у него целый шквал эмоций, с которыми он был не готов, да и не желал иметь дело. Во-вторых, именно он был виноват в состоянии Ремуса, а Люпин просто сидел рядом и вел себя так, будто то, что он не мог успокоиться, пока не успокоится Северус, было совершенно нормально. Это было большим давлением даже для одного человека, не говоря уже о знании, что чье-то состояние висит на волоске. В-третьих, была ли это ситуация по типу «это я виноват, что я такой, так что я должен тебе»? Ремус опустился перед ним на колени и сжал ладони Снейпа в своих. — Ты паникуешь. Дыши. — Чья это вина?! — потребовал Северус, и осознание, что ему не хватает воздуха, дошло до него только когда он заговорил. — Сфокусируйся на мне. — сказал Ремус и замер, наблюдая, как дыхание Северуса постепенно становится медленным и спокойным. — Если ты уйдешь, ты сможешь заснуть? Или это как-то передастся на расстоянии? — продолжил Северус. — Я не уйду. — с уверенностью возразил Ремус, беря его за руку и укладывая её на свою грудь. — Подстраивайся под мое дыхание. — Это невозможно. — прошипел зельевар, чувствуя себя немного виноватым за то, что он не в силах просто подчиниться просьбе и успокоиться. — Медитация не работает на мне — Что сможет отвлечь тебя? — надавил Ремус. — Я не… — Северус покачал головой, удрученный тем, что в его грудь сжимается всё сильнее и сильнее, а тревога бушует, как ураганный ветер. — Что ещё ты можешь почувствовать? Ремус задумчиво нахмурился, а затем встал и помог Северусу подняться. — Что ты задохнешься, если я не остановлю тебя. Ты позволишь мне попробовать кое-что? — Клянусь Мерлином, если ты поцелуешь меня, я тебя ударю. — Тогда ты можешь ударить меня, но чуть позже. — нахально ответил Ремус, а затем сократил расстояние между ними. Даже несмотря на угрозу, Ремус дал ему достаточно времени, чтобы оттолкнуть его или отстраниться. Северус не сделал ни того, ни другого. Поцелуй был жаркий, и, занятому погоней за разгоревшимся жаром Снейпу было трудно по-настоящему разозлиться. Руки Ремуса легли обвили его, и он прижал Северуса ближе, крепко держа его во время поцелуя. Люпин позволил ему отстраниться и отдышаться лишь на несколько секунд, прежде чем снова прижался своими губами к его губам. Всё прекратилось так же внезапно, как и началось. Северус пытался отдышаться, пока его тело и разум пытались осознать, что только что произошло. Ремус прижался лбом ко лбу Северуса, и их дыхание смешалось. Тогда Северус осознал, что его дыхание замедлилось, соответствуя ритму дыхания Ремуса. — Это работает только единожды. — упрямо сообщил Снейп. — О, но я ещё не закончил. — заверил его Ремус. — Давай же. Ремус, похоже, не собирался давать ему времени на размышления. Он с озорством улыбнулся Северусу, схватил его за руку и повел в спальню. Люпин не заботился о своей одежде — как только за ними закрылась дверь, он встал на колени, расстегивая брюки Северуса и стягивая их, так что Снейпу пришлось ухватиться за его плечо, чтобы не дать ему упасть. Ремус наклонился ниже и запечатлел короткий поцелуй на ложбинке бедра, и это касание заставило волны желания окатить Северуса. Он знал, что умеют эти губы, и не мог отрицать, что эта мысль заставила член в нижнем белье дернуться. Ремус начал с низа рубашки и двинулся выше, расстегивая пуговицы и покрывая горячими поцелуями каждый дюйм обнажающейся кожи. В этом было что-то благоговейное, будто он преклонял колени перед алтарем, и от этой мысли Северуса бросило в жар. Он чувствовал, как у него пересыхает во рту от осознания, что он мог бы легко остановить всё это одним словом или жестом. Вместо этого он в очередной раз потакал Ремусу, боясь, что тот никогда не захочет остановиться. В конечном итоге, когда рубашка Ремуса была расстегнута, Люпин встал на ноги и наклонился, чтобы прижать губы к ключицам Северуса. Ремус не стал раздевать его, как планировал в начале, а ухватился за ткань и перетащил Снейпа на кровать. Северус позволил повалить себя, прежде чем Ремус забрался на него сверху и прижался к его губам. Член Северуса уже наполовину затвердел, но Ремус, казалось, замедлился. Он коснулся растущей в брюках Снейпа выпуклости, но не стал снимать раздражающую ткань. Вместо этого он увлеченно ощупывал его через хлопок, водя кончиками пальцев вверх-вниз, и Северус пытался податься бедрами вперед. Каким-то образом они оказались на боку. Когда Северус попытался дотянуться до одежды Ремуса, чтобы снять её, тот покачал головой и осторожно убрал его руки. — Я хочу сфокусироваться на тебе, хорошо? — Сказал Ремус ему в губы, после чего наклонился и слизал капельку пота с ложбинки на шее Северуса. Эта просьба вызывала у Северуса напряжение. Что же в нем было такого фантастического, что кто-то мог отказаться от собственного удовольствия ради него? Это заставляло его чувствовать себя неловко. Это казалось более интимным, чем всё, что они делали раньше. Ремус тоже был возбужден, судя по бугру в его брюках, но Северус не мог отказать ему в просьбе. Его лицо пылало; руки Ремуса скользили по его телу, стягивая с него нижнее белье, и теперь на Северусе была только рубашка. И всё же запах и тепло Люпина создавали помеху, и было трудно не поддаться пьянящему желанию. Рука Люпина лежала на его бедре, и Северус думал, прослеживает ли Ремус за её движением к его ложбинке на спине и ниже. Одна только мысль об этом заставила его возбудиться ещё сильнее, и в этот момент Ремус обхватил его рукой и начал двигать ей. Звуки, издаваемые Северус, казалось, ещё больше подстегивали его, и хотя самому Снейпу было неловко слышать их, он не мог прервать себя. Северус не заметил, как его рука обхватила руку Ремуса; это было не для того, чтобы остановить его — это помогало ему успокоиться. Весь остальной мир отошел на второй план, и единственное, на чем он мог сосредоточиться — это удовольствие и близость между ними. Он был во власти движения, пораженный, как кто-то может настолько точно знать, чего он хочет и в чем он нуждается, что он уже, слишком рано, оказался на грани. Губы Ремуса скользили по его груди, вылизывая и оставляя темные синяки на его коже. Из его члена теперь почти постоянно сочился предэякулянт, и он знал, что близок. Ремус провел другой рукой по чувствительной коже внутренней поверхности бедра, все выше и выше, пока один палец не скользнул к его ягодицам. Северус ахнул и требовательно двинул бедрами. Возбуждение нарастало все сильнее, пока он больше не мог сдерживаться. Его заставил кончить тихий смешок Ремуса, хоть он и яростно отрицал это.

xXx

Когда Северус всё-таки заснул, его начали мучать кошмары, чему он не был особенно удивлен. Конкретно этот кошмар был самым коварным — он заставлял его чувствовать, что он всё ещё наполовину во сне. Он раз за разом просыпался в своей постели, и кошмар повторялся снова и снова, каждый раз с новым ужасом. Иногда, открывая глаза от кошмара, он был один, а иногда Люпин был рядом, но разбудить его было невозможно. Северус выползал из постели, за ним гнались тени, всевозможные злобные твари, выползающие из темноты, и только тусклый свет отражался от из острых зубов. Что бы он ни пытался сделать, они всегда каким-то образом догоняли его, цеплялись и тянули вниз, только чтобы он снова проснулся в постели и попытался снова. Существа напоминали ему людей, которых он знал, и не раз перед ним появлялся Блэк в своей анимагической форме рычащего черного пса. Северус попытался превратиться в свою анимагическую форму и проснулся с чувством челюстей, обхвативших его шею. — Северус? — раздался хриплый ото сна голос, и его обнаженной спины коснулась рука. Он сел, ожидая, пока его учащенное сердцебиение успокоится. Северус весь был в холодном поту; он провел рукой по волосам, пытаясь смахнуть его. Ремус за его спиной пошевелился, и его теплая грудь прижалась к спине Снейпа, а руки обвились вокруг талии. Этого было достаточно, чтобы на мгновение успокоить его, доказать, что он больше не находится в круговороте кошмаров. Ремус поцеловал его в плечо, и Северус поежился от того, как, должно быть, мерзко Люпин себя чувствует. — Хочешь поговорить об этом? Северус должен был почувствовать себя лучше, проснувшись в постели с человеком, который хотел сделать его счастливым. Но он не чувствовал. — Мне нужно подышать свежим воздухом. — он отбросил одеяло и унесся прочь из своих комнат. Он всегда убегал в один и тот же класс ещё с тех пор, как был учеником. Это был старый зал для встреч астрономического клуба, и единственным напоминанием об этом был витраж со звездами. Столы, покрытые паутиной и пылью, были придвинуты к дальней стене. У окна стоял только один стол, на котором Северус сейчас сидел. Это место было ярким напоминанием о всем том гневе и обиде, которые он носил в себе. Северус прислонился головой к каменной стене и поплотнее закутался в пальто, благодаря себя за то, что не забыл захватить его в последнюю секунду — его пижамы едва хватало, чтобы защититься от холода. Он думал о том, будет ли Люпин ждать его там, когда он, в конце концов, вернется, чтобы переодеться. Северус знал, что было около пяти утра, а это означало, что он проспал около трех часов. У всех были какие-то романтические взгляды на отношения. Северус никогда не понимал их, особенно теперь, когда у них с Люпином что-то было. Люди были счастливы в отношениях, они менялись, они хотели быть с человеком, который им дорог, постоянно. Северус просто чувствовал себя растерянным и неправильным. Он знал, что с конца августа он был не в порядке. Бессонница и перепады настроения только усугубились после того, как оборотень вышел из-под контроля. Теперь, как он предполагал, должно было стать проще, но этого не произошло. Он по-прежнему чувствовал себя несчастным, по-прежнему плохо влиял на других, и, как он начинал понимать только сейчас, был совершенно некомпетентен. Бывали моменты, когда ему казалось, что он действительно может забыть обо всем, что произошло, и просто быть. Но бывали и моменты, когда он задавался вопросом, не разыгрывает ли он себя, думая, что может быть счастлив с другим человеком. Те же инстинкты, которые раньше говорили ему бежать, превратились во что-то иное. Теперь это было не бегство от Люпина, потому что ему нельзя доверять. Теперь это было бегство от Люпина, потому что он сам не свой. Люпин подумал бы, что это его вина, не так ли? Он будет думать, что можно сделать, чтобы всё стало лучше, а Северус не сможет ничего ему сказать. Он подтянул колени к груди и уткнулся в них лицом, пытаясь не обращать внимание на жжение в глазах и груди. Он так устал. Единственным недостатком этого места было то, что Альбус знал, что найдет его здесь, и всегда находил. Именно здесь Альбус обнаружил его в конце четвертого курса, за несколько дней до того, как Снейп покинул Хогвартс и нашел мертвое тело своей матери. — Ты пробыл здесь всю ночь? Северус покачал головой и поднял затуманенные глаза, чтобы посмотреть на старого волшебника. Альбус запрыгнул на стол рядом с ним и теперь нелепо болтал ногами, как ребёнок. — Нет. — Кошмары? — попытался Альбус, и его взгляд понимающе смягчился. Северус давно перестал задаваться вопросом, был ли он просто проницателен или же был гениальным легилиментом. — В некотором роде. — Северус недовольно фыркнул. — Мы боимся того, что не можем контролировать. — глубокомысленно пробормотал Альбус. — Ты просто драматичный старый идиот. — сообщил Северус. — И всё же не я один размышляю в заброшенном классе в половине шестого утра. — беззаботно возразил Альбус. Северус, не найдя возражений, щелкнул языком. Альбус достал из кармана мантии карманные часы и открыл их. — Я хотел бы сделать тебе подарок. Всё, что ты скажешь в ближайшие пять минут, я унесу с собой в могилу. Северус с недоверием покосился на него. — Ты же не серьёзно. — Время идет. — беспечно промурлыкал Альбус. — Я знаю, что ты сейчас делаешь. — сказал Северус, но Альбус молчал, продолжая болтать ногами взад-вперед. — Хорошо. Хорошо. — прошипел Снейп, а затем глубоко вздохнул, пытаясь сформулировать всё то, о чем он размышлял. — Я не знаю, как не быть одиноким. Я думал, что это часть меня, что-то, что я давно принял. Мне не нравится ощущать неуверенность. Альбус понимающе кивнул. — Я чувствую, что не способен быть счастливым. — он чувствовал себя глупо, просто произнося это вслух. — Эгоистично оставаться с кем-то, когда ты не можешь ответить им взаимностью на то, что они делают. Но… — Но? — подтолкнул его Альбус. — Это... приятно. — тихо признался Снейп. — Вроде того. Альбус взглянул на свои карманные часы. — Что-нибудь ещё? Ещё одна тема, которую ты хотел, чтобы я никогда больше не затрагивал? — Их слишком много, чтобы сосчитать. —невнятно проворчал Снейп, и его слова были заглушены его собственными коленями. — Ничего о Тобиасе? Или о твоей матери? — настаивал Альбус. — А что о них? — Он мгновенно напрягся. — Их уже нет. Какое это имеет значение? — Это важно, Северус, но, если ты не захочешь упоминать это сейчас, я, возможно, когда-нибудь вернусь к этому разговору снова. — Почему? — Потому что ты имеешь значение, и то, что они сделали с тобой, было неправильно. Ты должен понять это. Я думаю, это во многом связано с тем, почему ты чувствуешь, что не можешь быть счастлив. — Я отказываюсь давать им такую власть над собой. — прошипел Северус. — Что же, тогда в другое время. — Альбус проверил часы. — Ты позволишь мне дать тебе совет? — Если я скажу нет, ты просто вставишь это во время другого разговора. — Снейп закатил глаза. — Тебе никого не одурачить, Альбус. Дамблдор улыбнулся ему, как будто Северус только что сказал ему что-то невероятно приятное. — Ты хорошо меня знаешь. Хорошо, тогда мой совет тебе таков: будь более эгоистичен. — Что, прости? — он приподнял бровь. — Ты думаешь, что ты эгоист, но я так не думаю. В течение следующих двадцати часов будь настолько эгоистичным, насколько сможешь. Исполняй любую прихоть, которая придет тебе в голову. Используй окружающих тебя людей в своих интересах, и я обещаю, ты будешь удивлен их реакцией. Северус не мог с уверенностью сказать, что отразилось на его лице, но, если предположить, это было что-то среднее между изумлением и подозрением. — А если я скажу, что хочу сегодня отдохнуть? Никаких занятий? — Сделано. — Альбус милостиво улыбнулся. — Я буду рад подменить тебя на день. — Мне не нужно работать сегодня? — переспросил Снейп. — Я могу делать всё, что хочу? — Да, я, кажется, именно это и сказал тебе, да. — Какое это имеет отношение к тому, о чем мы говорили раньше? — Огромное, но я позволю тебе прийти к выводу самостоятельно. И ещё. С днем рождения, Северус. Твой день снисхождений начинается прямо сейчас. — И после этого он выпроводилСеверуса из класса.