One Thousand Galleons

xXx

Ремус, Я перейду к своим личным делам чуть позже; как ты держишься? Когда ты начал писать мне про полу-оборотней, я была более чем обеспокоена! Из твоего последнего письма я поняла, что вы с тем мужчиной пришли к некоему компромиссу. Я также написала Селине, но она сообщила, что ты уже рассказал ей об этом. Возможно она будет первой, кто узнает ещё какую-нибудь информацию об этом. Было бы недобросовестно с моей стороны не напомнить про приближающееся ноябрьское новолуние. И, ну, ты знаешь, что будет трудно. Помнишь свой первый ноябрь, когда мы работали с амароком? Я думала, что мне придется отдирать с тебя ту девушку отклеивающими чарами! Она была очень воодушевленной, не так ли? Как её там звали? Хелена? Гарриет? Ты же знаешь, я ужасна в именах. Я отвлеклась; убедись, что ты подготовлен. Рядом с тобой должен быть зельевар, который может снабдить тебя нужными зельями. Ты должен рассказать мне, как проходят занятия, насколько дети восприимчивы? Сообщи мне, как я могу изменить серию своих книг, чтобы по ним было легче преподавать. Я всегда мечтала, что мои книги будут использоваться для обучения. Я буду ожидать полный отчет в конце учебного года. Теперь, что касается МОЕГО исследования… Ремусу всегда было приятно узнать побольше о путешествиях Розетт, с тех пор как его больше не было рядом с ней. Шабаш в Египте был именно таким впечатляющим и интересным, как он и ожидал. Ремус знал, что Розетт работает вместе с местными аврорами, но всё равно всегда волновался, что она слишком погрузится в работу и не осознает опасности. Последние несколько страниц письма были словно вырезки из какой-то новеллы; они засасывали Ремуса обратно в её жизнь, заставляли его жаждать услышать больше. Скоро ему понадобится назначить ей встречу через камин, чтобы поговорить лично. Ремус перечитал письмо с самого начала и заерзал, прочитав напоминание о новолунии. Не то чтобы он забыл про новолуние, как таковое, он просто не хотел думать о нем. Ему стоило бы предупредить об этом Минерву, когда его нанимали на работу, но он не думал, что тут есть о чем беспокоиться. Сейчас Ремус даже не мог вообразить о том, чтобы пойти к их «зельевару» за зельями, которые были ему нужны чтобы просто в целости пережить этот ноябрь. Он был слишком смущен для объяснений, для чего эти зелья, но Северус был достаточно умен, чтобы понять их назначение самостоятельно. Возможно, Ремус мог бы попросить его на день одолжить свою лабораторию? Он решил найти способ поднять эту тему в ближайшее время; но вот незаметно пролетели недели, и внезапно настала неделя перед Хэллоуином. Альбус сдержал слово, сказав, что он планирует что-то захватывающее. Он зачаровал тыквы в кабинетах неожиданно взрываться, осыпая учеников и преподавателей конфетами и шоколадом. Ремус не понимал, как держится Северус, но сам он был в восторге. Из-за этого он стал проводить больше времени в отведенном ему кабинете. Хэллоуин был его любимым праздником. До Хогвартса после школы он шёл в магазин отца, а потом Лайелл брал его с собой в старый район, где жила его мать, и вместе они шли собирать сладости. Когда Ремус стал учиться в Хогвартсе, празднование было горьким, но также веселым от провождения праздника с друзьями. После, ну… Ремус не праздновал Хэллоуин несколько лет. Возвращение к празднованию стало приятной сменой обстановки, давшее ему ощущение прежнего детского трепета. Ещё одной вещью, которую реализовал Альбус, сделанной по собственному его желанию, была возможность раз в день посылать кому-то сладости за небольшую плату. Хогвартс заключил со Сладким королевством договор, и они даже поставили в Большом зале небольшой киоск, открывавшийся во время обедов, так что все имели возможность отправить что-то кому-то. Ремус один раз послал Северусу имбирных тритонов, помня, как видел у него такие однажды на седьмом курсе. Было трудно поймать доставщика в момент, когда вокруг не было слишком много свидетелей, но он справился. К концу недели у Ремуса была небольшая кучка шоколада на столе, потому что он, возможно, пошутил, что приближаются промежуточные экзамены, и подлизывание к профессорам не повредит, если они хотят шанс на более легкий тест. Ремус собирался раздать сладкое другим учителям, и, может быть оставить немного себе. Они до сих пор не разговаривали после той ночи с поляной фей, но Ремус замечал, что Северус стал менее колючим на собраниях. Как ни странно, именно мастер зелий был инициатором тех немногих разговоров, которые им было нужно вести, но Ремус никогда не чувствовал себя комфортно, прося об одолжении. Празднование Хэллоуина было впечатляющим, а после него состоялась вечеринка, скромная, без какой-либо экстравагантности. Дети танцевали и играли в простые игры, пока профессора получили возможность остаться и присматривать за детьми с многообещающей выпечкой рядом, или уйти пораньше. Ремус, конечно, решил остаться и насладиться шоколадным лава-тортом, общаясь с Альбусом и Помоной, пока продолжалось празднование. К одиннадцати восторженные дети, набравшие полные карманы сладостей, были отправлены в их общежития. К сожалению, вскоре после Хэллоуина наступило полнолуние. Третьего ноября он вернулся в Визжащую хижину, готовясь к ещё одной мучительной ночи. Северус отказался прекращать делать для него ликантропное зелье, но в отправленном Ремусу письме написал, что примет меры предосторожности. Ремус надеялся, что так и будет; он не хотел ещё одного всплеска жажды крови от полу-оборотня. Он всё ещё видел, каким замученным выглядит Северус за неделю до полнолуния. Рассвет четвертого ноября выдался холодным и слякотным, и было приятно возвращаться в замок пешком, когда Ремус уже чувствовал себя больным и несчастным. Он обошёл Большой зал и рухнул на кровать в своих покоях, радуясь, что ему не нужно было преподавать на следующий день после полнолуния. Ремус понятия не имел, кто вел занятия, когда он был не в состоянии. Проснувшись через несколько часов после полудня, он поднялся в кабинет директора, чтобы спросить, кого ему следует поблагодарить. — Это был Рубеус. — С готовностью сообщил ему Альбус. — Не беспокойся, я попросил его проводить простые уроки. — Я уверен, что ему понравилось. — Ремус с облегчением выдохнул. — У него правда есть сноровка в обращении с магическими существами. Я удивлен, что Вы не предложите ему должность. — На самом деле он отказался. — Да? — Он сказал, что ему нужно больше времени, чтобы морально подготовиться. Я думаю, эти маленькие возможности преподавать помогают ему набираться уверенности. — Альбус улыбнулся и сделал глоток своего чая. — Вы правда заботитесь о персонале. — Отметил Ремус. — Я рад это видеть. — Конечно. — Дамблдор выглядел удивленным. — Мне хотелось бы думать, что мы успели полюбить тебя немного больше с тех пор, как ты стал работать здесь. — О, нет, я не это имел в виду. Просто… Я часто вижу, как Вы с говорите Хагридом и Северусом, и это напоминает мне о чем-то семейном, вот и всё. Альбус усмехнулся, в его глазах блестела радость. — Я хотел бы, чтобы они смогли принять это с достоинством! Главное, чтобы Северус не услышал то, что ты сказал; скорее всего он убежит, как испуганный кот! — Я уверен, что просто вид моего лица сделает всё за меня, даже если бы я не сказал ничего заранее. Альбус задумчиво наклонил голову. — Ты не думал о том, чтобы написать ему? Ремус моргнул, услышав это. — Нет, не думал. — Он даже не был уверен, что он может написать в письме. — Возможно, это не дело сентиментального старика, сующего свой нос куда не следует, но, возможно, это даст вам менее конфронтационный подход, чем при общении вживую? — Я… не думал об этом в таком ключе. Я всегда говорю с людьми вживую, если у меня есть такая возможность. — Могу я спросить кое-что, Ремус? — Осторожно спросил Альбус. У Ремуса было ощущение, что это было предупреждающим знаком, но он не мог ни в чем отказать директору. — Да? — Почему? — «Почему»… что? — Почему Северус так важен для тебя? Я понимаю, почему ты рассказал ему о чае, теперь он может сосуществовать в одной комнате с тобой. Ремус не был готов к такому сложному вопросу. — Думаю, потому что я чувствую, что должен ему. — Разве не от Северуса зависит, хочет ли он потребовать этот долг? Он точно мог воспользоваться тобой, если бы он того захотел. Ремус сморщился, вспоминая про случай с Одной Тысячей Галлеонов. — Но он не сделал этого. — Продолжил Альбус. — Возможно тебе стоит начать прощать себя. Ремус покинул кабинет директора, чувствуя себя хуже, чем когда-либо, и это было после полнолуния. Он так хотел всё исправить, но в конце концов это было только для его комфорта. Ему нужно было смириться с тем фактом, что, возможно, он никогда не получит прощения, так что ему стоило работать над собой, чтобы двигаться дальше. Ремус устало вздохнул и повернулся, чтобы посмотреть на снегопад, идущий за окном. Он не знал, как начать прощать себя за произошедшее. Возможно, поэтому он был таким отчаянным в начале. Но теперь прошло две недели с их последнего настоящего разговора, когда Ремус извинился. Вне рабочих моментов Северус не показывал того, что он чувствует, и, скорее всего, он просто хотел жить дальше. По крайней мере теперь Ремусу не нужны были зелья — они избегали друг друга.

xXx

Северус ненавидел это время года. Даже во время своего обучения в Хогвартсе он находил, что время между Хэллоуином и Святочным балом было особенно тяжелым. Он был беспокоен и не мог заснуть. Когда он засыпал, то просыпался полувозбужденным. Сны исчезли ещё в октябре, но теперь они вернулись с удвоенной силой. Северус начал пить чай почти регулярно, надеясь, что это поможет, но не был уверен, поможет он или нет. За эти года он множество раз подумывал об исследовании своего состояния, но в конце концов решил, что это как-то связано со сменой времен года и досадной особенностью мужской анатомии. У него вошло в привычку принимать душ почти каждые утро и вечер; его кожа стала сверхчувствительна, а разум помутнел. Ему не нравилось это; он будто вновь переживал половое созревание. В течение года у Северуса было несколько половых связей, но они оставляли его с чувством смутной неудовлетворенности и неуверенности в том, зачем это вообще было. Сейчас же Северус чувствовал страстное желание, от интенсивности которого подташнивало. Его способность улавливать запахи также усилилась, и он обнаружил, что запах Люпина, казалось, был сильнее всех остальных. Северуса успокаивало, что оборотень воспринял его серьезно и не подходил, что делало всё более сносным. Альбус беспокоился за него, но у Северуса не было слов, чтобы описать, почему он так несчастен. Он позволил старику сделать предположения самостоятельно и надеялся, что с наступлением декабря всё изменится. Северус приходил на обеды в Большой зал раньше всех и первым уходил из него. Его подташнивание позволяло есть только половину от его привычного рациона, и каждый обед он старался закончить побыстрее, чтобы сбежать. В один определенный день Северус шел по коридору, когда он услышал, как его зовет ученик. Он потер переносицу и повернулся к маленькому гремлину. Северус ничуть не удивился, когда встретился взглядом с большими голубыми глазами с Эбигейл Розье. Единственное отличие было в том, что она выглядела слегка расстроенной. — Профессор! — Она настороженно огляделась, приставила руки рупором к своему рту и встала на носочки, чтобы прошептать ему что-то. Северус закатил глаза, но наклонился к ней, чтобы послушать.

xXx

Хотя это и было трудно, Ремус сдерживал себя так сильно, как было возможно, всю неделю. Он ничего не мог поделать с тем, что его глаза скользили по главному столу к Северусу. Ремус списывал это на время года каждый раз, когда замечал, как Северус заправляет волосы за уши во время еды, и как двигается его рот, когда он разговаривает с Минервой. К счастью, Хагрид был хорошим отвлечением, и Ремус был благодарен, когда полугигант увлекал его в обсуждение занятий. — Спасибо, Хагрид, ты очень помогаешь мне с уходом и кормлением животных. — Сказал Ремус за одним из обедов, когда Хагрид сообщил ему, что лунные телята уже покормлены к уроку третьекурсников. — В любое время! Я должен благрить тебя! — Радостно прогудел Хагрид. — Впроч, я знаю, что ты был занят. — Пришлось приспосабливаться. — С сожалением признался Ремус. — Тем не менее, я ценю всё, что ты сделал. Особенно то, что ты ведешь занятия, когда я не могу. Хагрид просиял, глядя на него. Большой зал уже постепенно пустел перед вечерними занятиями, и Ремус начал вставать, когда он заметил пуффендуйку, которая чуть не споткнулась о свою мантию, спеша к нему. — Здрасьте, Робин! — Поприветствовал её Хагрид, пробуждая память Ремуса. — Ах, да, мисс Эндрюс. — Отозвался Ремус; она была достаточно тихой на его занятиях. Своего рода мечтательница, она настороженно относилась к существам и предпочитала письменную часть. Эндрюс также была одной из второкурсников, кто мог видеть фестралов, пасущихся на пастбище, и часто смотрела на них вместо того, чтобы слушать занятие. — Я пришла к Вам, потому что знаю, что Вы что-нибудь сделаете! — Пискнула она, бросая взгляд на главный стол, где не было большинства других учителей. — Дариен в опасности! — Лакрокс? — Ремус удивленно уставился на неё. Она быстро кивнула. — Моя подруга со Слизерина сказала, что она подслушала разговор мальчиков в их общей комнате. Они замышляют что-то нехорошее. Я собиралась пойти и попытаться остановить их, но Дариен сказал, что Вы помогали ему раньше… — Да, конечно. — Ремус спешно повернулся к Хагриду. — Ты можешь найти Минерву? У меня ощущение, что некоторые гриффиндорцы тоже будут вовлечены в это. — Конеш. Эндрюс повела его наружу на территорию замка, её дыхание было прерывистым и тревожным. — О, я не знаю, куда они пошли. — Она нервно прижала руку к сердцу. — Дариен любит гулять в лесу… Может быть, там? — Как Вы познакомились с мистером Лакроксом, мисс Эндрюс? — Он помогает мне с Защитой. — С грустью призналась Эндрюс, когда они направились к опушке леса. — Я хороша в зельеварении, так что мы помогает друг другу. Плюс никто не сидит с ним, и… ну… я подумала, что это правда грустно, так что мы создали, эм, что-то вроде клуба. — Ты на втором курсе. — Отметил Ремус, явно впечатленный. — Ты говоришь мне, что ты помогаешь с зельеварением кому-то, кто на третьем курсе? — Я лучше в теории, чем в практике. — Она захихикала, тут же начиная самоунижаться. — Профессор Снейп всё время кричит на меня, потому что я всё роняю. — Могу представить, что это достаточно расстраивает. — Ох! Професор Снейп гениален, не поймите меня неправильно! Для меня большая честь учиться у него! — быстро исправила себя Эндрюс, после чего оживилась. — Смотрите! Вон они! К сожалению, помимо них двоих тут собралась толпа студентов, по-видимому, окруживших основную группу из учеников, палочки которых указывали на Лакрокса. Лакрокс стоял один, и приблизившимся Ремусу и Эндрюс было слышно лишь некоторые слова, которые он выкрикивал группе. — Вы жалкие! Вы думаете, что это нормально — нападать на кого-то только потому, что вам он не нравится! — Хогвартс был бы лучше без таких неудачников как ты. — Крикнул один из гриффиндорцев. — Ты чудовище, тебя нельзя пускать в школу. Такой трус! Думаешь, твой дорогой профессор придёт спасти тебя? — Я не трус! — Он ещё и гей. — Один из гриффиндорцев гадко засмеялся. — Тебя должны вышвырнуть из общежития. Держу пари, что ты украдкой подглядываешь за своими одноклассниками! — Нет ничего плохого быть геем! — Это омерзительно. Также омерзительно, как и влюбленность в кого-то, как профессор Снейп! — Выкрикнул девчачий голос из толпы. — Проселла! Робин достала свою волшебную палочку и послала в толпу заклинание ветра, чтобы разогнать их; сила её магии отбросила нескольких из них прямо друг на друга. — Эндрюс! — Предостерег её Ремус. — Мне надо остановить их! — Она топнула ногой, как ребенок. Ремус одарил её строгим взглядом. — Я разберусь с тем, что Вы направляете свою палочку на других учеников позже. А сейчас. — Он повернулся к собравшимся. — Что происходит? Я думал, что вы усвоили урок, когда я в прошлый раз оставлял вас после уроков. Теперь вы пойдете к директору. Баллы будут сняты с Гриффиндора, Слизерина, и я вижу здесь несколько когтевранцев. — Эндрюс, я только что видел, как Вы использовали заклинание на других учениках? — Угрожающе протянул Северус у них за спиной. Ремус обернулся, и у него перехватило дыхание. На таком близком расстоянии тяга была сильнее, и он быстро тряхнул головой, пытаясь избавиться от помутнения. Ремус старался держаться от Северуса как можно дальше, притворяясь, что он просто останавливает студентов, не давая им уйти. Это было важно, и он не мог отвлечься — он знал, что Снейп не заинтересован. «Замолкни.» Одернул себя Ремус. Один из гриффиндорцев запаниковал и решил, что наложить заклятие на учителей — это разумная идея, чтобы попытаться сбежать. Он взмахнул палочкой и начал колдовать, но кто-то другой оказался проворнее. — Иммобюлус! — РОЗЬЕ. — Прогремел Снейп, вглядываясь в заросли. Эбигейл Розье высунула свою белокурую головку из кустов и помахала рукой. — Привет, Робин! Эндрюс весело помахала в ответ. — Я нашла профессора Снейпа! — Эбигейл с гордостью указала на упомянутого учителя её подруге. — Я нашла профессора Люпина. — Эндюс указала большим пальцем на другого взрослого. — Я знаю, что он что-нибудь предпримет. — Что тут происходит? Ремус огляделся через плечо и почувствовал облегчение, увидев не только Минерву, но и Альбуса с Рубеусом, бегущих к ним. Розье вышла из кустов и оттащила Лакрокса подальше от обидчиков, одарив зачинщиков торжествующим и надменным взглядом. Она протолкалась мимо собравшихся учеников, расчищая путь для себя и когтевранца. — Розье. — Предостерегающе окликнул её Снейп. Другие взрослые наконец приблизились на расстояние слышимости, так что Ремус начал объяснять произошедшее. — Директор! — В тот же миг оборвала его Эндрюс, подходя ближе. — Они собирались оглушить и утащить его в темный лес! И они были гомофобами! — Она показала на группы из пяти мальчиков. — Да? — Альбус холодно улыбнулся трём слизеринцам и двум гриффиндорцам. — Что ж, я уверен, нам есть о чем поговорить. Джентельмены? Идите вперед. — Пуффендуйская канарейка! — Прорычал один из гриффиндорцев, проходя мимо. — Гриффиндорский свин. — Едко отозвалась Эндрюс. — Эндрюс. — Предостерег Ремус. — Что ж. — Лицо Минервы сморщилось в отвращении. — Это ужасное проявление единства факультетов. Мы не потерпим травли в нашей школе! — Она обращалась к студентам в целом. Ремус не мог не найти в толпе взгляд Северуса; они оба насмешливо фыркнули. На один момент они оба оказались на одной волне, и это единение заставило Ремуса улыбнуться. Минерва бросила в их сторону предупреждающий взгляд, зная, о чем конкретно они подумали. После она отправила учеников обратно в их кабинеты, сообщив им, что их родителям сообщат о произошедшем. — Розье, Лакрокс, Эндрюс. — Снейп отвел их троих в сторону; он скрестил руки и посмотрел на них сверху вниз. — Простите, профессор. — Тотчас же сказала Эндрюс. — Отработка, вам обоим. — Он кивнул на Эндрюс и Розье. — За использование заклинаний против других учеников. — Но я защищала Вас! — Немедленно попыталась защититься Розье. Северус поднял бровь, одарив её скептическим взглядом. — Я выгляжу как кто-то, кто нуждается в защите, мисс Розье? Розье переступила с ноги на ногу и дернула плечом. — Временами? Имею в виду, я часто думаю, что Вам бы не помешали крепкие объятия. — Она решительно кивнула. Эндрюс и Лакрокс в тот же миг потянулись, чтобы одновременно закрыть ей рот рукой. Всё это превратилось в беспорядочное столковение рук, и Эбигейл Розье отшатнулась, когда совместная сила друзей поразила её. Ремус сдерживался изо всех сил, правда сдерживался, но ему всё же пришлось отвернуться, чтобы спрятать свое веселье и прикрыть рот рукой, когда взрыв смеха грозил вырваться наружу. — И откуда, позвольте узнать, двое второкурсников выучили заклинания третьего курса? — Северус направил свой резкий взгляд на Лакрокса. — Этому поспособствовали Вы, Лакрокс? Я помню, Защита одна из Ваших сильнейших дисциплин. Лакрокс молча смотрел вниз, на свои туфли. — Вы тоже отправитесь на отработку. — Но профессор! — Перебила его Розье. — Разве не Вы говорили нам, что Вы были способны использовать заклинания старших курсов, когда были учеником? Ремус прочистил горло, пытаясь восстановить самообладание. — Бегите и радуйтесь, что мы не сняли ни одного очка с ваших факультетов. — Но это же обоснованный вопрос! — Захныкала Розье, и её друзья потащили её прочь. Ремус покачал головой, забавляясь, и более спокойным шагом двинулся за ними. Огромная часть его хотела вернуться к Северусу и обсудить произошедшее, но он не хотел терять установившуюся привычку держать слова (и, вполне возможно, руки) при себе. По крайней мере они были снаружи, и часть запаха рассеивалась; находиться внутри в закрытых пространствах было бы опасно.

xXx

Северус не знал, почему он посчитал, что пойти в кабинет Люпина, замечательная идея, особенно учитывая тот факт, что он всё ещё чувствовал себя на взводе каждый раз, когда они оказывались в пределах двадцати футов друг от друга. Это была ночь новолуния, и Ремус присутствовал только на своих занятиях, что было подозрительно. Северус сказал себе, что просто обязан обсудить ситуацию отработки с Люпином, поскольку, по логике вещей, они не могли допускать того, чтобы трое благонамеренных нарушителей столкнулись со своими обидчиками. По этой причине Северус решил, что меньшим из всех зол будет, если Люпин даст им какое-то задание с магическими существами. Он вздрогнул, войдя в крыло, где располагались покои и кабинет Люпина. Запах Ремуса пропитал всё вокруг и становился только сильнее. Северус расправил плечи и двинулся вперед, стараясь дышать через рот и концентрироваться на текущей задаче. Заметив, что дверь приоткрыта, он вошел внутрь и закрыл её за собой, чтобы никто из учеников не мог их послушать. В конце класса была ещё одна дверь, за которой было складское помещение, переоборудованное в небольшой кабинет. — Люп- Ремус резко распахнул дверь. Он глядел на Северуса измученно, широко раскрыв глаза и разинув рот. — Снейп? — Казалось, он задыхался; его рука крепко сжимала дверной косяк. — Нам нужно… — Северусу стало жарче, и по какой-то причине его собственные легкие словно сдавило. — Отработка. — Он прочистил горло, пытаясь игнорировать внезапное ощущение, будто его обдало каким-то пьянящим, дезориентирующим ароматом. — Ученики должны пройти отработку у тебя. Ремус закрыл глаза и сделал небольшой шаг назад. — Это… всё, что ты хотел сказать? — Я… — Северус собирался сказать что-то, но уже не мог вспомнить, что именно. Его глаза были сфокусированы на капле пота, выступившей на виске Люпина, и в нём родилось нелепейшее желание слизнуть её. Изображения всплывали перед его глазами, напоминая о моментах, которые мучили его подсознание. Всё его тело вспыхнуло, и Северус отступил назад. Что бы это ни было, его инстинкты воевали друг с другом, и Северус знал, что не должен слушать те из них, что советовали ему идти к Ремусу. — Тебе нужно уйти. Северус поднял руку к щеке и почувствовал, что она горит как от ожога. При звуке грубого голоса что-то пронзило его, начинаясь в животе и распространяясь по всему телу. — Что происходит? — Это Лунная тяга. — Этими словами чертов оборотень ровно ничего не объяснил. — Это моя вина. — Он по-прежнему не смотрел на Северуса; Ремус зажмурился, и его руки до трещин сжали дверной косяк. — Это происходит из-за тебя? — Северус не думал, что это было возможно. Ощущение было очень похоже на то, что он чувствовал около десяти лет, но теперь это ощущалось как сильный булавочный укол. — Пожалуйста, уходи. — Потребовал Ремус, и его голос стал грубее. — Я заслуживаю ответ. — Северус слышал досаду в своем голосе. — Что это? Ремус выпрямился и втянул воздух через зубы, прежде чем двинуться. Он схватил Северуса за руку и задержался лишь на долю секунды, заставив их обоих вздрогнуть от волны ощущений. Он подвел Снейпа к двери и открыл её, резко отвернувшись от него и прикрыв рот рукой. — Ты не хочешь этого. — Он звучал так, будто он говорил совсем не с Северусом, что было так же обескураживающе, как и раздражающе. После Северус поймет, что Ремус пытался отпугнуть его, но всё, о чем он мог думать сейчас — Ремус не смотрит на него. Снейп был недоволен этим, и потому он схватил Ремуса за плечо, чтобы развернуть его и потребовать просто объяснить, что с ними не так. Ремус ударил по стене, и дыхание вышибло из легких Северуса; его мозг застыл в полном ошеломлении. Люпин зажал его в углу, прижав руки по обе стороны от головы Снейпа, и его спина согнулась от напряжения. Он смотрел на него золотистыми глазами, и его радужку было почти не видно из-за расширившихся зрачков, и тогда метафорическая лампочка зажглась. Северус слишком поздно осознал опасность, и какая-то очень большая часть его хотела оборвать последнюю нить самоконтроля Люпина. — Только если ты не хочешь, чтобы я сделал что-то, о чем ты завтра пожалеешь. Убирайся. Вон. Затем, дрожа всем телом, Ремус опустил руку, которая была ближе к двери, давая Северусу уйти. Северус засомневался только на секунду, и его руки поднялись без его разрешения, прежде чем он очнулся. Снейп направился к предоставленному ему выходу и на всякий случай плотно закрыл за собой дверь, когда вышел. Быстрая прогулка до своих покоев заставила его дрожать от беспокойства; Северус накрыл рот рукой, осознав, насколько близок был к тому, от чего они не смогли бы отказаться. Каждый шаг вызывал у него внутреннюю боль; сначала Северус думал, что это отвращение, но потом понял, что всё наоборот. Это было похоже на тот второй сон об аконитовой поляне. Ему нужно было что-то, что он не мог сделать сам; Северус чувствовал, как стыд скручивается у него в животе. Он не хотел, чтобы это произошло вот так, но он не мог сфокусироваться ни на чём, кроме желания выплеснуть удовольствие, которое сводило его с ума. Пот выступал на каждом дюйме его кожи; он быстро разделся и вошел в душ, включая холодную воду. Шок от холодной температуры успокоил его только на секунду, но это не проходило. Северус попытался довести себя до конца, но тяга внутри была слишком сильна, и он не мог кончить. В конце концов Снейп сдался и протолкнул внутрь палец; дыхание перехватило от яркости этого ощущения. Северус осторожно двигал им внутрь и наружу, откинув голову на кафельную стенку; его стон был заглушен звуком льющейся воды. Он взял больше мыла для смазки и быстро продвинул два пальца до второй фаланги. Мозг Северуса был переполнен чрезмерной успокоительной болью. Он не мог двигаться, пока его тело тряслось. Мышцы сжали пальцы, призывая не двигаться, пока его тело не приспособилось к этому проникновению. Северус ещё сильнее вжался в кафельную стенку душа и снова начал двигать рукой. То, как быстро движение внутри заставило его достичь края, было почти жалко. — Блять. — Прошептал он.