One Thousand Galleons

Северус снова и снова повторял себе, что это будет его последний год в роли учителя в Хогвартсе, но у него было смутное подозрение, что Альбус так просто его не отпустит. Эта мантра стала ещё важнее для его психики, когда был нанят чертов Ремус Люпин, и, зная этого ублюдка, он может остаться на длительный срок. Кто, в конце концов, нанимал на работу оборотней? Даже если они принимали ликантропное, и за ними присматривал работник, проверявший, чтобы они никого не растерзали? Что ж, в защиту Люпина — насколько было известно Северусу, в последнее время он никого не калечил. Он почувствовал себя отвратительно, когда Альбус рассказал ему, кого наняла Минерва; хотя это мало о чём говорило, учитывая, что этим летом он пребывал в самом ужаснейшем состоянии. Двадцать пять лет; десять лет с того времени, как отец ушёл из дома после смерти матери. И вот теперь он решил вернуться в дом Северуса, думая, что его сын впустит его в силу каких-то семейных кровных уз. Северус вернулся домой из Франции с конференции зельеваров и застал своего отца сидящим в гостиной с таким видом, будто этот дом всё ещё принадлежал ему. — Вот ты где. — Тобиас оглядел сына с головы до ног, и на его лице появилась ухмылка, наполненная раздражением. Его ноги лежали на кофейном столике, а в руке он держал непонятно откуда раздобытый виски. — Как я вижу, ты всё ещё выглядишь как дрыщ. Что у тебя с волосами? Ты превращаешься в бабу? Северус мог бы предпринять некоторые действия в тот момент, но многие из них привели бы его к неприятностям с законом. Так что вместо этого он развернулся на каблуках и ушёл. Он провел вечер, напиваясь в своём любимом пабе. Северус был изрядно пьян, так что бармен-предатель вызвал для него его «контакт скорой помощи». Нарцисса, мрачно поджимающая губы и с Драко на руках, приволокла его в Малфой-мэнор через каминную сеть, где заставила Северуса, как виновника того, что Драко не спал, укладывать крестника спать. Затем его усадили и заставили выпить два стакана воды, и Нарцисса начала вытягивать из него всю историю произошедшего. — Дом по закону твой. — Люциус прибыл на следующий день; он прервал свою деловую поездку, когда Нарцисса сообщила ему о причинах, по которым Северус теперь жил с ними. — Твоя мать оставила его тебе в завещании, разве не так? — Да. — Северус сделал глоток медово-имбирного чая; туман тревоги, уныния и злости накрыл его тяжелым слоем, когда до него дошло произошедшее. Он не чувствовал себя так ужасно со школьных дней, и ему было тошно, что один взгляд на его «отца»-изменника погрузил его в такое замешательство. — И ты оформил его на своё имя? — продолжал настаивать Люциус, отмахиваясь от попытки домашних эльфов подать ему чай. — Да. — Северус бросил на него раздраженный взгляд. — Ты бы не заткнулся, если бы я не сделал это. — Не будь таким грубым, Северус, это ниже твоего достоинства. — Люциус недовольно фыркнул. — Тогда у него не может быть никаких законных претензий и ты можешь его выгнать. — Дорогой, это не решение проблемы, и ты это знаешь. — Нарцисса вошла в комнату; она наклонилась, чтобы поцеловать мужа в щеку. — Это решение одной проблемы. — возразил Люциус. — И если Северус даст мне разрешение, как я предлагал несколько лет назад, мы сможем подать на него в суд за оставление ребенка без присмотра. Я отправлю его в маггловскую тюрьму ко следующему вторнику. Люциус умел решать проблемы, всегда умел, и, как прокурор, при желании был способен разрушить чью-то жизнь. Единственная проблема заключалась в том, что он не осознавал этого. Его родители души в нём не чаяли, и у него было всё, что он хотел от жизни: особняк, богатство, красивая жена, сделавшая ему идеального наследника. Он решительно взял Северуса под своё крыло через год после того, как Тобиас исчез, а затем продолжил попытки превратить Северуса в одного из своих социальных помощников. Нарцисса понимала чуть больше. Её родители никогда не проявляли к ней какой-либо привязанности и хотели сделать её маленькой идеальной чистокровкой. Она знала, как выглядит провал; взрослея, Нарцисса видела, как отец чудовищно наказывает Беллатрису и Андромеду, и делала всё, чтобы не навлечь на себя его гнев. Белла закончила в Азкабане за попытку спровоцировать выбраковку и считалась позором. Хотя были и чистокровные, согласные с ней, Белла была слишком безумной и попалась почти сразу же. Энди, между тем, вышла замуж за одного из грязнокровок, которых так презирала её семья, и этим заслужила тихое отречение. Родителям надо было держать лицо после произошедшего с Беллатрисой; они не выразили открытое презрение Андромеде, но прекратили с ней общение. Нарцисса оставалась между своих сестёр; в глубине души её не заботила чистота крови, но на людях она продолжала чинно держаться. Ей повезло, что она встретила Люциуса, который обращался с ней чрезвычайно хорошо. Его отец обращался с его матерью как с королевой, всегда заботился о ней и позволял ей делать всё, что она захочет. Люциус, может, и не знал, как проявлять романтическую привязанность, и большинство его попыток были неловки и холодны, но они были довольны друг другом. Драко был их третьей попыткой завести детей, и даже когда стало известно об осложнениях при вынашивании у Нарциссы, Люциус продолжал поддерживать супругу. Северус был не слишком горд, чтобы признать, что завидовал им. По мере взросления у него не было любви или статуса; все его успехи были результатом только его собственных трудов. Это делало его особенно сильным и независимым, но при этом было каким-то недостатком. Северус не умел воспринимать привязанность и любовь, так же хорошо, как большинство людей. И потому он отправился в Малфой-мэнор вместо вполне очевидного выбора. Конечно же, это не означало, что люди, которым действительно было не всё равно, не мои найти его. Люциус почти убедил его возбудить уголовное дело, когда Альбус показался на их пороге. — Дорогой Северус! — на лице старого директора отразилось смущающее облегчение; он схватил Северуса за плечи и оглядел его на наличие признаков драки. — Я послал тебе несколько сов, но все они вернулись ни с чем. — Как Вы видите, он в порядке. — на лице Люциуса было то измученное выражение, какое всегда появлялось, когда Альбус был рядом. Они были удивительно похожи для двух людей с альтернативными политическими взглядами и открытой взаимной неприязнью. — Я готов поспорить, что после встречи с дальним родственником он явно не «в порядке». — ответил Альбус мягко, но подтекст в его словах был очевиден. — Ох, черт возьми. — рявкнул Северус. — Я не ребёнок. — Наличие эмоций не делает тебя ребёнком, — слегка отчитал его Альбус. — Мы все находимся в милости нашего сердца, независимо от возраста и статуса. — Ты был в доме? — Северус пресёк все дальнейшие разговоры о чувствах. — Конечно я был. — ответил Альбус, и Северус мысленно застонал. — И я сообщил этому человеку, что ты в поисках адвоката. — Наконец-то, капля здравого смысла. — прошипел себе под нос Люциус. — У нас есть день или два до того, как он вернётся. — гарантировал ему Альбус. Он указал на дверь. — Ну что? — Что, умоляю тебя? — Северус посмотрел на него с недоверием. — Риэлтор ждёт. Люциус покраснел и испепеляюще посмотрел на Альбуса. — Вы думаете, что он просто продаст дом и сбежит?! — Я думаю, что именно это он и хочет сделать. Не так ли, Северус? Северус нашёл более дипломатичный ответ для Люциуса; он заверил его, что ему будет в удовольствие продать дом прямо перед носом Тобиаса. Но Альбус, конечно, знал правду; он всегда её знал. Северус не хотел ввязываться в какой-либо юридический спор, если это означало, что ему придётся встретиться лицом к лицу с Тобиасом. Поэтому он предпочёл отправиться туда, где этот омерзительный человек не сможет его найти. В итоге он пошёл на компромисс и позволил Люциусу подать на Тобиаса в суд вместо того, чтобы сделать это самостоятельно, и был доволен, зная, что Тобиас не будет знать покоя, пока Люциус не разорвёт его на части по законам. И потому Альбус не мог присутствовать на собеседовании Ремуса — он был занят, помогая Северусу с поиском нового жилья и перевозом его вещей. Дамблдор мог признаться, а мог и не признаться в этом, но в процессе он угрожал Тобиасу несколькими изощренными способами, одним из которых было превращение в тритона. Вот почему Снейп-старший не возвращался в последующие дни и только издали видел табличку «продается». Конечно, это укрепило положение Северуса в Хогвартсе на следующий учебный год — он снова чувствовал себя в долгу перед Альбусом. Первый учебный год Снейп отработал в знак благодарности за наставничество Дамблдора в то время, когда Северус ещё учился. Узнав, что Северус в свои пятнадцать живёт один, Альбус сразу же примчался к нему как какой-то эксцентричный, но доброжелательный дедушка. С тех пор Дамблдор прочно вошёл в жизнь Северуса, и потому ему всегда удавалось манипулировать Снейпом, заставляя его делать всё, что он захочет. Возможно, в другой жизни Северус не побоялся бы закатить истерику, узнав, что Ремус должен начать преподавать в том же году. К сожалению, Снейп ошибочно полагал, что он всегда был на испытательном сроке, и в конечном итоге благосклонность Дамблдора иссякнет, как только Северус перестанет быть полезным. Потому он держал рот на замке и переживал это молча. Альбус всегда был пронырливым ублюдком; потому Северус не был удивлён его предложению зарыть топор войны. Это не значило, что он сделает это. На самом деле, спасибо тому собранию, Северус был вполне уверен, что он физически не может сделать это, потому что один только взгляд на Ремуса заставлял его трястись от едва сдерживаемой агрессии и жажды крови. — Это почти неконтролируемо. — подчеркнуто сообщил Северус Альбусу наедине после собрания. К счастью, ярость в нём испарилась, как только Люпин ушёл вместе с Хагридом. — Итак, я собираюсь избегать его весь этот год, а в следующем году ты найдёшь нового профессора зельеварения. — Северус. — Альбус одарил его тем самым раздражающим предостерегающим тоном, который он часто использовал, когда считал, что Северус вёл себя неразумно. — Тебе повезло, что не разорвал его глотку прямо там. — огрызнулся Северус, скрестив руки на груди в почти защитном жесте. — Возможно, если ты попробуешь поговорить- — Тогда тебе понадобится новый профессор зелий И новый профессор по магическим существам. Альбус издал долгий страдальческий вздох. — Хорошо. — Я попрошу домашних эльфов доставить ему зелье. — Северус собрался развернуться на каблуках и уйти, но Альбус коснулся его локтя, привлекая его внимание. — А ты будешь в порядке эту неделю? — К счастью, первое полнолуние будет до прибытия студентов. У меня будет отсрочка, чтобы привыкнуть, прежде чем появятся маленькие гремлины.

xXx

Ремус, к своему смущению, не мог сложить два и два, пока на той же неделе не появился домашний эльф с первой дозой ликантропного зелья. Несмотря на все его усилия, Северус был увертлив, когда того хотел. Ему всегда удавалось исчезнуть, когда Ремус не был занят с Хагридом по вечерам. Когда он видел Северуса в течение дня и пытался догнать его, другой профессор привлекал его внимание, чтобы спросить, как Ремус осваивается. Единственной новостью, которую он узнал о мастере зелий, было то, что «маленький Драко» измазал его волосы чем-то, так что Северусу пришлось постричься покороче. Однако Ремус ничего не слышал про его супругу, и даже когда он пытался добиться информации, люди смотрели на него с замешательством и не давали прямого ответа. Он задавался вопросом, не просил ли их Северус не рассказывать ему ничего, и это заставляло Ремуса чувствовать раскаяние — это на самом деле было его не его дело. Впрочем, это заходило слишком далеко. Как можно было ожидать, что Северус будет делать ликантропное зелье? Тем более для того, кого он явно ненавидел? Это было слишком жестоко, и Ремус бы этого не допустил. Он скажет Северусу, что это был последний раз, когда он варил ликантропное зелье, и найдёт кого-нибудь другого. Преисполненный праведной уверенности, Ремус отправился в лабораторию зельевара, надеясь, что тот ещё не не ушёл и у него получится поймать Северуса до того, как он спрячется в своих покоях. Ремус почувствовал его запах сразу же, как зашёл в подземелья, и в нём родилась надежда, что Северус ещё в своём кабинете. — Отъебись, Люпин. Ремус, вошедший в комнату, был ошеломлен не слишком вежливым приветствием, но только на мгновение. Северус смотрел на него поверх своего котла; его пальцы сжимали край стола. Ремус ожидал, какого-нибудь ехидного замечания, возможно холодности, но никак не такой яростной агрессии. Что-то в этом подействовало на него так, как он ожидал; Ремуса окатило вспышкой беспокойства и злобы. Он стоял на своём и смотрел в упор, словно провоцируя Северуса сказать что-нибудь ещё. — Не нужно вести себя так. — попытался убедить его Ремус. — А что, ты хочешь сказать, что ты здесь не для того, чтобы завершить попытку убийства, которую ты начал на шестом курсе? — прошипел Северус, сразу же давя на больное. Эти слова, словно нож, вонзились Ремусу между рёбер прямо в сердце, заставив его почувствовать тот же ужас. — Я никогда этого не хотел. — прошептал Ремус, зная, что его не услышат. — Если ты действительно был искренен, ты бы оставил меня в, блять, покое. — Северус схватил со стола книгу и обошёл Ремуса, громко стуча каблуками. Ремусу не нужно было следовать за ним, чтобы понять, что Северус направился прямиком в свои покои; он хлопнул дверью так громко, что эхо от хлопка разнеслось по всему подземелью.

xXx

'Ремус, Мне чертовски жаль. Я думала, ты знаешь, что Северус работает в Хогвартсе! Ох, должно быть, это шок для вас обоих. Я попытаюсь связаться с ним и посмотрю, смогу ли я всё уладить. Возможно, сейчас лучшим будет дать ему остыть. Зная по опыту, это займёт от двух до пяти лет. Джеймс напишет тебе отдельным письмом, но он был очень рад, что ты написал. Мы были бы счастливы увидеться с тобой в Хогсмиде на третьей неделе сентября. Могу сказать, что Джеймс уже с нетерпением ждёт этой встречи. Лили'

xXx

Ремус пытался, правда пытался оставить Северуса в покое. Это казалось несправедливым — пока Ремус свободно разгуливал по замку, Северус прятался, будто снова стал жертвой издёвок. Появление ликантропного зелья следующим вечером заставило его нервничать ещё больше в желании уладить ситуацию. Ремус просто хотел получить шанс извиниться перед Северусом и рассказать ему, что он больше не хочет создавать проблем, но, похоже, одного его присутствия было достаточного, чтобы создать эти проблемы. Он желал, чтобы Лили лучше понимала, что Ремус мог сделать, чтобы исправить всё, но, похоже, что они оба блуждали в потемках. На следующую ночь он набрался больше смелости для новой попытки, но в этот раз Ремус послал Северусу записку через внутреннюю каминную сеть. Он спросил, не нужно ли ему что-то из ингредиентов для зелий, и, поскольку он был Магсущ профессором, он мог бы достать какие-то из них. Северус не ответил, и потому Ремус, немного осмелев, решил пойти и спросить у него это лично. Он мог сослаться на то, что не был уверен, получил ли Северус записку или нет. В этот раз дверь была захлопнута у него перед носом ещё до того, как Ремус успел открыть рот и что-то сказать. — Честное слово! — Ремус почувствовал ту же вспышку конфликтного раздражения. — Наши отношения серьёзно будут такими весь этот год?! — Спросил он, колотя по двери рукой и с удовлетворением наблюдая, как она трясётся от этого. Северус не ответил. — Что тогда от меня требуется?! — в отчаянии закричал Ремус. — Какова цена твоего прощения? Северус распахнул дверь; его лицо исказилось, превратившись во что-то темное и опасное. — Цена?! Ты не сможешь позволить себе этого, Люпин! — Ну попробуй. Выражение лица Северуса стало ледяным, и его губы изогнулись в торжествующей ухмылке. — Тысяча галлеонов. Ремус почти задохнулся воздухом. — Ч- что, прости? — Поношенная одежда, жалкая трудовая этика, тёмное существо, которое по доброй воле никто бы не нанял, если в этом не было крайней необходимости. — Северус выразительно оглядел его с ног до головы. — Я же говорил, что ты не сможешь позволить себе это. После этих слов он захлопнул дверь, и в этот раз поверх неё были наложены защитные и заглушающие чары.

xXx

— Ремус, можно тебя на пару слов? Он чувствовал горечь и сильное недомогание, так как сегодня было полнолуние, но после завтрака последовал за Альбусом Дамблдором в его офис. — К сожалению, я имел неудовольствие слышать ваш с Северусом спор прошлой ночью. Сердце Ремуса провалилось куда-то вниз. — Ах, директор, я приношу свои извинения… — Я знаю, что Северус может быть достаточно… сложным. — признал Альбус. — Но я думаю, что в этом случае лучшим вариантом будет оставить его в покое на некоторое время. Ремус хотел бы, что этот разговор произошёл в любой другой день, а не в полнолуние, потому что тогда, возможно, он смог бы взять себя в руки и ответить с долей такта. — Я не могу. Брови Альбуса удивленно поднялись от такого нахальства. — Вы знаете, что я сделал. Я не могу просто сидеть здесь и смотреть, как он прячется в подземельях каждый день, потому что он не хочет поговорить со мной как взрослый человек. — Ремус чувствовал, что его слова прозвучали достаточно резко, но его всё ещё мучила мысль о тысяче галлеонов, и он был уже на грани из-за фазы луны. — Мы должны разобраться с этим. Он не может просто не есть или не посещать общественные места, это просто смешно. Альбус открывал и закрывал рот, оправляя мантию в попытке прийти в себя. — В чём-то ты прав. — Макго- Точнее, Минерва уже намекала, что она сдерёт с меня кожу живьём, если я уволюсь, так что я должен придумать что-нибудь. — Что ж, боюсь, что я никак не могу помочь тебе, поскольку я уже перешёл грань в этом году… — Альбус вздохнул. — Почему Вы сказали ему делать ликантропное зелье для меня? — с отчаянием спросил Ремус. — Это выглядит слишком жестоким, разве не так? Альбус печально улыбнулся. — Он хотел быть уверенным, что зелье будет правильно приготовлено. Ремус ушёл с двумя очень ценными кусочками информации, которые дали бы ему преимущество, но в то же время заставили бы его чувствовать себя ужасно, если бы он использовал их. Он смирился с тем, что ему предстоит провести жалкую ночь в размышлениях о своих возможностях, но его волк в этот раз был свирепее, чем когда-либо прежде. Он не мог успокоиться и провёл большую часть ночи, расхаживая взад-вперёд и сжимая лапы в едва контролируемой ярости. Каким-то образом те слова так глубоко запали в его душу, что волк воспринял их как личное оскорбление. Единственное, что Ремус точно знал — ему точно нужно разобраться с этой проблемой до того, как через два дня приедут дети. — Нам нужно поговорить. Обычно Ремус не попросил бы Джеймса прислать карту, но отчаянные времена требуют отчаянных мер. Оказалось, из всех мест Северус прятался на кухнях, так что вся популяция домовых эльфов стала их публикой. Ремус надеялся, что это удержит Северуса от скандала; его собственная злоба угасла с наступлением нового утра после полнолуния. Возможно, теперь они смогут поговорить как цивильные люди, без усиливающих всё эффектов полной луны. — Ах! Сэры! — Ванта, домовая эльфийка, которую Ремус знал как ту, что приносила ему ликантропное зелье, шагнула вперёд с настороженным писком. — Я перенесу вас в более уединенное место! — Ты не- — ЩЕЛК. — -сделаешь это! Ванта перенесла их в кабинет зельеварения, а затем, как только их ноги коснулись твердой земли, исчезла. — Убирайся нахуй, ублюдок. — прошипел Северус, и атмосфера вновь стала накаленной и опасной. Ремус не убрался. — Вот. — он полез в карман и бросил что-то Северусу; это действие должно было быть беспечным, как планировал Ремус. Сейчас же это было что-то грубое и вызывающее, что-то, что изводило его внутри как ненормальное, но он был слишком взвинчен, чтобы обращать на это внимание. Он смотрел, как Северус поймал серебро и поднял его повыше, чтобы рассмотреть, что это было. — Часть моей платы. Ты не сказал, сколько у меня времени, так что я буду платить небольшими частями. В тот момент, когда слова сорвались с его языка, он понял, что это было ошибкой, потому что Северус не кинул в него заклятие, как Ремус ожидал. Нет, он всем телом бросился на Ремуса и прижал его к стене; его руки едва сохраняли человеческую форму, когти впились в плоть груди Ремуса. Что-то торжествующее поднялось в Ремусе, мстительно-счастливое оттого, что он наконец-то чего-то добился. Другая, темная часть его шептала ему на ухо: дай ему отпор, разорви его, покажи ему, кто сильнее. Теперь это было его место. Ремус пришёл в себя слишком поздно для того, чтобы предотвратить насилие, пока оно не достигло апогея, и он знал, что у него мало времени для предотвращения дальнейшей эскалации. Северус не был в своём уме сейчас; он жаждал крови, и его глаза приобрели глубокий, опасный желтый оттенок. Ремус мгновенно почувствовал себя глупо; разве он не был профессором по уходу за магическими существами? Он забыл, что он сам был магическим существом. Всё это время он упускал важный момент в уравнении, полагая, что дело было в характере Северуса. — Ты заражен не полностью. — Шокированно пробормотал Ремус. — Это что, шутка для тебя?! — Прорычал Северус; его когти вошли в грудь так глубоко, что из ран начала сочиться кровь. — Северус. Это не ты. — Спокойно ответил Ремус, несмотря на то, что волк внутри него рычал и рвался на свободу. Борись, выл он, заставь его подчиниться. Ты сильнее. Чище. Северус издал нечеловеческий рык, и Ремус мог почувствовать, как секунды превращаются в ничто. Он должен был как-то остановить Северуса, но если он потянется к своей палочке… «Честно, если бы он не поцеловал меня, я бы попыталась убить его.» Селина засмеялась. «Я была так шокирована, что это полностью вернуло мне рассудок! Видит Бог, наверное, он прополаскивает свой рот после каждого нашего разговора, мы терпеть друг друга не можем, и я знаю, что он не любит сиськи.» У Ремуса не было времени обдумать последствия; он просто принял решение за долю секунды и выполнил его. Если это не сработает, он по крайней мере выиграет немного времени, чтобы достать палочку и наложить самое мощное Инкарцеро, на которое только способен. Ремус схватил лицо Северуса и прижал их рты друг к другу, с такой силой, что рассек его губу изнутри. Он быстро отстранился, зная, что кровь, вероятно, приведёт Северуса в ещё большее смятение. Ошеломленные темно-карие глаза уставились на него, и Ремус почувствовал волну облегчения; он мягко отодвинул Северуса, увеличивая расстояние между ними. — Это была моя вина. Мне жаль, это единственное, что я мог придумать, чтобы успокоить тебя. Это больше не произойдёт. — Ремус поднял руку в извиняющемся жесте. — Я думал, что ты полностью заражён, но это не так, верно? Северус не мог скрыть встревоженное и озадаченное выражение лица; его облик вернулся к норме, когда волк был оглушен и подчинился. — Я- Что?! Ремус держался прямо; он не отступал и не демонстрировал свой живот. Между тем, чтобы позволить волку затеять драку, и тем, чтобы позволить человеку спокойно обсудить всё, была разница. Ему уже давно не приходилось сталкиваться с подобными ситуациями, если он правильно помнил, более двух лет, и поэтому он немного подзабыл. — Я работал в Канаде с кое-кем, у кого была такая же проблема. — невозмутимо признался он, зная, что пока он не настраивает Северуса против себя, всё будет в порядке. — Это последствия частичного заражения. Волк более агрессивен по отношению к другим волкам и почти не проявляет себя по отношению к людям. Я жалею, что я… не принял это во внимание. В моем представлении ты… — Ремус отвёл взгляд, чувствуя стыд. — Это была моя оплошность. Ты прав. Я явно не подхожу на роль профессора по уходу за магическими существами, если я даже не могу заметить признаки полуоборотня. Северус, судя по его виду, не был способен связать и двух слов, так что Ремус решил воспользоваться возможностью сказать всё, что хотел сказать с самого начала. — Я хотел сказать тебе это ещё с первой порции зелья; я думаю, это несправедливо, что тебе приходится варить ликантропное зелье для того, кто тебя заразил. Теперь я знаю, что ты полуоборотень, и это делает всё гораздо хуже. Наверное, ты уже заметил тошноту и беспокойство, и они будут только усиливаться, пока мы не разберёмся со всем этим. — он глубоко вздохнул и склонил голову. — Мне жаль, Северус. Я никогда не хотел, чтобы это произошло. — Ремус сделал шаг назад, собираясь уйти. — Подожди. — Северус оказался перед дверью с проворством, недоступным обычному волшебнику. — Ты- — он прервался и сделал медленный, успокоительный вдох, прежде чем продолжить. — Ты знал? — Конечно я знал! — Ремус уставился на него с недоумением. — Я почувствовал твой запах на следующий день! Я думал, что ты полностью трансформировался в оборотня, и потому я так стремился извиниться. Вид искренних слёз Ремуса заставил Северуса отшатнуться; он чувствовал себя значительно сбитым с толку. — Я никогда, ни за что на свете не хотел подвергнуть этому кого-то другого. Ты должен мне поверить. Я не мог простить себя или других. Если бы я знал, что ты здесь работаешь, я бы ни за что не согласился на эту должность, не связавшись с тобой до этого. Должно быть, ты чувствуешь себя отвратительно, учитывая, что другой оборотень рядом. Волк говорит тебе прогнать меня с твоей территории, не так ли? Северус разинул рот, что, по его мнению, было очень непривлекательной манерой поведения. — Аконит сделает всё хуже. МЫ пробовали это на моей подруге, и она стала почти дикой от него. — Раньше аконит на меня не действовал. — медленно признался Северус. — Нет, но, как ты знаешь, это подавляет оборотня, а полузараженные изначально нестабильны. Когда происходит подавление и другой оборотень на их территории, они рвутся защитить себя. Тебе понадобится гораздо больше аконита, почти в опасных количествах, чтобы держать себя в узде. — Ремус обошёл его, и, о, как всё изменилось — Ремус был тем, кто хотел уйти, а Северус был тем, кто хотел, чтобы он остался и ответил на его вопросы. — Я попытаюсь найти рецепт того чая и напишу Розетт, может, у неё есть идеи. После этого он ушёл. А Северус? Северус был очень, очень озадачен.