Lost and Found

      Дэрил просыпается от позднего утреннего солнца и неожиданного гостя.       Карл Граймс в шляпе своего отца пришел навестить его.       Он сидит на табурете рядом с кроватью, наблюдая за ним. Дэрил может пересчитать по пальцам одной руки, сколько раз они с пацаном Граймсов разговаривали, и у него все еще останется лишний, чтобы послать кого-нибудь нахер. Он медленно моргает, солнце за окном слишком яркое - он спал долго, слишком долго, он должен был уже встать - и Карл Граймс подпрыгивает на месте, словно Дэрил статуя, которая внезапно ожила. — Ты проснулся! — говорит Карл. Кажется, что он светится от радости. — Я тебя не разбудил, да? Я сказал маме и Кэрол, что не буду тебя будить, что просто посижу тихо, пока ты сам не проснешься. И я так и сделал, да? — ...ага, — говорит Дэрил. Он вообще ничего не понимает. Почему Карл Граймс сидит в его спальне и смотрит, как он спит. Его мозг все еще работает медленно - может, из-за окси, который он принял прошлой ночью, может, из-за всего остального дерьма, которое с ним произошло за последние пару дней. — Конечно.       Карл снова улыбается ему, выглядя глупо в этой огромной шляпе шерифа. Дэрил не уверен, что видел Карла с тех пор, как его подстрелили. Его мама держала его внутри дома, пока он выздоравливал, а Дэрил все время был снаружи. Дэрил осматривает мальчишку с ног до головы. — Ты как? — наконец спрашивает Дэрил. — Я? Да, отлично. Я имею в виду, у меня все еще немного болит бок, куда меня подстрелили? — Карл говорит так, будто Дэрил, возможно, забыл, что в него стреляли. — Но Хершел говорит, что все хорошо заживает, а Патрисия говорит, что мне надо ходить, чтобы я не разучился. — ...круто, — бормочет Дэрил. Он смотрит на тумбочку сбоку. Кувшин с водой все еще там, как и стакан, но он чувствует, что он все прольет, если попытается налить сам, и он скорее поджег бы себя живьем, чем попросил Карла Граймса налить ему воды. — Где остальные? — спрашивает Дэрил. Не то чтобы он ожидал, что кто-то из них будет с ним - черт, у них есть дела поважнее - но есть что-то тревожное в том, чтобы быть одному, в компании только ребенка. — Эм. Шейн собирается сегодня провести тренировку по стрельбе, так что они с моим отцом пошли искать место, где это можно сделать. А Мэгги и Гленн собираются на вылазку. Они хотят поискать для тебя еще лекарств. — Мне не нужно больше лекарств, — говорит Дэрил. — Все нормально.       Карл пожимает плечами. — Думаю, они поищут и другие штуки. Никто не выбирался в город с тех пор, как ты пропал. Они были заняты поисками тебя. — Дэрил немного хмурится. Что ж, они просто отлично поработали. Куда, блять, они смотрели? Карл, похоже, не замечает. — Шейн возьмет меня с собой, когда все будут проходить огневую подготовку. Так что я смогу научиться стрелять. Разве это не круто? — Наверное, — говорит Дэрил. — Но это не игрушки. — Ну да, я знаю, — говорит Карл, закатывая глаза. — Я хочу помочь группе. Так что в следующий раз... — Карл замолкает и смотрит на Дэрила серьезно, настолько пристально, что Дэрил почти оглядывается через плечо. — Спасибо, — говорит Карл, звуча странно официально в этой дурацкой шляпе. — За то, что нашел ее. — Он складывает руки на коленях. Дэрил просто таращится на него. Что, сука, происходит? — Я думал... я думал, что я буду тем, кто найдет ее, — говорит Карл, и внезапно снова звучит как ребенок. — Но если я не смог - я рад, что это сделал ты.       Дэрил кивает. Карл смотрит на него, словно чего-то ждет, но Дэрил понятия не имеет, чего именно. — Подумаешь, — бормочет Дэрил. — Ничего такого не сделала. Она проделала тяжелую работу.       Карл кивает Дэрилу в ответ, затем ухмыляется. — Как думаешь, Кэрол позволит ей пойти с нами? На урок стрельбы? — Не-а, — говорит кто-то из двери, и Дэрил сдерживает раздраженный стон, когда входит Лори Граймс.       Она несет поднос с завтраком - настоящий фермерский завтрак, яйца с сосисками и кусок домашнего хлеба, намазанный маслом. Живот Дэрила урчит достаточно громко, чтобы Карл одарил его восторженной улыбкой. — Повезло тебе, что ты на домашней диете, — говорит Лори, ставя поднос на тумбочку. Он едва там помещается. — Что у нас было в лагере на завтрак сегодня утром, детка? — Овсянка, — говорит Карл и кривится. Дэрил не понимает детей, которые жалуются на еду. В возрасте Карла он съел бы что угодно. — Как ты себя чувствуешь? — спрашивает Лори. Ее рука касается лба Дэрила, и он отстраняется. Что это вдруг все его трогают? Лори выглядит немного растерянной. — С тобой все в порядке? Ты, вроде, не горячий. — Нормально, — говорит Дэрил. Он смотрит на поднос с едой. — Почему София не может пойти? — спрашивает Карл Лори. — Я бы помог ей, она могла бы... — София не спешит. И тебе тоже стоит. Не знаю, хорошая ли идея пойти сегодня на стрельбу... — Ма! Нет! Ты уже сказала, что я могу, Шейн сказал... — Шейн - твоя мать? Или я?       У Дэрила внезапно заболела голова, слушая, как Карл и Лори препираются. Он скучает по тишине прошлой ночи, Кэрол и София в кресле-качалке. Он хотел бы снова побыть один, снова заснуть. Просто снова услышать тишину. — Он ведь не разбудил тебя, Дэрил? Он обещал, что если мы позволим ему остаться... — Нет, — бормочет Дэрил. Он хочет, чтобы еда была в его желудке и чтобы его оставили в покое. Если бы Карла не было рядом, он бы сказал Лори убираться нахер. Но что-то в том, как Карл продолжает смотреть на него, с застенчивым любопытством заставляет его придержать язык. Он может их подождать.       Он надеется на это.       Но Дэрилу не приходится ждать долго, потому что через минуту возвращаются София и Кэрол.       Удивительно, как много может изменить один день. Вчера София была грязной, раненой, волочащей себя по лесу с гребаной палкой. Что поражает Дэрила, когда она ковыляет в комнату на паре огромных костылей, так это то, насколько здоровой она выглядит. Конечно, она все еще немного измождена после стольких дней в глуши, но она чистая, ее волосы расчесаны, а веснушки каким-то образом стали еще ярче. Странно видеть ее в другой одежде - она почти заставляет ее выглядеть другим человеком, и Дэрил чувствует себя странно, когда она улыбается ему. В ответ он хмурится - он не какой-то смущенный ребенок - и с тоской смотрит на еду на тумбочке, которую Лори ему так и не передала. — Привет, Карл, — говорит София. Она топчется в дверях, явно все еще пытаясь понять, как лучше всего развернуться на этих костылях. — Шейн внизу, и он говорит, если ты хочешь заняться стрельбой...       Карл вылетает из комнаты так быстро, что Дэрил удивляется, как с пацана не слетела эта шляпа, как в старом мультфильме. Лори тяжело вздыхает и следует за ним, говоря: — Карл, детка, не беги...       Комната почти сразу же успокаивается, когда двое Граймсов уходят. Кэрол первым делом наклоняется и ставит поднос ему на колени, слава богам, и Дэрил просто набрасывается на еду. Он не должен быть таким голодным, он съел всю тарелку вчера вечером, но он ничего не может с собой поделать. Он внезапно осознает, как быстро он ест, и пытается замедлиться. — Накорми лихорадку, сказала Патриция, — рассеянно говорит Кэрол. — Доброе утро. — Она смотрит в окно. — Хотя скорее, добрый день. — Добрый день? — Черт. Он проспал полдня. Каким образом он получил свой завтрак, если уже полдень? — Почти, — говорит София. Она держит под мышкой две книги, пытаясь удержать равновесие на костылях, и через секунду все падает. Кэрол тут же оказывается внизу, берет книги и позволяет Софии опереться на нее. — Надо вставать, — бормочет Дэрил с набитым ртом. — Я могу... — Ты все еще на постельном режиме, — говорит Кэрол. Она не звучит грубо, но тверже, чем он слышал от нее раньше. Он смотрит на нее с беспокойством, берет сосиску и откусывает половину. — В любом случае, сегодня День чтения, — говорит София, как будто это что-то значит. — Что такое день чтения? — спрашивает Дэрил, жуя. Пока он говорит, он понимает, что, вероятно, не является образцом хороших манер и прочего такого дерьма. Не то чтобы кто-то когда-то был для него образцом. Время приема пищи описывалось фразой «каждый сам за себя», когда он рос, и Мерл был не намного лучше. Единственными столовыми приборами, которыми они регулярно пользовались, были ложки из под дешманских хлопьев. Но, может быть, ему не полагалось разговаривать с набитым ртом - однажды учительница отчитала его за это, сказала, что он отвратительный. Он усерднее жует. — Это когда ты болеешь или плохо себя чувствуешь... — Он видит, как Кэрол немного напрягается, положив руку на спину Софии. — Так что ты остаешься в постели весь день, читаешь книги, завтракаешь в постели и устраиваешься поудобнее.       Когда София это говорит, это и вправду звучит уютно. Но, глядя на Кэрол, он задается вопросом, сколько было Дней чтения, когда она так сильно болела, что не могла встать с кровати. Это заставляет Дэрила чувствовать в сто раз сильнее, что он все еще без рубашки под одеялом, чувствовать, как шрамы на спине почти покалывает. — Мы принесли тебе кое-что, — говорит Кэрол. Она протягивает ему футболку - одну из футболок Рика, думает Дэрил, футболку, которая чище, чем все, что есть у него самого. — Подумала, что тебе захочется чего-нибудь свежего.       Или вообще хоть чего-нибудь. Дэрил берет ее, тут же пачкая своими жирными пальцами, и цыкает. Он подождет, чтобы надеть футболку, пока они не уйдут. — И... — Кэрол протягивает еще одну порцию таблеток. Дэрил смотрит на них недоверчиво. — Я себя нормально чувствую, — говорит Дэрил. — Они мне не нужны. — Тебе может быть хорошо, как раз потому что ты принял их вчера вечером, — замечает Кэрол. — В любом случае, это антибиотики. Тебе нужно пройти полный курс, эта инфекция - не шутки.       Дэрил забирает таблетки, только чтобы заставить ее замолчать. Несколько желтых, которые, должно быть, и есть антибиотики, еще одна доза ацетаминофена и еще один окси. Он смотрит на Кэрол. Что с ней не так, что она дает ему такое дерьмо при своем ребенке? Окси никогда не делал Мерла грубым, он становился почти слишком милым, приятно чокнутым. Но у него могло сорвать резьбу, когда у него не было ничего, и он мог делать глупости, и просто находиться рядом с Мерлом под кайфом иногда было через чур. Дэрил вспоминает, как в детстве был рядом со своим отцом и не понимал, почему он иногда менялся, почему он вел себя так в один день и по-другому на следующий. От окси никогда не было так плохо, как от кристаллов или кокаина. Дэрил не должен принимать это дерьмо рядом ребенком. — Я... я принесла тебе это, - говорит София. Теперь она та, кто звучит застенчиво. Она все еще сжимает книги под мышкой, и ей требуется некоторое маневрирование, чтобы передать их ему. Дэрил щурится. Он не сильно разбирается в книгах, чтобы понять, понравятся они ему или нет, по крайней мере они выглядят лучше, чем те, которые стоят возле касс в продуктовых магазинах, так что это уже что-то. — Спасибо. — Он переворачивает одну книгу, чтобы посмотреть на оборот, дает себе минуту. Он умеет читать, он не идиот. Но буквы иногда плавают, особенно когда у него болит голова, и ему может потребоваться время, чтобы собраться с мыслями. — Ты нашла ту книгу, о которой говорила?       София качает головой. — У Бет ее не было. Но у нее были другие, так что. Все в порядке. — Ладно, — говорит Дэрил. Когда ему станет лучше, он пойдет и найдет для нее эту книгу. Принесет назад. Она заслуживает этого после всего пережитого дерьма. — Ну, э-э. Спасибо. — Он неловко поднимает книги. — За футболку и все остальное тоже. — Тебе нужно что-нибудь еще? — спрашивает Кэрол. Она забрала его тарелку - уже пустую, осталось только пара крошек и пятнышко желтка. — Мы можем... — Нет, — бормочет Дэрил. И ему ничего не нужно. Так? — Я все равно пойду обратно в свою палатку. Там лучше отдохну. — Дэрил не уверен, правда ли это. Эта кровать, вероятно, самая удобная из всех, что у него были, и даже со спальным мешком Мерла в качестве дополнительной подкладки, земля в его палатке будет слишком жесткой для швов. Но находиться в доме плохо в другом плане - что-то в стенах, в том, чтобы быть прикованным к кровати с открытой дверью, куда кто угодно может вломиться. Это вызывает физически ощутимый зуд, но он не имеет никакого отношения к швам. — Ты не можешь, — выпаливает София. Рот Кэрол тоже открыт, наверное, она попытается сказать ему, что делать, но он этого не примет. Она не его мать. Но София выглядит такой жалобной, такой обеспокоенной, что Дэрил сдерживает яд, который он был готов выплеснуть, и просто хмурится на нее. — Все в порядке. Моя палатка э-э. Уютная. — Это небольшое преувеличение, конечно, она его, но она была его и Мерла до этого, а до этого его отца. Она старая и пахнет сигаретами и потом, но она его. Этого достаточно. Он бросает взгляд на Кэрол. — Я все еще буду отдыхать и все такое. — Но сегодня День чтения, — говорит София. Она смотрит на свою маму, затем снова на Дэрила и краснеет, как будто ей неловко. Он видит, как ее плечи начинают сутулиться, видит, как она становится меньше, от чего Дэрил хмурится. Дьявол. Она была готова убежать, что, блять, он сделал сейчас? — Дэрилу нужно отдохнуть, милая, - бормочет Кэрол, положив руку на плечо Софии. — Он, наверное, хотел бы побыть один.       О. Ребенок думал- Дэрил даже не может представить, что думал ребенок. Что он, Кэрол и девчонка, все уютно устроятся читать книги вместе? Образ кажется чуждым, слишком неправильным даже для того, чтобы быть смешным. Просто странным. Неудивительно, что ей стыдно, что она так подумала. Она, наверное, жалеет об этом сейчас. — Все в порядке, — бормочет Дэрил, глядя куда угодно, только не на плечи Софии, не на глупое лицо Кэрол. — Просто не было... дня чтения раньше. — Он чувствует себя глупо, просто говоря это. — Не понял, что это было, э-э, что-то, что вы делали в компании.       София пожимает плечами. Напряженные маленькие плечи. — Это неважно, — говорит она.       К черту. — Нет, просто- я, наверное, усну или типа того, — говорит Дэрил. — Не буду хорошей компанией. — Как будто он когда-то был хорошей компанией. — Давай, милая. Мы снова устроимся в комнате Бет. Она не будет против. — Кэрол бросает на Дэрила взгляд, в основном сочувственный. Как будто она пытается сказать, что это не его вина, что он сделал ее ребенка таким грустным. — Я не говорил, что ты должна идти, — говорит Дэрил. София, которая начала отступать на костылях, останавливается. Оглядывается на него. — Я... — Выражение на ее лице выглядит нерешительным, нервным. Дэрил закатывает глаза. — Девочка, сядь, пока ты не грохнулась на задницу и не сломала ногу еще сильнее. — Может, ему не стоило говорить «задница». Он смотрит на Кэрол, готовый к выговору.       Вместо этого Кэрол смотрит на него так, будто он повесил луну.       София сосредоточена на том, чтобы добраться до качалки, эти костыли для взрослого, даже на самой короткой посадке они выглядят неудобными, застрявшими у нее под мышками. Дэрил пользуется возможностью натянуть футболку, которую принесла ему Кэрол - ребенок слишком занят тем, чтобы не упасть, чтобы смотреть на него.       Но, держа свое тело под углом от Софии, он понимает, что полностью повернулся спиной к Кэрол.       Пиздец. До этого дерьма он мог по пальцам пересчитать количество людей, которые видели его спину. Врач в неотложке, когда он упал на стройке. Какая-то девчонка, с которой он путался, когда ему было девятнадцать - она сняла с него рубашку и замерла. Продолжать стало слишком странно, и со следующей девчонкой он не стал снимать рубашку. Дядя Джесс. (Не думай об этом.) Мастер из Элиджея, который набил ему татуировку на спине, с которым Дэрил никогда не встречался взглядом. Хершел, вчера.       И его отец. Ебучая команда для стенд-апа.       Мерл постоянно его дразнил, как будто он был обосраться каким застенчивым, что не мог снять рубашку летом в Джорджии. Мерл снял ее без проблем, и спина Мерла была такой же изодранной, как и его собственная. Может быть немного меньше - как только Мерл стал достаточно большим, он никогда не боялся дать отпор, так что их папаша был с ним по осторожнее. Но даже Мерл никогда никому не рассказывал, откуда взялись шрамы. Дэрил однажды слышал, как он сказал очередной своей девчонке, что получил их в Афганском пену, хотя все знали, что Мерл за время службы так и не выбрался за пределы штатов до своего позорного увольнения.       Так что Мерл ходил без рубашки, конечно. Но Дэрил никогда этого не делал. Он не знал, что Мерл думал произойдет, когда он оставит Дэрила. Может он думал, что их отец остановится, или ему просто было все равно, он решил, что Дэрил сможет следить за собой сам. Но если бы Дэрил снял рубашку, если бы Мерл увидел, то Дэрил бы узнал. Если бы он не разозлился, не был бы удивлен, если Мерл увидел шрамы и просто продолжил идти, это означало бы, что он знал, когда уходил, что произойдет. И он все равно ушел.       Дэрил не знал, сможет ли он остаться с Мерлом, если это правда.       Не то чтобы это уже имело значение. Мерла больше нет, в лучшем случае он бродит где-то с культей, в худшем - мертв. Его папаша мертв. Джесс мертв. Все, кто видел его спину, мертвы, кроме Хершела.       И теперь Кэрол.       Дэрил не смотрит на нее. Дергает футболку, сердито, так сильно, что ему приходится заставлять себя замедлиться. Если он порвет футболку, он снова останется без защиты.       Когда Кэрол развернулась, чтобы присоединиться к Софии у кресла-качалки, ее лицо не меняется. Возможно, что-то в ее взгляде, но Дэрил занялся таблетками - проглотил антибиотики не запивая, оставив остальные - и избегает ее глаз. Ложится обратно на кровать, футболка холодит кожу. — Что ты собираешься читать первым? — спрашивает Кэрол, когда София устраивается в кресле. На мгновение Дэрилу кажется, что она разговаривает с ним, пока не видит, как София морщится. — Ты выбирай. — Не-а, - говорит Кэрол, доставая откуда-то еще книги. — Сейчас твоя очередь. — Это диалог между ними звучит слаженно, в нем есть ритм. Дэрил задается вопросом, как часто они обменивались похожими фразами, как часто они делали это. Уютно устраивались где-нибудь, чтобы отдохнуть, восстановиться, залечить раны. Только они вдвоем. — Эм... «Маленький Домик»? — Ты уверена? — спрашивает Кэрол. — Мы уже читали это раньше. — Да, но. — София пожимает плечами, отчего качалка слегка двигается. — Я не против почитать еще раз. — Ладно, — говорит Кэрол. Она протягивает одну из книг Софии. Смотрит на Дэрила. Дэрил быстро отводит взгляд. Хватает одну из книг наугад, прищуривается. Похоже на какой-то детектив. Он открывает ее, ждет, пока буквы перестанут прыгать. — Ты почитаешь? — спрашивает София у матери. Ее голос звучит тихо. — Я знаю, что я слишком большая... — Ты не слишком большая, — говорит Кэрол. — Но почему бы тебе немного не почитать самой себе. Может, Дэрилу понравится тишина. — Мне все равно, — ворчит Дэрил. Он не отрывает взгляда от страницы своей, возможно, детективной книги. — Не побеспокоишь меня, если будешь читать вслух.       Он слышит улыбку в голосе Кэрол. — Ладно. Сначала я почитаю. Потом ты тоже можешь. Звучит неплохо? — Да, — вздыхает София. Книга открывается, Дэрил слышит, как перелистываются страницы, пока он притворяется, что читает. Он думает, что подождет минуту, а потом притворится, что спит. Потом ребенку, вероятно, станет скучно, и она захочет уйти.       Но голос Кэрол мягкий и успокаивающий, и заставляет Дэрила немного расслабиться, даже против его воли. — Давным-давно, шестьдесят лет назад, маленькая девочка жила в Больших Лесах Висконсина, в маленьком сером домике из бревен.       Дэрил удивляется, почему София хочет читать книгу о Больших Лесах, когда она не дальше, чем вчера вышла из Большого Леса, в котором протаскалась одна несколько дней. — Огромные, темные деревья Больших Лесов стояли вокруг дома, а за ними были другие деревья, а за ними еще деревья. Насколько человек мог дойти на север за день, или за неделю, или за целый месяц, не было ничего, кроме леса. Не было домов. Не было дорог. Не было людей. Были только деревья и дикие животные, у которых были свои дома среди них.       Похоже на это место, думает Дэрил, чувствуя, как книга падает ему на грудь.       Он спит и ему снится лес.

***

      Голос Кэрол пробрался в его голову еще до того, как он понял, что проснулся. Он пробрался в его сны. Он не был уверен, что ему снилось до этого - он был в лесу, было темно и тихо, и вокруг одни деревья - но голос Кэрол прокрался, и внезапно он оказался в хижине, чувствовал огонь, слушая историю. — ...Но Лора и Мэри никогда не боялись, когда папа шел один в Большие Леса. Они знали, что он всегда мог убить медведей и пантер с первого выстрела. После того, как пули были сделаны и ружье заряжено, пришло время рассказывать истории. — Пропустим эту историю? — внезапно говорит София. — Мне... мне не нравится, как она заканчивается. — Ладно, — говорит Кэрол. Дэрил слышит, как шуршат страницы. — Сделаем перерыв? — Он еще спит?       Дэрил пытается дышать ровно. — Он очень болен. Ему, наверное, понадобится поспать по дольше, прежде чем он снова будет на сто процентов в строю. — Было бы... было бы ему лучше, если бы он вернулся раньше? Если бы я не тормозила его? Мистер Хершел сказал... — Это не то, что он имел в виду, — твердо говорит Кэрол. — Он просто сказал... что это серьезно, травма Дэрила. Мы должны отнестись к этому соответственно. Но она была бы серьезной, когда бы вы все ни вернулись. И с ним все будет в порядке. — Должна ли я его беспокоить? — едва слышно спрашивает София. — Если бы ты беспокоила, он бы тебе сказал, — говорит Кэрол, и у Дэрила возникает подозрение, что Кэрол знает, что он не спит. — Как думаешь, эти люди найдут нас? — спрашивает София. Дэрил остается абсолютно неподвижным. — Какие люди? — Люди- из лагеря? Друзья тех, кого Дэрил... Я... Я слышала, как разговаривали шериф Рик и мистер Хершел, когда я... я не подслушивала, — говорит София, что по опыту Дэрила означает, что она определенно подслушивала. Было бы смешно, если бы она внезапно не стала звучать испуганно. — Я... Патрисия заканчивала готовить яичницу для Дэрила, а я просто ждала, а они разговаривали в коридоре, я не хотела... Мне жаль. — Чщщщ, — говорит Кэрол. — Помедленнее. Все в порядке. — Наступает момент тишины. — Папы больше нет, — внезапно говорит Кэрол, и Дэрил почти вздрагивает, когда она это произносит. Тон жесткий, неловкий. Как будто Кэрол не знает, что сказать, как это выразить. Это звучит как ложь, хотя Дэрил знает, что это не так, он видел доказательство собственными глазами в карьере. Кэрол разбивает череп Эда. — Ты не... Я не думаю, что подслушивание вежливо, но. У тебя не будет проблем. — Ладно, — говорит София. Кажется, она тоже лжет. — Извини. — Тебе не нужно извиняться, — говорит Кэрол. — Мы... мы привыкнем к этому. Мы больше не будем извиняться. Хорошо? Я тоже.       Нахуй извинения. Извинения никому ничего не дают. И Софии не за что извиняться.       Долгая пауза, и София меняет позу. — Хочешь продолжить? — спрашивает Кэрол. И вдруг голос Софии читает, отчетливо, но прерывисто. — Глава четвертая. Рождество. Рождество приближалось. Маленький бревенчатый дом почти целиком завалило снегом. На стенах и окнах намело огромные сугробы. А утром, когда Па открыл дверь, там была стена снега высотой с Лору.       Это должно было раздражать. Но почему-то не раздражало. Может быть, поэтому Дэрил решает, что пора просыпаться.       Он немного ёрзает в постели, вздыхает. По подавленной ухмылке Кэрол, которую он замечает на ее лице, видно, что он хреново притворяется, что проснулся. Но София, похоже, не может этого понять. Она отрывает взгляд от книги и снова смущается. — Как долго я спал? — спрашивает Дэрил. Рот Кэрол дергается, словно она собирается его выдать.       Но у неё нет шанса, потому что в этот момент начинается стрельба.