Lost and Found

      Дэрил встает с кровати и успевает сделать четыре шага по комнате, прежде чем его тело вспоминает, что оно слишком разбито, чтобы что-то делать. Его ноги подгибаются на полпути к окну, и только Кэрол, схватившая его за локоть, останавливает от того, чтобы упасть мордой в пол. — Арбалет, — говорит Дэрил настойчиво, когда Кэрол пытается помочь ему подняться. — Где мой арбалет? — Я... — Кэрол выглядит бледной, измученной. — Он у Гленна. Я... я думаю, он положил его в твою палатку...       Другими словами, слишком далеко, чтобы от него был толк. Дэрил смотрит на Софию. Она все еще держит книгу в руках, сжимая ее слишком крепко, чтобы выронить. Травмированная нога выставлена вперед. Ладно. Дерьмо.       Раздаются еще выстрелы, и Дэрил подбирается к окну, выглядывает. Они с другой стороны дома, стрельба раздается с востока, а окно выходит на юг, в сторону дороги. Что, по крайней мере, что-то говорит Дэрилу - во что бы ни стреляли остальные, это прибыло на ферму не на машине.       Дэрил пытается заставить свой мозг замедлиться. Слишком много вариантов, вот в чем проблема. Это могут быть подкравшиеся ходячие или люди из лагеря Грега и Макса, которых привел к их порогу Рэндалл. Это могут быть какие-то другие ублюдки, это может быть кто угодно. Это может быть что угодно. А Дэрил застрял здесь, хуже, чем бесполезный, с женщиной и девочкой, которых нужно защищать, и без оружия, без ничего... — Это... может быть, это урок стрельбы, — говорит София. Ее веснушки выделяются на лице, как будто нарисованные. — Помните, офицер Шейн собирался научить Карла и всех остальных стрелять, может быть... — Они не стали бы делать этого у нас на пороге, если бы не хотели, чтобы пришли ходячие, — говорит Дэрил. Но это говорит ему что-то полезное. Тот факт, что они вообще слышат выстрелы, вероятно, означает, что урок стрельбы окончен. — Нам нужно другое окно, — говорит Дэрил Кэрол. — Посмотреть, что происходит. — Она тут же кивает. — Я- может быть, комната Мэгги. Мне кажется, она выходит на амбар. — Она колеблется мгновение, затем протягивает руку. — Давай.       Дэрил тоже медлит. Не потому, что он слишком хорош, чтобы принять помощь - хотя, может, немного. Не потому, что он слишком хорош, нет, но Дэрил определенно не любит принимать помощь от кого бы то ни было. Кто знает, чего они захотят взамен? Он не берет ее руку сразу, потому что в том, как Кэрол держит ее, есть некоторая скованность, как будто она пересиливает что-то в себе, и это заставляет Дэрила чувствовать себя неуютно. Но комфорт - это роскошь, всегда был ей, и Дэрил никогда ей не обладал, поэтому он хватается за руку Кэрол, и они выходят из комнаты. — Ты оставайся здесь, — твердо говорит Кэрол. Дэрил даже не заметил, как София поднялась на ноги, засунув костыли под мышки. — Что? Нет! — На секунду она звучит как Карл, и Дэрилу становится не по себе, когда он слышит, как София говорит как маленький ребенок. — Мама, ты не можешь... — Следи за окном, — быстро говорит Дэрил. Потому что нет времени спорить из-за этого, а София из тех детей, которые сделают что-то, если это имеет смысл, даже если ей это не понравится. — Кричи, если увидишь кого-нибудь, если на дороге появится машина. Надо быть в курсе всего вокруг, если придется отбиваться с двух сторон. Слышишь?       Губы Софии упрямо сжаты, но она дергает головой в жестком кивке и хромает к окну.       Дэрил и Кэрол не задерживаются после этого. Они уходят.       Дэрил не был полностью в сознании, чтобы осмотреться, когда они притащили его сюда. Дом кажется ему жутко тихим, единственный звук - скрип их шагов по половицам, и приглушенный звук выстрелов, становящийся громче, когда они петляют по коридору на другую сторону дома. Это напоминает Дэрилу один из тех музеев истории, в которые они ходили на экскурсию, когда он был в начальной школе. Тихо и спокойно, и вся мебель выглядела сделанной вручную, старые фотографии в рамках. У этого места была история, и даже в потоке адреналина, разливающегося по его венам, оно все еще кажется величественным. Он и Кэрол не должны тут находиться, думает он, пока они, шатаясь, идут по коридору, распахивая дверь в комнату Мэгги.       Ее комната немного отличается от коридора, она все еще выглядит старой и все такое, резной деревянный каркас кровати, массивный дубовый стол. Но на доске для заметок над столом приколоты фотографии, корешки билетов из кинотеатра и концертов, карандашный рисунок лошади, фотографии Мэгги и женщины, которая, должно быть, ее мама, старые листовки со школьных спектаклей и фотография самой Мэгги, маленькой и неуклюжей в форме для софтбола, ухмыляющейся с кубком в руке. На полу валяется одежда, а кровать — мятый, неубранный беспорядок. Комната Мэгги не похожа на музей. Она похожа на чей-то дом, и Дэрил чувствует острую боль в животе, когда он отстраняется от Кэрол и идет к окну.       Он не знает, было ли когда-либо в его жизни место, столь несомненно его.       Но вот Дэрил у окна, и больше неважно, как выглядит комната, потому что важно только то, что снаружи. Дэрил отодвигает шторы, позволяет себе упасть на пол перед окном. Он слегка вздрагивает, когда его колени ударяются о деревянный пол, и слышит, как Кэрол бормочет: — Будь осторожен, ты все еще не...       Неважно, что она говорит, через мгновение она резко замолкает, потому что снова начинается стрельба.       Дэрил не уверен, чего он ожидал. Стадо ходячих, вываливающееся из подлеска. Банду парней, с Рэндаллом во главе, вооруженных до зубов. Дьявол, может, армия — может, у них закончился напалм, и они зачищают страну дом за домом.       Но он не ожидал увидеть Рика, держащего за шею ходячего фермерским уловителем, существо рычит и хватается за конец жерди. Не ожидал увидеть Хершела, стоящего на коленях в грязи, Мэгги, рыдающую и сжимающую его плечи.       Не ожидал увидеть толпу ходячих, выходящих из амбара. Не ожидал ничего из этого. — Это что за херня? — выдыхает Дэрил. Они продолжают прибывать, их много. Они были там? В том амбаре, все это время? Дэрил думает о том, как курил там рядом в темноте и почти вздрагивает. Кэрол стоит позади него, глядя, как остальные - Ти-Дог, Гленн, Андреа, Шейн - открывают огонь и валят их, одного за другим. Третий, четвертый, пятый приземляется в грязь. Хершел вздрагивает с каждым выстрелом, как будто пули попадают в него, пробивая насквозь так, как нельзя увидеть, но будто Хершел может это чувствовать.       Шейн стреляет в ходячего, которого держит Рик, и тот присоединяется. Он выглядит взбешенным. — Мы- мы должны сказать Софии, что все в хорошо, — говорит Кэрол. Она звучит неуверенной в том, что все в порядке, и ее глаза устремлены не на ходячих, а на Шейна. Шейн, все его тело напряжено от ярости, отстреливает ходячих одного за другим. Когда ходячие перестают приближаться, он поворачивается, подходит к Рику. Тычет пальцем ему в грудь, плюет словами ему в лицо. Когда пальба прекращается, становится странно тихо, и Дэрил чувствует себя глупо, он должен был понять, что это не угроза, связанная с другими людьми. Их выстрелы не возвращались эхом. Никто не стрелял в ответ.       Но затем тишина становится оглушительной, когда из амбара выбирается последний ходячий - маленький, просто крошечный, в зеленой рубашке и с взлохмаченной головой. — О, боже, — ахает Кэрол, закрывая рот ладонью. — О, боже.       Карл плачет снаружи, Дэрил не слышит слов, но слышит звук, высокий и испуганный, видит, как Лори держит его за плечи, пытаясь удержать.       Шейн не двигается. Несмотря на то, что минуту назад он не мог остановиться, он застыл на месте, взгляд остекленел. Это приходится сделать Рику.       И Рик идет вперед твердым шагом, целится.       И вышибает мозги ходячему, который раньше был Луисом Моралесом.

***

— Как он вообще сюда попал? — глухо спрашивает София, кажется, уже в третий раз.       Они снова в своей комнате - Дэрил не замечает, как он теперь думает об этой комнате как об их. В спальне Мэгги, Кэрол потрясено сказала: — Мы должны вернуться к Софии. Рассказать ей- рассказать ей, что случилось.       Дэрил хмыкнул, поднялся на ноги. — Ты собираешься рассказать ей о нем? — спросил Дэрил. Его голова дернулась к окну, к лужайке, где остальные занимались становящейся все более привычной работой – очистке территории от мертвых. — Она узнает, — просто сказала Кэрол. — Карл знает. И он был ее другом. Она не заслуживает лжи.       Дэрил понимает, что Кэрол не имела в виду ничего плохого, но это почти заставляет его вздрогнуть по какой-то причине, и он молчит всю дорогу обратно в их комнату, все время, пока Кэрол объясняет, что произошло, когда она уходит, чтобы узнать больше подробностей, и наконец, София и Дэрил остаются одни. София тихо сидит с этой дурацкой куклой, глядя в окно, как будто она сможет увидеть там что-то новое, а не то же, что и последние двадцать раз, когда она смотрела туда. — Он... они собирались в Бирмингем, — говорит София. — Что он здесь делает? — Не знаю, — бормочет Дэрил. Он снова сидит на кровати, его бок ужасно пульсирует. Он хотел бы быть тем, кто спустится вниз и получит информацию, хотел бы быть тем, кто спросит, что, блять, произошло, и почему в амбаре были ходячие, и откуда, черт возьми, взялся мальчишка Моралес? Дэрил пытается вспомнить, перекинулся ли он когда-нибудь хотя бы парой слов с ребенком, но не может. Что означает, что он, скорее всего, с ним не говорил. Пацан держался довольно далеко от них после того, как Мерл обозвал его. Он был таким маленьким.       Таким маленьким и совсем одиноким.       София смотрит на него, как будто может прочитать его мысли. Она сидит в качалке, Кэрол придвинула ее поближе к кровати, прежде чем она спустилась вниз. — Я сейчас вернусь, — сказала Кэрол. Но это было минимум десять минут назад, и ее все еще нет, а Дэрил плох в этом дерьме. Кэрол должна быть здесь. Она бы знала, как ответить на эти вопросы, как все исправить. Дэрил не знает ни черта. И София это видит. — Элизы там не было, да? Или его мамы с папой? — София уже спрашивала об этом. Дэрил кусает ноготь большого пальца. Это нормально - задавать одни и те же вопросы снова и снова? Может, это просто потому, что его ответы отстойные. — Нет, — снова говорит Дэрил. — Не видел их.       София прижимает куклу у груди. Она кивает один раз. Кусает губы.       Внизу внезапно раздаются крики. Или, может быть, снаружи. Окно в их комнате немного приоткрыто, а дверь все еще заперта. Из-за этого сложно определить, откуда доносятся звуки. София напрягается в кресле, отчего оно слегка покачивается. Дэрил протягивает руку, хватается за подлокотник, чтобы замедлить движение. София не двигается. Она слишком занята, слушая.       Дэрил тоже. Он слышит, слабо, голос Шейна, низкий и грубый, сердито выдавливающий слова. Сраная свинья. Какое у него право злиться, когда он сам не думая палит во все стороны? Голос Хершела, кажется это он, следует за ним, более высокий, потерянный, а затем внезапно гулкий и яростный. — Не трогай его! — Дэрил почти уверен, что это Мэгги. Из девчонки Гленна можно гвозди делать.       Звук кожи о кожу знаком и ему, и Софии. Звук более резкий, чем удар - удары звучат глухо и тяжело. Этот легче, почти как треск. Дэрил практически уверен, что это пощечина.       Воздух в комнате внезапно кончается, когда София вздрагивает от звука удара. Кукла падает на пол, и качалка приходит в дикое движение, и девочка почти валится на пол вслед за своей игрушкой.       Дэрил не пытается схватить ее или что-то в этом роде. Просто не дает ей приземлиться лицом вниз. Дэрил ловит себя, когда он уже делает это - идиот, ебучий идиот, он двигается слишком быстро, он ее напугает, он-       Но когда он тянется к ней, ладошки Софии вцепляются в его руки, и каким-то образом она оказывается на кровати рядом с ним, дрожа всем телом. — Что- что- — бормочет София, и Дэрил не знает, что делать с этим трясущимся ребенком рядом с ним, ее руки сомкнулись на его руках мертвой хваткой. — Ничего, — бормочет Дэрил. Он не знает, как быть, потому что у Софии его руки, так что он не может делать ничего из того хорошего, что делает Кэрол, гладить ее волосы или похлопать ее по спине или что-то такое. И если Дэрил попытается, София, вероятно, убежит в другую сторону. Он останавливается на том, что сжимает ее ладошки в своих, жестко, потому, что это единственный известный ему способ делать что угодно. Ее руки маленькие и мягкие в его руках. — Ничего, — снова говорит Дэрил. — Слышишь? — Дыхание Софии немного замедляется, когда она пытается прислушаться. Дэрил тоже прислушивается, теперь на улице тихо. Слышен гул голосов, шаги, но они медленные и размеренные, а голоса просто грустные. — Все закончилось, — говорит Дэрил, и он не уверен, что именно закончилось, и правда ли это вообще. — Ничего. Честное слово.       Дыхание Софии становится более спокойным, и Дэрил вырывает одну руку из ее мертвой хватки. Он осторожно кладет ее на плечо Софии - он не может коснуться ее спины. Он не может заставить себя. Но он хватает ее плечо грубой рукой, сжимает его. — Почему они дерутся? — тихо спрашивает София. Ее глаза бегают по комнате, слишком быстро, и Дэрил снова неуклюже сжимает ее плечо. — Просто произошло очень странное дерьмо. Иногда это заставляет людей кричать, — неловко говорит Дэрил. Он вряд ли тот человек, который будет объяснять ребенку человеческое поведение. Он пожимает плечами. — Они просто злятся друг на друга. Они не будут срываться на тебя. Или на твою маму.       Дэрил не знает, насколько это правда. По его опыту, злые люди направляют свое дерьмо туда, куда захотят. Им все равно, кто стоит у них на пути. Но сейчас это не поможет ее утешить, он почти уверен, даже если это правда. И он понимает, что есть что-то, что одновременно будет правдой и успокоит ее. — Даже если они попытаются,я не позволю никому добраться до тебя. Или до нее. Ладно?       Кажется, его слова доходят. София смотрит на него, ее глаза наконец-то снова сосредоточены на одной точке. Это заставляет Дэрила чувствовать себя в ловушке, застрявшим, как бабочка на булавке. Он хмурится, что, наверное, совсем не поможет, но она не сползает с кровати и не убегает. Она просто кивает, один раз, рывком. Как будто говорит, что услышала его. Не так, будто верит ему или что-то в этом роде. Что умно.       Но когда шаги начинают подниматься по лестнице, ее тело снова напрягается, и Дэрил думает, что она может снова начать задыхаться, когда дверь наконец открывается, и Кэрол появляется в дверном проеме, выглядя серьезно.       У Дэрила возникает странное желание вскинуть руки в воздух. Я безоружен, хочет он сказать, она схватила меня! Но он застывает на месте, и даже если бы он был не вооружен, София все равно держит одну из его рук мертвой хваткой, а другая рука занята на ее плече, так что он не смог бы освободиться, даже если бы захотел.       Кэрол ничего не говорит. Он думает, что видит, как ее губы дергаются, один раз, но это не превращается в улыбку или хмурое лицо, она подходит и осторожно отцепляет от него Софию. — С тобой все в порядке? — тихо спрашивает Кэрол. София кивает, но не делает движения, чтобы встать с кровати. Просто наклоняется вперед, чтобы ее мать могла вывести круги на ее спине. — Услышала шум, — говорит Дэрил. Он не говорит, что это за шум, Кэрол, вероятно, знает, и это неважно. Кэрол просто кивает, один раз. — Все в порядке. Хершел был зол на Шейна за то, что тот убил ходячих из амбара. Они просто говорили об этом. Но уже все в порядке. — Почему Хершел не хотел их убивать? Разве они уже не мертвы? — Голос Софии дрогнул. — Нет, нет, — торопливо говорит Кэрол. — Нет, они уже были ходячими, просто- Хершел надеялся, что, может быть, однажды их можно будет вылечить. Он надеялся, что если он будет держать их в амбаре достаточно долго, кто-то найдет лекарство, и они снова смогут стать людьми.       Дэрил смотрит на Кэрол. Это правда? Хершел действительно так думал? Дэрил не может понять, упал ли старик в его глазах за то, что он был таким пиздецки глупым или поднялся, что пошел на такой неоправданный риск ради того, что никогда не могло быть ничем иным, как мечтой. — Это– такое возможно? Сделать ходячих снова людьми? — взгляд Софии кажется испуганным, и Дэрил задается вопросом, осознала ли двенадцатилетняя девочка моральную сторону расстрела существ, которые могли бы снова стать людьми, или она просто боится, что ее отец восстанет из могилы. — Нет, — твердо говорит Кэрол. — Нет. Этого не произойдет.       Да. Не произойдет.       После этого он рассказывает остальное - об Отисе и амбаре, о Луисе Моралесе. Никто не может понять, как ребенок сюда попал. Дэрил прокручивает это в голове. Чтобы добраться из Атланты до Бирмингема, нужно ехать прямо на запад, но, может, отец Моралес сделал крюк, чтобы избежать перегруженных автомагистралей. Может быть, они решили сделать остановку там, где они раньше жили, забрать барахло из дома. Может быть, ребенок заблудился, как София, и оказался слишком далеко на юге совсем один. Имеет ли значение, как ребенок потерялся? Он заблудился, был укушен и убит, и затем убит снова.       Дэрил не знал, что его нужно искать. А если бы и искал, то не нашел бы. Не вовремя. Эта мысль глухо отдается в его голове, в такт пульсирующей боли в боку, и Дэрил не может перестать видеть маленькое тело, накрытое одеялом. Ждущее одинокую могилу вдали от всех, кто его знал.       Дэрил продолжает думать о Софии, о том, что бы случилось, если бы она вышла из амбара, и его кулаки сжимаются и разжимаются почти мгновенно.       Кэрол замечает движение и хмурится. Смотрит ему в лицо. — Тебе нужны еще таблетки, — говорит Кэрол. — Ты вообще принял обезболивающее? — Не нужно, — бормочет Дэрил. И нет, он не принял. Ему просто нужен сон.       Он игнорирует тот факт, что за последние два дня он спал больше, чем когда либо. Сна будет достаточно. Ему не нужно упарываться перед ребенком.       Кэрол выглядит обеспокоенной. — Если- Дэрил, если тебе больно, ты должен — — Я же сказал, что мне не больно, разве нет? — Он говорит это в миллионный раз. Ему надоело повторять. — Просто надо еще немного поспать.       Кэрол долго смотрит на него, затем кивает. — Ладно, — говорит она. Она касается плеча Софии. — Пойдем, детка. Давай дадим Дэрилу поспать.       София переводит взгляд на Дэрила, а затем на мать, не говоря ни слова. Дэрил не знает, действительно ли Кэрол хочет увести Софию, обговорить все это дерьмо с ребенком Моралесов, или она думает, что если она вытащит Софию, Дэрил примет окси. Дэрил просто пожимает плечами. — Я же нормально спал, когда вы все здесь были. — Говоря это вслух, Дэрил на мгновение удивляется. Он уже давно не засыпал в одной комнате ни с кем, кроме Мерла. — Я имею в виду- вы можешь уйти или остаться, как хотите. Мне все равно.       София умоляюще смотрит на мать. Кэрол смягчается. — Ладно, — медленно говорит Кэрол. Она расчесывает волосы Софии, заправляет их ей за ухо. — Но я сказала Патрисии, что помогу ей с ужином. Она немного расстроена сегодняшним днем, и... — Кэрол замолкает. — Что ж. И я сказала, что помогу ей. Так что если ты останешься с Дэрилом, ты должна будешь почитать сама и остаться здесь, пока я не закончу, ладно? Я не смогу подняться и помочь тебе спуститься, пока не закончу ужин. — Я не ребенок, — говорит София. Звучало бы убедительней, если бы она не сидела на кровати Дэрила, и ее мама не гладила ее по голове. — Я могу почитать одна. — И пусть Дэрил поспит, ладно? Ему нужен отдых. — Хорошо, — быстро говорит София. — Обещаю. — Ладно, — снова говорит Кэрол. Она наклоняется вперед и целует Софию в лоб. Она задерживается на мгновение, и Дэрил гадает, о чем она думает. Восхищается теплом кожи своей дочери, мягкими дуновениями ее дыхания на ее щеке? О том, что София жива, а не лежит на маленьком холмике на скотном дворе, ожидая похорон? Дэрил не знает. Кэрол отстраняется, и на секунду он думает, что она собирается поцеловать его в лоб тоже, как вчера. Но, может быть, его хмурый вид отпугивает ее. — Я вернусь, когда ужин будет готов, — снова говорит Кэрол. Ее пальцы еще раз касаются волос Софии. — Люблю тебя. — Я тоже тебя люблю, — отвечает София. Это не звучит особенно значимо, почти как заученный ответ, автоматический и легкий. Каким-то образом тот факт, что София звучит, будто это ее долг, когда это говорит, заставляет сердце Дэрила сжаться в груди. Он пытается отвлечь себя возней с подушками - перекладывает их, придавая им другую форму - пока Кэрол не уходит, дверь за ней щелкает и не захлопывается.       София, кажется, понимает, что она все еще на его кровати. Она краснеет и наклоняется через край, хватаясь за костыли. Дэрилу приходится дернуть ее за подол юбки, чтобы она не упала. — Осторожнее, девочка. Не головой же вперед, — ворчливо говорит Дэрил. — Что тебе нужно? — О, гм. Просто- я собирался взять костыли, чтобы подобрать книгу и вернуться в кресло-       Дэрил щурится на качалку. Указывает на нее. — Твоя книга разве не там?       И она действительно там, лежит раскрытыми страницами на качалке, немного потрепанная от всего этого волнения. София, кажется, краснеет сильнее. — Точно. Я... извини, я... — Ты можешь остаться, если хочешь, — бормочет Дэрил, не успев даже подумать об этом. Она может - если столько сидеть на голом дереве, задница точно станет квадратной, а кровать достаточно большая, и Дэрил и София даже не должны прикасаться друг к другу, если они не хотят. В ту же секунду, как он это говорит, он жалеет об этом - ребенок не хотел, чтобы он сторожил ее лесу, зачем ей оставаться рядом с ним-       Но она просто немного разворачивается. Дэрил сосредотачивается на том, чтобы устроиться на подушках, он пихает одну в ее сторону, не глядя на девочку. Если она захочет ее взять, она возьмет, или она может просто поставить ее как стену между ними. Он не знает, почему он чувствует себя лучше с весом ребенка на матрасе рядом с ним, и он не позволяет себе думать об этом. Он просто пытается устроиться.       София больше не сворачивается калачиком. Она сидит, прислонившись к изголовью кровати, вытянув перед собой длинные ноги. Она использует подушку как подлокотник и кладет на нее книгу, начиная читать. Это странно, но уютно. Он помнит, как в детстве делил кровать с Мерлом, свернувшись калачиком рядом с ним, безопасность Мерла отгораживала его от мира, и он мог уснуть. Он начинает дремать, когда снова слышатся шаги по коридору, и София напрягается рядом с ним.       В этот момент Дэрил ненавидит Эда, больше, чем кого-либо за эти дни. Больше, чем Рика за то, что он оставил Мерла на той крыше, больше, чем собственного отца. Потому что Мерл и Дэрил были грязными и дикими созданиями. София нежная и тихая, и как можно издеваться над кем-то таким маленьким? Если бы Кэрол не разбила голову Эда на куски, Дэрил бы сделал это сейчас. Он бы посмотрел, как этому ублюдку понравилось иметь дело с кем-то своего размера.       Но заходит не Эд. Это не Шейн или Рик, и даже не Лори или Кэрол.       Это Карл Граймс, его шляпа съехала набок, а лицо в грязи и слезах, он жалко топчется у двери. — Я... твоя мама сказала, что ты здесь, — говорит Карл. Он выглядит как потерянный щенок, застывший в открытом дверном проеме. — Да, — говорит София. Она немного расслабилась, но Дэрил не упускает из виду, как ее взгляд метнулся мимо Карла в коридор. — Ты будешь стоять там или войдешь? — спрашивает Дэрил. Карл вскидывается и заходит, закрывая за собой дверь. — Что ты делаешь? — спрашивает Карл, подходя к брошенному креслу. — Читаю, — говорит София, поднимая книгу. Карл выглядит так, будто сморщил бы нос, если бы не чувствовал себя подавленным. — О, — говорит Карл. Он шаркает ногой в кроссовке по полу. — Что за книга? — Маленький домик в Большом лесу, — говорит София. Дэрил думает, что ей просто нужно было снова поднять книгу. Пацан умеет читать, не так ли?       На этот раз Карл действительно морщит нос. — Это же книга для девчонок. — Наверное, — говорит София. Звучит гораздо вежливее, чем «Ну так она же девочка, нет?», которое бросает Дэрил. — Было довольно интересно, когда я слушал, — говорит он, хмурясь на Карла. Он не позволит пацану остаться здесь, если он собирается осуждать или что-то в этом роде.       Карл оживляется. — Да? — Я уже читала ее раньше, — говорит София. — Но мне нравится. В ней- я думаю, сейчас самое интересное - это читать. — Пальцы Софии пробегают по краю обложки. — У них в книге нет электричества, или интернета, или чего-то еще. Им просто приходится все делать самим. Так что. Да.       Это на самом деле умно. Дэрил задумчиво смотрит на книгу. Он не думал об этом с такой точки зрения. Книги все еще были в доступе, как и вся информация в них.       Карл выжидающе смотрит на нее. Дэрил снова хмурится, но чувствует себя виноватым, когда Карл поднимает грязную руку и трет лицо. Ребенок только что видел, как его друг превратился в монстра, а затем был застрелен у него на глазах. Карл сегодня может быть занозой, если захочет.       София протягивает Карлу книгу, и тот быстро ее листает, разглядывая иллюстрации. Чернильные рисунки девочек в юбках, лазающих по деревьям, играющих с мячом, кладущих мясо в коптильню. (Блин, может, это правда полезная книга.) В конце концов он возвращает ее обратно и откидывается в качалке, наклоняясь вперед и назад так, что полозья скрипят по половицам. Дэрил бросает на него сердитый взгляд, и Карл тут же прекращает, отчего Дэрилу становится немного не по себе.       Но это дерьмовое кресло невозможно его раздражает.       София снова переводит взгляд с книги на Карла. Дэрил просто закрывает глаза и пытается вернуться к тому тихому спокойствию, что было раньше. Это невозможно, когда рядом Карл Граймс. Что справедливо, Карл Граймс - это проблема, даже Дэрил заметил. И ребенок выглядит потерянным, смущенным и поникшим по сравнению с неугомонным ураганом, который скакал вокруг этим утром, готовый научиться стрелять. Но он не знает, как это исправить. Он даже не знает, как попытаться. Поэтому Дэрил просто закрывает глаза и надеется, что ему достаточно просто посидеть тут и побыть несчастным. — Твоя мама рассказала тебе о Луи? Да?       Видимо, нет. Дэрил чувствует, что София все еще рядом с ним. Не открывает глаза. Они, вероятно, все равно не хотят ничего слышать от него, не тогда, когда его брат был таким придурком с семьей Моралес. — Да, — тихо говорит София. — Он... это действительно был он? — Да.       Пауза. — Но Элизы там не было. Или Миранды, или Хуана.       Дэрилу требуется больше времени, чем следовало бы, чтобы понять, что это имена родителей Моралес. — Ты... ты думаешь, они тоже мертвы? — спрашивает София. — Нет, — быстро отвечает Карл. — Нет. Если бы они были мертвы, они были бы в амбаре с ним. Верно?       Дэрил не уверен в этом, но он ничего не говорит. В любом случае это не поможет. — Они... что они собираются с ним делать? — Похоронить его, — говорит Карл. — Гленн и Ти-Дог копают ямы. Для него и для жены Хершела и все такое. Она тоже была в амбаре.       Затем становится тихо, тоскливо и тяжело, и теперь кажется, что у Карла нет никакого желания нарушать молчание. Качалка снова начинает двигаться, медленнее и тише, чем в прошлый раз, и Дэрил позволяет этому случиться. Нет смысла кричать.       Спустя долгое мгновение Дэрил слышит, как переворачиваются страницы книги. — Глава четвертая. Рождество. Рождество приближалось. Маленький бревенчатый дом- был почти завален снегом. Большие сугробы были насыпаны- у стен и окон. А утром, когда Па- открыл дверь, там была стена снега высотой- с Лору.       София неплохо читает, не так хорошо, как ее мама, немного запинается или типа того. Но мальчишка Граймсов не жалуется, и Дэрил тоже. — Па взял лопату- и расчистил крыльцо, а затем откопал- тропинку к амбару, где лошади и коровы- уютно и тепло устроились в своих стойлах. Дни- были ясными и светлыми. Лора и Мэри стояли- на стульях у окна и смотрели на сверкающий снег на блестящих деревья. Снег был- навален вдоль их голых, темных ветвей, и он сверкал- на солнце. Сосульки свисали с карнизов- дома до самых сугробов, большие сосульки- такие же большие- как рука Лоры. Они были как стекло и полны ярких огней.       Дэрил чувствует, как уплывает, и позволяет этому случиться. Он засыпает, и ему снится комната из стекла и сверкающих огней.