Lost and Found

      Они добираются до дома как раз в тот момент, когда солнце начинает садиться. Закат делает его похожим на домик из книги сказок, думает Дэрил - небо за ним розовое, и на его фоне он кажется угольно-чёрным. Лицо Софии расслабляется, когда она смотрит на эту картину, становится почти мечтательным. Как будто перед ней действительно что-то из сна.       Дэрил говорит ей спрятаться в кустах, пока он не проверит всё внутри. — Я приду за тобой, когда будет ясно, что там никого, — говорит он ей, и её губы упрямо сжимаются. В каком-то смысле он доволен таким развитием событий - по крайней мере, она не ведёт себя так, будто боится его – но еще он немного раздражён. В этом доме были следы присутствия кого-то, и София не пойдёт никуда, где небезопасно. — Я- но что, если кто-то придёт, когда тебя не будет, и арбалет будет у тебя? — спрашивает София. Она ковыряет отслаивающуюся кору со своего костыля.       Она права. Он вытаскивает нож и протягивает его ей. София смотрит на него так, словно он только что вручил ей живую змею. — Я... — Она с сомнением смотрит на нож и пытается вернуть его. — Я буду осторожна. Я буду очень тихой, и просто...       Да. Может быть, оставлять ей нож не имеет смысла. Он забирает нож и протягивает ей арбалет.       Это заставляет её выглядеть испуганной. — А что, если ты пойдешь без арбалета, а там будут ходячие, и тебя укусят? — Я прикончу их ножом, — Он уже делал это раньше. — А что, если это человек, и у него есть пистолет, и ты не сможешь подойти достаточно близко, чтобы... — У нас нет выбора, - огрызается Дэрил и скрипит зубами, когда София вздрагивает. Чёрт. — Нам просто нужно сделать то, что убережёт нас обоих. Это значит, что я там, а ты здесь. Я вернусь за тобой, когда всё будет чисто, — Он снова оборачивается. Он не даст ей шанса снова начать спорить. Он быстро войдёт и выйдет, и тогда не будет иметь значения, как сильно она была напугана эти пять минут. — Я не хочу снова оставаться одна, — говорит София тихим голосом. Этот голос Дэрил хорошо знает. Это голос, который ты используешь, когда тебе нужно что-то сказать, но ты боишься, что если кое-кто это услышит, всё станет ещё хуже. Это он просит своего старика отвезти его в школу, после того, как опоздал на автобус. Это он говорит Мерлу, не думаешь ли тот, что с него хватит. Это он зависает в дверном проёме комнаты матери, спрашивая, всё ли с ней в порядке. Он мог бы притвориться, что не услышал девочку. В этом ведь весь смысл этого голоса. Но это кажется неправильным, заставляет его хмуриться, даже просто думая об этом. Что, вероятно, не делает Софию менее напуганной.       Они идут на компромисс. София ждёт снаружи двери, держа арбалет и прикрывая вход. Дэрил оставляет входную дверь открытой и проверяет дом комнату за комнатой. Всё выглядит так же, как и в последний раз, когда он был здесь, Дэрил хотел бы, чтобы он оставил какой-то очевидный знак, когда он приходил сюда, повесил что-нибудь на верном косяке или оставил горсть муки у входа, чтобы знать, было ли место потревожено. Он не замечает ничего, его голова пульсирует, и свет всё меркнет. Он мог что-то пропустить.       Дэрил наконец впускает Софию - он делал вид, что не заметил, как она кралась за ним дальше в дом с каждой комнатой, которую он проверял. — Нам... подняться наверх? — спрашивает София, когда Дэрил заканчивает со вторым этажом и направляется обратно в гостиную. София прислонилась к стене, неловко удерживая вес на здоровой лодыжке, при этом всё ещё держа арбалет у плеча, как он ей показывал, палец рядом, но не на спусковом крючке. — Зачем? — Я... я не знаю, — София замолкает, но Дэрил ждёт её. У неё была причина это сказать. — Просто это как... как залезть на дерево. Ходячие не лазают. — Они поднимаются по лестнице, — указывает Дэрил. — Не так надежно, как стремянка или дерево или что-то такое.       София закусывает губу. — О. — Но мысль хорошая, — слышит Дэрил свой голос, и он почти чувствует, как краснеет. Что он делает? Ребёнку всё равно, что он скажет об этом дерьме. — Там наверху есть одеяла и всё такое, я принесу их вниз, — добавляет Дэрил. — Мы не хотим оставаться где-то, где у нас нет нескольких выходов.       Несколько выходов могут также означать несколькими входами. Но в конечном итоге Дэрил выбирает одну из угловых комнат - окна в двух стенах, плюс дверь. Он берёт одеяла со второго этажа и из шкафа внизу одинокую маленькую подушку. Тут есть комната с камином, который мог бы держать их в тепле, но он не уверен, на счёт дыма, и сейчас ещё лето - с одеялами им должно быть достаточно тепло. Он делает небольшое гнездо в углу без окон, полагая, что ребёнок предпочтёт спать спиной к стене. Он бы так и сделал, когда был в её возрасте.       Чёрт, Дэрил предпочёл бы спать так и сейчас. — Давай, — говорит он. София маячит позади него, упираясь между стеной и костылём, словно боится, что если она сядет, он уйдёт без неё. — Надо повесить растяжку. — Что? — Э-э... — Она действительно не знает, что это такое? У них же была такая в ​​лагере в карьере, разве нет? — Вроде как система оповещения. На случай, если кто-то попытается подкрасться к нам.       В одном из ящиков есть садовый шпагат, пустые банки валяются на полу кухни. В основном выпивка. Пара банок от супа с неоторванными до конца жестяными крышками, что удачно - Дэрил не уверен, как он их нанизал бы, если бы крышек не было. Он посылает Софию к кухонному шкафу. — Поищи там что-нибудь, что мы можем использовать или съесть.       Глаза Софии широко раскрыты, и она опустошает шкаф так быстро, как только может. Там не так много: банка томатного соуса, ещё одна банка сардин, оливки. Пара банок, вероятно, супа или бобов. Есть несколько немаркированных банок, которые выглядят как закрутки или какое-то похожее дерьмо, некоторые похожи на джем, но Дэрил смотрит на них с опаской. Может быть, там ботулизм или как оно называется, или может их специально испортили. Лучше не рисковать.       В пыльном углу стоит бутылка алкоголя. Бурбон. Он делает вид, что не видит её, что не замечает, как глаза Софии нервно мечутся между ним и бутылкой. — Пойду-ка я повешу это, — бормочет Дэрил. — Принеси всё, что мы сможем съесть, обратно в комнату. — Он замолкает, смотрит на неё. — — Если ты... э-э... хочешь, знаешь... сходить... — Внезапно его разум отключается и не может найти пригодного для детских ушей эвфемизма для толчка. Почему-то он думает, что сказать девочке не срать в туалете будет нехорошо. — Не... э-э... — По его шее ползет румянец, заставляющий его хмуриться. Чего он, какой-то пятиклассник, краснеет из-за элементарных телесных функций? — Там сзади есть туалет, но он не смывается, — наконец справляется он. — Просто, э-э - чтобы ты знала.       София тоже краснеет и быстро кивает, не глядя на него. Спасая их обоих, Дэрил убегает наружу с растяжкой.       Он чувствует, что ему становится всё хуже. Его бок горит как огонь каждый раз, когда он дышит или наклоняется, а голова кажется одурманенной и лёгкой. Что-то начинает ползать на периферии зрения, какая-то нечеткость, от которой он чувствует, что всё вокруг кружится. Пиздец. Он собирался не спать, наблюдать, но как только он устанавливает растяжку, он думает, что как только прислонится к какой-нибудь стене сразу же отключится. Он хотел бы выпить немного бурбона - это хотя бы притупит боль. Но это глупая идея. Просто обезвожит его сильнее, и он не может позволить себе быть не в кондиции, если что-то случится.       Плюс, девчонка, вероятно, обосрётся от страха, и он не будет её винить.       По крайней мере, он может использовать алкашку, чтобы промыть раны, попытаться предотвратить инфекцию, пока не вернётся к запасу антибиотиков Мерла. Так что Дэрил немного зол, когда возвращается, а бутылки нет. — Где та бутылка? — спрашивает Дэрил и хмурится, когда девочка вздрагивает. Блять. — Я не собираюсь- я просто хочу промыть раны. — Он задумчиво смотрит на Софию. У неё, вроде, не было открытых ран, но всё возможно. — Твои тоже. У тебя есть порезы?       София качает головой. Она внезапно выглядит испуганной, то есть ещё более испуганной, чем когда она думала, что он собирается пить. — Я- нет.       Дэрил ждёт. Похоже на то, как будто девочка пытается заставить себя что-то сказать, но не может. Она сглатывает, её пальцы накручивают пряжу волос куклы, и когда она говорит, её голос такой тихий, что Дэрил едва слышит её. — Я... я вылила всё в унитаз.       Дэрил не уверен, что делает его лицо - вероятно, выглядит немного озлобленным, хотя и не на неё. Это был чертовски умный ход с её стороны. Она ребёнок, она не знала, что от алкоголя будет какой-то прок, кроме как нажраться. — Мне жаль, — торопливо говорит София. Её голос дрожит, и он видит, как она вся как будто подбирается в себя, пытаясь заставить себя исчезнуть. — Я... я не знала, мне жаль, я не хотела... — Всё в порядке, — говорит Дэрил, но он не уверен, насколько убедительно это звучит. Он внезапно чувствует себя отвратительно, действительно отвратительно, и он не уверен, это из-за боли, или из-за того, как она на него смотрит. Как будто он собирается наброситься на неё, как будто собирается вытащить ремень и научить её думать в следующий раз как следует. Он задается вопросом, делала ли она это раньше с Эдом, если Кэрол это делала. Вряд ли Эд спокойно отреагировал бы на потерю своего запаса бухла.       Дэрил сделал что-то подобное однажды, ему было восемь, и он смыл все таблетки и порошок своего отца в унитаз. В то время он не был уверен, зачем он это делает - может быть, Дэрил надеялся, что когда его отец вернётся из своего последнего запоя, он просто решит, что сам всё сожрал и должен будет некоторое время протрезветь. Или, может быть, он был зол - его мать была мертва уже год к тому моменту, и его старик, казалось, полностью забыл о её существовании. Как ни странно, поймал его не отец. Это был Мерл. Мерл с лицом, похожим на свернувшееся молоко, он отвесил ему такой удар, что голова Дэрила отскочила от дерьмового пластика раковины. — Ёбаный придурок- на хер ты это сделал, он с тебя кожу живьем сдерёт-       Дэрил, возможно, не понимал, как его папаша будет зол. Не понимал, что уже тогда Мерл помаленьку шарился в запасах их отца. Но это была не единственная причина, по которой его брат был зол. Он так и не узнал, что сделал Мерл, но он вышел и вернулся четыре часа спустя с горсткой баночек на замену, жалко маленькой, по сравнению с тем, что смыл Дэрил. — Если он спросит, ты ничего ему не говоришь. Ты ни хрена не знаешь. Ублюдок, наверное, сам всё сожрал и забыл. Слышишь меня, парень?       Дэрил кивнул, его голова всё ещё болела. — Снова выкинешь такое дерьмо, сходишь нахер. Я больше тебя не прикрою. Блять, тебе уже восемь, слишком взрослый, чтобы вытворять такую хуйню-       Это был сплошной трёп. Мерл прикрыл его в ту ночь, когда их отец вернулся домой. Он прикрывал Дэрила ещё два года. Пока не ушёл.       Потом Дэрил остался один.       Он трясёт головой, чтобы прочистить её, отчего она только снова начинает гудеть. Блять. Когда он говорит, его голос хриплый и грубый. — Ладно. Не то чтобы это был настоящий антисептик или что-то в этом роде. Наверное, ничего полезного бы не сделал. — Он хотел бы улыбнуться или что-то в этом роде, сказать девочке, что всё в порядке, но его голова, кажется, вот-вот взорвётся. Он довольствуется пожатием плеч, которое дёргает рану на боку. — Мне правда-правда жаль, я... — Сказал, что всё в порядке, — огрызается Дэрил, и девочка замирает и молчит. Да блять. Он отворачивается и смотрит на банки с едой, аккуратно расставленные в ряд. — Оставь те, что без этикеток, — бормочет он. Дэрил заставляет себя встать. Пытается не обращать внимания на то, как девочка вздрагивает от его движения. — Не знаю, что в них может быть за херня. — Дэрил слышит, как его голос становится всё глуше. Чёрт. Ему нужно немного отдохнуть. Он позволяет себе упасть в угол возле одного из окон - с другой стороны комнаты от того места, где сидит девочка. Он смотрит наружу, демонстративно избегает её. — Ничего из этого дерьма не нужно готовить, так что можешь просто есть. Не торопись - съешь слишком много и слишком быстро, тебя стошнит. — Он помнит, как зашёл на кухню их дерьмового трейлера после девяти дней в лесу, единственное, что там было - хлеб и арахисовое масло. Он был настолько голоден, что даже не сделал из этого всего сэндвич. Вспомнил чувство после этого, рвота полупережеванным хлебом и комками арахисового масла. — Оставь немного на завтрак. — А ты? — Не голоден. — Дэрил не голоден - белка, яйца на завтрак, этого достаточно, чтобы продержаться, пока они не вернутся на ферму. Он уже давно не ел, да и вообще, голова кружится, а живот бурчит, и он думает, что если попытается что-нибудь съесть, его просто вырвет. Не стоит тратить припасы, когда девчонка может это съесть. — Я просто... отдохну немного. — Пока он это говорит, его глаза уже закрываются, и он заставляет их снова открыться. Кладёт арбалет на колени, всё так же заряженный. — Разбудишь меня, если услышишь что-нибудь. — Он видит растяжку из окна. Если в неё кто-то попадёт, у него хорошо простреливаемая территория. По крайней мере, с этой стороны дома. — И разбуди меня, если ты соберёшься спать, чтобы я мог посторожить.       Его глаза снова закрываются. — Ты... ты в порядке? — слышит он, как его спрашивает София, но её голос звучит тихо и далеко. Он не может понять, это потому, что он теряет сознание или просто потому, что она маленькая и напугана. — Всё будет хорошо, — бормочет Дэрил. Он прислоняет голову к стене, её твердость успокаивает, она почти прохладная для его слишком чувствительной головы. — Просто надо отдохнуть.       И после этого он больше ничего не слышит.

***

      Когда Дэрил просыпается, он словно тонет. Как будто он оказался в подводной ловушке, и пробуждение выбрасывает его обратно на берег. Он делает пару огромных, захлёбывающихся вдохов. В руках у него арбалет, что немного успокаивает его - черт, он хуже той девчонки, у неё тряпичная кукла, а у него оружие с силой натяжения сто шестьдесят килограмм.       Девочка.       В комнате темнее, чем было, когда он заснул. Он едва может разглядеть её, свернувшуюся калачиком рядом с гнездом, которое он ей соорудил в противоположном углу. В лунном свете из окна он может разглядеть её едва заметные очертания, руки обхватывают костлявые маленькие колени, голова опущена.       Чёрт. Должно быть, она заснула, прежде чем разбудить его. Он не может заставить себя злиться на неё за это. Дьявол, он не уверен, проснулся бы ли он. Дэрил чувствовал себя почти мёртвым, когда заснул. Но это было плохо - оставлять их без охраны.       Сейчас Дэрил чувствует себя лучше - не хорошо, но лучше. Он задаётся вопросом, что его разбудило - должно быть, он услышал что-то, что вырвало его из сна, но теперь, когда он прислушивается, вокруг тихо. Растяжка за окном выглядит нетронутой. И только когда он слышит всхлип, достаточно тихий, что он почти задаётся вопросом, не померещилось ли ему это.       Ох. Она плачет. Наверное, во сне. Дэрил задается вопросом, стоит ли ему её разбудить, не снятся ли ей кошмар. Может и ему снился кошмар. Что-то о его отце, о... хотя это неважно. Он ускользнул в темноту, когда Дэрил проснулся. Может, ему всё же стоит её разбудить. Но он, скорее всего, напугает её до чёртиков. Дэрил немного шевелится, не уверенный, что делать. Тогда он замечает одеяло.       Она явно слишком нервничала, чтобы подойти ближе. Что было умно, он сжимал этот чёртов арбалет мёртвой хваткой. Похоже, она набросила одеяло ему на колени. На полу рядом есть ещё что-то. Дэрил наклоняется, смотрит.       Это помятая банка супа.       Чёрт. Теперь он чувствует себя мудаком. Он напугал девчонку до икоты, а она всё равно оставила ему еду и попыталась, ты, блять, подумай, подоткнуть одеялко на ночь. Дэрил ёрзает на месте. Он должен её разбудить. Он не должен позволять ей скручивать узлы на голове своей куклы во сне. Плюс, он, наверное, должен позволить ей спать в нормальной кровати. Ну, думает Дэрил, глядя на гнездо из одеял и пледов, которое он сделал - это самое близкое, что у них было к кровати. — София, — тихо говорит он, и всхлипывания прекращаются. Она внезапно напрягается, и Дэрил пытается говорить тихо и спокойно, как будто разговаривает с испуганной лошадью. — Девочка, проснись. — Я не сплю, — быстро говорит София, а затем поднимает на него взгляд. Её лицо немного блестит в лунном свете, размазанные дорожки слёз проступают сквозь слой грязи на щеках. — Ты сказал не спать, пока я тебя не разбужу.       Дэрил чувствует укол вины. Может, он не так удачно выразился. — Я не имел в виду- ты должна поспать, — говорит Дэрил, всё ещё пытаясь говорить спокойно. В темноте это как-то легче. Как будто он не чувствует, что она боится, просто глядя на него. — Просто имел в виду, что кто-то должен следить, пока ты это делаешь. — Тебе нужно спать, — говорит София. — Тебе плохо. — Нет, — отвечает Дэрил. — Я неплохо подремал. Твоя очередь. — Он дёргает подбородком в сторону одеял, а затем понимает, что она, скорее всего, его не видит. — Давай, ложись.       София колеблется. — Я думала, это твоя кровать.       Господи, он действительно всё портит. Дэрил изо всех сил старается, чтобы его голос звучал ровно и спокойно, когда он отвечает. — Нет. Это для тебя, — Она не двигается. — Давай, девочка. Кровать не укусит.       София подкрадывается и почти изящно садится на одеяла. Её маленькие плечи выглядят напряжёнными, как будто она ждёт, что он передумает. Когда Дэрил ничего не говорит, он видит, как её силуэт немного расслабляется. — На ферме будет кровать по лучше, чем эта, и твоя мама ждёт тебя, — неловко говорит Дэрил. — Она была, э-э... Работала очень усердно.       Раздаётся ещё один шмыг, и Дэрил чувствует себя глупо. Чёрт. Может, не стоит говорить о её маме. Наверное, просто расстроил её этим. Дэрил не знает, что расстраивает детей. — Ты не... не надо плакать, — неловко говорит Дэрил. — Я скоро верну тебя к ней. — Я не из-за этого плачу. — Ладно, — Тогда какого хрена она плачет? — Я просто... я не думала, что кто-то меня найдёт.       И тут до него дошло. Дэрилу потребовалось четыре дня, чтобы найти её, и в конце концов он, вероятно, снова упустил бы девочку, если бы его не сбросила эта тупорылая лошадь. — Куча народу искала, — бормочет Дэрил. — Кстати, тебе и не нужно было, чтобы кто-то тебя нашёл.       Он снова слышит всхлип. Блять. Может, она думает, что он имеет в виду, что не считал, что им стоило тратить время на поиски. — Я имею в виду– ты, вроде как, нашла себя сама, а? — объясняет Дэрил. Он закусывает кожу вокруг ногтя большого пальца, благодарный за темноту комнаты. Парочка из них просто заебись, девчонка с куклой и Дэрил, практически сосущий свой чёртов большой палец. — Чёрт, не думал, что меня кто-то найдёт. Лежал, как мудак в этом ручье, — Дьявол. Он не должен был говорить "мудак". — Ну, то есть, раненый и весь в дерьме, — Блять. — Но ты знал, как выбраться. Ты храбрый. — Что-то скручивается в животе Дэрила, и ему требуется минута, чтобы понять, что это хорошее чувство. — Нет. Просто знаю, как справляться с собой. Это не храбрость. — Я ничего не знаю. — Она звучит так грустно, так убеждённо в этом, и Дэрил ненавидит блядского Эда всей своей душой в этот момент. Нахуй этого мудака, из-за него его ребёнок уверен, что она ни на что не способна. — Смогла залезть на дерево, - замечает Дэрил. — Найти еду. Воду. — Он думает о том времени, когда сам потерялся в лесу. — Ты вытирала задницу ядовитым плющом?       София внезапно кажется абсолютно неподвижной, и Дэрил задается вопросом, не покраснела ли она. — Просто я заблудился, когда был ещё младше тебя. Девять дней в лесу, ел ягоды и всякую ерунду. И я уже ходил в походы тогда, понимаешь? Так что я должен был знать о таких вещах. Но использовал ядовитый плющ вместо туалетной бумаги. Ты когда-нибудь к нему прикасалась?       Когда София снова заговорила, в её голосе прозвучал намёк на смешок, что заставило Дэрила почувствовать себя немного лучше из-за того, что он рассказывает двенадцатилетней девочке о сыпи на заднице. — Нет. Но я знаю, что это плохо. — Чешется просто чертовски, — соглашается Дэрил. — Удивительно, что я вообще перестал чесаться. Неделю не мог усидеть на месте. — Его учителя в школе и так были в ярости из-за того, что он пропустил целую неделю. Они не были рады, когда он появился, и не мог перестать ёрзать. — Фу, — говорит София. Дэрил может представить, как она морщит нос, но в её голосе всё ещё слышен этот звук, как маленький пузырёк смеха. — Да уж, фу, — говорит Дэрил, улыбка появилась и на его лице. — Как тебя нашли? — спрашивает София, и Дэрил чувствует, как улыбка немного меркнет. Он пожимает плечами, хотя это движение тянет его за бок, и девочка, вероятно, не может видеть этого в темноте. — Никто меня не нашёл. Я вернулся сам через некоторое время, вот и всё. — Он думает, стоит ли ему сказать ей, что никто и не думал его искать, но это кажется странным. Как будто он просит и без того травмированного ребёнка пожалеть его. К тому же Дэрил в порядке. Он всё ещё здесь, не так ли? — Пришлось найти себя самому. Так же, как тебе.       Наступает минута тишины и снова шмыгает носом. Дерьмо. Опять всё испортил. — Извини, — бормочет Дэрил. — Я не... не очень лажу с детьми. — Нет, нет, я не... я просто... — Она снова шмыгает носом, и когда она говорит, её голос дрожит. — Я не знаю, я просто очень испугалась. Вот и всё. — Ну, да. Это чертовски страшно, — говорит Дэрил. Он хотел бы быть кем-то другим - Лори, может, или Риком. Рик бы знал, что делать. Наверное, обнял ребёнка и сказал бы ей, что всё будет хорошо, сделал какую-нибудь отцовскую хрень, которую Дэрил даже не может себе представить, как делать. Но мысль об объятиях с этой девочкой нервирует Дэрила, и он думает, что ей в любом случае комфортнее, когда он на другом конце комнаты. — Вокруг не шатались живые трупы, когда я был ребёнком. Хотя- были медведи, я думаю, но у них были дела поважнее, чем связываться со мной. — Ты видел медведя? — Пару, — сказал Дэрил. — Они были на дереве. Я пошёл в другую сторону. — Это и заставило его в конечном итоге пойти по дороге, которая привела его домой. Спасибо боженьке за медведей. — Я никогда не видела медведя. — Вот и хорошо, — говорит Дэрил, и его вознаграждают прерывистым вздох, который, возможно, можно было бы назвать смехом. — Спорим, эта твоя кукла была лучшей компанией, чем медведь. — Это- это кукла Элизы.       Кто нахрен такая эта Элиза? — Я имею в виду... мне двенадцать, я слишком взрослая для кукол, — говорит София, и она звучит так невозможно юно, когда говорит это. — Я не ребёнок. Но Элизе всего восемь, так что.       Дэрил хмыкает. На ум приходит картинка - один из тех других детей, пищащих Моралесов. Он никогда не слышал их имён. Их мама держала их подальше от него и Мерла, и на то были веские причины, после того как Мерл обозвал одну из них бобовой такито. Там была маленькая девочка, младше Софии, предполагает он. Элиза. — Когда они ушли, она отдала её мне, так что. — Дэрилу кажется, что он почти слышит, как София пожимает плечами в темноте. — Я не знаю. Я просто... сохранила её.       Она звучит немного смущённой, и Дэрил хочет сказать ей, чтобы она не смущалась. Хочет сказать, что знает, каково это - утешение от чего-то твёрдого в твоих руках, чего-то, за что можно ухватиться. У него был медведь, пока ему не исполнилось четыре года, медведь, которого Мерл постоянно прятал на холодильнике или закапывал в мусорное ведро. Пока их отец однажды не разозлились на шум, который он устроил, когда вопил на Мерла, чтобы тот вернул медведя, и не оторвал игрушке голову. — Вот дерьмо, пацан, ты что, какой-то педик, плачешь тут из-за какой-то чёртовой куклы?       Он слишком долго обкусывал большой палец, привычка, от которой Мерл отчаянно пытался его отучить, окуная его палец в табаско или мыло, шлёпая по руке, когда она приближалась ко рту. "Па увидит тебя, он заставит тебя пожалеть", предупредил его Мерл, и в конце концов па увидел, и Дэрил пожалел. Отцу всего лишь потребовалось шесть недель тушить сигареты о подушечку его пальца, прежде чем он навсегда избавился от этой дурацкой привычки. Подушечка там всё ещё немного гладкая, завитки отпечатка пальца скрыты рубцовой тканью. Ему было бы жаль потерять то единственное, за что он мог держаться, то надёжное, что могло заставить его чувствовать себя в безопасности, даже когда он прятался под кроватью, слушая, как его отец и его мама кидаются друг на друга.       Но Дэрил ничего этого не говорит. Он не знает, как сказать это, чтобы это не выглядело странно. — Милая куколка, — бормочет Дэрил вместо этого и щурится на Софию. — Тебе надо поспать, девочка. Нам завтра много ходить.       Плечи Софии напрягаются, но она ложится. Дэрил задумчиво смотрит на неё. — Мне– помочь укрыть тебя или типа того? — Он хочет ударить себя в ту же секунду, как произносит это. Что будет делать, если она скажет "да"? — Нет, спасибо, — отвечает её тонкий голосок. Южные мамаши и их манеры. — Ну ладно. — Дэрил снова чувствует себя неловко, странно, и он смотрит в окно. На траве, уже мокрой от росы, лунный свет, отражающийся от помятых банок растяжки. Чуть дальше - тьма деревьев. Отсюда до фермы шесть миль пешком, шесть миль с её больной лодыжкой и им, разбитым в дерьмо. Он задаётся вопросом, сможет ли он убедить её подождать его здесь, сможет ли Дэрил вернуться и взять другую лошадь или машину, чтобы забрать её. Но София, вероятно, не согласится снова остаться одной, и этот дом - не гарантированно безопасное место. Кто-то был здесь достаточно недавно, чтобы они всё ещё могли вернуться. Он не уверен, есть ли вообще дороги, по которым можно добраться до этого места, по крайней мере, дороги, которые Хершел мог бы знать. Это место было в ещё более дальних ебенях, чем дом его отца.       Позже, когда небо достаточно светлеет, чтобы чернота снаружи сменилась мутной серостью, Дэрил задается вопросом, не сглазил ли он их.

***

— ...ты уверен, что они побежали именно сюда?       Блять. Дэрил подходит и трясёт Софию, прежде чем его тело успевает запротестовать. Он рад, что догадался закрыть ей рот рукой, потому что всё её тело напрягается, когда он прикасается к ней, и он чувствует, как её рот открывается, чтобы закричать. — Щщ, — шепчет он, это едва ли шёпот, скорее выдох. — У нас компания.       Она тут же замирает.       Дэрил теперь видит их - трое мужчин. И у него всего одна стрела. Блять. Они приближаются к дому с юго-востока, может если они выпрыгнут из окна... — Я не уверен, но это единственное место в округе, куда они могут пойти- — Твою мать, мужик, если ты потерял эти киски, я воспользуюсь вместо них твоей задницей! — Хотел бы я посмотреть на то, как ты попытаешься!       Мгновение звучит смех. Дэрил вытаскивает Софию из комнаты и ведёт к шкафу, где они нашли консервы. — Сюда, — шепчет Дэрил, но ладошки Софии впиваются в него, в рубашку, царапая руки — Не уходи! — шипит она с почти истерической ноткой. — Пожалуйста, пожалуйста- — Никуда не уйду, — говорит он, отрывая от себя её руки. — Просто не могу там поместиться с тобой. — Пожалуйста- — Оставайся здесь, пока я не приду за тобой, — говорит Дэрил. — Я вернусь. Обещаю.       Глаза Софии смотрят на него, широко раскрытые и умоляющие, её губы бесконтрольно трясутся. — Рэндалл, проверь вокруг дома, убедись, что они не выскользнут. Дамы! — Последнее слово грохочет, громко - этим парням всё равно, услышат ли их здесь те, кто находится в доме, и это их ошибка. — Дамы, вы ушли, раньше, чем мы успели поцеловаться на прощание! — Голос парня маслянистый, с каким-то северным акцентом, как в телешоу. Дэрил захлопывает дверцу шкафа перед Софией и наваливает перед ней столько хлама, сколько успевает - два стула, какой-то мусор - чтобы её немного замаскировать. У противоположной стены стоит сервант с фарфором, если бы Дэрил был уверен, что сможет его передвинуть, не потеряв сознание, он бы это сделал. — Чёрт, мужик, может, их тут и нет. Можно свернуть к шоссе, 85-ое не так уж и далеко- — Надо проверить. Кто-то установил там растяжку. Эти сучки, похоже, слишком тупые для этого, но кто знает. Макс и я проверим внутри. Рэндалл, ты посторожи тут. — Что? Я нашёл это место, вы бы не вышли сюда, если бы не- — Завались, пацан. Тебе повезло, что мы вообще позволили тебе пойти, после-       Разделяются. Это хорошо. Дэрил поднимается наверх по лестнице, прячется. Арбалет заряжен и готов.       Они думают, что могут рыпаться на него? Полезть на девчонку? Что ж, их ждёт неприятный сюрприз.