Кровавая камелия

Свадьба в эпоху Сенгоку Джидай была словно волнующий ритуал, пронизанный духом времени и значением. Для девушки того времени это событие означало не просто объединение двух душ, но целую симфонию, в которой сливались обязательства, семейные узы и социальное положение. Она вступала в новый мир, где становилась не только возлюбленной, но и хранительницей домашнего очага, матерью, способной передать традиции. Часто свадьба была плодом размышлений родителей, и для девушки она несли в себе бремя ответственности — вести вперед гармонию и счастье в новой семье. Этот союз укреплял родственные связи, связывая два клана в безмолвном танце поддержки и единства. Это был шанс для многих девушек изменить свою судьбу, обрести защиту и заботу, хотя порой он налагал на них цепи ограничений и жертвы. И, несмотря на это, свадьба являла собой яркое отражение культурных традиций и ожиданий общества. В случае Изанами брак был не просто союзом двух душ, а важным шагом для кланов Сенджу и Учиха. Она понимала, какое величие заключено в этом событии, особенно когда речь шла о свадьбе между главой одного клана и сестрой другого. Празднование такого масштаба в те времена требовало немалых затрат и тщательно продуманных шагов. Сначала составлялся список гостей — каждое имя, как драгоценный камень, передавалось из рук в руки, чтобы каждое место в банкетном зале было забронировано заранее. Подарки, деликатные и символичные, должны были быть переданы с обеих сторон, обнимая сердца старейшин и близких. В брачную ночь традиционно обменивались дарами: невесте дарили особую ткань, зачастую нежный шелк, а мужу — умело выкованную катану, олицетворяющую дух воителя. Хотя мечи, порой, оставались в мечтах, а в домах у всех были катаны, это было символом уважения и силы. Подготовка свадебной церемонии занимала два долгих месяца, полных волнений и ожиданий. Обе стороны, будто два берега, переплетались без остатка, чтобы засвидетельствовать это событие. Состоялся обмен дарами, и особый подарок для мужа, кованная Изанами катана, воплощала её мечты детства — кузнечным искусством, что даровало ей отцовское благословение и колдовство. В то время, когда шилось её свадебное кимоно, в сердце её разгорались огни мечты — когда-то она надеялась щеголять в нем рядом с Мадарой. Но теперь всё выглядело иначе, и вместе с нарядом надевались тонкие нити судьбы, чтобы связать её с новым миром. Когда-то в сердце Изанами цвели мечты о нежных весенних днях, когда она станет женой Мадары. Она невольно рисовала в своем воображении картины их свадьбы — празднование, полное радости, светлых глаз и улыбок, их совместные приключения, переплетение судеб. Но с течением времени эти мечты стали лишь призраками, развеявшимися в воздухе, оставив лишь горькую сладость юной наивности. Она осознавала, что венчание, к которому она прилагает столько усилий, произойдет без искры любви, без искренних чувств. Задавшись вопросом о существовании самой любви, она осознавала, что в глубине души по-прежнему шепчет нежные слова Мадаре. Она была воином, кузнецом, лекарем — женщиной, познавшей множество испытаний, разочарований и жестокой реальности войны. Но одна неизменная вещь оставалась с ней — это пылая страсть и любовь к Мадаре, о которой никто не должен был знать. Чистая, непорочная детская влюбленность преобразовалась в глубокие чувства, скрытые в ее сердце, как тайна, покрытая мраком. Мадаре она не могла открыться. В тот миг, когда их пути пересеклись вновь, а слова Хаширамы пронеслись как молния, она увидела на лице Мадары не только недовольство, но и тяжесть горечи. Без их ведома старейшины обоих кланов уже обсудили этот союз, оставляя их в неведении. , после и сообщили как и Хашираме, так и Мадаре. Изанами всегда знала, что её детская мечта была лишь иллюзией, а сейчас, становясь женой, открывать ему свои чувства казалось безумством. В этом обществе женщина была лишь средством для продолжения рода, а важно ли Мадаре были её внутренние переживания? Видел ли он в ней любимую, супругу — или же только разменную монету от Хаширамы?

***

С каждым днём свадьба приближалась, как неумолимо движущаяся река. Свадебное кимоно было готово, а подарок для мужа бережно завёрнут в дорогую ткань. Наконец, пришёл долгожданный день. Свадьба... Одетая в свадебное кимоно, Изанами сидела в своей комнате, пока мастерицы придавали её облику неповторимый шарм. Руки девушек ловко соткали из её волос замысловатую прическу, когда на её голову аккуратно надевали белый платок, столь похожий на капюшон, который символизировался как фата. Он укрывал невесту от злых духов, бережно оберегая её нашу будущую жизнь. Взгляд в зеркало отразил образ невесты — будущей жены и матери. Она когда-то с уверенностью говорила, что никогда не станет частью этого мира, всё теперь изменилось. Она оказалась в ловушке судьбы, не желая, но вынужденная идти по этому пути. Как же далеко унесли её мечты… Девушка напоследок взглянула на свое отражение в зеркале, как будто прощаясь с собой, и вышла за порог своего дома. На улице уже ждали её братья, готовые сопроводить к храму, где должна была состояться обрядовая церемония. На полпути, в одной из глубинных аллей, они встретили Мадару. Она не осмелилась поднять на него глаза; однако его образ приковывал внимание. Он был одет в традиционное свадебное кимоно, черно-белая хакама облекала его стройную фигуру, а черная хаори придавала тени в вечернем свете. За его спиной сверкала цепочка, на которой болтался что-то наподобие помпона, придавая ему иной мирной грации. Взаимные поклонки, немые приветствия, и вот — они вновь направились в храм, окруженные людьми из своих кланов. Церемония проходила в единственном на данный момент храме Будды, мрачном и величественном. Хотя не все были буддистами, большая часть народу стояла здесь в полном согласии с духом священного места. Главный монарх, не принадлежащий ни к одному из кланов, благословлял их союз, чтение молитв разносилось по воздуху, сочетая сердца. Он просил Будду подарить счастье молодой паре и их браку, после чего зазвучала клятва — полная надежд и ожиданий. День был настоящим испытанием для всех участников, но вот, наконец, праздник завершился. Молодоженов проводили в особый дом, где должна была состояться их первая брачная ночь. Достигнув порога, соклановцы разошлись, оставляя молодых наедине. Изанами, теперь уже Учиха Изанами, вошла в комнату, где горели свечи и благоухали благовония. На футоне, застеленном белоснежной простыней, были оставлены лишь минуты до того, как эта белизна станет символом её невинности. "Успокойся... Это — часть судьбы. Все женщины проходят через это", — произнесла она про себя, делая глубокий вдох и осторожный выдох. Но что же думал Мадара? Он, не замечая своей новоиспечённой супруги, начал снимать неудобные слои одежды. Изанами молча наблюдала за ним, постепенно осозная атмосферу действительности. Пришло время избавиться от своего неудобного, сняв платок, она распустила свои волосы, завязывая их в низкий хвост ленточкой, мечтая о свободе и покое. Затем, скинув верхний слой кимоно, она вдохнула более свободно, но напряжение лишь возрастало. — Брачной ночи не будет, — проговорил он, не оборачиваясь, оставив в воздухе глухой отпечаток своих слов. Мадара вышел из комнаты, даже не пожелав спокойной ночи. Изанами осталась в недоумении, колеблясь между радостью и слезами. Не прикоснувшись к ней, он просто ушёл спать в другую комнату, оставил её наедине с собой. Осталась она в комнате, как будто замороженная во времени, и после нескольких минут, словно пробуждаясь от долгого сна, сняла с себя тканевые оковы, оставшись в последнем лёгком слое, но всё же — в одиночестве. Ах да, перед тем, как лечь спать, она порезала себе руку кончиком шпильки, оставив на простыне следы, чтобы утром избежать лишних вопросов и сплетен.