Demon

[Мир демонов. Замок Лорда Алатуса]

Зал для переговоров погружен в мрак, словно сама тьма поселилась между его древними стенами. Высокие потолки из черного камня кажутся бесконечными, теряясь в тенях, которые колеблются под слабым светом факелов. Их зеленовато-синий огонь отбрасывает призрачные отблески на стены, украшенные барельефами, изображающими сцены древних войн и сражений. В воздухе витает тонкий запах серы, а под ногами стелится черный мраморный пол, отполированный так, что в его глубине отражаются пылающие факелы. На возвышении в центре зала, под массивным балдахином, сидит юный лорд демонов. Его трон сделан из обсидиана, украшенного черепами и древними символами, сияющими тусклым багровым светом. Сам Сяо одет в длинные черные одеяния, расшитые золотыми узорами, которые словно пульсируют тьмой. Его глаза, как глубокие омуты, наблюдают за происходящим, в то время как его советники стоят справа от трона, их фигуры скрыты под тяжелыми плащами с капюшонами. Моракс же медленно расхаживает по залу, его шаги гулко отдаются эхом. На нем — черный костюм и мантия. На аудиенцию прибывает ангел. Он входит в зал с мягким, но твердым шагом. Его белоснежные крылья мерцают в полумраке, словно чистый свет, не способный проникнуть в эти стены. Одет он в легкую светлую мантию, наброшенную поверх ажурной блузы. Его светлые волосы слабо колышутся от шагов, а глаза — бесконечно голубые — излучают спокойствие. В его руке — рука суккуба. Син Цю нервно топчется на месте, не осмеливаясь поднять глаза на лорда демонов и его советников. Его кожа светится легким фиолетовым оттенком, а длинные когтистые пальцы дрожат. Одет он в скромные, но соблазнительные одежды — черный шелк, облегающий его стройную фигуру. Несмотря на свою природу, сейчас он выглядит испуганным, избегая встречаться взглядом с демонами. Заметив суккуба, Моракс внезапно замирает, оставаясь у окна. Его шаги обрываются, и на лице на миг мелькает странное выражение. Тишина виснет в воздухе, а огонь факелов кажется начинает меркнуть, словно этот момент застыл в вечности. Лорд задерживает на нем взгляд, будто изучает, пытаясь прочесть его следующий шаг. — Добрый день, господа демоны. Я искренне благодарен за то, что вы согласились на эту аудиенцию. Лорд Алатус, разрешите мне говорить только с бывшим Верховным демоном? — аккуратно начинает ангел, сжимая руку Син Цю. — Да, я разрешаю, эта аудиенция неофициальная, так что, — он встает со своего трона и проходит пару шагов вперед. — Говорите, — кивает Сяо. — Господин Моракс, я пришел просить Вас пообещать мне и Син Цю то, что Вы больше не тронете его, и он сможет спокойно жить. То, что Вы делали это ненормально, у того, кого я люблю начинается паника при одном Вашем упоминании. Даже не так, просто от того, что Вы можете прийти за ним, если захотите, понимаете? Шумно выдохнув, Моракс ступил вперёд, намереваясь подойти к ангелу, отчего суккуб пятится назад. Этот жест заставил его остановиться и опустить голову. — Син Цю… — мужчина тяжело вздыхает. — … — суккуб прячется за ангела, боясь даже поднять взгляд. — Мне жаль, — Моракс с сочувствием смотрит на демона, которого сам же довёл до такого состояния. — Не бойся, ты не один, — мягко шепчет Чун Юнь, касаясь пушистыми белыми перьями кожи суккуба. — Господин Моракс, Вы ведь умеете держать свое слово. Мне правда жаль тоже, что с Вами случилось подобное, и что Вам нужно с этим бороться. Но и Син Цю теперь нужно преодолеть этот недуг. Вы ведь пообещали ему не трогать меня и не тронули, можете пообещать такое и ему? — Д-да, конечно, — Моракс не отводя взгляд смотрит на Син Цю. «Мне нужно отпустить его, — мужчина пытается сохранить внешнее спокойствие, хотя внутренне его сердце готово вырваться из грудной клетки. — Отпустить того, кто столько времени был рядом, поддерживал, кого я люблю. Я ведь убиваю его. Как убивал Гуй Чжун, как убивал Сяо, и его тоже… Я убиваю всех, кого люблю. Я не умею любить по-другому… — он шумно выдыхает, ни на секунду не переставая рассматривать суккуба. — Возможно, сегодня я вижу его в последний раз, да? Теперь он будет с этим ангелом. Я должен отпустить его. Должен позволить ему уйти». Душа рвется на части, пока тело продолжать стоять, словно выточенное из мрамора: ни единого движения, ни одной эмоции. Лишь спокойное выражение лица, ровное дыхание и отчасти равнодушный взгляд. «Я ведь искренне его люблю, — янтарные глаза Моракса обводят взглядом Син Цю, которому не хватает смелости посмотреть на мужчину. — Кажется, так сильно я любил только Гуй Чжун, ещё до того, как родился Сяо. Нужно отпустить его. Нужно дать ему жить свободно… Я должен перестать его мучить». Хоть он и осознаёт, что его любовь нездорова, сделать с ней ничего не может. Сердце тянется к Син Цю, ведь суккуб провел с ним куда больше времени, чем кто-либо. Душа бьется о стенки тела, буквально крича о том, чтобы Моракс не отпускал, чтобы оставил его себе, как вещь, ведь в мире демонов в этом нет ничего зазорного, таковы законы, правила, в которых он вырос. Но мужчина чувствует на себе взгляд Сяо, видит, как смотрит на него ангел, ощущает, как сильно его боится суккуб. «Я уже испортил всё, что только мог испортить, — он снова вздыхает. — Отпускать того, кого любишь, всегда больно. Но удерживать его… я не могу. Если такую жертву я должен принести, чтобы искупить хотя бы часть своих ошибок перед Сяо, пусть будет так». Длительное молчание наконец прерывается голосом Моракса: — Син Цю, — суккуб заметно вздрогнул, — мне очень жаль, что я позволил себе обращаться с тобой подобным образом. Приношу свои извинения, — Моракс склоняет голову. — Впредь, обещаю, я не прикоснусь к тебе без твоего разрешения. Ты волен жить так, как ты сам этого хочешь, и если в твоей жизни для меня нет места, так тому и быть. Мужчина выравнивается и поворачивает голову к ангелу: — Я поступил неправильно, я это понимаю. Мне жаль. Если есть что-то, что я могу для вас сделать, только скажите. «Папа дрожит, я вижу… Тяжело видеть это все…» — Сяо наблюдает за Мораксом, не вмешиваясь. — Я Вам очень благодарен. За все. За Ваше обещание, за то, что помогали Син Цю прятать меня и за то, что держите свое слово. Господин Моракс, разрешите прикоснуться к Вашей груди? — Чун Юнь слабо улыбается. — Прошу, господин ангел, — Моракс кивает, не сдвинувшись с места. Не выпуская руку Син Цю из своей, ангел подходит ближе. Он кладет ладонь туда, где сильнее всего ощущается биение чужого сердца. Оно ускорено и почти кричит о помощи. — Знаю, что магия ангелов не очень помогает демонам с физическими ранами, но с душевными, я хочу помочь всем, чем смогу… Его магия это холод и мороз. Будучи бескрылым он не мог пользоваться ею так, как сейчас. Разница силы невообразима. Мягкая и приятная прохлада окутывает сердце Моракса, желая подарить хоть немного покоя и утешения. Чун Юнь искренне пытается сделать этому демону лучше и мягко пускает свою магию в его голову. — Надеюсь, что я смог немного Вам помочь, — Чун Юнь убирает руку и оборачивается на суккуба. — Син Цю, все хорошо, посмотришь на него? — … — суккуб качает головой, продолжая смотреть в пол. — Благодарю, — Моракс слабо улыбнулся. Более формально, нежели искренне. Ему больно, и магия ангела, пусть и успокаивает, от боли не избавляет. Но он считает, что так даже лучше. Эту боль он заслужил и то, что Син Цю не хочет смотреть на него — это тоже боль, которую он должен принять. — Я не смею более вас задерживать, — мужчина отступает назад, но даже этот шаг заставил суккуба дёрнуться. — Вы можете остаться в гостевой комнате в замке, Аметист вас проводит. Но вы вольны сами решать и можете уйти, разумеется. — Спасибо Вам, — Чун Юнь отходит, беря Син Цю под руку. — Мы сходим отдохнуть в гостевую и вскоре уйдем, — кивает. — Иса, проводи их, пожалуйста, — Сяо тихо подходит к отцу и касается его плеча, стараясь поддержать. — Прошу за мной, — Аметист жестом приглашает гостей на выход из зала. — А я позабочусь о еде, — похлопав Сяо по плечу, Редо направляется на выход вслед за Чун Юнем и Син Цю. Как только дверь за ними закрылась, Моракс повернулся к сыну спиной и уставился в окно. — Прости, что все вышло так, я тоже виноват в этом, — Сяо не решается обойти и посмотреть демону в глаза. — Тебе уж точно не за что извиняться, Сяо, — спокойно говорит мужчина, продолжая смотреть в окно. — Не правда. Если бы я был умнее, я бы смог помочь тебе гораздо раньше… — Сяо кладет руку на темную мантию демона и слабо тянет ее. — Помочь? Тут нечем помогать, Сяо. — И это не правда. Ты бы не сходил с ума так, если бы я вовремя все понял и помог. Ты бы никого не запугал настолько и тебе, мне кажется, было бы легче, прости… — Я ведь всегда был таким. Твоя мама потому и ушла. — Мама, ведь, человек. Она просто физически гораздо слабее… — Мне кажется, я доведу любого, — усмехнулся. — Тебе кажется. Ты ведь себя уже лучше контролируешь, мама живет здесь и не собирается уходить, разве это не показатель? — Не показатель. Мама здесь из-за тебя, а я… неизвестно, когда сорвусь. — Не сорвешься, ты даже сейчас не сорвался, я тобой горжусь, папа, — Сяо обходит демона и поднимает взгляд в его глаза. — Нечем здесь гордится, — он смотрит на сына сквозь стоящие в глазах слёзы. — Сам не понимаю, почему держусь. Твоя мама хотела прийти сегодня со мной. Не хватало ещё, чтобы она была в курсе ситуации. — Потому что мама волнуется за тебя. Она не только из-за меня находится здесь, ты же и сам понимаешь, — Сяо обнимает Моракса за талию, крепко к нему прижавшись. — Все хорошо, пап. — Да-да, — он обнимает сына в ответ и гладит по голове. «И всё равно думаю про Син Цю, — вздыхает. — Отпускать его больно. Нужно держаться, ведь Сяо смотрит на меня не так, как раньше. И Гуй Чжун снова рядом». — Что ты почувствовал от магии Чун Юня…? — Холод. Думаю, он пытался заморозить то, что болит, но ведь от боли душевной это не избавит. Хотя, я совру, если скажу, что мне не стало ни на грамм легче. — Ты его сильно любишь, да? — Очень, Сяо, — вздыхает. — Прости, — демон обнимает его сильнее. — Не хочу, чтобы ты это чувствовал. — Хотелось бы забыть его, но это будет слишком легкая участь для меня. Я должен мучиться, потому что так справедливо. — Никто не должен мучиться, пап. Хватит тебе уже страданий, — вздыхает. — По моей вине погибли девочки из твоего отряда, Сяо. По моей вине ты мучил Венти. По моей вине Син Цю не может жить без страха. Думаю, смерть была мне достойным наказанием, но это слишком просто. — Я тебя простил за все это… Да, ты все это сделал, но, пап, ты не виноват в этом всем полностью. Ты не один виноват, я, твой отец, твой дедушка, все причастны к этому… — Удобно винить кого-то другого, — улыбнулся. — Но я отлично понимаю, что должен нести тяжесть сам. — Ты и правда очень упрямый, — Сяо слабо усмехнулся. — Думаешь, я не прав? Это ведь справедливо будет. — Думаю, что ты прав, но не до конца. Ты не один виноват, понимаешь? — А кто ещё? Мой отец и дед? Они уже мертвы. — Они да, но еще есть я. Пап, все будет хорошо, ты обязательно поправишься и тебе будет легче. Не вини себя. — Твой ангел без тебя там не скучает? — Скучает. А ты меня уже выгоняешь? — Сяо крепче обнимает отца. — Нет, конечно, — мужчина гладит его по голове. — Твои глаза снова янтарные. Почти всегда. — Не нравится? — Нравится, — Моракс осторожно заправляет бордовую прядь за острое ушко. — Просто вдруг понял, что я будто бы делал из тебя демона. Насильно. А сейчас твои друзья, твой ангел, твоя мама мягко возвращают твою человеческую сущность. — Я же не стал тебе меньше «сыном» из-за этого? — Конечно, нет. Скорее, я просто осознал, что вёл себя, как свой отец. По отношению к тебе. — Ничего, все ведь ошибаются. Пойдем выпьем чаю? И пообедаем. — М? А как же твои друзья? — Я их предупрежу, они меня поймут. А еще нам надо решить когда мы отправимся на рыбалку, — улыбнулся. — Рыбалка? — усмехнулся. — Мне кажется, эта затея проклята, Алатус, — Моракс жестом приглашает сына на выход из зала.

***

Гостевая комната погружена в сумрак, освещенная лишь несколькими светильниками, горящими тусклым, красноватым светом. Стены из черного камня украшены тонкими резными узорами, напоминающими изогнутые языки пламени. На полу лежит ковёр, глубокого бордового оттенка, будто пропитанный тысячелетней историей этого места. Вдоль стен тянутся тяжелые бархатные шторы, не пропускающие свет снаружи, создавая ощущение полной изоляции от внешнего мира. Мебель здесь массивная и угловатая — тяжелые кресла с резными подлокотниками и узорными ножками, низкий стол из тёмного дерева, на котором покоится чаша с чем-то похожим на черный песок. Воздух пропитан смесью запахов ладана и серы, что лишь усиливает тревогу, скрытую в каждом углу этого мрачного места. Суккуб идет за ангелом с опущенной головой, его шаги нерешительны, он словно спотыкается о каждый шаг. Его глаза бегают по комнате, быстро оглядывая пространство, словно он ищет выход или спасение. Его длинные пальцы сжимаются в руках ангела, дрожат, как если бы сама земля под ногами была на грани разлома. Весь его облик — нервное дыхание, приглушенные шаги, покусывание губ — выдает чувство глубокой тревоги. Он не решается взглянуть на окружающий мрак, потому что слишком хорошо знает, где находится. Но ангел, сияющий мягким светом даже в этом тёмном месте, излучает абсолютное спокойствие. Его крылья, сложенные за спиной, тянутся шлейфом и сверкают в полумраке, словно защищают и утешают. Он ведет суккуба уверенно, его рука крепко, но мягко удерживает пальцы демона, не давая им дрожать слишком сильно. От ангела исходит тепло, ощущение покоя и света, что действует как противоядие к мраку, царящему в замке. — Всё хорошо, — тихо говорит Чун Юнь, его голос спокоен и глубок, словно свет в словах. — Я рядом. Суккуб с трудом поднимает взгляд, его глаза отражают страх и неуверенность, но прикосновение ангела и его голос на мгновение стирают остроту тревоги. В присутствии Чун Юня тьма не кажется такой угрожающей, и хотя комната всё ещё наполнена ощущением тревоги, в ней теперь присутствует тонкий, почти незримый свет, исходящий от небесного существа. — Почему мы не вернулись сразу домой? — Син Цю прослеживает взглядом, как Редо накрывает на стол. — Хорошего вечера, — улыбнувшись, Аметист ушла, уводя падшего за собой. — Подумал, что тебе нужно немного успокоится. Вдруг ты все же решишься заговорить с… Мораксом? — ангел усаживает Син Цю на кровать и опускается рядом. — Ты думаешь, мне есть о чем с ним разговаривать? — Думаю, что да? Как минимум высказаться, мне кажется, тебе бы пошло на пользу, будешь есть? — Чун Юнь мягко гладит его по ладони. — Я не голоден. Живот крутит, — он опускается спиной на кровать и смотрит в потолок. — А что мне ему сказать? Что я ненавижу его? Думаю, он это и так знает. — Он тебя любит по-настоящему, это просто, чтобы ты знал, я это почувствовал, — он кладет голову на живот демона и смотрит ему в глаза. — Ты для этого прикоснулся к нему? — И это тоже. И чтобы немного снять его боль. Он был там искренним, Син Цю. — Был искренним в том, что отпускает меня? — И в том, что ему жаль. — Понятно… но мне нечего ему говорить. Я не знаю, что сказать… и как сказать. Не могу даже в глаза ему смотреть. — Значит, уйдем прямо сейчас? — ангел мягко накрывает ладонь Син Цю крылом. — А куда? В дом Фатуи? Мне там не комфортно, — вздыхает. — Находиться среди тех, кто пострадал по моей вине. Не хочу больше. — Они не по твоей вине пострадали. — Мы не сойдемся во мнении по этому вопросу, так что нет смысла об этом говорить. — Упрямый. Твой живот урчит, может, хотя бы чаю? — Может, — поднимается. — А ты голоден? — Немного, но эта еда не особо мне поможет, — Чун Юнь берет руку суккуба и мягко ее целует. — Ты все еще волнуешься. — Редо принёс что-то и для тебя, я уверен, — Син Цю осматривает обилие блюд на столе. — Вот, кажется, что-то «чистое»? — взяв несколько фруктов, он передает их ангелу. — И правда, — он откусывает яблоко и усердно жует. — И ты ешь, а потом отправимся куда-то. Гулять по миру, например. — Пойдём ко мне домой? — он неуверенно берет какую-то закуску. — Но разве он не в мире демонов? — Чун Юнь слабо улыбнулся. — Я только «за». — Ну? Да… тебя это смущает? — Меня нет, думал, что ты не захочешь быть здесь. Я соскучился по твоему дому. — Я так давно не был дома, что пошел бы туда, даже живи там Моракс, — усмехнулся. — Утрирую. Конечно, я бы туда не пошел… — Пойдем. Поешь и пойдем, — кивает, усаживаясь у демона за спиной. — А ты? Тут есть ещё фрукты. — Наелся яблоком, честно, — руки ангела ложатся на чужой живот. — Ты будешь проверять, наелся ли я? — Син Цю повернул голову, чтобы смотреть на ангела. — Да, но не только, я просто хочу прикасаться к тебе. «Надо расслабиться», — Син Цю шумно выдыхает. Его тонкий хвост обвивает талию ангела, пока сам демон занят едой. — Никогда бы не подумал, что ты ответишь мне взаимностью. — Почему? — Потому что я грязный демон. — Ты милый демон, который несмотря на натянутые отношения миров спас меня и прятал, когда «свои» готовы были меня сдать при первой возможности. — Ты же такой милашка был брошенный. Еще и раненный. Разве можно было тебя не приютить у себя? — Другой бы демон меня просто съел, аха, а ты решил помочь. Я думал с ума сойду от силы, которую мне дали. — Съешь такого, — усмехнулся. — При желании, там бы скорее ты меня, аха… — А еще ты дурак, Син, если бы я совсем перестал себя контролировать, то ты бы и правда мог умереть, — вздыхает, опуская голову демону на плечо. — А вдруг я на то и рассчитывал? — усмехнулся. — Тогда ты еще больше дурак, Син Цю… — Да я шучу, милашка, — суккуб улыбнулся. — Я просто захотел помочь, вот и всё. Не сказать, что не было страшно. Конечно, было. Но ведь тебе нужна была помощь. — Ты слишком добрый, это для меня было тоже удивительно. Ведь «демоны не бывают добрыми». Я тебя тоже боялся… — Ты? Да я же слабейший из демонов, аха… нашел кого бояться. — А я слабейший из ангелов был, пока не осознал свою новую силу. С тобой рядом мне было гораздо спокойнее, чем «дома», — Чун Юнь оставляет мягкий поцелуй на чужом плече. — Ты думаешь, я должен поговорить с Мораксом, даже если тяжело? Ты бы стал разговаривать с Дотторе? Он расхаживает по замку Фатуи. — Наверное, да, — неуверенно отвечает, заметно вздрогнув. — Сказал бы, что мне было страшно и больно, что он должен был остановиться. — Ты до сих пор боишься? — кончик хвоста прошелся по щеке ангела. — Не так, как раньше, но да, он меня пугает. Его силы снова при нем… — Он тебя не тронет. Сяо обещал. — Да, я знаю, но кто знает, кто еще попал к нему «на стол». — Это ты к чему? — К тому, что кто-то может тоже испытывать этот страх и боль. Мне от этого тревожно. — А Сам ты его не боишься? — Немного только. Его имя не самые приятные воспоминания вызывает у меня, — Чун Юнь поднимает голову, берет тарталетку с овощами и протягивает ее демону. — Боишься, несмотря на то, что он обещал, что не тронет тебя? — Да, может, правда, если я поговорю с ним лично, то смогу забыть? Ты поговоришь с Мораксом, если я поговорю с Дотторе? — ангел кладет руку на подбородок Син Цю и большим пальцем аккуратно тянет нижнюю губу вниз. — Надо покушать. — Аха… я рассчитывал подвести тебя к тому, что никакие «обещаю» не избавили тебя от страха перед Дотторе, так и у меня с Мораксом, но… кажется, ангел меня перехитрил, — суккуб берет с тарелки закуску и подносит к губам. — Ну, я ведь провел рядом с демоном много времени. А я быстро учусь, — усмехнулся. — Ужас. И что за демон посмел опорочить? — бубнит, жуя. — Опорочить? Не хорошее слово. Мне больше нравится «открыл мир». — Открыл мир греха? — тонкий хвост осторожно пробирается под пояс чужих брюк. — Твой хвостик вызывает у меня мурашки в этих местах, — ангел слабо краснеет. — Не нравится? — Наоборот, — он опускает взгляд вниз, на тонкий хвост суккуба. — Пока я занят тем, что пытаюсь поесть, мой хвост тебя обхаживает. Привыкай, получается, это в моей природе. — Даже жалко, что я не видел твой хвост раньше… Разве ты не хотел дать мне его? — Чун Юнь проводит пальцами по теплому хвосту. — Хотел. Даже больше, чем ты можешь себе представить, — хвост реагирует на прикосновение и слабо виляет. — Но мне было мерзко от себя и своей природы. А хвост, такой тонкий и с этой пикой на конце, он будто определяет мою принадлежность. — Он тебе до сих пор не нравится? Эта пика милая. Очень аккуратная и сам хвост выглядит завораживающе. Я постоянно на него обращаю внимание. И цвет красивый. Глубокий очень, — мягко рассказывает, ведя рукой по хвосту выше. — Лысое крысиное нечто, сразу показывающее, кто я такой. Без него, чисто по рожкам, я могу еще прикинуться просто каким-то демоном. Так сказать, никаким. — Зачем тебе прикидываться другим? Мне ты нравишься таким, какой есть. И не обижай свой хвост, — Чун Юнь покрывается мурашками, когда пика проходится по низу живота. — Твой запах стал сильнее, — суккуб обернулся, продолжая жевать. — Хвост тебя там во всю наглаживает? — Он пытается залезть мне глубже в брюки, — неловко отвечает, стараясь подавить смущение. — Ты не управляешь своим хвостом сам? — В данный момент — нет, он сам. Я управляю им только когда соблазняю, потому что на нем очень много чувствительных точек, а ещё он феромоны испускает, чтобы сделать жертву расслабленной, податливой и возбужденной. — А сейчас я не твоя жертва? — Нет. — А буду ею? — голос ангела слегка вздрагивает, когда хвост Син Цю оказывается слишком низко. — А ты хочешь быть жертвой суккуба? — Я бы попробовал быть твоей жертвой, Син… — Хочешь подышать феромонами и магией суккуба? Чтобы дурманило, голова кружилась, тело расслаблено и возбуждено, а наружу лезут только самые грязные желания? — острый кончик пики уткнулся в бугорок на брюках. — Гм… — Чун Юнь импульсивно сжимает ноги вместе. — Хочу. — И какие у тебя самые грязные желания, ангелок? — Твой хвост… — Чун Юнь отводит взгляд. — Чтобы он обвивал? — Син Цю переходит на шепот. — Поглаживал, скользил по всей длине? Глаза ангела округлились и он поспешил опустить голову. Его розовые щеки кажутся гораздо ярче на фоне светлой и бледной внешности. — У-угу… — Ты очень милый, Юнь-Юнь, — суккуб отодвинул тарелку и развернулся. — Пойдём ко мне домой? — Идем… — кивает и протягивает руку. ~ Путь домой был долгим. Чун Юнь все еще помнит дорогу к дому суккуба. Помнит каждое дерево и камень так, будто только вчера впервые попал к нему. Белоснежные крылья тянутся за ним внеземным шлейфом. Ангел переступает порог дома и его лицо озаряет скромная улыбка. В голове вихрем проносятся воспоминания из тех дней, когда Син Цю прятал его здесь, ухаживал и помогал взять силы под контроль. Чун Юнь проходит вглубь дома, замечая, что многие предметы быта здесь все ещё для двоих. Взгляд голубых глаз падает на вазу на подоконнике. Трещины на ней хранят в себе общие воспоминания ангела и демона. «Я тогда задел ее крыльями… когда вновь не смог себя контролировать… Этот шум отвлек меня и Син Цю смог меня успокоить… Не думал, что эта ваза все еще здесь». Чун Юнь подходит к ней и невесомо проводит по ней рукой. Он вспоминает, как со стыдом и виной заклеивал ее, хоть демон и не просил. Вспоминает несколько порезов на пальцах и то, как бережно о них заботился Син Цю. Взгляд падает на ветхую подушку в углу кресла. Когда-то ангел схватился за нее и не выпускал несколько дней, прячась за ней в углу комнаты. Впервые спал он здесь только с ней, почему-то решив, что это единственный остров безопасности в мире демонов. «А в каждом пробуждении я оказывался под теплым одеялом. Оказывается, я так сильно скучал…» Чун Юнь поворачивается к демону лицом. В уголках его глаз можно заметить скромные слезы. Каждый угол этого дома стал ангелу слишком дорогим. Даже простой стул, на котором ангел впервые сел за стол вместе с Син Цю. — Соскучился… — шепотом произносит ангел. — Я приготовлю нам чай. Суккуб нежно поцеловал ангела в щеку. — Твоя посуда тут тоже осталась. — Почему это все осталось здесь, Син Цю? Я мог не вернуться… — Это всё мне дорого. Знаешь, — он проходит на кухню и ставит чайник на плиту, — некоторое время после того, как ты покинул мой дом, возвращаясь вечером с работы я всё ещё рассказывал «тебе» о том, как прошел мой день. — Ты никогда не говорил об этом… — Чун Юнь берет ложку и рассматривает ее. — Это та, которую я однажды испугался у тебя в руках? — Аха, да… это было забавно. И вместе с тем, это было грустно. Чашка тоже твоя, узнаешь её? — Узнаю… Я даже помню какой аромат был у того чая. Здесь хорошо… — Присаживайся, — демон жестом приглашает его за стол. — Я давно не был дома, так что угостить едой не могу. Но вот чаем — да. Немало лет прошло, конечно, а я продолжаю пить только его. — Почему…? — С этим чаем у меня хорошие ассоциации, — Син Цю выкладывает широкие листья в заварник и заливает кипятком. — С тобой. — Ты меня любил? — ангел садится за стол, наблюдая за движениями суккуба. — Любил? — Суккуб развернулся. — Любил, да. — Ты всегда был очень мягким. Хотя я до жути тебя боялся… — Боялся меня? Я же слабый, — он ставит на стол чашки. — Нашел, кого бояться. — Но я тоже слабый. Был. А ещё я не контролировал себя и был очень уязвим в этим моменты… — Я об этом не думал, если честно. Видел, что тебе помощь нужна, вот и всё. — Думаю, если бы не ты, я бы и не существовал уже. — Скорее всего, тебя съел бы какой-то демон. Либо взял бы тебя к себе в качестве игрушки. Такое здесь иногда бывает, но ангелы — это роскошь, — суккуб разливает чай по чашкам. — А почему ты не съел меня? — Я питаюсь похотью, зачем мне безгрешный чистый ангел? Конечно, светлая энергия, наверное, тоже вкусная… я не знаю, не пробовал. Но… думаю, я сочувствовал тебе. — Думаю, ты должен был стать ангелом, Син Цю… — С чего это? — Потому что, нас учили, что у демонов не бывает сочувствия. И они никогда не помогут ангелам. — А нас… а я не знаю, я не учился в школе, — усмехнулся. — Моя семья не могла позволить обучение. Я работаю с тех пор, как могу ходить, наверное. — И хорошо, что ты там не учился. — Почему? Может, был бы чуть умнее, хах, — Син Цю придвигает чашку ангелу. — Пей. — Думаю, ты бы стал таким, как все те демоны, которые нас съедают, и все, — Чун Юнь берет чашку и делает глоток. — И правда, тот самый вкус… — Я ведь суккуб, забыл? Я бы не стал таким. Я знаю, что значит быть слабым, чужим или брошенным. — Я тебя больше не брошу, Син Цю… — Эй, я ведь не намекал на тебя. Да и… я ведь все равно остаюсь суккубом. Ты готов мириться с тем, что несмотря на то, что мы «вместе», я буду продолжать «делать это» с людьми? — Значит, тебе недостаточно только моей энергии? — ангел поворачивает голову. — Ты ведь ангел, откуда в тебе похоть, — вздыхает. — И… я не знаю. — Но я сказал тебе о своем желании… Оно было похотливым… — Верно. Может, у ангелов иногда бывает, да. — Но, если тебе будет недостаточно, я не стану запрещать тебе питаться энергией людей. Это твоя природа, Син Цю… — И тебе потом не будет противно? — Нет. В природе нет противного. — Понятно, — суккуб слабо улыбнулся. — Ангел, он и есть ангел. — Это плохо…? — Нет, мне приятно, что ты готов принимать меня таким, какой я есть. Думаю… никто другой бы не смог. — Смог бы. Но я не хочу, чтобы тебя принял кто-то другой. — А… ну… да, точно, — взгляд медленно гаснет. — «Он» бы смог. — Я не о нем, — Чун Юнь кладет руки на щеки суккуба. — Я не о нем, Син. Я имел в виду, что ты прекрасный и любой тебя мог бы полюбить и принять. Но тебя люблю я, хочу, чтобы моя любовь была для тебя важнее любви остальных… — Ты для меня и так важнее всех и всего, — шепчет. — Ты даже представить себе не можешь, на что я готов ради тебя, и… и как сильно люблю. — Ты терпел весь ужас для того, чтобы меня не трогали… Я узнал об этом и мне стало страшно. Ты этого не заслужил. Я хочу любить тебя вечно, Син Цю. — Ох… зачем ты сбежал от меня, Юнь-Юнь? — суккуб падает головой к нему на плечо. — Почему не поговорил? — Моя сила рядом с тобой часто выплескивалась. У тебя могло быть много проблем… Я не хотел. Я посчитал, что так я тебе не наврежу, Син Цю… — ангел мягко обнимает суккуба за плечи. — Глупый ангел, — ворчит. — Я не знал и не понимал, но я полюбил тебя ещё тогда. И я тоже хотел сделать все, чтобы ты не пострадал. А я был главным источником опасности… — Когда я узнал, что какой-то ангел попал в плен к демонам, у меня земля из-под ног ушла. Я думал, это ты… А потом ещё эта кочующая выставка с ним по городам. При этом, нужно было сохранять спокойствие, будто для меня это всё в порядке вещей… — вздыхает. — Я тоже глупый. Мы поэтому с тобой и сошлись. — И даже этого ангела ты помог спасти. Ты такой чудесный, Син Цю, — Чун Юнь целует его в макушку. — Прости, что ты так много страдал. — Я не помогал… просто направил туда Сяо. — Это и есть помощь. Что бы случилось, если бы ты этого не сделал? — Не знаю, — Син Цю накрывает макушку ладонью, — не поранься об рожки. — Не прячь, — ангел утирает руку Син Цю и мягко целует в кончик рога. — Они красивые. — Ты… пораниться можно, они остренькие, — бубнит, пока его хвост уже обвивает щиколотку ангела. — Остренькие, да. Они тебе идут очень, — ангел целует второй рог и улыбается. — И пахнут приятно… — Это… они чувствительные очень. — Не нравится? — Возбуждает. — Тогда… — ангел целует острые рожки ещё раз. — Можешь осуществить мое желание…? — Какое желание? — кончик хвоста уже пробирается под штанину. — Ты его знаешь, — смущено шепчет, крепче обняв демона. — Запамятовал, кажется, — суккуб жарко выдыхает ему в шею. — Повтори, ангелок, — его пальцы сжали свитер на талии ангела. — Я… хочу, чтобы… чтобы твой хвост обвивал меня… — М? Он ведь и так уже во всю обвивает твою ногу. Ему только волю дай. — Ох… Да, но… Хочу, чтобы он обвивал мой половой орган, Син Цю… — Чун Юнь зажмурился, повернув голову в сторону. — Смущаешься своих желаний? — суккуб усмехнулся. — Милый-милый ангелок. Подхватив Чун Юня на руки, демон унес его в комнату и уложил на кровать. Сам же он лёг рядом, лицом к лицу. Суккуб обнимает его за талию, прижимает к себе и утыкается носом в шею. — От тебя тоже вкусно пахнет. Его хвост уже обвивает бедро Чун Юня, а небольшие крылышки за спиной подрагивают в нетерпении. — А чем от меня пахнет…? — дрожащим голосом спрашивает ангел, обнимая Син Цю за плечи. — Морозным утром. Где-нибудь на природе. В мире людей. Я очень люблю мир людей, — суккуб устилает его шею поцелуями. — Бескрайние поля, высокие сугробы, деревья, будто сошли со страниц детской сказки… И мороз обжигает щеки. Вот таким вот пахнет от тебя. — Мне нравится снег, но я так редко его вижу, — шепчет, неуверенно закидывая голову назад. — Давай всё бросим и уйдем путешествовать по миру людей? Мы с тобой ничем в этой войне не поможем… — Давай… Отправимся утром…? — Ты не хочешь предупредить остальных? Они много для нас сделали… — Это недолго. Конечно, хочу, но не хочу затягивать. — Значит, завтра, ангелок? — Син Цю гладит его по щеке. — Никогда не хочу возвращаться туда, где… «он». — Мы туда не пойдем. К Сяо я отправлю весточку, — Чун поворачивает голову и целует суккуба в ладонь. — Поговорим обо всём позже, — Син Цю приподнимается. — Позволишь мне исполнить твое желание, ангел? — Да… Пожалуйста, — краснеет.

***

[Мир демонов. Покои Лорда Алатуса]

В мягком свете магических ламп Архонт склонился над Сяо, осторожно перебирая длинные бордовые волосы, которые струятся, словно поток расплавленного рубина. Пряди удивительно гладки, их текстура напоминает шелк, а оттенки переливаются от глубокого бордо до яркого алого, когда свет ламп касается их под разными углами. — Признаться, я удивлен, что Моракс правда принёс извинения, — тихо проговаривает Венти. — Надеюсь, со временем Син Цю поправится. Проводя гребнем от корней до самых кончиков, он аккуратно прочесывает чужие пряди. Иногда его тонкие холодные пальцы случайно задевают кожу демона на затылке и за ухом, где крошечные драконьи чешуйки мерцают серебристо-изумрудным блеском. Каждый раз, когда это случается, Венти чувствует, как лёгкая дрожь пробегает по телу его Алатуса, но тот остается неподвижным, лишь чуть прикрывает глаза. «Кажется, Сяо говорил что-то про чешуйки? Не помню… Удивительно, что они и правда у него появились, ведь раньше их не было. Выходит, он, всё-таки, дракон». Лишь когда волосы были идеально распутаны, Архонт начал разделять их на ровные пряди. Его движения плавные и уверенные — он словно играет на музыкальном инструменте, переплетая пряди в сложный узор. Постепенно из них формируется аккуратная коса, что мягко спадает по спине демона. Сосредоточившись на плетении, Венти вновь случайно касается краем ладони драконьих чешуек на шее. Они холодны, словно поверхность полированного камня, но при этом тёплые в глубине. Свет ламп отражается от косы, и каждый перелив кажется огненным, будто волосы демона действительно сплетены из пламени. Архонт ненадолго остановился, чтобы поправить выбившуюся прядь или убедиться, что каждая деталь на своём месте. Закончив, он поднял конец косы и закрепил его резным гребнем из чёрного дерева, украшенным инкрустацией из крохотных красных камней, которые гармонируют с цветом волос. — Готово, — Венти произнёс тихо, отстраняясь, чтобы полюбоваться своей работой. Алатус выравнивает спину и медленно выдыхает горячий воздух из лёгких. Он неспешно поворачивает голову на Венти. Его зрачки пульсируют, а на лбу проступают крошечные капли пота. — Нравится? — с трудом и четко произнося каждую букву, спрашивает демон. — Тебе очень идёт, — улыбается. — Это радует. Спасибо. Давно не носил косы. Сяо с трудом отрывает от Архонта взгляд и медленно поднимается. Его движения минимальны и сдержанны, ведь все силы уходят на подавление внутренней бури. Он берет со стола баночку с лекарствами и, щедро насыпав их себе в руку, глотает, запивая водой. — Совсем плохо, да? Ты уверен, что хочешь продолжать пытаться просто «переждать» это…? Я ведь тут, рядом. И я согласен. — Ты можешь пасть… Надо переждать, — Сяо вытирает лоб полотенцем и приоткрывает окно. — Переждать? Но я ведь и потом тоже смогу пасть… Или ты планируешь до конца жизни между нами дистанцию держать? — Я… Я не знаю, Венти. Я не хочу сделать тебе больно. — И поэтому будешь делать больно себе? — со слабым вздохом Архонт уселся на край кровати, свесив ноги. — Но ведь мне проще. Я не могу пасть. — Даже так... ты собираешься всю жизнь «воздерживаться» от близости со мной? Между нами ведь уже «нечто» было. — Венти, ты помнишь, что демоны могут поставить метки? А я не смогу себя контролировать в таком состоянии… — Но я не против твоей метки, Сяо. Ты ведь дракончик, это уже понял, — Архонт тянет к нему руки. — Я соскучился по тебе… Мы столько лун не делали этого. — Она ведь тебе только навредит, — Сяо покорно подходит ближе, ведь совсем не может сопротивляться желаниям Барбатоса. — Ну, не убьет же она меня, — поднимается. — Я так не могу, Сяо. Я очень-очень по тебе соскучился, — Венти обнимает его за талию и укладывает голову на плечо. — И я не могу от того, как ты сторонишься меня. «Таблетки вообще собираются действовать, нет? Как же мучительно…» — он неуверенно кладет руки на плечи Венти. — Не сейчас… Ты говорил о Син Цю, да? Отец действительно старается… — Не сейчас, — вздыхает. — Хорошо, я буду стараться не давить на тебя, прости. Соскучился очень, вот и… и пристаю. Кхм, да, о Син Цю… — Я тоже соскучился. Правда. Очень сильно соскучился, — Сяо жарко выдыхает Венти в волосы. — Ты переживаешь обо мне, но ведь ты и сам мучаешься, я же вижу. — Я тебя люблю, Венти, — он медленно целует Архонта в висок. — А я тебя. И мне невыносимо видеть, как ты пихаешь в себя таблетки, когда я вот, стою рядом с тобой, готовый на все. — А для меня невыносимо сделать тебе больно своими руками, — демон проводит подушечкой пальца по щеке Барбатоса. — И что мы будем с этим делать? — Венти трется носом о его шею. — Завтра ты снова будешь с важным видом решать важные дела. А я? «Чешуя…» — Сяо закрывает глаза и стискивает зубы. — Не могу… Нельзя, Венти. Я безумно хочу. Безумно соскучился. Хочу всего с тобой. Но нельзя… — Ладно, — вздыхает. — Значит, просто ляжем спать? Ну, то есть, ты спать, а я просто существовать рядом. — Нет, не хочу. Ты не голоден…? — Не голоден, а ты? — И я нет, но тебя бы съел… — Сяо, — Венти мягко целует его в шею, — у меня нет драконьей природы, но скоро я сам на тебя наброшусь. — Венти… — скулит, не в силах отстранится. — Это очень тяжело… — Извини… — уперевшись ладонями в грудь Алатуса, Архонт пытается отстраниться, но демон лишь крепче прижимает его. — Не могу тебя пустить. — А я и не хочу. — Как же я люблю твой запах… — Сяо проводит пальцами по шее Архонта. — Сяо… Сяочка… — Венти шепчет ему на ухо. — Давай сделаем это. — Мне таких усилий стоит просто тебя обнять, чтобы не наброситься, а ты ведешь себя вот так… — пальцы Алатус проходятся по линии челюсти Венти, слабо давя. — И-извини… если хочешь, я мог бы куда-то уйти. Отпусти только. — Я не злился… Прости, если тебе так показалось, — Сяо целует его в ухо. — Показалось, — Венти наклонил голову, подставляясь под ласку. — Просто стараюсь сдерживаться. Очень стараюсь. А ты стоишь передо мной. Такой красивый, теплый, сводишь с ума все мои рецепторы, — Алатус тяжело выдыхает, опаляя щеки Архонта. — Я так сильно тебя хочу. У меня мозг плавится от одних мыслей о тебе. Я будто вот-вот сгорю. И мне страшно сделать тебе больно. — Я ведь сильный, я смогу тебя остановить, если мне будет больно. — Венти… — М? — он оставил на шее Сяо мягкий поцелуй. — Я обещаю, что остановлю тебя, если посчитаю нужным. — Ты такой упрямый… — уже дрожащей рукой, Сяо проводит по плечу Архонта. — А ты — нет? Я не могу уже выносить того, как ты пихаешь в себя таблетки, держишься на расстоянии и вообще… Живут же как-то другие! — Другие это не демон и Архонт… — Но ведь и Редо, и Итэр тоже пали, Сяо, — вздыхает. — Ладно, я сдаюсь. Физическая близость для меня не главное. Мне просто больно видеть, как ты мучаешься, хотя у тебя есть я, и я искренне не понимаю, зачем над собой издеваться. — Они же ангелы, а не Архонты, Венти. — Но ведь Богиня разрешила мне любить! Излечила от порока… Ладно, Сяо, я тебя понял. Отпустишь? — Нет. — Будем вот так стоять? — Мы можем лечь, — Сяо ступает вперед, и опускает руки чуть ниже чужих лопаток. — Хорошо. Делая осторожные шаги назад, Венти утягивает демона за собой. Архонт медленно опускается спиной на кровать, обняв Алатуса за плечи. «Остановись. Остановись. Остановись. Остановись. Остановись, Сяо!» — демон упирается руками в постель у лица Венти. Его зрачки то сужаются, то расширяются, а дыхание учащается. Во рту скапливается слюна, а и без того высокая температура тела становится ещё выше. — Я не смогу себя контролировать… Совсем… — Я не дам себя в обиду. Даже тебе. Не переживай, — Архонт приподнимается и мягко целует его в шею. — Пожалуйста, Сяо, просто давай оба получим удовольствие от этого? — Удовольствие…? Ты же… ты же падешь… — Сяо шумно сглатывает слюну, чувствуя нарастающую дрожь в теле. — Я ведь люблю тебя. Мое падение — это вопрос времени. Зачем тянуть? Паду и паду… — Не хочу быть грубым с тобой… Но я не смогу… — он жмурится, касаясь рогами волос Архонта. — Всё будет в порядке, я уверен. Если будешь делать мне больно, я тебя просто свяжу, вот и всё, — улыбнулся. — Ну же, Сяо. Ты и так долго тянешь, ты мучаешь себя, идёшь против своей природы. Зачем? Я рядом. И я готов тебя принять. — Ты так сильно пахнешь… Даже, когда я далеко, я чувствую твой запах. Он везде, Венти… — Вот и хорошо, — Архонт целует его в шею. Алатус до крови прикусывает губу. Тело пылает жаром, а воздуха не хватает. — Что же ты творишь… — Но ведь ты сам меня не отпускаешь. Выходит, ты не хочешь, чтобы я останавливался, верно? Верно, демон. Барбатос ухватил его за плечи и перевернулся, впечатав того спиной в кровать. Он забрался сверху и склонился к лицу Сяо. — Сколько ты ещё упираться будешь? — Всю прическу мне… испортишь, — Сяо тяжело дышит, сильно сжимая бедра Барбатоса. — Давай прекратим, пока не поздно…? Пока я могу себя сдерживать… — … — Венти тяжело вздыхает. — И что дальше? Будем ждать, пока у тебя совсем крышу сорвет, и ты просто набросишься на меня или, того хуже, на кого-то другого? — Меня не привлекает больше ни чей запах… — Значит, будем снова откладывать на потом? Как откладываем уже не знаю сколько? Тебе только хуже и хуже, зачем тянуть Сяо делает медленный вдох, что стоит ему больших усилий и так же медленно выдыхает. Запах Венти проникает в каждую клеточку его тела, до боли будоражит и сводит с ума. Его руки резко ложатся на спину Архонта и давят вниз. Не давая времени Венти что-то понять, Сяо жадно целует его в губы, опаляя кожу своим дыханием. «Остановись!» Архонт с удовольствием отвечает на поцелуй. Он чуть ёрзает бёдрами, прижимается к Сяо. Целует глубоко и жадно, будто в последний раз. — Я не хочу, чтобы твоя голова была забита тяжелыми мыслями, Сяо, — шепчет ему в губы. — Давай оба получать удовольствие? «Я так больше не могу». Алатус обхватывает Венти за щёки и тянет к свои губам снова. Он держит сильно и не дает отстраниться. Целует жадно и развязно, а с каждой секундой сильнейшее желание становится все больше. Демон резко переворачивается, оказываясь над Барбатосом. Тело дрожит, а Сяо сильнее прижимается к своему Архонту. Он опускается к его шее и оставляет болезненные засосы. «Ой, это я его так раззадорил? Больно… Но не хочу, чтобы он отстранился». Тот обнимает демона ногами за талию и прижимает к себе. — Оставь как можно больше своих следов, Сяо, — шепчет. — Хочу, чтобы все видели, что я твой. Уши демона вздрагивают, будто отвечая на просьбу. К темным, почти багрово-фиолетовым засосам добавляются укусы. Сяо спускается ниже и нетерпеливо тянет белоснежный топ вниз. Слюна капает на ключицы Архонта. Сяо кусает, царапая светлую кожу клыками, но изо всех сил старается не впиться до крови. «Ого… никогда его таким не видел, — Венти чуть нервно сглотнул. — Кажется, он и правда сейчас больше демон, дракон, нежели человек». — Всё в порядке, — Архонт снимает топ полностью и бросает куда-то в сторону. — Пожалуйста, Сяо, давай просто оба расслабимся? Я согласен, — целует в шею. — А ты очень напряжен. — Прости… — шепчет, зализывая очередной болезненный засос. — Венти, прости. — Всё хорошо, мой демоненок, все в порядке, — Архонт гладит его по голове, иногда задевая пальцами рожки. Сяо спускается ниже и целует его в центр бирюзового ромба, вновь оставляет след и вновь зализывает. — Я люблю тебя. — Я знаю. Я тебя тоже люблю. Очень-очень. И хочу. Демон отстраняется и ведет руками по груди Барбатоса. Он легко снимает с него белые шорты и жадно целует низ живота. — Сяочка, — Венти ёрзает, — если нам сейчас снова кто-то помешает, я выброшу его в окно. — Я тоже. Он берет ногу Венти и усыпает жадными поцелуями от щиколотки до бедра. Сяо особо сладко целует поверх бирюзового зигзага и жадно сжимает руками теплую кожу. Одежда ужасно мешает. Она ощущается как соль на открытой ране. Душит и раздражает. Сяо срывает пуговицы со своей рубашки и бросает ее куда-то назад. Демон прижимается животом к паху Венти и выцеловывает его грудь. — Мой хороший, — Архонт гладит его по голове. — Любимый. Ангел чуть прогибает спину, подставляясь навстречу ласке. Его тонкие пальцы мягко перебирают тёмные волосы Алатуса, зарываются в бордовые пряди, давят, чтобы прижать голову Сяо больше. — Венти… Воздух в комнате нагревается от жара тела Сяо. Он высовывает язык и ведет им вниз. Его руки гуляют по телу Венти. Сжимают и гладят. Без промедлений, демон проводит языком по твердой плоти и с безумным удовольствием берет в рот головку его члена. «Вот, так бы сразу. И не мучился бы несколько дней». Тихими и сладкими стонами Венти отвечает на действия Сяо. Архонт извивается под ним, гладит по голове, даже немного давит, вынуждая того брать больше. Тело ангела, чистое, непорочное, напоминающее идеальную фарфоровую куклу, сейчас покрывается жаркими каплями похоти. Барбатос тяжело выдыхает, прикрыв глаза. Как только немного шершавый язык начинает активно обводить головку, Венти ёрзает, стонет и даже тихо скулит. Не от боли или дискомфорта, а от удовольствия, которое он просто не понимает, как выразить. — Сяо… ещё, пожалуйста. Голос дрожит. Вместе с ним подрагивают и хрупкие плечи. Архонт, существо априори «чистое», светлое, сейчас добровольно отдает себя демону. И тело, и душу. Впервые за все время, как он стал Архонтом, он переступает грань. Демон же «совращает», ублажает, вытягивает из Венти стон за стоном. Он ведёт себя откровенно, жадно: сжимает бедра пальцами, цепляясь короткими ногтями, берет на всю длину, вынуждая Архонта отрывать спину от постели, в страстной агонии выстанывая имя Алатуса. Очередной такой раз, когда стенки горла сжались вокруг головки, и ангел, откинув голову назад, излился демону в рот. Но этого недостаточно. Желание не уменьшилось ни на грамм. Алатус облизывает губы и поднимает голову, опускаясь ниже. Он проводит языком по основанию члена Архонта, касается яичек, ведет носом по бедрам и слабо кусает у колена. С трудом он отстраняется и тянется к ящику. Наспех вытаскивая лубрикант без запаха, Сяо сбрасывает остатки одежды. Он обильно выдавливает слегка прохладную смазку и закидывает ноги Венти себе на плечи. — Мы тут надолго… — жарко шепчет Сяо. — Вот и хорошо, — Архонт укладывается поудобнее. — Я никуда не спешу. Алатус проводит пальцами меж ягодиц Архонта. Он обильно поливает его лубрикантом и целует в голень. Он давит пальцем на анус и, как можно медленнее, проталкивает на первую фалангу пальца. Грудь демона часто вздымается. Его кожа красная от жара, волосы прилипли ко лбу. Его глаза голодно и жадно бегают по телу Архонта, ловя каждый его вдох. Ангел совсем не чувствует дискомфорта. Скорее — жажду и сильное желание получить и дать то, в чем демон сейчас нуждается. Архонт ёрзает, нетерпеливо насаживаясь на палец больше. Его глаза медленно закрываются от удовольствия, а сквозь сухие губы вырывается протяжный и сладкий стон. — Сяочка, ещё, — ангел пятится к нему. — Я в порядке, Сяо. Демон кусает себя за губу, сдерживаясь изо всех сил, чтобы не сделать больно. Он раздвигает ноги Барбатоса и опускается к нему ближе. «Я боюсь… Он самый лучший… Он принимает… Он готов…» Усыпая его тело поцелуями, жарким дыханием и укусами, отвлекая от того, как уже входит второй палец. Сяо целует Архонта в губы, пачкая его нежные уста своей кровью и, как только чувствует достаточно свободы пальцами, добавляет третий. — Мой хороший, — ангел вплетает пальцы в волосы у него на затылке. — Мой любимый… Мой Сяо. Будучи полностью расслабленным, Венти относительно легко принимает пальцы. Он чувствует слабый дискомфорт, но недостаточный, чтобы попросить остановиться. Кроме того, желание быть с Сяо, жажда близости, вынуждают его игнорировать любые неудобства. Он стонет демону на ухо, усыпая его щеку и скулу поцелуями. Лопатки чешутся, выражая желание раскрыть крылья и выпустить энергию, что скопилась от всех приятных чувств. — П-пожалуйста, Сяо. Я тебя хочу, — он высоко стонет на ухо Лорда демонов. Этот звук выбивает из Алатуса все силы сдерживаться. Буквально переламывает их. Его зрачки расширены, а взгляд до безумия голодный. Демон выдавливает остатки смазки на свой член, подхватывает Барбатоса за талию и тянет его ниже. Сдерживаться уже невозможно. Он проводит головкой меж ягодиц Архонта, поглаживая его ноги на своих бедрах, и резко входит до громкого хлопка тела о тело. Ангел вскрикнул и прогнулся в спине. Перед глазами потемнело, а зрачки расширились. Боль прошла по телу Архонта волной, заставляя его кожу покрыться мурашками, а плечи — задрожать. Связной речи не получилось, поэтому Венти лишь бормочет что-то неразборчивое. Надрывно и прерывисто. Из его слов можно уловить лишь обрывки, в которых он не просит Сяо не останавливаться, просит продолжать, просить дать ему всё, чего демон пожелает. «Он меня принимает… Полностью…» Алатус не слышит своих стонов, почти не ощущает границ своего тела. Для него сейчас существует только Венти, только его голос, только его дыхание и дрожь его тела. Желание овладеть им полностью. Забрать себе до последней капли. Демон упирается руками в постель, целует грудь Архонта, срывает бешеным темпом его высокие стоны. Он поднимает его за талию и прижимает к стене над изголовьем кровати, хватает под бедра и берет все, чего хочет. Грубо и нетерпеливо ведет себя Сяо, но Архонт не отталкивает, позволяя любимому выплеснуть весь накопившийся голод. Его изящные руки оставляют на спине и плечах Лорда глубокие царапины удовольствия. Тело Сяо трется о член Барбатоса и тот с криком изливается ему на живот. Но все еще мало. Демону мало. Алатус кладет Венти на кровать. Обнимает за поясницу, кусает у каждого позвонка. Он вжимает его лицо в подушку и грубо берет сзади. Очередной громкий хлопок между тел, ещё один оргазм Барбатоса, и по постели рассыпаются белоснежные пушистые крылья. Он громко стонет. Каждое перо дрожит. Его возбуждение снова возвращается. Сяо кусает его прямо у оснований крыльев, заставляя Венти кричать от удовольствия. Снова меняется поза. Сяо садится и усаживает Архонта на свои колени. Он вертит им, словно игрушечным. Демон крепко хватается за косточки крыльев, сминает перья и грубо насаживает Венти на свой член. Ангел уже давно забыл, что он Архонт, что он «чистый», «светлый», «непорочный». Неважно. Всё неважно. Лишь бы только Сяо был рядом, лишь бы не отпускал. Всё тело болит и ноет, ведь ненасытному демону мало. Он берет ангела снова и снова, пока в голове второго воцарилась абсолютная пустота. На щеках блестят прозрачные хрустальные слезы, которые демон ловит, продолжая грубо толкаться в Венти. Архонт устал, его тело стало более податливым и мягким. Он просто позволяет демону делать всё, чего тот только пожелает. Крылья ноют. Когти на пальцах демона стали длиннее, острее. Он вцепился в перья мертвой хваткой, заставляя алые капли проступать на белоснежном пуховом «полотне». — Да, всё хорошо, — прерывисты выдыхает Венти. — Бери всё, что хочешь, демон. Я люблю тебя. Слова, сказанные скорее чтобы успокоить себя, что Сяо его слышит, и дать тому понять, что Барбатос не возражает. Он принимает. Готов принимать и мириться. Он искреннее любит. Кажется, что стекла на окнах в покоях Алатуса уже покрылись влагой от жара, исходящего от демона. Он берет все. Абсолютно все. Сходит с ума от этих чувств и ощущений. — Мой… — неразборчиво и жарко шепчет Сяо. Он роняет Архонта лицом на кровать снова, резко нависает и снова берет, схватив за крылья. Царапины на телах кровоточат, но все не важно. Перед глазами демона только его Барбатос. Клыки будто становятся острее и он впивается ими в спину Архонта, между его крыльев. Алатус замирает, войдя до упора. От его укуса в стороны бегут тончайшие фиолетовые узоры. Они уходят в его крылья, окрашивая некоторые перья и оставляя метки на их основаниях. «Мой». Венти вскрикнул, оторвав голову от подушки. «Как же это больно!» Лицо исказилось от неожиданной боли. Зелёные глаза, обычно спокойные и вдумчивые, сейчас расширились, наполненные внезапным ужасом. Его левая рука судорожно сжимает простынь. Дыхание сбито, губы побледнели, а на лбу выступили капли холодного пота. «Больно-больно-больно…» Архонт ёрзает, пытаясь выбраться из хватки демона. Его крылья чуть подрагивают от напряжения. — С-Сяо… — стонет. Усилившийся запах заставил Алатуса вновь срываться. Он грубо берет Архонта и спустя несколько сильных толчков, наконец, изливается прямо в него. Непреодолимое желание утихает. Становится легче дышать. Сяо аккуратно вытаскивает свои клыки из спины Архонта и зализывает приступающую кровь. Он тяжело дышит и гладит Венти по животу. — Прости… — Тебе легче, Сяо? — Венти поворачивает голову, чтобы смотреть на демона через плечо. Крылья, что обессилено рассыпались по кровати, слабо подрагивают, пока по ним растекается фиолетовая скверна. — Да… Демон очень мягко переворачивает Венти лицом к себе и обнимает его, уткнувшись ему в шею. — Больно…? — Всё в порядке, — спрятав крылья, Архонт шумно выдыхает. — Это было сильно, аха… И что было бы с тобой потом, если б мы и дальше тянули? — Я не хочу знать, — Сяо мягко целует его в щеку. — Я оставил метку… — Так вот, почему у меня спина горит. Ощущение, будто ты кусок плоти мне вырвал… — Не вырвал. Все-таки больно? Прости, я не смог остановиться. — Эй, не надо извиняться. Я рад, что ты выбрал меня. — Выбрал тебя? Я не мог тебя не выбрать. И я не выбирал вообще. Ты… Ты самый лучший, Венти, — Сяо поднимает голову, янтарными глазами смотрит на лицо Архонта. — Тебе было хорошо…? — Мне было очень хорошо. Сейчас начинаю понимать, почему в комнате Сайно и Тигнари, когда Нари сорвался на него, был такой запах и все простыни мокрые. — Аха… Да, но мне пока больше не нужно. Я чувствую себя сытым. В ванную? — Если только ты поухаживаешь за мной. Я обессилен. — Поухаживаю. Я обязан, — он слабо улыбнулся, мягко поднимаясь с кровати с Архонтом на руках. — Мой Венти. — Интересно, как выглядит твоя метка, Сяо? И не сойдет ли она со временем. — Она проявится полностью, когда затянется укус… Мне тоже очень хочется ее увидеть. — Уверен, она самая красивая… лучшее, что только могло бы быть на моем теле, — улыбается. — Я тебя люблю. Алатус проходит в ванную и включает теплую воду, забираясь внутрь. Венти расслабленно сидит на его коленях в нежных объятиях. Температура тела демона медленно возвращается к норме. Его дыхание полностью успокаивается, а на душе чувствуется легкость и покой. — Люблю. Очень люблю, — ласково шепчет Сяо. — Только держи меня крепче, а то вода выталкивает, — бубнит, обмякнув на руках демона. — Я тебя тоже люблю. И я рад, что мы наконец-то это сделали. — Держу, — Сяо проводит пальцем по щеке Венти и целует его в нос. — Прости, что затянули до подобного… Можешь избавиться от ран…? Только укус на спине не уйдет так. Извини… — Я не хочу избавляться от них. Они мне нравятся. Укусы, засосы, царапины… Это всё теперь моё. Не отдам. — Какой же ты прекрасный… — демон устилает макушку Барбатоса поцелуями. — Самый лучший… — Сяо, давай покончим с конфликтом между мирами? Ведь мы с тобой — это доказательство того, что миры могут сосуществовать вместе, разве нет? В мире. — Да, Венти. Давай, — он мягко улыбается. — Конечно, давай. У нас с тобой много знакомых, которые влюблены в представителей других миров. Нельзя жить так, как раньше. — С трудом представляю, как можно вбить это в головы наших народов, но… я не хочу вот этого всего. Не хочу войн. — И я не хочу. Никому не нужны эти смерти. Зачем, если можно помогать мирам жить? Даже наш Альбедо влюблен в человека… — Жаль, что ему мы помочь не можем. Профессор столько всего сделал для нас в прошлом. Да и сейчас. — Не можем… Но, мы можем помочь Рэйндоттир, если ей будет нужно и если она найдется способ. Хочу верить, что найдет. Профессор заслуживает этого, — Сяо опускает голову на плечо Архонту. — Но для начала нужно закончить войну. Эти бессмысленные смерти… — Закончим. Обязательно закончим, Венти. Хочу видеть мир, где не будет войн… — И в этом мире наша яблоня будет всегда в безопасности. — Хочу к ней сходить. Я соскучился. Пойдем с утра? — Пойдем. Может, она уже снова зацвела? Немало прошло времени. — Самая красивая яблоня. Однажды вокруг нее появится поле цветов. А люди буду ходить туда на свидания. Наша Юджи будет видеть только любовь, а не мрачную пустошь. — Хочу, да. Теперь это будет моей маленькой мечтой, — улыбнулся. — А моей будет отвести тебя туда на свидание, — он мягко целует Архонта в щеку. — Ого. Прямо на настоящее свидание? Как тогда, в академии? — Еще лучше, чем в академии, — улыбается. — Еще лучше? Это ведь свидание с тобой. Оно априори не может быть лучше. Лучше — это только свидание с двумя Сяо. — И мне придется тебя делить со вторым таким же жадным и ненасытным? Нет уж. — Ого… а звучит, на самом деле, очень даже вкусно. — Ты только мой, — ворчит, прикусывая ухо Барбатоса. — Никаких других Сяо. Мое. — Мм, даже в эротических фантазиях? — Еще чего. Я залезу в твою голову и съем второго Сяо. — А меня съешь? — Полностью, — Сяо проводит языком по его щеке. — Мой любимый. — Проколи мне ухо. Я хочу снова носить серьгу с янтарным камушком. — Сейчас? — улыбается. — Да. Хочу сейчас. Тем более слышу, как прислуга убирается у тебя в комнате, — бубнит. — Видимо, нас всё-таки кто-то слышал. — Нас слышали все, а прислуга пришла, потому что мой птенец уже сообщил, — смеется. — Проколим, а потом ляжем спать. — Ой… думаешь, нас правда слышали все? — Нет, это все осталось только для меня, — Сяо целует его в висок. — Только мое. — Спина болит… и ниже спины тоже. Но я чувствую такое облегчение, будто это у меня «драконий гон», а не у тебя, — смеется. — Кстати, обошлось без яиц, я так понимаю? А на шее у тебя чешуйки. — Прости. Я буду делать тебе массаж каждое утро и вечер. И да, без яиц… К счастью, — краснеет. — Эй, чего ты смущаешься? Мне теперь даже интересно, как было бы с ними, аха. — Мне бы нужно было их из тебя доставать и все… И, думаю, долго болело бы все внутри… — Понимаю, но я про ощущения внутри. Вот это интересно. — Мы можем в тебя засунуть что-то похожее, хочешь? — бубнит. — Нет! Это же не то, глупый демон, — ворчит. — Ты очень милый, — Сяо улыбнулся. — Спасибо, что ты есть у меня. — Я думаю, из меня уже все вытекло, — Архонт чуть ёрзает бёдрами. — Можем возвращаться в комнату. — Как прикажете, моя любовь. Чувство легкости окрыляет и Алатус готов дарить всю свою нежность и трепет, которые тоже вынужден был сдерживать. Он постоянно гладит Венти, постоянно целует, обнимает, хочет касаться его и смотреть на него. Алатус кутает Венти полотенцем и проходит в комнату, где на свежей, идеально уложенной постели лежат два комплекта шелковой пижамы. На прикроватном столике стоит поднос с фруктами и разными напитками. Демон ласково и безумно мягко усаживает свою «драгоценность» на кровать, вытирает и надевает на него небесно-голубую пижаму. Он тянет Барбатоса к подушкам и удобно усаживает его. Потом ставит поднос фруктами на кровать и вкладывает Архонту в руку чашку ароматного чая. Пока Венти занят перекусом, Сяо вытирается сам, одевается в черную пижаму и берет из шкатулки серьгу с янтарным камнем, длинную полую иглу и травяной отвар. Усевшись перед Венти, он над открытым в ладони пламени калит иглу и дает ей остыть. — Чай вкусный? — Очень. Правда, нахожу странным, что ощущаю от этой воды ауру Фурина. Как будто это Фуфу чай готовила, — улыбнулся. — Но ведь мы в мире демонов, тут такого быть не может. — Может, ты по ней соскучился? — он гладит Венти по щеке. — Может быть, — улыбнулся. — Нужно будет навестить их с Двалином. — Двалин так вырос… Аха, — Сяо склоняется ближе. — Готов? — Да. Теперь на коленках не посидит. Совсем большой стал. Даже с девочкой встречается. Ужас, как быстро растут дети, — драматизирует. — Кхм, да, готов. Можешь вводить свой инструмент в меня. — Как тебя в ангелы взяли? — усмехнулся. Подставив иглу к мочке, Сяо впивается в губы Венти, отвлекая его внимание. Не отстраняясь, он дает пару секунд Архонту привыкнуть, вынимает иглу и сразу надевает серьгу. — Ого, — Венти хлопает ресницами. — Совсем не больно. В прошлый раз было не так. Ты что, тренировался на ком-то? — нахмурился. — Признавайся, демон, чьи уши колол тут без меня? — Свои. Заполнил все, что мог, — усмехается, поглаживая Венти по щеке. — Меня ты тоже хорошо заполнил. — Как ты себя чувствуешь…? — Сяо берет чашку чая и делает глоток. — Нормально. Чувствую, как всё горит, как скверна расползается по спине от метки. Но как будто спокойно и хорошо, — Архонт отпивает ещё. — Ох… И когда ты падешь…? — Я не знаю, никогда прежде этого не делал. — Аха… Я буду рядом, Венти. — Знаю. Конечно, я это знаю, Сяо. И я буду рядом. Всегда-всегда. Больше нас не разлучат, как раньше. — Да, — демон улыбнулся и вновь поцеловал Венти в щеку. — Ты будешь сильнее кого-либо, значит? Наверное, падать будет ужасно больно… Так не хочу, чтобы тебе было больно… — Думаю, будет больно, да, но я… я готов. Сила ангелов связана с количеством крыльев. Я никогда не видел и даже не слышал про ангелов с двенадцатью крыльями. — Как будто, так и должно быть, — Сяо допивает свой чай и убирает чашку на стол. — Ты слишком особенный и прекрасный. Поэтому, это должно было случится именно с тобой… — Думаю, хочу связаться завтра с Фуфу. Я и правда будто чувствую ее рядом. Видимо, соскучился очень, — поставив пустую чашку, Венти опускается на кровати на спину. — Хочу рассказать ей, что ты меня пометил. Что ты выбрал меня… — Хочу рассказать всем об этом. Завтра. Сегодня мы заняты, — Сяо ложится рядом, крепко обнимает Архонта за талию и укрывает их одеялом. — Не передать словами, как я тебя люблю. — И как я счастлив, — Венти улыбается. — Мы с тобой станем живым доказательством того, что мир возможен. — Хех. А ведь, я тебе ужасно не нравился вначале, — смеется, прикрывая глаза и утыкаясь Архонту в макушку. — Я был маленьким и глупым. Если тогда профессор не поставил нас в отряд вместе, я бы не сблизился с тобой и не узнал всего того, что знаю. Это… грустно даже думать о таком. — Эй, мы же созданы друг для друга. Если бы не профессор, то сошлись бы как-то иначе. — Думаешь? — Уверен абсолютно. — Что-то я какой-то сонный. Нормально ты из меня соки всосал. — Самые вкусные, — Сяо поправляет одеяло и целует Архонта в макушку. — Я тоже засыпаю… Сладких снов, мой прекрасный Венти. — Сладких снов, мой любимый демон.

***

[Территория Бездны. Поместье Фатуи]

В пустом зале для собраний царит гнетущая тишина. Серые каменные стены, обветшавшие от времени, поглощают звук дождя, что барабанит по грязным стеклам узких окон. Тусклый свет лампы, висящей под потолком, выхватывает из темноты блеклые тени, которые пляшут на лице Пьеро. Пьеро, облаченный в тёмную длинную мантию и черный костюм, стоит у длинного дубового стола, его пальцы медленно скользят по краю кувшина, наполненного водой первозданного моря. Вода внутри поблескивает странным, тревожным светом, словно живая. — Это безумие, — шепчет Синьора, прижимаясь к спинке старого кресла в дальнем углу зала. — Это единственный выход, — холодно отвечает Пьеро, не оборачиваясь. Его голос звучит тихо, но с пугающей уверенностью. — Новый Верховный демон, Алатус, будет только мешаться под ногами. Уберем его, и тогда мир демонов ополчится против Архонта, который, якобы, убил его. Вместе с тем, убьем Архонта, отчего Селестия и Богиня обрушат свой гнев на демонов. — Безумие, — она поднимает взгляд на Пьеро. В ее глазах страх и сомнение. — Как ты собираешься убить Архонта? — Вода первозданного моря, — Пьеро резко поворачивается к ней, его лицо выглядит напряженным, словно высеченным из камня. — Пока он спит, он беззащитен. Этой же водой убьем демона. Он ничего не почувствует. Просто выпьет, станет сонливым. Уснет, и во сне его сердце остановится. Архонт тоже уснет, нам придётся его добить. Она нервно хмурится, опуская взгляд на кувшин. Кажется, вода внутри шевелится, словно откликается на их разговор. — И ты уверен, что эта вода справится? — голос звучит почти умоляюще. — Уверен, — Пьеро наклоняется ближе, его лицо оказывается в тени. — Она уничтожит демона. А ангела усыпит. Достаточно долго, чтобы мы могли завершить начатое и спокойно убрать его. Дождь за окном усиливается, громкий раскат грома на мгновение заглушает все звуки. Синьора вздрагивает. Барбатос был тем, кого они с Пьеро растили с детства, будто родного сына, и пусть матерью она себя никогда не считала, сейчас что-то в груди больно откликается. — Ты понимаешь, что это безумие? — она говорит почти шепотом, словно боится, что кто-то подслушает. — Я понимаю, — Пьеро берет кувшин обеими руками. Его глаза вспыхивают странным светом, отражая дрожь мерцающей воды. — Но у нас нет другого выбора. Это мы свели Венти и Сяо, ещё тогда, в академии. Это ведь мы подливали масло в огонь, вынуждая Венти бояться и цепляться за Сяо, а того — чувствовать ответственность. — Я понимаю, но… убивать? — Иного выхода нет, Розалина. Первым умрет Сяо. Яэ Мико принесет ему в комнату воду первозданного моря и проследит, чтобы он выпил. Этой же водой мы опоим Архонта. Отправим Сказителя и Чайльда забрать Венти, аргументируя тем, что демон предал его. Они доставят Архонта в поместье Фатуи, здесь его и добьем. — Почему не в мире демонов? — Едва ли получится найти того, кому хватит смелости, — усмехнулся. — К тому же, в глазах демонов ангел должен покинуть их мир живым. Таким образом получается, что Барбатос соблазнил Алатуса, тот ему доверился, и «коварный ангел» убил его. Селестия автоматически становится врагом ещё больше, а агрессия растет. Одновременно с этим мы убьем Архонта. Богиня почувствует, что её дорогой сыночек умер, поэтому обернет свой гнев на Сяо — демона, который обещал защищать, и вместе с ним — на всех демонов. Начнется великая война между ангелами и демонами. В ходе этой войны Бездна и захватит Селестию. — Неужели нельзя обойтись без убийства Барбатоса? — Ты что, успела привязаться к нему, пока растила? — Пьеро слабо усмехнулся. — Удивляешь. Мы растили его слабым, вбивали в его голову осознание собственной никчемности, а сейчас ты проявляешь жалость? — Да, ты прав, — она шумно выдыхает. — Жалость не имеет смысла. — Когда оба правителя обоих миров окажутся мертвы, Бездна поглотит Селестию, а ангелы и демоны будут убивать друг друга, на сцену выйдем мы, Фатуи. Первым делом мы «остановим» Бездну. Далее — узурпируем власть в Селестии. На нашей стороне подруга и дракон Архонта, которые будут считать, что именно демоны убили Барбатоса. Используем эту парочку и приведем к власти Двалина. Будет нашей марионеткой в Селестии. — А мир демонов? — Сказитель, очевидно. Заставим его вновь ненавидеть отца, ненавидеть погибшего брата, ведь он предал их. Приведем к власти Скарамуччу, и он станет нашей фигурой в мире демонов. — Но почему не использовать Сяо? Зачем убивать? — Наши идеалы расходятся с идеалами Сяо и Венти. Сейчас Моракс передал правление своему сыну. Как только Алатуса объявят мертвым, государство останется без правителя. Формально. Конечно, за политику вновь возьмется Моракс, но потом он «героически погибнет» на войне, что поделать. — Вода первозданного моря, да? — Синьора с опаской смотрит на кувшин. — Вот почему добывать ее ты отправил детей? — Рисковать жизнью предвестников я бы не стал, разумеется. К тому же, детям проще было достать ее и остаться незамеченными. — Если бы с ними что-то случилось, Арлекино бы тебе не простила. — Если бы с ними что-то случилось, значит она плохо их воспитала, — холодно отвечает он. — Когда Бездна придёт к власти во всех мирах, каждый наконец получит то, чего заслуживает, и все станут равны. Все будут едины. Это справедливо. — Но ведь Сяо и Венти хотят того же, разве нет? — Нет, Розалина. Они хотят дипломатии. Нам нужна монархия. Мир наступит только тогда, когда у власти будет стоять один единый монарх. И это мы. Фатуи. Простые смертные. — И… когда? — Всё случится сегодня. Мико уже должна была доставить в покои Лорда воду первозданного моря. С минуты на минуту я должен получить от неё уведомление, и в ту же секунду отправлю Сказителя и Чайльда забрать Архонта. — Но почему именно они? — Они оба питают нежные чувства к этому ангелу. Пусть увидят своими глазами, что с ним сделали демоны. Мне нужно, чтобы они испытали ненависть.