Demon

[Мир демонов. Этаж Лорда Алатуса. Комната Архонта]

«Интересно, как дела у Фуфу? — Венти поднимается на ноги и тянется к окну. — Скучаю по ней. По нашим пьесам. По Двалину…» Прикрыв глаза, Барбатос отошел к центру комнаты и замер. В его голове заиграла музыка, что он не может напеть, но, как минимум, может вспомнить. «Не могу успокоиться пением, как обычно, значит, пора танцевать, как учила Фуфу». Выдохнув, Венти движется в своем танце словно лист, опавший с дерева на водную гладь, плавно и медленно. Его движения грациозны и изящны, подобно пению волн на берегу. В них нет суеты или стремления, лишь спокойствие и гармония. Погрузившись в танец, он совсем не заметил, как приоткрылась дверь в его комнату. Сяо несколько раз стучал, но, не получив ответ, вошел без приглашения. Демон остановился на пороге, явно не ожидая увидеть Барбатоса танцующим в абсолютной тишине. Глаза Архонта закрыты, а лицо выражает умиротворение и покой. Чуть приоткрытые губы молчат, но в то же время будто призывают Алатуса к проникновению в тайны души. Длинные пушистые ресницы едва заметно колышутся при дуновении ветров, что гуляют по комнате Барбатоса, будто танцуют вместе с ним. Тощие ноги и руки двигаются в такт внутреннему ритму, словно ветви деревьев, покачивающиеся на ветру. Венти совсем не замечает ничего и никого, продолжая свой танец, пока в мыслях ему составляет компанию Фокалорс. Архонт одет в белые чулки, черные шорты и голубой свитер, его одежда не ограничивает движения, а лишь подчеркивает его нежность и утонченность. В этом одиночном танце он находит утешение и свободу, погружаясь в мир собственных мыслей и чувств. «Интересно, что сказала бы Фуфу об этом?» — думает, замерев по центру комнаты. Его голова опущена, глаза по-прежнему закрыты, а с уст слетел легкий выдох. Алатус всё ещё стоит в дверях. Он молчит, рассматривая парня перед собой. Почему-то в груди неприятно и больно защемило, будто его тело отреагировало на что-то, но он не понимает и не помнит, на что. После танца наступила тишина. Она, словно вакуум, заполняющий пространство комнаты. Всё на секунду будто перестало существовать, и остался лишь шепот ветра, точно тихий напев вдали. Тишина обволакивает демона, подобно покрывалу, унимая сердцебиение и притупляя чувства. Прямо сейчас, в эту секунду, Сяо ощущает умиротворение и спокойствие, словно он вошел в состояние медитации, где есть лишь он один и его мысли. — Ой, Лорд Алатус! — звонкий голос Архонта вырывал парня из этого странного состояния. — Прошу прощения, я не слышал, как Вы вошли. Взгляд фокусируется на лице Архонта, он молчит, забыв зачем вообще сюда пришёл и пытается понять что же он почувствовал. — Как… Как твоё самочувствие…? — В порядке, ни на что не жалуюсь. А твое? Выглядишь встревоженным. — Растерялся немного. Слушай… Ты ведь Архонт, да? Ты лучше всех здесь знаешь устройство ваших ангельских организмов. В общем, Редо болен. Простужен, но это странно. А ещё он проклят. За падение. Ты можешь с этим что-то сделать…? Я буду должен. — Просишь меня помочь снять проклятие за падение? То есть, осудить решение Селестии и Богини? — он наклоняет голову вбок. — Если я это сделаю, то и сам паду. Пусть сейчас я в смятении, но Богиню не предал. Это первое. А второе, ангелы не болеют вот этими человеческими болезнями, связанными с вирусами и иммунитетом. Вряд ли дело в простуде. Скорее, какое-то механическое повреждение, которое вызывает воспалительный процесс. Полагаю, внешне ты осмотрел его «от» и «до», тогда, возможно, проблема с внутренними органами. — Да… И чего я, собственно, ожидал… Предлагаешь мне его вскрыть? — Сяо поднимает брови. — Предлагаю найти того, кто разбирается в ангелах чуть лучше Вашего придворного доктора, которому хватило наглости трогать мое обнаженное тело, но не хватило образованности отличить порок от скверны, — Архонт ставит руки в бока. — Я прочитал все доступные на тот момент книги об ангелах, демонах и людях, что смог найти в библиотеке. Редо не относится ни к одной из этими категорий. Я не врач, конечно, но ведь Редо мертв, нет? Значит дело точно не в простуде. Сосуд, в котором обитает душа Велиала, не может болеть. Но он, как и любой ангел, может быть осквернен. — Чего ты завёлся? Он трогал тебя, потому что мы хотели помочь, раз ты знаешь что и как, почему молчал? — Сяо скрещивает руки на груди. — Ты можешь помочь с Редо или нет? — Во-первых, я не заводился. Я спокоен, — он пожимает плечами. — Во-вторых, я лишь высказал своё предположение. Если подумать логически, сосуд, даже сделанный так искусно, как его сделала Рэйндоттир, не должен болеть простудой. Значит, высокая температура — это признак какого-то повреждения. Раз снаружи его нет, то оно внутри, вот и вся цепочка, что привела меня по итогу к мыслям о скверне. И, да, если дело в скверне, я могу помочь. — Я буду очень благодарен. Редо спит в моей комнате, пойдём? — Да. Иди, я последую за тобой. К слову, что мне нужно сделать, чтобы твой отец изволил найти в своем плотном графике некоторое время для меня? — Если этого будет достаточно, я приведу его к тебе сам, как благодарность за Редо, — Сяо выходит из комнаты Венти и следует дальше по коридору. — Мне не нужна благодарность за Редо. Если без чувства благодарности ты этого сделать не можешь, то и ладно. Напишу ещё один официальный запрос и вновь буду ждать. — А просто принять это ты не можешь? Я приведу его в любом случае, спасибо, что помогаешь с Редо, — ворчит Алатус и открывает дверь в свою комнату, пропуская Архонта вперёд. — Мы помогаем просто так, а не для обратной услуги или благодарности. Подобные жесты развивают эгоизм, которому мы, обитатели верхнего мира, не должны быть подвластны. Барбатос медленно, на носочках, осторожно переступая с ноги на ногу, будто идёт по тонкой корочке льда, ступает по полу в чужой комнате, приближаясь к спящему Редо. — Да, да, все время забываю об этом, — вздыхает Алатус, усаживаясь у Редо в ногах. — Жар не спадает, и он очень много спит… Архонт усаживается на край кровати и опускает ладонь на впавший живот Редо. Холодные пальцы Барбатоса касаются бледно-голубых потоков энергии падшего ангела. Магия, словно лучи света, проникает в глубины души Велиала, разгоняя мрак и скверну. С каждым мгновением падший чувствует, как тёмные тени рассеиваются под воздействием благородного света. По комнате разгуливает тёплый мягкий ветер. Он играет с волосами Сяо, пока сам демон сосредоточен на Архонте. С каждым вдохом дыхание Редо выравнивается. Сам он чувствует, как его тело наполняется светом и теплом, словно изнутри его омывает волна благодати и чистоты. Магия исцеляет не только тело, но будто бы и душу, унимая боль и страдания, оставленные там давно. Его сердце наполняется спокойствием и умиротворением, а его ум — ясностью и вдохновением. — Тебя и правда осквернили, дитя, — Архонт склоняется к его лицу и припадает губами к уже холодному лбу. Широко распахнув глаза, Редо замер, вжимаясь всем телом в постель. Бирюзовые кисточки косичек щекочет падшего по носу, Барбатос отклоняется назад, смотря в голубые глаза с мягкой улыбкой. — Как себя чувствуешь, Велиал? — Как… — он растеряно хлопает глазами, смотря то на Сяо, то на Венти. — Он будет в порядке, — Архонт поднимается. — Очистил. Сейчас магия успокоится, и он придёт в себя. — Редо…? Ты как…? — Сяо нервно заламывает пальцы, наблюдая за другом. — Чувствую себя очень странно, — он смотрит на демона, широко раскрыв глаза. — Как-то… спокойно? Я не знаю, как это описать, но… мне хорошо? — Фух… — Алатус опускается на кресло, ощущая как с плеч упал тяжёлый груз. — Напугал же ты меня… — Я могу уходить? — махнув рукой, Барбатос отозвал ветер, что до сих пор играл с прядями демона. — Я не смею задерживать тебя. Склонившись к Редо, Барбатос тихо шепчет: — Ты в порядке. Даже в большем, чем был последние сотни лун. Не дожидаясь ответа, он выровнялся и, перепрыгивая с ноги на ногу, покинул покои Алатуса. — Я… что? — Редо приподнялся на кровати, растеряно смотря в глаза Сяо. — Я просил его снять с тебя проклятье… Но он сказал, что этого нельзя делать, ведь он падет. Но… Может… Может, он это сделал? — Я чувствую себя очень странно. Это как будто бы ты всю жизнь носишь на себе двадцати килограммовый рюкзак, привык уже к его весу, живешь и не замечаешь, что он на фоне существует, а потом кто-то у тебя его забрал. И ты не понимаешь, что изменилось, но тебе легко. Вот как-то так я себя сейчас чувствую. — Прекрасно, — Сяо широко улыбается, разглядывая растерянное, но спокойное лицо Редо. — Это просто прекрасно, зефирка… — Не думаю, что он пошел бы на то, чтобы снять проклятие, но то, что тревожило меня в последние недели, или сколько там я уже болею, он точно убрал. — Мы можем это проверить? — Я сейчас слишком растерян, чтобы придумать, как это проверить, — он хлопает ресницами, смотря в зеленые глаза демона. — Милашка… — на руке Сяо появляется небольшой птенец. — Скажи папе, что я его жду, когда у него появиться минутка, — улыбается, выпуская птицу в окно. — Редо, твоё сердечко так приятно бьется сейчас, просто бальзам для моих ушей. — А зачем папа? — падший провожает птенца взглядом. — Барбатосу он нужен. Надеюсь, что он не начнёт проситься в темницу, — вздыхает Сяо. — Упрямый, — Редо выравнивается на кровати и снимает с себя свитер. Потоки его энергии светятся чистым небесно-голубым цветом. — Ого… уже и не помню, когда в последний раз видел их такими… — он проводит двумя пальцами по голубой полосе на животе. — Красивые какие… — шепчет Сяо, ощущая непонятное ему чувство дежавю. —Кажется, такими чистыми я видел их еще до встречи с Флёр. Имя, так легко слетевшее с его уст, заставило тело вздрогнуть. Редо медленно повернул голову на Сяо, смотря на него с удивлением и непониманием, в то время как в голубых глазах уже собрались слёзы. — Так вот как ее звали… — … — Сяо медленно подходит к другу и кладет руки на его щеки, рассматривая голубые глаза. — И правда снял… Он снял с тебя эту гадость, Редо… — …и как мне жить дальше? — В смысле как? — Сяо улыбается, гладя друга по щекам. — Свободно и спокойно… Как выглядела Флёр? — Большие зеленые глаза… длинные русые волосы… всегда удивленный взгляд. На рыбу похожа? Довольно глупое выражение лица, — он смотрит на Сяо вопросительно. — Кажется, я это ей говорил. Она называла меня глупым. — Ахаха… Это мило… Глупышка Редо, да? — Сяо гладит его по голове. — Тогда меня звали Велиал… она говорила «глупый-глупый ангел», — он слабо усмехнулся. — У неё было такое легкое летнее платье, которое задиралось от каждого дуновения ветра. Тогда я не понимал, что в этом такого, а она смущалась постоянно. Наверное, с этой её реакции и началось моё изучение людей. Так странно сейчас это всё понимать. — Ого… Чтобы Редо и не шутил про задранное платье, представить сложно. Представляю, каким милым ты был, сейчас ты тоже жутко милый, — усмехается Сяо. — Помнишь Чун Юня и Беннета? Я был, как что-то ещё более холодное, чем Чун Юнь, но любопытнее, чем Беннет, — он мягко улыбается, приложив ладони к груди. — Флёр… — Велиал и Флёр. Звучит красиво и мило, — Сяо обнимает Редо за плечи и прижимает к себе. — Я очень рад… — Как думаешь… если этот Архонт смог снять проклятие… он сможет сказать точно, что произошло с Флёр? — Попробуем спросить? Вроде, он пошёл к себе по звуку шагов, — Алатус улыбается. — Да. Я должен знать, что с ней, где она… если она мертва, я хочу знать, где это случилось. Хочу сходить туда. Только… Архонту ничего не будет за помощь? — «Помощь должна быть бескорыстной, иначе это порождает эгоизм» или что-то такое. Или ты о другом? Он снял проклятье и не выглядело, что ему стало хуже, к тому же, мы просто спросим. — Да, ты прав, — Редо тут же вскочил с кровати. — Идём! — Алатус, ты просил меня зайти к тебе? — голос Моракса прозвучал так неожиданно, что Сяо даже вздрогнул. — Тебе что-то нужно? У меня сегодня планы. — Ой, как ты быстро. Да, пап, Архонт что-то хочет, а мы тоже к нему как раз, пойдём с нами? — Опять он, — усмехнулся. — Я уже передал ему, что все свои важные вопросы он может решать с тобой. — Мы не очень ладим, да и, кажется, у него и правда вопрос именно к тебе… Пап, вдруг это нам поможет? Давай сходим со мной и Редо, пожалуйста? — Ох, ладно, — кивает. — Редо, приятно видеть, что тебе стало лучше. Выглядишь здоровее, чем утром. — Аха… да. — Спасибо, — Алатус улыбается и выбегает из комнаты первым, держа Редо за руку. Какое-то неведомое волнение и приподнятое настроение от радости за друга смешиваются в одно, что-то непонятное Алатусу. Он слышит вальяжные шаги отца за спиной и улыбается. «Поддерживает, он правда нас поддерживает», — Сяо толкает дверь к Барбатосу, забыв постучать. — Венти, мы пришли, даже с моим папой, — с улыбкой Сяо заходит внутрь и тянет за собой Редо. Архонт сидит на подушке у окна, склонив голову, но, как только дверь распахнулась, он перевел взгляд на вошедших. Завидев за спиной Сяо Моракса, он едва заметно усмехнулся. — Поправился, — Барбатос поднимается на ноги и подходит к Редо. — Приятно видеть тебя таким. — Г-господин Архонт, — падший тянет к нему руку, но замирает, не коснувшись. «Имею ли я право прикасаться к нему? Или разговаривать? Грязный и грешный я, к чистому и возвышенному Архонту». — Эй, Редо, не забывай, для чего придуманы эти правила, они вредят, — Алатус сочувственно смотрит на руку друга. — Эм… Пап, сначала ты, у тебя гораздо больше дел, чем у меня. Венти, отец слушает. — Это личный разговор, — Архонт наклоняет голову. — Могу попросить вас с Редо выйти и оставить меня с Мораксом наедине? — Ты уверен в этом? — Сяо крепче сжимает руку Редо. — Хм… — Барбатос присаживается на кровать, ощущая, что слабые ноги вот-вот сложатся. — Справедливо. Да, останьтесь. Моракс, кто-то из твоих демонов, кто принимал участие в моем «аресте», забрал мою вещь. Я хочу ее вернуть. — А я тут при чем? — мужчина скрестил руки на груди. — Те демоны слишком слабы и трусливы, чтобы позволить себе подобное. Мою вещь забрал либо ты, либо кто-то приближенный к тебе. Кто-то, что знает, что, в случае чего, наказания не будет. — Я уже говорил, что не понимаю, о чем идёт речь. — Всё ты понимаешь. Багровый агат мог подменить только ты и лица, приближенные к тебе. — Снова вы про агат, — мужчина качает головой. — Я уже сказал, что понятия не имею, кто мог подменить его. Если, конечно, такое правда было, а не ты пытаешься сейчас подорвать доверие между мной и сыном. — Прошу заметить, я просил о личном разговоре. Будь моей целью подрыв доверия, я бы настаивал на присутствии Сяо здесь, — шипит на него Архонт. — Почему твои дружки с Селестии не ищут тебя? — Моракс улыбается. — Потому что им это не нужно? Ты здесь с какой-то политической целью. И, если это так, и ты играешь с чувствами моего сына, будь уверен, ты об этом пожалеешь. — Верни агат, Моракс. Этот камень — это не тот камень, что был у меня. Никто из твоих трусливых слуг не посмел бы и пальцем меня тронуть. — Этот разговор не имеет смысла, Барбатос. Если это всё, что ты хотел сказать, я ухожу. У меня ещё есть дела на сегодня. Не дожидаясь ответа, мужчина быстро вышел из комнаты, закрыв за собой дверь. Несколько секунд полной тишины нарушает обреченный вздох Венти. Архонт падает на кровать на спину, раскинув руки в стороны, и смотрит в потолок. Голова Алатуса начинает болеть. Он разрывается между мнениями. Ему кажется, что прав и отец, и Венти, но слишком много всего не сходится. — Да что же творится… — Сяо опускается на стул, держась за голову. — Я не понимаю… — Я тоже… — Редо смотрит на Архонта, широко распахнув глаза. С неким восхищением и вдохновением. Он будто на секунду вновь ощутил себя ангелом, представшим перед своим Божеством. — Это не тот агат, — повторяет Барбатос, повернув голову вбок, чтобы видеть Сяо. — Можешь мне его не возвращать. Тот камень, что ты забрал у меня, ничего в себе не несёт. — Не тот… — Алатус вытаскивает из кармана коробочку с агатом. — Но зачем бы отцу его забирать? Это кто-то другой, кому я не нравлюсь… Син Цю мне даст список, который я просил, надо подождать. Не важно, Редо, ты хотел узнать о Флёр. — Да, точно. Ты… Вы… ты… проклятие, — запинается. — Я не в праве судить решения своей Богини. Но ты, Велиал, оказался старше, чем я думал, — Венти выравнивается, смотря на падшего ангела пустым взглядом. — Решение о проклятии было вынесено Богиней, что предшествовала нынешней. Ставить под сомнение решение предыдущих судей мне не запрещено. — И… ты… Вы… не падёте за это? — Мы, кажется, на «ты». Нет, не паду. До сих пор я не предал свою веру. Пусть я в смятении и сомнениях, поэтому порочен, но не предал. — Эм… Можно спросить тебя о Флёр? — Девушка, ради которой ты отверг Селестию и своих Богов? — Архонт наклонил голову. — Попробуй. — Что случилось с ней? Каково было её наказание за «совращение ангела»? — Её душу прокляли бессмертием, изгнали в мир демонов, где её тело, мучаясь, умирало, пока душа продолжала жить. Тело изнашивалось и стало неспособным, пока она продолжала жить. Затем, когда сердце больше не смогло выполнять свои функции, тело начало умирать. Но она продолжала жить. — … — Редо смотрит в печальные глаза Архонта, на лице которого не дрогнула ни одна мышца, а голос звучит так ровно и спокойно, что, если не знать языка, вряд ли можно понять, что говорит он об ужасных вещах. — Насколько мне известно, над ней сжалился демон, что тогда стоял у власти. Он оборвал её «бессмертие». Она не ушла на перерождение, не попала в Бездну. Её просто нет. — Р-Редо…? Ты как…? — услышав эту историю, Сяо поднялся и подошёл к другу. — Опустошен. — Я могу ошибаться, — Архонт с сочувствием смотрит на ангела. — О ее судьбе после того, как Верховный демон обратил внимание на неё, лучше узнавать уже в местных книгах и исторических записях. Учитывая, что все люди априори попадают в «ад», потому что грешны, перерождением тоже занимаются далеко не ангелы. — Один знакомый когда-то рассказывал легенду о ней. По легенде, на месте её смерти выросла плакучая ива, — тихо говорил Редо. — Если это правда о ней. — Теперь, когда ты помнишь её, я думаю, ты, возможно, узнаешь её, если она и вправду переродилась в виде ивы. — Хочешь сходим к той иве, Редо…? — Хочу. Конечно хочу! Она довольно далеко отсюда, так что придётся надолго покинуть замок… — А где она? Это та, которая у руин Академии? Я могу нас донести быстрее в виде дракона, а ты покажешь куда. — Да. Только нужно уведомить твоего отца, — тихо проговаривает Редо. — Я сейчас же к нему, может даже догоню до того, как он дойдёт до кабинета! — бросает Сяо и выбегает за дверь. Он несётся по коридорам, не обращая внимания на странные или даже напуганные взгляды демонов. «Редо слишком близок к тому, чтобы освободиться от этого…» Миновав поворот, Сяо столкнулся с Мораксом как раз у входа в его кабинет. — Пап! — Ого, отдышись, — он кладет ладони сыну на плечи. — Что такое? — Мы с Редо очень хотим посетить руины Академии в нашем мире. Прямо сейчас, пришёл уведомить тебя. — Неожиданное заявление, — усмехнулся. — Особенно странно оно звучит после встречи с Архонтом. Можно узнать, с какой целью? — Это для Редо. Узнать о девушке, из-за любви к которой он пал. Ты, кстати, не знаешь о ней? Кажется, что верховный демон и прекратил ее страдания… Флёр. — Мой отец не был образцовым, — усмехнулся. — Думаю, у нас это семейное. Наши отношения не потеплели, даже когда он на смертном одре был. К сожалению, не знаю. Но рад, что вы близко к разгадке, — улыбается. — Конечно, иди, — он мягко хлопает Алатуса по плечу. — Иса останется в замке или идёт с вами? Кажется, она поладила с Архонтом. — Да, я рад, что он хоть от неё какую-то помощь и общение принимает. Думаю, Иса с ним захочет остаться. И со своей подушкой, — улыбается. — Несчастная, — он качает головой. — Отчасти поэтому лучше не связываться со смертными. Ни к чему хорошему это не приводит. Ладно, не смею задерживать, — слабо обняв сына на прощание, Моракс отходит к двери. — Пожалуйста, сообщи, когда вернешься. — Хорошо, спасибо, — Сяо радостно улыбается. Демон мигом раскрывает крылья и выпрыгивает в окно замка. «А сразу о крыльях почему не подумал?» — хмыкает сам на себя. Он быстро возвращается на свой этаж через окно комнаты и заходит в комнату Барбатоса. — Редо, можем идти. Иса, тебя не трогаю, — улыбается пауку, лежащему на небольшой подушке.

***

[Мир людей. На пути к лагерю северного фронта.]

От отряда на западном фронте осталось совсем немного людей. Их эспер и проводник были сильно ранены, и Нёвиллет принял решение снять их с передовой, отправив в больницу. Из отряда Фарузан осталась лишь она сама, призыватель и два недавно прибывших представителя верхнего мира: четырёхкрылый ангел и светлый дракон. Двукрылый ангел, что был в паре с погибшим бескрылым был отправлен на помощь восточному фронту. Нёвиллет вышагивает чуть впереди, Ризли, как и всегда, идёт рядом с ним. Четырёхкрылая девушка неловко переглядывается с драконом в человеческом облике и идёт молча, вслушиваясь в каждый звук. — Фарузан, с Аякой и Томой все будет в порядке, не ломай себе пальцы, — ворчит Ризли, оборачиваясь на подругу. — Ризли, она всё-таки здесь не первый день, она успокоиться, — слегка улыбается Нёвиллет. — Совсем дети ведь, — Фарузан вздыхает. — От отряда остался только Далия. Если бы нам не пришли на помощь обитатели Селестии, мы бы погибли все… — она поворачивает голову, через плечо смотря на Фурину и Двалина, идущих чуть позади. — Я не знаю, как вас благодарить. И вашего друга, который пропал. — Не стоит благодарностей, мы просто помогаем, потому что можем, — девушка улыбается, скрывая за улыбкой беспокойство. — Зато за Альбедо присмотришь теперь, — Ризли кивает на лагерь, который уже виднеется меж деревьев. — Присмотришь за ним. У него шило в заднице, — фыркает та. — Вытащишь, если что, с твоими то ловкими пальцами, — хмыкает мужчина. — Ризли, аккуратней шути при ангелах, если не хочешь краснеть из-за их вопросов, — улыбается Нёвиллет. — Мое чувство стыда атрофировано, Неви. Стоило Фарузан лишь заметить, как среди деревьев промелькнула светлая макушка, женщина тут же побежала, обогнав Нёвиллета. — Альбедо! — кричит она и прежде, чем он успевает осознать происходящее, она влетает в него. Она обнимает его так крепко, как только может, будто после этой долгой разлуки она пытается слиться с ним в целое, чтобы заполнить пустоту, оставленную временем и расстоянием. Её объятия наполнены чувственностью и эмоциями боли и скорби. Алхимик обнимает в ответ, хотя в глазах по-прежнему нет понимания происходящего. На этот шум сошлись и другие члены отряда. Немая сцена, где Фарузан изо всех сил прижимается к Альбедо, не желая отпускать, словно боясь, что следующей встречи может не быть. Мужчина гладит её по талии и трется щекой о висок. Он чувствует, как дрожат ее плечи, слышит тихие едва уловимые всхлипы. Само время словно остановилось. Все солдаты молчат. Лишь шум ветра может нарушить эту сцену. Каждый понимает, что это значит. Спрашивать про отряд никто не решится. Фарузан жмется к другу, находя в нём утешение и покой, словно дом, к которому всегда можно вернуться после долгого путешествия. — Жива… — только и выдохнул алхимик, осторожно поцеловав её в висок. — Кхм-кхм, — Ризли проходит вместе с Нёвиллетом и пытается привлечь всеобщее внимание. — При- — Беннет!!! — проигнорировав двух важных людей, девушка с четырьмя ангельскими крыльями подлетает к бескрылому брому ангелу и заключает его в крепкие объятия. — Милый, здоровый и целый, мой маленький талисман. — Я понял, я здесь ничего не значу, — хмыкает Ризли, которого по плечу аккуратно гладит Нёвиллет. — Понимаю, — Двалин кивает, осматривая это милое воссоединение. — Понял, подождём, пока они успокоятся от встречи, — Ризли скрещивает руки на груди. — Госпожа Фурина! — ангел обнял её в ответ. — Что Вы здесь делаете?! А Венти тоже здесь?! — Нет, милашик, у Венти другие дела, а мы с Двалином пришли помогать хорошим людям, которые о тебе тут заботятся, — улыбается девушка, поглаживая ангела по макушке. — Далия! — Сайно машет другу рукой и зовёт сесть рядом с ним и Тигнари. — Как твой волчонок? Мои уши больше, чем его? Я давно его не видел. — Я бы призвал его, но он ранен. Он попросился у меня на отдых, — Далия присаживается рядом с Сайно, опустив взгляд. — Если позвать его, то наши ангелы могут его исцелить! — Тигнари виляет хвостом. — Он просто устал, пусть отдыхает. Последний бой был очень изматывающим, — вздыхает призыватель. Ухватив Альбедо за воротник, Фарузан целует его в щеки. — Живой, здоровый. Тощий, конечно, но живой… — продолжает бубнит женщина. — Все такие дружные… — Двалин с мягкой улыбкой осматривает людей. — Ну, почти все, — его взгляд задерживается на Кэйе и Хэйдзо, которые стоят чуть в стороне. — Это мой мужчина вообще-то, — тихо бубнит Кэйа, не отводя взгляда от лица Альбедо. — Молодёжь, — усмехается Нёвиллет, глядя на людей. — Хэйдзо, это значит, что Кэйа влюблён в профессора? — Кадзуха становится за спиной Хэйдзо, обняв его руками за шею. — Похоже на то, — усмехается тот. — Кэй, а ты Альбедо уведомил о том, что он «твой»? — Умолкни, малиновый, — Кэйа скрещивает руки на груди. — Ой, Чун Юнь?! А я то думала куда ты пропал… — Фурина смотрит на двукрылого, не отпуская Беннета. — Зато я тебя услышал ещё в нескольких километрах отсюда, — улыбается, держась чуть в стороне. — Альбедо, не хочу прерывать воссоединение, но у нас с Ризли не так много времени, — к капитану подходит Нёвиллет с Ризли. — Думаю, никто никому уши не закрывает? — алхимик обнимает Фарузан, пройдясь взглядом по отряду. — Их осталось всего двое. Разве ты не поэтому привел Фару и Далию к нам? Отряд Фару разбит, это, я думаю, понял любой из присутствующих. Вы пришли оповестить, что теперь эти двое в моем отряде, нет? Ну, и ангелы, пока могут и хотят. Им мы не указ. Или я не прав? — Как хорошо, что именно ты у меня в подчинении, — улыбается Нёвиллет. — Да, их двукрылый потом присоединится к новому отряду на западе. Аяку и Тому я оставлю за собой, решим с ними, когда придут в себя, что ж, развлекайтесь, пишите, если что. — До встречи, — кивает Ризли и уходит вслед за Нёвиллетом, который задерживает взгляд на Двалине. — Гризли, как всегда, всю работу делает, — со слабой улыбкой хмыкнул Далия. — Что ж, — алхимик наконец разорвал объятия с Фарузан. — Малыши, капитан Фарузан теперь здесь главная после меня. Слушаем её приказы и выполняем, наравне с моими. Ангелы, вполне возможно, что кого-то из вас позже отправят в другое место, потому что у нас, получается, вас четверо. — Это вряд ли, — Фарузан вздыхает. — Если бы Фурина, Барбатос и Двалин не пришли, от отряда не осталось бы ничего. Фронт на западе теперь сдвинут. Считай, первая линия будет нулевой. — Ого, — Альбедо приподнял брови. — Что ж, ангелы, представьтесь, пожалуйста. — Двалин, — мужчина манерно наклонился в знак приветствия. — Я дракон Архонта Барбатоса. Мой хозяин приказал охранять госпожу Фурину. Я буду там, где она. Сейчас, пока она в вашем отряде, я буду служить и вам. Приятно познакомиться. «Еще раз…» — он слабо усмехнулся, вспомнив, что половину этих ребят знает еще с тех времен, когда его Архонт был человеком. — Двалин…? Двалин?! — Кадзуха подходит к мужчине ближе и будто обнюхивает. — Двалин??? — Привет, Казу, — мужчина улыбается, склонив голову, будто предлагая демону погладить его длинные светлые волосы. — И правда Двалин… Ты… Ты помнишь нас…? — шепчет Кадзуха, слабо касаясь пальцами волос мужчины. — Помню, — улыбается. — Конечно, я Вас всех помню. Смутно, я ведь тогда был маленьким, но помню, что много времени проводил с тобой. — Да… — Кадзуха обнимает Двалина за талию. — Какой ты большой. Ты был таким маленьким… Спал у меня на коленках… Ребята, это наш Двалин!!! — радуется демон. — Ваш…? — Фурина растеряно смотрит на своего начальника, а теперь и телохранителя. — Наш, наш, — улыбается Сайно. — Я видел его самым первым после Венти. — Господин Барбатос хорошо меня кормит, — смеется мужчина. — А ещё, по нашим меркам, по меркам Селестии, прошло порядка сотни человеческих лет. Вырос, — он обнимает Кадзуху в ответ, поглаживая по волосам. — А ты такой же маленький. — Я больше не расту, это мой рост навсегда такой. Зато я стал сильнее, — Кадзуха отстраняется, чтобы ещё раз оглядеть друга. — Хочу увидеть тебя в виде дракона. У тебя рожки, наверное, стали такими большими… — Если отойдём, то могу сменить облик. Я не помещусь в этом лагере, ничего не задев. — Значит, это точно наш Двалин, — хвост Тигнари тут же завелся. — А Венти? Венти где? — Господин отправился в мир демонов. — Венти пошел за Сяо! — лис подпрыгнул на месте, ударив Сайно хвостом. — Я сейчас буду плакать, — Сайно хватается за сердце и широко улыбается. — Сяо, Венти… Откуда вы все… — Фурина прижимает к себе Беннета и вопросительно смотрит на Двалина. — А Вы откуда знаете их…? — Госпожа Фурина, то, что Вы сейчас можете узнать, навредит Вам. Вы правда хотите услышать ответ? — Двалин гладит Кадзуху, ощущая от него родственное тепло, ведь именно с ним он провёл когда-то столько времени, сколько не проводил в те дни ни с кем, включая Венти. — Ох, не сейчас, мне надо успокоиться рядом с моим Беннетом, — вздыхает девушка. — Мм, Фарузан, — Кэйа подходит к капитану и девушке. — Разрешите пожать вам руку, — мужчина протягивает ладонь. — М? Приятно познакомиться, — она улыбается, отвечая на рукопожатие, пока второй рукой продолжает обнимать Альбедо за пояс. — Кэйа, а вы здесь почему? — Где здесь и что значит почему? — Кэйа бросает взгляд на талию Альбедо и недовольно выдыхает. — На «нуле». Обычно люди на второй линии и дальше. Или Вы тоже эспер? — Человек. Самый обычный, как и мой друг Хэйдзо. Всего лишь владею всем огнестрельным оружием и довольно проворлив, вот и оказался здесь, — Кэйа отпускает чужую руку, но ни на шаг не отходит. — Поняла. А я эспер поддержки, как и Альбедо. Мы с ним с академии вместе, — улыбается. — В каком смысле «вместе»? Он говорил, что он один, — Кэйа скрещивает руки на груди и смотрит на Альбедо, хмурясь. — А, ой, — она ехидно улыбается и пинает локтем Альбедо в бок. — Отстань, Фару, — алхимик закатывает глаза. — Просто работаем вместе я имела в виду, — наклонив голову, она с интересом проходится взглядом по лицу Кэйи, различая нотки ревности. — Я говорила только о работе. Пока что. — Пока что? — Кэйа, говорю, как их бывший студент, это нормально для них, — смеется Сайно, наблюдая за товарищами. — Фару шутит, не обращай внимания, — Альбедо слабо улыбнулся. — Она любит подобные шуточки. — Ага-ага, в академии половина студентов думала, что они встречаются, — хмыкнула Ху Тао, только подойдя к лагерю. — А другая половина думала, что он встречается с Нёвиллетом, хе-хе. Я была в числе вторых. — Я тоже, — Фарузан утвердительно кивает. — Кхем. Пойду осмотрюсь, — Альбедо расправил мантию. — Сайно, ты за старшего. Господа ангелы, кто-нибудь составит мне компанию? — А я всегда знал, что Нёвиллет с Ризли, я рисунки Альбедо видел в дисциплинарке, — смеется Сайно. — Я составлю! У меня есть вопросы! Беннет, я скоро, отдыхай, мой талисманчик, — улыбается Фурина. — Так и думал, — алхимик улыбается Фурине. — Поэтому и не назначил никого сам. Что ж, тогда пройдем? Обход у нас постоянный. Как минимум двое всегда на посту, — рассказывает мужчина, ступая в лес. — Идём по кругу, вслушиваемся в звуки, запахи, ощущения. — Да, поняла, поняла, — девушка выпускает бескрылого из объятий и перелетает через несколько палаток, становясь возле Альбедо. — Двалин, я не буду спрашивать лишнего, наверное, — улыбается. — Хорошо, госпожа, — мужчина присел на бревно, склонив голову к Тигнари, который тянет к нему руки, чтобы погладить. — Вы курите? — Альбедо повернул голову на Фурину. — У нас нет сигарет в мире, не курю. Это вредно, зачем порочить своё тело всякой гадостью? — Справедливо, кивает. Как Вам здешние пейзажи? — Слишком печальные и пустые. Чувствую, как природа плачет над этими местами… — Один мой студент когда-то пытался вырастить живое дерево на оскверненных землях. Мило, да? — Какой милый… Получилось…? — Да. Деревце и правда выросло. Из совсем маленький семечки. Не без помощи магии и алхимии, но всё же. Он хотел, чтобы в Бездне тоже цвели деревья. — Считаю, что он молодец, как это деревце сейчас? — К сожалению, я не знаю. С начала войны я на фронте и ни разу не покидал передовую. Деревце было ближе к академии и городу, ближе к тому месту, где был барьер. Сейчас это примерно вторя линия фронта. — Хочу посмотреть на него однажды, покажете где оно? — Фурина складывает крылья, ведь те начали задевать деревья. — Если однажды покину передовую, то, конечно, с удовольствием. Мой студент верил, что созданиям Бездны тоже грустно, а цветущие деревья могут порадовать их. — Кажется, это ваш самый милый студент, — улыбается. — Один из, — сунув руки в карманы, алхимик идёт между деревьев, ступая по торчащим из земли корням. — Хотя с характером. Он довольно сильный мальчик, но сам себя таковым не считал. А ещё он был влюблен в демона. Интересная они парочка, конечно. — Был? А сейчас он где? — Сейчас он больше не мой ученик. Насколько мне теперь известно, он в мире демонов. Полагаю, с тем, в кого был влюблен. — Вы же не хотите сказать, что ваш студент — это мой друг Архонт Барбатос? — Да, верно, не хочу, — пожимает плечами. — Но говорю. Вы не обязаны верить, госпожа Фурина. — Ох… Вы можете рассказать мне о нем что-то, что поможет мне поверить…? — Хм. Он любит яблоки, красиво поет и танцует, у него очень хорошая пластика и гибкость. На груди бирюзовый ром. На ноге — зигзаг. Я не знаю, как сейчас, после того, как он стал Архонтом, но раньше у него было больное сердце, отчего пробежки и другие кардио давались с трудом. Любознательный и любопытный мальчик. Хм… Сяо передал ему агат. — Сяо… Агат… Узоры… Судьба любит пошутить… Попала в отряд к его знакомым… — шепчет девушка, ощущая легкую боль в голове. — Верите мне? — Тяжело не поверить, когда вы выглядите точь в точь, как мой друг Ве-… Редо… Имя демона, узоры Барбатоса. Про сердце я не знаю, кажется, он здоров. Думаю, что верю… Я сама помогала Барбатосу активировать агат, и у нас это получилось немного. — Редо — это мой брат. Впрочем, думаю, это и так понятно, — алхимик выходит на пустошь. — Расскажешь про него? Я совсем мало знаю о той его жизни. — Его волосы были гораздо длиннее, я все просила их заплести, а он отказывался и не понимал чего я так настаиваю, — улыбается. — Глаза тоже были голубыми, но нос был более круглый, как и глаза. А ещё он был выше ростом. Совсем не эмоциональный… Вот как Чун Юнь, но был жутко любопытным и помогал мне с моими пьесами, хоть и делал вид, что совсем не заинтересован. Когда он начал влюбляться, у него начали сиять глаза, он был таким радостным, в нем сразу столько эмоций появилось, столько… Жизни? Вот только… Я все ещё виню себя, что, когда он был так растерян и напуган, я отказывалась помогать… Он пал, он выглядит иначе, он все ещё он, но я ужасно виновата перед ним… Сейчас я не хочу так поступать, Барбатос показал, что и правда не все хорошо в мире ангелов… — девушка хватается за виски. — Ох… Да… Я по нему все ещё скучаю, переживаю так же, как за Барбатоса… Но, кажется, тот демон Сяо и девушка… не помню имени… о нем правда заботятся… И о Барбатосе, уверена, что он смог попасть туда, куда хотел. — Когда мама только вытянула Редо из Бездны, он очень много сидел в комнате, смотря в стену. Отказывался от еды, почти не разговаривал, да и вообще практически не шевелился. Как живой труп был. Сейчас приятно видеть его таким, какой он есть. Он никогда не говорил о тебе и своей прошлой жизни, но недавно, когда они с Сяо приходили к нам на передовую, Беннет вдруг начал восхвалять твои пьесы. Ты б только видела, как его глаза засияли от упоминания твоего имени. Думаю, он рад, что с тобой всё в порядке, и сам он на тебя зла не держит. — П-правда…? — она едва сдерживает слезы и тут же трёт глаза рукавами. — Я плохая подруга… Я не поддержала его в самый важный и нужный момент… Почему ты не злишься на меня, ты же его брат… — Разве не всем свойственно ошибаться? — он вопросительно наклонил голову вбок. — Это слишком большая ошибка… Он пал, и я не знала, как он, что с ним, где он, настигло ли его проклятье… А потом, спустя тысячи лун он возвращается с демонами… Живой… — Ничего, именно ошибки помогают нам развиваться и становиться теми, кем мы есть сейчас. Относитесь к этому, как к опыту. — Это плохой опыт, я себе не прощу этого… Не могу, это слишком низко было… Поступить так с самым близким другом и лишиться его… Не могу ему даже в глаза смотреть нормально… — Любой опыт — это опыт, — он ступает по пустоши, толкая кончиком ботинка небольшой камушек. — Редо не держит зла. — Даже если он и правда не злится, я плохая подруга и не могу больше с ним общаться, он заслуживает кого-то лучше. — Оу, дурная привычка, — он качает головой. — Прошу простить мне мою дерзость, но Вы не вправе решать за него. — Да, но я решила за себя. — Разве это честно? Если он изъявит желание общаться, то честно будет отказать ему из чувства вины, хотя на самом деле Вы б хотели? — Конечно, я хочу общаться с ним, я очень скучаю по нему, очень дорожу им, но… Разве я могу… Я корю себя за этот поступок уже столько времени, что вы представить не можете. — Не думали обратиться к психологу? — К кому? — Понял. Знаете, есть у меня один знакомый, который очень сильно меня обидел. Хотя, по его словам, он просто идиот и очень сожалеет. Я думаю над тем, чтобы его простить. Я носил обиду на него пятнадцать лет. Конечно, это не сравнится с веками, что вы носите обиду на себя, вот только Редо на Вас не обижается. Разве это мало значит? — Он всегда был слишком хорошим мальчиком… А вы за что обиделись на вашего знакомого? — Я не уверен, что Вы поймёте, но постараюсь объяснить понятно: он заставил меня чувствовать себя грязным, брошенным, испорченным и использованным. Обманул меня и предал. А я его любил. Как-то так. Я был обижен все эти годы и все равно раздумываю над тем, чтобы простить. А Редо и обижен не был, и Вы не сделали ничего. Да, не поддержали, но он куда больше мучился бы, если б Вы тоже пали. — Думаю, что до падения мне тоже не долго осталось, — шепчет. — Понимаю… хоть и нахожу это странным. Имею в виду, что те, чье мнение не совпадает с «верхушкой», «падают». Разве это справедливо? — остановившись посреди пустоши, он устремил взгляд вдаль. На горизонте собираются фиолетовые тучи, где-то далеко сверкает молния. — За такие сомнения раньше, я бы уже пала, как Редо. Сейчас богиня, кажется, дала нам немного больше свободы… — То есть Вы понимаете, что это ущемление свободы? Не ожидал услышать подобное. — Да… Барбатос сильно повлиял на мое мировоззрение. — Он всегда был свободолюбивым мальчиком. Что думаете обо всем этом? — О чем именно…? — О том, что Ваш Архонт — это мой студент. О том, что в мире людей идёт война, на которую все закрыли глаза. О том, что Селестия, нарушая договоренности, растит ангелов среди людей. — Ну… Наверное, отчасти, я уже более спокойна, когда думаю об этом… Но… Ангелы нарушили договор первыми… Если у демонов есть лазейка, то мы именно нарушаем… Это плохо, что у нас отняли наши жизни и память, но мы и не так плохо живем, чтобы жаловаться… Но свободы… Свободы не хватает… И… Венти будто был послан нам, чтобы исправить что-то… — Неожиданно, — улыбается. — Смотря на Чун Юня и Беннета, я думал, что все плюс-минус такие, как первый. — Я мало знаю о Чун Юне, но мы работаем вместе. Он всегда держится отстранённо. Кажется, он настолько полон светлой энергии, что она доставляет ему неприятности, когда он проявляет эмоции. Она вырывается, заставляя его перегреваться. Он не должен был быть двукрылым, его энергии гораздо больше, но… Почему-то только два крыла… — Крылья определяют силу? Или положение в социуме? — И то, и то. Крылья это все. Чем ты сильнее, тем ты важнее и светлее. — То есть, какой-нибудь бескрылый никогда не станет «важным»? — К сожалению, да… — Несправедливо, конечно, но, по-моему, в любом мире есть такая градация. Думаю, я спросил всё, что хотел. Может, Вы хотели бы что-то узнать? — Расскажите, каким были Венти и Редо… — Со мной можно на «ты». Венти? Хм… хороший мальчик с очень развитым чувством справедливости. С характером. Добрый, открытый. Он был довольно скромным, нежным и хрупким. А Редо… он взял себе образ «жути», поэтому просто отпугивает всех. Одному только Сяо удалось пробиться. — Венти будто почти не изменился… А зачем Редо этот образ…? — девушка слегка улыбается, разглядывая лицо Альбедо. — Он был таким столько, сколько я его знаю, так что я думал, что он такой и есть. Еще и паутина его… ему подходит, в общем. На самом деле, думаю, Редо просто боится с людьми сближаться. — Боюсь, что я внесла в это свой вклад… Глупая… — Это вряд ли. Он Вас любит. Как подругу, конечно. — Ты так решил только из-за светящихся глаз, когда Беннет меня вспомнил? — У Редо нечасто такой взгляд. — Хотелось бы… Увидеться и пообщаться… Ой, кстати, про Беннета. Он ничего этого не знает, как и Чун Юнь, не хочу, чтобы им было больно. Они знают только Венти, девушку, что поёт в моих пьесах, но это Барбатос, конечно, открыто выступать он не мог… — Я буду иметь это в виду, но в нашем отряде есть парочка любопытных носиков, которые, не имея в виду ничего плохого, вываливают правду. И частично Беннет уже слышал всякое. — Ох… Переживаю, что ему будет больно, он слишком хороший ласковый мальчик, хочет быть врачом, не место ему здесь… — Да все они дети ещё… — вздыхает. — И даже ваш Архонт. А то, что Беннет милый и хороший, это мы уже заметили. Невинный совсем. — Как он здесь освоился? Он довольно неуклюжий, думает, что это неудача и что он приносит неудачу, но я считаю иначе, он мой талисман. — Ну, его неуклюжесть мы заметили с первых секунд. Но в остальном, кажется, ему нормально с нами? Демонам он понравился. — Фух. Я очень рада, и вам с ним тоже повезло, чтоб вы знали! — тихо смеется Фурина. — Я надеюсь, что ты отпустишь свои обиды тоже. Можно мне коснуться твоей макушки? — М? Конечно, — он чуть наклонился к девушке, хоть разница в их росте не больше пяти сантиметров. Магия четырёхкрылого ангела ощущается гораздо сильнее, в разы или даже в десятки раз сильнее, чем магия двукрылых. Фурина мягко накрывает ладонью макушку Альбедо, невесомо гладит и слегка улыбается прикрыв глаза. «Такие же мягкие, как когда-то у Редо…» Девушка концентрируется и заставляет светлую магию проникать в уставшую голову и душу будто через пряди волос. Почему-то хочется облегчить мысли этого существа, того, кто заботился о ее друге. Мягкое голубое сияние стихает и Фурина убирает руку, разглядывая лицо капитана. — Не знаю, что Вы сделали, госпожа, но я чувствую себя так, будто впервые за сотню лет выспался. Благодарю. — На «ты», — улыбается. — Всего лишь успокоила твои мысли и энергию, которая тоже нервничает. Тебе бы правда поспать. Могу организовать тебе сладкий и спокойный сон на всю ночь, это бы тебе помогло. А ещё просто хотелось, чтобы тебе стало спокойней, ты мне понравился. — Ого. Если это будет такой сон, чтобы, при необходимости, вдруг на нас нападут, я проснулся, то я согласен. Я уже очень давно не отдыхал. — Обещаю, что разбужу, если что-то пойдёт не так. Но сон тебе явно очень нужен. Это даже без магии видно. — Ты когда-нибудь видела алхимию? Кажется, в верхнем мире это всё запрещено? — Не видела, это запрещено, да, потому что можно увлечься и согрешить. — Ну, я и без того грешен. Протянув руку вперёд и перевернув ладонью вверх, он раскрыл бледно-золотую печать. — Алхимия требует равноценного обмена. В этом сразу и преимущество, и недостаток. Печать бесследно исчезла, и на ладони появилась радужная роза. — Это Вам. Кажется, я видел эти цветы всего пару раз в жизни. Редо их когда-то упоминал. Мне кажется, этот цветок тебе подходит. — Р-радужная Роза… — шепчет Фурина, принимая цветок. — Они только в нашем мире растут… Как ты…? Что ты отдал за это…? — Это неважно. Рэйндоттир научила меня главному секрету алхимии. Я усвоил его очень хорошо, так что плата за этот цветок покажется обычному человеку ничтожно малой, — он пожимает плечами. — Сводной таблицы «равноценности» нет. И в этом тоже прелесть алхимии. — Не думала, что алхимия может быть чем-то красивым… Спасибо, — улыбается и кладет цветок себе за ухо. — Приятный подарок. — Тебе идёт, — алхимик жестом приглашает девушку пройти дальше. — А ты в пьесах играешь, да? Звучит завораживающе. — Да. Танцую и играю роли в своих же пьесах со своей командой. Это даёт возможность почувствовать себя кем-то другим, тем, кому не будет так больно за неправильный выбор. Играя, можно быть кем угодно, а, когда танцуешь под пение Барбатоса, то будто паришь в невесомости от наслаждения. — Я совсем деревянный в плане танцев, конечно… — Хм? Сомневаюсь, выспишься, и я могу тебя научить! — Давай! Будем танцевать на выжженной Бездной земле. Ах, полевая романтика. — А ты знаешь толк в танце, — смеется девушка. — А говоришь, что деревянный, главное же как чувствует душа! — Справедливо, — он протягивает руку к девушке. — Отсюда уже видно лагерь, так что скоро мы вернемся, и я упаду спать. Пока я ещё на ногах, приглашаю Вас, прекрасная госпожа, на танец. — Оу, господин, вам совсем не достаёт терпения, — Фурина кладет свою ладонь на руку Альбедо и раскрывает крылья. — Боюсь, когда я высплюсь и вспомню, насколько неуклюж в танцах, я на это не пойду, аха, — положив ладонь на талию девушки, он ступает вперёд, уводя её в классический вальс. — Могу только так. — Ух ты! Знаете, классика хороша в любой ситуации, — девушка улыбается и легко подаётся чужим движениям, плавно раскрывая крылья, которые тянутся за ней словно шлейф платья. — Ваши прекрасные пушистые крылья испачкаются о пыльную землю, — он качает головой. — Моя магия это вода, не страшно, не беспокойтесь о таких мелочах, — она закрывает их обоих крыльями и вновь раскрывает их, заставляя сухие листья кружится вокруг их фигур. — Ого, уверен, со стороны это выглядит красиво. Ваши крылья и Ваша магия. Госпожа Фурина, Вы прекрасны. — Ой, капитан, что вы, я об этом знаю, — улыбается и, удерживая Альбедо за руку, облетает его вокруг и падает ему в руки, сложив крылья. — У вас огромный потенциал для танцев. — Думаете? А мне кажется, что всё же деревянный, — он придерживает ее под спину. — Хотя, я хорошо обучаюсь. Уверен, с таким учителем, как Вы, я точно смогу справиться даже с танцами. — Выспишься и продолжим урок, — девушка улыбается, болтая ногами. Послышался хруст, и Фурина перевела взгляд на лагерь. Один из солдат смотрит на них с очень странным выражением лица, а в его руках, кажется, сломанная метелка, которую сделали из подручных средств. — Уводят прямо из-под носа, — Хэйдзо шепчет на ухо Кэйи. — Вот и вернулись, — алхимик мягко улыбается, провожая девушку присесть у костра. — Есть добровольцы на следующее дежурство? — Мы с Сайно! — Тигнари подпрыгнул на месте. — Пойдем, Сайно? — Пойдём, милашка, а то тут от Кэйи ой как жутко пахнет, — усмехается, проходя мимо людей. — Хэйдзо, я убью тебя сейчас, — цедит Альберих. — Не надо убивать Хэйдзо, он меня обнимает, — тут же показывается Кадзуха, вновь обнимающий человека со спины. — Да. Я личная подушка-обнимашки Кадзухи, — развернувшись, Сиканоин обнял демона в ответ. — Нельзя убивать. А вот ты, Кэй, должен поднапрячься, а то у тебя сразу два конкурента. И обе такие милахи. — На демона своего смотри, а не на других «милах». — Господин, вы нервничаете? Я могу успокоить, — к Кэйе подходит Фурина и рассматривает его лицо. — В отличие от некоторых я слюнями ни на кого не капаю, — усмехнулся Хэйдзо. — Фурина, я пойду в палатку, — потирая щеку ладонью, информирует Альбедо. — Если Вы не передумали, можете входить без стука. — Я уже бегу! — она тут же разворачивается и запрыгивает в палатку Альбедо. — Это что, блять, такое…? — Кэйа ошарашено смотрит на палатку капитана. — Упустил, получается, — усмехается Хэйдзо. — А быстро он чужие сердца завоевывает, да? Ну, и дурачок же ты, Кэй. — Хэйдзо, иди к черту, — Кэйа выбрасывает сломанную метлу и усаживается на бревно. — Пиздец… — Ну, чего ты так реагируешь? — Сиканоин присаживается рядом и усаживает Кадзуху к себе на колени. — Я уверен, что ты просто неправильно понял. — Ты прикалываешься? — мужчина вздыхает и трёт свою шею. — Хотя, собственно, заслужил и это. — В плане? Она ангел, и они знакомы две минуты, о чем ты вообще думаешь? — Окей, допустим. А что про неё, — Кэйа кивает в сторону девушки, которая активно расставляет себе палатку. — Фарузан? Ну, раз сказали, что просто друзья, значит просто друзья, нет? — он опускает голову на плечо Кадзухи. — Казу, а ты что думаешь про Альбедо и Фарузан? Между ними есть романтические и интимные отношения? — Они не целовались так, как Сайно и Тигнари ни разу. Ну или я не видел. Они хорошие друзья. Они такие же друзья, как… Хм… Как Сяо и Редо, но вы их не знаете. Но в Академии и правда многие считали, что они встречаются. — Мм… Друзья… Знаю я такое «друзья». Мы с ним тоже были друзья, как я считал. — А сексом от них когда-то пахло? — При мне — нет, — Кадзуха пожимает плечами и запускает руку в малиновые пряди. — Ну, вот и определились, — Хэйдзо улыбается. — А вообще, я же детектив. Между Альбедо и Фарузан ничего нет. Она обнимала его больше, как сестра. Еще и поцелуи в щеки и виски. Между ними что-то нежное и какое-то «родственное». Не веет ни романтикой, ни интимом. — Только она вот так может его обнимать и целовать, а я нет, — обиженно ворчит. — Но ее, вроде как, он в романтическом плане не воспринимает, а у тебя шансы есть. — Ты просто успокаиваешь меня. — Казу, как думаешь, есть ли способ завоевать холодное сердце твоего профессора? — Если обидишь кого-то из тех, кого он любит, то это будет невозможно. А в остальном, даже не знаю, он нас как будто всегда любил. — А если его самого обидеть, то он простит? — Мы его не обижали, не знаю, — Кадзуха пожимает плечами. — Кэйа, он не смотрит на тебя так, как смотрел в первый день, если ты переживаешь, что не нравишься ему, то это не так, — улыбается. — Оу, то есть, смягчился уже? — Хэйдзо улыбается. — Ну, вот, уже хорошо. А на кого-то он смотрит так, как Сайно на Тигнари? — Никогда не видел такого взгляда у него. Даже интересно как будет выглядеть его лицо с этим взглядом, — Кадзуха поднимается и усаживается на колени к Хэйдзо уже лицом к нему. — И на твой такой взгляд интересно посмотреть. — Хочу, чтобы Альбедо тоже так сидел на моих коленках, тц… — Пойди предложи ему, вдруг согласится? — Хэйдзо улыбается, чуть приобняв Кадзху. — Ты дурной? Он меня убьет, аха. — А в чём проблема? Заходишь в его палатку и говоришь: «Посиди у меня на коленях». Звучит просто. — Он там с девушкой ангелом. — Подожди, пока она выйдет? — Подожду, подожду… А вообще-то нет, это будет ещё более большой идиотизм с моей стороны. — Разве? А по-моему мило. Тем более, что твою ревность, наверное, даже в Бездне было видно. — Тц… Как был придурком, так и остался, — ворчит поджимая колени. — По факту, — Сиканоин ведёт плечами.