Вернуть Эмили

Утренний свет мягко проникал сквозь тяжёлые бархатные шторы, озаряя комнату теплыми золотистыми лучами. Оливия медленно приоткрыла глаза, наслаждаясь ощущением покоя, которое обволакивало её тело. Она давно не чувствовала себя так — свежей, отдохнувшей и... в безопасности. Всё это казалось ей почти сном и настолько контрастировало с той кошмарной реальностью, в которой она жила последнее время, что в это сложно было поверить. Комната, в которой она теперь находилась, была великолепна. Просторное помещение с высокими потолками, украшенными лепниной, сразу же дало понять, что она оказалась в доме, принадлежащем благородной семье. Великолепный балдахин над кроватью из тончайших тканей создавал атмосферу уюта и величия. Золотисто-кремовые оттенки стен, нежные кружева на гардинах, изящная мебель с резными деталями — всё это придавало комнате дворянское величие, от которого Оливия отвыкла за последние месяцы скитаний. Она села на кровати, откинув в сторону лёгкое покрывало. Спала она действительно долго и крепко, впервые за всё это время. В Сабрие, в заброшенном доме, сон приходил к ней тревожными вспышками, полными ужасов того места. Теперь всё было иначе. Оливия поднялась с постели и направилась к окну. Открывая тяжёлые шторы, она позволила солнечным лучам полностью заполнить комнату. Утреннее солнце приветливо скользнуло по полу, освещая её лицо. За окном перед ней простирался великолепный сад — огромные кусты роз распускались под ласковыми лучами, высвобождая море алых, белых и розовых лепестков. Высокие, величественные статуи, разбросанные по саду, возвышались над цветущими клумбами, создавая ощущение, что это место принадлежит иному, волшебному миру. Светлое небо было безоблачно, и свежий утренний ветерок слегка шелестел листвой деревьев. На улице царило лето, и этот солнечный день казался полным надежды. Всё вокруг дышало спокойствием, словно сама природа решила подарить Оливии передышку. — Как здесь красиво... — прошептала она, едва слышно для себя, наслаждаясь видом. Теперь Сабрие, с его тёмными, сырыми улочками и гнилыми руинами, казалось далёким прошлым, оставшимся позади благодаря одному человеку. Оливия вновь вспомнила его — странного мужчину с серебристыми волосами, который спас её в самый последний момент, вырвав из лап монстров и Баскервилей. Его холодный, но в то же время странно заботливый взгляд оставался в её памяти. Он привёл её сюда, в это благородное место, где она могла найти покой. Но кто он на самом деле? И почему он решил помочь ей? Ещё одна волна свежего воздуха ворвалась в комнату, и Оливия глубоко вздохнула, наслаждаясь этим ощущением. Она не знала, зачем Лотти и Цвай хотели увести её с собой. Тот день из прошлого, когда она была затянута в трясину Бездны, оставался загадкой, но здесь, в этой комнате, среди изысканного дворянского убранства и красоты окружающей природы, она впервые за долгое время почувствовала, что может отложить все свои страхи и просто жить. Пусть даже это всего лишь краткий момент, она была благодарна за него. Оливия ещё раз окинула взглядом комнату. На стенах висели картины с изображениями природы, вазы на прикроватных тумбочках были наполнены свежими цветами, а у окна стоял небольшой столик, на котором лежала аккуратно сложенная книга. Всё в этой комнате было пропитано заботой и вниманием к деталям. Сегодня был новый день, и Оливия решила наслаждаться этим утром. Она нашла на кресле платье, которое подготовили для нее, и как раз привела себя в порядок, когда в дверь постучали. — Оливия, добрейшего утра! — Это был голос Брейка. — Ты готова к новому дню? Прошло несколько секунд, прежде чем Брейк услышал лёгкий скрип двери. Она открылась, и Оливия показалась на пороге. Её лицо всё ещё было немного бледным после событий в Сабрие, но на её губах играла слабая, чуть робкая улыбка. Её глаза, глубокие зелёные, встретились с его, и Брейк заметил, как в её взгляде промелькнуло лёгкое удивление. Возможно, она не ожидала увидеть его так скоро. — Доброе утро, — произнесла она, ее голос был тихим, но тёплым. — Я готова. Когда Оливия вышла из своей комнаты, её силуэт был окутан этим мягким утренним светом. Её лицо казалось Брейку по-новому живым, а в её взгляде горела лёгкая искорка. Она выглядела совсем иначе, чем вчера, когда он встретил её в Сабрие — уставшую, измождённую, в поношенной одежде. Теперь перед ним стояла молодая девушка, поразительно похожая на ту Оливию Синклер, которую он знал много лет назад, и с которой он никогда бы не осмелился заговорить так непринуждённо, как сейчас. На ней было нежное платье светлого оттенка, которое подчёркивало её тонкую фигуру, а волосы, аккуратно уложенные, придавали её облику некую возвышенность. На мгновение Брейку показалось, что он вернулся в те давние дни Клэр-Холла и снова стоял перед своей миледи, испытывая невыразимую смесь восторга и страха. Оливия выглядела спокойной, но в её взгляде всё ещё читалась некая растерянность, будто она до конца не понимала, что с ней произошло. Как будто вся её жизнь теперь была покрыта густым туманом, из которого она не могла найти выход. — Ты выглядишь... преображённой, — произнёс Брейк, игриво улыбнувшись в ответ. Его голос был мягким, но в нём чувствовалась доля сдержанного восхищения. — Я должен признаться, что это платье, конечно, превосходно! Пожалуй, тебе придётся носить капюшон снова — иначе всех ослепишь. Прежде чем Оливия успела что-то ответить, с плеча Брейка раздался писклявый голос, принадлежащий кукле Эмили: — Да-да, а то Брейк уже слеп на один глаз, второй жалко! Оливия слегка смутилась от его слов, её щеки порозовели, и она на мгновение опустила взгляд, словно не зная, как принять этот неожиданный комплимент. Но в её глазах было нечто большее, чем просто смущение — благодарность, смешанная с лёгкой робостью. — Спасибо, — сказала она, поднимая взгляд на Брейка и улыбнувшись. — Слуги принесли мне эту одежду сегодня утром. Это так необычно. Я уже стала привыкать к тому, что всё время хожу в обносках, а теперь... Я почти не узнаю себя в зеркале. Она чуть помедлила, оглядывая своё платье, словно пытаясь свыкнуться со своим новым образом. — Ни одна леди не должна ходить в обносках, — заключил Брейк, стараясь создать в их разговоре атмосферу непринужденности. — Леди созданы исключительно для красивых нарядов! Пару дней в этом платье, и ты вообще забудешь про старую одежду. И даже Эмили скажет: «Ах, да это просто чудо, как вы хороши!» — Брейк кивнул на куклу, которая как будто одобрительно кивнула в ответ. Оливия тихо засмеялась, и это было таким тёплым и настоящим звуком, что на мгновение Брейк забыл обо всех своих страхах и тревогах. Она выглядела почти счастливой, её глаза светились от улыбки. — Я очень благодарна тебе за всё. Если бы не ты... — продолжила Оливия. — Не знаю, что бы ждало меня дальше. Брейк помахал рукой, прерывая её и не желая слышать никаких благодарностей, зная, что это лишь усилит его внутреннюю борьбу. Он привык прятаться за маской легкости и шутовства, но сейчас, стоя перед Оливией, он чувствовал, как эта маска уже на грани того, чтобы дать трещину. В каждом её движении, в каждом слове, он видел проблески той Оливии, которую когда-то любил. — Ты не обязана благодарить меня, — ответил он с лёгкой улыбкой, стараясь придать своему тону привычную непосредственность. — Я рад, что тебе стало легче. Шерон Рейнсворт, внучка ее светлости герцогини Рейнсворт и владелицы этого замка, с нетерпением ждёт знакомства с тобой. Мы начнем день с небольшого завтрака, что скажешь? — С удовольствием, — кивнула Оливия, и они направились вперед по коридору. Летнее солнце, мягко пробиваясь сквозь высокие окна поместья Рейнсворт, заливало коридоры золотым светом, который, казалось, оживлял всё вокруг. Проходя по этим залам, Брейк наслаждался тем теплом, которое свет нес в этот просторный и величественный дом. Ему казалось, что даже это поместье, полное древних тайн и затаённой тишины, не могло устоять перед жизненной силой солнечных лучей. Они начали медленно идти по залам, и солнечные лучи продолжали следовать за ними, освещая их путь мягким золотом. Оливия шагала рядом с Брейком, её шаги были спокойными, но в них чувствовалась некая неуверенность, как у человека, который всё ещё не до конца привык к новому окружению. Оливия часто оглядывалась по сторонам, словно пытаясь привыкнуть к тому миру, что теперь окружал её. — Я хотел узнать, как тебе спалось? — спросил Брейк по пути. — Надеюсь, комната тебя устроила? Не могу позволить, чтобы наш драгоценный гость чувствовал себя здесь неуютно. — О, комната просто чудесная, — с улыбкой ответила Оливия. — Я давно не чувствовала себя так хорошо. Столько времени прошло с тех пор, как я спала в настоящей постели. И это поместье кажется мне таким величественным. Я никогда не видела ничего подобного. — О, да, дом действительно впечатляющий! — Брейк расправил плечи, делая широкое движение рукой, будто приглашая её посмотреть на всё великолепие вокруг. — А я, — его голос стал слегка шутливым, — я всего лишь смиренный слуга этого дома. — Всё это кажется... слишком щедрым. Как будто мне здесь не место, — неожиданно сказала Оливия, явно не ожидавшая такого гостеприимства от незнакомцев. Она на мгновение замолчала, как будто ожидала от него ответа, и Брейк почувствовал, как его сердце сжалось от этих слов. Он знал это чувство слишком хорошо — быть в мире, который больше не принадлежит тебе, быть тем, кто вернулся из тьмы. — Я понимаю, — произнёс Брейк мягко, подходя на шаг ближе, чтобы заглянуть в глаза Оливии, но всё ещё стараясь держаться на расстоянии, чтобы не напугать её. — Для тебя это всё новое. Нужно время, чтобы привыкнуть. Но... ты в безопасности здесь, я тебе это обещаю. Взгляд Оливии снова скользнул по залу, но теперь в её глазах появилось что-то новое — нечто похожее на лёгкую надежду, что она сможет найти здесь своё место, пусть даже временное. — Ты прав, — сказала она наконец. — Наверное, мне нужно время, чтобы всё осознать. Их шаги продолжали раздаваться в тихих коридорах поместья, пока они шли вперёд, а золотой свет сопровождал их, словно само лето стремилось окутать их теплотой в этом новом и загадочном мире, который теперь окружал их обоих. Оливия кивнула, слегка расслабившись, но её взгляд всё ещё был полон вопросов. Она чувствовала, что многое осталось недосказанным. Но Брейк знал, что не мог раскрыть ей правду — не здесь и не сейчас. Она не знала, что он был частью её прошлого. Фамилия Синклер так и осталась неозвученной, и Брейк надеялся, что так будет и дальше. — Это поместье всегда принадлежало герцогскому дому Рейнсворт, — начал Брейк, его голос был мягким, но глубоким, и он говорил так, словно рассказывал какую-то древнюю легенду. — Сейчас оно находится под управлением герцогини Шерил Рейнсворт, но большую часть времени за домом присматривает её внучка, леди Шерон. Очень милая девушка, ты с ней обязательно поладишь. Она уже ждёт нас с нетерпением, чтобы познакомиться. Оливия слушала его с интересом, её взгляд скользил по величественным стенам, по картинам, висящим на них, и по мебели, которая казалась ей слишком роскошной для того, кто был лишён дома. Её шаги были легки, но внутри неё продолжало жить смятение. Брейк шёл чуть впереди, его походка была лёгкой, словно он просто прогуливался по саду, а не сопровождал гостью. Он легко рассказывал Оливии об истории дома, о том, как герцогиня Шерил поддерживала дом в те времена, когда многие другие аристократические семьи теряли своё положение. Оливия внимательно слушала его, взгляд её порой задерживался на высоких оконных арках, через которые открывался вид на роскошные сады. Их спокойствие напоминало ей, как далёк этот мир от тех ужасов, которые она недавно пережила. И всё же, внутренний покой ещё не вернулся к ней. Наконец, когда они приблизились к массивной двери, за которой был обеденный зал. Брейк молча кивнул и открыл дверь обеденного зала, пропуская Оливию вперед. Зал, в который они вошли, был просторным и наполненным солнечным светом. Высокие окна, обрамлённые тяжёлыми шторами, выходили в сад, а массивный дубовый стол, покрытый белоснежной скатертью, стоял в центре комнаты. На стенах висели портреты, величественные и строгие, словно наблюдавшие за каждым шагом гостей. Широкие каменные камины придавали залу торжественность. В дальнем конце, с мягкой улыбкой на лице, их ждала Шерон Рейнсворт. Она сидела у окна, и её светлые волосы мягко переливались в лучах солнца, а глаза, полные дружелюбия и тепла, устремились на Оливию, как только она вошла в зал. — О, вот и вы! — воскликнула Шерон с улыбкой, вставая со своего места. — Я так рада, что вы смогли ко мне присоединиться. Надеюсь, вам здесь будет уютно. — А вот и мы, — поддержал приветствие Брейк, а затем поклонился, представляя госпожу. — Леди Шерон Рейнсворт, хозяйка этого замка и моя госпожа. Оливия ответила ей улыбкой, хотя всё ещё чувствовала себя несколько неуверенно. Она сделала шаг вперёд и представилась, как заранее решила. — Доброе утро. Оливия Седли, — произнесла она с мягкостью, хотя и с лёгкой тенью в голосе, сделав при этом реверанс. Это было её новое имя, под которым она теперь решила жить. — Рада познакомиться, леди Шерон Рейнсворт. — Оливия Седли... какое прекрасное имя, — сказала Шерон с улыбкой. — Если не возражаешь, мы сразу отойдем от формальностей. Я так рада, что ты теперь с нами и что Брейк спас тебя. Пожалуйста, чувствуй себя как дома. Брейк, наблюдая за этой сценой, стоял чуть в стороне, с привычной улыбкой на лице. — Да-да, леди Шерон всегда полна радушия, — сказал он с легкой игривостью в голосе. — Я думаю, что в поместье Рейнсворт тебя примут как настоящую аристократку, Оливия. — Мы будем счастливы, если ты останешься у нас столько, сколько тебе нужно, — добавила Шерон. Оливия кивнула, на её лице появилась чуть смущённая улыбка. Весь этот приём, теплоту и внимание она ощущала как что-то чуждое – слишком великодушное для неё, той, кто лишь недавно вернулась из мрака Бездны. Но в то же время она ощущала благодарность за это новое убежище. — Я чувствую себя уже гораздо лучше благодаря вашему гостеприимству, — ответила Оливия, её голос был мягким, но уверенным. — Мы рады предложить тебе всё, что в наших силах, — мягко ответила Шерон, жестом предлагая Оливии и Брейку присесть за стол. Когда они расселись, Брейк, закинув ногу на ногу в свойственной ему манере, бросил на Оливию короткий взгляд. — Видишь, Оливия, — сказал он с лёгким прищуром. — Теперь ты официально часть дома Рейнсворт, и никто не сможет возразить! Шерон, улыбнувшись реплике Брейка, продолжала поддерживать тёплую беседу, и день, который начинался с неопределённости, стал для Оливии началом новой главы. Начался завтрак, слуги бесшумно двигались вокруг стола, принося серебряные блюда с изысканными яствами, среди которых было множество сладостей, которые сразу же привлекли внимание Брейка. Он, как всегда, моментально сосредоточил своё внимание на этих лакомствах, с довольной улыбкой рассматривая ассортимент перед собой. — О-о-о, что это? — протянул Брейк, слегка наклоняясь к столу и с лёгкостью набирая в свою тарелку гору пирожных с нежным кремом. — Кажется, я нашёл свою судьбу на сегодня, — его глаза с искоркой лукавства смотрели на собравшихся. Шерон, сидя во главе стола, сдержанно улыбнулась и покачала головой, глядя на его поведение с привычным, но всё же тёплым укором. — Брейк, я снова поражаюсь тому, сколько сладкого ты можешь съесть за один раз. В конце концов, оставь что-нибудь для нас, — пошутила она, наигранно вздохнув. Оливия сидела рядом, с лёгкой улыбкой наблюдая за игривым обменом репликами. Она уже начала привыкать к этой дружеской, даже немного шутливой атмосфере, хотя глубоко внутри понимала, что её мысли всё ещё заняты другими, более тревожными вопросами. — Это же настоящее искусство, — ответил Брейк, сделав вид, что возмущён. Он наложил себе целую тарелку и обратился к Оливии, с лёгкой ухмылкой. — Правда ведь, Оливия? Никто не понимает настоящую важность десертов. Оливия, сидящая напротив Брейка, тихо засмеялась, и в этот момент она впервые почувствовала, что может вести себя с ним более свободно. — Ты прав, — ответила она. — Но всё же, надеюсь, что ты оставишь нам что-то попробовать. — Обещаю, что не съем всё, — Брейк сделал театральную паузу, снова потянувшись за сладостями. — Но за своё здоровье я не ручаюсь, если всё это окажется слишком вкусным. Шерон, слегка усмехнувшись, повернулась к Оливии, желая перейти на более серьёзные разговоры. — Оливия, прости за мои вопросы, — начала она, наклоняясь чуть вперёд, её глаза светились добротой и любопытством. — Я уверена, что после всего, через что ты прошла, тебе нужно время, чтобы привыкнуть к новому окружению. Но мне действительно интересно... Откуда ты родом? И как ты оказалась в Сабрие? Это, должно быть, была нелёгкая дорога. Оливия на мгновение задумалась. Она знала, что должна отвечать осторожно. Её сердце снова наполнилось той тревогой, которая появилась у неё с момента возвращения из Бездны. Как могла она объяснить то, чего сама до конца не понимала? Она взяла паузу, обдумывая, как лучше ответить, но затем заговорила уверенно. — Я родом из Эджвера, — произнесла она тихо, её голос был спокоен, но в нём чувствовалась лёгкая отстранённость, словно она вспоминала далёкое прошлое, которое казалось почти нереальным. — Это небольшой городок недалеко от Риверры. Тот день, когда я оказалась в Сабрие... — Оливия на мгновение замолчала, словно пыталась найти правильные слова, чтобы описать произошедшее, — Загадка и для меня самой. Всё произошло так быстро, что я едва успела что-то понять. Когда Оливия произнесла слово «Эджвер», Брейк на мгновение замер, скрывая лёгкий укол, пронзивший его сердце. Это был не просто город, затронутый в разговоре, это был уголок его прошлого — того прошлого, которое он тщательно пытался скрыть даже от самого себя. Эджвер был местом, где располагался Клэр-Холл, дом Синклеров, и где, когда-то, Кевин Регнард, верный рыцарь, сопровождал Оливию. Её слова заставили вновь ожить те воспоминания, которые он долгие годы пытался похоронить вместе с её смертью. Брейк внимательно слушал её, и его улыбка слегка погасла, когда она упомянула, что не понимает, как попала в Сабрие. Он знал, что за этим стояло нечто большее, и был уверен, что её путешествие из Эджвера в Сабрие было связано с тем, что она попала в Бездну. Но он молчал, решив не вмешиваться. Эджвер... Этот провинциальный городок всегда казался Брейку олицетворением спокойствия и красоты. Небольшие, но изысканные особняки, окружённые зелёными парками и садами, принадлежали старинным семьям знати, которые обосновались там на века. Просторные дороги, усаженные деревьями, тянулись вдоль берегов реки, чьи тихие воды мерно текли, отражая в себе закатное небо. Эджвер жил в своём собственном ритме — спокойном, неторопливом, как будто время там никогда не спешило. Брейк вспоминал, как они шли по старинным, выложенным камнем мостам, а Оливия, сияя беззаботной радостью, рассказывала ему о книгах, которые прочла, или о музыке, которую хотела сыграть. Она всегда была такой лёгкой в общении, никогда не думала о том, что её слова могут быть не услышаны. А он, Кевин, как истинный рыцарь, внимательно слушал, не позволяя себе ничего лишнего. Но как бы тщательно он ни скрывал свои чувства, каждый день, проведённый с ней в Эджвере, был для него настоящим даром. Эджвер был не просто городом. Это был символ их прошлой жизни — той жизни, которую они могли бы иметь, если бы судьба была благосклоннее. Он был прекрасен в своей простоте, окружённый природой, которая словно знала о глубокой, неизречённой любви, связывавшей их. Но, как и всё в этой жизни, это место теперь казалось ему лишь далёким воспоминанием — бледным отражением того, что уже не вернуть. — Эджвер... — тихо пробормотал Брейк себе под нос, улыбка на его лице на мгновение угасла, и глаза потемнели от ностальгии. Оливия, конечно, не могла знать, что этот городок был для него символом прошлого, которое он старательно скрывал. В глубине души Брейка, в тени его мыслей, воспоминания об Эджвере всё ещё оставались живы — как тихая, но неугасающая свеча, освещающая его одинокий путь. На лице Шерон заиграла мягкая, почти мечтательная улыбка, когда она, не торопясь, обратилась к Оливии: — Эджвер — это такой очаровательный городок, не правда ли? Я всегда восхищалась его спокойной красотой, его утончённой атмосферой. Там живет много аристократов, потому что это прекрасное место, чтобы скрыться от столичной суеты. Мы бывали там с бабушкой на летних каникулах. Шерон говорила спокойно и с той лёгкостью, которая рождается только у тех, кто привык говорить об уюте, комфорте и светской жизни как о чём-то само собой разумеющемся. Эджвер для неё был не просто местом, а символом устойчивости, уверенности в том, что мир, в котором она жила, был неподвластен времени и переменам. Оливия, сидя напротив, вслушивалась в её слова, но каждая фраза звенела в её сердце как болезненное напоминание о прошлом. Эджвер — не просто городок, где она бывала. Это был дом — теперь уже далекий и недосягаемый. И вдруг она задумалась – а что же стало с Клэр-Холлом за эти годы? — Да, это красивое место, — сказала Оливия, стараясь, чтобы её голос звучал спокойно. Она на мгновение отвела взгляд, словно искала опоры в бескрайних садах за окном, прежде чем продолжить. — Но я не могу сказать, что знаю его с той стороны, что и ты, Шерон. Я… я ведь не из аристократической семьи. В Эджвере мы жили в более скромных условиях, — она сделала паузу, смущённо опустив глаза, словно пытаясь скрыть эту мнимую простоту, которую выдумала. Брейк, на первый взгляд занятый поглощением очередной сладости, лишь мельком взглянул на Оливию. В его глазах на мгновение мелькнуло что-то глубоко понимающее, но он сдержал себя. Он прекрасно знал правду. Оливия была далеко не из простой семьи — она была Синклер, наследницей графского рода, и для неё все места Эджвера были столь же важны, как и для любой аристократки. Но теперь, сидя здесь, она говорила о себе как о простой девушке из обычной семьи, и Брейк понял, почему. Она больше не хотела быть связанной с этим прошлым — или, возможно, просто боялась открыть его. Она искала защиту в новой жизни, стараясь спрятать ту, которая была разрушена. — Простая семья, говоришь? — задумчиво протянула Шерон, её улыбка чуть поблекла, но она сохранила своё дружелюбие. — Это только делает тебя ещё более удивительной. Знаешь, гораздо важнее то, какой ты человек. Оливия почувствовала, как её сердце на мгновение дрогнуло. Шерон, не ведая того, нашла способ поддержать её, не задавая лишних вопросов. Её слова были как мягкий шёлк, укутывающий раненую душу. Оливия почувствовала благодарность за эту деликатность, за то, что никто не пытался копаться в её прошлом, и это позволило ей почувствовать себя более защищённой в этой новой жизни, которую она пыталась построить. — Я из семьи профессоров, — уточнила Оливия. — Профессоров? — переспросила Шерон, с неподдельным интересом. — Да, — Оливия чуть пожала плечами. — Мои родители преподавали в Королевском университете Риверры. — Королевский университет, — повторил Брейк, слегка прищурившись. — Прекрасное место. Я бы даже сказал — элитное. Так кто же они были, твои родители? — Отец преподавал естественные науки, а мать — литературу, — ответила быстро Оливия, но её руки, лежавшие на коленях, слегка напряглись. Брейк заметил это. Он не мог не заметить. — Ты говоришь о них с такой гордостью, — сказал он, чуть склонив голову. — Видимо, ты многому у них научилась? — Да, — ответила она, сохраняя ровный тон. — Они замечатльные люди. Шерон улыбнулась, наклонив голову. — Тогда мне точно нужно будет попросить тебя помочь мне выбрать книги из библиотеки. Ты ведь наверняка разбираешься в литературе. — Конечно, — мягко ответила Оливия, но её взгляд был нацелен на её тарелку, как будто она хотела избежать лишних вопросов. — Я смогу тебе помочь найти что-то интересное. Брейк наблюдал за ней, и на его лице всё ещё играла привычная полуулыбка, но мысли метались с бешеной скоростью. «Оливия Седли, семья профессоров, Королевский университет…» Он не сомневался, что это ложь. Умелая, продуманная, но всё же ложь. «А ты умеешь лгать, Оливия. Когда же ты успела научиться?» — подумал Брейк, глядя на неё. «Но тебе не обмануть меня». Шерон тем временем перевела разговор на другую тему, позволив Оливии немного расслабиться. Но Брейк не собирался забывать этот момент. Он должен будет поговорить с ней. Не при Шерон, но как можно скорее. Он понимал, что должен действовать осторожно. Если он задаст неправильный вопрос, если Оливия почувствует давление, она может отдалиться. Брейк также понимал, что времени у них всё меньше. Оливия должна знать, что её ищет Пандора, что её происхождение — не просто её секрет, но и опасность для неё самой. Пандора была слишком близко, его смерть была слишком близко, и каждый новый день лишь приближал момент, когда всё станет слишком поздно. Брейк взял свою чашку чая и сделал глоток, снова бросив взгляд на Оливию. Он улыбнулся, легко, дружелюбно, чтобы не вызвать подозрений. Солнечный свет всё ещё мягко освещал столовую, но разговор за столом постепенно наполнялся скрытым напряжением. Шерон задумчиво постукивала пальцем по ручке своей чашки, наблюдая за Оливией, которая старалась сохранять спокойное выражение лица. Брейк, напротив, казался совершенно расслабленным, растянувшись на своём стуле. — Так что же привело тебя в Сабрие, Оливия? — повторила Шерон, склонив голову набок. Её голос был мягким, но в нём чувствовалось тонкое любопытство. Оливия замялась, её пальцы скользнули по краю чашки. — Это... немного сложно, — сказала она, подбирая слова. — Всё случилось очень неожиданно. — Ну, мы все здесь любим неожиданности, — произнёс Брейк, чуть подавшись вперёд. Его улыбка стала шире, но в глазах блеснуло что-то более серьёзное. — Продолжай. Оливия ненадолго замолчала, будто собиралась с мыслями, прежде чем заговорить снова. — Это произошло в Риверре, — начала она. — В тот вечер мне нужно было очень поздно возвращаться домой. Я никак не могла найти карету, на которой смогла бы добраться до Эджвера. На улице было очень темно, и я заблудилась в неизвестном мне районе. — Что случилось потом? — осторожно спросила Шерон. — Всё произошло на ровном месте, — продолжила Оливия, её голос стал тише, словно она пыталась вновь пережить тот момент. — Открылась трещина, и меня просто... утянуло. В Бездну. В комнате повисла короткая тишина. Даже Брейк перестал есть пирожные, хотя его лицо всё ещё сохраняло привычное выражение. — Как оригинально, — наконец произнёс он, слегка наклонив голову. — Бездна решила забрать тебя на прогулку. Ты явно произвела на неё впечатление. Эта шутка не улыбнула Оливию, в её взгляде всё ещё была тень тревоги. — Я не знаю, сколько именно прошло времени в Бездне, — Оливия отвела взгляд, глядя куда-то за окно. — Но когда я выбралась, я поняла, что я уже не в Риверре. Потом я узнала, что это был Сабрие. — Ты говоришь, что не знаешь, почему Бездна забрала тебя, — заметил Брейк, его голос стал чуть тише, почти задумчивым. — Но у тебя ведь есть предположения? — К сожалению, нет. Я не знаю, почему это произошло. — Бездна не делает ничего просто так, — сказал Брейк. Его алый глаз блеснул, взгляд стал серьёзным. — Она всегда требует что-то взамен. — Но что? — спросила Оливия, глядя на него с явным замешательством. — Жертву, — Брейк подался вперёд, его улыбка вернулась, но она была мягче, чем обычно. Он не стал уточнять, какую жертву требует Бездна, чтобы не напугать Оливию или Шерон. — Если Бездна решила вернуть тебя, значит, у неё есть на это причина. Оливия встретилась с ним взглядом, её зелёные глаза были полны вопросов, но ответов она так и не нашла. — Тогда мне придётся выяснить, что это за причина, — сказала она наконец, и в её голосе прозвучала решимость. Брейк улыбнулся, но внутри его снова заколола тревога. «Ты не готова узнать, Оливия», — подумал он, не сводя с неё взгляда. «Но рано или поздно тебе придётся столкнуться с правдой. И я не уверен, что она тебе понравится». — Это, должно быть, было страшно, — мягко произнесла Шерон, глядя на Оливию с сочувствием. — Мы постараемся сделать всё, чтобы ты почувствовала себя в безопасности здесь, у нас, пока не найдёшь ответы на свои вопросы. Оливия чуть улыбнулась, ощутив тепло, исходящее от Шерон. Её сердце сжалось от благодарности за такую доброту. В этом доме она действительно чувствовала себя защищённой, хотя понимала, что впереди ещё много неизвестности. — Я благодарна вам за гостеприимство, — сказала Оливия, её голос был немного мягче, чем прежде. — Я действительно хочу разобраться в том, что произошло. — И не забудь про Брейка! — внезапно раздался голос куклы Эмили с плеча Брейка, её голос был хриплым, и в нём прозвучала доля сарказма. — Он тут между делом и жизни спасает, и пирожные ест. Оливия не удержалась от смеха, а Брейк изобразил смиренное выражение лица, слегка пожав плечами. — О да, — с игривым вздохом произнёс он. — Я, конечно, скромный герой этого рассказа. Но разве это не стоит хоть ещё одного пирожного? Шерон, рассмеявшись, снова покачала головой. — Брейк, если ты съешь ещё хотя бы одно пирожное, тебе придётся весь день с лопатой провести в саду, чтобы хоть немного отработать все съеденное. — Ох, это слишком жестокое наказание для такого преданного слуги, — драматически ответил Брейк, но его глаза всё равно весело блестели. — Поэтому я предлагаю не засиживаться и устроить нашей гостье небольшую экскурсию по владениям Рейнсворт. — Уверена, тебе понравятся наши сады, — сказала Шерон Оливии с улыбкой. — Если захочешь прогуляться после завтрака, я с удовольствием покажу тебе его самые красивые уголки. Оливия с удовольствием согласилась, но её мысли всё ещё витали вокруг того, что сказал Брейк. Она вновь посмотрела на него. Несмотря на все шутки, она чувствовала, что в этом доме можно найти своё место. Пусть она ещё не знала всего, но хотя бы здесь у неё была возможность начать с чистого листа.

***

Сад поместья Рейнсворт раскинулся перед ними словно безмолвное королевство роз, где каждый цветок был живым произведением искусства. Воздух был напоён сладким ароматом, который смешивался с лёгким шёпотом листвы на деревьях. Солнечные лучи, пробиваясь сквозь кроны, играли на бархатных лепестках, создавая мягкие, золотистые отблески. Здесь царила атмосфера покоя и изящества. Утреннее солнце скользило по влажным лепесткам, оставляя на них сияющие капли росы, словно маленькие алмазы. Высокие кусты роз тянулись к небу, их цветы — от насыщенно-алых до нежно-кремовых и даже жёлтых — создавали палитру, которую мог нарисовать лишь самый смелый художник. Шерон, спокойная и грациозная, шла рядом с Оливией, объясняя, какие сорта роз растут в их садах и какие из них были завезены ещё в древние времена. Рядом с ними Брейк выглядел почти легкомысленно, играючи рвал цветы. Его поведение казалось таким же лёгким, как эти цветы, но за каждым жестом пряталась невидимая нить, связывающая прошлое и настоящее. Брейк шёл впереди, небрежно вертя трость в руке, но в его взгляде читалась лёгкая сосредоточенность. — Ну что, — заговорил Брейк, оборачиваясь с лёгкой улыбкой, — разве не прекрасно здесь? Даже я, человек, которому завтрак важнее искусства, вынужден признать, что эти розы заслуживают аплодисментов. — Ты любишь розы? — неожиданно спросила Оливия, подняв глаза к нему. Брейк притворно нахмурился, как будто вопрос ставил его в тупик. — Они слишком гордые, — ответил он с лукавой улыбкой. — Посмотри на них: каждый цветок считает себя главным украшением сада. Оливия невольно улыбнулась, её взгляд мягко скользнул по цветам, которые обрамляли дорожки сада. Шерон, заметив это, тихо рассмеялась. — Не слушай его, — сказала она. — Брейк любит розы, просто никогда в этом не признается. — Вот значит как, принцесса? — он повернулся к ней, приподняв бровь. — Тогда позволь мне подтвердить твою теорию. С этими словами он наклонился к ближайшему кусту и сорвал розу. Протянув цветок Шерон, он с лёгким поклоном произнёс: — Для очаровательной хозяйки сада, — произнёс он с обычной насмешливой интонацией, протягивая ей нежно-розовую розу, словно дарил ей не просто цветок, а некий символ. — Этот цветок, как мне кажется, напоминает тебя. Хрупкий на вид, но с шипами, которые могут ранить. Шерон приняла розу с мягкой улыбкой. Её взгляд был полон интереса к тому, что разворачивалось перед ней. Она знала Брейка слишком хорошо, чтобы не заметить, как он старался поддерживать своё обычное поведение, как тщательно подбирал слова и жесты. Его здоровье уже давно не было таким, как прежде, хотя он и скрывал это за своими шутками и вечной усмешкой. — Спасибо, Брейк, — проговорила она, не сводя с него тёплого, но проницательного взгляда. — Твои комплименты всегда полны поэзии. Брейк с улыбкой покачал головой, а затем, не давая Оливии времени что-либо сказать, сорвал ещё одну розу, на этот раз красную. Он протянул её Оливии. — И для тебя, Оливия, — добавил он, протягивая ей алую розу, цвет которой был почти таким же ярким, как его алые глаза. — Слишком хороша для этого сада. Эта роза не такая, как остальные гордые цветы, она хочет поделиться своей изысканной красотой со всеми. Но, как и все розы, она опасна, если не обращаться с ней должным образом. Оливия на мгновение замерла, удивлённая его жестом, но всё же приняла розу, вдыхая ее аромат. — Спасибо, — тихо сказала она, и на её лице появилась лёгкая тень улыбки. Брейк лукаво улыбнулся, его глаза чуть сузились, и в их глубине, под привычным игривым блеском, таилась тяжесть, которую он скрывал от всех. В его поведении была легкость, но, казалось, каждый его жест был пропитан скрытой печалью. Он постоянно шутил, но Оливия чувствовала, что за этим скрывалось что-то гораздо более сложное. Что-то, что она пока не могла понять. Солнце поднялось выше, освещая каждую деталь сада — от нежных лепестков до тропинок, покрытых мягкой травой. Лёгкий ветерок качал кусты, принося с собой ароматы цветов и свежести. — Здесь действительно очень красиво, — сказала Оливия, немного расслабившись. — Это место — гордость дома Рейнсворт, — ответила Шерон, оглядывая сад с любовью. Ветер, едва касаясь цветков, заставлял их чуть покачиваться, как будто они вели собственный танец. Оливия чувствовала, как красота сада успокаивала её, но мысли о цели её пребывания здесь, о Беатрис и её поисках Демиос, не покидали её ни на минуту. Внимательно слушая Шерон и отвечая на её вопросы, она время от времени бросала взгляд на Брейка. Оливия не могла понять, зачем он спас её в Сабрие, и что движет им теперь. Но в этих садах, среди тихой роскоши и аромата роз, его поведение казалось ей чем-то одновременно уместным и неуместным. Она ощущала в нём скрытую заботу, как будто он хотел, чтобы она ему доверяла. Но что если всё это — лишь часть его игры? Брейк, заметив её взгляд, усмехнулся и снова заговорил, будто прочёл её мысли. — Переживаешь, что я буду использовать тебя, как Баскервили? – С иронией протянул он, переложив свою трость из одной руки в другую. Его слова были сказаны в шутливом тоне, но под этим скрывался подтекст. Он видел её недоверие и не мог винить её за это. Брейк смирился с тем, что она не помнит его. Для него её забвение было новой реальностью, которую он вынужден был принять. Но несмотря на это, он всё ещё надеялся. Надеялся, что однажды её память вернётся, что её глаза снова увидят его таким, каким он был для неё когда-то. Пока же он мог лишь играть свою роль, надеясь на её доверие. — Думаю, что ты не раскроешь мне свои настоящие замыслы, Брейк, — Оливия слегка наклонила голову, её голос был мягким, но в нём звучали скрытые ноты. — Но я совершенно ясно вижу, что ты не желаешь мне зла. Она осторожно разглядывала его, словно пыталась заглянуть глубже в его намерения, но Брейк лишь рассмеялся, заставляя её снова почувствовать лёгкую растерянность. — О, ты меня раскусила! — воскликнул он, делая вид, что ошеломлён её догадкой. Затем его тон стал более серьезным. — Я всего лишь хочу, чтобы ты чувствовала себя здесь в безопасности. Оливия смотрела на него, чувствуя, как его слова постепенно проникают в её сознание. Он был странным, но она не могла отрицать, что с каждым его словом и жестом она всё больше начинала ему доверять. Брейк остановился на краю аллеи, где густо переплетённые розовые кусты окружали дорожку, образуя живописный туннель. Шерон и Оливия продолжали прогулку, их голоса звучали тихо и мелодично, словно вплетались в пение птиц. Он повернулся к ним, привлекая внимание легким стуком трости. — Принцесса, Оливия, боюсь, мне придётся вас оставить, — заявил он с преувеличенной грустью. — Как всегда, мир не может обойтись без моего присутствия. Шерон подняла брови и с лёгкой усмешкой произнесла: — Ты уходишь работать? Неужели? — Ну, кто-то же должен спасать мир от гротесков, — парировал он, картинно поправляя манжеты. — А ещё от скучных собраний. Оливия бросила на него короткий взгляд, её губы тронула едва заметная улыбка. — Тогда удачи, — сказала она просто. — И вам хорошей прогулки, дамы, — ответил он, слегка склонив голову. — Постарайтесь не скучать без меня. Шерон рассмеялась, а Брейк, расправив плечи, отправился в сторону дома. Его ждали дела в Пандоре. Уже в своей комнате, стоя перед зеркалом, он застёгивал форму Пандоры. Серебряные пуговицы тускло блестели в мягком свете лампы. Его взгляд на мгновение задержался на своём отражении. Всё тот же ухмыляющийся шут. Всё та же маска. Он взял трость, привычным движением щёлкнул скрытым механизмом, проверяя, как легко извлекается лезвие. Затем, выдохнув, вышел из комнаты.