Особенности национальных оборотней.

Все майские каникулы Стёпка провёл в уединённой сторожке лесника в лесу. Он зарисовал много различных существ, проводил огромное количество времени в лесу, иногда даже без сопровождения Николая, который, наоборот, зачастил заходить в посёлок, чтобы вновь повстречаться со своей ненаглядной. Возвращаясь к себе в тайгу, он обязательно прихватывал чего-нибудь вкусненького для своего маленького протеже: то пряник с собой возьмёт, то петушка на палочке купит. Общество людей перестало его смущать. Иногда Николай и вовсе забывал, что ему нужно спрятаться до заката, иначе вся деревня всполошится, узнав, что их новый лесник на самом деле оборотень. Стёпа тем временем сидел на подножии маленькой скалистой возвышенности. Настоящие горные хребты в пределах его родного края были расположены в основном параллельно, ближе к северному широтному направлению. Ему повезло родиться здесь, в этом уютном уголке их необъятной Родины, где зимы были тёплыми, земли — плодородными, а также имелись горы и море, но Стёпка там ни разу не бывал. Мальчик аккуратно зарисовывал сидящего перед ним аспида — крылатого змея. Эта тварь временами слетала с гор, чтобы полакомиться сельской живностью, и теперь он грелся на жарком майском солнце, удовлетворённо взмахивая своими хоботами и щёлкая клювом. Но тут аспид вздрогнул и улетел, а Стёпку накрыли огромные волосатые ручищи. — Бу! — мальчик совсем не испугался: он сразу понял, кто так игриво баловался. — Николай! — радостно вскрикнул Стёпка, крепко обняв оборотня. — Что ты тут делал? Кого опять зарисовал? — Я-то?.. А...Да какого-то смешного змеёныша увидел! Вот, взгляни! — он протянул Николаю свой блокнот, чтобы тот смог в полной мере оценить художества начинающего автора. — Я ещё пока что не заполнил поле для информации, но вы ведь расскажете мне про эту странную нечисть? — Конечно! Это же аспид! Тебе повезло, что это маленький детёныш. Опасные они твари, живут в горах, любое оружие им нипочём. Их можно только сжечь. У них есть отец — большой Аспид, отродье Чернобога. Лучше к ним не приближайся лишний раз. — Ого, а про богов я могу написать? — Николай поднял мальчика и повёл его к хижине. — Про богов наших ты и так прочесть можешь, я тут тебе ни к чему. Лучше скажи, ты тренировался сегодня? — Обижаете... — Стёпка нахохлился, зачесав назад короткие кудри, а затем показал свои бицепсы. Он всё ещё оставался нескладным странноватым подростком, но уже имел задатки развитой мускулатуры. — А у тебя есть потенциал! Стану вот я старым — ты будешь новым лесником, отстроишь замечательный домик и станешь следить за нечистью! — А вы куда? — А я с Любой жить стану в этой хижине! — самоуверенно заявил Николай. Они подошли к их дому, где мужчина с грохотом приземлился на стоящий рядом с сараем пенёк. — А Любовь Васильевна об этом в курсе? — Пока что нет. Но у нас с ней всё хорошо! Я вожу её гулять каждый день! А ещё дарю много цветов. И сегодня она позвала меня на ужин! — улыбка сползла с лица Стёпки. Мальчик прислонился к оборотню, нахмурился и вдумчиво прошептал. — Будьте аккуратны. Вы должны успеть вернуться до заката. — Да помню я, помню. — вымученно прокряхтел зверь. — Но не могу я ей отказать! Не хватает мне её, понимаешь? Мало времени нам отдано, совсем мало... А я больше трёх часов её видеть хочу. Каждый день её видеть хочу! И ночь тоже... — Только вот вы забыли предупредить её о том, что вы — зверь. — Николай траурно подпёр голову рукой, задумчиво почёсывая свой загривок. — Это да, проблемка... Но я пужаюсь! Она же меня точно после такого видеть не захочет! Люди боятся таких, как я... — Давайте не будем торопиться. — успокоил его Стёпка. — Сходите сегодня к ней на ужин, поговорите. Но предупредите, что вам нужно рано вернуться домой. — А по какой причине? — Ну... — задумался мальчик. — Допустим, не хотите вы оставлять меня одного в лесной сторожке. Проявите себя заботливым родителем! — Эх, Стёпка, какой же ты сообразительный щенок! Как мне повезло, что именно ты пришёл ко мне! А то бы я до сих пор по полям бегал, как дикарь какой-то. — Николай громко расхохотался.  Его смех был надрывным и таким раскатистым, что у Стёпки иногда закладывало уши. Зверь никогда не стеснялся своего громкого голоса и деревенского говора, а этикет так и не смог усвоить до конца. — Но у меня есть к тебе просьба. Очень серьёзная. Справишься с ней? — Думаю, у меня получится. Нечисть давно не нападает на меня, если я, конечно, не даю повода... — Тебе надо сходить к Евдокиму. Посиди с ним, поговори. Накорми мертвечиной какой-нибудь. А то старику скучно. — Как давно вы его навещали? — Да позавчера только! Но он всё равно скучает там один. Навести его, а я тебе чего-нибудь вкусненького опять принесу. Договорились? Стёпа сильно обрадовался: наконец-то Николай поручил ему действительно серьёзное дело. Мальчик почувствовал себя настоящим знатоком нечисти. Ему предстояло в одиночку посетить заброшенное кладбище и накормить упыря. — Конечно! Вы идите, хорошо проведите время, не беспокойтесь! Николай облегчённо выдохнул и снял свой тулуп, расправив широкие плечи. — Скоро ты многому научишься. Будешь даже обходы один делать, проблемы решать, которые обычно решаю я. Не думал я раньше, что человек может так хорошо находить контакт с нечистью. — Он присел на колени, чтобы быть на одном уровне с мальчиком, а затем заглянул в его глаза. — Но ты, Стёпка... Ты необычный. Нечисть признала тебя, а это большая редкость. — Стёпка гордо поднял голову. — Я вас не подведу, Николай. — Я уверен в тебе. Лес в надёжных руках. А теперь пойдём домой, поможешь мне выбрать костюм. Мальчик побрёл к хижине, пытаясь вспомнить, про какой именно костюм говорит Николай. — А у вас разве есть подобная одежда на выход? — Николай пожал плечами. — От старого владельца осталось какое-то тряпьё. Ну вроде носить можно. Сейчас всё подгоним, и я побегу. Скоро обед, а мне ещё цветов для Любочки нарвать нужно! Ты бы знал, как она любит цветы! Стёпка закатил глаза, но всё равно внимательно слушал бессмысленный трёп Николая. Пока оборотень стриг бороду и духарился одеколоном, оставшимся от предыдущего жильца, мальчик потрошил полки в тщетных попытках найти что-то приличное для своего друга. Но тут ему подвернулся один старенький костюмчик. Максимально простой пиджак и брюки пыльно-коричневого цвета с линиями. — Тут что-то есть. Правда, вам может быть велико... Кажется, этот бедный костюм сильно разносили, ну или очень неудачно постирали. Но Николаю костюмчик подошёл, хоть и выглядел слегка небрежно из-за мелких заплаток. Зверь вертелся у зеркала, отодвигаясь и приближаясь, чтобы хотя бы примерно понять, подходит ему этот образ или нет. — Я считаю, что выгляжу как настоящий дамский угод! — Дамский угодник, — поправил его Стёпка, не удержавшись при этом от сдавленного смешка. — Ну всё, я пошёл! А тебе удачи. Дичь можешь на ближайшей полянке поискать, только утром приходили люди с ружьями. — Как вы их допустили до леса? — Да я и не допускал! — сипло возмутился Николай. — Их государство допустило! А я против был, но с начальником ничего не поделаешь... Сказал, что всё сертифицировано, не браконьеры. Оборотень не стал накидывать ничего, кроме своего пиджака, взял в руки большой букет, а затем обернулся, чтобы подмигнуть Стёпке. После он исчез, направившись спешным шагом к своей Любочке, пока мальчик собирался в поход за необходимой мертвечиной для вурдалака. Он уже давно не боялся леса. Солнце ещё не опустилось, но деревья уже опустили свои длинные извилистые тени. Нынче Николай обращался позже из-за запоздалого восхода луны. Теперь, когда ночи становились короче, а дни длиннее, он мог дольше сохранять свой человеческий облик. Это зимой зверь становился практически полноценным животным, когда холода и тьма заставляли его обращаться в волка, чтобы экономить драгоценное тепло. Раньше Николай не сильно разбирался в устройстве печи, используя лесную сторожку в качестве большой, но неотапливаемой будки.Сейчас же, с появлением в его жизни Стёпки, он мог проводить вечера, греясь на тёплой печке.  Он спокойно и быстро прошёл через поле и лес, а затем по памяти отыскал в посёлке ту самую квартиру, где жила Любовь Васильевна. У её подъезда на лавочках сидели совсем старенькие бабушки, которые, увидев Николая, перекрестились. Но лесник лишь улыбнулся их суеверию, ведь он прекрасно знал, что против оборотней молитвы не работают. Любовь Васильевна уже ждала своего гостя, скромно накрыв на стол. Скатерть украшали соленья, нарезки, домашние бутерброды, селёдка под шубой, домашняя картошечка в мундире и запечённая курочка с аппетитной корочкой. Она продолжала суетиться, волнуясь, что Николай не придёт, а если и придёт — будет чем-то недоволен или всё испортит. Этот человек запал ей в душу, и поэтому обязательно должен был туда плюнуть. Все мужчины в её жизни рано или поздно подставляли в последний момент, уходили, исчезали или ранили своей грубостью. Поэтому Любочка никак не могла ему довериться и ждала, когда же Николай оступится. Любовь Васильевна зависла в своих мыслях и вздрогнула, когда гость начал настойчиво барабанить в дверь. — Иду! — вскрикнула женщина, спешно поправляя светлые кудри у зеркала. Когда дверь распахнулась, Николай подался ей навстречу, чуть не сбив даму с ног. — Добрый вечер! Вот этот букет вам! — Люба чуть не упала, но мужчина успел схватить её за талию. — Что вы себе позволяете? Мы ещё не так близко знакомы, чтобы вы так откровенно и грубо брали меня за мои изгибы! — Прошу прощения, но иначе бы вы упали. Оборотень поставил её на место, вложив букет в руки. — Проходите, я уже накрыла на стол. — Она надменно приподняла подбородок, но Николай уже заметил судорожное трепетание её серо-зелёных глаз. — У вас красивые бусы. — Метко подметил он, снимая с себя верхнюю одежду и обувь. — Это жемчуг? — Да, натуральный. — Любовь Васильевна не могла отрицать, что этот комплимент запал ей в самое сердце — Этот костюм вам, кстати, к лицу... Лёгкая небрежность вам идёт. — Он распахнул свои руки, глупо заулыбавшись. — Всё ради тебя, Любочка! Она закатила глаза, но удержалась от очередной оборонительной колкости в его сторону. Любовь Васильевна провела его в зал, где наконец-то навела порядок. Обычно она убиралась только тогда, когда приезжали внуки, а было это очень редко. Николай отлучился помыть руки, но продолжал свой диалог из уборной. — И долго вы в этой квартире живёте? — Да я недавно сюда переехала. По молодости жила в общежитии. — А вам не дали квартиру? — Дали... Да поздно уже. — В каком это смысле? — спросил он, вернувшись в зал и присев на диван. — Да мне одной эта квартира как-то и не нужна... — Вы мне про внуков своих рассказывали... Значит, муж у вас был. — Любовь Васильевна как-то не заметила, что стол начинал постепенно пустеть. Ей казалось удивительным то, что Николай продолжал свой живой разговор даже с набитым ртом. — Да... Был. Мы развелись давно, он уехал из посёлка. — Вздор! Как можно было уехать от женщины, которая так вкусно готовит?! — Видите, не всех мужчин может очаровать моя стряпня. — Ну и пусть. Самое главное, что меня она очаровала, а всё остальное неважно! Люба поправила своё зелёное платье с цветами мака, обернулась к телевизору, но решила его не включать. Когда она повернулась обратно, еды уже не было. — Мне очень понравилось! У тебя золотые руки! — облизывался зверь. Женщина озадаченно хлопала глазами. — Я рассчитывала, что эта еда продержится всё наше свидание... — Извиняюсь. Не удержался. — Он перекинул одну ногу на другую, а затем опёрся локтем о колено и возбуждённо заёрзал на месте. — Расскажите ещё чего-нибудь о себе! — Вы уже несколько свиданий подряд слушаете только о моей жизни. Может, вы опишите мне Польшу? Никогда там не была. — Да что её описывать! — отмахнулся зверь, заметно занервничав. — Город как город... — Польша — это отдельная страна... — Э... Для меня существуют только леса и города! — Он смахнул с потного лица пряди седых волос, зализав их назад. — И вы, как я погляжу, предпочитаете леса. — Да! Мне очень нравятся леса! — Стёпа пошёл в вас. Все сочинения нынче пишет только о тайге!  Пока она продолжала говорить, Николай не мог усидеть на месте. Волчий нрав толкал его на необдуманные поступки: ему хотелось крепко обнять её, чтобы пометить своим запахом, хотелось завилять хвостом, который ещё пока не вырос, или облизать её щёку. Он нервно поглядывал в окно, наблюдая за положением солнца. — Что-то не так? — обеспокоенно спросила женщина, заметив его странные взгляды. — Да так... Мне нельзя задерживаться. До темноты вернуться надо. Стёпка меня ждёт в сторожке. Страшно его одного оставлять в лесу. — О, понимаю... С детьми всегда так. Вы хороший дядя, сразу видно, что очень любите Стёпу. Он хороший мальчик и заслуживает хорошего опекуна. А то отец его — полный увалень. — Николай заинтересовался: Стёпа редко рассказывал подробно о положении дел в его семье. — Ну... Я пытаюсь лишний раз моего брата не трогать. — И правильно. А то его жена бросила, и всё! Расклеился мужик, да ещё весь посёлок узнал, что она от него к другому в чужое село уехала. Позор-то какой... В этой ситуации больше всех жаль Стёпу. Невинный ребёнок пострадал из-за действий беспечных взрослых людей! — сетовала учительница, предосудительно покачивая головой. Николай заметно погрустнел: судьба Стёпки расстраивала зверя, особенно теперь, когда оборотень уже воспринимал мальчика за своего щенка. — Я пытаюсь быть для него лучшим изо всех сил. Он мне сразу понравился, хороший парень! Добрый, послушный, смышлёный... Мне помогает очень сильно. Если бы не он — я... — Николай замолчал, нервно сглотнув. Он чуть не сдал их со Стёпкой общую тайну, но Любовь Васильевна уже ждала продолжения его фразы, поэтому оборотню пришлось снова нагло врать ей в лицо. — Если бы не Стёпка, у меня не хватило бы смелости приехать в этот посёлок снова, особенно после того, как я уехал... — Да... Тяжело возвращаться туда, откуда сбежал когда-то... — Николаю было стыдно слушать её слова поддержки, ведь никакой такой ситуации и в помине не было. Она сочувствовала его лжи, а зверь, будучи прямолинейным и добродушным, мучался угрызениями совести. Поэтому он активно избегал личных тем, чтобы меньше врать. — А как вы относитесь к огородам? Или к дачам? — Я-то?.. Ну так, хорошо. Думала уехать из этой квартирки в сад, жить там. Я женщина одинокая, мне всё равно не нужны эти квадратные метры, если их некем заполнить. — Вы ненадолго одни, не переживайте. — самоуверенно заявил зверь. Время для него шло незаметно, хоть он и пытался следить за часами. Ему было так интересно с этой женщиной, что всё остальное отходило на задний план. Николай утерял нить её повествования, в голове вертелось только одно желание, которое он никак не мог подавить. — Простите, что прерываю вас, но... Можно ваши руки? — Любовь Васильевна на мгновение затихла, но после неуверенно протянула ему свои ладони. — Ну хорошо... Только не делайте ничего непристойного. — Ни в коем случае! Он приблизился к ней, его крепкие шершавые пальцы обхватили её нежные, слегка морщинистые руки. Зверь притянул женщину к себе и положил её ладони себе на щёки. В этот же момент он ощутил такое спокойствие и безмятежность, что ему захотелось просто упасть в эти уютные объятия и навсегда остаться в них. Любовь Васильевна расслабилась и позволила этому слегка интимному моменту продлиться подольше. Но Николай тут же пришёл в себя, когда увидел в её глазах мутное беспокойство. Она пронзительно вглядывалась в его внешность, замечая начинающиеся изменения. Чем ниже заходило солнце — тем сильнее искажалось его лицо. Оборотень занервничал, стиснул губы, чтобы скрыть растущие клыки, а затем неловко отшутился. — Ох, что-то засиделся я... С вами время летит незаметно! Мне пора. — С вами всё в порядке? Вы выглядите каким-то... Болезненным. — Нет-нет, всё хорошо. Просто вспомнил, что Стёпка там один, а я... Ну, мне действительно надо бежать. Спасибо вам за прекрасный вечер! — он встал, спешно накинул на себя верхнюю одежду и обулся, чувствуя, как шерсть постепенно покрывает его тело под рубашкой. Любовь Васильевна вышла проводить гостя, а Николай на прощание лишь коротко приобнял её, прикрыл лицо воротником и невнятно пробубнил.  — Ещё раз спасибо... Надеюсь на продолжение. Женщина улыбнулась, выпуская его на лестничную площадку. — Хорошо. Жду вас в гости в следующий раз. — Он не удержался, обернулся напоследок и заулыбался в ответ, пытаясь не открывать рта и не показывать клыков. Как только дверь закрылась — зверь кинулся вниз по лестнице, а затем изо всех сил побежал по тёмным улицам, минуя оживлённые перекрёстки. Никто не должен был видеть его таким, а обратиться ему следует в отдалённом от людей месте. И лишь на последних силах Николай смог добежать до леса, где и скрылся в ближайших кустарниках.