Дочка царя Гороха

      — Так, только давай ты не будешь сразу говорить, что я чокнулся, что я украл ребёнка и всё остальное, хорошо? - выдохнул Сергей. - А то я тебя знаю.       — То есть, такого ты обо мне мнения? - с искренним недоумением в голосе спросил Артём. - И думаешь, что я о тебе именно такого? Считаю тебя киндеппером?       Горох тяжело вздохнул.       — Потому что я попрошу тебя… просто мне поверить. Вот просто взять и поверить на слово. Я понимаю, что это трудно… Тём, пожалуйста. Просто постарайся принять то, что я тебе говорю. Хорошо?       Он смотрел на него с такой мольбой, что Гаусу ничего не оставалось, кроме как согласиться. В конце концов, это не его дело.       Вроде как.       — Короче… Это всё случайно получилось, - выдохнул Горох. - Я её загадал, и она исполнилась.       Ага. Ясно.       Артём Андреевич попал в сказку, в которой все мечты и стремления, сказанные Дедушке Морозу, исполняются. Так какого хрена у него отпуск не продлён, м?              Кажется, взгляд Артёма, брошенный в сторону Гороха, был более чем говорящим, потому что Серёга закатил глаза и процедил:       — Ну я же сказал!..       — Ты пока вообще ни черта не объяснил, - фыркнул Артём. - Давай быстрее. Потому что я скоро прыгать начну от нетерпения и превращусь в Макса, - заявил он и пристально смотрел в сторону Гороха. - И тебя там так называемая дочка так-то ждёт, так что в твоих интересах рассказать мне всё как можно быстрее и точнее.       — Блин. Ладно. Рассказывать там на самом деле нечего, - выдохнул Горох и сел рядом. - Пиздец произошёл. Я тридцатого числа гулял с Максом и Олесей по торговому центру. Лично я подарки заканчивал выбирать, а после сразу собирался к друганам ехать. А там какой-то Дед Мороз был и акция у магазина: расскажи Дедушке Морозу стишок и загадай желание и получи десять процентов скидки. Олеська завизжала и побежала первой, видите ли, ей идея понравилась, - Горох усмехнулся. - Макс, естественно, за ней. И что ты думаешь? Они реально рассказали детские стишки и получили скидку!       Артём усмехнулся: вполне в духе этой астро-парочки.       — Так, пока что всё более чем понятно. А ты в этой истории где? И Павла?       — В этом всё и дело, - Серёга нервно потёр лицо. - Макс взял меня на слабо и заставил тоже подойти к этому Деду Морозу и рассказать стишок. Я и рассказал. Про крыльцо и яйцо.       Тут Гауса на смех и прорвало.       — Ты серьёзно? Я думал, это Макс сделает!       — Он тоже какой-то матерный рассказал, кстати, - Горох усмехнулся. - Но не суть. В любом случае, Дед Мороз поржал и спросил желание. А я вместо дичи какой-то… Короче, сказал, что хочу себе дочку Павлу. Само собой выпалилось! - парень усмехнулся и взглянул куда-то в окно. А дядька тот… Ну, который Дедом Морозом притворялся, сказал, что всё у меня исполнится… Я поржал, поехал к друзьям, отмечали Новый год, все дела… А потом первого января я проснулся… Здесь. Дома, а не в загородном пентхаусе. И здравствуйте. У меня в квартире Павла.       Артём посмотрел на Гороха как на идиота. А удивляться было чему.        — В смысле?       — Да короче, - Горох поджал губы. - История была такой…

***

      Утро первого января встретило Сергея Гороха тошнотворным кислым привкусом во рту, гудящей головой и почему-то холодом. Поворчав немного, он покрутился на кровати и поводил рукой, пытаясь нащупать одеяло, но этого так и не получалось сделать. В стороне послышались чьи-то быстрые шажки, и через минуту некто его укрыл флисовым пледом, и Горох заулыбался.       — М-м, спасибо, - протянул он, даже не обратив внимания, кто это был, и попытался провалиться в царство Морфея дальше, но не вышло: уже спустя минут пять Сергей понял, что больше спать у него не получится, организм решил, что на сегодня нормы хватит. Горох приоткрыл глаза и увидел знакомый потолок… и обомлел.       Потолок их с Гаусом съёмной квартиры, всё в порядке… Да вот только, во-первых, почему он был в гостиной, а во-вторых… сам Горох первое января отмечал на съёмном доме вместе с Шастуном, Зайцем и остальной компанией! Здесь-то он как оказался?!       Сергей повернулся на бок, и в этот момент сердце ёкнуло второй раз. Потому что возле наряженной ёлки сидела… маленькая девочка. Несколько раз проморгавшись и убедившись, что это не видение и не сон, Горох присмотрелся к ней. Девочка в синем платье, со светло-русыми волосами, стянутыми в два задорных хвостика по бокам, сидела спиной к нему и потихоньку хрумкала какие-то конфеты из подарочных наборов.       И вот тут Серёга понял, что нихуя в этой жизни не понимал.       — Девочка, привет… - хрипло произнёс он, и малышка повернулась к нему.       Внешность девочки - слишком, блять, знакомая по мыслям - заставила сердце заколотиться так, что, казалось, готовилось выпрыгнуть прочь, и Серёга чувствовал, что ещё немного - и он реально свалится в обморок.       Потому что эта неизвестная девочка оказалась точной копией придуманной им Павлы.       “Нет-нет-нет, это же бред, у меня глюки, я напился, не может такого быть”, - мысленно провыл он, шокированно глядя на малышку, которая в ответ изучающе, но с некоторым испугом смотрела на него самого.       Павла. Серьёзно, как такое могло произойти, что в его квартире оказалась девчушка, так похожая на его фантазию?       Некстати вспомнила Дед Мороз из торгового центра.       “Исполню я твоё желание!”.       Серьёзно, блять?! Он что, царь Горох, а они - в сказке?! Что за чепуха происходит?       — Девочка, а ты вообще кто? И как здесь оказалась?       Малышка с таким испугом смотрела на него, что Серёге самому стало как-то не по себе.              Так, надо восстанавливать цепь событий.              — Ладно. Ты с кем-то сюда приехала?              Она помотала головой.              — В смысле?              — Я не помню, - призналась она и отодвинулась к стенке, чуть не вжимаясь, и у Гороха внутри что-то дрогнуло.              Девочка его боялась.       — Так, ты… это, не переживай, сейчас разберёмся, - он встал с дивана и, отложив плед, вышел из комнаты.       После обхода квартиры стало понятно, что… девочка взялась из ниоткуда. Грешным делом Серёга думал, что он на пьяную голову вернулся домой с какой-то компанией, и эта малышка - чья-то дочка. Однако в пространстве квартиры не нашлось никого иного. Зато на кухне обнаружилась разворошенная труба, и постепенно воспоминания в голове начали проясняться.       Пока Горох отмечал с Шастом Новый год, в квартире случился потоп. Так что в три часа ночи ему пришлось, матерясь, ехать на квартиру, поскольку трубу прорвало, и сосед, позвонивший их арендодательнице, был более чем недоволен. Что, впрочем, логично: кому хотелось разбираться с такими проблемами, ещё и в новогоднюю ночь?       Собственница снимаемой ими с Гаусом квартиры - прекрасная Галина Ивановна, не поднимавшая им цену за аренду уже много лет, проживала в Таиланде и прибыть в срочном порядке никак не могла. А так как самому Гороху требовалось минимум два часа на то, чтобы добраться, он вместе с ней разрешил соседу войти в квартиру и перекрыть воду - какое счастье, что они оставили запасные ключи подруге Галины Ивановны, проживавшей в соседнем подъезде!       После приезда ситуация оказалась не радужной: залить соседнюю квартиру предостаточно, так что Горох с тревогой вспоминал поговорку о том, что как Новый год встретишь, так его и проведёшь. А учитывая осознание того, что они с Гаусом попали на солидную сумму денег, год предстоял непростой. Ещё и без воды и с ржавой трубой, которая прохудилась и сгнила до такой степени, что чудо, как она ещё выдерживала напор раньше. После всех разборок и вызова полиции (спасибо, блин, соседу) Горох рухнул спать в гостиной, решив, что обо всём расскажет Гаусу потом. В конце концов, незачем портить праздник.       — …мы на ремонт встряли из-за всего этого, но я второго числа вызывал спецов, чтобы определили, в чём причина: в изношенности или в эксплуатации. Это не суть, трубе всё равно капец полнейший был. Но там у соседа такой ремонт советский, что мы ему, скорее, подарок новогодний сделали: сюрприз с новым ремонтом, - выдохнул Горох, продолжая рассказ. - Даже если определят, что вина из-за нас, то не так дорого ремонт обойдётся, как я поначалу думал.       Артём недовольно промычал: он так-то в скором времени в Египет собирался, и отдавать кровью, потом и нервами из-за Шеминова заработанные деньги не горел желанием. Но что ж поделать?..       — Так, ладно, здесь я понял. Что в итоге с трубой? Вода же сейчас есть?       — Да мастер сделал, всё сейчас в порядке, остальные вопросы сейчас решает сама Галина Борисовна с управляющей компанией, я всё отфоткал, документы все нужные с осмотра отнёс, - отчитался Горох. - Но скорее всего, мы будем ни при чём. Там ржавчины столько было, что чокнуться можно.       — Хорошо… - протянул Гаус. - А что насчёт маленького новогоднего сюрприза? Я про Павлу.       — А с Павлой… - Серёга вздохнул и потёр лицо. - В общем, как я потом вспомнил, в момент, когда я приехал, её не было. То есть, непонятно, когда и как она здесь очутилась. И когда я понял, что девочка взялась из ниоткуда, то охерел по полной программе. Усадил её, чаем угостил и начал расспрашивать, кто она и как здесь оказалась. Девочка испуганно так смотрела на меня… Что мне аж самому не по себе стало. Я давай ласково её уже спрашивать, как её зовут… А потом я окончательно охуел, когда она сказала, что её зовут, блять, Павлой! Да я прямо там чуть не чокнулся на месте!       Зато, кажется, чокнулся сам Артём.       — Погоди, блять… Серьёзно? Она представилась Павлой?       Только Артём успел сказать - и девочка вкрадчиво заглянула в комнату. Горох первым заметил её и… И Гауса пронзило.       Серёга с такой счастливым лицом и довольной умиротворённой улыбкой посмотрел на Павлу, что становилось даже страшно. Так быстро привык к неизвестно откуда взявшемуся ребёнку…       Неужели настолько сильно он желал обрести дочь, что даже странное её появление не стало для него препятствием?       Впрочем, девочка и так выглядела и вела себя как само очарование, сложно было не поддаться.       — Что такое, милая? - Горох улыбнулся ей.       — Пап, там в пакете конфеты… Можно я возьму? - Павла смотрела на него такими умоляющими глазами, что даже Кощей бы смилостивился.       Естественно, Горох кивнул, и девочка, бросив заинтересованный взгляд в сторону Артёма, убежала, громко топая ножками, облачёнными в чёрно-жёлтые носки. Симпатичные.       — Ты ей носки прикупил?       — Да… А как ты понял? - удивился Серёга.       — У тебя точно такие же есть, - усмехнулся Артём. - Вот точно пытаешься из неё свою дочь сделать.       — А может, она и есть моя дочь. Вдруг я… Ну, однажды с защитой накосячил, - предположил Горох. - Маловероятно, конечно, но чёрт там знает. Но тогда, когда она сказала, что она Павла, я перетрухнул, конечно.       — Подумал, что перепил? - хихикнул Артём.       — Не то слово! - выдохнул Горох. - Я тогда вообще думал, что инфаркт словлю. Ну какая нахрен Павла, когда я её выдумал! Через пару минут я только отмер от шока, наверное. А она всё смотрела на меня своими большими глазами… С такой, блять, надеждой… Такая на меня похожая. И тут я вспомнил про Деда Мороза этого ёбаного.       Теперь очередь приходить в шок настала Артёму. Он смотрел на друга взглядом, полным недоумения и вместе с тем недоверия, потому что… Ну нет, блять, нет, не мог Серёга на полном серьёзе поверить в то, что Дед Мороз исполнил его желание!       Видимо, его мысли слишком ярко отобразились на лице, потому что Горох закатил глаза и возмутился.       — Нет, Тём, я не в этом смысле, я ж не дитё и не Олеся, чтобы в сказки верить! Я о другом. Просто подумал, что Макс с этим Дедом Морозом договорились и мне девочку-актрису подсунули. Ну а откуда информация про Павлу-то?       Логичный вопрос. Как и предположение.       — И что тогда?       — Да что… Оставил Павлу чай пить, а сам из комнаты вышел и набрал Макса, - ответил Серёжа и нервно потёр руки. - Говорю ему про всё это, что шутка необычная, но не удалась. А он вообще не понимал, что за девочка и при чём тут Дед Мороз. Причём… Тём, я же давно понимаю, когда он придуривается, а когда - нет. Он не шутил, Тём. Он реально не понимал, о чём я его спрашивал.       — Чего? Совсем?       — Ага. Более того: ни он, ни Шаст, ни кто бы то ни было ещё из шутников не понимал, о чём я говорю, - отчитался Горох. - Я грешным делом подумал, что это ты, но потом отбросил эту мысль. Ты бы так шутить не стал. Во всяком случае, надо мной.       Артём кивнул. Мысль резонная.       — Но потом я понял, что шутка-то подзатянулась. Потому что… Если это всё - глобальный прикол надо мной, то почему её родители за две недели так и не обеспокоились и не забрали ребёнка? Я уже к вечеру второго января начал понимать, что что-то не так. А тут уже половина месяца, считай, прошла…       Твою-то мать. Точно.       — Я об этом не подумал, - произнёс Артём и задумался.       Горох задавал вполне логичные вопросы, и вот теперь Гаусу стало реально не по себе. Честно говоря, такие шутки вполне в духе Зайца, но кто ж знал, что у них трубу в квартире прорвёт и такое вытворится? Да и действительно, за две недели о девочке никто не побеспокоился? Для любого прикола это уже явно перебор.       — Я сказал девочке, что сейчас в полицию позвоню, а ей… Знаешь, она таким смиренным взглядом на меня смотрела - мол, ну звони. Короче, я так и стоял с телефоном, готовый набрать номер… И так и не набрал. Не смог, - признался Горох, снова садясь на диван. - Считай меня кем хочешь, но я реально не знаю, чья эта девочка. И за эти две недели я привязался к чужому ребёнку.       Артём смотрел на Серёгу шокированным взглядом. Зашибись, оставил друга одного на две недели, а он такое вычудил. Он не удивился бы, сотвори что-то странное Заяц или Шевелев - оба горазды на странности и приключения, но вот от продуманного и степенного Гороха узнать такое - это нечто. И фиг с тем, что ребёнок в доме появился максимально неожиданно… Но оставить чужую дочь себе?!       Может, он чего-то по жизни не понял?       — Погоди, и ты в итоге с тех пор прячешь у нас дома чьего-то ребёнка? - в недоумении спросил Гаус, надеясь, что просто ошибается. - И даже не попытался найти её родителей?       — Да ну не идиот же я! - возмутился Серёга и нахмурился. - Помнишь Сашу Коростелёва, друга моего? У него брат жены в ментовке в Москве работает. Я упросил действовать через него. Тайком, пока Павла играла, сфотографировал её и попросил как-нибудь без “протокола”, что называется, узнать, не ищет ли её кто-нибудь.       — И? - Артём начал уже догадываться, но ему до последнего не хотелось верить в свои предположения.              — А ни черта. Оказалось, что нет, девочку никто не ищет.       На кухне послышался шорох чего-то открывающегося - видимо, пачки конфет - и сердце Гауса невольно сжалось. Если всё действительно так и девочку никто не ищет, то… Может, она и сама не просто так назвала Серёгу папой?        — И я подумал. Её никто не ищет, она сама явно никуда не тянется уходить и никакую маму не зовёт… Это странно. Тебе не кажется? Всё же она маленькая, наверняка от родителей зависеть должна.       Признавать этого не хотелось, но в словах Гороха имелся резон. Ребёнок даже на психологическом уровне не сможет долго находиться без родителей и будет искать знакомое лицо, а тут…       Мигом вспомнились десятки прочитанных книг по психологии, где из абзаца в абзац перекатывались слова о том, что если у ребёнка нет связи с родителями, то уйти с каким-нибудь незнакомым человеком для него - вариант нормы. Потому что понятие “свой-чужой” для таких детей отсутствовало.              За Павлу становилось тревожно. — Похоже, ты прав. И… нам-то что делать?       — Пока не знаю, - вздохнул Серёга. - Как мне передал Игорь - это вот тот самый сотрудник полиции - они здесь по соседям хотели сходить и поспрашивать, не знают ли они такую девочку. Ну вдруг обнаружится, что кто-то её знает. Они ходили… никто и ничего. Короче, потом, уже перед Рождеством, я написал официальное заявление. За ней приходили органы опеки.       — Подожди, так тут ещё и опека, оказывается, была?! Ты меня решил до инфаркта довести неожиданными поворотами событий? Ты об этом ни словом не обмолвился! Что сейчас, что за эти две недели! Друг ещё, называется.       Серёга вздохнул и посмотрел немного виновато.       — Прости. Просто ты ж на отдыхе был, что я буду беспокоить лишний раз?       — Так это важные, блин, моменты! - Гаус вскочил, не в силах сидеть на месте. - Так, о'кей, опека в кои-то веки нормально среагировала. А Павла почему здесь? Её разве не должны были забрать?       — А потому что она вцепилась мне в ногу и рыдала, что не хочет никуда уходить и умоляла никуда её не отправлять! - повысил голос Горох и осекся. - Тём, она так плакала и… Понимаешь, плюс я в ней реально как свою дочь увидел и…       Блять. Блять-блять-блять-блять.       Артём слишком догадывался о том, что дальше сделал Горох.       — …и захотел её удочерить, да?       Горох поджал губы.       — Нет. Не совсем. Короче, официально она пока вроде нигде никак не числится. Потому что вся бюрократическая система так называемая только недавно вышла из отпуска. А я уже в первые рабочие дни мотался с документами, чтобы она пока что как бы под опекой была. Тут повезло ещё, что я гражданин содружественной Беларуси… Короче, это всё временно.       Похоже, Горох его всё же сегодня доведёт до отключки.       — В общем, если тебя не устраивает жить с девочкой в одной квартире - я перееду, это не проблема, я всё понимаю. Я сам в ахуе со всего происходящего, - признался он. - Но и бросить её я не могу. Я за эти несколько дней к ней… сильно привязался.       Да, видимо, именно этого и стоило бояться. Прямо сейчас в их квартире находилась неизвестно откуда взявшаяся девочка, которая наотрез отказалась ехать в приют (хотя откуда бы ей в таком маленьком возрасте знать, что это такое) и называла незнакомого мужчину своим отцом?       — Ты вообще понимаешь, что именно ты говоришь? - Гаус в упор не мог осознать происходящего. - У тебя непостижимым образом появляется ребёнок, который называет себя Павлой, ты вместо того, чтобы отдать её опеке и полиции, чтобы они выполняли свою работу, забираешь чужого ребёнка себе и почему-то привязываешься… Это… странно, не находишь?       — Странно, - согласился Сергей и поднял на него взгляд, и он Артёму не понравился: холодный и твёрдый. Не дружеский. - Но она слишком похожа на меня. Настолько, что я уж грешным делом подумал, что она в самом деле моя. Знаешь… Будь я Олесей, я бы решил, что это в самом деле Дед Мороз мою мечту исполнил. Но мы в реальности, а не в сказке, и девочка из ниоткуда не взялась. Но пока я не нашёл её реальных родителей, которые о ней даже не обеспокоились - я буду её воспитывать. Хочешь ты этого или нет.       Слова Гороха - явно окончательное, давно принятое решение - шокировали. Как и сама Павла. И все происходящие странности из-за её присутствия.       С одной стороны, Гаус злился на то, что Горох вообще словно забил на рациональность и адекватность, когда привязался к незнакомой девочке. С другой… потому что принял такое решение, не посовещавшись с ним: так-то они жили в одной квартире и так-то надо было предупредить, что здесь ребёнок!              Он хотя бы что-то в подарок купил, что ли. Раз уж ребёнок уже есть.              Артёма вообще в принципе напрягала эта странная ситуация с ребёнком, взявшимся из ниоткуда. На саму девочку он вообще не злился - а смысл? Слишком маленькая, чтобы придумать какой-то хитрый план, так что либо она стала пешкой в игре взрослых… Либо…              Либо хрен пойми что.       Вдруг рядом с ними послышался грохот - и мужчины вместе ринулись на кухню и застали картину маслом: Павла каким-то непостижимым образом достала пятикилограммовый мешок с картошкой и поставила его у плиты, а теперь, видимо, полезла за кастрюлями, но те, поставленные чёрт пойми как, вывалились, а за ними рухнул и мешок, и в итоге клубни оказались раскинуты по кухне.       — Извините, я тут… хотела всё нужное достать, мы с папой хотели еду вместе готовить, - слишком тихо произнесла Павла. Девочка смотрела в пол и вся сжалась, словно боялась, что ей сейчас… сделают больно.       Это что-то очень нехорошо. Совсем нехорошо.       Слишком подозрительной казалась даже эта реакция. Ну вывалились кастрюли - да и чёрт с ними, чего переживать? А такое детское поведение говорило о тревожных вещах. В частности, о том, что девочка знала, что за такое может последовать наказание.       Ну, хоть какая-то информация о ней за неимением другой.       — Милая, ничего страшного не произошло, всё в порядке, - Серёга присел перед ней и начал собирать кастрюли, Артём же вместе с Павлой занялся картошкой. - Ты же помочь хотела.       — Ну… да, - смущённо протянула девочка и чуть столкнулась с Артёмом. - Ой, извините!       — Ничего, всё хорошо, - он немного улыбнулся. - А почему ты решила именно к драникам всё достать?       — А мне папа сказал, что в Беларуси драники - это национальное блюдо. А я - его дочка, значит, должна оценить! - заявила она гордо. - Но там с картошкой перебор же, пап!       Артём не выдержал и хихикнул. Ну что ж, дочка-то, кажись, не совсем беларуска. Хотя он и сам не такой уж и фанат драников. Главное, подписчикам этого не ляпнуть, а то сломает весь свой образ. И без того хватило удивлений, что он не слишком-то хорошо знает письменный белорусский.       — Драники - это очень хорошее и вкусное блюдо, тебе понравится, - улыбнулся Горох и поставил перед девочкой кружку с ароматным чаем. - Но с картошкой там не перебор. Это где ты такое вычитала?       — В планшете, ты же мне его дал, - Павла пожала плечами. - Там было написано, что там надо натереть очень много картошки на тёрке, смешать с яйцом и мукой. Но это же пюре! Только… с мукой.       Павла с таким искренним недоумением смотрела на мужчин, что Гаус даже поначалу растерялся.       — Это как оладьи, только картофельные. Ты же любишь оладьи? - Артём ей улыбнулся.       Девочка задумалась.       — Только если они не горелые.       Гаус не смог сдержать смешка.       — Знаешь, их будет сложно сделать не горелыми, если готовит твой папа, но я постараюсь за ним проследить.       — Эй! Вообще-то я хороший повар! У нас с Позом своё шоу кулинарное!       — Тогда почему мы питаемся едой из доставки? - возмутился Артём. - Не заботишься ты о моём желудке совсем. Ну хоть о Павле заботишься, кашу какую вкусную приготовил.       — Да! И с ягодками! - гордо заявила Павла. - А драники с ягодками можно сделать?       Артём и Серёга переглянулись, и во взгляде Гороха Тёма понял: ради своей дочери он даже традиционный рецепт переделает напрочь.       — Ягодки так ягодки, - вздохнул Гаус, понимая, что ему грозило остаться голодным. - Только натирать картошку чур буду не я!       — Я буду! - радостно воскликнула Павла. - Я очень хорошо её натираю.       — Это правда, - улыбнулся Серёжа. - Мы с Павлой на днях готовили пиццу, и знаешь, как она ловко и быстро сыр натёрла! Я вот так не умею!       Горох явно хотел порадовать своим комплиментом девочку, и это удалось: она смутилась, но так довольно заулыбалась, что и самому Артёму почему-то захотелось её немного порадовать.       — Слушай, тогда давай ты меня научишь, а то я в этом как-то не мастак, - усмехнулся он. - Договорились?       — Да! - кивнула девочка и уже спокойно отбила выставленную Артёмом дружескую “пятёрню”.       Как ни странно, но приготовление драников помогло Артёму расслабиться, а вместе с тем - и разобраться, что же собой представляла эта Павла.       А пришёл он к весьма тревожным выводам.       Странностей в поведении девочки было немало: она пугалась громкого голоса и взмахов рук, сжималась во время грохота посуды и боялась сделать что-то не так и несколько раз переспрашивала, всё ли она правильно делала. Причём этот испуг был у неё именно по отношению к Артёму: общаться с Серёгой она совсем не боялась, сама повторяла всё за ним и постоянно улыбалась. Но постепенно девочка начала оттаивать, и под конец драники с ягодами делала уже вместе с Гаусом.       — Дядя Артём, а вы давно папу знаете? - с искренним интересом спросила она, когда Горох отошёл.       — О, уже и не вспомнить, - усмехнулся Гаус. - Так давно, что уже давно сроднились. А что такое?       — Просто интересно, - она пожала плечами. - Я его совсем не знаю, и мне грустно. А вы знаете. Расскажите о нём что-нибудь!       А вот это было уже интересно.       — Ну, у тебя будет куча возможностей его узнать. Сейчас подумаю, что тебе рассказать… - Артём задумался. - Слушай, а мне вот про тебя твой папа тоже не слишком много рассказал. А ты… как тут вообще появилась?       — Я не помню, - девочка поджала губы. - Папа уже спрашивал, но… я правда не знаю. Просто помню, что проснулась у ёлки. А потом и папа встал.       Артём тяжело вздохнул. Легче вообще не становилось, а малышка упорно стояла на своём. И, видимо, не настолько доверяла, чтобы сразу рассказать что-то, пролившее бы свет на её прошлое.       Тогда придётся идти другим путём. Подружиться для начала, видимо.       — Ну а папа новоявленный тебе нравится?       — Очень! - Павла сразу подняла взгляд и заулыбалась. - Он добрый. И меня любит.       — И конфеты даёт, - хихикнул Артём, аккуратно переворачивая порцию драников. - Верно?       Павла махнула рукой.       — Мне папа и без конфет бы нравился.       — Это самое главное, - Артём улыбнулся. - Слушай, а ты в Деда Мороза веришь?       Павла кивнула.       — Я, кстати, папу себе на Новый год загадала. А он взял и исполнился.       Вот это сюрпризы! Артём посмотрел на неё шокированным взглядом.       — Это как?       — А я Дедушку Мороза на улице увидела! - восторженно сказала Павла. - Он мне конфеты дал, вкусные. Только я их уже все съела, - призналась она.       Опачки. А вот это уже может пролить свет на ситуацию. Но с наскока явно интересоваться нельзя.       — Главное, что вкусные были, - заметил он с улыбкой. - И ты его попросила… найти тебе папу?       — Угу, - согласно кивнула Павла. - Я сказала ему, что очень хочу увидеть своего папу. А после Нового года я проснулась здесь.       — А… слушай… - Артём задумался, как бы аккуратно её спросить. - Вот ты сказала про папу. А маму ты знаешь свою?       Павла подняла на него испуганный взгляд, и после него Гаус понял, почему Горох не решился сильно давить на девочку с расспросами.       Потому что в глазах девочки плескался даже не страх - ужас.       Что-то в мыслях начало становиться на свои места, но самого Артёма это пугало. Это же насколько сильно Павла боялась свою мать?.. Может, поэтому девочка так быстро привязалась к доброму Серёге?       — Павла? Ты… в порядке?       — Я к папе пойду, - быстро сказала она и выскочила из кухни так быстро, что Артём даже не успел ничего сказать.       Драники чуть было не подгорели, пока Гаус размышлял о произошедшем с тяжёлым сердцем: после взволнованного взгляда Павлы после вопроса о матери и её странной реакции и быстрого побега на душе было не по себе. Артём чувствовал себя виноватым, но что делать и как извиниться - пока не знал. Как вообще с детьми мирятся? Как взаимодействуют?.. И что ему делать и как быть?       На удивление, Горох ничего ему не сказал после этого, да и вообще вечер продолжился довольно спокойно. Более того, они даже вместе посмотрели несколько серий какого-то мультфильма - он даже особо не запомнил сюжет из-за внутренней тревоги, переживаний и размышлений из-за Павлы. Может, конечно, это не его дело и Горох сам разберётся, но всё равно опасался за друга. А теперь ещё и за психику девочки, которой ненароком, вероятно, сделал больно.       Когда Серёга отошёл сделать на всех чай, Гаус протянул Павле мизинец и сказал:       — Павла… Прости меня, пожалуйста. Я просто очень любопытный, поэтому спросил. Я не хотел тебя волновать, и если тебе не нравится какой-то разговор или вопрос - ты можешь об этом сказать. Я в самом деле тебя обижать не хотел. Более того - хочу подружиться. Серёжа - мой друг, и я хочу, чтобы и ты стала моим другом? Простишь меня?       Павла явно была удивлена таким развитием событий - чего стоит её открытый недоумённый взгляд, но девочка всё же кивнула и протянула свою руку в ответ, цепляясь своим крохотным мизинчиком за его:       — Мирись-мирись-мирись…       — И больше не дерись, - продолжил Гаус. - А если…       — …будешь драться, - хихикнула Павла.       — …то я буду кусаться! - усмехнулся Артём. - Спасибо тебе, Павла!       — Но лучше всё равно не кусайся, у тебя клыки большие, - засмеялась Павла и, заметив в проёме несущего поднос Серёжу, подскочила: - Папа, давай я тебе помогу!       — Хочешь помочь, милая? Давай тогда всё на столик расставим, да? - улыбнулся Горох и присел с подносом в руках, давая возможность Павле расставить все кружки, печенья и драники так, как ей хочется. А Артём с некоторой тревогой смотрел на Павлу и волновался всё больше.       Потому что вблизи успел увидеть на её крохотной ручке несколько круглых шрамов, слишком похожих на сигаретные ожоги.