"Принцесса-подменыш"

— Ты уверен? — Нет, не уверен. Но его не было в месте, где должны были встретиться. Значит, либо стража, либо Оактон. — Проклятье, — Уилсон присвистнул сквозь усы, а Раджани массировал уставшие от очков глаза. Дело плохо. Дело фатально плохо, вне зависимости от развития событий. Стража ужасна, и Гарри, скорее всего, просто запытают (ему не повезёт, его не бросят в тюрьму, где хорошее подполье, слишком много знает), но феи… Феи беспринципны и мстительны. Они знают Истинных Людей, и чутко улавливают малейшую неосторожность или слабину, чтобы нанести удар. И девочку не нашли, и Гарри потеряли. Да что за день такой. Кейтилин спала, и слава Богу. Она хороший человек, и последние новости разбили бы ей сердце. Естественно, в планах Истинных Людей не было желания привести принцессу к трону, но поддержать хорошего, доброго ребёнка было важнейшей обязанностью. И всё же — что делать? Игнорировать пропажу Гарри? Сейчас у них полно других задач, а члены общины частенько пропадают то в застенках, то просто так. Это бесчеловечно, и надо его искать и выручать, но пока что других выходов у них просто нет… — Пока сосредоточимся на Кейтилин, — Раджани было трудно это говорить, но иного выбора просто не было. — Оактон сильнее нас… пока что. Надо заручиться поддержкой людей за счёт принцессы… — Но Гарри… — Я знаю. Знаю. И мне больно. И надо его выручать. Но пока мы даже не знаем, где он… Уилсон толкнул Раджани в бок. Он обернулся, за ним повернули головы другие мужчины и мгновенно напряглись. Раджани нащупал серебряный нож — бесполезный в обычной жизни, но незаменимый при боях с феями. Не узнать Бурокрыса было сложно — даже несмотря на то, что он за каким-то чёртом закутал косматую башку в тряпьё. Помимо того, что он не сменил франтоватую броскую одежду, он ещё и ходил так, как нормальные люди не ходят: крысиный шаг преувеличенного злодея или его прихвостня. Таких Раджани порой видел в современных детских книжках, которые они печатали для богатых леди. Бурокрыс был один, что, конечно, облегчало сопротивление ему в случае драки, но всё равно пугало: значит, теперь их тайное убежище вовсе не тайное. Опять искать, куда прятаться, чёрт… Бурокрыс поднял лапки с длинными загнутыми когтищами. Было бы видно его лицо, наверняка бы рассмотрели улыбку, но сейчас — поди его пойми, что у него на лице. — Фсьё, фсьё, здаюся! Пагавариц нада бы, таварисчи. Раджани скривился: почему-то феи называли их этим словом, хотя сами Истинные люди его не употребляли. Да и какие они товарищи? По крайней мере, им не придётся гадать, куда пропал Гарри. Уилсон двинулся вперёд, и Раджани его не останавливал. Волосы, торчащие из-под тряпок Бурокрыса, встали дыбом, и он зашипел. — Троните миня, и тагда вашиму ублютку канец! — Ну и для чего ты пришёл, Бурокрыс? — Раджани закурил: начинал нервничать. — Раньше вы не мелочились с нашими людьми. — Я хацу… дагаварица. — Бурокрыс торжественно поправил сюртук. — Дайци стул. — На полу посидишь, — резко произнёс Джек: молодой, грубый, надо осаждать, но Раджани сейчас не собирался это делать. Не перед Бурокрысом виниться, в самом деле. Фея явно был оскорблён, но всё же принял предложение Джека и скрестил под собой длинные тощие ноги. Теперь он выглядел не столько как крыса, сколько как кузнечик. Впрочем, с феями никогда нельзя быть уверенными, что они не кузнечики. — Ви исеце дивачку-глазачку. Ане у нас. — Так. — Раджани выглядел расслабленным, но происходящее ему не нравилось. — За принцессой, я полагаю, вы теперь не гонитесь. Бурокрыс махнул лапой. — Имец фсё — слиськом харасё, целовек. Крысы давальствуюца меньсим. — Ты хочешь отдать нам Гарри… за что? — Имей в виду, Кейтилин тебе не видать! — Уилсон был готов атаковать в любую минуту. Возможно, понадобится. — Хм-м-м. — Палец с когтем почесал тряпьё. — Стрянные вы льюди. Нигто ни льюбит принцессу-падмёныся. А с феями пацемута боритесь. — Непохоже, чтобы вы страдали от притеснения с её стороны.– Раджани в упор смотрел на Бурокрыса: хорошо хоть глаза видно… Бурокрыс захихикал. — Ане не сцитает сибя феей. Глюпая девцёнка дюмает, щто ане целовек. Ане нинавидит фей. Новость. Об этом Истинные Люди не знали. Уилсон глянул на Раджани; тот сохранял спокойствие. По крайней мере, видимое. Но всё же лжёт, собака! Бурокрыс, возможно, принцессу и не любил. Скорее всего так. Но остальные феи относились к ней спокойно, хотя и без особой любви, и сейчас эта шкура пришла пропихивать им свои собственные интересы. — И что же мешает тебе врать, дружок-пирожок? — То, сьто ти об етам мозес спрасить не только миня, но и льюбую фею. Ане не мозет принимать зяконы и акты о висилении фей, но ане хоцет етава. Ета знают феи бальсие, малинькие и льюбая мысь. — Эк ты красиво заливаешь. Ну хорошо, подменыш не любит фей. Но её контролирует Совет. Это-то уж ты точно знаешь. Как и то, что Совет не состоит из людей. Бурокрыс теперь уже хрипло засмеялся. — Сявет не думает о нас, талько о сибе. Ане никягда не были в Оактоне. Многия феи в лицо не видили Дривалапа и систёр. — А дракон? — Дрякону ни нузьны феи. Дрякону нузьны люди. Наабарот харясё, исле ане будет адна — при принцессе. Но та и прятив ниё тозе. — Я всё никак в толк взять не могу, — Раджани наклонился к Бурокрысу, — а для чего ты нам это рассказываешь? Пришёл, такой красивый, сюртучок надел. На голову шапку придумал. Бурокрыс оскорблённо (по крайней мере, Раджани показалось, что оскорблённо) поправил тряпьё. — Я к таму, сьцё у вас с принцесай ни такие уш разныя взгляды, — проговорил он. — Савет ни дилает нам плёхо, ита так, но он ни праживёт долга. Ане не слидят за праисхадящим. Им нузьня принцесса — кроми Скверны — но их нье льубят ни у вас, ни у нас. Прьинцессу зясисяет стража, но фсе льюди прешле в васторг от злятовляски — и, знячит, стялкнавение неизьбезня. И… у вас бальшее щянсы, хатя мни гадка это гаварить. — А, понял. — Уилсон весело посмотрел на Раджани. — Подластиться хочешь. — Исё цево! — Бурокрыс аж подпрыгнул от такой наглости. — Идти к людям на паклон! Дя ти с ума сосёл! Дя ти зняесь, хто я?! — Так чего припёрся? — Голос Раджани огрубел. — Феям будит плёхо вне зявисимосьти от тово, кто пабедит. — Если вы не получите Кейтилин. — Или исле вы отделитеся от Оактона. Наступило молчание. — Что?.. — Дявай начистату, цилавек. — Бурокрыс наклонился. — Вас ни льюбят в Оактоне. Васи листовке лизят в ницистотах, там, где гязети и сор. Ви хатите спясьти льюдей аттудава, пястроить щколы, библеатики, — в голосе феи звучало презрение. — Но имь итава ни нада. — Нет, — Раджани покачал головой и улыбнулся. — Вам этого не надо. — Им! — Вам. — Ти же ни видел етих льюдей, цилавек. Ти заперт ня другом биригу. Паверь, льюдям в Оактоне хорашо. Ане не прийдут к вам, и ни праменяют виски на книгу. Аставь их в покое. И, исле хочиш, аставь нас в покое. — Ну, брат, требуешь слишком многого от нас. — Раджани недобро сверкнул, не глазами даже, а очками. — Бросить людей на растерзание вам, только потому, что они не видели жизни лучше. Что ты хочешь, чтобы я ответил? Да? Так не будет этого. — Но вам же нузьня помось в свирзении принцессы! Видь так? Между мужчинами теннисным воланом забегали тревожные, беспокойные взгляды. Лицо Раджани оставалось спокойным. — Я не верю в помощь от феи, извини. — Няпрясьня. — Бурокрыс хотел откинуться, но чуть не упал — забыл, что сидит не на стуле. — Ах, усики мае, лапочки! У принцессы есть Карона Иськреннасьти. — Она не была выкинута?! — Это Альберт, полный удивления. — Нет. Ета сякрёвище Дракии. Ане им ни паделица, канешна, но ви — или Китилин — мозете зястявить принцессу надеть ия. И тогда будит ясьна, кьто настаясяя принцесса. Сотоварищи Раджани беспокойно заговорили друг с другом. Никто не заметил, но Раджани помертвел. — Ну вот, ты нам всё рассказал, — улыбнулся он. — Зачем же нам теперь твоя помощь? — Ми можем… помось укрясть ея. Или сматреть за тем, щьтобы ане была использована па назнячению. Вальшебная помось луссе никакой, правда? — Сокровищница дракона защищена её магией. — Ню ти дурачёк, целавек! — Бурокрыс рассмеялся. — Исле в пещеру дрякона магле папасть люде, пасему не могут феи? — И это за то, чтобы мы… что? Взорвали мост между рекой? — Уилсон. — Ну хаця бы! — легко воскликнул Бурокрыс. — Паверьте, ви им ни нужны. Плядитесь, размнязяйтесь сами — мы не палезим к вам. Вы будити строить фябрики свои — буэ! Нам ета ни нужьна. — Но вам нужны наши дети. — Мы мозем абайтися теми, што астануця на беригу. Нам ни нузьня истреблять людей, ми фсё-таке не в лесу. — И если мы не согласимся, вы не вернёте Гарри. — Именна. И есё… - Голос Бурокрыса перестал гнусавить и приобрёл нотки угрозы. - Феи умеют дряцца. Луссе, сем льюди. Вы магле бы нас не сцитать врягами, но — вы сцитаете, а ета всегда взяимна. Ви не хатити сийчас сибе таких врягов. Рязве вам нидостатачна Савета? — Ну ты мразь! — Джек! — Его остановила Милдред: она не высовывалась прежде и только сейчас осадила своего брата. Раджани думал. — Вы завлекли глазачкой Гарри. — Ха-ха, нет, — Бурокрысу надоело сидеть по-турецки, и он освободил ноги. Его невероятно длинное тело растянулось на полу. — Он сам к нам присёл, глюпый. В Оактон, носью, без аружия… Не мы, так пьаный зябулдыга. — Но вы похитили её. — Ане уже не вирнётся к льюдям, цилавек. — За тряпьём не было видно, но Раджани был готов поклясться, что Бурокрыс посерьёзнел. — Ане уже не в етам мире. Ея укусил дуэргар, а ета зярязно. И ане выпила млеко Бин-ни. Ане не паможет вам. — Ты заставил её сделать это. — Ни я, — уклончиво ответил Бурокрыс. — Смятри, ляпке цистенькие! И он повертел руками. Правда чистые. Франт проклятый. — То есть. — Раджани вздохнул: его одолели невесёлые думы. — Вы взамен на Гарри и сомнительную помощь выхватываете огромный район с живыми людьми, отделяетесь от Денбишира… и забираете подружку маленькой девочки. — Ты сам песал о глазачах, цилавек. Ане всегда между льудьми и феями. Етой павезло не умереть, но ане теперь не васа. Ане не знает рязници между феей и льюдью. — Если с ней поговорит Кейтилин… — Каг я панимаю, вы не оцень хатите видить своево таварища живым. Разговор зашёл в тупик. Бурокрыс злился, а злая фея опасна. Да, они могли убить его сейчас, это бы не составило проблем, но… С феей никогда не угадаешь, когда она врёт, а когда — говорит истину. Бурокрыс знает их тайный ход, и, в случае отказа, они наверняка будут зажаты в водных каналах. У фей есть водяные… Ситуация патовая. Не то чтобы Раджани не был готов к сложным решениям — готов. Он занимался борьбой за права рабочих и людей уже двенадцать лет, он пришёл к этой идее уже взрослым. Монархия ему не нравилась и раньше — несправедливое распределение благ и сосредоточение всей власти в руках одного человека не только на практике, но и в основе своей звучит плохо. Однако к этому добавились феи — опасные, коварные, хитрые, тем беспощаднее, чем больше люди ими проникались. Ну они же не такие плохие, правильно? Они славные, они дружелюбные, они дарят магию и радость… и шаг за шагом люди теряли в себе человеческое. Одна из проблем, которую придётся решать в будущем, смешанные браки: вряд ли люди захотят отказаться от фей-невест, даже если они пленили их против воли (тут у Раджани не было никаких иллюзий в отношении человеческих мужчин). Что, их всех переносить в Оактон? Выселять из города? Разумеется, нет. Но надо придумать меры, позволяющие их регулировать в человеческом городе… Но сейчас не до этого. Проблема политического активизма заключалась в необходимости людоедства. Очень легко представлять себе сложный выбор, как ты жертвуешь собой ради великой идеи, но обычно приходится жертвовать не собой, а другими. Школы или больницы? Постройка новых домов и фабрик для рабочих мест или гнев лесных фей, кабы не самого Паучьего Короля? Регулирование тяжёлой работы на фабриках или принесение денег в каждую семью? Вот и сейчас приходилось делать точно такой же выбор. Союз с феями неприемлем для Истинных Людей. Но они готовы оставить город (в таком случае надо придумать формулировку, которая полностью перекрывает им ход), вернут Гарри, да ещё помогут. Уже помогли. Если не соврали. Но согласие влечёт за собой обречение людей считай на смерть (или зачарование, неизвестно, что хуже) и принесение в жертву маленькой девочки. Но отказ… к чёрту их собственную смерть: если важная идея умрёт разом, то это, по крайней мере, будет красиво (хотя ребята бы с такой красотой поспорили) — обречение куда большего количества людей на притеснение со стороны принцессы-феи. В сладкие слова Бурокрыса о том, что она за людей, Раджани не верил: она фея, только не надо говорить глупости, очевидно выгодные одной из сторон. И тогда он подставляет своих друзей. Они, конечно, готовы умереть, но Раджани не имел права так бездарно ими распоряжаться. И Гарри… План родился просто. Раджани даже не ожидал, что решение проблемы придёт так внезапно — и так легко. Конечно, это тоже означает отступиться от принципов… но куда меньших, чем было прежде. — Хорошо, — сказал он, не выдавая лёгкость в голосе: пусть проклятая крысо-фея, легально забирающая детей у нерадивых матерей, клюнет на удочку. — Ты, вероятно, потребуешь договор. — Канещна! — Радость Бурокрыса было не передать словами: всё же он был не самым лучшим переговорщиком. Никто из ребят не стал спорить с Раджани. Все понимали: ему трудно. Одна только Милдред, кажется, уловила смену его настроения, но не стала его выдавать. Вокруг руки Бурокрыса зазмеилось золотое свечение; хотя, конечно, это было не свечение. Это золотая нитка с золотой иглой, готовая сшивать вместе руки Бурокрыса и Раджани. Чёртовы феи. — Ну, пратягивай, — нетерпеливо произнёс Бурокрыс. Раджани не стал медлить: решился так решился. Протянул. Взялся. Ладонь феи узкая и составлена явно не из человеческих костей. Интересно, есть ли в телах фей кости?.. — Каг толька Истиныя Льюди приходят к власьти, вы не висиляити льудей из Оактона, — заговорил Бурокрыс: золотое сияние начало опутывать его. — Ви разрущаити мост над рикой и не приследуите ни одну фею с таво берега. Ви ни забираити Тилли из Гант-Дорвена и астявляити ия нам. Ты соглясен, целавек? — Да, — сказал Раджани. Бурокрыс попытался убрать руку, но Раджани её сжал сильнее. — Феи отпускают Гарри. Феи не заманивают людей с Денбишира к себе и не пересекают границы Денбишира. Феи активно помогают нам в свержении принцессы и, в случае чего, дают возможность использовать Корону Искренности. Феи не нападают и не зачаровывают людей. Лицо Бурокрыса исказилось. По всему было видно, что он хотел сказать «нет», и мог бы это сделать, но тогда соглашение было бы недействительным. — Лядно, лядно! — вынужденно уступил он Раджани. — Да! Золотая игла с болью проткнула руки Раджани и Бурокрыса. Раджани, по всей видимости, не изменился, а с лица феи слетели тряпки — и он предстал, по всей видимости, в том виде, в котором он существовал до того, как пришёл в Денбишир. Это всё ещё был человек с крысиными чертами лица, но умопомрачительно красивый, лишённый вызывающей брезгливость суеты, с царственным взглядом пронзительно жёлтых глаз, длинными сероватыми волосами и в одежде, сверкающей ярче, чем у придворных ланаан ши. Золото вспыхнуло; на руках Бурокрыса и Раджани исчезли нитки, остались только маленькие шрамы, напоминающие строчку в шитье, а Бурокрыс преобразился и… Чёрт возьми, на что он стал похож! Вроде это был прежний Бурокрыс, но весь покрытый бородавками, прыщами, сочащимися гноем, волдырями, абсцессами, готовыми разорваться белой жидкостью… Это было отвратительно, но Людей даже повеселило. — Что, хозяин за девочку наказал? — весело спросил Джек. — Ну, такого красавца только в публичный дом! Дом для публики. А ты что хотел? Бурокрыс бросил взгляд, полный ненависти, схватил тряпочку и встал. — Сьтранно, щто вы виступаити против принцессы, — прошипел он. — Не такие вы уж и харёшие льюди, раз гатовы убить маленькую девацку, хоть бы и фею! И с этими словами Бурокрыс растворился; а на его месте появился ошалелый Гарри. Джек и Арнольд кинулись к нему; впрочем, он не выглядел пострадавшим, просто значительно потерянным. — Ты в порядке? — Я… что? Вы тут? А… — Чего тебя, дурака, в Оактон потянуло? — Уилсон говорил с металлом в голосе. — Так не был я в Оактоне. — Карие глаза Гарри распахнулись. — Я что, себе враг? Меня феи зачаровали. Я три раза по одной площадке ходил! Три раза! Туда выход — опять сюда выхожу, туда — опять!.. Думал, ну всё, пропал. А что случилось? Раджани молчал. Да, этого следовало ожидать. Впрочем, Бурокрыс не врал в одном: они действительно могли убить Гарри. Просто это была подстроенная ловушка. Твари. — Да-а-а, дела. — Уилсон сел: третья ночь без сна сказывалась. — Попали. И людей потеряли, и город… — И девочку… — Да чёрт с ней, с девочкой! Глазачка и есть глазачка… Тут Альберт заметил едва сдерживающего хихиканье Раджани. — Ты что опять задумал? Ты ж сам договор подписал, чертила! — Я-то подписал. — Раджани протянул ноги. — И Истинные Люди ничего не могут с ними сделать. Особенно когда придут к власти. Однако Кейтилин не относится к Истинным Людям и может дать феям отпор!