"Принцесса-подменыш"

Кого-то из томно растянувшихся под парами чего-то наркотического, от чего даже у девочек кружилась голова, удалось обобрать: стащили куртки, ботинки и чулки. Кальсоны, правда, не сняли, и так всё прочее слишком велико — да и было бы совсем глупо и странно. Естественно, активность девочек обнаружили, но, видимо, предпочли игнорировать: похоже, здесь это частая история. — Ох, всё завшивлено, — проскулила Кейтилин с самым несчастным и брезгливым выражением лица во всём белом свете. — Радуйся тому, что дают, — фыркнула Тилли. — Хоть не окочуримся… от холода. Завшивленная — это да; но, по крайней мере, не самая грязная и вонючая. Прожжённая падающим пеплом, но тьфу, Тилли умела такие вещи игнорировать. Им даже удалось поесть! Правда, и Кейтилин, и Тилли наотрез отказались даже дотрагиваться до хлеба, в котором уже не было видно хлеба, одна лишь плесень, но зато нашлось два пёрышка лука и недоеденное тараканами яйцо. — Мы заболеем и умрём, — тихо произнесла Кейтилин, с отчаянием и подступающей тошнотой, проступающей даже в глазах, жуя лук: от яйца она отказалась, сказав, что не хочет подхватить тиф. — Не заболели и умерли сейчас — не сдохнем и потом, — утешила подругу Тилли. В действительности она же так не думала. За окном виднелись ноги-ноги-ноги; почему-то Тилли казалось, что их больше обычного. Хотя — они же в Денбишире, самом крупном городе в королевстве. Почему бы тут и не быть большому количеству ног? — Чёй-то все повалили? — пробормотала она, высовываясь чуточку; хоть свежего воздуха глотнуть. — Праздник какой, что ли? — Да, — Красный Дон лучился нездоровым счастьем. — Всё так, милая Тилли. Сегодня принцесса пройдёт по главной улице города. — А чё, редко это делает? — удивилась Тилли. — А зачем? — Принцесса живёт затворницей, а завтра у неё день рождения. Я не знаю сам, но говорят, что она никогда не устраивает городских праздников; для неё это повод для прогулки, но не более того. — То есть… — Тилли посмотрела на Кейтилин. — У тебя завтра день рождения. — Ну да, — пожала плечами Кейтилин. — Сейчас это не имеет значения. После слов Дона о появлении принцессы Кейтилин казалась более оживлённой. У неё задорный блеск в глазах. Это плохо и очень, очень подозрительно. Но главное не это! — Почему не имеет значения??? Свинина, ты когда сказать-то собиралась! — Да всё равно не отметим. Тилли! — Кейтилин повернула к подруге сияющее лицо. — Нам обязательно там нужно быть! — ТЫ С УМА СОШЛА??? — Хотя Тилли и пыталась вести себя осторожно, но сейчас у неё сорвался голос. — Нас ищут по всему городу, а ты туда припереться вздумала!!! — Девочки, раз не курите, не орите, — раздался раздражённый манерный, непонятно кому принадлежащий голос со стороны. — Дети… — Да чтоб тебя туда засосало, выжига проклятый! — рявкнула Тилли, а потом обернулась к Кейтилин: — Я, конечно, знала, что ты больная, но такого и предположить не могла! — Тилли, послушай. — Кейтилин озорно улыбнулась синими от холода губами; видимо, ей всё ещё было зябко. — Мы ДОЛЖНЫ увидеть принцессу. Это то, зачем мы сюда вообще пришли. — Мы пришли её свергать, — Тилли понизила голос до шёпота, — а не смотреть! Что мы там не видели?! — Так ты её ни разу и не видела! — Две тысячи раз! — Когда? — Не знаю! Бесишь меня! Тилли с ужасом осознавала, что Кейтилин глядит на неё с выражением, которое твёрдо означает, что её не переубедить. У неё такое появлялось редко, но если появлялось, то всё — пропали, все пропали. Эту волну уже ничем не остановишь, хоть Тилли умолять будет. А она и будет. «Пропали мы, — чеканя про себя каждую букву произносила Тилли и как будто бы седела с каждой из них. — Точно пропали. Кейтилин дура». — Ты голову включи, — медленно произнесла девочка. — Ты нас на смерть ведёшь, идиотка, ты понимаешь? — Не веду. Тилли, просто поверь… — Чему? Вот чему верить? — Я не знаю, что произойдёт, но это очень, очень важно. Мы должны увидеть принцессу. Должны понять, что она такое. — Там стража… — Ну так мы аккуратно. Людей будет много, как найдут? — Уж найдут способ. — Тилли. Мы не можем потерять этот шанс. К тому же… — Кейтилин прикусила губу. — Ты должна увидеть, какая она фея. Тилли заморгала. Естественно, она отвергала бредовую, тупую, идиотскую идею Кейтилин! Но… И правда, а какая она фея? Феи, конечно, когда становятся подменышами, сильно меняются. Они обычно не доживают до возраста принцессы, но бывает всякое; в любом случае они вытягиваются и принимают человеческие пропорции. У них почти исчезает истинный облик, их уродство, их особенности сливаются с особенностями человека, и вместе получается ни то, ни другое. Больной ребёнок? Хромой? Не умеющий разговаривать? Не способный думать? С заячьей губой? Иногда это просто дети, бывают и такие несчастные уродцы (ох, Кейтилин вдарила бы Тилли за такое слово!). Однако чаще это были фейские подменыши, и тогда несчастную тварь лучше утопить прежде чем она испортит тебе жизнь. Хотя разные, конечно, случаи бывали. Вот, например, знавала она одну бабку — никто не ждал, а понесла. Ну и, понятное дело, ребёночка-то забрали — хотя чего там у одинокой подслеповатой старухи забирать, неясно. Но забрали. Ребёночек — фея феей, и даже не потому, что у него болезни какие-то (ага, стоило ждать, что у старухи здоровый народится), но потому что буквально похож на лягушку. Однако любила она его безумно! Говорила — пускай фея, но он сыночек мой родной, мой любимый. Ну и обласкала его… пока не помер через полгода. Подменыши обычно долго не живут. Однако эта — жила. И даже правила. И даже, кажется, не совсем умалишённая. Интересно, конечно, посмотреть, что же она такое. Но жить Тилли хотелось немного больше. — Нет, — твёрдо сказала Тилли. — Мы никуда не пойдём! *** Ну конечно же, они пошли! Кейтилин бывала убедительной. Она иногда могла так зыркнуть, так посмотреть своими громадными глазищами, что потом стоишь, как дура, и сама не замечаешь, как выполняешь ВСЁ, что она хочет. Справедливости ради, хотела она мало что, но зато каждый раз чего-то совершенно безумного. Вот как это, например! Хотя на сей раз они хорошо подготовились. Тилли накрыла их тряпками, от которых у них немедленно на голове появились вши (ну, Тилли не привыкать), обмазала грязью и так и пошли. Если их заметит фетч — раскусит, конечно, но что он, один по всему городу бегает! А солдатня не поймёт. Она и не поняла, хотя у Тилли сердечко каждый раз вверх вскакивало, когда встречались. Но нет, не опознавали, лишь палками гоняли. А один, гад, даже Кейтилин присвистнул; ух, коснуться бы его, прям в глаза, чтобы не видел больше никогда! Но нет, так нельзя. Вообще Тилли заметила, что бедных, нищих, убогих в толпе представлено не было, а их с Кейтилин активно гнали прочь. Видимо, жителей Оактона вообще не выпускали за пределы района в этот день, дозволяя принцессе смотреть только на красивых и изящных людей. Фу-ты ну-ты ножки гнуты! Чем больше Тилли узнавала о принцессе, тем больше она ей не нравилась. Девочка, возможно, даже бы и сдалась, если бы не Кейтилин и её шило в известном месте. Она прямо горела желанием увидеть принцессу. Оно и понятно: надо же знать мымру, занявшую её место. Но Тилли бы предпочла к этому моменту иметь армию из людей, готовых её свергнуть, а не прятаться по углам, не имея возможности даже близко подойти и рассмотреть процессию. Кстати, а где она? — Тилли! — Кейтилин дёрнула подругу за рукав. Тилли повернула голову: ага, понятно. Какое-то здание, похожее на общественную баню — только не как у них в Гант-Дорвене, а получше, покрасивше, что ли. Не мрамор, но добротный кирпич: и написано что-то на вывеске крупными, высеченными буквами… И там «А» и «Б» есть! — Как заберёмся? — Подтянемся по трубе. Не говори, что никогда этого не делала. Тилли присвистнула. — Ты, что ль, делала? — Много раз. — Кейтилин смутилась. — Меня наказывали всё время. Ну не мешкай, пойдём! Они обошли здание: это получилось с трудом, потому что задней частью оно примыкало к другому, покрупнее. Но вот труба: правда, шумела она так, что покойников бы подняла, но всё же к тому моменту, как стража их заметила, они забрались на крышу. — Эй, попрошайки! А ну слезли отсюдова! — Да ладно, папаша, — Тилли намеренно огрубила голос, чтобы звучать мужиковатее. — Жалко, что ли! — Принцесса нас и не увидит, — подала тоненький голос Кейтилин. — Пошли отсюда! — Стражник был настроен решительно и прибавил непечатное слово. Он собрался взобраться за ними, и Тилли в тревоге задумалась над тем, что им делать. Прыгать вниз? Высоковато… хотя ниже того раза, как они прыгали от людей на фабрике. Коснуться его она не может: он явно хочет им сделать вред, а заклинание в таком случае не сработает. Не, попробует-то она обязательно, но не надо ждать результата… Звать на помощь? Ага, щас, кто-то вмешается за чушек грязных! Тилли обежала глазами толпу рядом с баней; на них поглядывали. Чёрт! А она хотела сбежать тихонечко… Их спасла чистая случайность: рядом завязалась драка. Тилли толком и не поняла, что произошло, но — много ли для драки нужно? Стражник отстал от них и поспешил разнимать сцепившихся; ну как, разнимать, вместе с бандой своей потащили в кутузку. «Да уж, — мрачно подумала Тилли, — легко они тут проблемы решают». Но, видимо, о них ретивый стражник более не вспомнил. Или не посчитал нужным возвращаться. В самом деле, что сделают две оборванки на крыше далеко от процессии? — Как всё здорово обошлось, — Кейтилин широко улыбнулась. — Ой, так есть хочется! — Своруем что-нибудь, — ровно ответила Тилли, которая тоже испытывала голод. Не такой сильный, как в лесу… всё же в последний раз они прошлым вечером ели. Может, попробовать вернуться в типографию? Да наверняка она опечатана… Если верить тому, что рассказала Кейтилин, их всех арестовали уже. Тем более к праздничку принцессы надо было постараться. Ох, нехорошо всё это. Принцесса задерживалась и задерживалась; девочки успела отморозить себе всё, что можно, и лишь опасность обжечь Кейтилин мешала Тилли прижаться к ней. Но вот по народу прошло волнение; трубы не звучало, не было никакого объявления. Просто толпа внизу начала шевеление, а стражники активнее сплотились рядом, чтобы мешать людям наступать друг на друга. — Ты что-нибудь видишь? — спросила Тилли; из-за разницы в своих глазах ей очень трудно было сфокусироваться. — Да нет… А, вот же, едет! Тилли вскинулась. Странно, никто не кричал — ни от радости, ни от гнева. Это вообще была тихо шелестящая картина, как будто не принцесса едет, а гроб нелюбимого министра везут. Да и процессия была какая-то… не торжественная. Идут впереди лошади, в середине какие-то дураки в шапках несут флаги. Ещё лошади. Стража. В середине самая красивая лошадь, и на ней фигурка, а позади ещё стража, дураки со знамёнами и больше лошадей. Интересно, они всю королевскую конюшню сюда согнали? И всё так красиво, так по порядку идёт, как будто заранее какой-нибудь архитектор или кто там этим занимается нарисовал, как всё должно друг за другом идти. Сверху так вообще глаз не отлепить, хотя же опять — совсем не по-королевски это выглядит. Скорее по-военному. Так что Тилли с трудом перевела взгляд на принцессу. С её зрением вообще было трудно определить, как она выглядела, ничего толком не разглядишь. Один глаз показывал просто очень уродливую девочку, её ровесницу, с русонькими волосиками, мощным подбородком, мелкими глазками, горбом и кривыми ручками и ножками, в громоздком чёрном платье. Ну точно ведьма какая-то! Правый глаз давал ту же картину, но в ином цвете; плюс становилось окончательно ясно, что это фея. По ней снаружи этого не поймёшь, но такую рожу ни с чем не перепутаешь. Что это за фея — не определить из-за расстояния: конечно, будь у Тилли свои глаза… Она зажала один; стало немного лучше, но совсем чуть-чуть. Да и ничего нового это не показало: просто фейского подменыша, чья естественная форма пыталась превратиться в человеческое тело и потерпела сокрушительный провал. — Да уж, и кто ей, с такой рожей, повиноваться-то будет, — хихикнула Тилли. — КЕЙТИЛИН, ДУРА!!! Кейтилин не слушала её. Она скинула ветошь и застыла на козырьке; все взгляды тут же уставились на неё. Тилли в панике схватила её за юбку; прожгла насквозь, но Кейтилин даже не обратила на неё внимания; она спрыгнула вниз, кажется, немного отбила ноги — и, ковыляя, медленно направилась к принцессе. Все смотрели на неё, в том числе и Тилли, которая молила небо о том, чтобы их прям здесь, прям сейчас не угрохали. — Это принцесса! — кто-то крикнул. Голос знакомый, но Тилли не опознала его — да и не сейчас, не время для этого было. Она выдохнула себе под нос и спрыгнула вниз; ну конечно, надо было себе отбить копчик! Тилли съежилась от боли, и этого хватило, чтобы оторваться от Кейтилин: толпа оттеснила не интересующую её глазачку от настоящей королевы этого дня, так что теперь к ней было не пробиться. «Чёрт-чёрт-чёрт — ожесточённо думала Тилли. — Чёрт!». Раздалось ржание коней, и толпа куда-то двинулась. *** Леаннон не помнила, когда она в своей жизни испытывала ужас. Ей казалось, что никогда: ужас, страх — это чувства слабых, а она — будущая королева. Скука, ярость, гнев, изредка удовольствие — вот это были её эмоции. Страх? О нет. Это не её. Она не знала, чего испугалась больше. Этой девочки, что встала на козырьке крыши, а затем элегантно опустилась на землю? Не только. Но она да. Леаннон не знала, почему, отчего, но эта девочка ужасала её. Она испытывала страх — впервые в жизни. Ведьма? Скорее всего. Откуда она взялась? Надо разобраться. Но она была не одна. Эти глаза… Что-то было в них такого, что вызывало раздражение и острую неприязнь. Это было ещё непонятнее, чем страх. Та пигалица посмела выйти к своей правительнице и напугать лошадей, но кто была с ней? Кто эта девочка? Она сама была напугана. Вряд ли от неё следовало ждать угрозы. Почему Леаннон почувствовала то, что почувствовала? Странно. Странно. Странно. А Леаннон ненавидела всё странное. Рыцарь Килал принял решение, которые бы она, Леаннон, никогда бы не приняла. Он забрал её. Он увёл коней. Он прекратил процессию. Велел страже немедленно арестовать выскочку, а сам… сам остановил выезд и поспешно вернулся обратно. Девочку не поймали. Помешала толпа. И теперь все думают, что Леаннон испугалась настоящей принцессы. — Почему ты ослушался приказа! — Леаннон сорвала голос в крике, но ей было на это наплевать. — Почему! Ты! Меня! Не слушал! — О принцесса, — голос старика дрожал не от боли (Леаннон хлестала его ремнём), но от обиды и непонимания. — Вам нельзя присутствовать при таком унижении… — Унижение?! Все думают, что я сбежала — вот унижение! Я приказываю тебе немедленно уйти из дворца! — Принцесса! — Вон! Пошёл прочь! Леаннон часто выгоняла своих слуг. Килала — впервые. Но поступки не должны оставаться безнаказанными. Есть вещи, которые прощать нельзя. Леаннон не верила, что отойдёт. Может быть, и так. Но такое ужасное решение вопреки приказу должно быть наказано. Она резко направилась в свои покои. Ей нужно было крушить предметы, но без последствий для символов власти. По дороге ей встретился министр Древолап; он проблеял «Принцесса» — она прогнала его прочь, потребовав, чтобы больше не появлялся у неё на глазах. Хотя нет. Плохое дело — крушить вещи. Лучше пойти фехтовать. Выпустить всю злость. Хорошо, что прогнала Килала. Он бы не выдержал её ярости, её интенсивности. Сейчас она, несмотря на боли в конечностях, готова была сражаться до упаду. Кто эти девочки? Надо бы выкинуть Томазо Бескопе с его должности. Он явно не справляется со своими обязанностями. Кстати, где он? Она давно его не видела, лишь каких-то случайных людей. Непорядок. Кто эти девочки? Кто?..