"Принцесса-подменыш"

Честно говоря, Тилли УЖАСНО боялась, что их раскроют. Вместе с Молли ей верилось, что волшебные накидки действительно работают; но теперь, когда они оставались с Кейтилин абсолютно одни, у неё в душе копились сомнения и волнения. Кой чёрт знает, что сейчас с ними случится! А вдруг эти люди их видят? Вдруг чувствуют присутствие чего-то постороннего? Или с ними кто-нибудь столкнётся и увидит их вблизи? Или порвёт накидку? Она вообще работает, если она рваная? Сколько много страхов и вопросов! И хоть бы кто дал на них ответ! А Кейтилин вела себя так, будто бы ничего и не изменилось. Ну и правда, какая разница! Подумаешь, они всего убежали из-под опеки фей! И почему Тилли в наследство не получила безграничное спокойствие своего отца? Как бы оно сейчас пригодилось! Вечерело, и весь тот сброд, что укрывался утром в домах и щелях, начинали выползать наружу. Они как будто и правда не видели девочек, зато им открывался первоклассный вид на все земные и небесные пороки. Попрошайки кучковались и превращались из жалких уродцев, просящих подаяния, в опасных и ужасающих равно настолько, насколько вызывающих брезгливость и жалость. Нехорошо быть женщиной, идущей по улице в такое время суток - непременно будешь облапана и в лучшем случае обокрадена: хотя, судя по тому, кто здесь живёт, уж лучше потерять девственность, чем кошелёк. Зато появилось и лотошники, и мошенники разной величины, предлагающие самый широкий выбор странного опыта: от курений до пятиногой ящерицы, от лицезрения безоволосой промежности до игры в напёрстки. Они, конечно, не стояли рядком на выбор; нет, просто попадались то тут, то там, как будто случайно, но Тилли голову бы дала на отсечение, что у всех этих уродов есть своя карта — кто где стоит и кто что делает. Из окна увиденного утром борделя снова высунулась та девочка, ровесница Тилли: она была наряжена подчёркнуто скромно, но так, как это делают взрослые — то есть декольте у её платья всё-таки было. И размалёвана она была как кукла — ну это, впрочем, неудивительно. Хотя, будь Тилли взрослым мужчиной, она бы с таким чудом спать не стала — и не только потому, что это карается законом. — Как мне их жалко, — произнесла Кейтилин, когда они почти приблизились к мосту и чуть не споткнулись об очевидных бандитов, торопливо рассчитывающихся с чем-то более свирепым, чем они сами. — Мне их так всех жалко… — Ага, — тихо, не слушая, что говорит подруга, ответила Тилли. Она смотрела за тем, как призрачная рука принимает шитый-перешитый кожаный мешок, набитый, впрочем, явно не деньгами, и исчезает. Даже не в темноте, просто исчезает. Похоже, Мудрокрыс, или как его там, не описал полную картину власти созданий фей над городом, и их ждёт немало неприятных открытий… Вот он, мост. Другая сторона — как открытка на фоне грязной стены: прекрасна и неправдоподобно. Пока с одной несёт гарью, экскрементами и жжёным маслом, та сторона загадочно уплывает в темноту, слегка подсвечивая себя изящненькими красивенькими фонарями — вовсе не такими грязными, как их соседи напротив. Там тоже, как оказалось, людей предостаточно, но какие это люди! Да, порой попрошайки встречались и там, но выглядели совсем по-другому: не такими жалкими, не такими ничтожными, не такими… опасными. У таких в карманах явно не ножи, а просто глубокие дыры… Но к чёрту попрошаек — дамы! Дамы и господа, но больше всё-таки дамы! Вот они, главные героини этого города, вот они, его краса и богатство! Глядя на пышные многослойные юбки, подбитые изнутри китовым усом и проволочными каркасами, Тилли на секунду забыла, что она тоже получила в дар от Миртовой феи замечательное платье: она вновь почувствовала себя гадким утёнком, вернее даже каким-нибудь кривым воронёнком с жёлтым нелепым клювом. Как они грациозно двигались! Как прятали лукавые взгляда за веера! Сейчас было жутко холодно, и они покрыли себя манто и пальто, каждое из которых уникально по форме и прекрасно по оформлению. Растительные узоры! Цветочные узоры! Глазки да лапки! Стук невидимых башмачков! И почему только Тилли не повезло уродиться у какой-нибудь подобной дамы?! «Как ты могла даже подумать об этом?! — моментально ужалила Тилли горячая, болезненная мысль. — Ты неблагодарная! Забыла, сколько тебе всего дали мама и Жоанна?! Тебе должно быть стыдно за это!». И Тилли было стыдно. Она расстроилась так сильно, что не рисковала поворачиваться головой к Кейтилин: а вдруг увидит? Вдруг Тилли сейчас заплачет? Хорошо, что её не видят окружающие люди, но Кейтилин-то может! Отвратительно. Сама себя накрутила, а теперь расплачивается. За этими мыслями Тилли даже не заметила, как они вошли в богатый район. Она бы и продолжала чесать далее, всё глубже и глубже погружаясь в самоуничижение, кабы Кейтилин не остановилась на месте. Тилли хотела спросить: «Тебе чего?», но она и сама увидела вокруг себя Красоту. Но… это была не добрая Красота. На всей улице не было ни одного простого дома, все какие-то вычурные, выставленные словно девки напоказ. У одного мраморные лианы вьются вдоль колонн и распускаются цветами на витражах, другой круглый, бесконечно усеянный окошками, третий сделан как раскрытая музыкальная шкатулка; Тилли не имела представления о том, как они выглядят, но, должно быть, как-то так. Перед фасадом — окруженное со всех сторон изгородью изящное гранитное плато, а в центре возвышается танцующая фигура. Фу-ты ну-ты, ножки гнуты! А следующий дом! Да у него лестница винтом вьётся, проходя через всё здание, опутав его, как змея! И следующий… и через один… Нет, Тилли не так представляла себе богатый район. Он какой-то странный, хотя и очень дорогой, конечно. На что только люди тратят собственные деньги? Почему бы не построить себе нормальный дворец с колоннами, фонтаном и розовенькими анфиладами? Почему надо ударяться в какое-то архитектурное бесстыдство, некрасивое и бесполезное? Или так у богатых теперь принято? Нет, Гант-Дорвен всё же на порядок лучше. Хоть в чём-то. — Какие дорогие тут магазины! — Кейтилин приблизилась к отдельно стоящему домику с зелёно-рыжей крышей и выставленным в витрине неумеренно пышным платье из белого воздушного тюля. — Никогда в жизни таких не видела! — Не подходи близко. — Тилли нервно обернулась: вроде бы никто не следит. Хорошо. — А вдруг заметят? — Надо держаться просто не центра улицы. — Кейтилин предусмотрительно прижалась к стене длинного, избыточно роскошного дома с фресками в виде ягнят и львов. — Но и не прижиматься к витринам. Столица такая маленькая, правда? — Это уж да! — фыркнула Тилли: она была рада, что она не единственная, кто это заметил. — За полдня обойти можно! Девчонки взглянули друг на друга и с чего-то прыснули; расхохотались, как две закадычные подружки, которым одновременно в голову пришла какая-то глупость. Даже Тилли смеялась, а уж она не видела никаких поводов для шуток! Тем не менее на душе стало болезненно весело, так, как, должно быть, случается у пьяных людей, когда они только-только впадают в алкогольный раж. Притупляется чувство опасности, усиливается глупая храбрость, а всё происходящее таит в себе загадку, так и манящую тебя её разгадать. Опасно? Очень опасно. Но так весело! Была бы возможность взять Кейтилин за руку, Тилли непременно бы этим воспользовалась; почему-то сейчас ей было жальче всего, что они не могут друг друга касаться. Ей определённо была нужна поддержка подруги; и были бы они, как дети из сказки, которые вместе заплутали в лесу. Только это никакой не лес: это другой, каменный лес, чьи опасности не так очевидны, но их ничуть не меньше. Да, по крайней мере, они не умрут с голода и холода… но чёрт знает, что их ждёт дальше. Дворец они нашли сильно-сильно позже, когда уже совсем отчаялись его отыскать. Его не было в центре города, к нему не вела центральная дорога; он казался затерянным, тайным, сливающимся с остальными окружающими домами. Кейтилин даже стала подозрительно поглядывать на подвалы домов, пока Тилли не назвала её «балбеской»: Кейтилин обиделась, но не сильно — она привыкла к грубости Тилли за это время. Уже когда они направились домой, Кейтилин посмотрела куда-то вбок и спросила: «А это не он?». Тилли пришлось тщательно присмотреться, чтобы понять, о чём, собственно, говорит Кейтилин, а потом вдруг как поняла! Кретины, тоже мне. Кто ж так дворцы-то ставит?! Вокруг плоского, этажа в три высотой, но длинного здания противного серо-коричневого здания с круглой куполом в самом его центре росла зелень, однако её было так ничтожно мало, что она, пожалуй, не годилась бы для нормального крестьянского огорода. Конечно, вся эта красота огорожена кованой решёткой, повторяющей узоры дикорастущих роз — что, если подумать, только облегчало задачу тех людей, решивших вдруг её перелезть. Там был и фонтан, и подстриженные деревья, живописно разбросанные камни, но это всё было настолько неярким и неприметным, что Тилли на самом деле почувствовала себя оскорблённой. Вот так вот, почти полный лунный месяц пути — и всё ради этого?! Ради домишки из грубо обработанного кирпича, без украшений и роскошного парка? Камни у них валяются… да камни и на огороде собрать можно! Тоже мне, королевский дворец! — Может, это не он? — с сомнением потянула Тилли. — Не знаю. — Кейтилин коснулась пальчиками накидки. — Он такой эстетичный. Разве ты не находишь? — Чего он?.. — Ну, красивый, приятный глазу. Тебе так не кажется? Тилли посмотрела на подругу как на умалишённую. Приятный глазу? Красивый? Может, она какое-то другое здание имела в виду? Вон по соседству — понятный роскошный дом: там и балконы, и львы лежат на уступах, там какая-то веранда на крыше стоит — может быть, даже со штукой для наблюдения за небом, и фронтон с цветами, и наличники с разными птицами… Вот этот стиль Тилли понимала, вот это красота, не жалко такую людям показывать. Ну а это что за позорище? Но, похоже, Кейтилин всё же была права. По крайней мере, у серо-коричневого дворца патрулировали военные в меховых шапках, а возле того, роскошного дома не стояло даже жалкого швейцара. — Подойдём ближе? — Ты что? — Тилли так испугалась, что чуть не закричала в голос. — Посмотрела? Поняла? Хватит! Ещё не хватало нам туда пролезать! — Но, Тилли… — Нет! Нас схватят и пошлют, куда сама знаешь! — Выдохнув, Тилли продолжила спокойным голосом: — Надо армию хорошую набрать. Или, ну, я не знаю, поддержку хоть какую найти. Пока нас никто тут не знает: мы никто, и звать нас никак. Поэтому даже искать никто не будет. Кейтилин задумалась. По её лицу было очень видно, что её тянуло к дворцу со страшной силой — и Тилли даже понимала, почему. Конечно, если бы она сама была похищенной принцессой, фиг бы её кто остановил! Но в чём эта шепелявая Молли правда, так это в том, что им следовало быть намного осторожнее и не рисковать почём зря. В общем, если они пробудут тут ещё недолго, то фиг они тогда убегут от охраны замка. — Пойдём, — Тилли локтем коснулась Кейтилин, чтобы не обжечь её. — Потом ещё сюда дойдём — узнаем, как попасть внутрь. — Почему не сейчас? Тилли с изумлением посмотрела на Кейтилин. И когда эта принцесска стала такой безмозглой и отважной? С чего вдруг решила не послушаться здравого смысла и лезть на рожон? Ох, да как будто бы у Кейтилин хоть когда-нибудь был здравый смысл. — Нет, — членораздельно произнесла Тилли, стараясь смотреть так внушающе, насколько она вообще могла. — Сейчас мы не в безопасности. Нас могут найти и убить. А если нас будет кто-то прикрывать… Кейтилин тяжело вздохнула. — Да я понимаю, что ты права, — нехотя призналась златовласка. — Но так хочется взглянуть на него хотя бы одним глазком!.. В богатом квартале не стихал шум экипажей. Тилли и Кейтилин, всё также стараясь хорошенечко спрятаться, прошли мимо театра, пары ресторанов, от которых шёл умопомрачительный запах, бессчётное количество салонов — шляпок, одежды, юбок, туфлей! Даже огромный магазин был, где все эти лавки располагались на одном пространстве! Теперь уже Кейтилин приходилось удерживать Тилли, которая никогда в жизни не видала такой роскоши. Вот уж точно ради чего стоит становиться богатой! Девочка даже на мгновение представила, как Кейтилин возвращается к своему трону, осыпает Тилли всякими благами, и они потом с мамой и Жоанной не выходят из этих магазинов, скупая всё самое, самое лучшее! А потом она вспоминала о безрадостном своём положении, и настроение, которое до того воспарило в небеса, сразу падало вниз. Ничего хорошего не будет. Ничего её не ждёт, кроме столетий боли и тоски. И не радовали ни лавки, ни ровные дороги, на которых, как на секунду заметила Тилли, вообще не болят ноги, ни лошади, эти вечные человеческие рабы, покорно фыркающие и тянущие свою ношу. Не радовали даже собачки, хотя Тилли всегда было очень приятно на них смотреть. А тут они не простые, не бродячие, а все в каких-то смешных попонках, шапочках и курточках… Да уж, дурь редкостная. Но красиво же! Кейтилин, судя по всему, тоже не торопилась домой, поскольку она не поторапливала Тилли и не мешала ей провожать грустным зачарованным взглядом прекрасных джентльменов и дам. Кейтилин всегда была какая-то чуткая, понимающая Тилли, не сердящаяся ни на её зависть, ни на жадные взгляды, обласкивающие каждую встреченную дорогую (а иногда и не очень) вещь. Может быть, она была погружена в свои собственные мысли? Ей тоже ведь есть о чём подумать… Как только Тилли осознала, что она в своих раздумиях полностью оторвалась от окружающего мира, она услышала до боли знакомую музыку. Сначала липкий страх схватил её за сердце; но нет, это не могут быть те феи, которых Тилли знала. Что им делать в городе? Фир-дарриги добровольно сюда не войдут, а Бонни и Вапити Стури… да далеко до них… Нет, их музыка и по мелодике была совсем другая. Тогда откуда Тилли её знает? Музыка слышалась со стороны площади, которая, судя по всему, с весны по осень покрыта зелёными насаждениями кустов и мохнатой травы, но сейчас казалось многолучевым пустынным пространством с большими прорехами между дорожек. В самом центре толпа кого-то окружила — и, по всей видимости, именно оттуда и играл знакомый Тилли мотив. Это уже не был богатый район, поэтому музыканта окружали люди самого разного статуса и положения: какие-то одеты получше, какие-то похуже, какие-то — голые босяки. Были и феи: например, Тилли с возмущением заметила лисоподобного богла с редкой шерстью, который вытянул у какой-то крали шелковый носовой платочек с вышивкой и тут же исчез. Ну хорошо, не деньги… Но ассоциации с хюльдрой и её подругой продолжали отчаянно бурить мозг. Тилли была готова уже себя за волосы таскать, только чтобы понять, что она слышит, и найти ответ на мучившую её тайну. К певцу, увы, было не протолкнуться; точнее, юркая Кейтилин смогла нырнуть и оказаться в первых рядах, а Тилли побоялась кого-либо касаться и выдать тем самым своё присутствие. Эх, если бы её проклятие можно было преодолеть простыми перчатками! Но нет, приходится десять раз думать, а потом всё равно жалеть о принятом решении. И всё же, где она слышала этот голос? Ганконер? Ну нет, у того не голос, а сладко разливающийся по ушам мёд, а этот и ноты тянуть не может, и поёт слишком хрипло. Но хорошо, собака! — Тилли! — показалась Кейтилин; у неё не было видно лица, только волосы, волосы, золотые волосы повсюду. — А ну иди сюда! Она не стала слушать Тилли, просто схватила её за рукав и дёрнула сквозь толпу людей. Девочка кого-то задела плечом, вызвав возмущённые взгляды и сдержанную ругань — но не настолько крепкую, чтобы она перебивала музыку. Однако, когда Тилли оказалась рядом с Кейтилин пускай не в первом ряду, но достаточно близко для того, чтобы разглядеть солиста, Тилли с головой окатило осознание, как ледяной ушат воды в летнюю поры. Чёрт возьми, так это же Красный Дон! Он, правда, сильно изменился с последней встречи. Зарос страшно, но это, как ни странно, его не портило: подержит себя в таком состоянии ещё пару недель, и будет у него прекрасная густая борода. Он приоделся: теперь у него была плохонькая, но зато клетчатая курточка, красный шейный платок и рубаха — не первой свежести, но сравнительно чистая. Он был явно одет не по погоде: Тилли бы на его месте страшно замёрзла, но он как будто бы не чувствовал холодной погоды вокруг себя: даже голос не сел и не звучал сипло. А ещё у него была гитара! Тилли видела этот инструмент редко, но очень любила, как он звучит; интересно, где он её раздобыл? Это дорого, флейта куда дешевле… Но под флейту не удастся петь — а он пел, и пел ту самую мелодию, которой птичка выводила его товарищей-свиней из логова хюльдры… Кстати, где она, эта птичка? Тилли внимательно присмотрелась — и увидела, что один из карманов Красного Дона горит голубоватым светом. Вот оно что! Добрая птичка даёт ему волшебный голос! Иногда феи так делают: чаще, правда, они просто дарят его, как подарок, и человек сам потом ходит и радует души других людей фейской музыкой, но иногда, особенно если феи маленькие, они прячутся за шиворот или в карман, и сопровождают своего подопечного по разным странам и городам. А потом бросают. Ну, если возлюбленный не оправдал их любовь и покровительство. Кто бы мог подумать, что так всё обернётся. Заворожённая музыкой, Тилли рассматривала людей, стоящих вокруг хрипловатого, но такого чарующего музыканта, умевшего переходить в одной мелодии до сладости до горечи. Вот какая-то дамочку, которую музыка схватила за сердце, и она теперь плачет; хорошая дамочка, красивая. Вот ещё одна, и ещё — эта, впрочем, гордячка и стоит, подбоченясь, но всё равно на музыканта она смотрит одобрительно. Интересно, догадываются ли эти женщины о том, что у музыканта в кармане фея? Вряд ли. Как и этот не догадывается, и этот, от которого несёт рыбой… А этот смотрит на неё. Вернее, в её сторону, прямо на Кейтилин. Тилли охватила страшная, неожиданная дрожь, какая бывает от внезапного ужаса. Человек… о, нет, это кто угодно, но не человек. Вряд ли фея — фей за свою жизнь Тилли перевидала немало, и вот такую фею она не помнит. От него тянет могильным холодом и полным отсутствием какого-либо запаха — даже неприятного, даже смерти, разложения. Он просто настолько холодный, что это ощущается даже на расстоянии в несколько метров. Очевидно иностранец: нет, у него не тёмная кожа и нет каких-то наглядных мелочей, которые бы выдавали его инаковость, но он просто был чужой. Даже в столице Тилли не видела людей, которые бы одевались именно так: однотонный сюртук, без верхней одежды, даже без пальто, широкополая чёрная шляпа и… что это, ботинки на голу ногу? В позднюю-позднюю осень! Хоть бы чулки натянул, балда! Хотя нет, к чёрту чулки. Человека с таким взглядом, с такими пугающими, не выражающими ничего глазами, и чулки не спасут. Он очевидно их видел, по крайней мере, Кейтилин. И он… не удивился. Не выглядел зловеще. Не выражал никаких эмоций. Просто стоял и смотрел, как истукан, как какой-то столб, на который поверх натянули шляпу. Возраст? Чёрт его разберёт, сейчас темно, а взрослые мужчины все похожи друг на друга в определённый период жизни. Да и какая разница, сколько ему лет? Так не смотрит человеческое существо, в каком бы возрасте оно не находилось! Он перевёл взгляд на Тилли, и ничего в нём не изменилось. Он не испугался, не удивился, даже не начал её подавлять — просто смотрел, как на пустую стену. Чёрт возьми, от этого взгляда всё в голове путается! Что теперь делать?! Бежать? Но есть вероятность, что догонит. Надо наоборот, затеряться в толпе, прятаться среди людей, оттягивая возможность поимки. Если он не нападает на них сейчас, значит, по какой-то причине он не может к ним подходить в толпе. Тилли не стала ничего говорить Кейтилин: она просто взяла её за плечо и потащила назад. — Эй! — донеслось до Тилли удивление подруги. — Тилли, что случилось? — Тихо, — произнесла Тилли. Этого хватило, чтобы Кейтилин замолкла и полностью подчинилась спутнице. Они не стали уходить, просто прошли вглубь толпы и застыли между толстым мужиком, от которого несло жжёным углём, и двумя стариками с серыми лицами старых фабричных рабочих. Не весть что, но, по крайней мере, этот странный чудик их не видел и не сможет быстро к ним пройти. Надо было продумать, что делать дальше: идти одними до дома было рискованно. Дослушать Дона, попросить его проводить?.. Глупо, но почему нет? Какая жалость, что они находятся в самом центре этой площади! Куда не кинь взгляд, всё видно, как на ладони! А присоединиться к группкам людей… можно, но как к ним подобраться незаметными? — Тилли, всё в порядке? Что случилось? — Нас увидели — ответила Тилли, напряжённо думая. — Какой-то странный. Не человек. — Фея? — Вряд ли. Чёрт возьми, и куда нам теперь деваться? Кейтилин испуганно заозиралась. Девочки вертели головами, как птички на жёрдочке, и не понимали, куда им следует деваться — и дыхание их становилось тяжелее от осознания, что им не удастся сбежать незамеченными. Тилли обернулась назад и с ужасом заметила возвышающуюся над толпой широкополую чёрную шляпу с идеально круглыми, как лунный диск, полями. Он их ещё не заметил, но он был уже близко.