"Принцесса-подменыш"

День был слишком длинным и сумасшедшим, даже более странным и диковинным, чем предыдущие. Поэтому Тилли спала плохо. Она никогда не ныряла в сон с головой, какая-то часть её слышала все шаги, все скрипы, каждую проклятую мышь, пробегающую по норкам мимо их подпола, и не могла дать своей хозяйке хорошенечко отдохнуть. Одновременно Тилли что-то снилось; возможно, это был Паучий Король, возможно, мама, а, может быть, все их прошедшие приключения разом, одновременно. От них, конечно, не выспишься. И Тилли не выспалась. Ей просто в какой-то момент надоело лежать в полудрёме-недосне, она резко поднялась и стукнулась лбом об подпол; повторяя про нос все известные ей ругательства, Тилли аккуратно, как могла, перелезла через Кейтилин, которая тоже то чесалась, то пыхтела, явно не погружаясь в беспробудный сон, и толкнула дверцу от себя. Дверца-то открылась, а вот сама девочка потеряла равновесие и бухнулась кулаками на лицо подруге. — Ай! — Извини! — крикнула, пожалуй, громче обычного Тилли; она на секунду испугалась, что могла прожечь Кейтилин кожу. Кажется, обошлось. — Чёрт, прости меня! Идиотская дверь! — Всё в порядке, всё в порядке, — быстро затараторила Кейтилин. — Со мной всё хорошо. Они уставились друг другу в глаза. Тилли, увидев, какой чумазой Кейтилин стала после ночи в подполе, со страхом подумала о том, как же теперь должна выглядеть она сама. Наверное, чушка страшная, лохматая! И злость, до того на время сна затихшая под сердцем, распространилась по всему телу вновь. Эти феи, эти проклятые феи не должны были так к ним относиться. Они не имели права прятать настоящую принцессу в подпол. Да что они вообще о себе возомнили! — Пойдём, — тихонько произнесла Кейтилин. — Нам бы умыться… — Ага. Тилли, отчасти стыдясь своей наглости, отчасти злая из-за своих размышлений, выползла перед Кейтилин. На секунду её одолело сомнение: а она вообще может пихаться и опираться ногами на настоящую, чёрт возьми, принцессу? Потом это мгновенное помешательство сменилось уверенностью: конечно, может, это же Кейтилин. Они же столько с ней всего пережили! Подумаешь, в бок немного пихнули… Но голос, противный голос, мучивший её всю дорогу страшными сомнениями, едкими замечаниями и суровыми напоминаниями, вновь дал о себе знать. Он заговорил: «Это ты сейчас пока подруга. А что при других людях? Что будет, когда Кейтилин придёт к власти? Она уже будет принцессой. Да что там принцессой — королевой! Ты не можешь пихать королеву и вести себя с ней так же нагло, как и сейчас! Да и с принцессой не можешь…». — Ла-ла-ла, я тебя не слышу, ла-ла-ла, — мысленно проговорила про себя Тилли, качая из стороны в сторону кудлатой головой. Конечно, это не сработало. Нужно было придумать что-нибудь получше, чтобы отвлечься и не думать. С трудом уронив крышку на прежнее место, девочки заозирались. Было не очень понятно, куда идти; все двери закрыты, поди пойми, это комнаты для гостей или что-то другое. Здравый смысл подсказывал спуститься вниз: скорее всего, умыться можно во дворе или где-нибудь, куда тебе укажет хозяин кабака. Тилли подумала вытереть лицо краем платья, но тут же ущипнула себя за такую по-настоящему скверную мысль: щас, ага, рожу твою да красивым платьем!.. Испортишь же! — Тут как-то тихо, — задумчиво произнесла Кейтилин, направляясь несмело к лестнице. — Так утро же, — пожала плечами Тилли, плюхаясь обеими ногами на ступеньки. Ночь покутили, а утром на работу. Или спать. — Может быть… Знаешь, у меня немного дурацкая такая мысль — я просто привыкла к тому, что утро — самое живое, самое бодрое время. Все собираются, одеваются, завтракают… — Так это дома у тебя. Нормальные люди к этому времени уже на работе вовсю спину гнут. — Доброе утро! — вслух проговорила Кейтилин. Тилли слегка вздрогнула от её голоса, но позже заметила, с кем поздоровалась её подруга. Внизу было пустынно. Одна лишь шелки, накинув на себя грязную юбку поверх обтягивающих брюк, пинала перед собой моющую пол тряпку. Волосы схвачены кое-как кое-чем, но пряди, гнутые, непослушные рыжие пружины торчали во все стороны, делая маленькую свою хозяйку визуально больше. — О! — от радости щербатая шелки сплюнула прямо на свежевымытый пол. — Дарова. Чаво рано-то так проснулися? — Рано? — тихо спросила Кейтилин, внезапно оробевшая и ссутулившаяся до роста Тилли. — Разве рано?.. — Где лицо помыть? — грубо спросила Тилли, не дожидаясь конца реплики от подруги. При свете шелки производила ещё большее впечатление своей странностью и красотой. Но красота её была иного рода, чем у сильфов, Миртовой феи или Гврагедд Аннвн, она, скорее, напоминала ту хюльдру, к которой чуть не попала Тилли: от неё разило взрослостью и особым запахом гулящих девок. Всё тело её покрыто пятнами, веснушками и какими-то странными разводами, как будто на её коже разлили лужицами молоко. Волосы — буйные, хуже чем у Тилли, но цвета покрасивше — такая рыжина, которая видится только лишь поздней осенью, да и не у всех деревьев. Но она, эта пышущая соблазнами жгучая красотка, как-то странно ходила, одновременно припадая на обе ноги. Вчера Тилли этого совершенно не заметила, а теперь, когда эта девица расселась под дневным светом на полу да прямо перед глазами, проигнорировать не могла. Толком даже не скажешь, кого она напоминает: крота? Жука-навозника? Плавунца? Не внешне, конечно, внешне она, пожалуй, что с королевой не побьётся, но разобьёт сердца не одному десятку мужиков. Но почему она так странно ходит? — Вона, — бросила в неопределённую сторону, где была малоприметная дверь — сразу между чучелом барсука и лестницей. — Тама бошка стоит. Как прийдёти, я вас на кухьню поведу — аставалося ещё шо жрать. — Спасибо! — бросила Кейтилин. Тилли прошла вперёд неё к двери, по дороге стукнувшись пальцем о стену; больно, но, скорее, обидно, что вообще допустила такой дурацкой ситуации. На стене закачались покрытые жиром картины, которые теперь выглядели ещё хуже, чем были, а они и были-то совсем не очень. Женщина какая-то придурочная, с котом, похожим разом на собаку и людоеда в теле свиньи, гончая охота, где фигуры скорее угадывались, да ещё и не с первого раза, ещё какие-то портреты, туша свиная в яблоках на столе… Совсем не красиво; впрочем, красивых картин Тилли-то за свою жизнь ни разу и не видела. Ну, может быть упаковки от пирожных, пакеты с изящными домиками, лёгкие воздушные дамы с миленькими собачками… Эх, пирожных захотелось. Во дворе действительно оказалась бочка. На вид вода в ней была какая-то подозрительная, похожая на болотную; однако стоило паре капелек оказаться во рту у Тилли, она вдруг поняла, насколько же эта вода чистая, прозрачная и почти даже сладкая. Чудесная вода! Тилли такую в жизни не пробовала! — А ну-ка выпей! — воскликнула она и брызнулась водой в Кейтилин, которая именно в этот момент умывала влажными руками порозовевшее лицо. Она вдруг согнулась, словно ушибленная, и закашлялась; Тилли испугалась и подскочила к ней. Дура, чёрт бы тебя побрал, она ж подавилась! Худенький кулак резко ударил между лопаток подруги, и Кейтилин как будто скрутилась ещё больше. Тилли не успела придумать, как же ей выйти из этой ситуации; подходящая идея пришла слишком поздно, когда Кейтилин наконец задышала и распрямилась, так что в идее теперь и надобности никакой не было. — Ты как? — осторожно спросила Кейтилин, с тревогой заглядывая Кейтилин в лицо. Вот дурёха, над губой-то, смотри, совсем не помыла! Эх, жаль, Тилли ей помочь ничем не может… — Она… такая вкусная! Глаза Кейтилин, а мгновением позже и глаза Тилли засверкали. Они почти одновременно, стукнувшись в процессе лбами и захихикав, как полные дурочки, наклонились к бочке и начали жадно из неё лакать. Насыщение пришло совсем скоро, так что в сосуде почти не убавилось жидкости, однако девочки чувствовали себе невероятно сытыми и почти опьяневшими. Только на четвёртый глоток Тилли вдруг сообразила, что вода могла быть заговорённой, но теперь, тяжело дыша и глядя на Кейтилин, девочка осознала, что ничего плохого не произошло. Ничего… То есть они просто напились за здорово живёшь волшебной фейской воды. Мда. А могли бы пленницами фей сделаться. Или ещё чего похуже… — Ты хочешь есть? — спросила Кейтилин. Тилли тем временем оглядывала внутренний двор: ни птиц, ни животных, ничего. Однако кормушки стоят, всё убрано, а на стоявшей телеге расположился роскошный кот с пушистыми бачками, белым пузиком и носочками. — Вообще нет, — честно призналась Тилли. — Но когда ещё удастся поесть? — Кейтилин скромно спрятала прядку за маленькое ухо. И действительно. Хорошее, чёрт бы его да об стену, возражение! Они прошли обратно, внутрь; на одном из столов уже лежало полотнище скатерти, расставлены глиняные тарелки с рыбой в тесте, толстыми кусками пышно пахнущего пирога, печёный картофель с двумя пучками зелени, замоченные ягоды, яйца, смешанные со старыми кусками колбасы, хлебом и опять-таки картошкой… Только что испытывавшая сытость Тилли мгновенно оголодала при виде такого роскошного стола. Как тут всего много! Как это всё вкусно пахнет! Она, позабыв о своих недавних сомнениях о правилах приличия с принцессой, ринулась вперёд, обгоняя подругу, и, чуть не влетев в стол, стала лихорадочно есть, даже не наслаждаясь каждым отдельным куском. Это вкусно, и это, и это! — Спасибо большое, — произнесла немного напыщенным голосом Кейтилин, а потом возмутилась — уже в своей, естественной для неё манере. — Тилли, хрюшка, ну не ешь ты руками! — Ой-ёй-ёй, — ответила с набитым ртом глазачка. — Между прочим, королевишна, дичь вот этими вот твоими приборами не едят! Я сама слышала! — Но это картошка, это не дичь! — Это ты сейчас дичь какую-то несёшь! Они ругались притворно, нисколько не обижаясь друг на друга. Вскоре Тилли действительно наелась, однако она приложила все усилия, чтобы ничто не оставалось лежать на тарелках — никакого хлеба, ни одной крошечки! Ну и немного с Кейтилин поделиться, конечно, хотя она сама виновата, что так медленно ест. Никто ж у неё ничего не отнимает! Ам. Они закончили с завтраком и приступили к горячему, вкусному, пахнущим экзотическими фруктами чаю, когда шелки вернулась обратно — уже без засаленной юбки. Она залихватски села на стол, прямо перед покрасневшей от такого возмутительного вмешательства Тилли, и громко заявила: — И шо ж вы таперя делать-та будити? А? — Нам бы хорошо узнать город, — тихо произнесла Кейтилин. — Перед тем, как пойти в замок… — В замок? Ха! — Шелки наклонилась к Кейтилин, и теперь Тилли ничего не могла разглядеть из-за спины девушки. — Послушала б ты меня, трагаценийшая прынцесска, я табе вот шо скажу. Низзя тебе в замок никак! Ни при каких, этсамое… — Почему нет? Кейтилин боязливо посмотрела на Тилли. Та, в свою очередь, не сводила решительного (и очень сердитого) взгляда с шелки, и разноцветные её глаза в иных обстоятельствах мог бы раздавить любого. Но шелки этого почему-то совершенно не чувствовала. — А вота почему. — Она откинула назад тяжёлые волосы и поставила усеянную веснушками руку на полное аппетитное бедро. — Вас жешь полица вазьмут за гривок — и ать! Тама рыбята во какие сидят, щерьёзные. — Но, может быть, есть какой-нибудь способ, — Кейтилин вопросительно взглянула на шелки. — Через кухню, может быть… — А тибе эта вашше зачем? — Шелки со звуком выжала тряпку. — Чиво ты дабиться хочешш? — Я должна попасть в замок, — Тилли внимательно, не отрываясь, смотрела за Кейтилин и жевала хлеб. — Должны же там быть люди, которые узнают во мне принцессу. — Ха! — Шелки рассмеялась. — Ну-ну, долхо искать будиш. — Я думаю, нам можно просто походить возле замка. — Тилли была сытой, но она продолжала есть, чтобы укрепить это редкое для себя ощущение. Так что она незаметно подворовала картошку со стороны Кейтилин. — Посмотрим, чего там, как. А потом решим, нужно ли нам или нет. — Нас, наверное, ищут, — Кейтилин поёжилась. — Та тю, кому ета нада, — ехидно бросила шелки. — За нами вчера бежали, — Тилли наконец достигла предела сытости и прислонилась к стене. — Даже если полицаи нас забыли, лучше поостеречься. Чёрт знает, кто решит нас кошмарить… — Скушные вы. — Шелки наконец надоело убираться, и она плюхнулась на одну из лавок. — Муженёк-та мой как проснёца, папрашу иво калдавство-шмалдавство сделать. Рас вы такие нерфные. Джон Фаэри проснулся довольно скоро; хотя спал ли он? Мама рассказывала Тилли, что феи не спят: они ночами танцуют и ворожат. Но эти феи были совсем как люди и отличались от лесных собратьев; может быть, они и в самом деле ложились спать… Впрочем, невыспавшимся он выглядел и вчера, так что Тилли не удивилась, увидев его смурное мрачное лицо. Шелки обратилась к Джону с просьбой; тот её выслушал и ушёл по лестнице наверх. Его не было долгое время; когда Тилли уже начала ворчать, что, может, он вообще из города сбежал, брауни вернулся с какой-то старой истлевшей женщиной. Это на человеческий вид, а в фейском облике она представляла собой дремучую старуху с лицом, скрытым под длиннющей паутиной волос, и торчащими из расшитой серой ниткой хламиды многосуставными руками. Откуда-то из складок мантии хэг достала мазь в ракушке и стала ею мазать головы девочек; мазь была противная и чудовищно пахла. У Кейтилин на лице читалось мучение, и это немного развеселило Тилли, хотя она испытывала такое же отвращение. Как же ей не хотелось думать о том, из чего эта гадость сделана. — Вот, — сказал мрачный брауни. — Теперь никто из людей вас не увидит. — А из не людей? — прямо спросила Тилли. Брауни усмехнулся: — Наши и так знают, что вы уже в городе. А остальным вы и подавно не нужны. Тилли смотрела на хозяина гостиницы мрачным, испытующим взглядом, который стал ещё мрачнее, как только она поняла, что отказаться от его помощи она не может. — Ну хоть чем-нибудь нас скрыть можно? — сердито спросила она, расчёсывая дурно пахнущую голову. — Капюшоны, не знаю, накидки… — У меня есть два плаща в погребе, — ответил Джон Фаэри и снова усмехнулся. — Но вам они будут великоваты. — Подойдёт. — Тилли с состраданием посмотрела на ожесточённо расчёсывающую волосы Кейтилин: она на свои безумные кудри уже не обращала никакого внимания. — Так хоть спокойнее будет. Величину плащей Тилли действительно недооценила, и после долгих яростных споров с хозяином гостиницы их сильно укоротили. Но, по крайней мере, они действительно скрывали красивые платья девочек. Поначалу это было хорошим решением: хотя чернь, которую они встретили, едва только вышли на улицу и направились в сторону замка, и так их не видела, Тилли всё равно хвалила себя за сообразительность — теперь она точно была уверена в том, что их не ограбят. Хотя вместе с ними шла шелки — которую, как потом выяснилось, звали простоватым имечком Молли — а она выглядела сердитой и суровой, так что вряд ли бы кто-нибудь к ним из местных пристал… Район сильно отличался от тех благоустроенных улиц, которые они видели вчера. Дома теснее стояли друг к другу, ширина прохода едва покрывала лошадиную повозку, на углах — попрошайки, а засаленные фонари при дневном свете выглядели ещё более жалко, чем ночью. Продажных девок и сомнительных типов они пока ещё не видели, но Тилли списывала это на то, что сейчас утро — самое нерабочее время для таких людей. В двух домах Тилли угадала бордели: один совсем непрезентабельный, одноэтажный, с низким потолком и плоской крышей, другой немножко получше — двухэтажный, с широкими дверьми и даже не побитыми стеклянными окнами. У них обоих были плотно закрыты окна, из одного высунулась девочка, ровесница Тилли и Кейтилин, и сразу же нырнула внутрь, кого-то увидев. — Кошмар какой, — тихо произнесла Кейтилин. — Как можно править и знать, что люди в твоём городе несчастны? — Да это везде в городах так, — пожала плечами Тилли. — У нас просто город маленький. А там, где побольше, такого добра навалом. — Но ведь это же и ужасно! — Кейтилин от отчаяния закусила губу. — Такого же быть не должно! — Не знаю, чего ты удивляешься. — Тилли смахнула упавшие на лицо кудряшки. — Так всегда было. — А? Чё? — Молли, ушедшая чуть вперёд, развернулась к ним. — А, тут эти ночуют. Ничаво интереснава. Кейтилин не стала продолжать беседу; обиделась или не поняла — кто её знает. Это немного расстроило и рассердило Тилли: эмоции и чувства Кейтилин оставались ей неведомы и неясны. Возможно, следовало бы продолжить разговор, но Тилли решила, что сейчас самым лучшим решением будет просто замолчать и идти дальше. Они дошли до моста над канализационным рвом. Именно тут пролегала та демаркационная линия, разделяющая нищие районы от всего остального города. Разница даже на этом мостике казалась колоссальным: с одной стороны ютятся крошечные домишки, кое-как собранные из кирпича и палок, заросшие мхом и жиром, а с другой — строгие ряды домов, пока ещё невысоких, но сильно возвышающихся над своими убогими собратьями на другой стороне рва. Все окна стеклянные, чистые, местами под ними висели буйноцветущие рассады, крыши — исключительно черепичные, только что умытые дождём. Единственное, что портило их непревзойдённую красоту, это погода: под серым противным небом любое каменное строение выглядит хуже, чем есть на самом деле. — Прашу представити, — Молли опёрлась на перила и, как показалось Тилли, на мгновение посмотрела на воду мечтательно грустно. Но этот момент был слишком коротким, так что девочка решила, что ей показалось. — Тута дерьмо плаваит. Ой-й-й, дивчонки, ща что пакажу-у-у! — Наверняка ужасно интересно, — буркнула под нос Тилли, однако шелки её не услышала. Она уже схватила Кейтилин за руку, повела за собой, и Тилли пришлось их догонять, ругаясь себе под нос. Но она действительно что-то показала. Посреди однотипных каменных домов, раскинувшихся как фейский круг, стоял дом — нет, не дом, дворец. Маленький, но очень важный, очень представительный; страшно пузатый, как котёл, он вообще не напоминал ни один из известных Тилли домов. Обычно они строятся прямыми и угловатыми, а этот был округлый, да ещё и относительно высокий: этажа всего два, зато с четырёхметровыми потолками. Черепица на крыше наложена кое-как и напоминала неровное варево, булькающее из недр этого странного кирпичного котла. Ни колонн, ни веранд, ни балконов, только дверь с ведущей к ней лесенкой (которая-то и быть по проекту не должна была, но архитектору, видимо, приходилось считаться с неровностью местности) да маленькие драконы кругом. Стоят как львы, ощерившиеся, пучеглазые, очень страшные, похожие не то на линдвормов, ни то на пузатеньких таррасков. — Тута у нас драконица жывёт, — Молли похлопала по стене и схватила за рукав подавшуюся вперёд Кейтилин. — Неа, ближы не падхади-ка. Она, эцсамае, злая. — Так почему её отсюда не выгонят? — Кейтилин была поражена домом не меньше Тилли; правда, если Тилли находила его роскошным и прекрасным, то у Кейтилин было лицо человека, увидевшего нечто нелепое и невозможное. — А ана с прынцесай дружыт. — Шелки плюнула в сторону кожурой от орешков. — Ана её апикает, во. Ну типа нянька. Чё её паёт в ушы, то и дилаит. — А как люди к этому относятся? — Тилли беспокойно огляделась вокруг: на дом явно было наложено заклинание, создававшее вокруг него видимый только глазачам красный купол. Они к нему не подошли близко, но, возможно, драконица или её слуги уже увидели незваных гостий в окно… — Как-как, ап касяк! — выругалась шелки и рассмеялась. Негромко, правда, посматривая в сторону странного замка. — А чё ани сдилают-та, прынцеса и так падминыш. Чё ани, нет скажут? Тилли промолчала. У неё были варианты ответа на этот вопрос, но она решила придержать их в себе — до поры до времени. А пока — надо было отсюда поскорее сматываться. Столица оказалась не такой большой, как представлялось Тилли в мечтаниях, но обойти её почти что целиком — исключая квартал с самыми дорогими домами, где их однозначно могли бы заметить другие волшебные существа — заняло примерно около четырёх часов. Конечно, надо было учитывать черепаший шаг Кейтилин, которая постоянно замирала возле каких-то домов, или памятников, или — что это, Кейтилин, было, зачем ты рассматриваешь лавку? Но всё равно — четыре часа казались Тилли слишком маленьким сроком для обхода самого главного города королевства. Но, по крайней мере, они успели проголодаться. Молли взяла с собой деньги и купила на них сначала печёные каштаны, а затем — картошку с хлебными гренками. Тилли никогда не брала уличную еду, они на неё просто не зарабатывали, и теперь, поедая одновременно вкуснющие каштаны и так себе рыбу, она чувствовала себя на вершине блаженства. Жаль, она не может рассказать об этом маме: она бы, наверное, так ею бы гордилась… А Жоанна бы завидовала. Но ничего, Тилли не злая, она бы взяла все эти вкусности с собой… Если бы Паучий Король не преследовал бы её и не обрёк на мучения. Кейтилин, со своей стороны, почти не ела. Она сидела в задумчивости, поглядывая вокруг себя и смотрела на проходящих мимо людей так, как если бы искала среди них жениха. То есть очень, очень внимательно. — О чём ты думаешь? Тилли никогда не задавала этого вопроса и считала придурками тех, кто спрашивает о таком. Какая разница, кто о чём думает? Сам, что ли, не умеешь, идиот лупленый? Но сейчас ей схватило какое-то странное чувство интереса и досады. Ей было не всё равно, о чём думает Кейтилин. Её очень, очень, ОЧЕНЬ беспокоил этот вопрос. Прямо с того момента, когда они увидели тот бордель, с девочкой. Что-то в её взгляде было такое… непонятное и в то же время отрешённое, как будто Кейтилин расстраивалась тому, что видела. Но ведь они ничего ужасного-то, кроме дома драконицы, и не видели! Был памятник, здоровенный, где человек вёл под руку прекрасную женщину — к нему с разных сторон вело четыре или пять аллей с дубами и каштанами. Были старинные дома, украшенные лепниной — в виде виноградных лоз, смешных необыкновенных зверей, гигантских улиток и так далее. Дворец пока не видели, но до него было недалеко. Что в этом плохого? — Знаешь что? — Кейтилин посмотрела на Тилли странным взглядом, вызывающим подозрения. Она наклонилась к уху Тилли и зашептала: — Давай убежим от Молли! — Зачем?  — А чиво вы там шипчитесь, а? — Молли с подозрением уставилась на девочек. Интересно, хороший ли слух у тюленей? — Ничего, — Кейтилин даже не пришлось прикладывать усилий, чтобы выглядеть милой и невинной. И как ей удаётся так естественно менять выражение лиц? — Я просто думала… может быть, мы бы могли пройти к дворцу? — Тибе зачем? — фыркнула шелки. — Сказалишь, низзя туда! Низзя! — Но как я буду противостоять принцессе, если я даже не знаю, где она живёт? — вопросила Кейтилин. — Противо… зачем? — Молли откинула тяжёлую груду рыжих волос. — Жыви у нас, нихто против ни скажыт. — Подожди, но разве не это я должна сделать? — в голос удивилась Кейтилин. — Освободить королевство от принцессы?! — Тишы ты, чиво арёжь?! — Шелки опасливо покосилась по сторонам. — Не, ну трон типе, канешн, вирнут. Но зачем тарапица-та так? Пажывёшш, асвоишся… — Молли, нельзя откладывать всё на потом! Я должна увидеть дворец! — Ихты, чума сваинравная! — Молли гневно топнула каблучком. — Шказали нет, нет! — Эй, красотка, — послышалось невдалеке: три бездельника поедали орешки рядом с красочной витриной столичной аптеки. — Чего одна сидишь, кого ждёшь? — Уш не тибя, придурок! — выпалила гневно Молли и, схватив обеими руками девочек за платья, потащила за собой, не дав доесть рыбу и жареные каштаны. Она вела их обратно в паб, а за это время Тилли не нашла удобного момента, чтобы переговорить с Кейтилин: новость от шелки ошарашила её так же сильно, как и Кейтилин. Что значит «поживёшь, освоишься»? Не, ну идти с ножами на замок — тоже идея плохая, но всё звучало так, как будто феи на самом деле не очень хотели, чтобы Кейтилин предпринимала хоть какие-то действия. Если уж эта рыжехвостая так хотела помочь девочкам, так привела бы к людям, представила их, рассказала, что да как… А так они словно на прогулке! Ну несерьёзно это как-то… Так что, наверное, идея Кейтилин сбежать от Молли была хорошей. Но как? И что им в этой ситуации делать? Случай подвернулся сам собой. Шелки почти за шкирку приволокла девочек, а затем сразу же включилась в работу трактира. Зверокрыса этого или как его там на месте не было: вероятно, делает свою гнусную работу. Ещё не вечер, так что фей было больше, чем людей, но никто из них толком и не следил за девочками. Так что им нужно было только поочерёдно, с большими интервалами выйти на улицу — якобы к бочке. Кейтилин шла первой, а потом её догоняла Тилли, припрятав под пальтишком зачарованные накидки, которые Молли не успела у них забрать. Кейтилин ждала подругу на отдалении, в конце улицы. Тилли прикусила язык: чёрт, надо было с самого начала Кейтилин нарядить в эту накидку — она выделялась в бедном районе так же сильно, как корова на фабрике. На неё смотрели, хотя не подходили: то ли чувствовали защиту фей, то ли ещё по какой причине. — На, — Тилли вручила подруге зачарованную накидку. — Прячемся скорее, а то тут вся полиция соберётся. — Спасибо. — Кейтилин оделась и слабо улыбнулась. — Как глупо, я забыла взять её с собой. — Это не глупо, это ты прям с разбегу да в идиотство. — Ну что, пошли? Они двинулись по улице, которая вела к мосту. Постепенно наступал вечер, и район оживал: уже местами стояли какие-то люди, слышались разговоры, а фоне происходило какое-то движение, которое не привлекало глаз, но существовало само по себе — как это всегда бывает в городе. Девочки твёрдо шли туда, где им нельзя было находиться категорически. Они шли к богатому району и дворцу.