"Принцесса-подменыш"

Вообще-то, когда они зашли внутрь, всё поначалу казалось… нормальным. Ну, обычным, что ли. Кабак как кабак, тёплый, горячий изнутри, пропахший мясом, специями и пивом, с кучей людей, толкающихся и стоящих друг у друга на головах… Людей? Ну да, людей. Но не только. Тилли обалдела, когда увидела, что феи сидят с людьми на равных. Некоторые из них сидели обособленно, но некоторые — те, что в волшебном облике больше всего напоминали человека — находились рядом с людьми, смеялись вместе с ними, разговаривали вместе с ними… прижимались — если феи девушки — к их потным плечам. Тилли застыла от изумления, увидев эту картину: в её голове просто никак не могло уместиться знание, что феи не просто не прячутся — наоборот, как будто бы нарочно подчёркивают своё существование, и не стесняются ни неосторожного человеческого взгляда, ни глазачей. Не так Тилли представляла себе Денбишир. Под мордой хряка, висевшего на стене прямо над широкой стойкой с разообразными причудливыми бутылками, стоял брауни. Не типичный брауни — обычно эти ребята были маленькие, не больше кота, и могли прятаться по углам домов, а этот ростом с невысокого человека, косматый, бородатый, с узловатыми руками. В истинном облике у него ещё и кожа напоминала гладь пропечённого пирога — тёмно-коричневая, с какими-то вздутиями, крупными порами, хоть сейчас кусай и фруктовым соком запивай. Он первым заметил вошедших и изменился в лице; скучающая доброжелательность превратилась в испуг и настороженность. Уже потом какая-то девица с невидимыми стрекозиными крыльями воскликнула: — Ой, смотрите-ка, кто пришёл! И некоторые посетители, и феи, и люди, сразу перевели сонные, полублаженные взгляды на вошедших. Люди ничего интересного не увидели, а феи тут же встрепенулись, возбуждённо загалдели, бросили свои компании и, толкаясь, побежали к гостям. Тилли решительно выдвинулась вперёд, защищая собой оробевшую Кейтилин, но её смели быстро — уж слишком лёгкой была девочка, а напор фей — решительным и сильным. Кейтилин обступили со всех сторон. Она робко ссутулилась, но это не остановило любопытных зевак: они перебирали её волосы, они трогали её платье, они хватали её за лицо и чуть ли не начинали ковырять голубые глаза. Тилли попыталась пробиться к подруге; ей бы это удалось, если бы феи стояли не так плотно друг к другу и не ударяли всякий раз бедную девочку локтём по челюсти. — Смотри, какая красавица! — Смотри, какая красивая вышивка! — А волосы, волосы! — Скажи, ты добрая или злая девочка? — Конечно, она добрая! — А что у тебя в карманах? — Можно я на ней женюсь? — Ты вырастешь самой лучшей красавицей! — БУХ! Это никто не сказал, это раздалось падение где-то со стороны стойки. Тилли среагировала на звук быстрее всех прочих и увидела, как по маленькой лестнице, находившейся справа со стойки, растянулся человек… вернее, фея. Лица его было не разглядеть, однако гигантский нос торчал одиноким выступом — разумеется, в волшебной, истинной форме существа. Он весь был какой-то худой и невероятно длинный, намного длиннее некоторых известных Тилли мужчин — тех ещё громадин. На тощие ноги натянуты пижонские полосатые брюки, на стопах — модные кожаные ботинки и полосатые носки, на коротком туловище — красный пиджак, белый шейный платок, рукава белоснежной кружевной рубашки и жёлтый жилет с неразборчивой вышивкой. В истинном облике у этого чучела ещё были когти, как у хищной птицы, усы-вибриссы и торчащие передние зубы, но всё это каким-то образом хорошо вязалось с щегольской франтоватой одеждой. «Шут гороховый», — вынесла вердикт Тилли. Однако этот шут гороховый, по всей видимости, был знатной шишкой, поскольку его обморок вызвал переполох. Вокруг тела захлопотали, забегали, его посадили на удобный низкий стул с мягким сиденьем и ещё подушкой под спиной, хозяин-брауни ловким движением достал и сунул под нос обалдевшему какую-то настойку, отчего усы потерявшей сознание феи задёргались, и он чихнул — громко, но как-то сдержанно, аккуратно, как обычно чихают простудившиеся котики. Однако глаза его всё равно не раскрылись. Оставшиеся рядом с Кейтилин феи оттащили её в сторону и усадили на лавку. Какой-то толстозадый эльф был готов сесть рядом, но Кейтилин ловко ухватила Тилли за рукав и притянула к себе. Девочка решительно села, мрачно буровя фей видящим и не видящим глазом: ну вас всех к чёрту, только попробуйте меня оттеснить от подруги, ублюдки! Некоторые из фей всё-таки обратили внимания на вторую девочку, но не рассматривали её так же пристально, как Кейтилин; просто дивящимся взором окидывали тощую фигурку Тилли и вновь обращались к Кейтилин. Им придвинули еду, и Тилли даже на секунду обомлела от восторга и удивления: квашеная капуста с картошкой! Огромные шматы жареной курятины! Целые корзины хлеба! Чёрт побери, да у королей наверняка так же сытно не кормят, как тут! И при этом — никакой магии, никакого волшебства, никакого обмана! — Как тебя зовут, маленькая принцесса? — наперебой расспрашивали растерявшуюся принцессу волшебные посетители таверны, а Тилли тем временем воровато подъедала с тарелки всё то, что там лежало, боясь, что феи вот-вот передумают и заберут все блюда себе. — К-Кейтилин, — робко, заикаясь произнесла златовласка. Тилли удивлённо взглянула на Кейтилин: обычно она такой робкой не была, что случилось? — А это моя подруга Тилли. Я… ох… — Послушайте, какое красивое имя! — воскликнул кто-то. Из-под стола вынырнула поросшая собачьим мехом рука с деревянными цветными кольцами и рисунками на длинных ногтях-когтях; она попыталась умыкнуть корзинку с хлебом, пока Тилли не хлопнула её и не зашипела, как яростная кошка. — И как оно ей подходит! — Как оно благородно! — А откуда ты пришла? Где ты жила всё это время? — Я из Гант-Дорвена… — Из Гант-Дорвена, слышали! — А кто упал-то? — сердито спросила Тилли, жуя картошку и грозно поглядывая за едой: а вдруг ещё какая тварь попытается что-нибудь умыкнуть! — Это Бурокрыс Хвостатый, — раздалось из окружившей девочек толпы; на сей раз Тилли даже увидела, кто говорил — это был мрачный и сердитый хогмэн с крючковатым носом, торчащими рыжими волосами и зелёными руками в истинном облике. — Он тебя, принцесса, похищал, когда ты была мал-мала-меньше. — Да што вы тута рассупониваете! — громом окатил весь кабак яростный крик шепелявящей шелки. Она прорвалась сквозь толпу и чуть ли не легла грудью на стол, пытаясь наклониться к девочкам (на всякий случай Тилли выставила руку перед окончательно растерявшейся Кейтилин). — Вот, девулечки, дяржитя, покушайтесь с нами… — Бурокрыс очнулся! — снова раздался крик, но на сей раз со стороны тоненькой кучерявой фейри с оленьими ногами (глэйстиг, что ли, такая странная?). Толпа заоборачивалась, рассредоточилась, и можно было теперь видеть пошатывающуюся на стуле тощую фею громадного роста, одетую так, словно специально ждёт тумаков от уличных патрулей и солдатни. Однако этого мышиного уродца окружили точно так же, как мгновение до того Кейтилин: на него смотрели с ожиданием и каким-то трепетом. А он, покачиваясь, разлеплял глаза и шевелил усиками. Это выглядело так странно и забавно, что Тилли переглянулась весело с Кейтилин и хихикнула в кулак. Кейтилин же смеяться не стала; да чего она так оробела-то, глупая? Всё ж в порядке! — Фсё, — наконец произнёс Бурокрыс трагическим и до смешного высоким голосом; теперь он напоминал какую-то ожившую игрушку. — Фсё пропаля. Его все коллективно принялись утешать; кто-то передал кружку пива аж из самого дальнего конца зала, кто-то начал гладить и стучать по стене, кто-то, напротив, расплакался и заломил руки… Происходящее выглядело настолько странно и причудливо, что Тилли даже упустила мгновение, когда мохнатая рука всё-таки утащила хлебную корзинку под стол. Девочка заметила это слишком поздно и страшно разозлилась, однако кто-то ей зубасто улыбнулся ей из-под темноты соседнего стола. Ну и ладно, морда жирнобрюхая, урод мохнопалый! Сволочь пушистая! Гад! С… Внезапно Бурокрыс встал и направился к девочкам. Кейтилин боязливо прижалась к Тилли, а сама Тилли поджала губы, собрала пальцы в кулак и свирепо уставилась на приближающегося. Она тем временем успела увидеть торчащий длинный хвост и подивилась тому, как ловко этой гадости удалось спрятать все свои волшебные признаки. Им что, ведьма какая-то помогает? Но Тилли этим колдовством голову не задурить! Бурокрыс, неловко задев узкими бёдрами пару столов, подошёл к скамье, на которой сидели девочки. Затем он опустился на одно колено; длинные пепельные волосы почти полностью скрыли его крысиное лицо, оставив торчать только нос, и он сладостным елейным голосом заговорил торжественно и даже напыщенно: — Дябрё позяловать в Денбишыр, Васе Высочиства. Остальные феи, чуть помедлив, последовали его примеру; люди, опасно косившиеся на фей и девочек, начали расходиться. Кейтилин была сильно напугана, а Тилли скорее разозлилась — как и всегда, когда она не знала, что происходит и что теперь ей следует делать. Хотя ей немного льстило, что вот — всю жизнь её за блоху какую-то считали, за оборванку нищую, а теперь кланяются! Да кто кланяется, пижон богатый! Ну, конечно, гадкий едкий голосочек внутри Тилли напомнил ей, что поклоняются не ей, а Кейтилин, но она тут же утешила себя тем, что зато она — лучшая подружка принцессы! И, значит, внимания ей будут уделять столько же! Однако Кейтилин почему-то расстроилась и растерялась. — Перестаньте, пожалуйста, — проговорила она чуть ли не со слезами на глазах. Тилли поражённо посмотрела на неё: что эта желтоволосая делает?! — Я вас прошу… — Нит-нит-нит-неть, — торопливой скороговоркой перебил её Бурокрыс. — Этё я винофать. Этё я… «Да заткнись ты, придурок», — хотела было рявкнуть Тилли, но, побоявшись, что столь уважаемая фея может достойно отомстить за грубость, постеснялась. Вместо этого в голову ей пришла другая речь: — Может, добрые соседи, вы хоть нам расскажете, что произошло-то? А мы вас послушаем с удовольствием и разберёмся, что к чему. — О-о-о! — оживился и соскочил с места Бурокрыс; на секунду Тилли испугалась, что от такого резкого рывка фея просто переломится надвое, но нет, ничего подобного не произошло. — Эта уф-ли-ка-тель-на-я йистория! Дафайте, дафайте, я к фам сичяс потсяду… Воодушевлённая фея с противным скрипом перетащила за собой мягкий стул, а все остальные расселись вокруг них, как бродяги вокруг костра. Кто-то даже попытался положить голову на коленки Тилли, и той пришлось пнуть незваного гостя: ну вас всех к чёрту, полудурки! И так достаточно того, что от этого мышиного короля одеколоном несёт, как из парфюмерной лавки! Может быть, крысиный запах маскирует… — Вот! — Бурокрыс жестикулировал бурно, порой до нелепости, но это, как ни странно, заставляло остальных проявлять к нему большее внимание. — Это всё случилось… Кейтилин тут же уставилась на него, широко раскрыв голубые глаза. Оно и понятно, кто бы прохлопал ушами, если бы заговорили о его жизни! Да и Тилли порой поглядывала на этого артистичного франта, хотя при этом держала в уме то, что он может просто им лгать: лапшу на уши повесить и всё. Главное не верить ему до конца… Но как же глаголит, чертяка! Пускай и голос у него дурацкий, и разговаривает он, шепелявя, как гигантская мышь, но уж больно рассказ интересный! Бурокрыса знала каждая фея и — почти — каждая женщина старше двенадцати лет, хотя пару раз к нему приводили совсем маленьких, десятилетних девочек. Востроносый ферришин и не помнил того времени, когда он жил со своим народом в лесу: их холм разрыхлили, предварительно вырубив весь лес, и тогда часть ферришинов пришли в город — осваиваться самим и мстить людям. Конечно, ведомый гневом за уничтоженный дом (ну или наврав про это для красивого словца, Тилли сильно сомневалась в искренности феи) Бурокрысу, наблюдавшему за человеческими женщинами, пришла в голову прекрасная идея: а что если выжить всех бабок-повитух и забирать у молодых и нищих (ну или не нищих, но не желающих конфуза) матерей рождённых и нерождённых детей? И потом раздавать их всем нуждающимся феям! План оказался безупречным. Поначалу, конечно, тут и там случались отдельные ляпы, вроде того, что женщина не избавилась от беременности, а родила осиновое полено, но позже Бурокрыс обучился идеально забирать ещё нерождённых малышей и даже не тратить фейских стариков на подменышество. Этот талант сделал Бурокрыса необыкновенно популярным и дал проход в самые сливки общества… — Но, а что про принцессу? — робко перебила рассказчика Кейтилин. Тилли на неё шикнула — фей перебивать идея плохая — но это никак не повлияло на поведение подруги. — Я не очень понимаю, как это всё связано… — Связяно, связяно, ти прёста послушай, — торопливо успокоил Кейтилин немного расстроившийся Бурокрыс. Тилли фыркнула: феи любят болтать и рассказывать истории сильно издалека, как будто в их распоряжении всё время мира. Но пусть рассказывает, и правда же интересно. Так вот, после долгих лет бесплодия королева наконец забеременела, и все радовались за неё и за будущего наследника престола. Все, да не все: так уж случилось, что заведённый многие столетия назад королевский дракон окончательно принял облик человека, и нынешний король совсем забыл о том, что тот когда-то был диким чудовищем, обменявшим пещеру с драгоценностями на богатую жизнь при дворе. И этот дракон, вернее, эта драконица теперь хотела, чтобы младенец не перенимал славные достоинства своих родителей, но полностью подчинялся её влиянию… Ей пришло в голову подменить младенца, но не фейским стариком, а одним из редких, рождённых от фей малышей. — А зачем? — неожиданно для самой себя спросила Тилли. Когда Бурокрыс перевёл на неё раздражённый взгляд, она поёжилась, но всё-таки продолжила: — Прости, добрый сосед, просто я не понимаю, к чему ей нужен именно фейский ребёнок. — Патаму сьто упири не ражають, а в каралефстви давно ни была дракона-мушины, — сухо пояснил Бурокрыс. — Ясно. А феи-то почему? Почему просто какого-нибудь подкидыша не взять? — Патаму сьто он был бы дёбр к валшепству! Не перебивайти миня, пративная девоська! — Простите, господин Бурокрыс, мы больше не будем, — примирительно произнесла Кейтилин. Одного ласкового взгляда её хватило, чтобы крысиная фея перестала сердиться и довольным голосом продолжила свой рассказ. Итак, для своих гнусных целей Скверна ди Дорсет, а именно так назвала себя старая драконица Дракия, выбрала Бурокрыса Хвостатого, до того наслушавшись о его невероятном таланте к похищению детей. Однако Бурокрыс любил королевскую семью и не желал, чтобы маленькая принцесса пропала без следа среди каких-нибудь фей. Ночью он попробовал позвать на помощь давно ушедшую из королевства в волшебную страну Миртовую фею — и, о чудо, она послушалась его зова и обещала ему помочь в спасении малютки. Подмену, впрочем, он провёл, пробравшись невидимкой в покои королевы благодаря хитрому боглу Жмыху: малышку он взял у одной из фей-невест, разродившейся четырнадцатым ребёнком — самым уродливым даже по меркам своих несимпатичных братьев и сестрёнок, и подложил его (вернее, её, это была девочка) в руки ничего не сообразившей повитухи. Принцесса родилась такой хорошенькой и славной, какими никогда не были король с королевой; по всей видимости, юную красавицу благословили ещё до её рождения, настолько она была сказочно прекрасна. Её золотые волосы… — Ну, а дальше? — перебила вдохновенно говорившего Бурокрыса Тилли. Ей неловко было это признавать, но его история привлекла и её внимание тоже. Бурокрыс сердито посмотрел на девочку и продолжил свой рассказ. Такая очаровательная и показывавшая добрый нрав уже с первого мгновения своего рождения девочка нуждалась в добропорядочных родителях. Бурокрыс нашёл таких быстро: доктор, державший аптеку на городских задворках, и его тихая и трепетная жена, давно мечтавшая завести ребёнка. Как она была несказанно рада младенцу на пороге своего дома! Как она благодарила небеса за такой долгожданный подарок! Ну и что, что девочка не рождена ею, какая разница? Дети, считала Беатрис, чистый лист, что напишешь на нём, то и будет. Доктор с женой не догадывались о королевском происхождении своей дочки, хотя Бурокрыс понимал, что со временем это невозможно будет скрывать — если уж не от этих тупоумных смертных, то от всех остальных уж наверняка. Благо, доктору пришлось закрыть аптеку и отправиться странствовать по королевству… — А почему пришлось? — тихо спросила Кейтилин. Бурокрыс театрально сморкнулся в кружевной вышитый платочек, затем погладил задумчивую и печальную девочку по плечу (Тилли бы ему руку по локоть бы откусила, гаду такому! Но нельзя). — Патаму сьта… Бурокрыс выдержал драматическую паузу. — Кароль и кралева умирли ат чюмы. — Что, чумы? — ошарашенно спросила Кейтилин. — Но её уже умеют лечить! Разве возможно… — Она дракон, — неожиданно поняла Тилли. — Чёрт, но зачем этой Хрякии или как там её убивать короля и королеву! А-а-а, чтобы… я поняла, да. — Из-за принцессы? — тихо осведомилась Кейтилин, переводя на Тилли вопросительный взгляд. — А всё-таки, причём тут дракон? — Да ты дурында, что ли? — фыркнула Тилли. — А ещё докторская дочка! Драконы чуму распространяют! И ветрянку! И… Бух! Тилли айкнула; чья-то лёгкая рука больно стукнула её по темечку — не больно, но уж слишком неожиданно. — Прекрати оскорблять принцессу! — возмущённо прочирикал кто-то над ухом Тилли. Девочка сердито обернулась — ага, вот этот тип с едва спрятанным под накидкой хвостом. И кто вообще сейчас носит накидки! Он же не из тьмы веков сюда пришёл?! — Какая грубая! — Какая невоспитанная! — Посмела нахамить принцессе! — Ладно-ладно, — сердито фыркнула Тилли, убирая руку от ушибленного места: не болит, ну и чёрт с ним! — Всё, извините! Довольны? — И фсё жы, — продолжил Бурокрыс, подчёркнуто не глядя в сторону Тилли (у-у-у, нелюдь!). — Кароль с кралевой умирли, и доктор ришил уехать из города… — Но зачем? — не смогла удержать своего интереса Кейтилин. Тилли и самой было интересно, но она уже зареклась брать слово у фей. Чёрт их знает, а вдруг поколотят от всей души… — Патаму сьто стала страсьна за свою жизнь, — терпеливо и театрально произнёс Бурокрыс. «Чушь какая-то, — в ответ подумала Тилли. — Почему стало страшно за жизнь? Кто им угрожал? Даже если представить, что властью стала эта Крякия — они же не глазачи, чего им бояться?». — Грустно, — произнесла Кейтилин, которая, вероятно, не задавалась теми же самыми вопросами. «Ну и глупая», — разморённо решила про себя Тилли, осторожно ковыряя пудинг на соседней тарелке: а вдруг получится его съесть? — И вот ви вернулись, Вася Височество, — растроганно всхлипнул Бурокрыс, который непременно бы прижал Кейтилин к своей узкой пахучей груди, если бы осмелился вообще до неё дотронуться. — Ми так фас зьдали! Фсе лапоньки выплякяли! Фсе ручки… — Да оканчивай ты с этим, фанфароныщще! — бойко перебила Бурокрыса шелки. Она наворачивала пива и в какой-то момент сильно пролила на грудь, так что теперь она стояла с мокрым тёмным пятном. — Спатти идтить пора, вот што я думаю! — Да, — неожиданно подал голос брауни, который до того немой тенью стоял за стойкой и волшебным образом наполнял тарелки едой, не передавая их на кухню. — Скоро волчий час, и Томазо опять придёт со своей компашкой. — Ой, батюськи! — всплеснул руками Бурокрыс. — Скарей-скарей, нада тарапицся! Девчонок вытащили из-за стола, не дав Тилли своровать тефтелину с чужой тарелки. Кейтилин молчаливой тенью следовала за провожающими, не смотря в сторону Тилли, за что та чувствовала себя обиженной. Конечно, и Тилли бы страшно удивилась, услышав такую историю рождения, но, в конце концов, не ходить же теперь так, словно её пыльным мешком огрели! Вёл их какой-то киллмулис или чёрт вообще знает, кто такой, носатый какой-то, с Тилли ростом; они шли по маленькой лесенке наверх, там оказался коридор, недлинный, но ветвистый. Раз комната, два, три, и вот он, эта фея, достаёт паркетную доску — и взору девочек открылась небольшая ниша, меньше комнаты, но достаточная для того, чтобы уложиться спать и даже не толкать друг друга. Там уже лежал матрас (не новый), две подушки (из соломы), покрывало (плешивое) и запах сырости. Тилли страшно разозлилась. Вот, значит, как они встречают наследную принцессу! Сволочи, ну сейчас им Тилли покажет! — Это что такое? — гневно закричала она, схватив киллмулиса (или кто он там есть) за воротник. — И вот это ты, осклизлая морда, предлагаешь принцессе?! — Тилли. — В голосе Кейтилин читались усталость, раздражение и обречённость, так что Тилли в самом деле пришлось заткнуться. А ещё смертельно обидеться, растеряться и расстроиться, не понимая, почему Кейтилин с ней так зло разговаривает. — Нет ничего страшного… — А вот и есть! — Ярость Тилли пошла на второй круг. — Есть, есть, есть! Ты вообще на пуховой перине спать должна! — Штрашники будут проверять номера, — прошамкала фея, во время речи пережёвывая, кажется, собственные губы. Во всяком случае, его челюсть шевелилась не останавливаясь. — Днём перешелим, а пока шпать тут придётшя. — Придётся?! Да я тебя знаешь как… — Тилли! Тилли ошарашенно оглянулась: Кейтилин давно не говорила с ней на повышенных тонах. Она… как давно она на неё кричала? Ну вот в начале путешествия да, ругались часто. А потом? И вообще, почему она так? Тилли же для неё старается… — Спасибо, — сказала покрасневшая (от духоты или раздражения?) Кейтилин и первой нырнула в эту нишу. Тилли сжала кулаки: ах вот она, значит, как? Решила теперь в воспитанную принцессочку поиграть? Благородство своё перед этими тварями показать? Ну… ну и пожалуйста! И пусть только попробует попросить Тилли о помощи — ни за что она теперь ей не поможет! И вообще, это Тилли привыкла к плохой жизни, а не она! Небось будет дальше локти кусать и капризничать… Раздражённая и разозлённая Тилли нырнула вслед за Кейтилин. Паркетная доска закрылась сверху; стало ясно, что, если кто-то будет над ними ходить, то непременно разбудит ютящихся в темноте девочек. Мокриц и крыс вроде не было — съели их всех, что ли? А вот пахло ну очень плохо — влагой, соломой, старым одеялом, буэ… Тилли вдруг задумалась о том, что раньше она бы с ума сошла, если бы ей выделили комнату в таверну. Ну хоть бы и такую. А теперь она нос воротит! Ещё богачкой не стала, а уже что-то строит из себя! «Но ведь Кейтилин принцесса. Ей бы всё дали, стоило бы ей только пальцем пошевельнуть» «Ну, а ты тут причём?» «Что плохого в том, чтобы хотеть себе хорошую жизнь?» — Прости меня, — неожиданно заговорила Кейтилин. — После всех этих рассказов я сама не своя. Я так невежливо с тобой говорила… Ты ведь не спишь? Тилли обиженно засопела. Не выдавать себя, не выдавать себя, не выдавать… Пусть сама с собой разговаривает, если так хочется! А Тилли лучше на стенку поглядит. Мало ли, кто там по ней ползает… Со стороны Кейтилин раздался тяжёлый вздох. Девочка сказала «Спокойной ночи» и повернулась спиной к Тилли, которая уже… чёрт, заплакала. Ну, нюня, нашла повод! Этот день и вправду оказался тяжёлым и изнурительным для них обеих. А ведь ночь назад они спасались от Сонмов Ансиили… Нужно просто лечь, поспать, а утром само всё устроится. Может быть даже хорошую комнату дадут, кто знает?