"Принцесса-подменыш"

Странным образом Денбишир оказался и хуже, и лучше Гант-Дорвена. Лучше, конечно, во всём. Несмотря на то, что сейчас наступил поздний вечер, на дорогах всё равно разъезжали кэб и какие-то длинные крытые лошадиные повозки с кучей людей внутри. Телег практически не встречалось, а люди ходили не как попало, а по выделенным каменным дорожкам — ну чудеса! Мусора почти не встречалось, и вскоре Тилли поняла, почему; изредка появлялись такие же смуглые, как она, мужчины, подметавшие мусор кургузыми мётлами и счищали их в сторону переулков. Тилли криво усмехнулась: вот и красота столичного города! Они, кстати, эти мужики вовсю пялились на Тилли, словно не понимая, человек ли перед ними или чучелко говорящее. Хотя они вообще с Кейтилин привлекали ненужное внимание; хорошо, Тилли хватило ума прятаться и искать другую дорогу при виде уличных патрулей. Кейтилин не понимала, зачем она это делает — ну и дура! Как будто она не понимает, чем плохи уличные патрули! Вот это и было то, чем столичный град Денбишир проигрывал Гант-Дорвену. А ещё — странное чувство, но Тилли очень не нравились местные дома. То есть да — они высокие, красивые, разноцветные, странных многоугольных форм, с лепниной, людьми и чудищами на балконах и стенах, но… Это роскошные дома, а в роскошных домах не хочется жить — их хочется просто иметь. Вообще-то Тилли мечтала о богатой жизни — о служанках, огромных мягких кроватях, окнах во всю стену, игрушках, шикарных платьях, пони, собаке и котах, но она никогда не думала о том, как этот великолепный дом с зеркальной столовой и покрытой золотом лестницей будет выглядеть снаружи… К чёрту. Если там есть сладости, пони и золотая лестница, то пускай хоть как дырявая хибара выглядит снаружи — Тилли всё равно. Хотя ей так нравились крестьянские домики в той деревне, где они ловили кабил-ушти… — Тилли, я устала, — Кейтилин вернулась к хныканью, которого Тилли не слышала от неё уже очень давно. Вот что город делает с людьми. — Почему мы не можем просто спросить дорогу? — Ага, может, ещё сразу кто мы такие рассказать? — Тилли понизила голос, нервно оглядываясь по сторонам. Со стороны богато освещённого здания доносился аромат жареных каштанов; жаль, купить нельзя, не на золото же… — Чучундра ты, на нас и так на чокнутых смотрят, а если мы ещё про фей будем спрашивать… — Тилли, но ты же слышала. Раз охранники так спокойно говорят о феях… — Это ничего не значит! — Тилли, охнув, села на скамейку; дорожка, на которой она стояла, вела к круглой площадке, в центре которой изящно журчал фонтан в виде лебедя. Только сейчас до девочки дошло, как же сильно устали её ноги: они даже дрожали от долгой ходьбы. — Чёрт, надо же нам было заблудиться! — Всякое бывает, не ругайся, пожалуйста. — Кейтилин изящно села рядом с Тилли, и только сейчас девочка поняла, что же её так сильно смущало в подруге: Кейтилин совсем не казалась жительницей Гант-Дорвена. Даже богатой. Гант-Дорвен — особенно место; там печать усталости и примитивной вороватой расторопности лежала даже на тех, кто жил хорошо и не нуждался в постоянной добыче хлеба на пропитание; а Кейтилин была совсем не такая. Она — воздушная, лёгкая, элегантная даже в старой дырявой одежде. Она повернула голову к Тилли и улыбнулась; у Тилли разболелась голова. Как хорошо Кейтилин смотрелась в пейзаже Денбишира! Как будто она всегда сидела на этой дурацкой скамейке, на фоне освещённого розоватым светом торжественного здания с колоннами (оттуда идёт музыка; театр, что ли?), журчащего фонтана, низких деревьев с пышной кроной и жёлтыми огнями фонарей. Это было слишком красиво; как же Тилли не додумалась до этого раньше? И эта мысли окончательно испортила девочке настроение. Тилли сама не могла объяснить, почему, но… вот так. — Ты не бойся, Тилли, — ласково проговорила Кейтилин. — Всё у нас будет хорошо. Ну переночуем ночь-другую на улице; это лучше, чем в лесу, правда? Нет, не лучше. Ну то есть… это, конечно, так, но… Чёрт! Почему Кейтилин такая спокойная и весёлая?! Тилли надулась и полезла в сумку; Миртовая фея дала им с собой множество всякой еды, и теперь они могли не бояться, что умрут голодными. Вот и сейчас Тилли достала обёрнутый в шуршащую коричневую бумагу ломоть хлеба с тонким куском мяса поверх, похожим на очень сухую колбасу. Получилось очень вкусно, и Тилли даже перестала переживать, что она не съест жареные каштаны; всё равно эта колбаса была куда вкуснее. Кейтилин нырнула в корзину вслед за подругой и достала толстый, сладкий и сочный помидор — странно, что он не помялся, когда они бегали от Сонмов Ансиили. От него пахло настоящим летом, и Тилли на мгновение позавидовала подруге: бутерброд, конечно, сытней, но от него не отдаёт таким вкусным духом зрелого овоща! Но, увы, нельзя сидеть на скамейке и бесконечно поедать вкусности от Миртовой феи. Надо уже разобраться в этом проклятом городе и найти себе ночлег. Две тени показались на другой дорожке, лучом идущую к фонтану; Тилли бы их не заметила за пышными юбочками плещущей воды, но глаз, который воспринимал всё каким-то серо-зелёным, сумел выцепить движущиеся силуэты людей. А это точно были люди; они прошли рядом с фонтаном и уже стали различимы их высокие каски, хрипловатый смех и негромкие реплики, отдающие командным тявканьем людей с военным прошлым. Проклятье! Они всё-таки попались! — Не убегай, — вдруг серьёзно сказала Кейтилин. Она тоже смотрела в сторону приближающихся стражников из ночных отрядов. — Лучше вести себя спокойно. Мы же не нарушаем закон, всё в порядке. Всё в порядке?! Да они одни в неизвестном городе! Без взрослых! Без бумаг! Без дома! Их же заметут и хорошо если только задержат — а если в сиротский приют отправят?! Нет уж, Тилли не желала сдаваться без боя! Но для начала нужно было выждать нужный момент. Проклятье, а она-то ужин свой и не доела. Они не ошиблись, и стражники приблизились именно к ним. Они не выглядели такими разболтанными и ленивыми, как те, что стояли на воротах — но и обычной, свойственной этим уродам свирепой жестокости тоже не наблюдалось. Они были какие-то… обычные. Без злобы, без ехидства, без желания напасть на слабого. К чёрту, их облик не обманет Тилли! Она-то хорошо знает, какие они на самом деле! — Так, девочки, почему не дома? — заговорил один, прищуриваясь и вглядываясь в темноту. — Десятый час на дворе. Где ваши родители? — Спасибо большое, что вы пришли! — с благодарностью, которую Тилли не ожидала от своей подруги, заговорила Кейтилин. Её глаза засверкали, а голос приобрел мягкие интонации умоляющей женщины. — Отец отправил нас в Денбишир, чтобы я привела свою сестру к тёте; нас пустили в город, а мы заблудились… — Отец не знает, что детей нельзя отпускать одних? — грозно проговорил второй, и Тилли напряглась: этот, кажется, подходит к своей работе крайне серьёзно. — Знает, но у него работа… — Вас не должны были пускать одних. Через какие ворота вы прошли? — Нас должна была встретить Бригитта Тэбрем! Она… — Бригитта? — недоумённым и напряжённым голосом переспросил первый. — Вас должна была встретить Бригитта? — Да! Вы знаете, где она живёт? Мужчины переглянулись. Тилли не сводила с ним взгляда, готовая в любой момент схватить Кейтилин и побежать в один из переулков, пока их не догонят и не сцапают. Эх, разиня она, надо было на скамейке сидеть у всех на виду! — Знаем, — наконец ответил первый. — Но вам, барышни, придётся пройти с нами. — Что?! Но мы же ничего не нарушили! — Нарушили. Детям нельзя оставаться одним после… — Так вы проведите нас к тёте, а сами идите, куды хотите, — резко ввязалась в разговор Тилли. Она не была уверена, что сможет обжечь прикосновением хоть одного из них: формально они не желают им зла, так что они не могут дотронуться до проклятой кожи Тилли, но… Что вообще такое «не желают зла»? Если Тилли не хочет идти вместе с ними, значит ли это, что стражники всё-таки злые? Чёрт ногу сломит с этими фейскими проклятиями! — Бригитта Тэбрем сошла с ума, — произнёс второй, решительно двигаясь вперёд. Девочки в ответ отшатнулись назад: Тилли уже присмотрела переулок, в который можно было бежать. — Уже очень давно. Барышни, не ерепеньтесь… — Сошла с ума? — растерянно спросила Кейтилин. — Но мы не знали. — Теперь знаете. Манфред, с той стороны. — Пошли! Тилли дёрнула Кейтилин за руку, запулила резкую, неожиданную, как прыжок щуки пощёчину, и побежала в сторону дурнопахнувших гнилью, канализацией и почему-то дохлой рыбой переулков. У них была небольшая фора, но совсем маленькая: второй стражник из ночного отряда лишь на мгновение остановился возле своего напарника, а затем продолжил погоню. Тилли не приходилось прежде убегать от стражи, но, видимо, хитрое предчувствие опытного беглеца у неё досталось в крови от прапрапрадеда каторжника, лишь на одну ночь остановившегося с её бабкой. Петлять по переулкам невозможно, не врезаясь в ящики, стены, не спотыкаясь об крыс, мусор и развалившихся на земле людей. Тилли и Кейтилин чьи-то чумазые руки били по ногам, но это их не останавливало. Разве что Кейтилин запыхалась… Нет, это их не остановит! Обнаружив сквозной проход через заброшенный дом, Тилли буквально силой втолкнула внутрь Кейтилин, а сама бросила камень вперёд по улочке и забралась следом. Это не сработает, если стражник не дурак — а он не дурак, но попробовать было можно. Кейтилин заметалась в тёмном помещении, в котором, как ни странно, не пахло ничем, даже старостью; Тилли забралась на узкий, полуразвалившийся подоконник и зашипела про себя: чёрт, улица идёт под уклоном вниз! Ещё ноги переломают на такенной высоте! Но делать было нечего; Тилли одной рукой втащила Кейтилин на подоконник и прыгнула вниз, умоляя небеса, чтобы она приземлилась вниз без проблем. Совсем без проблем не получилось. Ноги от стоп до самых коленей схватила боль; не слишком сильная, но достаточная, чтобы хромать при беге. А ещё, что было куда хуже, прыжок получился очень громким и наверняка привлёк внимание того урода. Чёрт-чёрт-чёрт! Ну ладно, они уже выбрали этот путь. Поздно что-либо менять. Тилли подняла голову, чтобы подбодрить Кейтилин, но — вот уж чудо! — златовласая принцесса сама спокойно спрыгнула вниз и даже как будто бы не поранилась при прыжке. Это, конечно, очень удачно, но Тилли опешила: она не думала, что Кейтилин может быть такой ловкой и выносливой. — Побежали! — приказала Кейтилин решительным, воинственным голосом. Тилли покорилась ей; как бы часто девочка ни думала о своей подруге как о слабачке, ищущей проблемы на разные места, порою Кейтилин становилась прекрасным лидером — решительной, отважной и хитрой. А ещё, как выяснилось, спокойно переживающей прыжки с верхотуры. Конечно, стражник их услышал; девочкам почти удалось от него оторваться, но, естественно, его ноги были куда сильнее, чем у хрупкой и совсем не прыгучей Тилли, а также длиннее, чем у Кейтилин. Когда они добежали до перекрёстка, он почти их нагнал — и поймал бы, не занеси его на повороте в мусор. Самым разумным решением было бы разделиться, но Тилли даже близко не допускала такой мысли. Они же не знают этот город! А что будет, если одну поймают? А что если она (естественно, Кейтилин, а не Тилли) попадёт в беду? А что если… Нет. Тилли уже бросала Кейтилин одну; больше она такого не допустит. Новый поворот — и, кажется, удача! Дорога разветвлялась; в обоих случаях на вела в тесно пригнанные друг к другу пахучие домики с обвалившейся кладкой, но выбирать не приходилось. Девочки одновременно выбрали самую неудобную из дорог, перекрытую перевёрнутыми ящиками, опасно скалящимися ржавыми гвоздями из древесины. Никто не поранил ногу, хотя Кейтилин сильно ударилась и сквозь зубы заохала. Тилли это одновременно успокоило (всё же не такая Кейтилин волшебная и всемогущая, как пытается казаться) и встревожило: ей очень больно, может, ей помочь? Поранилась она, что ли? Ох, беда вечная! Но куда важнее было отделаться от назойливого преследователя. Они нашли покой на какой-то странной свалке; каждый дюйм площадки между четырьмя углами четырёх разных домов был покрыт затейливым мусором: полусмытыми декорациями, мраморными бюстами с отбитыми носами, перевёрнутыми вверх ногами стульями, из обивки которых выползали толстенные крысы… Тилли на всякий случай схватила с земли поломанный чёрный зонт — отбиваться от возможного нападения жирных обнаглевших тварей, этих паршивых крысюков — фу на них, фу! Но это было первое место, где они могли чуть-чуть постоять и выдохнуть — и где они не слышали пугающий топот ног за спиной. Возможно, они его обманули. А, возможно, он просто их пока не догнал. — Ч-ч-чёрт, — тяжело выдохнула Тилли, опираясь головой на грязную стену. Тут немного меньше воняло стоками переулков, но всё равно сильно, чтобы не расслабляться. — Ты ранена? — Немного ударилась, — Кейтилин слегка улыбнулась сквозь тяжёлое дыхание. — Ты-то как? Как твои ноги? — Тоже ударилась. Девочки посмотрели друг на друга и искренне рассмеялись. Неожиданно этот побег стал казаться весёлым, хотя и опасным; возможно, потому, что стражник не был феей, людоедом или плотоядным драконом. А ещё потому, что в который раз они чудом спаслись; конечно, радоваться было рано, но сердцу не прикажешь, и Тилли развеселилась так, как никогда в своей жизни. Даже больше, чем на Вересковой алоди: там была радость, но не было как такового веселья — лишь зачарованность прекрасной жизнью красивых фей. — Надо отсюда выбраться, — Кейтилин с брезгливым выражением начала отряхивать платье. — Ещё пропахнем чем-нибудь, фу! — Ты ж сама предлагала спать на улице, — возразила Тилли, как мальчишка взбираясь на грязную железную скульптуру коня. — Да, но не на свалке же! — А мне нравится. М-м-м, какая вонища… — Прекрати, это несмешно! Кейтилин лукавила: на самом деле ей было очень смешно. Она широко улыбалась, не сводя с Тилли немного расфокусированного темнотой взгляда; внезапная весёлость сделала её чуть менее строгой и ворчливой. Совсем не тонкий слух Тилли однако подметил лёгкий шорох и шум шагов. Она Резко приложила палец к губам, Кейтилин, сходу поняв подругу, отшатнулась и попыталась держаться позади неё. Эти шаги не напоминали походку охотящегося за ними стражника: они были лёгкие и прыгучие. Но всё равно — кому нужна такая помойка в десятом часу ночи? Это явно не к добру! В голову Тилли слишком запоздало пришла мысль, что можно было бы убежать и не встречаться с незваным гостем; однако она даже не успела поругать себя за медлительность мысли — человек, который шёл прямо к ним, появился на той стороне, где стояло разбитое зеркало, на котором кто-то повесил дырявые китайские фонарики. Точнее, это был не человек. Какая это фея, Тилли не поняла — было слишком темно, и даже идущий от феи свет не помогал как следует её разглядеть. У неё была пышная копна волос, кепи, как у мальчика-газетчика, обтягивающие полные бёдра брюки и безрукавка поверх рубашки, под которой хорошо угадывалась грудь. Эта фея была почти что с человеческий рост — ниже Кейтилин, выше Тилли, для взрослой женщины слишком кроха, для маленькой девочки — слишком развита. Рост и свечение феи Тилли как раз нисколько не смущало; но брюки?.. у женщины?.. У неё что, настолько козлиные ноги, что под юбкой уже не спрячешь? — А ну что тут поделываити! — зло прикрикнула на девочек незнакомая фея. — Ах вы бездельники, тунеядки, попрошайки поганыи! Пошли вон отседова, пока я вас хрелкой не огребла! Как бы это ни было поразительным, но Тилли сильно успокоилась с приходом феи. Конечно, она могла их покарать за то, что они пробрались в… кажется, её дом? Но, по крайней мере, она злилась, а злость всегда была Тилли понятной. Она бы даже её и послушала, не воскликни эта фея неожиданное: — Мать честная! Прынцесса! Тилли сначала не поняла, что она имела в виду, затем посмотрела на Кейтилин, и на неё обрушилось внезапное осознание: «Чёрт возьми, а феи же видят, кто она такая есть! И не только Миртовая фея!». Кейтилин, конечно, было не место на помойке, однако даже тут она выглядела гордой и красивой, пускай и немного растерянной. Конечно, если как следует всматриваться в этой темноте, лишь слегка разбавленной мутным белым светом и свечением со стороны феи. При дневном свете она вообще наверное потрясающая! Фея подбежала к ним, и Тилли увидела, что её волосы медно-рыжего цвета, а на безрукавке вышит четырёхлистный клевер. Лепреконша, что ли? Чего такая большая? — Ну мама родная, — продолжала фея, осматривая растерявшуюся Кейтилин и протягивая руки, чтобы начать её ощупывать. — Чума на тридцать три дома, прынцесса, настоящая! Ай, Ваше Величество, как вы запачкались… — Не трогайте меня, пожалуйста, — слабо пискнула Кейтилин, вопросительно и испуганно глядя на Тилли. Тилли тоже совсем не дурочка, всё прекрасно поняла и грозно глянула на фею. — Но-но! — рявкнула Тилли, выступая вперёд. Конечно, представить эту тощую, кудлатую девочку защитницей принцессы и смешно, и нелепо, но Тилли ни за что бы не позволила обидеть свою подругу. — Тронешь её, глейстиг варёная, и я тебе нос откушу, а оба глаза выдавлю и вставлю куда надо будет! — Какая тебе хлейтсик? — возмутилась фея, и Тилли заметила, что кепка на её голове приподнялась. — Я шелки из Дентон-Холла. А ты што, глазач, получается? — Да, — выступила вперёд Кейтилин. — Это моя подруга, она глазач. Простите, добрая соседка, нам нужно остановиться где-нибудь на ночлег. Мы искали, где можно остановиться, и заблудились… — Ого! — присвистнула шелки. Тилли как ни пыталась рассмотреть у неё спрятанный тюлений хвост, но никак не могла его обнаружить. Как вообще шелки ходят в брюках. — Не, щас хостиниц никаких нет, только на прыстане, для торховцев. — Внезапно она оживилась: — Слухайте, а пашлите к нам! Как же благостна, што вы сюда попали! Бурокрыс каньке отбросит от васторга! — Никуда мы с тобой не пойдём, — рявкнула Тилли. — Затащишь нас в какое-нибудь болото! Знаем мы вас! — Но Тилли, — тихо возразила Кейтилин. — Разве не к феям мы сюда изначально шли? — Зачем? Я думала, ты тётю свою ищешь! — А я думала, мы к Джону Фаэри идём! — Джон Фаэри! — вскричала шелки прежде, чем Тилли полезла бы на Кейтилин с маленькими сухими кулаками. — Так тады муш мой! Пайдёмти: там, в «Пьяном сеттере» все, кто надо сидят! И Джонни мой сердешный, и Бурокрыс… — Да не нужен нам ваш Бурокрыс! — сердито прокричала Тилли на шелки, оттесняя Кейтилин. — И вообще — Кейтилин, ты дура! — А ну прекрати обзываться! — Кейтилин разозлилась, раскраснелась, хотя этого и не было видно (Тилли это просто чувствовала) и резко вышла вперёд. — Милая, добрая соседка, проведите нас, пожалуйста, к Джону Фаэри, очень вас прошу. Шелки легко подхватила Кейтилин под локоть, мимоходом показав рассерженной и растерявшейся Тилли язык, и торжественно повела девочку за собой. Тилли прошипела сквозь зубы ругательства: она даже и не думала переспрашивать Кейтилин, куда они идут! Она-то думала, что Кейтилин пообещала этим остолопам в страже прийти к феям, а сама десять раз о них забыла — как Тилли! Почему она туда рвётся? И — чёрт, её ни в коем случае нельзя оставлять одну! Тилли вырвалась вперёд. Она едва догоняла быстрый шаг низкорослой шелки, и от этого злость девочки только возрастала. На всякий случай Тилли запоминала дорогу назад: вероятно, эта мусорка была важной для фей, раз эта шелки там оказалась. Не случайно же… Стоп-стоп-стоп-стоп. А что если она знала, что Кейтилин туда придёт? Вдруг эти стражники предупредили фей о приходе новых девочек? Тилли замедлила шаг. Эти феи могут знать о возвращении принцессы… конечно, сами стражники об этом наверняка ни сном, ни духом, но феи — совсем другое дело. Они специально могут утащить Кейтилин… Какая же Тилли дура! Почему она не остановила Кейтилин?! — Тилли, не отставай! — донёсся голос Кейтилин из-за поворота, и девочка, отчаянно ругая себя за нерасторопность, побежала вслед за ней. Конечно, ты ещё постой, подумай! Прямо сейчас с Кейтилин могут произойти ужасные вещи! И ты должна быть рядом с ней, чтобы… — А вот и наша хыбара, — весело сказала шелки, в которую Тилли чуть не врезалась на повороте. Прямо перед ними стоял двухэтажный дом, с первого этажа которого шёл свет и слышались шум и музыка. Оранжевый дом весело глядел круглым глазом-окном, возвышающимся над дверью, а прочие квадратные окна были зашторены плотными шторами (кроме тех, что располагались на первом этаже). Рядом с тёмно-зелёной, непривычно лёгкой для трактира двери стояло деревянное чучело ушастой собаки, вылезающей из пивной кружки. Её морда должна была выражать довольство жизнью, хотя по факту выглядела просто пьяной — как и все те люди, что сейчас находились внутри трактира. И Тилли не могла её осуждать. Честно говоря, хотя мама строго-настрого запрещала ей пить, пару раз девочка пробовала остатки пива из чужих кружек. Было неприятно, хотя и довольно здорово — так Тилли чувствовала себя немного взрослее, чем она есть на самом деле. Но к чёрту собаку; Кейтилин же не дура, она не пойдёт внутрь. — Тилли. — Ласковое прикосновение голубых глаз. — Пойдём? Она утверждала, а не спрашивала, хотя интонации и были вопросительными. Тилли была готова проклясть всё вокруг себя — в том числе и эту собаку, чтоб ей было пусто. А всё проклятая шелки!.. Ладно. Раз Кейтилин решила, то легче гору с места подвинуть, чем её переубедить. — Ну пошли, — холодно произнесла Тилли, бросая злобный и свирепый взгляд на шелки. Они постучались и вошли внутрь.