Family line

— … И все же дети псиоников такая экзотика. — И не говорите. Они… весьма забавные. До Лу долетели слова отдалённо стоящих пожилых советников. Они со дня на день должны были уйти на пенсию, и потому могли смело разбрасываться словами — им ничего не грозило. А алкоголь, который лился буквально везде и всюду, лишь развязывал их злые языки. Вероятно, во взгляде псионички отразилось все неприкрытое презрение, из-за чего ее отвлек Марк Жонсьер. — Не в первый раз в высшем свете, Рид. Держите себя в руках. — отдернул ее мужчина, а затем добавил едва слышно. — Понимаю вас. Лу задумчиво покрутила в руках бокал вина и посмотрела на свое отражение вишневого цвета. Из-за неудачного стечения обстоятельств на сегодняшнем вечере, посвященном дню рождению одного из высокопочтенных членов Совета, она и Марк Жонсьер были представителями стороны Инквизиции, в то время как сам Приор вместе с секретарём и вторым телохранителем был на выезде в новом городе — Кримменосе. Работа действительно не впервые обязывала Лу присутствовать на таких торжествах, однако в этот раз было особенно дискомфортно. Это был вовсе не светлый праздник жизни. Апогей ущербного образа, потакания тайным и не очень влечениям под красивой оберткой светского мероприятия. Заметив на себе внимательные взгляды, полные вожделения, Лу вновь отвернулась к фуршетному столу. — Отвратительные. — тихо бросила девушка, лишь для вида прикоснувшись накрашенными губами к прохладной грани бокала. — Все до единого. — Единого? — переспросил Жонсьер. — Будьте осторожнее с выражениями, Рид. Лу показалось, что на его лице промелькнула ухмылка, но та сразу же превратилась в будничную серьёзность, стоило советникам подойти к представителю Инквизиции. Девушка обернулась и с наигранной улыбкой поприветствовала мужчин. Один из подошедших советников съедал ее взглядом весь вечер, отчего Лу просто хотелось умыться. Если бы у неё спросили оценить дискомфорт сегодняшнего вечера по десятибалльной шкале, она бы оценила его на твёрдые 11 из 10. Косточка бюстгальтера неприятно натирала нежную кожу, а бархатное плотное платье не давало дышать полной грудью. Кожа головы уже ныла от тяжелой и громоздкой прически, лицо казалось грязным от плотного слоя макияжа. Состояние ухудшало и поведение окружающих Лу людей. На светлой неприкрытой коже девушки липкими следами оставались похотливые томные взгляды со стороны мужчин и колючие завистливые — женщин. В воздухе смешались броские ароматы дорогих парфюмов, пот и кислые нотки разносортного алкоголя. В глазах уже рябило от пестрых костюмов и платьев, украшенных немыслимым количеством пайеток и блесток. Лу хотелось как можно скорее вырваться из этого омута. Хотелось сорвать с себя этот шлейф пошлых взглядов и тяжёлых ароматов, выехав на байке по автомагистрали, и гнать, гнать, гнать… Чтобы в конечном счёте вернуться домой и, приняв горячий душ, оставить этот сумбурный вечер позади. Быть может, она успеет даже сама уложить Эллиота спать. Сегодня с ним остался Йонас, за что Лу была безмерно благодарна. Хоть Эллиоту уже исполнилось десять и он был самостоятельнее всех остальных ровесников, Лу и Кею не хотелось оставлять его одного. Каким бы независимым казался мальчик, он в первую очередь был ребёнком. Ребёнком, нуждающимся в общении и любви. Оставляя Эллиота, Лу не раз испытывала укол вины перед мальчиком — он не заслуживал такого одиночества. Лу украдкой посмотрела на часы — время близилось к восьми вечера. Интересно, поужинали ли они? Псионичка взглянула на тарталетки с красной рыбой и задумчиво почесала бровь, подумав о том, что завтра можно было бы приготовить рыбу. Во сколько завтра приедет Кей? Из мыслей её вырвал старый скрипучий голос: — Мадемуазель Рид, верно? Наслышан о вас. Лу подняла голову и наткнулась глазами на стоявшего вблизи мужчину, социальная дистанция с которым норовила вот-вот сократиться. Девушка отступила назад, делая вид, что разглядывает богатый выбор закусок. — О, сенатор Пуаро. Тоже о вас много наслышана… Но сомневаюсь, что о нас идут схожие разговоры. — Лу взглянула на пожилого члена совета, который от ее слов лишь самодовольно усмехнулся и, покачиваясь, продолжил приближаться. — Если вы сделаете еще один шаг в мою сторону, я принципиально отдавлю ваши ноги своим каблуком. — Девушка мило улыбнулась. — Не обижайтесь, сенатор. — Ах, очаровательное создание смеет мне угрожать. Происхождение никак не скрыть, мадемуазель Рид. — мужчина издал смешок, больше похожий на хрюканье. — А если я позову вас на танец? Проткнете мне столовым ножом руку? Мужчина потянулся мясистой ладонью к тонкому запястью Лу. Девушка дёрнула рукой — бокал, покоившийся на столе, опрокинулся, облив вином белоснежную рубашку советника: — Ох, осторожнее!.. Думаю, с вас уже достаточно вина. Вы же едва стоите на ногах! — удивлённо воскликнула она, обращая на них внимание рядом стоявших людей. Лицо мужчины побагровело под стать алому разлившемуся пятну. Но прежде чем советник успел что-либо произнести и предпринять, к Лу подошёл Марк Жонсьер. — Сенатор Пуаро, прошу извинить. Я забираю мадемуазель Рид на последний танец этого вечера. — кивнул инквизитор и, согнув руку в локте, прочистил горло. Девушка взяла его под руку и поспешно пошла в сторону от разозленного старика. На протяжении всего танца Лу пришлось выслушивать выговоры Жонсьера за своеволие, отчего у неё разболелась голова. «Поддаваться неумелым провокациям — это последнее, что ожидают от Инквизиции, Рид» Она позволила себе выдохнуть с облегчением, лишь сев в служебную машину. Лу скинула с гудевших стоп каблуки и прикрыла глаза, прислушиваясь к шумевшей в ушах крови. Телефон в серебристом клатче завибрировал. Лу достала его и впервые за вечер улыбнулась искренне. «Как себя чувствуешь? Как вечер?» — пришло сообщение от Кея. «Хреново. От такого вечера хочется помыться полностью. Желательно наждачкой.» — Лу не стала лукавить. — «Еду домой. Ты как?» «Не так весело, как у тебя. Заселились в отеле. Сейчас ложусь спать, завтра в пять обратно. Как Эл?» «С Йонасом» «Передавай привет. Доброй ночи, милая» «Доброй ночи, родной» Лу, улыбаясь, убрала телефон и устало откинула голову назад. Оставшиеся невидимки больно кольнули кожу. Она проспала всю дорогу до дома. Заходя в подъезд, Лу тяжело вздохнула, прочитав сообщения от Йонаса: «Заходи тихо. Эллиот заснул.» «Не успела», подумала Лу, прижавшись спиной к стене лифта, «Опять…» Йонас встретил её в прихожей квартиры. — Уроки сделаны, зубы почищены, спать уложены. — мужчина с деловым видом начал сгибать по пальцу с каждым произнёснным пунктом. — Спасибо большое. — прошептала Лу, обняв его в ответ. — Я твоя должница. — У тебя уже долг размером с экономику Нью-Пари, Лу. Не выплатишь, даже если захочешь. — усмехнулся хилер и пожал плечами. — Да и мне не сложно. Правда, Лу. Иногда хочется поговорить с умными людьми. Лу тихо прыснула. — Как он? Быстро заснул?.. Без кошмаров? — Без. У него сегодня настроения не было. Сразу заснул, даже не просил что-нибудь рассказать перед сном. Завтра у вас с Кеем выходной, я надеюсь? Девушка вздохнула и скрестила руки на груди. — Да, Кей должен вернуться с утра. А у меня два дня нерабочих. Я же вышла в свой выходной, по сути… — Понял. — кивнул хилер и фыркнул. — Ну и прическа у тебя. Как будто кто-то пытался построить башню, но… Лу закатила глаза. — Идиотский дресскод. Еле переоделась в машине. Я эти гребанные шпильки еще до конца недели буду доставать из головы. — Ладно, давай тогда… Чем раньше начнёшь, тем лучше. — Йонас ободряюще коснулся её плеча. — Я поехал. Приняв долгий горячий душ и с горем пополам вытащив все невидимки из копны светлых волос, Лу переоделась в домашнюю одежду. Безмятежная долгожданная тишина квартиры окутала девушку. Она зевнула и прошла по коридору, шлепая босыми ногами. Икры болели от долгого ношения высоких каблуков. Лу приоткрыла дверь детской, впуская линию света в комнату. Она запрокинула голову и посмотрела на плывущих по потолку и стенам разноцветным звездам ночника. Затем прислушалась — мальчик тихо сопел, нарушая тишину, повисшую в детской. Эллиот мирно спал на кровати, спрятавшись под мягким красочным одеялом так, что была видна только его голова с растрепанными волосами. Рядом по бокам от него лежали плюшевые игрушки, когда-то выигранные в тире Кеем. Лу улыбнулась — Эллиот был верен своей привычке. Он старался всегда раскладывать свои игрушки в ряд, не выделяя никого, боясь, что случайно обидит кого-то из них. Сейчас спящий мальчик выглядел беззащитным и уязвимым, отчего в груди Лу неприятно кольнуло. С появлением Эллиота в ее душе, помимо бескрайней любви и непривычной нежности, поселилась и душащая тревога. Мир, в котором они жили, был далёк от идеала — был полон несправедливости, страха и неравноправия, даже после поправок Иво Мартена. Человеческую натуру не изменить обновлённой конституцией и новыми законами. При мысли о том, что к ее ребёнку будут относиться предвзято просто из-за его происхождения, Лу чувствовала металлический скрежет в груди. Эллиот заслуживал лучшего. Лу постояла в дверях несколько минут, прежде чем решилась проскользнуть тихой тенью в комнату. Она опустилась на край кровати и осторожно поправила одеяло, рассматривая расслабленное лицо мальчика. Эллиот шумно выдохнул сквозь сон. Девушка коснулась рукой до пряди волос, упавшей на лоб, и смахнула её. Раньше Лу не понимала фразу: «Дети как губки», но сейчас она понимала её лучше всех. Она нередко пугалась, видя в Эллиоте такие знакомые черты… Ее черты и Кея. И с каждым днем эта схожесть проявлялась ярче. Лу искренне удивлялась тому, насколько Эллиот рос похожим на них, и это было… невероятно. Пугающе, ответственно, но… захватывающе. Лу видела в нем саму себя, в его решениях и действиях, в том, как он забавно касался брови, когда задумывался, а в улыбке и словах прослеживались черты Кея. Больше не было никакого разделения на свой — чужой. Он был их ребёнком, только их, и ничто в мире не могло опровергнуть это. Лу смотрела на спящего Эллиота и ощущала любовь невероятно остро, почти что болезненно. Эллиот был продолжением их самих. Их лучшим проявлением. Он являлся лучиком света чистым и невинным, он ещё не был испорчен жестокостью взрослой жизни. Лу едва не скалилась, представляя, как в будущем кто-то мог погасить свет в душе её солнышка. Она была готова сломать пальцы тому, кто осмелится потушить этот драгоценный огонек. Размышляя об ещё бесформенных угрозах, Лу чувствовала, как изнутри её распирала почти звериная ярость. Она будто превращалась в маму-львицу, готовую растерзать любого, кто потревожит ее единственное чадо. Лу незаметно легла позади Эллиота. Зарылась носом в его прохладные светлые кудри, пахнущие чем-то теплым и родным. Осторожно обняла его за маленькие плечи, словно пыталась укрыть от всего мира. От всего плохого. Она ласково поцеловала его в волосы и прикрыла глаза. Она ни за что не позволит жестокому холодному миру сломать, потушить этот лучик света. В полумраке, прислушиваясь к ровному и медленному дыханию собственного ребёнка, Лу уже в тысячный раз клялась о том, что убережет его от всего. Во что бы то ни стало. Лишь бы самой не ранить его, не подвести… Лу тяжело вздохнула. Она старалась изо всех сил отбрасывать в сторону мысли о том, что когда-нибудь ей и Кею придётся признаться во всем. Будет больно. Но даже будучи телекинетиком, Лу не могла забросить мысли так далеко, насколько хотелось. Они неумолимо возвращались каждую ночь, словно бумеранг. В такие моменты Лу боязливо представляла, как безвозвратно отдалятся друг от друга… Как они с Кеем становятся совершенно чужими людьми для их собственного ребёнка. И эта мысль была сродни раскаленному железу, пролитому на нежное мягкое сердце. И даже, если не раскрытая правда станет причиной возникновения холода в их отношениях, то им явно будет неумолимое течение времени. Когда-нибудь Эллиот перестанет быть её солнышком. Он станет взрослым высоким мужчиной. С грузом собственных проблем. Он будет приезжать в гости по редким выходным дням, как сама Лу когда-то, приезжая в Ле Лож. В носу неприятно закололо от слез. Лу было больно думать о будущем. Но сейчас в ласковых объятьях находился по-прежнему её ребёнок. Ее малыш. Который нуждался в родителях. В любви и поддержке. Лу с трудом проглотила ком слез, понимая, что сегодня Эллиот в очередной раз заснул без неё и Кея. Но даже несмотря на их вечное отсутствие, он безгранично любил их. Потому что для него они были идеальны, даже если были далеки от такового. И хоть Лу казалась себе не лучшей матерью, она знала, что Эллиот все равно любит её, и от этого было вдвойне тяжелее. Она старалась стать лучше. Лу втайне боялась того момента, когда Эллиот начнет интересоваться их работой, их прошлым. От пролитой крови не отмыться, как бы давно это не произошло. Лу, как и Кей, была далека от образа безгрешного человека, а Эллиот, нетронутый и не запачканный грязной реальностью, был их чудом — он хранил в себе частички их светлых сторон. Он был их маленьким солнышком, согревающим в холодные дни и рассеивающим своими лучами серость пасмурного мира. И только их. Лу не сдержалась и всхлипнула — слишком громко, чем ожидалось. Эллиот встрепенулся и поспешно перевернулся в её сторону. На его лице замерцала сонная улыбка. — О, мам, ты приехала… — тихо произнёс он, а затем, нахмурившись, приподнялся на тонких локтях. — Мам, почему ты плачешь? Мамочка… В груди предательски кольнуло, и перед глазами Лу все начало размываться от нового прилива слез. — Нет-нет, все нормально. — Лу прижала ладонь к его щечке. — Всё хорошо, солнышко, я не хотела тебя будить, прости… Эллиот осторожно вытер ладошками ее влажные щеки и порывисто обнял за шею, прижавшись к ее груди. — Мамочка, не плачь, все хорошо… — он неуклюже провел ладошкой по ее волосам. Лу заключила его в объятья и поцеловала в волосы, следом же, когда Эллиот взглянул на нее, начала оставлять россыпь нежных поцелуев на его щечках и носике. Она трепетно поцеловала его в брови. Эллиот, смеясь, зажмурился — Лу коснулась губами до его пушистых ресниц. — Мамочка, щекотно! — воскликнул он сквозь смех. Лу поймала его ладошки, которыми он пытался закрыть лицо, и поднесла их к губам. — Я люблю тебя. — улыбнулась она и последовательно чмокнула его кулачки. — Так бы и съела, знаешь? — Ой. — удивился Эллиот. — А можно не надо? Лу засмеялась и чмокнула его в лоб. — Идём ко мне. — она развела руками. Эллиот рухнул в её объятья. Лу, обнимая его одной рукой, накинула на них разноцветное одеяло с динозаврами. — Почему ты плакала, мам? — Эллиот, устроившись поудобнее, расположил голову на ее плече. — Ты… тоже скучаешь по папе? Она посмотрела на него, слух царапнуло слово «тоже». — Да, конечно, солнышко… я всегда по нему скучаю, как и он по нам. — Лу оставила лёгкий поцелуй на носике мальчика. — Просто… сегодня день был очень тяжелый… Она притихла, поняв, что не стоит рассказывать обо всем ребёнку. В конце концов, это только её проблемы. Эллиот тоже замолчал — по его бегающим глазам было понятно, что он хотел продолжения рассказа, но не решался, потому что знал, что Лу не расскажет. — Может… я почитаю тебе что-нибудь, мам? Чтобы ты быстрее заснула? — спросил мальчик, резко выпутавшись из объятий. Лу не успела ответить — Эллиот стянул с прикроватной тумбочки портативный голографический планшет, который в выключенном состоянии выглядел как белый тонкий цилиндр. — Ложись поудобнее, закрой глаза. — приказал мальчик с деловым видом. Она усмехнулась. — Окей, босс… — повернувшись на спину, она положила голову на подушку. Звёзды разных форм и цветов пролетали над ними словно птицы. Лу задумчиво следила за их траекторией, а Эллиот тем временем, включив планшет, начал зачитывать одну из своих любимых сказок: — Однажды… Лу неожиданно для самой себя заснула, убаюкавшись тихим спокойным голосом собственного сына. Она проснулась только один раз за ночь, почувствовав, как сильно онемела рука. Девушка не смогла сдержать улыбку, увидев примостившегося рядом спящего Эллиота. Его голова покоилась на ее руке. Она аккуратно повернулась на бок и обняла его, прижав спинкой к своей груди. Эллиот глубоко вдохнул, но не проснулся. Лу оставила поцелуй в копне светлых растрепанных волос и вновь погрузилась в сон. Утром следующего дня она проснулась от лёгкого, почти невесомого поцелуя, оставшегося первой снежинкой на ее щеке. — Доброе… — пробормотала она, потягиваясь. После вчерашнего насыщенного вечера и долгого сна тело неприятно ныло. — Доброе утро, сонное царство. Лу раскрыла глаза и широко улыбнулась, увидев стоявшего над собой мужа. — Кей! — Папа! — воскликнул Эллиот, проснувшись, и, вскочив на кровати, кинулся ему на шею. Кей, улыбаясь, подхватил мальчика и крепко обнял. — Я тоже соскучился, солнышко. — он поцеловал его в лоб. — А меня поцеловать? — усмехнулась Лу, сев на кровати, и, получив заветный поцелуй, кивнула. — Окей. Эллиот и Кей переглянулись и с одинаково хитрым выражением лица встали по обе стороны от девушки. — О, нет! — засмеялась она, когда на неё посыпались поцелуи от двух самых близких людей. Лу, смеясь, упала на спину и закрыла ладонями лицо: — Всё-все, хватит! И в этот момент во всем Нью-Пари невозможно было отыскать человека счастливее её.