Family line

Подгоняемый теплым ветром золотой листок зацепился за ботинок Лу. Она смахнула его, двинув ногой, и, подняв голову, посмотрела на Эллиота, сидевшего на качелях детской площадки. Кей, поймав ее взгляд, улыбнулся и махнул рукой, затем продолжил раскачивать качели. Лу, улыбнувшись в ответ, отпила горячий чай, стаканчик которого приятно грел руки. Сидевшая рядом Энн Рид поправила пальто. Шелест опавших листьев разбавлялся детским смехом и веселыми вскриками. Энн с улыбкой проводила взглядом пробежавших мимо них детей. Сегодня был редкий выходной день, когда они смогли собраться вчетвером. Просто так. Как нормальные люди, как нормальная семья. Было приятно почувствовать себя обычным человеком, забыть про работу. Просто проводить время с семьей. Лу сделала глоток ароматного чая, замечая на себе внимательный взгляд матери. — Что? — спросила псионичка, повернувшись к ней, и оглядела свою одежду. — Капнула что ли? Энн покачала головой. — Лу, милая… — начала она вкрадчиво. — Ты ничего за собой не замечаешь? Лу нахмурилась в непонимании. — А что должна заметить? — Ну… просто мне показалось, что ты… как-то изменилась. — смущенно пояснила Энн. — Ты не беременна? От неожиданного вопроса матери Лу поперхнулась. — К-ха. Что, прости? — удивленно спросила девушка. — С чего ты… С чего ты вообще это взяла? Женщина невозмутимо пожала плечами. — Просто ты выглядишь по-другому. Как будто появились щечки. И тут еще этот чай… хотя каждый раз, когда мы встречаемся, ты всегда покупаешь кофе, детка. Мамины слова звучали настолько абсурдно, что Лу не удержалась и фыркнула от смеха. — Ой, мам! Какие щечки? — псионичка дотронулась до своего лица. Физических упражнений в последнее время действительно стало мало, однако Лу всегда укладывалась в нормативы, принятые Корпусом Содействия. Дома было не до турника и гантелей. Каждый раз, когда Лу вставала в планку, к ней приползал Эллиот и отвлекал ее. Иногда везло и малыш просто залезал на ее спину, становясь дополнительным грузом. Но чаще всего малыш игрался с ее волосами, норовил запозлти на руки и под живот. — Что до кофе… Пытаюсь режим наладить. — девушка пожала плечами и, допив чай, кинула стаканчик в мусорное ведро. — В последнее время у Эла тоже режим выстроился нормальный. С Кеем пытаемся подстроиться под него. Энн медленно закивала головой, устремив взгляд на детскую площадку. — Но вы же собираетесь завести второго? Очередной вопрос матери застиг Лу врасплох. — Мам… — устало выдохнула девушка. Лу мысленно начала отсчитывать до десяти, пытаясь успокоиться. Мамина старая шарманка раздражала и выводила девушку из себя. — Но, детка, послушай, с этими новыми законами… — Энн вновь повернулась к ней и склонила голову в бок. — У тебя с Кеем могут быть и родные дети, так? Тебе бы не хотелось… — Нет, у нас есть Эллиот. Мысль о собственной беременности пугала, но проблема была далеко не в этом… Лу знала, что Энн так и не приняла факт того, что они усыновили ребенка. От этого было невыносимо обидно. Псионичка пыталась медленно, но верно направить свою мать, старалась сблизить ее с Эллиотом, часто приглашая в гости. Энн нянчилась с ним, но не как с внуком — как с обычным ребенком — на месте Эллиота мог быть любой. Нежно, но без особой любви. Трепетно, но без инициативы. — Он приемный… Он вам не родной. Эллиот вырастет и уйдет от вас, детка, в поисках своей родни… Вы никогда по-настоящему не станете ему родителями, а кровный ребенок никуда не денется. Он ведь будет вашим продолжением. Лу застыла — Энн хоть и говорила спокойно и беззлобно, но ее слова сочились самым едким ядом, проникающим глубоко в сердце, оставаясь там тяжелым осадком… — Мам, что ты такое несешь?.. — сипло произнесла девушка. Резкий холод пробрал Лу до костей. Ей показалось, что вокруг похолодало настолько, что из ее рта начали вылетать облака пара. — Для меня Эллиот такой же родной ребенок, как и я для тебя, мам. — нахмурилась Лу. — И если ты это не понимаешь, то нам больше не о чем говорить. — Не сравнивай, это другое. — отпарировала Энн. Терпение Лу оборвалось стальным тросом — резко и с хлопком. От слов матери было обидно до слез. Лу хотелось закричать от ее ограниченного мышления, от непонимания. Псионичка никак не могла пробить брешь в этих глупых предубеждениях в голове Энн Рид. И никакая ступень пси не помогла бы ей в этом. Девушка подскочила со скамьи. — Если ты не принимаешь Эллиота, то лучше нам вообще не видеться! — гневно воскликнула Лу. На ее вскрики обернулись рядом сидевшие родители. Но псионичке было все равно. — Он мой сын! Я люблю его! И мне вообще похер родной он мне или нет. Любят не за гены, мам. Любят просто так… Ты бы не любила меня, если бы я была приемной?! От накативших слез голос девушки задрожал и ослабел. Лу, отвернувшись, быстро вытерла взмокшие ресницы рукавом свитера. Шмыгнула и сделала несколько глубоких вдохов и выдохов. Как же ей порой было сложно с матерью… Лу не хотела срываться на нее, однако всякому терпению приходит конец. Последний год для дочери и матери не был гладким — полон шероховатостей и острых углов. Их отношения напоминали поездку по разбитой дороге. В моменты, когда, казалось бы, все наладилось, обязательно попадалась встряхивающая и переворачивающая все верх дном яма. Одной из таких ям стал эпизод, когда Энн не понравилась идея Лу оставить девичью фамилию. Женщина никак не могла понять ее решение. Изо всех сил пыталась уговорить. «Ох, детка, так ведь нельзя. В вашей с Кеем семье ты будешь чужой… с другой фамилией… Ему, наверняка, будет неприятно.» Лу закатывала глаза на ее слова. «Мам, если отношения зависят от фамилии, то это какие-то херовые отношения» Кей никогда не акцентировал на этом внимание: он спокойно принял выбор Лу, ведь для нее это было важно — она хотела сохранить ее в память о горячо любимом отце… В свою очередь Эллиот остался с фамилией Кея, потому что именно эмпатик оформил документы на усыновление. Псионики решили не менять фамилию Эллиота на двойную — это была бы долгая бумажная волокита и переписывание всех документов… Лу была не против — ей было достаточно того, что она осталась с девичьей фамилией. Правда, иногда девушка допускала мимолетную мысль о том, что тот мог бы позже, уже в более взрослом возрасте, взять и ее фамилию… Но это были лишь незначительные фантазии. Она любила своего сына с любой фамилией. В их маленькой семье, новой ячейке общества, фамилия и происхождение не играли роли. Следующей ямой на жизненном пути взаимоотношения матери и дочери стала свадьба последней. Узнав, что Лу не собирается надевать белое платье на свадьбу, женщина искренне расстроилась. В попытке уговорить Энн достала собственное свадебное платье, которое она берегла и хранила долгие годы только ради этого момента. Только, чтобы передать его своей дочери. Псионичка, скрипя зубами, согласилась примерить платье. Оно оказалось ей тесным в груди и плечах, и Лу отчаянно хотелось поскорее выбраться из него, однако, увидев, как засияли глаза матери, девушка задумалась. Она повернулась к зеркалу, убрала волосы за спину и всмотрелась в свое отражение. Лу отказалась бы от любого другого платья, однако от маминого, которое было свидетелем самого счастливого момента родителей, она не смогла отмахнуться. Их надежды и вера в будущее остались жить в этом платье. Для него Энн и Альфред Рид по-прежнему были вместе… Любовь родителей замерла в плотной светлой ткани, застыла в искрящихся бусинах. Это платье теплило и хранило их любовь… Псионичка медленно провела ладонью по блестящему материалу… На кончиках пальцев чувствовала тепло, исходившее от застывших в нем воспоминаний. Сердце заныло от сладкого предвкушения собственной свадьбы. И от светлой грусти… Лу робко улыбнулась сквозь слезы — с этим платьем частичка отца была бы с ней на таком важном для нее дне… Девушка перевела взгляд на плачущую мать. Вероятно, обе Рид думали об одном и том же… Вытерев слезы, Лу повернулась и уверила, что платье можно перешить. И если насчет свадебного платья Энн смогла уговорить Лу, она не понимала желание своей дочери не отмечать свадьбу в классическом понимании этого слова. В этом плане женщине не удалось ее убедить — Лу была беспрекословна. «Мам, это наша с Кеем свадьба. И мы хотим отметить ее тихо, только среди самых близких. Будем отмечать в доме Ребекки, все должны вместиться, а если нет, то выйдем на задний двор, организуем стол там. Никаких фанфар. Не нужно этого.» Первой ласточкой назревающей ссоры была речь Энн на праздничном вечере. Лу хотелось провалиться от стыда, из-за ее слов о внуках, однако Кею удалось сгладить углы, уведя все в шутку. После свадьбы в разговорах с Энн все чаще и чаще звучали слова о том, что им надо поскорее завести второго ребенка. В начале Лу не обращала на это особого внимания — она считала, что женщина просто переживает из-за того, что у Эллиота нет младших. Псионичка думала, что ее мать не хочет, чтобы Эллиот остался единственным ребенком, как и она сама. Энн вскользь рассказывала о том, что до сих пор жалеет, что вовремя не решилась на второго ребенка… Но дело было не в этом. Женщина просто не понимала их решения усыновить Эллиота, от того и боялась, держала дистанцию и пыталась убедить Лу родить своего, кровного ребенка. У нее были старые, консервативные взгляды насчет приемных детей. Энн говорила не со зла, высказывала лишь свое мнение… Но сказанные сегодня ею слова оставили не просто царапину на сердце Лу. Они предстали ржавым гвоздем, безжалостно раздирающим тонкие и нежные слои хрупкого сердца. «Он вам не родной. Вы никогда по-настоящему не станете ему родителями» — слова матери кружили лезвиями в сознании Лу, причиняя невыносимую боль. Она всхлипнула и сжала ладонью рот, а затем подняла голову, внезапно почувствовав тепло чужих рук. Лу не заметила, как оказалась в объятьях мужа. Как давно он подошел к ней? Слышал ли он все? Или просто почувствовал? Она устало уткнулась лицом в его грудь, пытаясь хоть на миг спрятаться от всех проблем. Сморгнула слезы. Плакать на детской площадке было последним, что хотелось, однако, оказавшись рядом с Кеем, Лу поняла, что больше не может держаться. Ей просто хотелось выплакать всю обиду, накопившуюся за этот год. Обидно было не за себя. За Эллиота. Помимо ласковых поглаживаний по спине, Лу вдруг почувствовала, как маленькие пальчики потянули ее за рукав свитера. Девушка опустила голову и не смогла не улыбнуться стоявшему рядом Эллиоту. Он осторожно потянул ее за руку, забавно хмурясь: — М… ма? Лу, шмыгнув, подняла его на руки. Холодный носик уткнулся в мокрую щеку девушки — малыш отстранился, не ожидав прохлады дорожек слез. Кей заботливо принялся вытирать ее щеки. Коснувшись подушечками теплых пальцев до кожи Лу, слегка нахмурился, почувствовав тяжесть ее эмоций. Девушка обернулась, ища глазами силуэт матери, однако ее уже не было. — Как она может… — Лу, качая головой, шмыгнула. — Я… Крэп. Горечь сдавливала горло — мысли метались хаотичными отрывками. Было так больно, что слова не складывались в цельную речь. — Милая… — эмпатик коснулся пряди ее волос и заправил за ухо. — Я не могу поверить… Почему?.. — выдохнула псионичка. В груди горело от досады. — Почему она не может просто… принять его. Что такого сделал Эл?.. Его, что так трудно любить? — нахмурилась Лу и, перехватив малыша поудобнее, поцеловала его в щечку. — Пойдем домой? Эллиот широко улыбнулся полубеззубой улыбкой и закивал головой: — Да! Кей погладил девушку по щеке и взял за подбородок. — Лу… — Нет, я больше не хочу об этом говорить. — отмахнулась Лу. — Я не думаю, что… что она изменится. Если ей так невыносимо проводить время с Элом, то я не хочу, чтобы она общалась с нами. Эл не заслуживает такого отношения к себе. — Она не ненавидит его и не испытывает к нему отвращения. По крайней мере, я не чувствую ничего такого. — задумчиво произнес мужчина и замолк. Собравшись с мыслями, поднял взгляд на девушку. — Лу, для твоей матери Эллиот как… как пришедшая не того размера обувь, которую она хотела. Лу фыркнула. — Отлично… — Нет, Лу, послушай, если она тебя любит, она изменится. А она любит. Я знаю это. — кивнул Кей. — Дай ей время, не нужно так резко обрывать связь. Лу вздохнула, пнула носком ботинка ворох шуршащих пестрых листьев. — Она заботится о тебе по-своему. Как умеет. — продолжал говорить эмпатик. — Выходит хрено… плохо. — отдернула себя Лу, взглянув на Эллиота, и фыркнула от смеха. — Боюсь, что его первое слово будет не мама или папа. Кей весело улыбнулся. — Знаешь, я даже не удивлюсь. Лу, закатив глаза, цокнула языком и игриво толкнула мужа плечом. — Да иди ты. Кей засмеялся, и от его искреннего смеха якорь обиды, засевший глубоко в груди, начал медленно растворяться, превращаясь в воздушный шар. Подул прохладный ветер, подгоняющий тучи… — Кажется, дождь собирается. — эмпатик запрокинул голову вверх, смотря на многочисленные темные облака, незаметно закрывшие собой солнце. Эллиот посмотрел на небо, повторяя за мужчиной. Лу улыбнулась от этой сцены. От очередного порыва ветра псионики поспешно поправили шапку и шарфик малыша. — Ну все, пошли домой. — Кей чмокнул Эллиота в нос, заставив его сморщиться от щекотки. Энн не звонила. И Лу тоже. После небольшой передышки в виде выходных вновь наступила череда будней. Одинаковых. Сложных. Ответственных. После рабочего дня Лу и Кей лежали на диване, когда неожиданно пришел курьер. Девушка удивилась, увидев посылку с письмом, отправителем которого была ее мать… Лу села на диван, раскрывая самый настоящий бумажный конверт. Кей тем временем осторожно поставил коробку на стол. Девушка похлопала по дивану — эмпатик устроился рядом с ней. Лу откинулась назад, оказавшись в кольце рук мужа, и принялась читать письмо. Сердце кольнуло от вида красивого маминого почерка.

«Моя дорогая девочка, прости меня.

Я не хочу терять то, что мы наконец обрели. Я много думала насчет твоих слов. И только сейчас поняла, какую боль тебе причинила, какую ошибку едва не допустила. Прости меня. Я никогда не хотела тебя ранить.

Мне стыдно перед Эллиотом, перед вами. Бросить родителей может и кровный ребенок. Ведь это все зависит от воспитания. А сомневаясь в Эллиоте — я сомневалась и в вас с Кеем, за что мне ужасно совестно.

Вы замечательные, внимательные и ответственные родители — именно этого заслуживает Эллиот, но не такую бабушку, как я.

Я не хочу терять тебя, не хочу из-за собственной глупости лишиться вас — своей семьи.

Лу, прошу, дай мне шанс все исправить. Я буду ждать твоего звонка. Люблю тебя.

P.S. Скоро близятся холода. Захотелось связать что-то для Эллиота. Надеюсь, ему подойдёт и это будет хорошим началом.»

— Дела… — выдохнул Кей, пробежав глазами по письму, и посмотрел на застывшую Лу. — Милая? Он поцеловал ее в висок. — Что думаешь? Лу учащенно заморгала, приходя в себя. — А?.. — она потерла переносицу, отложив письмо в сторону, и издала тяжелый вздох. — Я не знаю… Надеюсь, что она действительно хочет наладить отношения с Эллиотом, а не просто боится потерять связь со мной. Кей погладил ее плечо. — Поживем — увидим. Ты позвонишь ей? То, что она написала письмо, это уже прогресс… — он ласково коснулся ее щеки. Лу посмотрела на эмпатика и медленно кивнула. — Да. Девушка огляделась в поисках телефона, затем, поднявшись на ноги, решила вскрыть посылку. — Если там все будет исключительно синих цветов… — фыркнула от смеха Лу, взглянув на подошедшего Кея. Эмпатик усмехнулся. — Да уж, гендерные стереотипы — зло. Лу подняла крышку коробки и застыла. Кей взял в руки маленький бежевый свитер. — Ну… не синий. — с улыбкой произнес эмпатик, разглядывая его. — Она… что вязала все эти дни?.. Это же не так быстро делается. — пробормотала Лу, доставая из коробки очередной свитер, но уже малинового цвета, затем серый шарф и темно-зеленый жилет… На губах появилась глупая улыбка, когда девушка выудила комплект носочков. После того, как Лу выросла, Энн больше не вязала детскую одежду. Она не могла взяться за подобные заказы, потому что ее безжалостно уносило назад, в прошлое, где все было хорошо и был жив любимый муж… — Такая тонкая работа. — удивился Кей. Он разложил один из носочков на своей ладони, осторожно разгладил, умиляясь его размерам. Лу потрогала плотный, но мягкий материал свитера, ощущая на кончиках пальцев каждый аккуратный узел, каждую надежную петельку… Энн явно вкладывала частички души во все элементы. Лу представила, как та сидела со спицами в руках все эти дни, чувствуя вину за недавнюю ссору… — Надо позвонить маме. — девушка провела рукой по шарфику. Женщина сделала первые попытки связать их общее будущее, после того, как Лу едва не предстала ножницами, обрывающими все контакты… Найдя телефон, девушка поспешно набрала номер матери: — Мам… Говорят, между близкими людьми всегда есть десять шагов. Энн, написав письмо, сделала первые пять шагов навстречу, а Лу — оставшиеся, позвонив ей. И этим звонком она закрепила их отношения прочным узлом.