Трудности в воспитании драконов

***

— Ризли, стой! Куда ты пойдёшь среди ночи? — кричал Нёвиллет вдогонку собирающему вещи в дорогу супругу, — Ризли, подожди! — Я переночую в крепости, — сухо ответил Герцог, быстрым шагом добираясь к выходу из дома, — сегодня. Может быть, и завтра… не знаю. Спокойной ночи.       Дверь за ним захлопнулась, Нёвиллет остался стоять в одиночестве посреди мрачной прихожей. По окнам застучали капли дождя, ведая всему Фонтейну настроение дракона. Вот только Ризли это всё равно не остановило.       Последний месяц между ними не все гладко. Не то чтобы они начали часто ссориться, сегодняшний скандал вообще практически единичный случай, просто есть у них… некоторые трудности. Проблемы накапливаются одна за другой, бытовуха, но истинная причина сегодняшней ссоры отнюдь не из-за немытой чашки.       Риота растёт, ему уже год, и это не дает Ризли покоя, с учётом того, что сам он смертен.       Эти мысли не вылезли у него из ниоткуда. Все началось, когда во время тренировочного боя в панкратионе он трижды не смог увернуться от удара. Его противником был юнец, лет на шесть, может быть, семь младше, который только недавно попал в крепость. Ризли увидел, как тот тренируется, и предложил устроить поединок, будучи полностью уверенным в своей победе. Но не тут-то было. Мальчишка разнёс его в пух и прах, со счётом три-ноль отнюдь не в пользу управляющего. И вот тут Ризли осознал, что с годами не молодеет. Ему вот-вот стукнет тридцать семь. Да, ещё не очень старый — до минимального пенсионного возраста в Фонтейне еще жить и жить, но, в любом случае, старость настигнет его рано или поздно. Чего не скажешь о Нёвиллете, а уж тем более о Риоте. Нёви всегда будет молодым и красивым, а Рио… сколько же всего Ризли пропустит, будучи старым и немощным и потом вовсе мертвецом. И это если не считать того, что он в любой момент может словить какую-то болячку или еще что угодно и умереть раньше. Однако дело не только в этом. Проблема лежала гораздо глубже.       Пару месяцев назад к ним в гости наведался Сцилла, и они с Нёви обсуждали какие-то ритуалы для дарения человеку вечной жизни или что-то такое. Весь разговор Ризли не слышал, но понял одно — Нёвиллет знает способ, как им всегда быть вместе, но по каким-то причинам так ни разу и не затронул эту тему.       Сегодня за ужином Ризли попытался осторожно завести разговор об этом, но Нёвиллет начал придумывать всякие глупые отмазки, — врать-то он не умеет. В общем, Ризли не выдержал и вспылил. Ему в моменте стало ужасно обидно, что Нёви, его Нёви, который клялся ему в вечной любви и преданности, не поведал столь важную для их семьи информацию! Не то чтобы Ризли мечтал о вечной молодости хоть когда-то, просто было неприятно, что супруг скрывает от него подобные вещи. Дело принципа, если угодно.       Следом за обидой пришли навязчивые мысли: «А что, если он просто не хочет разделить со мной вечность?». Ну а что? В принципе, это единственное логическое объяснение. Если бессмертное существо знает способ, как даровать возлюбленному вечную жизнь, но даже не заговаривает с ним на эту тему, то логично, что он просто не хочет проводить вечную жизнь с этим человеком.       В итоге, когда ссора обострилась уже до огромных масштабов, Ризли решил, что лучше всего сейчас уйти куда-нибудь, чтобы остыть и всё обдумать.       Они наговорили друг другу много неприятных вещей и оба на самом деле жутко вспылили, ведь очень долго копили в себе те или иные обиды. Конфликт обострился гораздо сильнее, чем Ризли планировал, и это с учетом того, что он и Нёвиллет обычно довольно сдержанны и предпочитают решать проблемы, не повышая лишний раз друг на друга голос. Конечно, они оба не железные и имеют полное право дать волю эмоциям, но сегодня вечером они явно переборщили. Даже Нёвиллет, даже Нёвиллет, который славился своим умением сохранять хладнокровие и спокойствие в любой ситуации, просто взбесился! Он не смог сдержать свою драконью силу: его огромный голубой хвост угрожающе метался из стороны в сторону, пока сам дракон на повышенных тональностях объяснял супругу, почему тот не прав. Его узкие белые зрачки превратились в тонкие иглы, по всему телу выступила чешуя, во рту заострились клыки, а руки стали больше похожи на самые настоящие лапы монстра. Любой другой на месте Герцога Меропид, скорее всего, перепугался бы до смерти и на коленях стал бы просить прощения, но не Ризли. Нет, он сделал всё в точности до наоборот, выводя и без того разгневанного гидро-владыку на эмоции.       В какой-то момент, когда конфликт рисковал перерасти в драку, из которой вряд ли Ризли вышел бы победителем, — как-никак, в этой схватке силы не очень-то равны, — из комнаты наверху послышался плач Риоты. Нёви, тут же позабыв обо всём, побежал к сыну, а Ризли, решив, что это знак, принял решение сбежать к крепость. Да, это не очень по-мужски и абсолютно не в его стиле, но в этой ситуации нельзя было поступить иначе.       И вот сейчас Герцог Меропид лежал на жёстком диванчике у себя в кабинете и мучился от роя мыслей в своей непременно дурной голове. Ему бы поспать — завтра тяжелый день, конец месяца, нужно подготовить и проверить всю документацию, а ещё завтра, скорее всего, поступит новый заключённый, причём очень опасный. Ризли обязан завтра лично сопроводить этого преступника в подводное заключение не только как управляющий, но и как единственный свободный человек в крепости с глазом бога.       Обычно он редко подобным занимается, ведь в крепости у него и без этого хватало работы, да и был у него свой человек, владеющий одной из семи стихий, но, по стечению обстоятельств, этот парнишка сейчас в отпуске. Но, так как преступник особо опасный — его ловили аж несколько месяцев, — то, являясь управляющим подводной тюрьмы, Ризли принял решение взяться за эту работу лично, а не отправлять только одних стражников.       Однако есть одна проблема — в суде обязательно будет Нёви и он точно захочет попытаться поговорить, помириться, а Ризли сейчас точно не готов к этому. Ох, как же все сложно…

***

— По решению суда месье Анаталь Корро признан виновным и приговаривается к двадцати годам заточения в крепости Меропид, — чётко и даже грозно прозвучал голос Верховного судьи.       Все в зале начали перешептываться, бурно обсуждая решение судьи. Герцог же, наблюдавший за процессом от начала до конца, мысленно усмехнулся, что за содеянное этот мерзавец не протянет в крепости и года. Серийные убийства, торговля наркотическими веществами и многочисленные изнасилования девушек в возрасте от пятнадцати до двадцати трех — скорее всего, его забьют в течении первого месяца, либо же он сам не выдержит и повесится на какой-нибудь трубе. — Ваша Светлость, — Юдекс сдержанно поздоровался, передавая преступника в руки управляющего. Внутри него сейчас всё перемешалось, и он не знал, что ему делать. Как поступают люди, когда ссорятся? Просят прощения? Но за что он должен извиняться? Он не сделал ничего такого, но чувство вины все равно терзало его душу. Это очень больно. — Если вы не против, я бы хотел вечером посетить крепость, обсудить поставки. — В этом нет нужды, господин Юдекс, — резко ответил Ризли. В его бледно-голубых глазах не было ничего, кроме холода. Это заставило сердце Нёвиллета скрутиться в тугой узел от боли. — Я заполнил все необходимые документы и утром передал их вашему секретарю. А теперь позвольте, я должен сопроводить месье Корро в крепость.       Не дожидаясь ответа, Ризли надел на преступника наручники и, грубо толкнув того в спину, поспешил вернуться в крепость. Ему все ещё необходимо было обо всём подумать, побыть одному. Сейчас неподходящее время вести переговоры. Они попросту ни к чему не приведут, только усугубят конфликт. Как только он решит, что делать — сам заявится к Нёви, и они поговорят, а сейчас есть другие дела.       Тем временем сам Нёвиллет остался вновь стоять в полной растерянности и наблюдать, как от него удаляется его супруг. В душе все так бушевало из-за несправедливости. Ризли потянулся к нему, а он начал придумывать нелепые отмазки из-за глупого страха. Страха, что не справится с ритуалом из-за недостатка сил и практики. Всё-таки он почти не пользовался своей настоящей силой — фонтейнцы и так сторонились его, ни к чему было усугублять ситуацию. Однако гордость помешала сказать всю правду, признаться в своей неуверенности, хотя, казалось бы, за столько лет уже можно было перестать сомневаться.       Прогуливаясь до Дворца Мермония — сегодня он решил пойти пешком — Нёвиллет все сильнее погружался в свои размышления. Погрузился настолько сильно, что не заметил, как солнце заслонили тучи, а большинство людей на улицах спешили поскорее укрыться, пока не начался дождь. Кто-то кричал Нёвиллету в спину, что ему тоже нужно скорее спрятаться, ведь Верховный судья не может сейчас заболеть, но он не реагировал. Просто продолжал вышагивать вдоль улочек, всё глубже погружаясь в свои мысли. Живя столько времени среди людей и даже более — связав себя узами брака с одним из них, он по-прежнему плохо разбирался в человеческих эмоциях, чувствах. Да, Ризли научил его многому, но это даже не половина того, что нужно знать, чтобы быть настоящим человеком.       Он понимал, что обидел супруга, но не до конца понимал, почему. Неужели Ризли внезапно решил стать бессмертным? До этого они не поднимали эту тему, не обсуждали возможности, поэтому Нёвиллет решил, что Ризли ни о чем таком не помышляет. «Как же сложно…» — подумал Юдекс, останавливаясь у ступеней Мермония.       Уже начинало капать, небо окончательно потемнело. Что же ему делать? Он не может так рисковать и проводить ритуал — Ризли может погибнуть, превратиться в неразумного дракона или, еще хуже — могут погибнуть они оба, и Риота останется круглой сиротой. Но, судя по всему, для Ризли это очень важно и, чего лгать, для самого Нёви ничуть не меньше. Он ни единожды представлял, что пройдут годы, века, а любимый мужчина не покинет его, что когтистые лапы смерти не отнимут его. Однако эти мечты разбились о суровую реальность, когда, изучив множество книг, тайных и древних рукописей, спросив совета у Сциллы и даже Пиро Архонта, он пришел к двум выводам: данный ритуал не проводился уже более тысячи лет (даже тогда к нему прибегали в крайних мерах) и что Нёвиллету не под силу провести его.       Он пробовал, тренировался проводить более легкие ритуалы, пытаясь даровать вечную жизнь какой-нибудь выдре, но все тщетно — бедное животное просто умирало в мучениях, поэтому, не добившись нужного результата, Нёвиллет опустил руки. Он решил, что лучше будет наслаждаться каждым совместным прожитым днём вместе с супругом, чем тратить время и силы впустую или по случайности своими руками сократить его и без того не очень-то длительный срок.       Но теперь перед древним драконом встала еще более трудная задача: как помириться с любимым? Как правильно ему обо всём рассказать? Особенно с учетом того, что сейчас Ризли и видеть его не хочет, не то что разговаривать. Если бы они не были связаны работой, то он бы сегодня остался в крепости. Глупый, глупый, глупый, ужасно глупый дракон! Почему не мог сказать обо всём прямо, как делал это всегда? Почему струсил?       На улице уже начался настоящий ливень, и Нёвиллет невольно вспомнил тот самый день, когда по-настоящему влюбился в Ризли.

***

      В тот день шел такой же дождь, правда, тогда гидро-дракон не имел к нему никакого отношения, хотя на душе все равно было пусто и тоскливо. Люди так же, как и сейчас, попрятались под навесами или разбежались по кафешкам, а ребятню загнали домой родители. Один Верховный судья стоял под жутким ливнем, не предпринимая ни единой попытки укрыться, хотя стоял у самых ступеней Дворца Мермония и ему нужно было сделать всего-то пару шагов, чтобы спрятаться от печали небес.       Нёвиллет любил дождь и не понимал, почему люди не разделяют с ним тех же чувств. Ему нравилось глядеть на серое небо и ощущать, как по коже стекают капли дождя. Было в этом что-то такое… магическое. Что-то, что напрямую связывало мужчину с его истинной природой. — Месье, вы можете простудиться, — обзор внезапно перекрыло нечто большое и черное. Дождь перестал на него попадать, хотя он отчетливо слышал, как капли ударялись о землю. Повернув голову, он столкнулся с обеспокоенным взором небесно-голубых глаз. — Пойдемте, я отведу вас в ваш кабинет и, если позволите, напою горячим чаем. Я тут как раз купил небольшую упаковку, хотел распить его с Клориндой, но вам он сейчас куда важнее. — Не стоит, Ваша Светлость, — подал он наконец голос, продолжая всматриваться в знакомые черты лица и тонкий шрам под правым глазом. — У меня еще осталось немного того, который вы мне дарили пару недель назад. — Оу, — лицо Герцога окрасилось в легкий румянец, и он неловко прокашлялся и отвел взгляд, продолжая чуть тише. — Значит, вы его всё-таки пьете… — Конечно, пью, он показался мне весьма вкусным, особенно, если не добавлять сахар, — Нёвиллет почувствовал, как в груди, несмотря на погоду, разливается нечто теплое. Сердце забилось чаще, и он поймал себя на мысли, что неприлично долго пялиться на мужчину напротив. — Ох, где же мои манеры. Я стою под вашим зонтом, пока вы сами мокнете. Прошу меня простить. Нам нужно скорее вернуться во Дворец. Если вы заболеете по моей вине — я никогда себе этого не прощу.       Днями позже Ризли всё же заболел, но Нёвиллет об этом так и не узнал. Зато выяснил для себя кое-что другое: этот мужчина до неприличия обворожителен, добр, и у него безумно красивые глаза. А еще, что без него Юдекс больше не представляет свою дальнейшую жизнь.

***

— Сиджвин? — в лазарет вошёл Герцог. Он выглядел уставшим, под глазами темные круги, лицо бледное. Кажется, он даже похудел — последние три дня выдались тяжелыми. Ссора с Нёвиллетом, новый заключенный, который по прибытию сразу начал доставлять неприятности, и просто непрекращающийся завал документов. Одни преступники выходят, вместо них приходят новые, и на каждого нужно заполнить гору бумажек. То же касалось и стражей — одни уходят в отпуск, другие из него возвращаются, кто-то на больничном, и в общей сумме бумажек на столе Герцога ежедневно скапливается столько, что он ощущает себя каким-то клерком или секретарем, а не управляющим тюрьмой. И это еще не считая постоянных поломок и протечек. — Разве твоя смена не закончилась? Если наш Юдекс узнает, что я позволил работать тебе допоздна — у меня будут проблемы.       Он присел на свободную постель, с грустью проводя параллель между мелюзиной и Нёвиллетом: пусть они и не кровные отец и дочь, но все равно очень похожи характерами. Месье тоже часто задерживается на работе до поздней ночи, вынуждая близких волноваться. Эх, как же он по нему скучает… — Да-да, я почти закончила, — пробормотала девочка, продолжая что-то усердно записывать на листке бумаги, — нужно доделать все дела сегодня, чтобы завтра я могла навестить месье Нёвиллета. Он очень давно ждёт меня.       Нёвиллет. Он всегда был для нее, как отец, наставник, к которому можно обратиться за советом и который всегда придёт на помощь. Признаться честно, Ризли было немного завидно. Он понимал, что это глупо и что Сиджвин дорожит им ничуть не меньше, чем Нёвиллетом, просто… при взгляде на них сразу возникает мысль: «Вот они, любящий отец и дочь». Они выглядят, как настоящая семья, в то время, как сам Ризли смотрится в этой семье, как чёрное, грязное пятно. — Как поживает малыш Риота? — любезно поинтересовалась медсестра после того, как закончила делать записи, — я соскучилась по нему. — Он в порядке, — ответил Герцог, стараясь выглядеть более бодрым. Он тоже скучал по сыну, но из-за работы редко с ним виделся, — на прошлой неделе снова облил меня водой. Нёвиллет говорит, что так он познаёт свои силы. Однако я не понимаю, почему под раздачу каждый раз попадаю именно я. Должно быть, я у него «тот самый не самый любимый родитель». — Не говори глупостей, Герцог, — мелюзина закончила писать и, сложив документы в папку, спрыгнула со стула, сладко потягиваясь, — ты не представляешь, как Риота тебя любит! Ты же его отец и всё свое свободное время уделяешь ему. Ради него ты в принципе находишь свободное время. У него так светятся рожки от радости, когда он тебя видит. — Да, наверное… — мужчина тяжело вздохнул, роняя голову, — передашь ему завтра от меня «привет»? Я не смогу пойти с тобой.       Сиджвин уловила печальные нотки в голосе управляющего и задумчиво нахмурилась. Возможно, ей всего лишь показалось и он выглядит ужасно только из-за усталости, но, опираясь на нехорошее предчувствие, она все же решила поинтересоваться: — Герцог, у тебя все в порядке? — мелюзина подошла ближе, дабы лучше разглядеть вымученное лицо мужчины. Ей не хотелось лезть не в свое дело, но стоять в стороне она не могла, ведь Ризли для неё не чужой человек, а член семьи. А о семье нужно заботиться. — Не сочти за оскорбление, но выглядишь не очень. И разве у тебя завтра не выходной? Месье Нёвиллет на прошлой неделе говорил, что вечер субботы мы проведем все вместе.       Ризли снова глубоко вдохнул, надувая щёки и собираясь с мыслями. Не очень то хотелось втягивать Сидж в их с Нёвиллетом проблемы, но при этом ему было необходимо хоть кому-то выговориться. Обычно он высказывался Клоринде, но та сейчас слишком занята работой и выстраиванием здоровых отношений с Навией. У них всего лишь полтора года назад начало все налаживаться: они смогли забыть прошлые обиды и начать все с чистого листа, поэтому Ризли старался не нагружать её лишний раз. Она и так слишком много для него сделала, теперь его очередь подумать о ней и позволить насладиться заслуженной любовью, заботой и лаской, а он сам уж как-нибудь разберётся. В конце концов, уже не маленький мальчик. — Если я скажу, что сам со всем справлюсь, ты же всё равно от меня не отстанешь, я прав? — усмехнулся он, поднимая голову. — Ага, — гордо кивнула медсестра, складывая ручки на груди, готовясь внимательно слушать, — выкладывай уже.       И он рассказал. Выложил перед ней всю душу, прерываясь только лишь, чтобы выдохнуть и сделать глоток воды. Конечно, он знал, что ему сейчас скажет Сиджвин: что он все преувеличил, что Нёви его все ещё любит, что он в принципе себя попросту накрутил. И, в общем-то, оказался прав. Она недовольно цокнула языком и обозвала его дураком. Затем дала лёгкий щелбан, но сразу же смягчилась и, подойдя вплотную, обхватила маленькими ручками его за шею и крепко прижалась к нему, утешая.       Кому, как не ей, знать, через что он прошёл. Ведь это она изо дня в день штопала его, словно дырявую ткань, «клеила заплатки». Она помнит, каким он был в первый месяц пребывания здесь. И, может, спустя года он взрастил в себе характер и гордость, возмужал и стал храбрецом, но в душе все ещё тот маленький затюканный мальчишка, который постоянно оставался без обеда, ведь не мог дать отпор более зрелым заключённым. Те просто отбирали у него тарелку с едой, решив, что мальчишка, убивший двух взрослых, на территории тюрьмы ничего не может, поэтому скоро подохнет, а им нужно иметь больше сил, чтобы заработать больше купонов и поскорее вернуться к своим семьям. Так что нет ничего удивительного в том, что Герцог Меропид с трудом делится сокровенным с другими. — Всё хорошо, Ваша Светлость, — несмотря на то, что мужчина для неё являлся полноценным членом семьи, ей нравилось в знак уважения, обращаться к нему в соответствии с его должностью и почётным статусом. — Вы слишком распереживались. Не стоит так огорчаться. Пойдите сейчас и как следует выспитесь, вы устали. А завтра вместе подумаем, что делать, договорились?       Слабо кивнув в знак согласия, Ризли обнял мелюзину в ответ, а затем отстранился и потрепал ее по волосам. — Тебе тоже следует уже ложиться, — заботливо произнес он, поднимаясь на ноги. — Я не смогу просить у Нёвиллета прощения за свои прегрешения, если ты будешь с ног валиться от усталости. — Хорошо, спокойной ночи, Ваша Светлость. — Спокойной ночи.

***

      Дома по-прежнему была угнетающая тишина. Нёвиллет, как наивный дурак, ждал щелчка двери и тяжелой поступи шагов. Но в доме по-прежнему не было никого, кроме него и малыша Рио, ну и пары мелюзин, помогавших с хозяйством.       Нёви сидел на подоконнике и с тоской глядел на мирно посапывающего в кровати сына — до чего тот стал похож на Ризли. Пусть волосы и драконья сила передались от Нёвиллета, но бойкий характер и черты лица определенно достались ему от второго отца. «Я скучаю…» — подумал про себя дракон, уже даже не обращая внимания, как по окну тарабанит дождь и как ярко сверкает молния.       И сколько бы детишки не умоляли великого гидро-дракона не плакать — всё бестолку. Его душе не будет покоя, пока он не объяснится с супругом.