Вечный ребенок

Сложности начались буквально через час нахождения детей в доме. Во-первых, никто из его дивов не умел ухаживать за детьми. Да, Кузя неплохо ладил с ними, но играть и лечить, кормить, учить и далее по родительскому списку – это не одно и то же. Владимир когда-то был фамильяром, но в семье его хозяина дивам было запрещено даже на два метра приближаться к детям до пятнадцати лет. Вызвать Анонимуса Гермес не мог, тот уехал на отдых вместе с семьей. А во-вторых, Гермес сам имел скудные знания по теме отцовства. Маргарита, у которой недавно родилась внучка, сейчас отдыхала в санатории, и Аверин не собирался портить женщине отдых только потому, что испугался ответственности. В это время дети, которые успели принять горячую ванну, уснули на диване, так и не расцепив рук. Владимир выдал им две Кузины толстовки, которые уже были диву малы, но горячо им любимы, поэтому и пылились на верхней полке гардеробной. На худеньких детских тельцах кофты висели, и если на девочке смотрелось неплохо, то мальчик в “платье” выглядел мягко говоря странно. В чемодане из детской одежды было одно голубое платьице и теплый мальчишеский костюм на выход. Все остальное место занимали мягкие игрушки, коробки с карандашами, красками, пастелью и альбомы. Еще был небольшой сундучок. Гермес открыл его, но кроме каких-то старых пожелтевших фотографий и смятых тетрадных листов внутри ничего не было. Собирались дети явно самостоятельно, потому что не нашлось даже нижнего белья, что уж говорить про остальное. Перебрав бумаги, Гермес выяснил адрес, где проживали дети, и собрался наведаться туда завтра, чтобы забрать вещи хотя бы первой необходимости. А ведь еще нужно посетить родителей пропавших детей. Оставлять детей на диване было неразумно, поэтому решено было постелить им в единственной комнате для гостей. В этом заключалась проблема – дом у Аверина был небольшим и не подходил для семьи. Помня о страхе девочки – нужно привыкнуть называть детей по именам – Гермес сам взял ее на руки. Для своего возраста она была слишком легкой, а еще у нее явно поднялась температура – кожа под руками Аверина была горячей. На ручках и ножках висели тонкие золотые браслеты простого плетения. Не успел граф пройти и двух шагов, как Лера проснулась и уставилась на него большими зелеными глазами. — Сюша, – прошептала она и потянулась к брату, которого на руках уже держал Владимир. — Спи, мы просто отнесем вас в комнату. Общую, – успокоил испуганного ребенка Гермес, – Владимир ничего плохого не сделает. Всю дорогу до комнаты девочка не сомкнула глаз – следила за действиями дива. Гермес подумал, что так проявлялась травма после осеннего вторжения. “А ведь тогда пострадала их мать”. Уже в кровати девочка подползла к брату и вцепилась в него, не сводя взгляда с мужчин. Странная реакция совсем не смутила Аверина, все-таки они только сегодня познакомились. После пробежки и быстрого завтрака, Гермес вместе с Владимиром поехали в место, где раньше жили дети. Кузю оставили дома, чтобы следил за двойняшками. Квартирка в обычном многоэтажном доме была крошечная – комната, кухня и спальня. Обшарпанные обои и кое-где сломанная мебель создавали ощущение, что здесь вообще никто не жил, но фотографии и детские рисунки на стенах все же намекали на присутствие детей. В самой большой комнате, очевидно, спала девушка, на диване все еще было постельное белье и рядом стояло старое инвалидное кресло. В небольшом книжном шкафу без одной полочки в ряд стояли женские романы с различными мужчинами на обложке, а на подоконнике нашлись увядшие цветы. Напротив импровизированной кровати вместо телевизора висела большая фотография детей в костюмах ангелочков. Они и правда напоминали божьих посланников – голубоглазые, светловолосые, с широкими улыбками. Что-то кольнуло в подсознании, но Аверин посчитал это обычной жалостью. Спальня была раза в два меньше соседней комнаты, но несмотря на это в ней поместились двухъярусная кровать, два стола, два шкафа и мольберт. Видно, мальчик серьезно занимается живописью. Но где картины? На стенах были только детские каракули, а родители обычно хранят творческие работы своих детей. Полочки были практически пусты – детской одежды было по минимуму, а из обуви нашлись только летние кроссовки. На столах остались раскиданы учебники и тетради, а еще поделки из бумаги. Стало ясно, что дети взяли с собой единственное, что у них имелось. Семья жила очень бедно. Гермес уже хотел пройти на кухню, когда в коридор ввалились две женщины и мужчина в полицейской форме. — Вот, – яростно закричала одна из них, – ууу, ироды. Детей обворовать захотели, сироток! Полицейский нахмурился, но не успел и слова сказать, Владимир вышел вперед. — У главы управления есть все регалии на осмотр этой квартире. Все сразу попятились, а одна из женщин вообще выскочила за дверь, когда заметила ошейник. — Вы знали живущих здесь людей? – поспешил поинтересоваться Гермес. — Знала, – уже спокойнее ответила первая женщина, – хорошо знала. Мы все им помогали, еду носили, игрушки, одежду. Алисочка рано осиротела, работала день и ночь, а потом такая счастливая ходить стала, платьев прикупила, с цветами прибегала. Ну, думаю, влюбилась, ухажера нашла. А потом смотрю – бегать перестала, а животик расти начал. Потом и Лерочка с Арсюшей появились, вылитые херувимчики. Росли, правда, как трава сорная – отца нет, а мать на работах пропадала. Мы уж как могли помогали. А когда им по три годика было, беда приключилась, девочка… Тут женщина замолчала и подозрительно прищурилась. — А чего это здесь делать главе управления? Алиска ни в каких делах замечена не была, чтобы с чертями к ней приходили. А ну, признавайся, неужто папашка? Проницательности этой женщины Аверин даже позавидовал. Он кивнул и решил сказать правду, если это поможет лучше узнать историю. — Я только вчера узнал про то, что являюсь отцом. Не могли бы вы подробнее рассказать, что за беда приключилась. — Слыхали мы такие разговоры, – махнула рукой соседка, – ладно уж, глаза честные у тебя. Пойдемте ко мне, нечего у квартиры трепаться. А ты, Иван, иди на службу. Не серчай, что побеспокоила, – это уже было сказано полицейскому. — Тетя Нюра, вы же знаете, я всегда помогу. С этими словами парень ушел, а Аверин с Владимиром направились к двери напротив. — Так вот, – продолжила тетя Нюра, когда усадила гостей за стол и всунула им по чашке чая, – детям тогда по три годика было. Лерочка прямо на детской площадке без чувств упала, ее в больницу забрали. Уже там сказали, что кровь у нее плохая, а лечение дорогое. Денег мы насобирали, но было поздно – отправили домой умирать. Как Алиса плакала, вы не представляете. Мы всем домом в церковь ходили, свечки за здравие ставили, надеялись на чудо. И вот, однажды смотрю, а она с обоими детками куда-то пошла. Лерочка то вообще ходить перестала, сил не хватало, а тут в припрыжку бежит и мороженное ест. Я сразу к Алиске, а она радостная говорит, что лучше доченьке стало. И правда, через месяц выходила уже здоровая девочка, еще активнее даже. Но из-за болезни дочери Алиса в долги влезла, еще больше работать начала, и через несколько лет сама захворала. А недавно потеряла обе ноги и слегла. Померла прям перед праздниками, девять дней вчера было. Дети сразу же ушли. Эта информация Аверину не понравилась. Где они пропадали целую неделю? В этот раз Аверина встречал отец пропавшей девочки и убитого мальчика. Он скупо кивнул на приветствие и провел гостей на просторную кухню. — Жена в больнице, сердцем плохо стало. Я и сам еле держусь, только мысли о дочери спасают, – мужчина сделал несколько глубоких вдохов, – мы только недавно отпраздновали ее выздоровление, думали, что теперь все хорошо будет. А тут вон как все повернулось. — Выздоровление? – зацепился Аверин. — Да, у доченьки с кровью проблемы были, но два месяца назад все выправилось. А ведь мы в центр только начали ходить, дочка повеселела, подружку нашла. — А что за центр? — Для детей, которые серьезно болели. Он бесплатный, но мы не бедные, жертвовали суммы. Там детям помогают восстанавливаться, и не только физически. И для родителей специалисты есть, жене очень помогало. Милочка наша после больницы не разговаривала, а в центре с Катей познакомилась и, хотя бы, с ней улыбалась. — А вы фамилию подруги не знаете? — Знаю, Дроздова она. Аверин приказал Владимиру ехать побыстрее, нужно было срочно позвонить остальным родителям. Екатерина Дроздова – первая пропавшая девочка. Странно, что ее мама не упомянула центр реабилитации. В полицейском участке Виктор предоставил все номера телефонов, и через десять минут Гермес наконец нашел единственную ниточку, которая связывала все пропажи. Он позвонил и туда, но автоответчик ясно дал понять, что у врачей был выходной, заезжать сегодня бессмысленно. Тем более, дома его ждали дети. — Виктор, а что делать, если у ребенка температура? — Жена использует обтирания, и у нас всегда лежит замороженная малина или мороженое. А тебе зачем? — Да так, – почему-то смутился Аверин. Рассказывать другу про детей не хотелось, – на всякий случай. Дома было подозрительно тихо. За последние два года Гермес сблизился с семьей и точно знал, что дети всегда громкие. Миша с Верочкой любили активные игры, ярко выражали эмоции, а когда приезжал Кузя, так их вообще было не найти за рисованием или чтением. Конечно, существовали исключение, как Алеша, но мальчик был ограничен в передвижении, и даже он любил покричать и побаловаться. Сейчас же в доме обитало по сути три ребенка, а тишина даже оглушала. Кузю Гермес нашел на своем кресле – кот спал, свернувшись в клубок. Див почувствовал возвращение хозяина, и в миг перед Авериным уже стоял подросток, поправляя домашнюю кофту. — Где дети? — Они в комнате, хозяин. Я звал их на завтрак, то спустился только Арсений и забрал еду с собой. Больше они не выходили и запретили подходить к двери. — И ты не пытался? — Пытался, – кивнул Кузя, – но она начала громко кричать, и меня вытолкали за дверь. Гермесу такое поведение очень не понравилось. Отправив дивов готовить обед, колдун поднялся и постучал в комнату. Дожидаться ответа он не стал, сразу же зашел. — … телефонов не было, мы письма писали, – Лера, лежавшая на кровати, замолчала и попыталась отползти подальше, сверкая недовольными глазами. Арсений отложил альбом и встал, подходя ближе к сестре. На столе стояли пустые тарелки, валялись карандаши и несколько смятых листов бумаги. — Мы не разрешали заходить. — А детям и не положено разрешать. Вы должны были есть на кухне, делать это в комнате запрещено, – строго начал граф, – а еще нельзя грубить моим дивам, они ничего вам не сделали. — Он просто вбежал к нам, а сестренка боится дивов. Мы не виноваты, что на наших глазах маме оторвали ноги. Гермеса передёрнуло, он даже не подумал, почему ребенок боится, ведь страх не появляется просто так. Смог бы он нормально реагировать на дивов после такого зрелища? Конечно, он видел и не такое, но он взрослый обученный колдун, а это маленькие дети. — Простите, я попрошу их быть осторожнее. Но есть в комнате все еще запрещено. — Нам никто не сказал, – тоненький голосок, словно весенний ручей, разлился по комнате, – мы не будем больше. Просто напишите правила, мы не доставим проблем. Аверин закрыл дверь, подошел к кровати и, получив кивок, сел. Им следовало нормально поговорить. — Я был в вашей прошлой квартире. Куда делись все вещи, я не нашел практически никакой одежды. Дети переглянулись, и Арсений достал небольшой мешочек. На покрывало посыпались мелкие монеты, всего несколько рублей. — Нам нужны были деньги на похороны, поэтому мы продали одежду и игрушки на рынке. А еще картины, за них много денег дали. Аверин рано потерял родителей и как сейчас помнил, что напал на Анонимуса с упреками и слезами, отказывался от еды и горевал. Со временем пришло смирение, но к тому моменту годы пролитых слез пришлось прожить. Эти дети на следующий же день после смерти матери пошли на рынок, а потом вообще куда-то исчезли. И даже сейчас не выглядят грустными или угнетенными, только немного напуганными. Даже если учесть, что мама долго болела, в таком возрасте невозможно смириться со скорой потерей единственного родителя. — Я разговаривал с вашей соседкой, тетей Нюрой. Она сказала, что вы пропали еще до похорон. Где вы были неделю? — Как это где? – удивился Арсений, – мы тебя пошли искать. Алиса дала адрес, но у нас даже карты нет. Мы поплутали, но дошли же. — И на салют близко посмотрели, очень красиво. Нас мама не отпускала раньше, а я всегда хотела увидеть, – Лера смутилась, но подсела поближе, – вы видели салют? На Аверина смотрели чистые невинные глаза, большие и такие, казалось, родные. Они притягивали, гипнотизировали, а в их глубине словно светилось солнце. Гермес протянул руку и взлохматил белокурые локоны. Девочка хихикнула и прижалась к большой ладони. Температуры не было. Арсений надул губы, но Гермес сразу же притянул мальчишку к себе. От маленького тельца исходило тепло, легкий запах мандаринов заполнил легкие. Это был его сын, его кровь и плоть. А рядом улыбалась дочка, прищуриваясь прямо как маленький Гера. — Видел, но не городские. Мы с семьей свои запускали, в виде разных животных. — Ухты, мы тоже посмотреть хотим! — Увидите, я попрошу Владимира достать еще таких салютов. Дети есть дети, какими бы сильными они не пытались выглядеть. Каждому ребенку хочется чувствовать любовь и поддержку, Гермес знал это по себе. Но оставалась одна проблема – отцом Аверин быть не умел. Следовало спросить у кого-то знающего, кому он может полностью довериться. И такой человек был. Ну, не совсем человек. Александр. Гермес помнил, что у этого дива была дочь, а значит про воспитание или хотя бы уход он должен знать. Конечно, если бы Василь был дома, то ему Гермес позвонил в первую очередь, но сейчас брат был не доступен. И ничего, что Александр не ждет вызова, провести лишние несколько дней в тепле и комфортном доме он точно не откажется. Гермес поговорил с Кузей и Владимиром, настоятельно попросив их первое время не приближаться к детям, пока те не привыкнут. Дивы согласились, хотя Кузьме эта просьба очень не понравилась. Гермес погладил его по голове. — Кузя, пойми, Лера получила травму во время нападения, ей страшно. Может быть, когда мы поедем в поместье, они сблизятся с Мишей и Верой и вас тоже пугаться перестанут. Обед прошел спокойно, Лера больше не пряталась за стульями и практически не смотрела на дивов. Аверин точно решил проводить с детьми побольше времени, пока выходные дни официально не закончатся. И начать следовало сегодня. — После обеда я обычно читаю книгу, не хотите присоединиться? — Хотим, – с набитым ртом пробурчал Арсений, мальчик до сих пор относился настороженно, хоть и позволял себя обнимать час назад, – только я рисовать буду. Гермес дал Лере книжку про легенды Руси, сам он зачитывался ею в детстве, поэтому и забрал из поместья, когда приобрел себе дом. Дети сидели спина к спине, Владимир уехал проверить общежитие, а Кузя с комфортом устроился в ногах хозяина. Тишь и благодать. — Алиса никогда не проводила с нами время, – вдруг начал Арсений. Перебивать или останавливать его Гермес не стал, мальчик был слишком закрытым, а ему нужны были даже мелкие крупицы информации про прошлое детей, – мы могли ее неделями не видеть. Мы знаем, что она работала, но все равно грустно осознавать, что являешься обузой. Мы целыми днями сидели дома, потому что без Алисы выходить было запрещено. Арсений упрямо называл свою мать по имени, создавалось ощущение, что он считал женщину чужой. — А как вы в школу ходили? Я видел ваши учебники. — Мы занимались самостоятельно. Мама ничего из школы не помнит. До двенадцати лет Аверин тоже обучался на дому, это была стандартная практика у графских семей, но обычные дети обязаны были посещать уроки в школах. И вряд ли у Алисы, которой приходилось работать круглосуточно, были деньги на частных учителей. — А мама вам рассказывала обо мне? — Только перед смертью. Она дала нам документы и сказала по какому адресу ты жил до нашего рождения. Так мы и пришли сюда, только тебя не было дома, пришлось ждать. Для Аверина история не складывалась совершенно. Как окружающие не обратили внимание на двух детей с чемоданом? Чем питались Арсений и Лера? Не могли они так долго плутать по Петербургу. Но Гермес чувствовал, что если задаст эти вопросы сейчас, то не получит ответа вообще никогда. В этот момент прозвучал дверной звонок, а через минуту в гостиную ворвался Виктор. — Так и знал. Гермес, я все-таки ваш друг, могли бы и сказать. Как ваш брат вам детей вообще доверил, я бы… – Виктор ошеломленно уставился на двойняшек и икнул, – Кузьма, подай-ка компотика. У меня в глазах двоится. Гермес, это кто? — Мои дети. — Как это? — Виктор, а то ты не знаешь, как дети появляются. У самого двое. Виктор сел на свободное кресло и опустошил почти весь стакан, который ему подал Кузя. Он обвел взглядом притихших детей и возмущенно начал. — Могли бы и сказать! Вот знал, что не просто так вопросы задаете, но думал про Верочку и Мишу, а тут. Ох, – Виктор утер лоб платком, – и когда вы планировали сообщить эту радостную весть? Мать детей где-то здесь? — Мама умерла, мы теперь живем у папы, – звонко отозвалась Лера. Виктор сразу смутился. — Прошу прощения, не знал. Я Виктор, друг вашего папы. — Мы поняли, не маленькие. Я Арсений, а мою сестричку зовут Лера. Вы не див? Мы боимся дивов. — Я человек, полицейский. А дивов бояться не надо, Владимир и Кузьма очень хорошие. Кузька так вообще ваш брат названный. — Никаких братьев нам не надо, – твердо отрезал Арсений, – мы у папы одни. Приятно с вами познакомиться, Виктор. Аверин пропустил эту фразу мимо ушей, он потом отдельно пообщается и с детьми, и с Кузей. Тот заметно сник после слов Арсения. — Виктор, вы просто так или по делу? — По делу. Тут такое произошло. Катю Дроздову нашли. — Что? Уже в машине друг ввел в курс дела. Час назад в полицейский участок позвонили, женщина на том конце провода сообщила, что нашла около своей пекарни девочку. Она сказала только имя, адрес не назвала. На место выехали несколько полицейских с Виктором и колдун. Найденным ребенком оказалась потерянная месяц назад Катя. Девочку тут же отвезли в участок, вызвали мать. Катя была чистенькая, следов насилия или истощения не нашли. Единственное, у ребенка отсутствовала фаланга на левом мизинце, но это была единственная странность. Девочка рассказала, что она жила в лагере, делила комнату еще с двумя одинаковыми девочками. Им запрещалось выходить, но игрушек было много, а кормили дважды в день. Вчера вечером она уснула, а проснулась уже на улице около пекарни. Как она попала в лагерь, тоже в памяти не отложилось. — Странно, для чего похитили ребенка? Отрезать часть пальца можно и на любой промзоне, а потом сразу же вернуть малышку. Но ее месяц кормили, и только сейчас почти доставили к матери. И по ее словам, с ней жили пропавшие близняшки. Нам стоит ждать и их возвращения? — Вот не знаю, Гермес, не знаю. Девочка с мамой еще в участке, ребенка осматривает врач. — Или ее на что-то проверяли, – продолжал размышлять Аверин, – девочка очевидно не подошла, вот ее и вернули. По данным, у ребенка нет колдовской силы. На что может сгодиться часть мизинца. Владимир? — Я не знаю ритуалов, где используется эта часть тела, хозяин. В участке Коржик сообщил, что от девочки пахнет хлоркой. Это было плохо, запахи полностью перебило. Тем более, в пекарне было много народа, и узнать, кто из них похититель, было невозможно. Девочка честно рассказала, как все было. На площадке к ней подошла бабушка и спросила что-то про сестру. Сестрой Катя была, поэтому ответила утвердительно. После чего она быстро уснула, а проснулась уже в комнате. Сначала она была одна, а потом туда подселили еще двух девочек. Имена совпали с именами пропавших близняшек – Вера и Вероника. Дело приобретало неприятные обороты. Почему убили мальчика? Зачем похищают девочек? Что за центр помощи тяжело больным? Еще и дети, которые внезапно свалились на голову Гермеса. Вернулся Аверин ближе к девяти вечера, найдя в гостиной занимательную картину – Арсений учил Кузю рисовать яблоко. Див очень сосредоточенно вымерял каждый штришок, прыгая вокруг фрукта. — Тебе не надо так близко подходить, это всего лишь яблоко, – менторским тоном поучал мальчик, – сиди на месте, разуй глаза. Кузя, недовольно пыхтя, уселся рядом с Арсением, изредка поглядывая в его альбом. — А почему ты рисуешь не яблоко. Что это вообще? Хорек? — Потому что, – огрызнулся Арсений и спрятал рисунок, – я этих яблок сотню, если не тысячу, нарисовал. А тебе надо учиться, сам же захотел. Рисуй, пойду Леру проверю. Наш папаша такой же бесполезный, как и Алиса. С этими словами Арсений выбежал из комнаты, а Кузя продолжил рисовать, прикусив кончик языка. — Кузя, что с Лерой? — Она спит, – ответил див, не продолжая терроризировать несчастное яблоко взглядом. Аверин быстро поднялся к комнате детей. Арсений что-то шептал на ушко сонной девочке, протягивая ей дольку мандарина. — Что произошло? — Ничего, – огрызнулся Арсений, – нужно дома бывать. Если мы обуза, так и скажи. Детям время нужно уделять. Аверин замер, вот еще десятилетки его не отчитывали. Опыта общения с детьми у Гермеса практически не было, только племянники и Алеша, но никто из них не позволял себе грубить и огрызаться. — Арсений, это непозволительное общение с отцом! — С отцом? Ты на себя намекаешь, что ли? И какой ты отец, если про нас вчера узнал. И сегодня, вместо того, чтобы поближе нас узнать и провести с нами время, оставил какого-то подростка вместо себя и уехал. И не надо мне про работу заливать, я знаю, что сейчас у всех выходные. Ты к семье не приспособлен. Говорил я сестренке, что не надо тебя искать, сами бы выжили. Мои картины хорошо продаются, на еду бы хватило. Это она тебе шанс дала, а теперь вот, голодный обморок. Ты скажи, если что не так, мы сразу уйдем. Арсений протянул сестре еще дольку и демонстративно отвернулся. Ну нет, такого Аверин стерпеть не мог. Он с трудом заглушил внутренний голос, который беспрерывно бубнил о правоте Арсения, и вышел. Нужно посоветоваться с Александром. Императорский див недоуменно воззрился на Аверина. — Что послужило причиной столь скорого повторного вызова? Помнится, мы с вами договаривались встретиться только через две недели. — Только не говорите, что вы не рады провести время в нашем мире. — Я рад провести время с вами, Гермес. Вы не ответили на мой вопрос. — Давайте пройдем в гостиную, это долгая история. Александр ожидаемо уселся в кресло Гермеса и потягивал компот, пока Аверин излагал все произошедшее. Он задумался на секунду. — То есть, вы решили, что если у меня была дочь, то я смогу справиться с двумя современными детьми, одна из которых до ужаса боится представителей моего вида? Аверин как-то не подумал об этом. Да, Александр говорил о том, что был отцом, но с того момента прошло почти пятьсот лет, да и методы воспитания разительно изменились. — Или вы просто нашли убедительную причину, чтобы вновь меня увидеть? – каким-то сладким голосом промурлыкал Александр, – Гермес, для вас я всегда свободен. В этот момент див заметил альбом, который Арсений оставил на диване. Он взглянул на рисунок, и Гермес увидел, как на секунду во взгляде императора промелькнуло что-то, похожее на горечь. — Откуда у вас это? На альбомном листе был нарисован пушистый хорек. Его белоснежная шкурка чуть топорщилась на макушке, а кончик хвоста и лапки были черные. Зеленые глазки опасно сверкали – Аверин подивился мастерству своего сына – а вокруг правого глаза расплывалось черное пятнышко, похожее на кривую звездочку. — Это нарисовал мой сын. Див пролистал альбом. На других листочках тоже были изображены различные животные – несколько собак разных пород, кошка, тигр, лиса и орел. Рисунки выглядели как живые, казалось, что сейчас на пол выйдет мощный саблезубый хищник. Александр нежно проходился пальцами по каждому рисунку, на его губах играла слабая улыбка. Неужели он проникся, потому что тоже хорошо рисует? — Я хочу увидеть детей! — Понимаете, они сейчас уже спят, Лера, по крайней мере. А Арсений ни за что не выйдет из комнаты после нашего разговора. Давайте устроим встречу утром. Было видно, что див не согласен с предложением, но он только кивнул и вновь устремил свой взгляд на альбом. — Ваш сын имеет невероятный талант. Я возьму его рисунки, завтра отдам. Надеюсь, он согласиться подарить мне хотя бы один. Они вызвали во мне давно забытые чувства. И да, Гермес, не думайте, что я намерен поселиться в гостевой комнате. — Она занята, теперь там детская. Думаю, я укрепления связи нам придется поспать вместе. — Вы мыслите в правильную сторону, Гермес. Нашу связь и правда нужно… кхм… укрепить. Александр неспешно вышел из гостиной, а Аверин заметил, что у него горят уши. Его ждет тяжелая ночь.