I have seven kids, I don't need anymore

Когда-то давно, лет десять назад, когда у Бан Чана было только трое детей, он ездил в командировку в Россию, где был наслышан о популярном местном сериале «Папины дочки», в котором история была про отца-одиночку, что растил пятерых дочек. Тогда Чан подумал, что это забавная придуманная история и, вернувшись домой в Сеул, быстро забыл об этом ситкоме. Но годы шли, количество детей Бана росло. И вот, год назад Бан Кристофер Чан стал отцом-одиночкой семерых сыновей, а жена сбежала к хоккеисту в Канаду. Вот так ирония.

***

Чонин был самым младшим братом в семье. В свои пять лет он очень любил читать толстые энциклопедии про животных, которые папа приносил ему из детской библиотеки. Он уже много знал о волках, зайцах, белках, собаках и котах. Но больше всего Чонин любил феньков. Эти маленькие лисы вызывали у малыша огромный восторг, он мог говорить про них часами. А недавно под чутким руководством Ёнбока, одного из своих старших братьев, Чонин сделал из бумаги и старого ободка Хёнджина ушки, как у фенька, и носился в них по всему дому целыми днями. Но каждый вечер малыша Нини заканчивался слезами. Всё из-за того, что у него было целых шесть пижамок в виде животных, и все они достались ему от старших братьев: пижама-заяц от Минхо, розовая пижама с кроличьими ушами и поросячьим пятачком от Чанбина, пижама-хорёк от Хёнджина, квокка и цыплёнок от двойняшек Джисона и Ёнбока, и даже пижама-щенок ему досталась от Сынмина. Но вот фенька не было, что ужасно расстраивало самого младшего жителя дома семьи Бан. А Чан ловил вьетнамские флешбеки, ведь он проживает эту историю с пижамой уже седьмой раз. Самый сложный год проживания подобной истории был, когда пижаму выпрашивали сразу два ребенка — Джисони и Ёнбоки. Помимо того, что мальчики постоянно плакали, так они еще и дрались, споря о том, кому эта вещь нужнее. Поэтому, послушав слезные истерики Чонина пару месяцев, Чан всё же решился сделать младшему сыну подарок. Отец семейства Чан часто пропадал на работе, ведь кормить и одевать приходилось целых семь голов, не считая своей. Каждого из сыновей он любил до смерти, и когда что-то случалось, то сразу же начинал ужасно нервничать. Ни один из мальчишек ни в чем не нуждался, Чан давал всё своим детям. И когда приходилось оставлять детей одних, то никогда не сваливал всю ответственность на подростков Минхо и Чанбина. Обычно в дом посидеть с детьми приходила тётя Ханна Бан, сестра Чана. Но в тот день она прийти не могла, так как уехала к родителям в Сидней. Поэтому Чан пригласил старого коллегу, что когда-то помог Чану устроиться в компанию, в которой он сейчас был успешным музыкальным продюсером. Пак Джинён уже несколько лет как вышел на пенсию, а потому был очень счастлив побыть в доме Бана и последить за прекрасными детками. Только вот он забыл, что сейчас в школах каникулы, а значит старшие сыновья Кристофера тоже будут в доме. А у Джинёна плохо складывались отношения с Минхо и Чанбином, но об этом позже, не сегодня. Дядюшка Пак был на кухне и готовил детям обед. За обеденным столом тихо сидел Джисон, раскрашивая свою любимую раскраску с персонажами из мультфильма «Тачки». Джисон выглядел умилительно: он был так сосредоточен на раскраске, что даже вытянул язык, а на голове красовался ободок с тигриными лапками, который немного сполз вправо, потому что Джисони сильно наклоняет голову. Под столом, почти в ногах Джисона, уселся Сынмин, собирая новый набор лего, до которого вот уже почти полгода не доходили руки. Мальчишка сводил тонкие брови к переносице, уж слишком сильно фокусируясь на деталях конструктора, из-за чего небольшие детские щёчки надувались. В отличии от тихой кухни в гостиной царил хаос. Чанбин и Минхо играли друг против друга в приставку и громко кричали, когда случались важные моменты их боя. Хёнджину было скучно, ведь он уже около часа ждал своей очереди взять джойстик, поэтому он решил бить подушкой старших братьев по голове, провоцируя их таким образом на драку. Малыш Чонин сидел почти перед самым телевизором и, раскрыв рот, с большим интересом наблюдал за двумя дерущимися человечками на экране. Он растопырил ножки в разные стороны и оперся своими малюсенькими ручками о пушистый ковёр, из-за чего его попа слегка приподнялась над полом. Ббоки сидел рядом с Чанбином и подбадривал его громкими кричалками, а когда Хёнджин в очередной раз подходил к братьям, чтобы замахнуться подушкой на Бинни, Ёнбок отталкивал его в сторону Минхо, и подушка попадала ровно по макушке самого старшего брата. Из-за этого комбо Минхо сбивались и он начинал злиться, кидать джойстик и размахивать руками, пытаясь попасть по младшему брату. — Минхо-хён, — пролепетал малыш Нини, повернув голову к самому старшему брату. — Да? — Минхо поднялся с дивана и положил джойстик на кофейный столик, чем сразу же воспользовался Хёнджин, забирая джойстик и плюхаясь на место старшего. — Что-то случилось? — подросток пренебрежительно махнул в сторону Хёнджина, позволяя занять своё место. — А зачем они дерутся? Взгляд Чонина был чистым и искренним, что заставило Минхо улыбнуться. Старший сел на пол рядом с братиком, взял его на руки и удобно посадил на свои ноги. Все братья были очень тактильными и любили объятия, но Чонин был единственным, кому не нравились прикосновения других людей, но моменты, когда кто-то из старших братьев сажал Нини к себе на колени и что-то рассказывал, малыш очень сильно любил. Поэтому он расслабился в руках Минхо-хёна и облокотился спиной, кладя голову на плечо брата. Хо убаюкивающе покачивал братишку и с осторожностью рассказывал про игру, в которую сейчас играли Чанбин и Хёнджин. Он старался очень мягко объяснить суть игр-файтингов, чтобы не разрушить добрый и светлый мир в глазах младшего брата. Правда, спустя свой недолгий рассказ, Минхо всё же услышал детский всхлип. Он обеспокоенно наклонил голову, чтобы увидеть личико Чонина. Лисьи глазки превратились в тонкие щелочки, в уголках которых скопились слёзки. Носик и щечки покраснели, уголки губ опустились. Малыш старался сдерживать своё желание плакать, из-за чего на лбу появились маленькие морщинки. — Ну, Нини, — обеспокоенно сказал Минхо, вытирая щёчку от мокрой дорожки, что оставила одна нетерпеливая слёзка. — Почему ты плачешь? — Вы теперь и в жизни будете драться? — Что? Почему ты так подумал? — Вы же там дерётесь, значит и тут будете постоянно проти… прибороть… Я забыл слово, которое ты говорил! — от такой досады Чонин всё-таки расплакался, чуть ли не навзрыд. Плач малыша Нини перепугал всех. Чанбин и Хёнджин бросили свои джойстики и в мгновение ока оказались рядом с Минхо и Чонином. Ёнбок на коленках проскользил по кусочку пола за ковром, падая перед лицом плачущего братика. Дядюшка Пак в смешном розовом фартуке и деревянной лопаткой выбежал из кухни, взглядом ища того, кто мог бы обидеть младшенького. Джисон и Сынмин осторожно выглянули с кухни с удивлённо-испуганными лицами, потому что подумали, что Чонин опять упал с дивана. — Минхо! — грозно сказал дядюшка Пак. — Эй! Я его не трогал, он просто расстроился, что слово забыл! — возмутился Минхо. — Да, Минхо-хён не трогал Нини, мы все видели! — вскочил Хёнджин, самоотверженно защищая старшего брата. — Вас уже успели подговорить? — Джинён подошёл к Нини и взял малыша на руки, но это не успокоило младшего и он только сильнее заплакал. — Он не любит, когда его чужие трогают, — сказал Чанбин, видя испуганное лицо дядюшки. — Посадите его на диван. Джисони, принеси фенька из комнаты! Ббоки, а ты ушки захвати. Хёнджин, у папы в комнате покрывало в комоде лежит, принеси его, на всякий случай. Сынмин, с тебя крекеры-рыбки, а мы с хёном будем утешать Нини. После того, как Чанбин раздал свои указания, дети побежали выполнять все, а дядюшка Пак, впечатленный такой серьезностью второго по старшинству брата, посадил сначала Нини на диван, а затем сам упал в кресло, раскрывши рот. Ёнбок и Джисон побежали в свою комнату, которую делили вместе с Чонином, толкаясь на лестнице. Каждый надеялся прибежать быстрее, чтобы порадовать Нини. Хёнджин, как самый длинноногий брат, бежал по лестнице впереди ребят, переступая сразу две ступеньки. Он торопился, потому что боялся заходить в папину комнату, из-за темных стен в ней. Сынмин особо не торопился, ведь кухня была буквально за стенкой от гостиной. Он спокойно пододвинул стул к полке, в которой лежали крекеры, взобрался на него и достал заветный пакет с солеными сладостями. Минхо и Чанбин положили плачущего братика на большую, мягкую и пушистую подушку, которая нежно щекотала щечку. Минхо осторожно вытирал слёзы с лица Чонина, а Чанбин сел в ногах у мальчика и поглаживал по спине. — Я сам! — возмутился мальчик, забирая у самого старшего салфетку и укладывая ее на свои глаза. — Хочешь крекеров в виде рыбок? — Сынмин сел перед братиком и показал ему пакет с печеньками. — Нет, — он повернулся на другой бок. Тем временем прибежали остальные братья. Хёнджин сразу же укрыл пледиком малыша, а Джисон подсунул ему в руки плюшевого фенька, которого папа Чан купил когда-то давно на ярмарке. Чонин крепко сжал игрушку, прижимая её к груди и уткнулся в нее носиком. Ёнбок осторожно надел ободочек с бумажными ушами фенька на голову Чонина, но тот снял их сразу же и надел на голову своей игрушки. Он свернулся клубочком, закрываясь от всех братьев разом и укутываясь в своё любимое мягкое розовое покрывало. Братья Бан расселись под диваном, максимально затихая. Только Сынмин еще недолго шумел пакетом в крекерами, чтобы в открытом виде положить их на столик. Медленно, но верно рыдания и всхлипы стихли, слёзы больше не текли, а на диване послышалось тихое сопение. Минхо приподнялся с пола и заглянул в лицо мирно спящего Чонина. Дав отмашку братьям, что можно расходиться по своим делам, он подоткнул одеялко посильнее под бок брата и ушел вместе со всеми на кухню. Братья расселись за большим обеденным столом, а на место их отца сел дядюшка Пак. Джисон собирал по всему столу свои карандаши и фломастеры, а Сынмин залез под стол и стал собирать еще несобранные детальки лего обратно в коробку, чтобы не потерять, а собранные отставил на подоконник, надеясь после обеда вернуться к сборке набора. — Вы так слаженно работали, — подытожил Джинён. — Так что всё-таки случилось? — Он расстроился из-за того, что мы с Чанбином и Хёнджином играли в файтинг на приставке, — пожал плечами Минхо. — Подумал, что мы теперь и в жизни будем драться. — От этих слов Хёнджин беззвучно засмеялся, утыкаясь лицом в стол. — Во что? — на лице сегодняшнего «няня» было огромными буквами написано недоумение. — Жанр игры такой, — подал голос Чанбин. — Там драться против врага надо. — Божечки, как же ваш отец допустил наличие такой игры в доме?! — Он сам купил, — Минхо пожал плечами. — Вообще, теперь надо попросить его продать её, раз Нини она не понравилась, — высказал свою идею Чанбин, а все остальные одобрительно покивали. Дядюшка Пак вспомнил наконец о том, что мальчиков пора покормить обедом и пошел раскладывать по тарелкам простенький пибимпаб. Джисон и Сынмин к тому времени убрали свои игрушки. Минхо, как самый старший, нагоняем отправил всех мыть руки, а сам пошёл последним, чтобы проследить за непослушными Чанбином и Джисоном, которые руки мыть любили меньше всех остальных. Зато любили стихи писать, но это никак им не помогало отвертеться от неприятной участи мытья рук. По дороге в ванную комнату Минхо успел дать два подзатыльника для Ёнбока и Хёнджина, которые очень шумели и мешали дремать самому младшему брату. В течении пяти минут все наконец уселись за стол умытые и с мытыми руками. На столе уже дымились тарелки с любимой едой и закусками ребят. По кружкам разливался прохладный лимонад, застучали металлические палочки о тарелки. — Может Чонина всё-таки разбудить, чтобы он тоже покушал? — спросил дядюшка Пак. Рты двух старших братьев были заняты, поэтому ответственность говорить на себя взял Сынмин: — Нет, он опять расстроиться. Обычно Чонин сам просыпается и просит кушать, зато потом он очень весёлый и не грустит. — Под вечер только плакать начинает, но папа его быстро успокаивает, — добавил Ёнбок. — А почему он начинает плакать под вечер, устаёт? — Пижаму новую хочет, — в один голос ответили шесть братьев.

***

Жаркое обеденное солнце сменилось прохладным вечерним ветром, небо порыжело и на замену дню пришёл вечер. Задний двор семьи Бан заполнился беззаботным смехом. Дядюшка Пак сидел на садовых качелях с газетой в руках и иногда поверх нее поглядывал на играющих в футбол мальчишек. Играли только пятеро из семи братьев командами трое против двух. В первой команде были Чанбин и Джисон, а во второй Хёнджин, Ёнбок и Сынмин. Минхо же проводил время вместе с Чонином, сидя в песочнице неподалеку от газона. Он уже знал, что за грязные белые шорты ему влетит от отца, когда тот вернётся с работы, но малыш Нини был слишком убедителен в зазывании поиграть. Чувство веселья от постройки песочного замка было гораздо сильнее мыслей о дальнейшем наказании, поэтому Минхо просто наслаждался моментом. — А хочешь я вулкан сделаю за рвом? — А как? — глазки Чонина засверкали яркими искрами. Минхо накопал средних размеров горочку в углу песочницы и проделал в ней дыру сверху почти до самого дна, оставляя только стенки. Настоятельно попросив Чонина никуда не уходить, старший быстро метнулся на кухню за салфеткой и зажигалкой. Пока Хо не было Нини зарыл ноги в песок и своими маленькими ручками поправлял стенки оборонительной башни замка. Минхо вернулся быстро, но к вулкану так и не приступил. — О нет, Нини! В носочки ведь песок попадет и ножки будут очень грязными! Старший поднял братика, вытаскивая его из песка, и посадил в траву. Он быстро снял сандалики и носки с ног Чонина, заливающегося веселым смехом от ситуации, и отряхнул их от песка, забившегося плотными камешками между всех пальчиков мальчика. — Смешно тебе, да? Радуешься тому, что папа в ванной покупаться разрешит перед сном? Чонин согласно покачал головой, всё еще заливаясь смехом. Минхо взглянул со всей братской любовью на счастливое лицо братика. Затем он оглянул всех своих братьев. Даже не верится, что десять лет назад, когда у него были только Чанбин и Хёнджин, он расплакался из-за того, что больше не хотел братьев, а теперь он жизнь отдаст, лишь бы с каждым всё было в порядке. Он предпочитал считать, что это генетическая черта, и она досталась ему от отца, а не от большой любви к братьям. Но, пора вернуться в реальность. Ножки Чонина были очищены от неприятности под названием «песок» и снова одеты в носочки и сандалики. Мальчики вернулись в песочницу. Чонин сел с краю песочницы, рядом с вулканом, чтобы можно было из первых рядов наблюдать за магией, которую собирался показать Минхо. Старший осторожно поджог салфетку и положил её в дырку горки. Из нее повалил маленький и почти прозрачный столб дыма, но даже такой дымок впечатлил малыша Нини. — Ух ты! А когда сгорит, можно я сам попробую? — Нет, огонь детям не игрушка, — Хо пригрозил пальцем Чонину и быстро спрятал зажигалку. — Эх, — вздохнул Чонин. — Тогда вулкан будет потухшим. — Почему сразу потухшим? Он может быть спящем и проснуться потом, когда я снова буду с тобой играть. — А если его кто-то сломает? — Я тогда накажу того, кто сломает его. — Спасибо, хён-и! В мгновенье ока Минхо был стиснут в сильных детских объятиях. Такие объятия от Чонина многого стоили. Старший со всей нежностью обнял младшего брата и погладил по голове. Они просидели обнимаясь совсем недолго, всего минутку, потому что Нини заинтересовался новым голосом на дворе. Точнее, этот голос был им знаком, но никто не ожидал так рано его услышать. — Чем занимаетесь, бандиты? — на крыльце стоял папа Чан собственной персоной. — Папа! — Чонин сорвался с места и побежал в объятия отца. Чан подхватил на руки всего перемазанного в песке Чонина и остановил ногой, летящий в него мяч. — Пап! Ну это же аут, ты должен был пас дать! — расстроенно топнул ногой Джисон. — Никаких пасов, я очень устал. Завтра поиграю с вами. — Почему ты так рано? — Подскочил к отцу Сынмин и обнял его за бедро. — Просто так, захотел поскорее увидеть своих сорванцов. Пойдёмте домой, грязнули, — он с вздохом обвёл взглядом всех сыновей, осознавая, что почти всю ночь он будет застирывать белые носки, футболки и шорты сыновей от пятен травы, земли и песка. — Кажется, дядюшка Пак за вами совсем не следит, больше звать его не будем, — он добродушно посмеялся, пожимая руку Джинёну. Все вместе они зашли в дом, проводили дядюшку Пака до такси и расселись на полу в гостиной. Мысленно Чан взвыл, это еще и полы намывать, когда все спать лягут и ковер пылесосить. Он точно плохой отец, раз никак не может научить хотя бы старших сыновей мыться и переодеваться, если они пришли с улицы слишком грязные. — Рассказывайте, что делали. Каждый на перебой стал рассказывать о том, чего достиг за день. Они все вместе успокоили Чонина, чем повергли в шок дядюшку Пака. Джисон раскрасил еще две страницы раскраски и ни разу не заехал за черные линии! Сынмин наконец собрал лего, которое ему подарили на Лунный новый год. Хёнджин после обеда хорошо поспал. Чанбин наконец-то смог простоять в планке минуту. Ёнбок зашил дырку на джинсах Чана и даже показал это. Из Чана вышел дух, так как Ббоки зашил дырку, которая должна быть на этих джинсах. — Минхо, а ты чего достиг? — Я ничего не делал, — пожал плечами Хо. — Он показал мне как делать вулкан в песочнице! — возразил Чонин. — Ты опять брал зажигалку без спроса? Того раза не хватило? Брови на лице Чана сдвинулись, глаза покраснели. Мальчишки сжались, но с интересом смотрели то на старшего брата, то на отца. Чонин не понимал, что произошло в долю секунды из-за его слов и никак не мог понять, за что ругают Минхо. Но в памяти остальных до сих пор сохранился момент, как три года назад старший случайно поджог скатерть, показывая Сынмину, Ёнбоку и Джисону фокусы. — Но я ведь не дома ею пользовался, и очень осторожно! — А если бы огонь попал на тебя или на Нини? — Не попал бы, я правда был осторожен! — Потом поговорим, — Чан потёр переносицу и расслабил лицо. — А теперь, грязнули, бегом мыться по двое. И одежду в бак не забудьте кинуть грязную! Все мальчишки повскакивали и побежали занимать очереди в две доступные им ванные комнаты в доме. Только Минхо и Чонин не пошли занимать очередь. Чонин будет купаться в отцовской ванне вместе с резиновыми уточками и большим количеством игрушек из киндер сюрпризов. А Минхо очень расстроился из-за перепалки с отцом, поэтому из-за вредности не пошёл занимать очередь. Он, конечно, сходит в душ, но как только освободиться хотя бы одна ванная, чтобы не испытывать на себе сожалеющие взгляды братьев. — Минхо, ты ведь знаешь, что это опасно, — Чан вздохнул, почувствовав себя виноватым перед сыном. — Я правда был осторожен, — подросток сложил руки на груди и опустил взгляд в пол. — Я просто хотел порадовать Нини. — Понимаю тебя, сынок, но твоё желание порадовать младшего брата не оправдывает того, что ты взял зажигалку без спроса. В прошлый раз ты тоже просто хотел повеселить младших. — Папа, — Чонин подёргал Чана за штанину. — Минхо-хён сказал, что огонь детям не игрушка и вытряхнул из моих носочков песок. Не ругай его, пожалуйста. Чан и Минхо не удержались перед таким наивным и молящим взглядом малыша и одновременно умиленно вздохнули и тихо посмеялись. — Ладно, сегодня ты прощён, Бан Минхо. И за грязные шорты тоже. Но это в последний раз, ты понял? — Да, пап, спасибо. Он покивал, улыбнулся братишке и поднялся, направляясь в комнату готовить чистую одежду и полотенце. А Чан, подхватив на руки Чонина, пошёл в свою комнату, из которой был выход в личную ванную комнату. Следующий час он проведет на корточках возле ванны весь в воде, наблюдая за тем, чтобы с Чонином ничего не случилось.

***

На ужин Чан пожарил картошку и куриные ножки на западный манер, из-за чего все дети были в неописуемом восторге. Они уплетали ножки одну за другой и расхваливали сочное мясо. Ещё у Банов была традиция — смотреть перед сном какой-нибудь мультик. В этот вечер они смотрели «Зверополис», и все старшие успели сравнить Чонина с тем самым феньком в костюме слоника и даже пошутить, что под милым личиком братика скрывается самый настоящий мошенник. Чонин, кстати, не расстроился, а лишь состроил страшную гримасу и порычал, пытаясь тем самым напугать братьев, но лишь рассмешил всех. Наступило время подготовки ко сну. В гостиной остались только два старших брата, которым было разрешено еще час поиграть в приставку, а другие уже разбежались по комнатам. Всего детских было две, а Минхо занял старый кабинет отца. В первой детской комнате жили Хёнджин, Чанбин и Сынмин. А во второй, как уже известно, двойняшки Ёнбок и Джисон и с ними Чонин. В первой комнате из-под двери горел только слабый свет настольной лампы, так как Джинни и Минни поставили её на пол, чтобы обоим было удобнее читать перед сном книжку про Гарри Поттера. А вот во второй комнате был небольшой бардак: Сони и Ббоки представляли себя боксерами и в шутку дрались на подушках. Пока в комнату не зашёл важной походкой Чонин, а за ним и папа Чан. Ёнбок сразу же залез под одеяло на своей кровати, а вот Джисон замешкался, так как ему ещё нужно было залезть на второй этаж их с Ббоки кровати. — А почему Нини ещё не переоделся? — спросил старший из двойняшек, залипнув на лестнице. Что-то было не так в отце и младшем брате и это бросилось ему в глаза. — Я ему разрешил, — протянул Чан, садясь на кровать Чонина. — Мне новую пижаму подарят, — гордо вздёрнул носик Нини, а затем сразу же опустил и злостно стал пытаться снять прилипшую к пятке тапку. Джисон залез на свою кровать и свесил голову, наблюдая за братиком. Ббоки тоже вылез из одеяла, чтобы посмотреть какую пижаму подарят братишке. На коленях Чана стояла коробка в красивой розовой обёртке. Тапка наконец отлипла от Чонина и он смог залезть на кровать и сесть рядом с папой. Чан погладил по волосам младшего сына и протянул ему коробку. — Открывай, дорогой. Чонин ловким движением вскрыл сначала оберточную упаковку, как будто он этим занимается уже очень много лет, а потом открыл картонную коробку. На лице мальчика отразилось вселенское счастье. В глазах взрывались фейерверки, щёки покраснели, губы растянулись в широкой-широкой улыбке. В коробке лежал плюшевый костюм-кигуруми песочного цвета и с ушками как у лиса-фенька. Не теряя ни минуты драгоценного времени Чонин переоделся в свою новую пижаму. Наконец-то у него появилась своя пижамка и не нужно донашивать за братьями! — Ух ты! Джисони-хён, Ёнбоки-хён, смотрите какая пижама! — Чонин попрыгал на кровати вокруг своей оси, чтобы показать свою пижамку братьям. — С днём новой пижамы! — Ёнбок и Джисон поздравили младшего в унисон и похлопали в ладоши. — Спасибо, папочка! Можно я покажу всем? — Конечно беги. Чан улыбнулся, а Чонин с грохотом спрыгнул с кровати и побежал сначала во вторую детскую комнату красоваться. — Сынмини-хён, Хёнджини-хён, смотрит, что мне папа подарил! — Чонин распахнул дверь и прибежал к мальчишкам прямо под нос. — Ого, — улыбнулся Хёнджин. — Теперь ты настоящий фенёк! — Ты счастлив, Нини? — спросил Сынмин. — Очень-очень! — Чонин попрыгал на месте от радости и побежал красоваться дальше. На этот раз Минхо и Чанбин играли в гонки и смеялись с того, как у них коряво получалось водить. Экран перекрыли маленькие песочно-желтые плюшевые ушки. Подростки опустили взгляд и увидели улыбающегося Чонина, который смотрел на них, уперев руки в бока. — Почему ты не спишь? — Чанбин поставил игру на паузу. — Мне папа разрешил показать всем его подарок, — Чонин снова гордо вздёрнул носик. — Мы должны сказать нравится нам или нет? — посмеялся Минхо, Чонин покивал в ответ. — Ты точно похож на того фенька из мультика, — Чанбин улыбнулся. — Нам очень нравится твоя пижама, а тебе самому нравится? — Да! — не рассчитав сил, восторженно пискнул Чонин, чем вызвал волну смеха у братьев. — Беги спать ложись, а то придёт волк и укусит тебя за бочок. — А я его не боюсь! — крикнул Нини и побежал обратно в комнату. — Спокойной ночи, Минхо-хён и Чанбин-хён! — Спокойной ночи! Возле двери в комнату стоял Чан и ждал малыша Нини. Запыхавшийся, но весёлый и счастливый Чонин обнял отца и забежал в комнату, с лету запрыгивая в кровать. Чан зашёл следом, поправил малышу подушку и одеяло, чмокнул его в лоб. Затем он чмокнул двойняшек, включил ночник со звездами и, выключив основной свет в комнате и пожелав мальчикам спокойной ночи, ушёл в другую комнату. Он повторил ритуал и с Хёнджином и Сынмином, разве что ещё убрал настольную лампу и книгу на свои места. Он спустился в гостиную и сел в свое любимое кресло, наблюдая за игрой старших сыновей. Через час он повторит свой ритуал пожелания сладких снов сыновьям, а затем займётся уборкой и стиркой. Сейчас Чан ощущал себя гораздо счастливее, чем когда рядом с ним была жена. Мальчики тогда не были такими дружными как сейчас, а Чан вечно нервничал, ведь его когда-то любимой женщине никогда не нравилось то, что Чан для нее делает. Они часто ругались, чем расстраивали сыновей. Теперь же Чан понимает, что больше не любит ту женщину, и даже не расстраивается её уходу к другому. Главное, с ним осталась его главная отрада в жизни — его любимые мальчишки: четырнадцатилетний Минхо, тринадцатилетний Чанбин, двенадцатилетний Хёнджин, десятилетние двойняшки Джисон и Ёнбок, восьмилетний Сынмин и пятилетний Чонин. Его самые дорогие люди на всей планете, и ни на какие богатства мира он их не променяет. С этими мыслями Чан задремал на своём кресле, так и не отправив старших сыновей спать.