I have seven kids, I don't need anymore

Ночь 1 августа 2019 года.

Ночь заполонила город. Темно-синее небо создавало ощущение пустоты вокруг дома. Что снаружи, что внутри царила тишина. Она громко била по вискам, заставляя всё больше напрягаться и нервничать. Окна были потухшими во всем доме, кроме кухни. Здесь жили девять человек — двое взрослых и семь детей. Сыновья все спали, время било далеко за полночь. Лишь Бан Кристофер Чан и его жена Джису сидели друг напротив друга в звуках напряжения и разочарования. Чану ударили по самому болезненному и уязвленному месту самыми ужасными и тяжелыми словами в его жизни — "Я больше не люблю тебя". Он посвящал все своей семье, не жалел себя, отдавал последнее, лишь бы никто ни в чем не нуждался. Но этого оказалось мало. Джису, оказывается, давно охладела, и семейный психолог не смог спасти ситуацию. Ее не устраивал Чан, он был виноват во всех ее бедах, как она считала. И тут уже дело не в том как старался ее муж. Дело в ней самой, в ее приоритетах и желаниях. Сегодня она уедет. Оставит на произвол судьбы семерых сыновей и их отца. Быть их матерью было слишком тяжко, ведь искренне любила она, лишь бы не слукавить, только одного сына, самого первого и старшего, самого желанного в ее жизни. Остальные шесть мальчиков — неудачные попытки заиметь желанную дочь. Конечно, после того, как Джису разведется с Чаном, она обязательно будет отправлять алименты мальчишкам. Но видеть и воспитывать их — непосильная ноша для молодой амбициозной женщины. Она и так много потеряла ради них, но сейчас появился тот шанс, который упускать нельзя. Уехать из Кореи было ее мечтой. Чего уж греха таить, выходя замуж за Кристофера она верила, что он увезет ее в Австралию, где жила семья мужчины. Но мечтам было не суждено сбыться, ведь Чан не хотел уезжать из Сеула, ведь тут были проведены его лучшие годы жизни, да и тогда его карьера шла в гору. Вы не подумайте, Джису любила Бан Чана, мечтала о семье с ним, хотела прожить всю жизнь в счастье именно с ним и их общими детьми. Но после рождения Хёнджина все пошло на нет. Джису все еще хотела дочь, и надеялась, что ее появление сможет спасти брак. Но вместо дочери родились двойняшки. Все стало еще хуже, но она старалась не показывать. Может потом повезет? Не повезло. Дважды не повезло, это снова были сыновья. Она надеялась их полюбить, но у нее не получилось. Любимому старшему сыночку было уже тринадцать, а младшему четыре. Она искренне старалась не выделять их, но не могла, дети все равно чувствовали особое отношение к старшему. Поэтому, в конце концов, Джису отдалилась от всех: от сыновей и от мужа. Встретила мужчину, хоккеиста, и почувствовала то, что когда-то чувствовала по отношению к нынешнему мужу. Она уже пару месяцев собиралась признаться Чану, что давно любит другого, но смелости не хватало, поэтому она предложила сессии у семейного психотерапевта. Чан не дурак, он чувствовал к чему все идет. И сегодняшний прием поставил все на свои места — Банам пора расстаться и отпустить друг друга. Джису наконец призналась, что давно уже не любит Кристофера, а он в ответ вышел из кабинета психотерапевта, чтобы не показывать то, на сколько сильно ранили ее слова. — Через два месяца встретимся, чтобы окончательно закончить развод, — вздохнула женщина, поднимаясь со стула. — Если мальчики будут звонить, то не отвергай их. Им будет тяжело с тобой расстаться. — Уверена, что они быстро привыкнут. Без пяти минут бывшие супруги поднялись со стульев. Чан помог донести вещи Джису до такси. Прощание было молчаливым. Для обоих ужасно сложно было отпустить целых семнадцать лет совместной истории. На последок они обнялись. Быстро, скомкано, неловко. Чан еще долго смотрел вслед уезжающей машине. Что теперь будет? Как сказать мальчикам? Как они воспримут?

Вечер 1 августа 2019 года.

Утром Чану пришлось наврать: он не был готов сказать детям правду об отъезде мамы. Он сказал им, что она уехала в командировку на некоторое время. Минхо посмотрел на отца со скептицизмом, но ничего не ответил. Остальные не поняли. Весь день Бана был как на иголках. Он тревожился, никак не мог понять, как лучше поступить. Разговор с психологом не сильно помог. Вопросы все еще сидели в голове, разъедая мозг. Кристофер уже приехал домой, но выходить из машины не осмеливался. Он долго смотрел на распечатанную фотографию семьи, что хранил в машине как талисман, и беззвучно плакал. Чувство вины захлестнуло его с головой, обвивая тело неприятным чувством беспомощности. Джису так нежно улыбалась ему с фотографии, а ведь уже тогда она была не той, кем Чан ее считал. Чан медленно провел пальцем по волосам жены на фотографии, затем по сыновьям, начиная от старшего и заканчивая на младшем: Минхо, Чанбин, Хёнджин, Джисон, Ёнбок, Сынмин и Чонин. Такие малютки еще, а сейчас уже большие, ведь прошло уже два года, как эта фотография была сделана. Сквозь слёзы Чан улыбнулся в последний раз этой фотографии и медленно разорвал ее. Завтра перед работой он сожжет ее остатки. Но теперь он намерен создать новые воспоминания, сделать новую фотографию для машины, только он и его мальчики. Когда силы были восполнены и слова найдены, Чан собрал детей на заднем дворе их дома и рассказал все как есть: они с мамой расходятся, из-за того что больше не любят друг друга, мама уехала в Канаду, а мальчики остаются с ним, и на маму злиться и обижаться не стоит. Младшие мальчики расплакались, а самая бурная истерика была у Джисона и Сынмина. Старшие же стали чернее тучи, для них это предательство. Особенно для Минхо, который был избалован материнским вниманием. Она обещала всегда быть рядом, но сбежала и даже ничего не сказала, не попыталась объясниться. Бросила. Как надоевшие игрушки. — Я уверен, что мы с вами справимся, ведь мы банда, — сказал Чан, крепко обнимая всех своих сыновей и крепко прижимая их к своей груди. — Уж я-то вас точно никогда не оставлю.

***

В отличии от своей жены Чан любил одинаково всех сыновей. Он был их опорой и жилеткой для слез. Он лез из кожи вон, лишь бы его дети никогда ни в чем не нуждались, ни в моральных благах, ни в материальных. Он знал все их секреты, все желания, мечты и переживания. Бан Минхо мечтал быть танцором. Чан заметил любовь сына к танцам первым, когда однажды он взял сыновей к себе на работу и самый старший не вылезал весь день из зала для танцевальной практики. Сразу же после этого дня Чан забрал сына с секции по боксу и отвел на танцы. Еще Минхо был кошатником. Хоть Чан это не поддерживал, так как был собачником, он все равно покупал Минхо всякие безделушки с котиками. То канцелярку, то статуэтку, то книжку, то раскраску, и даже большой набор носочков с котятами привез однажды сыну. Чан знал, что Минхо обладает добрым и мягким сердцем, хоть и все коллеги Бана говорили о том, что его старший сын злой, эгоистичный и невоспитанный. Минхо любит смотреть фильмы в одиночестве, поэтому редко ходит с семьей в кино. А еще он очень сильно боится высоты, поэтому при перелетах куда-либо Чан всегда брал ему билет рядом с собой и крепко держал его за руку весь полет. Бан Чанбин мечтал быть музыкантом и пойти по стопам отца, он очень любил находиться на сцене. Чан разрешал ему пользоваться своей домашней студией. Чанбин с самого детства спит в обнимку со своей любимой плюшевой игрушкой Гю и без нее не может заснуть. Он не любит, когда ему врут и сам всегда честен. Чанбин очень любит женские k-pop группы и очень этого стеснялся раньше. Но Чан — хороший отец, и чтобы сын не стеснялся своего увлечения устроил сыну встречу с Wonder Girls. Год назад, когда Чанбина настиг переходный возраст, он начал сильно комплексовать из-за внешности: он рос медленнее остальных и был самым низким в классе, он стеснялся своего острого подбородка и своего носа картошкой. Часто бывает так, что Чан сидит с сыном в своей студии дома и долго обнимает его и подбадривает. После этого Чанбин всегда становится гораздо счастливее и увереннее, и такие перемены Чан обожал в сыне. Бан Хёнджин тоже любил танцевать, но больше всего он любил рисовать и фотографировать. На последний день рождения сына Чан подарил ему дорогую фотокамеру для его снимков и записал мальчика в школу юного фотографа. Чан покупал любой художественный материал, о котором просил сын, ведь для него было важно, чтобы Хёнджин развивался в том, что он очень любит. Хёнджин соня и ему тяжело просыпаться по утрам, и чтобы разбудить его Чан почесывает сыну подбородок как щеночку или котенку. Хёнджин любит выпечку и все мучное, он любит виноград и персики. Хёнджин самый пугливый из всех мальчишек и в целом обладает очень активными реакциями на любые события. Когда Хёнджин особенно сильно пугается, то он прячется за спину отца, подгибая коленки, как будто их связывают. Чана это забавляет, но он никогда этого не показывает, просто принимает как должное такую реакцию, тем более что его основная функция — это защита сыновей от чего бы-то ни было. Бан Джисон боялся большие скопления людей. Чан никогда не позволял Джисону чувствовать себя потерянным и напуганным в людных местах и защищал его как только мог: крепко держал за руку, носил на руках, давал липнуть к себе, позволял прятаться под свою толстовку, если ситуация того требовала. Джисон обожал шоколадки и чизкейки, а еще больше он любил шоколадные чизкейки. Из всех своих братьев больше всего он любил Минхо и во многом ему подражал, хоть и не признавал этого. Джисон любил мультфильм "Тачки" и раскраски. Джисон писал красивые стихи, слишком сложные для девятилетнего мальчика. Чан помогал ему достраивать рифму, а иногда даже покупал у него тексты для песни какой-нибудь знаменитой k-pop группы, с которой работал. Джисон очень гордился тем, что писал такие хорошие песни, что их, хоть и редко, исполняли знаменитые айдолы. Бан Ёнбок один в семье родился с веснушками, из-за чего очень переживал в детстве. Чан показывал сыну то, на сколько его веснушки прекрасны и учил всех других сыновей любить все особенности себя и своих братьев. Ёнбок любит фильмы про супер-героев и комедии. Ёнбок горел своими занятиями тхэквондо и изо всех сил старался на тренировках, чтобы всегда быть самым лучшим. Ббоки любил жареную курочку, при этом сам называл себя цыпленком и всегда жмурился, когда видел, когда Чан разбивает яйца для яичницы. Младший двойняшка был самым добрым и самым солнечным, он не терпел слез и издевательств, всегда защищал братьев, даже если соперник был гораздо сильнее него. Ёнбок очень артистичный и подвижный и любит поиграть в компьютер. А еще он научился делать массаж и часто массировал спину отцу после тяжелого рабочего дня. Чан даже не просил, и никогда не спрашивал сына об этом, Ббоки сам захотел таким образом помогать папе отдыхать от работы. Бан Сынмин был весельчак. Он любил шутить и проказничать, но очень некомфортно себя чувствовал в окружении незнакомых людей. Сынмин был плаксой, его трогали самые маленькие мелочи, но показывать свои слезы мальчик не любил. Он закрывался в комнате и прятался под одеялом, когда плакал, из-за чего Чану часто приходилось успокаивать маленькую пельмешку из начинки Минни и теста-одеяла. Сынмин любил лего и Чан при каждом удобном случае покупал ему новый набор лего-сити, ведь у Сынмина была мечта — построить большой город и собрать все наборы конструктора из этой серии. В ванной Сынмин часто пел, да так хорошо и красиво, что у Чана кровь в жилах стыла, когда удавалось подслушать пение сына. Отец загорелся идеей отдать Сынмина в вокальную школу, если он будет любить пение так же, как и сейчас. Бан Чонин — самый младший сын, самый наивный из всех. Чонин быстро научился читать для того, чтобы он мог сам, без помощи взрослых, узнавать как можно больше о разных животных, которых он так сильно любил. Чонин всегда вытаскивал мякушку из хлеба, из-за чего братья по-доброму прозвали его малышом-хлебушком, а Чонина только радовало такое прозвище. Когда малыш Нини играл с самыми старшими братьями, то он всегда делал вид, что он самый взрослый и главный, а старшие и рады его слушаться. Чонин ненавидит бобы и закатывает страшные истерики, когда их видит. Джису раньше не волновало мнение младшего на счет еды, но когда готовил Чан, то никогда не готовил бобы, ведь слышать слезы самого маленького было невыносимо больно. Все особенности детей Бан Чан хранил глубоко в сердце. В агентстве иногда его называли наседкой, ведь это была правда: Чан действительно заботился о сынишках так, как мама-курица заботится о цыплятках. Он водил гулять их строем и всегда считал, если им приходилось обходить сложные места, где кто-то мог потеряться. Он тепло и крепко их обнимал в тяжелые для мальчиков моменты, перед сном целовал в лоб каждого, даже своенравного уже "взрослого" Минхо. Они для него все были равны, и он приучал сыновей любить друг друга так, как сам Чан любил каждого. Мальчики защищали друг друга, почти никогда не ругались, вместе играли и никого не обделяли, никогда не обижались друг на друга. Старшие не чувствовали себя обделенными из-за младших, а младшие не наглели из-за равной любви ко всем. Однозначно хорошо, что Джису ушла — она могла навредить взаимоотношениям мальчиков из-за своей предвзятости к ним. А Чан будет стараться сделать всё, чтобы его сыновья выросли счастливыми, дружными и сильными, без страхов и обид. Кристофер уже гордится всеми сыновьями, но когда они вырастут, он возгордится ими с новой силой.

***

Джисон и Ёнбок очень любили слушать, как Чан читает волшебные сказки Чонину на ночь, становясь аудиторией своего папы. Сегодня была сказка про Снежную Королеву. Чан читал тихо и вкрадчиво, выделял важные слова и события, делал паузы там, где нужно было подумать и держал зрительный контакт с младшим сыном, что Нини не терял интереса к рассказу. Сам малыш же укрался одеялом почти полностью, оставив торчать только белые кроличьи ушки своей пижамки. Иногда он вылезал из-под одеяла только для того, чтобы посмотреть на отца и задать ему вопрос. Сказка закончилась быстро, что расстроило всех троих мальчиков. — Пора спать. Чан поправил каждому из мальчиков одеялки, убрал книжку в полку, включил ночник и приоткрыл форточку, чтобы в комнате не было душно. Он собрал стаканчики мальчиков для того, чтобы помыть их от дневной пыли и возобновить в них воду на ночь и утро. — Пап, а мама похожа на Снежную Королеву, — прошептал Нини, поворачиваясь на бочок. — Почему же? — У нее тоже сердце ледяное, только с ледяным сердцем можно было нас всех оставить. Мне кажется, она бы даже не расстроилась, если бы видела как плачут Сынминни и Джисонни, — малыш зевнул и прикрыл глаза. С верхнего яруса соседней кровати послышался тихий всхлип: Джисон сдерживал слезы, ведь хотел поскорее забыть такой страшный поступок мамы, а не вечно грустить об этом. Чан нежно потрепал сыновей по головам и выключил основной свет. Он вышел на пару минут и вернулся со стаканчиками, полными водой. Чонин уже крепко-крепко спал, Ббоки был в полудреме, а Джисон продолжал всхлипывать. Чан поставил на подоконник стаканы и подошел к старшем сыну в комнате. Они немного с Джисонни пошептались, и старший двойняшка даже посмеялся тихо с какой-то отцовской шутки. После разговора глаза Джи сами собой закрылись и он заснул. Бан Чан зашел во вторую детскую комнату и увидел умилительную картину: мальчики сидели на полу между двух кроватей, Чанбин сложил ноги бабочкой, а на каждой из его коленок улеглись Хёнджин и Сынмин. Старший читал братьям первую книгу про Гарри Поттера. Лицо Сынмина было красным и опухшим от слез, взгляд был уставшим. Мальчик уже клевал носом и был готов заснуть прямо так: в теплой толстовке старшего брата на его же коленке под тихий и хриплый рассказ про волшебного мальчика. Хёнджин в отличии от младшего брата выглядел гораздо более бодрым, он активно трепал дырку на коленке спортивных штанов старшего брата и часто задавал интересующие его вопросы про книгу, а Чанбин спокойно отвечал, прикрывая книгу и заглядывая в глаза младшему брату. — Пора ложиться, — сказал Чан, нарушая идиллию ребят. — Мне так тепло тут, — прошептал Сынмин, сильнее прижимаясь щекой к коленке Бинни. Чан и Чанбин посмеялись. Хёнджин тут же встал с брата и улегся в кровать. Старший из мальчишек этой комнаты отложил книгу и выпрямил ногу, на которой лежал Хёнджин, и потянул ее что было силы. Сынмин все еще не хотел вставать, поэтому Чан решил отнести его на руках в кровать. Он бережно снял толстовку Чанбина с Мина, оставляя того в тонкой пижаме из хлопковых шортиков и такой же футболочки, укрыл теплым пуховым одеялом и поцеловал в лоб по своей любимой традиции. Он точно так же подоткнул одеяло и Хенджину, и Чанбину, и так же поцеловал в лоб. Это был первый раз, когда Чанбин возмутился, но Чан точно знал, что сын любит такую ласку и любовь, поэтому лишь устало и весело улыбнулся. В комнате был включен ночник и выключен основной свет. Стаканы с водой обновил Чанбин, он же открыл форточку. Чан не снимал улыбки с себя, ведь его радовали такие действия со стороны сыновей. Он ушел в последнюю комнату. Минхо сидел на подоконнике и смотрел куда-то в пустоту за окном. В нем соперничали противоречивые чувства: подросток был расстроен от того, что уехала мать, но при этом чувствовал некое облегчение, как будто с его души скинули огромный камень, будто жизнь облегчили. Чан тихо зашел к сыну и точно так же тихо подвинул стул к подоконнику, садясь рядом с сыном. — Надеюсь, она больше не вернется, — Минхо молчал долго перед тем как сказать эту фразу. — Она обидела всех, всех предала. Как после этого ее можно любить и простить? — мальчик посмотрел на отца, глазами полными злости и непонимания. — Не знаю, Минхо, — Чан положил руку на коленку сына. — Давай ложиться спать, завтра нас ждет насыщенный день. — Почему? — Я считаю, что нам нужны новые добрые воспоминания без мамы, поэтому мы поедем в аквапарк. Ты ведь мне поможешь быть сильным и создать нам всем хороший отдых? — Конечно, — улыбнулся Минхо с подоконника и залезая в постель. Со старшим сыном Чан обрядов не изменял: он также подоткнул одеяло, поцеловал в лоб, включил ночник, хоть Минхо уже давно в нем не нуждался, выключил свет, проверил стакан воды и форточку — Минхо, как и Чанбин, уже позаботился об этом. — Пап, только обещай, что ты ляжешь спать сейчас, а не под утро. — Обещаю, дорогой. Сладких снов, — Чан закрыл дверь за собой и ушел в свою комнату. Он не нарушит данного обещания сыну, и действительно ляжет спать сейчас, правда заснет он как обычно когда начнет светать.

2 августа 2019 года

Минхо сидел на бортике детского бассейна, наблюдая за весело брызгающимися друг в друга водой Джисона и Чонина. Чонин еще маленький, чтобы ходить на горки, а Джисон и Минхо не умеют плавать, поэтому и остались с младшим. Чан же собрал всех остальных сыновей и повел кататься на всех горках, на которых им можно было кататься. Там где можно было кататься по двое мальчики разбивались на пары, где обязательно был один старший и второй младший, чтобы Чан не сильно переживал за мальчиков. Но он всегда старался быть рядом, чтобы следить за ними. — Пап, там семейная горка, можно всем вместе скатиться на огромном круге! — весело крикнул Ёнбок, указывая на самую высокую горку в парке. — Она выглядит очень большой, страшно ведь будет. — Ну пойдем, пап! — заныл мальчик-солнце. — А вы хотите? — Чанбин, Хёнджин и Сынмин активно закивали. Чан тяжело вдохнул, взял младших за руки, приказал Чанбину и Хёнджину взяться за руки и повел сыновей на горку. Ёнбок и Сынмин шли почти в припрыжку, из-за чего даже Чан тяжело поспевал идти с ними в одном темпе. — Ой, а если это семейная горка, то может ребят тоже взять? — подал голос сзади Чанбин. Чан отвел детей в сторонку, но искусственный газон. — Будьте хорошими мальчиками, подождите нас здесь, хорошо? — Я послежу за ними. Чанбин взял на себя ответственность за младших братьев, сел на траву и потянул к себе всех троих, сразу же заинтересовав их какой-то смешной историей, которую он где-то прочитал. Чан побежал за тремя мальчиками в детском бассейне. Все трое мальчиков грелись на солнце, опустив ноги в воду и наслаждаясь мороженым, которое им купил Минхо, когда те его захотели. — Мы идем на семейную горку, пойдете с нами? — Мы ведь плавать не умеем, — сказал Джисон, разом откусывая половину эскимо. — Во-первых, не надо такими кусками есть мороженое, заболеешь. А во-вторых там огромная ватрушка с дном, нас не перевернет, да и я рядом буду. — Я хочу покататься на ватрушке! — воскликнул малыш Нини, поднимая руку с мороженым вверх. — Я хочу, но боюсь. Минхо-хён, я пойду только с тобой, — Джисон умоляюще посмотрел на старшего брата, надеясь, что тот согласится на эту авантюру. — Пойдемте, — выдохнул Минхо поднимаясь. Со стороны младших мальчиков послышалось веселое улюлюканье. Чан дождался пока ребята доедят свои десерты и повел быстрым шагом их к остальным. Чанбин и компания из младших мальчиков сидели в том же месте не двинувшись и играли в города. — ПОшли очередь занимать! — провозгласил Чан и мальчики вскочили и пошли на перегонки к очереди на семейную горку. Семей было много и прокатиться хотели все, поэтому стоять огромной семье из отца и семерых сыновей пришлось долго. Наверху инструктор объяснил Чану, что ватрушки рассчитаны на четверых, поэтому им придется спускаться на двух, но если они хотят все вместе, то можно ватрушки привязать друг к другу — так будет страшнее, но зато веселее и семья будет вся в сборе. Чан согласился, мальчиков рассадили: в первой ватрушке оказались бесстрашные мальчики, что уже прокатились, казалось, на всех горках парка, а во второй бесстрашный Нини, пугливые Минхо и Джисон и сам отец семейства. — Снизу будет фотограф, после спуска минут через 20 можно забрать фотографии в специальной будке. Маленький должен держать очень-очень крепко, — сказал инструктор, подводя ватрушки к началу горки, откуда он их столкнет. — Это Минхо и Джисон должны крепко держаться, я не боюсь! — сказал малыш Нини, но все равно схватился за ручки покрепче. — Это правильно, бояться не надо, — посмеялся паренек. — На счет три толкаю: раз. два, три! Две связанных ватрушки полетели вниз с горки со свистом, вода отовсюду заливалась на пассажиров. Все мальчики оглушительно смеялись и визжали, искренне радуясь моменту. Даже неумеющие плавать Джи и Хо ярко-ярко улыбались и громко-громко смеялись. Да и Чан дал волю всем эмоциям и вопил в унисон с сыновьями. На поворотах ватрушки сильно заносило и вода волнами лилась на головы, сидящих ближе к бокам. Чонин хохотал, когда видел как волна обливает с головой сидящего справа от него папу и как тот морщится и забавно визжит от неожиданной порции адреналина. Семья Банов сильно разогналась и как будто с трамплина влетела в длинный бассейн, где у них было время отойти от этого события и выйти из водой, громко смеясь и делясь друг с другом впечатления. Внизу действительно стоял фотограф, который, видимо, сильно зарядился позитивом полностью мужской семьи и улыбался во все тридцать два, фотографируя как отец семейства помогает своим сыновьям выйти на сушу. Они вернулись к месту их стоянки у детского бассейна и завалились на лежаки и полотенца рядом с ним. Каждый из мальчиков хотел поделиться полученными эмоциями в парке, что больше всего или меньше всего понравилось. Чан был искренне счастлив видеть сыновей такими и надеялся, что на протяжении всей их совместной жизни они будут такие. Он помог мальчишкам вытереться и переодеться, купил им по сладости, которую они выбирали сами, а когда все вещи были собраны вместе с сыновьями, Чан как мама-утка повел своих утят в будку, где собирался купить все фотографии ребят, сделанные фотографами у каждой горки и каждого бассейна. Все фото были красочными и веселыми, даже те, на которых были запечатлены неплавающие мальчики, играющие на мели в бассейне с морскими волнами и в детском бассейне. Самая любимая фотография с первого взгляда для мальчишек и их отца стала фотография сделанная на выезде с семейной горке: было хорошо видно каждого мальчика, все улыбались и выглядели счастливыми. За ними была голубая гладь воды, сливающаяся с такой же гладью неба, яркое солнце освещало лица мальчиков и скрывало страшные синяки под глазами Чана, который почти не видел сна. Эту фотографию Чан попросил распечатать четыре раза: одну копию они повесят на холодильник, одну Чан поставит в своем кабинете, одну заберет на работу, а последнюю оставит в машине, как талисман счастья, любви и удачи. С этого яркого и веселого события началась новая жизнь семьи Бан: с этого момента никто больше не знал горьких слез расставания и боли, только слезы счастья, ну и иногда капризов.