Солёная карамель

— Ммм, Сев… Томный, мягкий голос вырвал его из темноты и забытья. Сознание медленно, словно нехотя просыпалось. Приоткрыв один глаз, Северус улыбнулся: как и всегда, когда он ночевал в их спальне, ему снилась Миа. Эти сны: горячие, сладкие, живые, — были мучительно-прекрасны и всегда надолго выбивали его из колеи. Причём неважно, был ли сон связан с их близостью и постелью или представлял собой кусочек воспоминаний о былом и фантазий о несбывшемся. В любом случае весь следующий день Снейп жил с ощущением её кожи под пальцами, её ласкового взгляда на плечах, её присутствия где-то поблизости. Работа валилась из рук, в коридорах ему слышался смех Гермионы, а в каждой встреченной женщине мерещились любимые черты. Однажды Северус, словно под гипнозом, несколько кварталов шёл за кудрявой брюнеткой, одетой в точно такую же, как у Гермионы, алую блузку, и, кажется, изрядно напугал бедную женщину своим вниманием. Именно поэтому, бывая дома, он частенько укладывался на ночь на диване или вовсе ночевал в своём кабинете в Мунго. Так было спокойнее, так было здоровее, так было разумнее. Но Мерлин, как же он скучал! Он бы всё на свете отдал за её улыбку наяву, за возможность просыпаться рядом, разговаривать, касаться. И пусть бы она занимала почти всю кровать и полочки в ванной комнате, пусть бы таскала книги на кухню и потом забывала поставить на место, пусть бы кудрявые локоны лезли в лицо с явными гомоцидными намерениями. Он бы не сказал ей ни слова против, но… Тонкий солнечный луч скользнул по щеке, и Северус вздрогнул. Щекочущее присутствие локонов на лице было вполне реальным и ощутимым, а через его бёдра — что за шутки?! — была перекинута чья-то нога. Он в недоумении повернул голову, несколько раз неверяще моргнул и замер, оглядывая такое близкое и до боли знакомое лицо спящей жены. Её пышные, своевольные локоны искрились в лучах рассвета, искусанные полные губы были чуть приоткрыты, а из уголка рта тянулась тоненькая ниточка слюны. И вот это последнее, совсем не романтичное наблюдение заставило его окончательно проснуться. Воспоминания о последних днях замелькали в голове, заставляя сердце биться чаще, а ладони — гореть от желания потрогать, пощупать и стиснуть в объятиях. Она тут. Она тут! Живая, тёплая, настоящая. Спит, обнимая его, прижимаясь к нему мягким, знакомым до истомы и трепета обнажённым телом. Спит, одним своим присутствием наполняя его жизнью. Причём как в переносном, так и в самом прямом смысле. Не удержавшись, он невесомо обвёл пальцами контур родного лица, погладил щёку и убрал за ухо тонкую прядку, позолоченную солнцем. Гермиона чуть причмокнула, а через мгновение снова едва слышно застонала, выгибаясь и теснее обхватывая ногой его бёдра. С приоткрытых губ слетел шёпот, подозрительно схожий по звучанию с его именем. Северус замер, впервые за долгое время не зная, что предпринять. Его собственное тело реагировало на близость и томные вздохи Гермионы вполне однозначно и непоколебимо. И ей, очевидно, снилось что-то возбуждающее и связанное с ним. Но имеет ли он право разбудить её поцелуями и ласками, преобразуя сон в реальность и доводя его до логического завершения? Или стоит отстраниться и уйти в душ? И если всё же уйти, это будет позорное бегство или стратегическое отступление? Словно в ответ на его терзания тонкая женская рука зашевелилась под одеялом и неспешно двинулась вниз, в сторону соединения их тел. Осторожные мягкие пальчики скользнули по торсу, задели резинку пижамных штанов и ожидаемо коснулись того, чего сейчас касаться совсем не стоило. Заблудившаяся ладошка сначала растерянно замерла, а затем с любопытством начала изучать новую территорию. Северус зашипел: возбуждение и так было почти болезненным, а подобные дразнящие прикосновения уверенно толкали его за грань. Желание взять инициативу в свои руки, накрыть её тело своим и двигаться, целовать, исследовать до умопомрачения, до сорванного голоса, до дрожи в ногах становилось нестерпимым. Но это абсолютно точно не вписывалось в программу наступающего дня, а также не подходило под определение «идеального первого секса после долгой разлуки». Это было слишком. Пока, во всяком случае. Он прикрыл глаза и осторожно попытался отодвинуться, окончательно склоняясь в сторону похода в душ. Холодный, бодрящий, привычный душ. Рука Гермионы вновь замерла, а затем раздалось нерешительное: — Сев? Распахнув глаза, он увидел смущённую, с порозовевшими щеками Гермиону. — Мерлин, Сев, прости. Я… Ты мне снился, и я… Не удержавшись, он придвинулся ближе и усмехнулся, наслаждаясь моментом: — Ты промахнулась или так было задумано? — Я промахнулась… Но так и было задумано. — Она лукаво прикусила губу и сверкнула карамельными глазами. Поцелуй ощущался как глоток воды в жаркий день. Как долгожданное солнце после затяжной зимы. Как полёт птицы, выпущенной из клетки. Мягко проникая языком в рот, оглаживая плечи, путаясь пальцами в непокорной каштановой гриве, Снейп ощущал себя счастливейшим из смертных. — Я… Я соскучилась. Я жутко, невыносимо соскучилась. Я знаю, что мы не должны, что рано… и такой день… Но я не могу, не могу больше, — сбивчиво шептала она и, словно слепая, ощупывала его лицо, скользящими поцелуями покрывала скулы и линию челюсти, выгибалась от касаний его рук, прижимаясь крепче, царапая спину острыми ноготками. Северус чувствовал, как последние преграды в сознании рушатся, последние сомнения гаснут под напором такой искренней, всеобъемлющей жажды. Кинув невербальное заглушающее и дополнительную защиту на дверь, он опустился, опираясь на локоть, и сначала медленно и вдумчиво, а потом всё быстрее начал целовать Гермиону, постепенно спускаясь от уголка приоткрытых губ ниже, вдоль линии челюсти и изящной шеи, к полной, мягкой груди. По ощущениям благодаря рождению Элены она увеличилась минимум на полразмера, и Снейп почувствовал мимолётную горечь от того, что он не был свидетелем этих восхитительных изменений в теле жены. Он помнил, как прекрасна она была с округлым животом во время беременности Алексом, как налилась её грудь, несмотря на то, что молока в итоге было немного. Возможно, если он сможет быть убедительным, они могли бы ещё раз решиться… На секунду прикрыв глаза, Северус отбросил за щиты лишние мысли. Да, в это важное время его не было рядом, а в будущем их ожидает много вопросов, но сейчас, в этот самый волнующий, отчаянный момент они вместе. Она в его руках — тёплая, живая, волнующая и взволнованная. Он не позволит сомнениям и планам всё испортить, он будет наслаждаться каждым мгновением этой одновременно долгожданной и неожиданной близости. Гермиона вздрагивала и тяжело вздыхала, ощущая горячее дыхание и смелые губы на отвыкшей от мужских прикосновений коже. Мурашки тонкой вуалью покрывали тело, соски затвердели, и каждое прикосновение к ним ощущалось как разряд тока. Северус не спеша спускался поцелуями всё ниже, одновременно сильной, чуть грубоватой ладонью поглаживая, сминая, пощипывая её ягодицы и внутреннюю поверхность бедра. Она прикрыла глаза, позволяя себе плавиться, вспоминать, наслаждаться этими ласками, пускающими огонь по венам. Пикантности ситуации добавляло и то, что она, измотанная переживаниями, уснула сразу после душа. Во сне полотенце сбилось, и сейчас она была полностью обнажена. Впрочем, Северус тоже не изменял своей привычке и спал в одних штанах, которые теперь явно были ему слишком тесными. Она ощущала бедром его напряжённую длину и не могла сдержать внутреннего ликования: он хочет, он жаждет не меньше, чем она. Единственное, что тревожило Гермиону — шрам. Конечно, она прекрасно понимала, что рано или поздно муж заметит его, но абсолютно точно не была готова обсуждать и демонстрировать этот повод для жалости тогда, когда всё внутри горело от желания и нежности. Как бы глупо это ни звучало, ей хотелось забыться и на несколько мгновений вернуться в то время, когда она была ещё совсем юной, манящей и изящной, когда Северус не отводил от неё глаз и, целуя, сбивчиво шептал, будто одурманенный, оды её телу. Мягко, но решительно потянув его выше, она выдохнула прямо в губы: — Пожалуйста, Сев… Сейчас! На мгновение он замер, вглядываясь в потемневшие от страсти карие омуты. Как бы Гермиона ни старалась, она была плохой актрисой. Да, она, несомненно, хотела его, даже очень хотела. Но что-то было не так, её явно что-то тревожило. Слишком отчаянно она просила, прикусывая его нижнюю губу, отвлекая и распаляя. Слишком судорожно тянула одеяло вверх, скрывая их тела от света и взгляда. Мерлин, когда они вообще занимались сексом под одеялом? Кажется, даже в первый раз Миа, будучи невинной и неопытной, доверчиво раскрывалась в его объятиях, принимая ласки и нежась, словно довольная кошка. Вопрос уже почти сорвался с его губ, когда в глубине карамельных глаз напротив мелькнула ещё одна эмоция. Горечь. Северус прищурился. То, чего она боялась и хотела скрыть, было слишком серьёзным, слишком ранящим, чтобы выяснять это поспешно, в пылу страсти. Наверное, стоило остановиться, выслушать, понять… Но, к сожалению, он не мог ждать долго, всё внутри вибрировало от предвкушения тесной и влажной глубины, от ожидания давно забытого наслаждения обладанием и принадлежностью. И Северус отступил, уважая желание любимой сохранить тайну. Они обязательно поговорят, он обязательно выяснит, что же скрывает его гордая и ранимая девочка, но позже. А сейчас… Первый толчок ощущался так, словно в самом деле был первым, решающим, пограничным между невинностью и сокровенным знанием. Судя по тому, как шире распахнулись глаза Гермионы, как она закусила губу, безуспешно пытаясь сдержать стон удовольствия — она испытывала то же самое. Северус не отводил взгляд, впитывая, пропуская через себя её эмоции, и двигался, двигался, двигался, не в силах остановиться, замедлиться, подождать. Миа отзывчиво трепетала, покачивалась навстречу, цеплялась за плечи, всё ближе и ближе подходя к грани, но не переступая. — Ещё… Ещё Сев! — Её голос звучал умоляюще, прерывисто и высоко, пересохшие губы хватали воздух. — Пожалуйста! Пожалуйста! Я… Я не могу… не могу больше… Она металась по простыням, комкая пальцами бледно-голубой шёлк. Смотрела сквозь опущенные ресницы призывно и умоляюще, вскидывала бёдра навстречу ритмичным толчкам, задыхаясь с непривычки. Перенеся вес на одну руку, Северус осторожно коснулся её внизу, так, как он помнил, Гермиона всегда любила. Он ласкал её нежно, но уверенно и настойчиво, постепенно ускоряя скользящие круговые движения, с удовлетворением отмечая, что прошедшие годы пошли лишь на пользу её чувственности. То, что было раньше лишь прекрасным бутоном, теперь благодарно распускалось, раскрывалось во всей своей полноте и красоте, словно самый нежный в мире цветок. И ощущая, как ускоряется её дыхание, как внутренняя дрожь постепенно переходит в пульсацию, Северус отпустил себя, шагая за грань вместе с той единственной, кого хотел видеть рядом всегда. В саду за окном слышались птичий гомон и свист. Солнечный луч переместился с подушки на одеяло, словно ненавязчиво намекая, что с момента пробуждения прошло уже больше часа и очень скоро начнут просыпаться и щебетать остальные обитатели дома. Сняв заглушку и приоткрыв дверь, Снейп прикрыл глаза, сосредотачиваясь. Чары нетронуты, дети спят… Блаженно выдохнув, он теснее прижал к себе Гермиону, большим пальцем начиная неспешно рисовать круги на её обнажённом плече. — Это было… — Гермиона положила голову ему на плечо, и золото кудрей рассыпалось по его груди, одновременно щекоча и будоража. Северус усмехнулся: желание поговорить после интима было одной из милых повседневных привычек, по которой он скучал. В постели они умудрялись обсуждать всё: её кинк на похвалу и его любовь к обездвиживанию, закон о защите кентавров и смену состава Визенгамота, проблему создания философского камня и щита от Авады. Порой обсуждения перерастали в настоящие дискуссии, что страшно веселило Гермиону. И сейчас, в такой интимный, спонтанно близкий момент, было особенно приятно осознавать, что, несмотря на годы разлуки, многое в любимой осталось прежним. — И как же это было? — Он чуть насмешливо изогнул бровь, поддразнивая и любуясь румянцем, который вновь начал расцветать на её щеках. — Хорошо… — Она выдохнула это простое слово, как небывалое откровение. — Очень хорошо. Я уже и забыла, как это бывает. — Неужели ни разу не тянуло попробовать? — Северус не успел прикусить язык, и очередной ревностно-провокационный вопрос повис в воздухе. Вопреки ожиданиям, Гермиона не разозлилась, лишь фыркнула и ткнула его пальцем в рёбра. Что ж, считай, легко отделался. Воистину, разговоры в постели после бурного оргазма способствуют мирному настрою при самых откровенных провалах партнёра. Это стоит запомнить. — Тянуло, конечно. Мне только ленивый не говорил, что жить без секса в двадцать три, двадцать пять, двадцать семь — ненормально, вредно, неправильно. А я не могла им объяснить, что я чувствую. — Гермиона помолчала и вздохнула. — Мне казалось странным не помнить такую большую и важную часть жизни. Иметь ребёнка, но не знать, как и что я люблю в постели, каким был мой первый раз, каким был мой первый мужчина… И я не хотела ломать себя. Я надеялась всё-таки вспомнить. Плюс, как бы странно это ни звучало, но мне было не до секса. Северус прижался носом к её макушке и вдохнул сладкий запах цветочного шампуня, исходящий от волос. Такой щемяще привычный, словно и не было этих жутких лет. — Прости меня, Миа. Я… Мне так жаль, что меня не было рядом тогда, когда тебе была так нужна помощь и поддержка. — Он прикрыл глаза и стиснул зубы, снова ощущая это захлёстывающее чувство вины и злости. — Мы ведь уже выяснили, что ты не виноват. — Гермиона повернула голову, встречаясь взглядом с его полуночными омутами. Невозможный человек с колоссальным чувством ответственности за всё и всех. — И всё уже закончилось и закончилось хорошо. — Она провела пальцем по его щеке, ощущая лёгкое покалывание утренней щетины. — Нам надо двигаться дальше. Северус, будто не слыша, поймал ладонь жены и прижал к губам. — Мне так жаль… Мерлин, ты была там совсем одна… Я не представляю, как ты вообще справилась. — Ты тоже был тут один. — Она коснулась губами его губ. — И тебе тоже было трудно. Но ты дождался меня. Ты справился. Мы справились. Они замерли, наблюдая за танцем пылинок в солнечном луче, проживая этот момент, в котором было больше близости, чем в недавнем всплеске страсти. Наконец, Северус медленно моргнул и усмехнулся: — Уж какие только разговоры мы с тобой не вели на нашем супружеском ложе, но такой концентрации пафоса, пожалуй, ещё не было. Гермиона закатила глаза: — Ты — убийца романтики, Северус Снейп, ты знаешь это? По закону жанра мы должны были сейчас прослезиться, пылко поцеловаться, а потом снова заняться любовью, на этот раз медленно и вдумчиво. — Это по закону мелодрамы, Миа. Но мы с тобой отныне герои в лучшем случае ромкома. — В каком смысле? — В том смысле, что прямо сейчас к нашей двери крадутся два маленьких человека. Они явно хотят остаться незамеченными, но их выдаёт топот и хихиканье. Гермиона прислушалась и прыснула, бросив взгляд на дверной проём, в котором на секунду мелькнули две кудрявые макушки. Затем быстро выудила откуда-то из-под одеяла штаны Северуса и стянула с ближайшего стула свою ночную сорочку, которую вчера приготовила, но так и не успела надеть. Очевидно, привычку спать обнажёнными придётся на время забыть. — Сев, хочешь конфетку? — Она произнесла это чуть громче обычного, в глазах мелькали весёлые искорки, и Снейп поневоле залюбовался женой, хоть и не вполне понимал, какую игру та затеяла. — Конфетку? Ты… освоила язык эвфемизмов, дорогая? — Он ухмыльнулся, глядя на её пунцовые щёки. — Весьма предусмотрительно в условиях постоянного наблюдения. — Да нет же! У меня тут припрятаны наши любимые. — Гермиона выразительно округлила глаза и, к его удивлению, взмахнула палочкой, призывая с верхней полки бельевого шкафа красивую коробку конфет: — Они были под стазисом. Как думаешь, ещё съедобны? — Хм, это достойный объект для исследования. Думаю, стоит выдвинуть гипотезу и проверить её опытным путём… Громкое шуршание обёртки стало последней каплей, переполнившей чашу детского терпения. С громкими криками «и мне», «и нам» два кудрявых смерча бросились на кровать. Северус едва успел потесниться, спасая от острых локтей, и коленок жизненно важные части собственной анатомии. Спустя пару минут успокоенные честно завоеванным шоколадом Алекс и Элена доверчиво грели холодные пятки об их с Гермионой разгоряченные тела. — Папа, а почему ты такой пушистый и щекотный? — Дочь несколько раз потёрлась о его волосатую икру в целях проверки собственных ощущений, а потом нахмурилась и погладила его по щеке: — А тут колючий. Это чтоб не мёрзнуть? Или чтоб комары не кусали? — Не пушистый, а шерстяной. — Ал нахмурился, явно припоминая что-то вычитанное в энциклопедии по биологии. — Это потому, что папа — мужчина! У него карномы такие. — Гормоны. — Гермиона мягко потрепала сына по голове. — Ну да, я так и сказал! — Алекс несколько раз кивнул в подтверждение. — Я вырасту и тоже буду такой. — Будешь, непременно. — Северус усмехнулся и провёл ладонью, оценивая щетину. Что ж, кажется, теперь и в выходные придётся бриться. Интересно, у Гермионы нигде нет… царапин? — А дедушка не такой пушистый. И дядя Марк тоже… — задумчиво протянула Элена. — Они меньше мужчины? Северус хмыкнул, не зная, как реагировать на столь лестный вывод. — Они, наверное, столько же мужчины, но у них меньше этих… кар… гарномов. Это, наверное, потому, что в Австралии тепло и океан, а тут холодно. — Ну я же говорила, чтоб не мерзнуть! — Элена закатила глаза и прижалась к плечу отца. Это было так ново и странно: сидеть в кровати всей семьёй, есть конфеты и рассуждать о смешных, совсем бытовых моментах и детских наблюдениях. И самому наблюдать, как Элена пытается незаметно вытереть испачканные шоколадом руки об одеяло, а Алекс разглядывает их спальню, словно припоминая раннее детство. Ещё неделю назад Северус и представить себе не мог такое сладкое, уютное пробуждение. И вот теперь они все вместе и наяву. Ну, или он всё-таки не выдержал, выпил яд раньше срока и впал в кому, и теперь наслаждается самыми невероятными своими мечтами. Впрочем, последнее маловероятно: у него был слишком краткий опыт счастья, чтобы придумать такую правдоподобную иллюзию. Притянув дочь к себе, Снейп уткнулся носом в кудрявую чёрную макушку, пахнущую мёдом и разнотравьем, и усмехнулся. Нет, точно не сон. Скорее, новая нотка в его амортенции. Мирную идиллию нарушил стук по стеклу. Северус внутренне застонал, буквально кожей ощущая, как утренний уют рассеивается под напором суеты наступающего дня. Движением запястья он распахнул окно и впустил в комнату недовольного охристо-бурого филина. Дети взвизгнули и притихли, наблюдая, как огромная важная птица пикирует на спинку кресла у кровати и протягивает отцу лапку с привязанным к ней конвертом. Отвязав послание, запечатанное сургучной печатью Министерства Магии, Северус кивнул пернатому почтальону, и тот, ухнув, с шумом вылетел, оставив на полу пару пёстрых перьев. — Папа, это что, сова? — А почему она такая большая? — А почему она носит письма? — А она дрессированная? Вопросы сыпались из детских ртов практически безостановочно, и Северус усмехнулся: где-то он такое уже слышал. Накинув рубашку и натянув брюки, он подошёл к столику и взял с подставки резной ножичек для вскрытия писем — подарок Гермионы на один из их первых совместных праздников. Конечно, вставать не хотелось, но письмо от самого Тиберия Огдена относилось к разряду особо важных и срочных. Пробежав пергамент глазами, вздохнул: час с небольшим до встречи у него есть, а значит, есть и время закруглить разговор и договориться о планах. — Да, дети. Это особенный филин, он приносит волшебную почту. Сов и филинов обучают доставке писем и накладывают специальное заклинание, которое помогает птицам искать адреса. — Направляясь в ванную, он бросил взгляд на всё ещё сонную жену: — Я думаю, на выходных нам стоит сходить в Косой переулок. К сожалению, Кьяра не пережила разлуку, а сова нам теперь нужна. Гермиона кивнула и печально улыбнулась, вспоминая ласковую серую неясыть, подаренную Гарри в день их свадьбы. — А что такое Косой переулок? — Алекс тоже вылез из-под одеяла и рассматривал перья, оставленные пернатым почтальоном. — Это улица с волшебными магазинами в Лондоне. Там есть и зоомагазин, где можно купить птицу, — отвечая сыну, Гермиона потянулась, и Северус сглотнул, наблюдая за изгибами стройного тела и отмечая, как затвердели от свежего утреннего воздуха бусинки сосков. Эх, ромком с детьми это, конечно, хорошо, но соскучившееся тело требовало как минимум мелодрамы… — И мы сегодня туда пойдём? — Элена чуть ли не пританцовывала, предвкушая поход в волшебные магазины, о которых столько рассказывал Джеймс. — Пойдём, но не сегодня. — Северус не удержался и присел возле дочери, которая явно собиралась огорчиться. — Сегодня у нас масса важных дел. До обеда нам нужно побывать в Министерстве Магии, так что вам, юная леди, стоит взять брата за руку и поторопиться в ванную. У вас она своя, возле детской комнаты. Проводив взглядом две кудрявые макушки, Гермиона лукаво улыбнулась и на цыпочках подошла к Северусу, подавая свежее полотенце. — Я бы хотела присоединиться к тебе, но, увы, тогда ты точно опоздаешь. — Дождавшись кивка, она поцеловала мужа в уголок губ. — Ты торопишься? — Да, Тиберий Огден ждёт меня через… — он взглянул на часы, — почти через час. — Это по поводу Алекса и его магии? — Да. Не стоит затягивать с опекунством. Правда, понятия не имею, как объяснить Алу необходимость снова бродить по ритуальным подземельям. — Можно устроить квест. — Гермиона хихикнула, представляя себе карту подземелий Малфой-мэнора в стиле детских игровых вечеринок. — И пообещать ему поход во «Вредилки Уизли» в качестве приза. — Понятия не имею, что такое квест, но судя по огонькам в твоих глазах, эту идею из Малфоев оценил бы разве что Драко. — Северус усмехнулся и тут же пожалел, что заговорил о крестнике: глаза Гермионы потухли и наполнились болью, словно от удара по едва зажившей ране. — Прости, я не должен был. — Да нет, всё… Всё в порядке. Просто я до сих пор не могу осознать, что его нет. Не то чтобы мы много общались, но я не хотела, чтобы всё закончилось… так. — Гермиона отвернулась и начала заправлять кровать по-магловски, стараясь унять нервную дрожь во всём теле. — Я надеялась, что однажды мы снова станем друзьями. Ну, знаешь, через какое-то время. Он ведь тебе не чужой. Северус покачал головой: — Маловероятно, что это было бы возможно даже спустя сто лет. — Он подошёл к жене и обнял со спины. — Дружить с бывшей возлюбленной — это совсем не в характере Малфоев. Тем более… — он вздохнул, зарываясь носом в пышные кудри, — что бывшей ты и не была. Но, возможно, наши дети действительно могли бы общаться лучше. — Да, а теперь… — А теперь наш сын в каком-то смысле — сын Драко, наследник Малфоев. Не по крови, но по магии. Как бы мелочно это ни звучало, но мне хотелось бы взглянуть на лицо Абраксаса и прочих обитателей семейной галереи, когда они осознают произошедшее. В своё время от отца Люциуса я выслушал немало пренебрежительных замечаний о своём происхождении. И вот теперь судьба его драгоценного рода в руках полукровки, да ещё и бывшего сквиба. — Мерлин, если уж ты соберёшься посоревноваться в сарказме с высокомерными мертвецами, то только не при Алексе! — Обернувшись, Гермиона с тревогой взглянула в глаза мужа. — У него и так слишком много сложных вопросов в голове. А после ритуала их будет ещё больше. — Я злорадный и мстительный, но не безумный, женщина. Обещаю, наш сын и на пушечный выстрел не подойдёт к этой выставке чистокровных мерзавцев. Во всяком случае, пока не сможет дать им достойный отпор. — Надеюсь, это произойдёт нескоро, — пробормотала Гермиона, поёжившись. — И к тому времени он освоит истинно снейповское искусство затыкать несогласных одним движением брови. — Я приложу к этому все усилия. — Усмехнувшись и поцеловав любимую в висок, Северус поспешно ушёл в ванную. Он не допускал опозданий и на менее важные встречи, а сейчас и подавно хотел прийти вовремя. Спустя двадцать минут, свежевыбритый («уже не колючий» — усмехнулся он про себя) и посвежевший, Снейп спустился на кухню и замер, наслаждаясь позабытым зрелищем. Гермиона, напевая и пританцовывая в такт, варила на плите кашу и, похоже, какао. На соседней конфорке шкварчала яичница, и Северус внутренне застонал: завтрак был бы как нельзя кстати, но разговоры, пусть и приятные, и желанные, заняли слишком много времени. — Ты решил завтракать при параде? Мне стоит позвать Джинни на шопинг, чтобы купить себе и детям для приёма пищи что-то простое, но элегантное? — Во взгляде Гермионы смешались ласковая насмешка и что-то подозрительно похожее на восхищение. Мысленно Северус отметил, что белые рубашки с запонками всё ещё были её слабостью. Он грустно усмехнулся про себя, уловив в прозвучавших словах намёк на Нарциссу и её уроки этикета. Как бы странно это ни звучало в свете недавних событий, но леди Малфой явно благоволила его юной жене и даже несколько раз приглашала к себе на чай, чтобы побеседовать с глазу на глаз. Правда, Гермиона так и не смогла проникнуться духом аристократической дружбы и всячески избегала посещения мэнора, который напоминал ей о пытках и неудавшейся первой любви. Впрочем, это не мешало родовитой аристократке посещать их скромный дом. И сколько Снейп ни пытался, но так и не нашёл ни одного намёка на то, что Нарцисса была в курсе безумных планов своего мужа. Жаль, что ей так и не удалось передать ему толику своей мудрости. — Ты, безусловно, должна встретиться с Джиневрой. И я не против того, чтобы ты обновила гардероб, — он подошёл почти вплотную и подцепил пальцем тонкую бретельку, видневшуюся из-под распахнутого ворота халатика, — особенно в плане его… хм… вечерней части. Простое, но элегантное, вычурное и провокационное — всё, что пожелаешь. Но на сегодня у нас другие планы. — Министерство? — Гермиона вздохнула: после стольких напряжённых дней ей хотелось покоя. — Да. Сара должна была прислать бланки с результатами обследования для восстановления ваших документов. Всё-таки ты и Алекс уже год считаетесь погибшими, а Элена и вовсе не зарегистрирована как наша дочь и волшебница. — Звучит жутковато, — передёрнула она плечами, в очередной раз отгоняя призраки прошлого. Северус прикрыл глаза, мысленно делая пометку как можно скорее покончить с формальностями в Министерстве и уничтожить фальшивые надгробия Гермионы и сына. Ещё стоило связаться с Ритой Скиттер. Какой бы прилипчивой и скандальной ни была эта журналистка, она явно знала толк в подаче новостей. А сейчас им предстояло одновременно заявить о чудесном воссоединении семьи Снейп и обнародовать факт гибели Драко и болезнь Люциуса. Это нужно было сделать изящно и проникновенно, чтобы рассеять любые домыслы и слухи, и подготовить мир к необычному наследнику династии Малфой. Гермиона поставила на стол тарелки. — Давай ты всё-таки позавтракаешь? Не мне тебе рассказывать, как вредно полдня ходить голодным. Северус покачал головой. — Спасибо, но сейчас мне стоит поторопиться. В атриуме, должно быть, тьма народу, к лифтам очереди, а в Визенгамот, как ты помнишь, иначе не попасть. — Он обхватил ладонью её лицо и погладил щёку большим пальцем. — Не переживай, пропуск завтрака — это мелочь на фоне всего произошедшего. Будьте готовы через пару часов: я вернусь за вами и помогу аппарировать к Министерству. Мне бы хотелось покончить с бумажной волокитой как можно скорее. Он дождался кивка и склонился, прикасаясь своими губами к её в лёгком поцелуе: — Не провожай меня. Судя по топоту, пожиратели конфет уже на подходе. Не стоит морить их голодом: вечером ты понадобишься мне целой. Гермиона округлила глаза и потёрлась щекой о его ладонь: — А как же наша традиция? Северус прикрыл глаза, не зная, как признаться, что одна мысль о том, что жена, как в то злосчастное утро, проводит его до двери, а потом выйдет на крыльцо, заставляет его колени дрожать. — Та традиция скомпрометирована, миссис Снейп, — понизил он голос, удовлетворённо наблюдая, как вспыхивают огни в её карих омутах. — Мы создадим новую. Например, утреннее поедание… конфет. Она понимающе улыбнулась и подмигнула детям, чьи макушки нетерпеливо мелькнули в дверном проёме: — Дети, целуйте папу и садитесь за стол. *** Кабинет верховного мага выглядел странно скромным и уютным. Добротная, но не вычурная мебель из красного дерева, обитые светлыми панелями стены, тяжёлые бордовые шторы, собранные золотистыми подхватами с кистями — всё это выглядело почти по-домашнему и немножко по-гриффиндорски. Колорита добавляла коллекция причудливых статуэток, выставленная в застеклённом стеллаже, и зачарованный морской пейзаж с тропическим островом. Северус замер, наблюдая за движением волн и колыханием песчинок в зоне прибоя. — Любуетесь, молодой человек? Негромкий скрипучий голос заставил его вздрогнуть и задуматься: неужели есть люди, которые ходят более бесшумно, чем он сам? Или один из старейших магов имеет привилегию аппарировать в Министерстве? — У вас довольно необычный кабинет, господин Огден. Здесь действительно есть на что засмотреться. — Северус почтительно кивнул сухонькому старичку, вышедшему, как оказалось, из неприметной боковой двери, и вздохнул про себя: хуже, чем «молодой человек», было только «мой мальчик». — Не думаю, что мои апартаменты более занимательны, чем кабинет директора Хогвартса. Старина Дамблдор был коллекционером почище меня. Пронзительный взгляд верховного мага неприятно контрастировал с тёплой атмосферой его кабинета. Северус на мгновение прикрыл глаза, поднимая окклюментные щиты. Как бы ни хотелось ему встать в метафорическую боевую стойку и ответить старику холодно и колко, он не имел на это права: Алексу нужна была помощь, и поскорее. Мало кто разбирался в древних традициях и ритуалах лучше, чем Тиберий Огден. А значит, единственное, что он мог сейчас предпринять — сделать вид, что намёк не понят. — К несчастью, у меня было слишком мало времени, чтобы ознакомиться с его знаменитыми артефактами. — Снейп старался, чтобы его голос звучал сухо, но не слишком холодно. — Возможно, вы слишком торопились, молодой человек? — Огден, не стесняясь, разглядывал посетителя, которого слишком давно хотел увидеть. — Возможно, стоило выбрать правильное, а не лёгкое решение? Северус глубоко вздохнул. Даже спустя годы рана, нанесённая его душе невольным, спланированным самим Альбусом убийством, болела и кровоточила. — Увы, инициатива в спешке исходила не от меня. Уверен, вы смотрели воспоминания, которые любезно предоставил суду мистер Поттер. — Он скривил губы, не в силах скрыть отношение к подобному публичному обнажению его чувств. — Как ни прискорбно, седая борода не является оберегом ни от любопытства, ни от ошибок. Напротив, иногда возраст даже создаёт проблемы, так как вселяет в обладателя ложную уверенность в собственной неуязвимости и безграничной мудрости. И будто бы наделяет правом принимать решения и за себя, и за других. Тиберий едва заметно усмехнулся и кивнул. — Да, это верно. Альбус с годами не стал рассудительнее. Это его и погубило. А может, и не только его. Ведь даже согласованное убийство остаётся убийством. — Огден задумчиво посмотрел на морской пейзаж и, словно приняв какое-то решение, опустился в кресло и сделал приглашающий жест: — Присаживайтесь, целитель Снейп, в ногах правды нет. Северусу очень хотелось уверить собеседника, что в точке пониже спины правду тоже искать не стоит. Хотелось обсудить искусство шантажа и манипуляций и выяснить, как же верховный маг, столь заметный и именитый волшебник смог удержаться на грани света и тьмы в калейдоскопе политических режимов. Ему даже хотелось намекнуть, что вторая Авада даётся обычно легче, чем первая. Но Тиберий Огден не создавал впечатления любителя пошутить и пофилософствовать, и Снейп промолчал. В конце концов, судя по смене тональности разговора и положения в пространстве, он прошёл какую-то своеобразную проверку верховного мага, а значит, стоило переходить к делу. — Вчера целитель Адамс прислал мне письмо, в котором, так сказать, ввёл меня в курс дела. Признаться, я был озадачен тем, что он сообщил, и весь вечер посвятил поискам информации и чтению. Прежде чем мы обсудим дальнейшие действия, я хочу кое-что уточнить. — Огден дождался кивка и продолжил: — Скажите, целитель Снейп, я правильно понимаю, что ваш сын, будучи от рождения сквибом, участвовал в ритуале Adoption de generе и принял в себя магию другого рода? — Всё верно, господин Огден. — Снейп откинулся в кресле, скрестив руки на груди. — А сквибом он стал вследствие того, что его будущий магический восприемник, лорд Люциус Малфой, наложил на вас проклятие supressio generis? — Именно так, — кивнул Северус. — Поразительная ирония судьбы, — горько усмехнулся старший маг. — И поразительное везение. — Он внимательно посмотрел на собеседника. — Признаться, целитель Снейп, я не хотел встречаться с вами. Да… Совсем, совсем не хотел. — Он как-то по-старчески потряс головой. — Вы убили того, кого я знал много лет, кого считал своим другом. Он восхищался вами. — Уловив усмешку в чёрных глазах Снейпа, Огден кивнул: — Да, восхищался, хотя беспощадно использовал и манипулировал. Но так Дамблдор поступал со всеми, даже с Визенгамотом. — Он вздохнул. — Конечно, я видел ваши воспоминания. И умом понимал, что вы не могли поступить иначе. Но и простить вас не мог. Северус внутренне усмехнулся: если он и желал попросить прощения, то точно не пришёл бы к старейшинам Визенгамота. Для этих целей ему вполне хватало белой могилы у Чёрного озера. — Безусловно, вы и не нуждались в моём прощении, — усмехнулся Огден, видя, как Снейп прищурился, укрепляя щиты. — Не волнуйтесь, это не легилименция, просто формальная логика. Но, тем не менее, я был нужен вам, и я не хотел с вами разговаривать. — Что же повлияло на ваше решение? — Северус начал терять терпение: разговор затягивался и явно уходил в сторону. — Сначала я согласился из-за вашего сына. В конце концов, мстить, отказывая в помощи ребёнку, низко. — Огден дождался кивка. — Потом я заинтересовался самим случаем. Сами понимаете, эти тёмные и опасные ритуалы и проклятия были запрещены ещё до моего рождения. Как вы верно отметили, целитель Снейп, седая борода не спасает от любопытства. Северус оценил словесный реверанс и ухмыльнулся. — А потом меня поразила изящная жестокость случившегося с Малфоями. И то, что ваш сын выжил во время ритуала и жив до сих пор. — Что вы имеете в виду? — Снейп похолодел. — И что значит до сих пор? — Целитель Снейп, вы ведь умный человек. Альбус говорил даже, что исключительно умный. Ваш мальчик — сквиб, его энергоканалы не приспособлены к такому потоку магии, тем более от чистокровного древнего рода, чужого ему по крови. То, что Александр не впал в кому прямо в ритуальном зале Жемчужины Малфоев — это редкая удача. То, что он не умер в течение суток, особенно при перемещении, — настоящее чудо. В библиотеке Министерства упомянуто всего два случая обретения магии сквибами. И в обоих, увы, всё закончилось плачевно и быстро: они не успели научиться колдовать и каналы взорвались от перегрузки. А ваш мальчик жив и здоров. Очевидно, в жизни всё-таки есть справедливость, а в вашей душе — свет. И это третья причина, по которой я решил пригласить вас к себе, молодой человек. — Но… Но диагностика не показала значительного превышения… Адамс сказал бы мне, если бы увидел опасность, — это прозвучало почти жалобно, и Снейп поморщился: показывать свою слабость тому, кто его явно недолюбливал, не хотелось. — Магия имеет свойство накапливаться, вы ведь знаете. И порой сила потока меняется. — Огден утверждал, а не спрашивал. — Видимо, тогда её было не столь много. Северус сжал руки в кулаки, чтобы не было видно, как сильно трясутся его пальцы. Мерлин, почему он не подумал об этой опасности сам? Почему так опрометчиво решил, что теперь-то с Алексом всё будет хорошо? Да, конечно, он заметил магическую перегрузку, настоял на обследовании, но не предполагал, что всё может быть настолько серьёзно. Он боялся выброса новообретённой магии, боялся нервного срыва у сына после пережитого стресса. А надо было бояться совсем иного. И хотя Снейп прекрасно понимал, что там, во Франции, да и здесь, после прибытия, он ничего не мог бы сделать, чтобы предотвратить трагедию, легче от этого не стало. А при мысли, что прямо сейчас, в его отсутствие, может случиться непоправимое, к горлу подступила тошнота. Внезапно он почувствовал прикосновение к плечу. Очевидно, щиты не смогли сдержать поток ужаса, охвативший его душу, и на лице отразилось смятение. Голос верховного мага звучал мягче, почти по-отечески: — Целитель Снейп, раз Александр пережил эту ночь, значит, его тело и душа смогли справиться с нагрузкой и приспособиться к магии. Скажите, он пробовал колдовать? — Да, — Северус со стыдом услышал, как дрожит его голос, — да, он может… может использовать обретённую магию. Вчера я заметил, что ему тяжело от магической перегрузки, и научил его создавать водяные сферы, он… Он неплохо управляет этой стихией. — Поразительно… Просто поразительно, — покачал головой Огден. — Очевидно, этими уроками вы спасли своему сыну жизнь. А ещё он явно очень талантлив. — Это в мать, — с трудом улыбнулся Северус и, прикрыв глаза, глубоко вздохнул. — Сколько у нас есть времени, господин Огден? — Как говорилось в одном магловском боевике, которые так любит моя правнучка, «считай, что у тебя его нет», — усмехнулся явно довольный собой старик. — Нам следует провести ритуал сегодня ночью, сразу же после похорон лорда Драко. Северус кивнул, обдумывая услышанное. — Сразу после похорон… Король умер, да здравствует король? — Именно так. В этом случае магия легче примет изменения. — Что ж, это имеет смысл… Целитель Адамс говорил о том, что я должен взять Алекса под магическую опеку, и это звучало логично в том смысле, что мне предстояло учить и контролировать сына. Но сейчас я не понимаю, как именно это поможет, учитывая проблему перегрузки каналов. — Речь идёт не просто об установлении опеки, целитель Снейп. Вы правы, в данном случае это не поможет. Северус вопросительно изогнул бровь и прищурился. Неужели?.. — Да, я вижу, вы уже догадались. Речь идёт об объединении родов и создании нового, единого рода Снейп-Малфоев. Это единственный способ сохранить вашему сыну жизнь и магию. Вы, как старший и опытный маг, сможете взять на себя и перераспределить энергию, и мальчик постепенно адаптируется. И после того как у него родится сын, он не станет вновь сквибом, что было бы логично, если бы он всё же выжил и остался просто Малфоем. Мерлин и Моргана, нет! Только не это… Снейп сжал зубы и застонал. Нет, он не хотел, он не мог… Родство с Малфоями… Если бы речь шла только об установлении опеки, всё было бы просто. Ни Гермионы, ни Элены бы не коснулись изменения. Да и на статусе Алекса можно было бы не акцентировать внимание. Но теперь любой магический документ будет отражать новую, двойную фамилию для всех членов их семьи. Фамилию двух Пожирателей, двух тёмных магов. Спасибо, конечно, что не Снейп-Реддл, и всё же… — Я так понимаю, что вы не горите желанием приблизиться к священным двадцати восьми? — Огден печально улыбнулся. — Впрочем, теперь уже двадцати семи. — Ни в малейшей степени, — тяжело вздохнул Северус. — Но это не самое страшное, с чем мне приходилось мириться. Как, к сожалению, и моей жене. Если это объединение — цена жизни нашего сына, мы готовы её заплатить. Когда и где вы проведёте ритуал, господин Огден? — Деловой подход, целитель Снейп. Альбус говорил, что вы впечатляюще быстро берёте себя в руки, даже для окклюмента. И теперь я вижу, что он вам не льстил. — Он прищурился и кинул взгляд на часы: — Когда вы сможете перенести тело мистера Малфоя в мэнор для захоронения? — Думаю, к вечеру. Мы с Гермионой и детьми планировали сегодня посетить Министерство, чтобы оформить документы, но в свете нашего разговора это уже не актуально. Так что я предупрежу семью, оповещу тех, кто хотел бы присутствовать на похоронах, и сразу же отправлюсь в аврорат за порт-ключом во Францию. — Хороший план. В таком случае, откройте для меня камин Малфой-мэнора в девять часов вечера. С недавних пор я плохо переношу аппарацию, даже будучи ведомым. Годы, знаете ли… — Огден внимательно посмотрел в чёрные глаза собеседника. — Я рад, что не ошибся, пригласив вас, целитель Снейп. И мне жаль, что мне понадобилось столько времени, чтобы увидеть в вас то, что видел мой друг. Северус кивнул, не в силах более поддерживать разговор и задыхаясь в этой почти домашней, обманчиво-уютной атмосфере. Шагая прочь от кабинета, он старательно прятал под щит неподобающие эмоции и приводил в порядок мысли. Они справятся, обязательно справятся. Иначе и быть не может. *** Прибыв на место, Северус огляделся. Жемчужина Малфоев была прекрасна. Белый камень сверкал в лучах летнего солнца; круглые башенки, витражные окна и крытые галереи делали замок воздушным и сказочным, словно сошедшим с яркой картинки из детской книжки. Но Северус прекрасно знал: за этим фасадом скрывался далеко не уютный дом доброго короля. Это скорее было обиталище злого колдуна, обманом заманивающего к себе беззаботных и доверчивых путников. Но что самое поразительное и неприятное, скоро он, Северус Снейп, будет иметь самое непосредственное отношение к этому средоточию древней и далеко не самой светлой магии. Впрочем, как говорится в одной из любимых книг Гермионы, он подумает об этом завтра. А сейчас пришло время в последний раз взглянуть на того, кто отдал всё, что мог, за счастье других, как бы странно это ни звучало в отношении представителя рода Малфоев. Сбоку раздались два хлопка от перемещения, а затем вежливое покашливание. Бравая и неутомимая команда авроров под командованием Рональда Уизли была в сборе. Северус покачал головой, в очередной раз удивляясь собственным реакциям. Скажи ему кто-то лет пятнадцать назад, что в тяжелой и опасной миссии он будет рад сопровождению бестолкового младшего Уизли, он бы ни за что не поверил. Причём не просто не поверил, а с большой вероятностью проклял бы шутника чем-нибудь весьма неприятным. А теперь знание, что он перейдёт этот проклятый защитный барьер, пройдёт по холодным каменным галереям в сопровождении рыжего друга своей жены, успокаивало и придавало уверенности. Хотя, конечно, признать это Снейп не решился бы и под страхом Авады. Они шагали по изумрудному склону холма и наслаждались ласками тёплого ветра, пропитанного запахом морской соли и цветов. Рональд чуть отстал, дав подчинённым команду обследовать территорию первыми. Снейп был удивлён, но промолчал: очевидно, пока они приходили в себя в больнице и дома, Поттер и Уизли выработали план. Во всяком случае, когда он часом ранее вошёл в кабинет начальника Аврората, его уже ждал порт-ключ и готовые к отправке сопровождающие. И почему-то сейчас ему чуть ли не впервые в жизни захотелось просто подчиниться и позволить другим выполнять свою работу. Что это: усталость после напряженных последних дней, привет от надвигающейся старости или смирение с тем, что он не всемогущ, Северус пока не знал. — Профессор, постойте. Пока ребята проверяют вход, я бы хотел с вами поговорить. — Голос Рональда звучал выше, чем обычно, что в сочетании с его ростом и могучим разворотом плеч было несколько неожиданно. Похоже, его рыжий сопровождающий долго собирался с духом, чтобы начать разговор. — Я слушаю вас, мистер Уизли, — кивнул Северус, разворачиваясь к собеседнику. Тот стоял неестественно прямо и прищурившись смотрел на величественный и пустынный пруд, расположенный чуть в стороне от главной аллеи. Насколько Северус знал, после смерти Абраксаса Малфоя здесь никто постоянно не жил, и поместье потеряло свой прежний лоск без магической подпитки и элементарного ухода. — Я… Я хотел извиниться перед вами, сэр. Вы рассчитывали на меня, и я подвёл и вас, и Гермиону. Гарри описал, что было там, в зале, после нашего появления. Мне жаль, что я подверг Алекса опасности. Дважды. — Рон досадливо тряхнул головой, словно отбиваясь от неприятных мыслей. — Вы слишком самокритичны, мистер Уизли. В Австралии вы действовали в рамках инструкций и закона. Да, было бы здорово предположить, что моя тёща сойдёт с ума, и у неё появится гениальный план сбежать из дома с внуком, но я прекрасно понимаю, что вы не ясновидящий. Смиритесь, люди вообще, а женщины в особенности, коварны и изобретательны, если их загнать в угол. — Он помолчал и, не услышав возражений, продолжил: — И я не сомневаюсь, что если бы нужно было отбить атаку и защитить мою семью, вы бы это сделали. — Снейп положил руку на крепкое плечо парня. — Собственно, это вы и сделали, вытащив Венделла из огня. И я, и Гермиона очень благодарны вам за это. А здесь… — Он оглядел территорию замка, представляя, как команда авроров в темноте спешно двигалась им на помощь после падения защитного купола. Подумать только, это было всего лишь сутки с небольшим назад! — Если бы вы не появились здесь прошлой ночью, скорее всего, я был бы мёртв. Гермиона и Элена лишились бы магии, вы и сами понимаете, что это значит для волшебника. Не говоря уже о том, что у Люциуса была бы сила как минимум двух родов, а также Поттер в качестве заложника и возможность беспрепятственно набирать сторонников и планировать атаки здесь, в одном из самых защищённых магических поместий мира. — Звучит мрачно и убедительно, — вздохнул Рон и провёл ладонью по рыжим волосам, зачёсывая их назад. — И всё же я чувствую себя виноватым. — Чувствуйте, мистер Уизли, если вам так угодно. — Северус усмехнулся уголком губ. — Виноватый аврор крайне полезен в хозяйстве. Рон хохотнул и покачал головой: — Меня поражает ваша практичность, профессор. — Увидев, как скривился Снейп, он тут же поправился: — Да-да, вы не наш профессор, я знаю. Но привычка свыше нам дана… — И вы туда же?! — Северус изогнул бровь в притворном негодовании. — Вы что, тоже читали с Гермионой русских классиков? — О нет, профессор, у меня и с британскими не особо ладилось. Но Гермиона беспощадно несла свет знания и цитировала любимые книги при объяснении домашних заданий. — Что ж, это только подтверждает мою мысль: женщины в безвыходном положении коварны и изобретательны. Рон кивнул и снова покачал головой. Очевидно, обмен колкостями и почти дружеская беседа с бывшим грозным преподавателем давались ему нелегко, но он мужественно держался. Снейп взглянул на часы и кивнул в сторону главного входа: — Если у вас всё, мистер Уизли, то я бы предпочёл поторопиться. Мне нужно до заката… — Он сглотнул и прикрыл глаза, приподнимая щиты. — Мне нужно перенести Драко в мэнор и самому побывать дома. Я успел отправить Гермионе и Саре патронусы и предупредить, что похороны и ритуал будут сегодня. Однако долгое отсутствие подробностей мне не простят. — Да, я понимаю, сэр… — Уизли поджал губы и повёл плечами, очевидно, вспоминая жуткую картину распростёртого на камнях тела бывшего одноклассника. — Но сначала я хочу передать вам это. Под пристальным взглядом Снейпа Рональд расстегнул пару пуговиц на кителе и достал из внутреннего кармана небольшой конверт. — Это… Это письмо Мионе. Северус изогнул бровь: — И вы передаёте его мне потому?.. — Потому что оно от Марка Моргана, того самого врача из Брисбена, который с ней дружил все эти годы. — Вы полагаете, я настолько отчаялся, что буду читать её личную переписку? Или сожгу его и, злобно усмехаясь, развею по ветру? — Нет, сэр, я не думаю… — Рон замялся, не зная, как правильнее сформулировать мысль. — Я знаю, что вы передадите это письмо в целости и сохранности, но я хочу, чтобы вы знали, что оно есть. И чтобы Гермиона знала, что вы знаете. — Хм… — Снейп взял конверт и повертел в руках тоненький белый прямоугольник. Это было положительно невозможно, но ему казалось, что письмо жжёт пальцы. — Это прямо-таки слизеринский ход, мистер Уизли. Растёте над собой. — Он медленно двинулся в сторону замка по песчаной дорожке, жестом предлагая аврору следовать за ним, а затем с максимально равнодушным видом произнёс: — Вы полагаете, мне есть о чём волноваться. Это не было вопросом, и Рон поёжился, чувствуя, что вновь ступает на опасную территорию. Первым порывом было всё отрицать, но тогда его действия выглядели бы нелепо и неправдоподобно, а Снейп был кем угодно, но только не дураком. — Я не знаю точно, какие отношения их связывали. Судя по тому, что я услышал, они не были вместе. Но Морган абсолютно точно этого бы хотел. Он очень переживал о Мионе и всё порывался лететь с нами, потом требовал её адрес и телефон в Англии. Когда я сказал, что это бессмысленно и вообще невозможно, он буквально бегом кинулся в свой кабинет и спустя минут пять принёс это письмо. Просил передать лично в руки. Скорее всего, он надеется продолжить общение, хотя я и сказал ему, что она замужем. — Рон помялся и искоса взглянул на невозмутимого собеседника. — Он выглядит весьма целеустремлённым. И вообще… хорошо выглядит. Вопреки его опасениям, Снейп отреагировал максимально спокойно и сдержанно, лишь чуть заметно нахмурился, услышав характеристику потенциального соперника. — Я вас понял, мистер Уизли, спасибо. За письмо можете не переживать, я сегодня же передам его Гермионе. А дальше она уже сама решит, как ей поступать. Рон прикрыл глаза, собираясь с духом, и выпалил: — Она любит только вас, сэр! — Он запнулся и торопливо продолжил, будто боясь, что Снейп не дослушает: — И дело не только в том, что она все эти годы была одна, хотя могла бы быть с тем же Марком. Просто я помню вашу свадьбу. — Это было слишком давно, чтобы быть аргументом, мистер Уизли, — тихо проговорил Северус и покачал головой. — С тех пор могло многое измениться. — Ваша магия, сэр. — Рон остановился, вынуждая собеседника развернуться. — Вы с Гермионой истинные. — Откуда вы это взяли, мистер Уизли? Насколько мне известно, истинные пары не более чем легенда. — Просто поверьте. Я чувствую такие вещи, сэр. Это и моё проклятье, и дар… От бабушки по материнской линии. Такое, как у вас, сияние и ликование магии во время брака возможно только если объединяются настоящие родственные души. Я был на многих свадьбах, но ощущал подобное только у Билла и Флёр. Правда, там это было логично, ведь она вейла, а он — её пара. Северус прищурился, внимательно глядя в глаза младшего Уизли, и не смог удержаться от вопроса: — А как же Поттеры? Рон опустил глаза и покачал головой. Он любил сестру и считал Гарри названым братом, но их брак, увы, был совсем не похож на союз Снейпов. Спустя пару минут, уже подходя к широкой мраморной лестнице, он окликнул своего задумчивого спутника: — Профессор, я не смог сказать им правду. Они были так счастливы, и я просто не мог… Северус понимающе кивнул и печально усмехнулся: — Не переживайте, мистер Уизли. Я храню чужие тайны даже лучше, чем свои. Будем надеяться на эффект плацебо. Рон усмехнулся, одновременно радуясь, что Снейп не упрощает речь рядом с ним, и в то же время пытаясь запомнить незнакомое слово, чтобы при случае спросить у Гермионы, что оно означает. Мрачные каменные коридоры старинного поместья казались бесконечными. Крутые лестницы и спуски, потемневшие от времени гобелены, зачарованные и обычные пейзажи, сонные портреты давно почивших Малфоев из боковых ветвей (изображения своих прямых предков Люциус хранил в мэноре) — всё это сливалось в пёструю, угнетающую круговерть. После десятого поворота Северус уже не пытался запомнить путь и слепо следовал за домовиком Тилли, тем самым, что бесстрашно служил почтовой совой во время их переговоров с Люциусом. Терпеливо, кажется, уже в десятый раз, он слушал сбивчивый рассказ о том, как Тилли и ещё несколько старых местных эльфов оплакали своего бывшего молодого господина в ритуальном зале, а затем перенесли его тело в старую детскую комнату, очистили и наложили чары стазиса. Снейп горько усмехнулся, вслушиваясь в бормотание, прерываемое всхлипами. Он не был сентиментальным человеком и не разделял идеологию ГАВНЭ, но, очевидно, женитьба на защитнице слабых и угнетённых не прошла даром. Сейчас он от всей души сочувствовал маленькому существу, лишившемуся сразу двух хозяев, и понимал его растерянность. Тилли, как и остальные домовики Малфоев, не знал другой жизни и привык к строгим указаниям и порядку. Очевидно, после проведения ритуала им с Гермионой стоит лично познакомиться со всеми слугами Малфоев и помочь найти служение по душе. А может быть, его упрямая ведьма, наконец, признает, что им не помешает помощь? Старая детская комната Драко, вопреки ожиданиям и общей атмосфере поместья, оказалась светлой и просторной. Сквозь приоткрытое окно врывался свежий ветер. Он раздувал полупрозрачные шторы, качал фалды лёгкого балдахина над кроватью. Северус помедлил на пороге, пытаясь побороть иррациональное смятение. Нет, он не боялся смерти и вида мёртвых тел: после участия в двух магических войнах это было бы нелепо. Да и на должности целителя ему периодически приходилось терять пациентов, пострадавших от особенно тяжелых проклятий. Но всё же мысль о том, что там, в глубине комнаты, на огромной кровати лежит холодное тело его крестника, совсем молодого мужчины, отдавшего свою жизнь взамен его, удручала и не позволяла войти в эту комнату-склеп бодрым шагом. С момента магического посвящения и до совершеннолетия Драко Малфой был заботой и головной болью Снейпа. Сначала это был просто сын друга, крестник, единственный ребёнок, с которым ему приходилось так или иначе контактировать, и о чьих болезнях он, как зельевар, узнавал одним из первых. Потом — студент Слизерина и староста его факультета, всегда готовый снять баллы с Гриффиндора и побороться за снитч. И, наконец, на исходе войны, этот бледный, изнеженный и измученный юноша стал его коллегой по пожирательскому цеху, свидетелем убийства Дамблдора и невольным участником самых тёмных страниц жизни Снейпа. Конечно, такое тесное вынужденное общение сближало. И всё же Северус оберегал Драко не только из-за обязанностей крёстного, декана или учителя. Как ни странно, при всей разнице в положении, в этом белоголовом заносчивом мальчишке он порой видел самого себя. Он так же тщетно пытался заслужить отцовскую похвалу и так же, рано повзрослев, был вынужден носить маску безразличия, чтобы скрывать свои истинные чувства. Он так же любил учиться и находил убежище в книгах и бдении у котла. А ещё, очевидно, он так же, невзирая на предрассудки крови и вражду факультетов, любил яркую и смелую девушку в красно-желтом галстуке. Впрочем, это последнее обстоятельство относилось уже к более позднему времени, хотя и показывало их внутреннее сходство. Люциус на все замечания и осторожные предложения быть если не мягче, то хотя бы справедливее реагировал вполне однозначно: роди своего сына и воспитывай его так, как считаешь нужным, а к моему наследнику не лезь. Это звучало вполне логично и резонно, но всё же Северус не мог оставаться безучастным к судьбе единственного крестника и в те месяцы, когда Драко находился в Хогвартсе, пытался помочь мальчику не потерять самого себя. Тогда это казалось правильным, но сейчас он вновь и вновь задумывался, какую именно роль сыграл в судьбе своего подопечного. Впрочем, возможно, как сказала бы Гермиона, он брал на себя слишком много. Драко уже давно шёл своим путём, и на него влияли и кровь Блэков, и влюблённость в отчаянную гриффиндорку, и военное прошлое, и многое, многое другое. Из круговорота мыслей Снейпа вырвал тоненький голос Тилли: — Эту комнату бывший хозяин Драко любил. Когда он был совсем мальчиком, он говорил Тилли, какие хочет цвета, какую кровать, какую ткань, и Тилли делал. Бывший хозяин Драко был хороший. — Эльф тихонько всхлипнул. — Только очень одинокий. И очень любил жену отца наследника. Никто не знал, но Тилли хороший эльф, Тилли знал. Северус сглотнул комок в горле и кивнул. — Да, Тилли. Всё так. Ты хорошо знал своего хозяина и хорошо служил. — Тилли может служить и дальше. Если мастер Снейп, отец наследника, позволит похоронить бывшего хозяина Драко на этой древней земле, Тилли будет служить здесь. Тилли не хочет служить бывшему хозяину Люциусу. — Нет, Тилли, — Северус покачал головой и посмотрел на расстроенного домовика, — хозяин Драко должен быть похоронен в Малфой-мэноре, в фамильном склепе. Но не бойся, Люциус теперь всегда будет в больнице, там ему не нужен личный эльф. Домовик несколько раз дёрнул себя за уши и нерешительно заглянул в чёрные глаза волшебника: — Тогда Тилли может служить наследнику? Северус покачал головой: — Боюсь, мать наследника будет против. Разве ты не слышал про Гермиону Грейнджер и то, как она старается освободить эльфов? Тилли вздрогнул, словно ветер, долетавший из окна, нёс в себе частичку не Атлантического, а Северного Ледовитого океана. — Тилли слышал, — краткий осторожный ответ существа сказал больше, чем любая пространная речь. — Тилли не хочет освобождаться. Северус усмехнулся. — А придётся. Или ты должен попросить её о том, чтобы остаться в нашем доме, и быть крайне убедительным. — Тилли будет, мастер Снейп. Тилли всё расскажет жене отца наследника, и она поймёт, что Тилли сам хочет служить. Бывший хозяин Драко говорил, что она очень умная. — Хозяин Драко не ошибся. — Северус прикрыл глаза и решительно шагнул через порог. — Я бы хотел побыть с ним наедине. Передай эльфам Жемчужины, что в ближайшие дни сюда будут прибывать британские авроры. Пусть эльфы помогут им в расследовании и расскажут всё, что здесь происходило при хозяине Люциусе. Вы ведь теперь можете говорить о семейных делах? Тилли просиял: — Теперь да. Хозяин Люциус теперь не волшебник, он не может запретить эльфам говорить правду. Северус качнул головой, получив подтверждение своих подозрений. Очевидно, магия Малфоев полностью перешла к Александру. Неудивительно, что ему было так тяжело вчера. Воспоминание о сыне заставило Снейпа торопиться. Хотя Тиберий Огден и уверял, что раз Алекс может колдовать и сбрасывать энергию, он в безопасности, Северус не готов был больше полагаться на непроверенные утверждения. — Прекрасно. Тогда пусть эльфы расскажут аврорам всё, что видели и слышали. Они могут начать прямо сейчас: мистер Рональд Уизли со своими помощниками как раз обследует ритуальный зал. Тилли понятливо кивнул и подёргал себя за уши, собираясь с духом. — Мастер Снейп… Тилли хочет спросить. — Да, только побыстрее. — Снейп обернулся и бросил на эльфа нетерпеливый взгляд. — Тилли может проводить бывшего хозяина Драко в Малфой-мэнор? Северус помедлил и взглянул на часы. — Да, Тилли. Полагаю, ты имеешь право попрощаться с ним. Кроме того, твоя помощь может быть полезна, ведь ты был личным эльфом Люциуса до Азкабана. — Дождавшись очередного кивка, Северус подытожил: — Поговори с эльфами и аврорами, а затем возвращайся сюда. Думаю, четверти часа мне хватит. Эльф просиял и, щёлкнув пальцами, исчез. Медленно подойдя к кровати, Снейп замер, пристально глядя на крестника. Если бы он не знал наверняка, то решил бы, что Драко спит, настолько расслабленным и даже умиротворенным было выражение его лица. Казалось, что та боль, которую ему пришлось испытать при попадании Сектумсемпры, растворилась без следа среди каменного холода ритуального зала, и теперь он наслаждался заслуженным покоем. Северус взмахнул палочкой, в последний раз накладывая диагностические чары: никакой жизни, никакой магии. Но как же светло его лицо! Невольно Снейпу вспомнилось, как он сам лежал на полу Визжащей хижины, истекая кровью и теряя сознание от боли. Как ни странно, тогда, отдав Поттеру воспоминания и в последний раз взглянув в глаза, так похожие на глаза любимой женщины, он тоже испытал покой и тихую радость. Ощущение того, что ему удалось защитить её сына и исполнить свой долг, было сильнее страха, сильнее жжения в разорванной шее, сильнее смерти. И Северус надеялся, что Драко напоследок испытал нечто подобное. Не удержавшись, он склонился и дотронулся кончиками пальцев до обескровленной кисти правой руки. Холодная и изящная — так по-малфоевски! — она была словно выточена из мрамора. Когда-то именно этой рукой маленький Драко хватал его за волосы и за нос в неудержимом желании познавать мир. Повзрослев, именно эту руку он тянул, чтобы поймать снитч и ответить на очередной каверзный вопрос по зельям. И именно этой рукой младший Малфой изо всех сил врезал ему в челюсть, пытаясь отомстить за то, что он не уберёг Гермиону. Сердце сжалось при мысли, что всё закончилось вот так, что больше эта рука не коснётся ни детской макушки, ни волшебной палочки. Прикрыв глаза, Северус тяжело вздохнул: это его боль и его вина, и пройдёт много времени, прежде чем он сможет простить себя. И всё же нужно двигаться дальше. — Я бы хотел говорить с тобой при других обстоятельствах, Драко, но, боюсь, это невозможно. Не знаю, слышишь ли ты меня, но мне хочется верить, что это так. Я не буду просить прощения за то, что произошло: это был твой выбор от начала и до конца, и он достоин уважения. Но я благодарю тебя, что ты оказался рядом тогда, когда я не смог. И сделал для моей семьи то, что я не успел. — Он помолчал, чувствуя, как сердце отчаянно и гулко стучит в груди. — Мне будет не хватать тебя, Драко. И ей, я уверен, тоже. Я обещаю тебе, что мой сын… наш сын… станет достойным наследником обоих родов, как бы странно это ни звучало. Спустя несколько мгновений в коридоре раздался хлопок: очевидно, расторопный Тилли уже исполнил все поручения, но был достаточно деликатен, чтобы не появляться в комнате без разрешения. Северус провёл рукой по щеке, стирая непрошенную влагу, а затем усмехнулся и кивнул своим мыслям. Ему определённо стоило поговорить с Гермионой о том, чтобы такой смышлёный домовик остался в их доме. С оплатой и выходным днём, разумеется. *** В саду Малфой-мэнора было душно и сильно пахло розами. Северус помнил этот аромат: Нарцисса находила в садоводстве утешение и умело сочетала разные сорта цветов, чтобы они не только выглядели, но и пахли гармонично. Конечно, Люциус не разделял увлечений жены, и за годы, прошедшие с её смерти, часть сада была запущена, а сорта роз, требовавшие особенно тщательного и умелого ухода, погибли. Однако даже то, что осталось, являло собой впечатляющую картину. Снейп оглядел небольшое пространство вокруг фамильного склепа Малфоев и вздохнул. Он догадывался, что крестник вёл довольно уединенный образ жизни, да и сами похороны были слишком быстрыми и неожиданными, чтобы пригласить на них большое количество людей и организовать поминки. И всё же то, что здесь, у входа в усыпальницу древнего рода, стояло не больше десятка человек, включая священника-сквиба и представителя прессы, казалось печальным и неправильным. У края залитой закатным солнцем поляны перед склепом стояли знакомые слизеринцы: чета Ноттов и Блейз Забини, по счастью, оказавшийся в эти дни в Лондоне. Подавленные и растерянные парни утешали рыдающую Пенси и, казалось, сами не верили в то, что произошло. Северус их прекрасно понимал: смерть всегда оставляет тягостное впечатление, но если в пожилом возрасте она выглядит более или менее естественно, то в молодом — убивает тягостной несправедливостью. Рядом с одноклассниками Драко скорбно замерли Минерва МакГонагалл и Филиус Флитвик. Пригласить их предложила Гермиона: Малфои всегда были членами Попечительского совета и много помогали Хогвартсу, особенно после войны, так что их присутствие было бы логичным жестом благодарности. Сама Гермиона, бледная и заплаканная, в простом тёмном платье, стояла ближе всех. Она сложила руки на груди в защитном жесте и напряженно и печально смотрела на закрытую дверь, за которой несколько минут назад они все простились с Драко. Возле матери, сгорбившись, словно в попытке казаться ещё меньше, замер Александр. Мальчик выглядел расстроенным и измученным, и Северус нахмурился. Вероятно, им с Гермионой не стоило прислушиваться к его яростному желанию попрощаться со своим спасителем. Лучше было бы оставить его дома, вместе с Сарой и Эленой, и привести в мэнор непосредственно перед ритуалом. Однако младший Снейп был слишком упрям, а они с женой после обсуждения всех новостей — слишком подавлены и сосредоточены. Впрочем, разговор прошёл лучше, чем Северус мог ожидать: Миа была не в восторге от предстоящих перемен, но её женской мудрости хватило на то, чтобы в итоге смириться с неизбежным. Они сидели на диване в гостиной, в окно наблюдая за игрой детей на поле возле дома. Тилли, увязавшийся за Северусом и обрадованный возможностью показать себя лучшей нянькой, согласился «приглядеть за наследником славного рода Малфоев и его сестрой, пока отец наследника и его жена ругаются». Судя по тому, как весело смеялись Алекс и Элена, у Гермионы было мало шансов убедить семью, что домовой эльф им ни к чему. Впрочем, судя по горящим от негодования глазам, сейчас это было меньшим, что могло её волновать. — Значит, Снейп-Малфои… — Она покачала головой и всплеснула руками. — Мерлин, неужели нет другого выхода? Ты представляешь, какой фурор мы произведём в обществе? Рита Скиттер озолотится, придумывая тысячу и одну версию случившегося. А нашим детям потом с этим жить. — Если бы я был Мерлином, возможно, я бы смог придумать что-то ещё, — раздраженно вздохнул Северус, — но, к несчастью, я несколько моложе и глупее. Я не ищу дешевой славы, как тебе должно быть известно. Но, увы, слава всегда находит меня. Миа слабо улыбнулась и придвинулась ближе, прижимаясь к его боку. — Прости, Сев, я сама не знаю, что говорю. Эти дни просто сводят меня с ума. Я знаю, что ты не предлагал бы мне это, если бы был другой вариант. — К несчастью, я не могу сказать тебе точно, что другого варианта нет. Возможно, будь у нас больше времени, мы могли бы поискать ответ в библиотеке, — ухмыльнулся он и почувствовал неслабый тычок в области рёбер. — Эй, ведьма, прекрати драться, мы ведём серьёзный разговор! — Да что ты говоришь! — Гермиона закатила глаза. — А мне показалось, тебе весело. — Тебе показалось. Пойми, у нас нет возможности искать и экспериментировать. То, что предлагает Огден, выглядит и звучит малоприятно, но логично. Чтобы обуздать такое количество магии, опекунства недостаточно. Когда мы соединим два рода, я как глава смогу лучше позаботиться об Алексе. А общество… Мы проходили это уже не раз. Пошумят и перестанут. Немного поразмыслив, Гермиона решительно кивнула. — Хорошо, пусть будет так. — Она немного помолчала и вдруг поддразнивающе усмехнулась: — Что ж, очевидно, моя девичья мечта исполнится, и я всё же стану немного Малфой. Поживу в мэноре, наполнюсь духом аристократии. — Судя по тому, как ты изящно язвишь и кусаешься, ты уже немного Малфой, — ухмыльнулся в ответ Северус. — Ещё чуть-чуть и ты начнёшь избивать домовиков тростью. — У меня был хороший учитель острословия, — фыркнула Гермиона. — И ему сейчас лучше замолчать, чтобы я не начала практиковаться усерднее. В том числе в фехтовании. Несмотря на смягчившийся тон разговора, они оба понимали, что объединение двух пожирательских фамилий принесёт им немало проблем. И если сам Северус не особенно об этом беспокоился: в конце концов, он был вполне автономен и толстокож, чтобы пережить эту волну домыслов и критики, то Гермиона опасалась, что с новой фамилией и ей, и детям будет трудно найти себе место в этом мире. Но выбора у них, к сожалению, не было. Из раздумий Снейпа вырвал голос бывшего Избранного: — Профессор, а где Элена? Я не успел спросить, но думал, что она захочет попрощаться. Вроде как они с Драко неплохо поладили. Северус грустно усмехнулся и развёл руками: — Женская душа — потёмки, даже если женщине пять лет от роду. Я тоже был уверен, что не смогу убедить её остаться дома. Однако она заявила, что попрощалась с Драко тогда, в палате, и хочет запомнить его именно таким красивым, каким он был тогда. — Надо же, у вашей девочки интересная логика. И хороший вкус на мужчин, — печально улыбнулся Поттер. — И, судя по всему, способности к прорицанию. Мне ведь не показалось, она предвидела подобный исход? — Я не знаю, Поттер. Пока мне приятнее думать, что случившееся — просто совпадение безудержной детской фантазии и суровой реальности. Но если это действительно так, то у судьбы хорошее чувство юмора. Гарри ухмыльнулся и кивнул: — Да, рождение прорицательницы у двух убеждённых скептиков — это действительно забавно. Трелони была бы в восторге и сказала бы, что это знак. — Главное, не говорите этого Гермионе, Поттер. Боюсь, близость к роду Малфоев сделала её ещё более устрашающей в гневе. Внезапно тёплый предзакатный свет угасающего дня разбавило серебристое сияние. Северус оглянулся, с тревогой наблюдая за приближением двух поразительно знакомых патронусов. Судя по напряженному лицу Гарри рядом, неприятные ассоциации при виде призрачных терьера и тигрицы родились не только у него. Верный пес Рона Уизли замер перед фигурой главного аврора и виновато пробасил: — Гарри, ты прости, но у нас опять ЧП. Миссис Грейнджер…то есть Уилкинс… Короче, Джейн пропала с радаров. Ребята ищут, но без тебя никак. А спустя пару мгновений в звенящей тишине раздался взволнованный голос Сары Лингли: — Северус, Гермиона, пожалуйста, возвращайтесь. Элена исчезла!