Солёная карамель

Ритуальный зал древнего замка заливал свет неистово пылающих факелов. Пламя танцевало, искрилось, пульсировало и потрескивало в такт неизвестной мелодии. Кровавые всполохи играли на старинных гобеленах, высвечивали неровности каменной кладки, озаряли красным лица людей и существ, собравшихся в сердце Жемчужины Малфоев в этот полночный час. Возле алтаря, веками служившего местом клятв и ритуалов, ярко сияла голубая магическая полусфера. Её непроницаемые для магического воздействия и грубой силы своды периодически пронзали ослепительные белые молнии. В эти моменты пламя факелов, оглушительно шипя, взвивалось почти под самые своды. Это шипение рождало в сердцах присутствующих вполне определенные ассоциации, навевая иррациональный, но от этого не менее реальный страх. Северус стоял в нескольких десятках шагов от купола и наблюдал за происходящим с ужасом и благоговением. Магия — чистая, древняя, неукротимая — сверкала и переливалась, била ключом и притягивала взгляд. Конечно, это было почти безрассудно — стоять вот так, не прячась, не закрываясь, на виду у десятка врагов. Но развернувшееся зрелище имело почти гипнотический эффект, сопротивляться которому, учитывая степень магического истощения от незаконченного ритуала, было практически невозможно. И Снейп стоял, ощущая себя странно спокойным и защищённым, среди внезапно образовавшейся вокруг него пустоты и тишины, внимательно вглядываясь в фигуры двух таких разных, но одинаково родных людей: сына и крестника. Они были окружены магическим куполом и словно сияли в голубоватом свете. Их краткий разговор не был слышен: сфера была непроницаема как снаружи, так и изнутри. Снейп прекрасно умел читать по губам, но обессиленный Драко едва шептал, и навык оказался бесполезным. Ему удалось различить всего несколько слов: «мало», «спасти», «больно». Алекс слушал внимательно, чуть склонив голову набок. Северус внутренне улыбнулся: именно так, сосредоточенно, напряженно, слушала сложные инструкции Гермиона. Наконец, Драко договорил и выжидательно посмотрел на маленького собеседника. Алекс нерешительно кивнул и произнёс — повторил? — несколько слов на латыни. Suscipio eam. Принимаю. Подозрительный холодок прошел вдоль позвоночника, рождая дрожь и дурные мысли. Отточенный годами шпионажа ум лихорадочно анализировал информацию, и происходящее нравилось Снейпу всё меньше и меньше. Магический купол, кровь, латынь… Услышав слова Алекса, Драко медленно закрыл глаза, словно собираясь с силами, и глубоко вздохнул. Северус едва не застонал, видя, как кровь, до этого медленно сочившаяся из ран на спине, потекла интенсивнее, окончательно пропитывая рубашку и наполняя новой влагой багряную лужу на каменном полу. Глупый мальчишка, возомнивший себя великим волшебником! Ещё пара минут приватных переговоров, и никакое контрзаклинание не поможет, он просто истечёт кровью. Кроме того, Алекс тоже явно страдал от боли в повреждённой руке. Повинуясь порыву, Северус сделал два шага в сторону купола. Когда своды падут, он должен быть как можно ближе. Внезапно Драко зажмурился и с силой сжал окровавленной ладонью рассеченную сектумсемпрой руку Алекса, слегка пошевелив губами. Вопреки ожиданиям, мальчик не вскрикнул, лишь шире распахнул карие глаза и дрожащими губами вновь прошептал латинскую формулу. Горячая кровь двух людей — чистокровного лорда и мальчика-полукровки, соединяясь, стекала с их соединённых ладоней, словно раскалённая лава. Северус с трудом оторвал взгляд от жуткой сцены. Все в зале замерли, словно поражённые заклятьем, и смотрели, как становится всё бледнее Драко, отдавая свою кровь и силу, как сияет кожа Алекса, впитывая сверкающие магические потоки. Пламя факелов уже не потрескивало, а непрерывно гудело, словно грозный зверь, пойманный в силки. Наконец, Малфой-младший упал навзничь, неловко, без привычной грации, запрокинув голову. Его прежде белоснежная рубашка почти вся окрасилась кроваво-красным, лишь несколько белых пятен виднелись на плечах и груди, словно диковинные награды за свободу выбора. Ту свободу, которой у него никогда не было и за которую он был готов сражаться до смерти. Снейп видел, как Алекс коротко вскрикнул, широко распахнув глаза, а затем устало опустился рядом, по-прежнему держа Драко за руку. Внезапно магическая полусфера, закрывавшая их от всего мира, задрожала и взорвалась, словно переполнившись изнутри сияющей волшебной энергией. Северус ощутил, как горячая волна силы прошлась по ритуальному залу, и обернулся, услышав сдавленные стоны и звуки падающих тел. Оборотень, всё это время удерживавший Гермиону, выл и царапал когтистыми лапами обезображенное лицо. Пожиратели, стоявшие в отдалении, скидывали маски и со стоном падали на пол, корчась в муках и теряя сознание от боли. В воздухе резко запахло палёной шерстью и кровью, и Снейп почувствовал, как к горлу подступает тошнота. Тонкое обоняние зельевара в таких случаях играло с ним злую шутку. На собраниях Пожирателей это всегда веселило Тёмного Лорда. Впрочем, сейчас было не время жалеть себя. В зале были те, кому было намного хуже. Правда, далеко не все они вызывали жалость. Так, среди тел Пожирателей, невредимая и растерянная, стояла миссис Грейнджер. Она буквально впивалась в зятя взглядом, полным сожаления и вины, и Северус отвёл глаза, не желая соприкасаться с ней даже мысленно. Он с облегчением заметил, как к Джейн подошёл Поттер, которого также не затронула обжигающая магическая волна, и благодарно кивнул Избранному. Сейчас его «синдром спасателя» был как никогда кстати. У Снейпа бы всё равно не нашлось добрых слов для женщины, так легко перекроившей судьбу его семьи на свой скудоумный лад. Пусть уж лучше Гарри… В него великодушие, благодаря речам и лимонным долькам Дамблдора, вбито намертво. Северус скорее почувствовал, чем увидел приближение Гермионы. Он едва успел раскинуть руки в стороны и поймать жену в свои объятия. Дрожа и захлёбываясь слезами, она то прижималась к нему всем телом, словно хотела слиться воедино, то отстранялась и гладила его по щекам, путалась пальцами в волосах и неверяще смотрела в тёмные глаза, словно пыталась отыскать в них объяснение творящемуся безумию. Ей в самом деле казалось, что они попали в страшный, безвыходный сон. Потрясение последних дней опустилось ей на плечи совершенно неподъемным грузом. Похищение и пара круцио в коридоре, мастерски выполненные Кэрроу, измотали её морально и физически. Рваные царапины, оставшиеся от хватки оборотня, саднили и беспокоили. Вид избитого мужа и перепуганного сына, испачканного своей и чужой кровью, сводил с ума. Поэтому вырвавшись из лап оборотня, Гермиона спешила хоть на мгновение оказаться в безопасности и получить ответы на тревожащие вопросы. — Северус? — её голос дрожал и хрипел, будто она долго кричала. Она плохо помнила эти моменты в коридоре, но судя по травмам, так оно и было. — Что происходит? Снейп вздрогнул и опустил взгляд, машинально поглаживая её по спутанным волосам. Мерлин, как же ему хотелось солгать! Сказать, что не знает, пообещать, что выяснит. И отправить её и сына прочь из этих жутких, глухих к чужим мольбам стен. Но он не мог, не имел права. Давным-давно, ещё на заре отношений, они с Гермионой поклялись не лгать друг другу даже во имя всеобщего блага. Особенно во имя всеобщего блага. Слишком сильно оба были искалечены сладкой недосказанностью и горькой полуправдой в те страшные военные годы. И нарушить это соглашение означало предать только-только начавшее возвращаться доверие. Конечно, Северус не знал точно, что именно сделал Драко, отгородившись от мира магическим куполом. Пока не знал, но догадывался. Потому что, будучи гостем в Малфой-мэноре, читал не только упомянутую Люциусом книгу, но и многие семейные темномагические свитки, которыми друг так гордился. Потому что видел отчаянную решимость, возмущение и готовность идти до конца в глазах Драко. И, наконец, потому, что знал: прерванный ритуал должен быть или завершён, или отменён. Древняя магия не любит игр, недосказанности и неопределённости, поэтому плата за нарушенный порядок может быть слишком высока для всех участников обряда на крови. И если старший Малфой, упиваясь властью и вседозволенностью, мог бы рискнуть и навлечь очередное проклятие на свой род, то младший определённо не готов был поставить на кон судьбы двух магических семейств. Судя по тому, что Северус снова ощущал биение магии в крови, у Драко получилось сделать всё правильно и обратить ритуал, только вот цена, похоже, оказалась слишком высока. Предчувствие чего-то нового, трудного и горького, билось в душе Северуса, и он позволил себе отсрочить объяснения на несколько мгновений. Пусть этот мир никогда не станет прежним, пусть впереди столько неясного и болезненного, но сейчас, прямо сейчас, его любовь здесь, рядом с ним. Они заслужили эти несколько секунд вдвоём, наедине, пусть и при свидетелях. Миа запрокинула голову, заглядывая ему в лицо; уголки её тёпло-карих глаз отчаянно блестели от слёз. Его личная солёная карамель, любимая, с горчинкой. Осторожно проведя кончиками пальцев по щеке, Северус коснулся пересохшими губами горячего лба жены и прижал её к себе, стараясь запомнить ощущение родного тепла под ладонями. А затем обнял за плечи и развернул в сторону алтаря. Медлить дальше было нельзя, как нельзя было и оставаться безоружными. Призвав свою палочку невербальным акцио, Снейп глубоко вздохнул. — Пойдём, Миа. Мы нужны…там. Она кивнула, затравленно глядя вперёд. Северус вздохнул про себя, не зная, что именно чувствует и как должен себя вести. Жизнь в Австралии со стёртыми воспоминаниями и заблокированной магией изменила его храбрую львицу. Да, её воспоминания вернулись, как вроде бы вернулись и чувства. И да, её голос, манера говорить и молчать, улыбка и даже запах остались прежними. Но Снейп слишком хорошо знал и слишком сильно любил свою жену, чтобы не заметить маленькие, но очень характерные метаморфозы. Та Гермиона, которую он знал, бросилась бы вперёд, как только лопнула сфера, по-гриффиндорски не считаясь с последствиями. Она бы перемазалась в крови, приводя в чувство Алекса и реанимируя Драко, а потом бы рыдала от избытка чувств и боли. Эта Гермиона, прижимавшаяся к его груди, была непривычно робкой и неуверенной. Она явно нуждалась в поддержке, боялась того, что предстояло сделать, и раздумывала с неспешностью рейвенкловцев. Она уступала ему, хотя по глазам было видно, что её сердце рвётся к сыну и другу. Это не было плохо, нет. В конце концов, после ритуала такого рода подходить к алтарю и месту ритуала надо было с осторожностью, особенно учитывая её статус крови. Но это было… странно. Северус впервые задумался о том, каково им будет жить дальше после всего случившегося. Смогут ли они просто быть вместе, наслаждаясь друг другом? Удастся ли им вернуть чувство единения, особенно в присутствии двух довольно-таки больших детей, которые совсем не знают его как отца? Эйфорию, охватившую всё существо Северуса после встречи с женой, сменяли раздумья и сомнения. То, что раньше было простым, понятным и достаточным: он любит её, она любит его, у них есть дом и ребёнок, друзья и работа, а ещё много-много книг — теперь казалось шатким и ненадёжным. Те сомнения и страхи, которые Гермионе удалось победить с помощью интеллектуальных разговоров и жарких ночей, вновь подняли голову. Нужен ли ей, молодой, красивой и успешной — он? Не испугается ли она теперь чёрной метки на его предплечье? Впрочем, переживания и вопросы промелькнули, едва коснувшись сознания, и утонули в глубинах разума, надёжно спрятавшись за щитами окклюменции. Северус знал, что они неизбежно всплывут, и понимал, что с ними нужно разобраться. И лучше раньше, чем позже. Но для этого стоило найти смелость и более удачное время. А пока он медленно шёл вперёд, поддерживая Гермиону за талию и напряжённо вглядываясь в пространство возле алтарного камня. Драко и Алекс лежали тихо, не шевелясь и едва соприкасаясь окровавленными руками. С замиранием сердца Северус проследил за тем, как мерно опускалась и поднималась грудь сына. Живой! Слава Мерлину, живой. Гермиона поспешно опустилась на колени, и он наклонился, помогая ей сесть и взять мальчика на руки. Когда он очнётся после всех потрясений, ему лучше сразу увидеть самое дорогое в мире лицо. И лучше бы оно было спокойным, но возможно ли это сейчас? Глядя, как Миа, всхлипывая, гладит Ала по щекам и перебирает волосы, Снейп счёл за благо не требовать невозможного. К сожалению, слёзы матери — это не самое страшное, что его сын будет вспоминать об этой ночи. — Северус, Драко, он?.. — Гермиона не смогла договорить и робко, просяще взглянула в глаза мужа. — Я позабочусь о нём, Миа. Я…я должен всё проверить. Потерпи, девочка моя. — Снейп снял мантию с плеч и укутал их с сыном. — Скоро здесь будут авроры, и мы отправимся домой. Вместе. — Будь осторожен. Неизвестно, когда они придут в сознание. — Гермиона передёрнула плечами, прижала Алекса к себе и покрепче укуталась в тёплую мантию. Северус кивнул и взмахнул палочкой, закрывая их с Алексом защитным куполом. Уже отворачиваясь, он с замиранием сердца проследил, как жена украдкой ткнулась носом в шерстяную ткань, глубоко вздохнула и слабо улыбнулась. Что ж, возможно, его сомнения несколько преждевременны. Снейп перевёл взгляд на грудь Драко и долго смотрел на неподвижное тело, не в силах распрощаться с надеждой. Затем бережно убрал со лба влажную светлую прядь и коснулся шеи в безотчётной и безуспешной попытке нащупать пульс. Немного посомневавшись, всё же наложил диагностическое заклинание и замер, разглядывая неподвижные показатели сердцебиения и дыхания на мертвенно-серой схеме, пытаясь осмыслить эту жуткую, оглушающую, невозможную новость. Тот, кого он когда-то, еще младенцем, держал на руках, тот, кого в школе поклялся защищать ценой собственной жизни, тот, кто отчаянно и несмело любил его жену, пожертвовал собой и умер, чтобы незнакомый ему ребёнок жил. Немыслимо. Невыносимо больно. И так знакомо и понятно. У него её глаза… Раздавшийся в тишине хриплый смех напоминал карканье ворона. Снейп развернулся, выставляя палочку вперёд, и увидел старшего лорда Малфоя. Он стоял, тяжело дыша и опираясь на трость, не сводя глаз с тела Драко. Очевидно, магическая волна, образовавшаяся при взрыве купола, подействовала на него не так губительно, как на его сподвижников. Светлые волосы были в полнейшем беспорядке, а ритуальная мантия порвана, но в целом Люциус выглядел вполне благополучным. Впрочем, это впечатление рассеялось, как только Северус встретился взглядом с серебристо-серыми глазами бывшего друга. В его ледяных радужках плескались ярость и безумие. — Мёртв! — Малфой снова зашёлся глухим вороньим смехом. — Мой сын мёртв! Ты, ты во всём виноват! Ты и твоя грязнокровка! — Он вскинул руку с зажатой палочкой. — Умри! Авада Кедавра! Северус с удивлением и недоверием смотрел на палочку, направленную ему прямо в грудь. Судя по застывшему на лице Люциуса торжеству, он правильно расслышал роковые слова, созданные, чтобы мгновенно отнимать чужую жизнь. И судя по всему, расслышал не только он: за спиной раздался испуганный возглас Гермионы, заставив сердце пропустить удар. Всё указывало на то, что его жизнь должна оборваться этой ночью, ведь Снейп, в отличие от Мальчика-который-выжил, не знал способа отразить смертельное проклятье. Но шли секунды, а мир не спешил озаряться ярко-зелёным светом. И снова Северусу показалось, что он попал в глаз бури, в средоточие тишины, пустоты и безвременья. — Что за…?! Кру… — Люциус яростно взмахнул палочкой, в попытке использовать другое непростительное, но был остановлен невербальным силенцио. Следующее заклинание заставило безжизненное древко выскользнуть из длинных аристократических пальцев. — Не стоит, Люциус. Ты и так заработал себе несколько пожизненных в Азкабане. — Северус тяжело вздохнул. — Драко всегда гордился тем, как ты держишь себя, что бы ни случилось. Не разочаровывай его. Ты проиграл, прими это. — Почему… Почему я не смог убить тебя? Я… Я не чувствовал палочки. — Люциус смотрел на Северуса зло и растерянно. — Что с моей магией? — У меня есть пара предположений насчёт этого, и я с удовольствием озвучу их чуть позже. Обещаю, тебе не понравится. — Снейп усмехнулся, с удовольствием возвращая угрозу. Малфой закрыл лицо руками и рухнул на колени в двух шагах от тела погибшего сына. С удивлением Снейп обнаружил, что не чувствует к поверженному врагу ничего, кроме горечи. Он даже прислушался и убедился: ничего. Ни желания мстить, ни гнева, ни злорадства. Только боль и горечь. Он знал: неуёмные амбиции и тщеславие сделали всё за него и лишили его скользкого друга всего, чем он так гордился и дорожил: власти, наследника, свободы и, похоже, магии. Последнее было бы весьма иронично. Впрочем, пока это не подтвердилось, стоило применить связывающее заклинание. Воцарившуюся тишину прервал звук множества шагов, раздавшийся в коридоре. Северус одобрительно качнул головой в такт своим мыслям. Очевидно, Поттер не терял времени даром и самостоятельно вызвал авроров. Впрочем, нет. Они бы не успели аппарировать так быстро. Видимо, это те, кого заметил злосчастный оборотень… Откуда вообще взялись возле Жемчужины, одного из самых охраняемых мест в магическом мире, эти герои в алых плащах? Взгляд упал на Гермиону, и он покачал головой. Неужели Уизли бросился искать подругу и преуспел? Но как они проникли на территорию неприступного поместья? Разве что взрыв… Кованые двери распахнулись, и Снейп понял, что не ошибся: встрёпанный и решительный Рональд Уизли стоял в проёме, и на его лице последовательно сменялись сосредоточенность и готовность к бою, озадаченность, потрясение. Наконец, увидев Гермиону, он выдохнул с явным облегчением и уже весело осмотрел зал. — Гарри, профессор, ну вы даёте! Оказались на пару дней без присмотра, и вас тут же потянуло спасать мир. Разгромили родовое гнездо Малфоев, вырубили толпу Пожирателей и оборотней. — Рон махнул рукой аврорам, столпившимся за его спиной, и знаком дал команду обездвижить и связать лежащих без сознания людей в чёрных мантиях. — Что здесь вообще произошло? Мы аппарировали вслепую, по координатам, и оказались в чистом поле. Я думал, промахнулись, а потом вспышка — и появился замок, как из-под земли. Хорёк будет в шоке от толпы незваных гостей. — Рон подошёл ближе и потрясенно умолк, глядя на тело школьного врага, распростёртое на полу. Нет, они не были друзьями, но… — Доброй ночи, мистер Уизли. Впрочем, там, откуда вы явились, уже должно быть утро. Нам ещё предстоит разобраться, что именно случилось, но, очевидно, из-за магического выброса с Жемчужины спали защитные чары. — Снейп говорил спокойно и медленно, давая Уизли прийти в себя. — Но почему… Малфой, он… — Рон ошарашенно взглянул на преувеличенно спокойного Снейпа, потом перевёл взгляд на всхлипывающую Гермиону и повернулся к Гарри. — Что с ним произошло? — Потом, всё потом. — Снейп решительно качнул головой. — Я перенесу Гермиону с сыном в Мунго и вернусь. Он мой крестник и… — Делайте что нужно, сэр. Мы справимся со всем этим чистокровным собранием. Особенно с ним, — подошедший Поттер кивнул на Люциуса, который с отсутствующим видом сидел у алтаря со связанными запястьями. Он говорил хрипло, словно сорвал голос. — Я никого не подпущу к Драко, не волнуйтесь. Наложу стазис и… Если что, эльфы мне помогут. — Спасибо, Гарри. Северус кивнул и с трудом оторвал взгляд от страшной картины. Стоило поторопиться, пока Алекс без сознания, не хотелось бы добавлять ему и Гермионе красок к кошмарам. Надо разобраться, что именно сделал Драко, и понять, как это повлияло на их сына. Участие сквибов в магических ритуалах чистокровных не было отражено ни в одной книге, даже если прецеденты и случались. Можно было бы провести диагностику и здесь, в Жемчужине, но в Мунго надёжнее и безопаснее. Кроме того, раз начатый Люциусом ритуал так воздействовал на него и Гермиону, нужно выяснить, как чувствует себя Элена. А потом, когда все будут в безопасности, он заберёт Драко в мэнор. Лучше похоронить его там, рядом с Нарциссой. Снейп знал, что несмотря на множество плохих воспоминаний, крестник любил поместье, где прошло его детство. Там ему наконец будет спокойно… Снейп обернулся и замер, врезавшись взглядом в испуганные ярко-серые глаза на родном мальчишечьем лице, обрамлённом каштановыми кудрями. Одна из прядей возле левого виска отливала благородной платиной. Алекс смотрел на него внимательно и испытующе, почти не моргая. Северус зажмурился, не в силах справиться с чувствами, не в силах смотреть в такие узнаваемые льдистые омуты. Очевидно, Драко не отменил, а успешно завершил ритуал усыновления рода, просто поменяв местами имена и перенаправив энергетические потоки. Это была сложнейшая и очень рискованная магия. И теперь его сын, его маленький любимый мальчик, его потерянный первенец и наследник теперь… Малфой. Точка, не вопрос. Он перевёл взгляд на потрясённую Гермиону и криво, ненатурально улыбнулся краем губ. Сзади раздался коллективный вздох Поттера и Уизли и недоумевающий возглас Люциуса. — Папа! — голос Алекса звучал слабо и растерянно. — Всё…закончилось? Всё уже хорошо? Северус тряхнул головой, сбрасывая морок иррациональной обиды и разочарования. Алекс жив, он в порядке и ни в чём не виноват. С остальным они разберутся позже. Улыбнувшись чуть свободнее, Снейп достал из-за пояса аврорский порт-ключ и шагнул к жене и сыну, помогая подняться и притягивая их в объятья. — Да, всё уже хорошо. Я всегда держу обещания, Ал. А теперь обними маму покрепче. — Северус удивился, что его голос, вопреки ожиданиям, прозвучал совершенно спокойно. И обрадовался, ощутив, как слегка расслабились плечи Гермионы под его ладонями. Они справятся. Всегда справлялись. Мир привычно начал кружиться, и, уже погружаясь в светящийся тоннель, Северус неожиданно почувствовал прохладное прикосновение тонких детских губ к своей щеке. И улыбнулся свободно и радостно. Спустя несколько долгих мгновений они с лёгким хлопком приземлились в его кабинете, и Северуса посетило чувство дежавю. Совсем недавно порт-ключ также перенёс сюда из гостиницы мисс Миону Уилкинс, напуганную и недоверчивую, но до боли родную. Тогда ему казалось, что самые главные проблемы и испытания позади, и дальше будет легче, ведь они снова вместе. Да, разумом Снейп понимал, что предстоит много работы с памятью жены и их отношениями, что это может быть долго и трудно. Но сердце, измучившись за годы разлуки, ликовало и самонадеянно твердило, что это всё мелочи, что он гениальный зельевар и опытный ментальный маг и сможет решить любую загадку, ведь непоправима только смерть, а они живы. Однако то, что их семья и друзья испытали за эти пару дней, было каким угодно, но не лёгким. Бой в Малфой-мэноре, похищение Пожирателями и события в ритуальном зале — каждый из них пережил свой личный кошмар, который будет вспоминаться днём и сниться под покровом ночи ещё очень долго. Впрочем, Снейп знал, что лично он готов трижды пройти этот путь, снова и снова, лишь бы Гермиона и дети были рядом. Это того стоило. Они того стоили. И что бы ни ждало их семью впереди, он готов бороться и побеждать, как бы пафосно это ни звучало. Вспоминая события и эмоции последних двух дней, Северус уверенно стоял, широко расставив ноги, и терпеливо ждал, пока Гермиона продышится после всё ещё непривычного для неё использования порт-ключа. Одной рукой он мягко поддерживал её под локоть, а другой крепко обнимал и прижимал к груди сына. Не удержавшись, он скосил глаза на всё ещё дезориентированного мальчика, убедился, что тот смотрит в зачарованное окно, и поцеловал Гермиону в уголок губ. Она слабо улыбнулась, и в глазах зажглись понимающие смешинки: Северус Снейп соскучился, но держался из последних сил, не являясь сторонником демонстрации чувств на публике. Это было знакомо и привычно. Исключением стали, пожалуй, их первые месяцы вместе, когда эмоции и страсть периодически отключали разум. А потом их личное и сокровенное было надёжно спрятано за дверями небольшого коттеджа на берегу озера. Не то чтобы она имела что-то против. В тишине раздался сдавленный вздох и кашель. Очевидно, Алекс не помнил, как оказался в Жемчужине, явно был ошарашен быстрым перемещением и сейчас боролся одновременно с тошнотой и любопытством. Судя по испарине на лбу и тяжёлому дыханию, физиология побеждала. — Дыши глубже, Алекс. — Снейп осторожно отстранился и провёл рукой по спине сына. — Это с непривычки. Мы потренируемся, и ты научишься. Алекс недоверчиво посмотрел на отца. — Меня зовут Алан, сэр. Странно, что вы не в курсе. Вы в самом деле мой отец? — мальчик прищурился, недоверчиво глядя в лицо предполагаемого родителя. Обида на него, заглушённая переживаниями и радостью от спасения, снова подняла голову. Изначально Ал хотел спросить, где они и как сюда попали, но отстоять своё имя сейчас было важнее. — Хм… Я понимаю, что это странно прозвучит, но на самом деле тебя зовут Алекс. Александр Северус Снейп. Вернее, так тебя звали до года, пока вас… Пока вы не пропали. И да, я действительно твой отец. — Северус вздохнул. — Я думаю, тебе лучше поговорить об этом с мамой. Северус не был трусом, но видел, что ребёнок пока не доверял ему даже в мелочах. Это было больно, но ожидаемо. Тот короткий поцелуй, что до сих пор горел на щеке, был рождён эмоциями и адреналином. Теперь же его маленького мальчика терзали боль и противоречия. Долгие годы самые близкие люди усердно растили в его сердце недоверие и неприязнь к тому, кто произвёл его на свет. Долгие годы он не имел перед глазами надёжного мужчины, которому можно доверять и который бы делал его маму счастливой. Пробивать эту ледяную броню придётся долго и настойчиво, и ещё неизвестно, удастся ли справиться с отторжением до конца. Снейп внутренне содрогнулся при мысли, что ему так и не удастся найти подход к сыну. Конечно, он будет очень стараться, но при его-то способностях к коммуникации… Снейп грустно усмехнулся: мечтать о взаимодействии с сыном и реально общаться, очевидно, кардинально разные вещи. В любом случае сейчас говорить о чём-то серьёзном, а уж тем более о такой невероятной вещи, как магия, было совершенно бесполезно и даже вредно. То, что Алексу предстоит услышать, перевернёт весь его привычный мир. На его месте Северус бы не поверил сперва даже матери. Он повернулся к жене: — Миа, я вас оставлю. Здесь вы можете спокойно поговорить. Я вернусь самое большее через час. Если захотите прилечь, в вашем распоряжении диван, — он проговорил это, внимательно глядя в глаза жены, и осторожно толкнулся в её сознание, посылая образ гостиной на площади Гриммо. Судя по короткому кивку, Гермиона поняла, куда он направляется. Задумавшись на секунду, Снейп оставил короткий сухой поцелуй на её щеке, и пошёл к двери. Что-то подсказывало ему, что в доме Поттеров не всё гладко. Несмотря на то что Элена перестала быть обскуром, она всё ещё была очень сильна магически. Наверняка девочка ощутила воздействие ритуала. Кроме того, нужно было найти Кричера и сообщить, что с Гарри всё в порядке. Не хватало ещё напугать Джинни прощальным письмом мужа. — Почему ты сам не хочешь поговорить со мной? Опять сбегаешь и оставляешь всё самое сложное маме? — напряжённый вопрос догнал Северуса уже на пороге. Скорее всего, сын хотел звучать вызывающе, но получилось жалко и расстроенно. Последние слова явно не принадлежали ему, но обожгли, словно пощёчина. — Ал! — Гермиона поперхнулась воздухом, услышав сына. — Что ты себе позволяешь? Северус оглянулся, и его сердце сжалось. Всё ещё бледный после перемещения, Алекс сверкал серыми глазами, в которых стояли тщательно сдерживаемые слёзы и разочарование. Его маленький потерянный воин. Его колючий ёжик, которому так хочется, чтобы его погладили. Развернувшись, Снейп подошёл к сыну и осторожно присел, опершись на одно колено. — Я очень хочу поговорить с тобой, сынок. И надеюсь, у нас будет для этого масса возможностей, ведь мне действительно есть, что тебе рассказать. Но будет лучше, если именно эту часть длинной истории, то, как началась наша разлука, тебе расскажет мама. Вы ведь с ней друзья? Мальчик неуверенно кивнул и робко посмотрел на недовольную мать. К его облегчению, она кивнула в ответ. — Ну вот. Тебе предстоит узнать много не самых приятных вещей, а из уст друзей даже самые горькие новости кажутся чуть слаще. А я пока узнаю, как себя чувствует твоя сестра. Алекс вздрогнул и пристыженно опустил глаза. Как он мог забыть об Элене! — Я никогда больше не покину вас, сынок. — Северус заметил, как сын вздрогнул и осторожно коснулся его судорожно сжатых рук. — В это сложно поверить, я знаю. Но я всегда прилагаю все усилия, чтобы выполнить то, что обещал. Теперь у нас есть всё время мира, чтобы узнать друг друга. Алекс с трудом поднял взгляд, и Снейп внутренне сжался от недетской печали, застывшей в них. — А тот дядя… ну, в замке… я плохо помню, там всё так светилось, и кровь… много… он умер, да? Не в силах говорить, Северус кивнул. У него была слабая надежда, что Алекс не понял, что случилось, и не успел разглядеть тело Драко. Но, в конце концов, он всё равно услышит разговоры при обследовании и заметит изменения в зеркале и в теле. — Он тоже назвал меня сынком, почему? Как по сердцу ножом. Снейп чувствовал, как боль от потери крестника смешивается с чёрной ревностью. Мерлин, впервые в жизни он чувствовал почти ненависть к магии, по законам которой его сын теперь принадлежал к другому роду. И это он ещё не видел, как Гермиона оплакивает свою первую любовь! А она будет и оплакивать, и винить себя, и вспоминать… Впрочем, это всё будет позже, а пока надо что-то сказать, — пауза и так непозволительно затянулась. Вот только что можно ответить на такой вопрос? Как утешить ребёнка, на глазах которого погиб человек? Как объяснить мальчику, только-только узнавшему о магии, что он теперь связан с какой-то незнакомой семьёй? — Потому что этот дядя, дядя Драко, всегда хотел иметь сына, Ал, — голос Гермионы дрожал от сдерживаемых эмоций. Она присела, чтобы оказаться на одном уровне с глазами ребёнка, и очутилась совсем рядом. — А твой папа он… он крёстный Драко, по сути, родственник. И поэтому ты ему как сын, понимаешь? Он поделился с тобой своими силами, и так вы стали немножко родными. Северус с благодарностью взглянул в карие омуты жены. Она смотрела на него с тихой печалью и нежностью. Его не по годам мудрая, понимающая девочка. К Мордреду ревность, магическое наследие и сомнения. Пусть вспоминает, пусть плачет и жалеет — Драко этого достоин. Только благодаря его не по-слизерински сумасбродному, самоотверженному поступку Алекс остался жив этой ночью. Та ярость, которую вложил в проклятие Люциус, убила бы их мальчика на месте. А если Драко действительно удалось передать их сыну хоть немного магии, то это можно считать редкой удачей, как бы цинично это ни звучало. Впрочем, если учесть, что именно лорд Малфой, пусть не младший, а старший наложил на Снейпа заклятие пресечения рода, из-за которого Алекс и родился сквибом, то это можно рассматривать ещё и как извращённую справедливость. Северус покачал головой, представляя, как бы возмутилась Гермиона, услышав такие рассуждения. А вот сам Драко бы одобрительно кивнул: поиск лучших исходов и аргументов в откровенно плохих ситуациях был для него естественным. — Иди, Сев. — Гермиона, пошатнувшись, встала и постаралась улыбнуться, хотя это явно давалось ей всё труднее. Шок постепенно проходил, и эмоции затапливали измученное сознание. — Мне что-то неспокойно. Проведай Элену и возвращайся. Мы тебя подождём. Кстати, наш старый чайник в ординаторской ещё жив? Мне бы не хотелось никого будить, но я бы выпила чаю, да и Ал наверняка голоден. Люциус не особо гостеприимный хозяин. Северус внутренне застонал. Только такой эгоист, как он, может мучиться ревностью и сомнениями, как последний хаффлпаффец, пока его жена и сын стоят замёрзшие и голодные посреди неуютного кабинета. Впрочем, не стоит обижать представителей трудолюбивого факультета, они бы уже наверняка сообразили накрыть стол и застелили кровати в ближайшей палате. Ахтунг, Гарри, как говорится. У нас сломался зельевар. — Да, Миа, прости. Эта ночь натурально сводит меня с ума, — он помотал головой, словно она действительно была не в порядке, и негромко позвал: — Дикси! Эльфийка средних лет появилась в кабинете спустя пару секунд. Услышав, как вскрикнул Алекс, Снейп готов был биться лбом о ближайшую твёрдую поверхность. Он, конечно, давно не считал себя гением, но такая тупость — это уже чересчур. Впрочем, сожалеть поздно, придётся действовать по обстоятельствам. — Мастер Снейп, чем Дикси может помочь? — эльфийка встревоженно смотрела на целителя, который никогда не вызывал её к себе, справляясь самостоятельно даже с уборкой. — Дикси, будь добра, принеси сюда чай и что-то питательное для перекуса. И по два флакона умиротворяющего бальзама и усиленного восстанавливающего зелья. Мои супруга и сын устали и проголодались. Эльфийка обернулась и восторженно залепетала: — Миссис Снейп вернулась! Какая радость! А мистер Александр так вырос! Дикси очень счастлива. Дикси помнит, как вы любите, и всё сделает! Щёлкнув пальцами, она исчезла, не дожидаясь ответа, и Снейп вздохнул. — Не бойся, Ал. — Северус решил использовать знакомое сыну сокращение имени, чтобы дать ему привыкнуть. — Это Дикси, она…работает здесь. Она необычная, но очень добрая и вкусно готовит. Вы подружитесь со временем, я уверен. — А почему эта Дикси так странно выглядит? У неё такие уши и вообще… — Алекс нервно взмахнул рукой. Он явно испугался больше, чем хотел показать. — И как она так появилась, прямо из воздуха? Это что, какой-то фокус? — Это называется аппарация, Ал. Помнишь, Элена тоже так периодически делала, когда вы играли в прятки или догонялки? — Гермиона снова удивительно вовремя включилась в их диалог. Мерлин и Моргана, до чего ему повезло с женой! — Помню. Это было нечестно, конечно. Но она же маленькая, да ещё и девочка, поэтому я её совсем немного поругал. — Алекс явно обрадовался возможности поговорить о чём-то знакомом, пусть и необычном. — То есть она как Элена? Умеет всякие волшебные штуки? Ну тогда ладно. Северус прикрыл глаза и выдохнул, а потом взглянул на Гермиону и заметил лукавую усмешку в её глазах. Она явно наслаждалась видом озадаченного супруга, который в общении с сыном двигался буквально «на ощупь в темноте». Коварная ведьма! — Ну что ж, раз мы разобрались, оставляю вас на попечение Дикси. — Северус усмехнулся в ответ и, решительно выйдя из кабинета, зашагал в сторону ординаторской. Конечно, можно было перенестись на Гриммо и через камин в кабинете, но, к счастью, он вовремя сообразил, что для Алекса подобная концентрация странностей совсем не полезна. Даже если он что-то понял из речи Люциуса, ему стоит узнавать о магии постепенно. Перемещение через камин для непосвящённых выглядит довольно пугающе. Кроме того, следовало послать патронус заведующему отделением Адамсу и предупредить, что совсем скоро в Мунго доставят мистера и миссис Грейнджер, которых лучше определить в разные палаты, а также тело Драко для исследования и определения причины смерти. Плюс кого-то из целителей нужно отправить в Азкабан, чтобы помочь тюремным колдомедикам с осмотром и лечением пожирательского пополнения. Простые бытовые распоряжения после пережитого этой ночью казались странными и нелепыми, но в то же время удивительно успокаивающими. Они позволяли ощутить течение жизни и давали Снейпу опору в мире, который в очередной раз претерпевал серьёзные изменения. *** В гостиной дома на площади Гриммо было темно и тихо. Северус вышел из камина и прислушался, сам до конца не понимая, что именно его смущает. Да, его никто не встретил: ни домовик, ни миссис Поттер. Но, по идее, глубокой ночью любой нормальный дом объят сном. И жилище Поттеров в данном отношении не должно быть исключением. Более того, тишина в доме давала надежду, что с Эленой всё в порядке. Но вся его шпионская сущность буквально вопила о том, что что-то не так. Под ногами хрустнуло, и Снейп привычным движением выхватил палочку и зажёг люмос. Он посветил себе под ноги и замер: на полу лежала роза, очень похожая на ту, трасфигурированную Поттером перед отправлением в Жемчужину. Судя по всему, то ли Кричер что-то перепутал, то ли миссис Поттер раньше времени зашла в кабинет мужа и обнаружила прощальное письмо. Мерлин, только этого ещё не хватало! Несмотря на заверения Гарри в том, что Джинни всё поймёт и простит, Снейп сильно в этом сомневался. А учитывая огненную натуру младшей Уизли, с которой он хорошо познакомился в годы директорства, приём сейчас мог быть более чем горячим. Впрочем, на семейные разборки ещё и в семье Поттеров у Северуса просто не осталось сил. Будь что будет. Медленно и максимально тихо он двинулся в сторону двери, из-под которой пробивалась тонкая полоска света. Джиневра Поттер неподвижно сидела, внимательно глядя на пламя свечей в простом тройном подсвечнике, стоявшем посередине кухонного стола. Этот подсвечник когда-то давно подарила её лучшая подруга, прославленная Гермиона Грейнджер, вернее, тогда уже Снейп, на рождение первенца. Три свечи должны были символизировать новый состав их семьи. Сама Гермиона тогда была глубоко беременна их с профессором сыном, Александром. Джинни усмехнулась, на секунду предаваясь воспоминаниям. Как же они были молоды, как наивны! Мечтали взахлёб о семейных посиделках, о том, что их сыновья будут дружить с пелёнок, потом поедут в Хогвартс, будут играть в одной команде по квиддичу. Было забавно наблюдать, как грозный профессор Снейп криво ухмыляется и старательно не спорит о том, что их ребёнок попадёт на Гриффиндор: беременность протекала непросто, и Гермионе было крайне нежелательно нервничать. Впрочем, кто знает. Может, если бы не случилось этого ужасного похищения, всё бы так и было. Но их прекрасные мечты разбились при столкновении с суровой реальностью. Гермиона с сыном пропали, Снейп страдал, а Гарри… Гарри дни и ночи проводил то в аврорате, то в доме Снейпов, в поисках подруги и крестника. Джинни тоже переживала и старалась не жаловаться на одиночество и отсутствие помощи с маленьким Джеймсом, утешала и поддерживала мужа после очередной неудачи. Постепенно интенсивность поисков стала снижаться, но дома Гарри, разозлённый происками Пожирателей, продолжал появляться редко. Он твердил, что не имеет права рассиживаться и отдыхать, раз в их обществе опять происходят такие дерзкие преступления, как похищение героини войны с ребёнком. Никакие просьбы, уговоры, даже незапланированная вторая беременность не действовали: отец в их молодой семье присутствовал лишь номинально. И только когда они чуть не потеряли Джеймса из-за бурно начавшейся драконьей оспы, Гарри будто очнулся и стал старательно искать баланс между домом и работой. Да, на неделе он продолжал пропадать в аврорате, но выходные старался посвящать семье, не отказывался от отпуска и даже организовывал романтические сюрпризы, результатом одного из которых стала младшая дочь. И Джинни расслабилась. Казалось, она наконец-то заслужила своё долгожданное, уютное, спокойное семейное счастье. Она наслаждалась мужем, домом, детьми и небольшой, но любимой подработкой в спортивном журнале. Ей нравилось создавать для Гарри тихую гавань, куда он мог с удовольствием возвращаться после очередного тяжёлого дня, полного событий и адреналина. Эта стабильность, которая кому-то вполне могла показаться скучной и пресной, была ей в радость. И поэтому известие о возвращении в волшебный мир Гермионы Снейп миссис Поттер восприняла со смесью радости и тревоги. И судя по письму, найденному ей сегодня в кабинете мужа, тревожилась она не зря. Её муж, её надежда и опора, отец их троих детей, в очередной раз помчался спасать мир в целом и семью друзей в частности. И при этом совершенно не подумал, как его собственная семья будет жить без него, как будут расти дети, лишившись отца, на кого будут равняться взрослеющие сыновья. И как это переживёт женщина, для которой он составлял смысл жизни. Сбоку раздался скрип двери, и Джинни повернулась. Пламя свечей взметнулось, подхваченное сквозняком, и мокрые дорожки на её щеках вспыхнули тысячей огненных искорок. Северус Снейп, встревоженный и измотанный, стоял, опираясь на дверной косяк. Судя по запылённой одежде и чрезмерной даже для него бледности, ночь у него тоже выдалась непростая. — Миссис Поттер? — голос мужчины звучал спокойно и устало. — Доброй ночи, профессор. Ей хотелось съязвить, сказать ему что-то резкое: гнев, страх и надежда кипели в венах, подталкивая к максимально доходчивому выражению чувств. Но желание узнать, что с мужем, пересилило. Судя по лепетанию Кричера, она должна была получить это злополучное письмо только утром. Снейп явился ночью. Значит ли это?.. — Судя по розе в гостиной, вы преждевременно прочитали письмо мистера Поттера, — не вопрос, утверждение. — Да… Гарри жив? — Жив. Он заканчивает дела в поместье Малфоев на континенте. Мне жаль, что вы прочитали… — То есть о том, что вы потащили его в очередной раз умирать, вы не жалеете? — Джинни не хотела кричать, не хотела снова поддаваться разрушительному эмоциональному коктейлю в крови. И так после этой ночи у Гарри будет повод обновить ремонт в кабинете. Кроме того, ей не хотелось выглядеть неуравновешенной девчонкой в глазах того, кого она очень глубоко в душе уважала и кому, несмотря ни на что, была за многое благодарна. В конце концов, профессор всегда занимал особое место в жизни её мужа. Но говорить спокойно Джинни не могла: боль, обида и страх заставляли её буквально выплёвывать ядовитые слова в лицо Снейпа. — Гарри взрослый человек, Джиневра. Это было его самостоятельное решение. Его и министра. — Вы должны были отговорить его! Вы поклялись… Глаза Снейпа опасно похолодели, и Джиневра прикусила язык. Вспомнилось, как давным-давно Гермиона рассказывала о том, как тяжело и трудно её муж исцелялся от последствий войны, учился верить, что люди воспринимают его как личность, а не как инструмент, учился сам себя воспринимать именно так. — Повторяю, он уже не ребёнок, миссис Поттер. Моя клятва исполнена, а долги розданы уже давно, с процентами, — оборвал поток её возмущения Снейп. — Мистер Поттер — глава аврората и несёт ответственность за поимку опасных преступников. Несколько Пожирателей, весьма опытных тёмных магов, за неприлично короткий срок дважды умудрились ускользнуть из рук правосудия. Это вина Поттера как руководителя. К счастью, он повзрослел, и не убегает от своих долгов. — А за семью он ответственности не несёт? Он чуть не оставил своих детей сиротами, чтобы вытащить вашего сына. — Джинни сопротивлялась уже по инерции, понимая, что её аргументы не выдержат критики. — Мой сын был лишь заложником и приманкой, не более. Так же как и моя жена. Я понимаю, что вы бы с лёгкостью пожертвовали их жизнями ради спокойствия вашей семьи. Но поверьте, если бы Люциусу удалось сделать то, что он задумал, ваши дети вскоре остались бы круглыми сиротами, если бы вообще выжили. — Снейп помолчал, явно стараясь совладать с чувствами. Как ни странно, он прекрасно понимал эту молодую женщину, понимал и жалел. Он продолжил чуть мягче: — Я не хотел, чтобы Гарри рисковал собой, но он настоял и принял деятельное участие в разработке плана. Мы постарались учесть все возможные исходы и обеспечить страховку. В итоге выжили… почти все. Вы по праву можете гордиться мужем. — О, именно это я и собираюсь делать! Я буду гордиться им так, что он взвоет. — Джинни нервно усмехнулась и вдруг побледнела: — Вы сказали «почти»… Кто-то погиб? Кто, профессор? Снейп помолчал, снова укрепляя щиты. Разговор затянулся, но и прервать его возможности не было. В конце концов, успокоить супругу Поттера — меньшее, что он может сделать, чтобы отблагодарить его за самоотверженность. — Кто, профессор? — Джинни переспрашивала, уже не заботясь о том, что Снейп может разозлиться. — Драко. — Но… но как?! Он же не аврор, да ещё и родственник одного из преступников. Как он мог участвовать в операции? — Поттер всегда славился неординарными решениями и верой в людей. Так что да, Драко не просто участвовал, а был одной из ключевых фигур. Теперь настал черёд Джинни молчать. Она явно была поражена вмешательством бывшего школьного врага и его поддержкой линии аврората. Впрочем, менее через минуту она пришла совсем к иному выводу и усмехнулась: — Гермиона просто потрясающая ведьма. Чтобы такой чистокровный сноб, как Малфой, решился противостоять отцу… Только она могла сподвигнуть на такое. — Джинни покачала головой и неожиданно озабоченно спросила: — Неужели род Малфоев так бесславно закончился? Всё-таки священные двадцать восемь… Или Люциусу разрешат зачать наследника в Азкабане? — Ну, это уж как ваш супруг решит. — Снейп вернул усмешку. Рассказывать о ритуале и уж тем более о роли в нём Алекса было преждевременно. Сначала нужно было самому разобраться в произошедшем. — Но мы отклонились от темы, миссис Поттер. Где сейчас моя дочь и мисс Лингли? — Они в гостевой спальне на втором этаже, мистер Снейп. — За то время, пока Элена была здесь, происходило что-то странное? — Вообще-то да, — Джинни вздохнула. — Правда, я так и не поняла, что это было. Час назад или чуть больше… Дети за вечер сдружились, набегались и рано легли спать. Мы с Сарой были на кухне, пили чай. Вдруг из спальни раздался громкий плач Элены. Когда мы прибежали, она сидела на кровати, прикладывала ладошку к груди и твердила, что ей больно, что её котёнок умирает. Это продолжалось около десяти минут. Она никого не слушала, не давала к себе прикасаться. А потом резко затихла, успокоилась и провалилась в глубокий сон. Слава Мерлину, что рядом была Сара, я бы с ума сошла от волнения. Она наложила диагностические заклинания и сказала, что всё в порядке, просто магическое истощение так влияет. А может, сон плохой приснился… Всё-таки столько переживаний за последние дни. Снейп кивал в такт рассказу Джиневры и невольно улыбался, что на фоне рассказа выглядело довольно странно. Но он отлично понимал, о чём речь. После того как Элена вытащила его из ментальной темницы, она подробно рассказывала ему о пушистом котёнке, который помогал ей оживлять игрушки и нарушать правила игры в прятки. Северус плохо помнил своё детское восприятие магии, но описание дочери было удивительно точным и красочным. — Спасибо, миссис Поттер. Я рад, что всё обошлось. Сара сейчас с ней? — Да, мы не рискнули оставить её одну. Сара легла на диване в смежной комнате. — Что ж, тогда с вашего позволения я вернусь в Мунго, мне нужно позаботиться о Гермионе и Алексе. — Как они, профессор? — Джинни почувствовала, как повторная волна стыда заставляет её щёки пылать. Вместо обстоятельного рассказа о состоянии девочки и расспросов о подруге и крестнике она устроила истерику! Отвратительно. Снейп улыбнулся уголком губ, наблюдая за смущением собеседницы, которое она усердно скрывала. — Уже лучше. Надеюсь, вы увидитесь в ближайшее время. А пока вам тоже стоит отдохнуть. Утром я жду Сару с Эленой в Мунго, стоит провести расширенную диагностику, проверить её ещё раз. Их разговор прервал шорох, раздавшийся в коридоре. Снейп заставил палочку, уже убранную в рукав, снова скользнуть в ладонь. Паранойя не лечится, однозначно. Но сколько раз именно она спасала ему жизнь… — Папа! — восторженный вскрик Элены в сонной тишине дома показался оглушительным. Спустя секунду она уже умостилась на руках ошарашенного отца. — Ты вернулся! — Вернулся, — Северус осторожно прижал к себе тёплое тельце, вдохнул молочный сонный запах и тщетно попробовал быть строгим: — Ты почему не спишь, котёнок? — Я почувствовала, что ты пришёл, и проснулась. Я так тебя ждала. Я, конечно, знала, что ты придёшь… Но всё равно волновалась. — Девочка зевнула, поспешно прикрывая рот ладошкой. — Всё уже хорошо, детка. Возвращайся в кровать. Тебе нужно как следует выспаться, а завтра вы с Сарой придёте в Мунго. У меня есть для тебя сюрприз. При слове «сюрприз» осоловевшие было чёрные глазки заинтересованно сверкнули: — А сейчас никак сюрприз не посмотреть? — Нет, сейчас никак, — покачал головой Северус, усиливая эффект. Элена глубоко вздохнула и положила голову ему на плечо: — Ну тогда ладно. Отнеси меня, пожалуйста, наверх. А то пол холодный, — в подтверждение она уверенно ткнулась ледяной пяткой в ладонь отца. Снейп взглянул на Джиневру, и, получив одобрительный кивок, поудобнее перехватил ценную ношу и уверенно отправился на второй этаж. Гостевая спальня была знакома ему ещё с тех незапамятных времён, когда они с Гермионой оставались у Поттеров на ночь после новогодней вечеринки. Осторожно уложив дочь в постель, Северус невербально наколдовал несколько маленьких светлячков. Кроме очевидного для всех визуально-умилительного эффекта, эти чары были весьма полезны и даже применялись колдомедиками: мерцание огоньков постепенно погружало наблюдателя в спокойный сон, расслабляя и отгоняя тревогу. Наутро люди просыпались отдохнувшими и в отличном настроении. Правда, мало кто знал, что это заклинание изобрёл лично целитель Северус Снейп, чтобы во время экзаменов в университет укладывать спать одну неугомонную, но бесконечно любимую гриффиндорку. Что ж, судя по ровному сопению, и на любимых слизеринок оно действовало ничуть не хуже. Или их разносторонней дочери лучше подойдёт Рейвенкло? Снейп уже взялся за ручку двери, когда услышал тихий голос из-под балдахина: — Папа… — Да, милая? — он обернулся, удивлённый, что усталая малышка всё ещё бодрствует. — Не грусти сильно из-за Драко. Мэриан прекрасно поёт, она его развеселит. Ему там будет хорошо. Северус поспешно подошёл к кровати, но, судя по ровному дыханию, Элена только что крепко заснула. И только мокрый след на подушке указывал, что ему не послышались эти слова дочери, полные надежды и утешения.