Солёная карамель

В мире существовало совсем немного вещей, способных привести спасителя волшебной Британии в состояние шока и растерянности. Пожалуй, в последний раз нечто подобное он испытал шесть лет назад, войдя в гостиную разорённого дома Снейпов. Тогда он двигался как сомнамбула, переступая через разбросанные книги и битое стекло, огибая поваленную мебель и стараясь не смотреть на детские игрушки, безжизненно валяющиеся тут и там. Его растерянный взгляд метался между чёрной бездной глаз профессора Снейпа и неровными красными буквами на стене. «Каждому своё» − гласила кровавая надпись. Зельевар стоял на коленях полубоком ко входу; в память Гарри врезались неестественно прямая спина, скорбно опущенные плечи, сжатые до побелевших костяшек руки, прижимающие к груди маленькую голубую шапочку Алекса, перепачканную кровью… Северус обернулся и смотрел прямо на него, но, казалось, не видел. А потом опустил голову, прижал к губам крошечный предмет и завыл, словно раненый зверь… С тех пор в персональной библиотеке кошмаров спасителя волшебного мира появился ещё один сюжет, переплюнувший даже посещение Малфой-мэнора и битву за Хогвартс: пропитанный отчаянием и страхом дом, и коленопреклонённый мужчина, в голос оплакивающий свою потерю… И вот теперь, стоя у входа в больницу Святого Мунго рядом с заплаканной и дрожащей привет-ведьмой, он чувствовал недоумение и опустошение. Испуганно глядя то на Драко, то на Гермиону, мисс Коннерс теребила тонкими пальчиками край своего шёлкового шарфика, жалко всхлипывала и настаивала на том, что ей нужно признаться в чём-то страшном и постыдном. Что могла совершить эта тихая, внешне безобидная ведьма? Могла ли так подействовать на неё магическая вспышка? Понимает ли она, что говорит, и стоит ли проводить допрос в столь эмоционально нестабильном состоянии? Конечно, ему не раз приходилось работать с людьми на грани истерики, но несмотря на то, что порой это было невероятно результативно, такие допросы всегда оставляли неприятное чувство. Впрочем, растерянность в душе главы аврората царила отнюдь не из-за этических вопросов и сомнений. Гораздо больше его пугало и беспокоило то, что именно он может увидеть на пятом этаже Мунго. Обскури было редким явлением в магическом мире, но однажды, ещё будучи стажёром, Гарри участвовал в операции по зачистке маггловского квартала, где у ребёнка произошёл сильнейший выброс магии. К счастью, мальчик тогда выжил, но и он, и его родители были серьёзно ранены, а дом пострадал так, будто в нём взорвался газовый баллон. А ведь магически обскур в десятки раз сильнее обычного ребёнка-волшебника. Однако внешне больница Святого Мунго не пострадала. Что же могло произойти с Эленой? Жив ли профессор Снейп? Как смягчить ситуацию для Гермионы, и как на её и без того нестабильное состояние могут повлиять подобные потрясения? И какое отношение к происходящему имеет Малфой? Вопросы роились в голове, и ни на один он не мог пока получить ответа. Гарри почувствовал прикосновение к локтю и тряхнул головой, отгоняя рой мыслей. − Приём! Земля вызывает Поттера! − Драко смотрел выжидающе. Одной рукой он крепко стиснул запястье привет-ведьмы, а другой бережно поддерживал под локоть бледную как смерть Миону. Гарри вспомнил, как однажды на восьмом курсе гриффиндорка решила устроить урок практического маггловедения для чистокровного слизеринца, и они всей компанией отправились в кино. Фильм «В поисках галактики» поразил Малфоя в самое сердце, и тема космоса и полётов надолго увлекла молодого лорда. Невольно усмехнувшись неуместному, но тёплому воспоминанию, он благодарно кивнул Драко и перевёл взгляд на подругу. В глазах кудрявой ведьмы застыли горестное недоверие, вина и страх. Сам дважды отец, Поттер прекрасно её понимал. Не более двух часов назад она оставила спящую дочь на попечение волшебников, которые клятвенно обещали помочь и защитить малышку от любых опасностей. А теперь ребёнок находился в этой проклятой больнице без близких и неизвестно в каком состоянии. Любой нормальный родитель хотел бы если не избавить своего ребёнка от тяжелых испытаний, то хотя бы идти рядом с ним, ободряя и держа за руку. И Гарри чувствовал, как горькое чувство вины липким мороком опускается на его плечи. Вероятно, ему не стоило торопиться со следственным экспериментом и тащить Гермиону на допрос. Возможно, она смогла бы предотвратить магический выброс девочки, если дело, конечно, было в нём. Гермиона молчала, сосредоточившись на дыхании. Ей казалось, что холодная рука, унизанная шипастыми перстнями, сжала её горло и перекрыла кислород. Перед глазами то и дело всплывало надменное лицо лорда Малфоя с холодными рыбьими глазами, слышалось гневное шипение и пренебрежительные слова о её семье, пропитанные искренней ненавистью. Гримасу чистокровного мага сменяло испуганное и расстроенное личико дочки, и тогда в ушах стояли всхлипы и жалобы. Элена в последнее время колдовала редко, но очень переживала из-за своего странного поведения, плакала и просила прощения. Утешив дочь, Миона сама подолгу не могла успокоиться. Она металась по спальне, словно запертая в клетку львица, и роняла слёзы от бессилия и невозможности помочь своему ребёнку. Она возлагала так много надежд на эту поездку и жестоко обманулась. Вместо ожидаемого решения проблем они с дочерью попали в странный полузнакомый мир, в котором вопросов и опасностей, кажется, было несоизмеримо больше. В мир, где она встретила самую лютую злобу в своей жизни. Мисс Уилкинс видела, что мужчины рядом с ней растеряны, но это как раз-таки было нормально. Почему-то она не сомневалась, что пройдёт буквально несколько минут, и они разработают вполне рабочий план обследования больницы и выяснят причину катастрофы. Гораздо больше её беспокоило затравленное выражение глаз блондинки, которая собиралась давать показания. Что натворила эта девочка? И почему она так старательно избегает встречаться с ней взглядом, словно чувствует вину? Зато на Малфоя смотрит с таким берущим за душу отчаянием… Что было не так, что-то определённо было не так с этой ведьмой. Впрочем, когда карие глаза всё-таки встретились с голубыми, Миона вздрогнула. Тем временем Поттер махнул рукой, давая дежурному отряду указание входить в больницу и действовать по стандартному протоколу, и подозвал к себе немолодого аврора, который ранее уже подходил к нему с докладом: — Мистер Фишер, благодарю за оперативность. Возьмите двух человек, и отведите мисс Коннерс в личный кабинет целителя Снейпа. Наденьте на задержанную магические наручники и глаз с неё не спускайте. Допрашивать буду лично. — Отдав приказ, Гарри развернулся к спутникам и как можно мягче произнёс, обращаясь в первую очередь к Гермионе — Я думаю, нам стоит вначале обследовать палаты Элены и профессора… Неясно, что именно произошло, но судя по свечению, источник магии явно находился на четвёртом-пятом этаже. Мисс Коннерс также будет находиться наверху, и мы сможем допросить её как только….как только удостоверимся, что всё благополучно. — Он закончил речь нарочито бодро, не в силах даже думать о плохом исходе. Гермиона кивнула. Ноги дрожали, и она надеялась, что сможет идти. Малфой чуть помедлив, предложил ей локоть, на который девушка с благодарностью оперлась. Мелькнула вспышка фотоаппарата, но никто не обратил внимание на пронырливого журналиста. Сейчас необходимо было убедиться, что не произошло ничего непоправимого. В холле больницы было многолюдно. Перепуганные волшебники, на несколько минут оказавшиеся запертыми в холле, палатах и коридорах, наседали с вопросами на привет-ведьму, заменившую задержанную мисс Коннерс. Некоторые пытались как можно скорее покинуть здание через камины или парадный вход, но их останавливали авроры: необходимо было установить личности всех магов, находившися в Мунго в момент вспышки. Другие, напротив, не спешили уходить и задавали вопросы не только колдомедикам, но и аврорам. Третьи явно пребывали в состоянии шока. В другой раз Гермиона обязательно понаблюдала бы за столь разным поведением, проанализировала его, соотнесла с данными о психотипах и поведением людей в стрессовых ситуациях. Хотя психология и не была её специальностью, девушка всегда находила эту сферу знаний увлекательной и полезной. Однако сейчас она могла лишь заторможено двигаться вместе со своими широкоплечими сопровождающими и молиться, чтобы с её родными всё было хорошо. Миона почти не удивилась, обнаружив, что уже автоматически причислила к родным Северуса. Да, она не собиралась врать себе. Буквально с момента появления в её номере ранним утром этот мужчина притягивал и завораживал, будил интерес и взывал к жизни то глубокое, жгучее, манящее, женское, что она решительно погребла под ворохом забот после мнимого предательства того, кого не помнила, но любила. Однако сейчас речь шла не о бабочках в животе, а о том теплом чувстве родства и защищённости, которое она даже против воли ощущала в присутствии Северуса Снейпа. Миона Уилкинс привыкла всегда и во всём полагаться на себя, в конце концов, ей предстояло растить детей, защищать необычную, непохожую на других девочку, и помогать родителям, которые медленно, но неуклонно старели. Она строила карьеру честно, но решительно, сметая конкурентов волной трудолюбия и интеллекта. Не раз и не два кудрявая австралийка обжигалась в попытках найти рядом надёжного человека, и в конце концов перестала пытаться, предпочитая близости и дружбе вежливую отстранённость, профессионализм и чётко обозначенную дистанцию. Гермиона Грейнджер-Снейп привыкла чувствовать за спиной незримую опору, которая придавала сил и позволяла жить со вкусом и радостью, получая и отдавая любовь и заботу, зная, что твоя слабость никогда не обратится против тебя, а в протянутой руке друга и возлюбленного никогда не окажется камня вместо хлеба. Две такие разные стороны одной женщины боролись за место в её уме и сердце, и девушка не знала, кому из них хочет отдать победу. Но то, как быстро становился родным и близким этот мужчина, как ей и сейчас хотелось оказаться рядом с ним, даже если он всё ещё без сознания, одновременно пугало и вдохновляло. По мере того, как проходил шок, идти стало легче, и девушка попросила ускорить шаг. Неизвестность и двойственность мыслей угнетала больше страха. Гарри пришлось использовать сонорус, пощеголять должностными привилегиями, а также слегка поработать локтями, чтобы быстрее пройти к лифтам и подняться на пятый этаж. Никто из них не проронил ни слова, безотрывно наблюдая, как поочередно подсвечиваются на панели номера этажей. Перед тем, как двери лифта распахнулись, Гермиона прикрыла глаза, сделала глубокий вдох и оторвалась от Драко Малфоя, сделав шаг в сторону Поттера. Почему-то ей пришло в голову, что Северусу бы не понравилось видеть её руку на предплечье красивого блондина. Не то чтобы она боялась мужского неодобрения, да и для ревности, кажется, не было никаких оснований, но… Так думала бы прежняя Миона Уилкинс. А нынешней Гермионе совсем не хотелось причинять беспокойство темноглазому волшебнику, особенно после того, как она услышала его историю из уст Сары. Первое, что бросилось им в глаза, когда двери, наконец, раскрылись — абсолютно пустой коридор отделения тёмных проклятий. Не было ни медсестёр, снующих между процедурным кабинетом и палатами, ни взволнованных пациентов, ни дежурных авроров возле палат Элены и Снейпа. В конце коридора, в клубах пыли, лежала на полу дверь, очевидно, выбитая магическим взрывом. Красноватые отблески заката, пляшущие на стенах, и неестественная, пронзительная тишина дополняли картину и придавали ей зловещий оттенок. Мерзкий холодок пополз по спине Поттера. Переглянувшись с Малфоем, он негромко предложил: — Гермиона, я думаю, стоит вначале проверить палату Элены. Наверняка она сильно испугалась, всё-таки мисс Лингли новый человек для неё. А потом мы все вместе, — он сделал акцент на последнем слове, — пойдем к профессору. Я понимаю, что ты волнуешься за них обоих, но мы не знаем всей ситуации, а твоя магия и память пока не восстановлены. Поэтому не геройствуй, пожалуйста. Миона молча кивнула. Она понимала, что старый друг отчаянно пытается её успокоить и уберечь, но шансов на благополучный исход теперь было немного. Честно говоря, девушка надеялась услышать щебетание или плач дочери, когда выходила из лифта. Полная тишина была совершенно нехарактерна для её живой, эмоциональной девочки. А значит, что-то случилось. И вряд ли это очарованный сон как в сказке, хотя кто их, волшебников, знает. Мисс Уилкинс невесело усмехнулась и глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. Ей одновременно хотелось и броситься в палату дочери, и оттянуть момент истины. Например, всё-таки прошагать до конца коридора и зайти в палату к Северусу, чтобы потом идти к Элене уже вместе, или попросить о допросе этой странной девушки, которая открыла им двери в больницу. Она помнила пронзительный, тяжелый взгляд заплаканной блондинки. Единственный взгляд, который ей удалось поймать. В голубых глазах ведьмы смешались отчаяние, вина, страх, ненависть и вызов. Будоражащий коктейль, который не сулил хороших новостей. Дверь в комнату, где Гермиона оставила дочь, была чуть приоткрыта. Опустив взгляд, волшебники увидели, что захлопнуться ей мешал тяжелый черный ботинок. Ничком на полу, перегораживая вход в палату, лежал один из авроров, приставленных Поттером для охраны маленькой мисс Уилкинс. Другой мужчина в форме сидел у стены возле самого входа. Внешних ранений не было видно и со стороны казалось, что он уснул, не дойдя до постели после тяжелого дежурства. Однако судя по чрезмерной бледности, неестественно запрокинутой голове и судорожным движениям руки, он находился в глубоком обмороке. Сделав несколько шагов внутрь, Миона ахнула, прижав ладони к сжатым в полоску губам. Гарри приглушенно ругнулся, а Малфой подавился резким вдохом. Возле кровати, раскинув руки, словно в попытке кого-то удержать, лежала Сара Лингли. Вокруг её головы растекалась кровавая лужа, глаза смотрели в стену с выражением злости и какого-то недоумения. Поттер поспешно подошёл и присев возле тела целительницы, проверил пульс. От прикосновения ведьма застонала и все трое посетителей с облегчением выдохнули: жива. — Мисс Лингли! Сара! — Гарри осторожно потряс женщину за плечо. — Сара, это Гарри, ты слышишь меня? — Энервейт! — раздался голос Драко позади. Он прозвучал чуть насмешливо и снисходительно, и Гарри против воли усмехнулся. Годы в волшебном мире не могли вытравить из него маггловские привычки и в моменты паники он действовал по наитию, забыв о палочке и заклинаниях. Хорошо хоть не бросился делать искусственное дыхание, навряд ли бы мисс Лингли оценила. Сара с усилием моргнула и хрипло произнесла: — Мистер Поттер… Гарри, я в порядке. Где…где Элена? — Её нет в палате, Сара. Лежи спокойно, у тебя разбита голова. Я пришлю кого-нибудь из целителей, постарайся не двигаться. — Нет, я должна… Должна идти. О, Мерлин! — Сара вдруг вздрогнула, и по вискам скатились несколько слезинок, мгновенно увлажнив тронутые сединой пряди. — Мерлин, Гарри, кажется, они убили Северуса. И забрали Элену… Я не смогла ничего сделать, я просто не успела. Я не ожидала… Боже, я помню Лизу совсем девочкой, я представить не могла, что она способна на такое… — Лиза? Лиза Коннерс, привет-ведьма? — Гарри взволнованно взглянул Саре в глаза. — Она была одна? — Нет… — мисс Лингли покачала головой и вздохнула. — С ней был Трэверс, Майкл, из пожирателей… — Ты уверена, Сара? Тебе не могло показаться? — Поттер заметно нервничал. — По данным аврората Трэверс давно мёртв, он погиб при задержании вскоре после победы. — Уверена ли? — Целительница горько усмехнулась. — Он мой племянник. Этот шрам на щеке… Рану я залечивала ему сама, упал с яблони ещё когда был совсем ребёнком. Сегодня я получила от него приличный ступефай, очевидно, в благодарность. — Сара снова заплакала и поморщилась, очевидно, от головной боли. — Мы задержали Лизу. Она сейчас в кабинете профессора Снейпа. — Гарри старался говорить успокаивающе. — Трэверса мы пока не видели, но он должен быть ещё в здании, а значит, и Элена здесь. Вход внизу перекрыт, камины заблокированы, над Мунго усиленный антиаппарационный купол. Мы не дадим им уйти, не волнуйся. — О… Это… это хорошо. Я слышала, как они спорили, куда отправить девочку. Кажется, из-за Вашего сопротивления, мистер Малфой, их первоначальный план засесть в мэноре провалился, — ведьма приподняла уголок губ, − не думала, что когда-нибудь скажу это одному из представителей Вашего рода, но я очень благодарна Вам за Вашу…гражданскую позицию. Молодой лорд невесело усмехнулся в ответ, оценив лукавый огонёк в глазах пожилой целительницы и максимально маггловскую оценку своего поведения. Утренние события до сих пор стояли у него перед глазами: разноцветные вспышки заклинаний в саду, безумный смех отца, наблюдавшего за безуспешными попытками авроров проникнуть на территорию, грохот рушащейся от бомбарды белокаменной старинной беседки, которую так любила мама, и ругань кого-то из пожирателей. Чёрные всполохи мантии Снейпа и такая же чёрная ненависть в глазах отца, осознавшего, что наследник рода не собирается впускать его в особняк и сражается на стороне Министерства. И наконец летящий в его, Драко, сторону зелёный луч Авада Кедавры. В тот момент время словно замедлилось и он с совершенно несвойственной его факультету стойкостью смотрел в лицо приближающейся смерти и ощущал лишь лёгкую грусть, осознавая, как много не успел сделать. Но крёстный снова совершил невозможное, прикрыв его каким-то особым, неизвестным щитом. Зелёный луч отскочил, и по касательной задев одну из старых яблонь, ушёл в небо. Очевидно, общение с Поттером не прошло даром для Принца-полукровки, и теперь убивающее проклятье окончательно перестало быть приговором. И Драко бы в очередной раз с раздражением восхитился гениальностью бывшего декана и друга семьи, если бы не тот факт, что защищая крестника от огня, Северус не успел уклониться от отцовского заклинания. Малфой видел, как с палочки Люциуса сорвалась голубая молния, как тело зельевара окутал светящийся кокон, а потом сияние словно впиталось в кожу, и тот рухнул, нелепо взмахнув руками словно подстреленная чёрная птица. Крик вырвался из груди Драко, и он, не теряя времени, снял защиту с ворот мэнора и бросился к телу Снейпа, аппарируя прямиком к Мунго. Он мерил шагами коридор возле палаты крёстного и судорожно сжимал кулаки. Целители сменялись, из-за двери слышались споры и комбинации чар, но никто так и не смог выяснить, что за проклятье использовал Люциус и как его снять. И Драко в ужасе размышлял: неужели теперь всё кончено и этот долг, эта боль навсегда останутся с ним? Да, их отношения со Снейпом сильно пошатнулись вскоре после победы, но блондин никогда бы не смог забыть отеческую заботу декана Слизерина в страшные военные годы. А потом Северус спас его ценой своей души, и отплатить за это было невозможно. И как теперь смотреть в глаза Гермионе? Мерлин, когда-то он потерял надежду на совместное будущее, но дружба, дружба с ней всегда была его утешением. И вот теперь из-за его семьи всё в её жизни − в их жизни! − вновь пошло прахом. Он оглянулся, надеясь ещё раз увидеть Миону до того, как страшные новости подтвердятся, но девушки в палате не было. Драко хотел было догнать её, но не успел: в коридоре послышался шум и на пороге возникли три колдомедика, среди которых Гарри узнал заведующего отделения травм Дэвидсона. Двое других были не знакомы ему, но судя по нашивкам на лимонных мантиях, это были сотрудники отделения Януса Тики. — Мерлин и Моргана, Сара, чем тебя так? — воскликнул Дэвидсон, увидев целительницу. — Ступефай, Дени. Не страшно… Я, видимо, разбила голову при падении. — Сара вытерла слёзы одной рукой и с надеждой в голосе спросила, — Ты был у Северуса? Я так и не поняла, что произошло, отключилась вскоре после того, как меня оглушили. — Ещё не успел. У него дежурил Файерс, я должен был сменить его, но внезапно началась сильная вибрация, как при землетрясении. Лифт отключился, аппарация заблокирована, пациенты в панике. В общем, всё как мы любим, на адреналине. — Дэвидсон на мгновение прикрыл глаза и сказал чуть тише. — Я был уверен, что маленькая мисс Уилкинс не справилась с магией. — Мистер Дэвидсон, — окликнул целителя Гарри, заметив выходящего из палаты Малфоя и отсутствие рядом Гермионы, — будьте добры, позаботьтесь о мисс Лингли. Мы опросим её в качестве свидетеля после того, как найдём мисс Элену и проверим состояние профессора Снейпа. Последние слова Гарри прокричал уже из коридора. Непокорная ведьма с каштановыми кудрями и его слизеринский напарник были уже в конце коридора, и это беспокоило аврора Поттера. А он давно научился доверять своему предчувствию. *** Едва услышав слова мисс Лингли, Гермиона выскользнула из палаты и покачиваясь от слабости, пошла к палате Северуса. «Дождись, дождись, дождись!» — стучали в висках последние слова, которые она сказала ему буквально несколько часов назад. Ей казалось, что она сходит с ума. Неужели она так и не узнает человека, которого так любила в прошлом? Того, кто любил её больше жизни? И их дочь… Он обещал помочь, обещал защитить… Слёзы кипели в груди и душили, не находя выхода. Он не мог умереть, Сара ошиблась, ошиблась! Должна была ошибиться! Стук каблуков гулко отражался от стен, залитых закатными лучами. Если бы она ступала тише, то расслышала бы осторожные шаги сзади. Драко Малфой следовал за ней: он знал Трэверса ещё с тех тёмных времён, когда мэнор был домом для Волдеморта и его слуг. Этот человек был хитёр и опасен. Драко почти не удивился, узнав, что он умудрился инсценировать собственную смерть. И он не мог допустить, чтобы совершенно беззащитная девушка столкнулась с ним возле палаты Снейпа. А то, что этот мерзавец не уйдёт из Мунго, не закончив начатое, блондин не сомневался. Как и в том, что крёстный был жив. Но даже если они опоздали и в палате остался только Снейп, вернее, его тело… Никто не должен встречать такую боль в одиночестве. Да, потом Гермиона, скорее всего, оттолкнёт и прогонит его, но пока он нужен — он будет рядом. Как там сказал отец? Как верный пёс?.. Что ж, он не первый Блэк, которому близок этот образ. Они достигли упавшей двери в конце коридора почти одновременно. Гермиона вдрогнула, ощутив движение сзади. Обернувшись, она увидела Малфоя и с облегчением выдохнула. — Мисс Уилкинс….Эээ, Гермиона, — Драко не был уверен, как ему стоит обращаться к ней сейчас, — Давай я первый. Ты пока без палочки, а те, кто напал на больницу — настоящие боевые маги, притом тёмные. Поверь мне, это не те люди, с которыми стоит встречаться в одиночку и безоружной. Миона хотела было возразить, но не нашла слов. Слова аристократа звучали жутко и правильно. На мгновение ей стало стыдно за нарушение договора. — Я… Прости, я помню, что мы договорились идти все вместе, но Элены там нет и Сара сказала, что Северуса… И я не могла больше ждать. — Горячие слёзы всё же прочертили дорожки по её щекам. — Что нужно этим боевым магам в больнице? Зачем им моя дочь, что им сделал Северус? Драко сжал её плечо, пытаясь поддержать. — Это долгая история. Если вкратце, то Северус был шпионом на той войне, в которой ты участвовала вместе с Гарри. И после победы, когда его роль была раскрыта, он стал объектом мести для последователей Тёмного Лорда. А теперь пойдём. Только тише. Малфой выставил вперёд палочку и осторожно двинулся в зияющую пасть дверного проёма. Палату освещало заходящее солнце, бордовые и оранжевые лучи отражались от осколков стёкол, усеивающих пол и стол, и в глазах рябило от цветов гриффиндора. В разбитое окно врывался ветер и раздувал лёгкие занавески словно паруса. Вопреки ожиданиям, пропавшего аврора не было в палате. Зато за столом сидел связанный целитель Файерс, на его лице при виде Малфоя отразился ужас. Гермиона на секунду зажмурилась, а затем быстро повернулась к кровати Северуса и замерла, не веря своим глазам. Её муж лежал на постели, и его грудь мерно вздымалась. На щеках играл лёгкий румянец, тёмные волосы разметались по подушке, а губы изогнулись в подобии улыбки. Он выглядел почти здоровым, разве что пара ссадин на лице указывали, что день был насыщен далеко не мирными событиями. Но главное — на лечебной диаграмме исчезли тревожные красные флажки, а энергоканалы сияли ровным золотистым светом. Сбоку от Северуса, обхватив его маленькими ручками, лежала Элена. Её лица почти не было видно из-за копны буйных кудряшек. Слабость в ногах усилилась, и девушка с трудом сделала несколько шагов в сторону кровати. Единственное, чего ей сейчас хотелось, это сесть и долго-долго смотреть на таких дорогих её сердцу людей с одинаковыми гордыми профилями и глазами цвета ночного неба. Сбоку раздалось мычание — колдомедик явно просил о помощи, и Драко направил на него палочку, произнося освобождающее заклинание. К его удивлению, верёвки остались на месте — очевидно, мужчину связали маггловским способом. Опустив древко, Малфой поспешил к столу. Он возился с верёвками, торопясь, но непривычные пальцы никак не могли ослабить узел. Файерс же, вовсе не помогая, ёрзал на стуле и возмущённо пытался что-то сказать. Желая убедиться, что Элена в порядке, Миона наклонилась над дочерью и осторожно начала убирать чёрные локоны с лица девочки. Совсем рядом раздалось хлопанье крыльев, и на подоконник опустилась большая чёрная птица. Девушка обернулась на звук и теперь в недоумении разглядывала пернатого вестника: это был ворон, очень похожий на тауэрского, но ведь тем подрезают крылья… Внезапно ворон спрыгнул на пол и на глазах изумлённой мисс Уилкинс превратился в широкоплечего мужчину средних лет, но почти седого, с чёрной бородой и пронзительными ярко-синими глазами. В его руке была зажата довольно длинная палочка. Краем глаза Миона отметила, что Драко также поднял древко и встал в стойку, словно готовясь фехтовать. Он опоздал на долю секунды, нападающий быстро проговорил заклинание и оружие Малфоя вылетело из его руки. Следующее заклинание надёжно закрыло дверной проём защитой от нежданных гостей. — О, великолепно! — растягивая слоги произнес незнакомец. — Полный комплект. Грязнокровка, изменник, их выродок-обскур и предатель крови. Да я счастливчик. Ты, папаша, не в счёт, — по-шутовски кивнул он бледному Файерсу, — но отпустить не могу, сам понимаешь. Теряешь хватку, Драко, даже не проверил помещение на сигнальные чары, ай-яй-яй. Папочка будет недоволен. — Папочка скоро будет в Азкабане, так что его мнение не играет особой роли. — Драко огрызнулся, медленно двинувшись в сторону Гермионы. — Ваша затея провалилась, Трэверс, Люциус снова в изоляторе. Опусти палочку и не пугай людей. — Как мило! — Фальшиво пропел мужчина-ворон. — Всё заботишься о своей маленькой маггле? Она уже замуж вышла, двоих детей родила, а ты всё не уймёшься, а, Малфой? — Это не имеет отношения к делу, — отрезал Драко, — что вы тут устроили? — Ха, это не мы. Это всё наши неуважаемые дамы. Шерше ля фам, как говорится. Сначала Лиза прониклась жалостью к этому исчадию, мол, она не виновата, нельзя наказывать кроху за поступки родителей. Потом тётушка Сара бросилась под ступефай, а я ведь по-хорошему просил отойти. И наконец эта маленькая мерзавка устроила тут светопреставление. Благо, папаша спит беспробудным сном — уж с кем-с кем, а со Снейпом драться я бы не хотел. Сильный ублюдок. Я сначала хотел её забрать, как и планировали, а потом думаю — ну раз уж план полетел в тартарары, то почему бы не поимпровизировать? И вуаля! Вместо одной рыбки у меня целых три. Впрочем, тебя, Малфой, придётся пожалеть — прерывать род Малфоев в мои планы не входит. А вот грязнокровка и обскур нам пригодятся. Пора им воссоединиться с… А впрочем, не буду раскрывать сразу все секреты. Так неинтересно, правда, куколка? Жаль, Снейп почти сдох, а то есть желающие и с ним побеседовать. Гермиону переполняла чистая ярость. Она чувствовала реальность угрозы, исходящей от пожирателя, но страха не было. К моменту, когда ворон стал человеком, она успела убрать волосы со лба и щёк дочери и увидеть пугающую картину: лицо Элены покрывала смертельная бледность, от уголка рта к правому виску тянулась глубокая царапина, костяшки пальцев были сбиты, а на одном из запястий Миона успела разглядеть синяки от захвата чьих-то сильных пальцев. Малышка выглядела поразительно нездоровой по сравнению с Северусом, и этот парадокс заставил гриффиндорку на секунду остановиться. Судорожным движением она стёрла с лица непрошеные слёзы и сжала зубы. Она не собиралась демонстрировать слабость, только не перед этим мерзавцем. — Да, грязнокровка, ловко Люц провернул с этим кольцом. А ведь когда-то ты вполне могла дать мне бой. Ну что ж, не судьба. — Трэверс усмехнулся, картинно развёл руками, а затем наклонил палочку в сторону кровати Северуса. О, если бы у неё только была магия, как у этого подонка! Или бы он стоял чуть ближе, в зоне досягаемости… Тогда можно было бы попробовать шоковую терапию и ударить его по-маггловски. А может, Малфой успеет поднять палочку, если начнётся неразбериха? Или Гарри успеет снять чары со входа? Мозг Гермионы лихорадочно просчитывал варианты. А дальше все произошло почти мгновенно. Отследив угрожающий взмах древка и движение губ пожирателя, девушка кинулась наперерез заклинанию, закрывая собой дочь и мужа. Предугадывая её действия, Драко схватил Миону за руку, пытаясь удержать от смертельной опасности. Он понимал, что девушка никогда не простит его, но позволить ей добровольно, на его глазах, получить в упор проклятие было выше его сил. Драко очень сомневался, что Трэверс использует что-то хотя бы отдалённо безопасное. Рука соскользнула с запястья, и Малфой лихорадочно сжал мокрые от слёз пальцы Грейнджер. Узкая женская ладошка выскользнула из его хватки, и Драко упал на пол, сжимая в кулаке зачарованный артефакт. Жгучая горячая волна прошла по телу Гермионы. Боль, смешанная с наслаждением, потекла по венам. Невероятная сила, много лет запертая в хрупкой клетке, жидким огнём опаляла каждую клеточку, бурлила, словно горная река в сезон дождей, и рвалась наружу. Словно в замедленной съёмке бывшая гриффиндорка наблюдала, как Трэверс заканчивает заклинание. Ярко-красная вспышка полетела в их сторону, и Миона инстинктивно вытянула руки вперёд в защитном жесте. Когда-то давно, ещё до потери семьи и памяти, миссис Снейп уговорила мужа научить её ставить зеркальную защиту. Сложные чары, усовершенствованные Северусом, меняли направление заклинания и таким образом были способны защитить даже от Авады. Гермиона тогда тренировалась несколько недель почти без передышки, замучила супруга, Гарри и Рона, заставляя их нападать, проверяя свои силы и совершенствуя желанный навык. Беспалочковая магия давалась ей с трудом, но спустя почти два месяца упорной гриффиндорке наконец удалось поразить своего бывшего учителя отзеркаленным ступефаем. Поднявшись с земли, Снейп уверил жену, что её владение зеркальным щитом заслуживает оценки «превосходно» и в дальнейшем усовершенствовании не нуждается. И вот теперь кончики пальцев ведьмы полыхнули синим огнём, и переливающийся купол закрыл половину палаты, создавая прочный магический щит. Красный луч, ударившись о полупрозрачный барьер, вернулся к Трэверсу, сбивая его с ног и отбрасывая к стене. Застонав, пожиратель сполз на пол и замер, наповал сражённый собственным заклинанием. Гермиона удовлетворённо прикрыла глаза и медленно, очень медленно выдохнула, пытаясь взять эмоции под контроль. — Браво, мисс Грейнджер! Тридцать баллов Гриффиндору! — Глубокий, чуть хрипловатый голос раздался позади. Потрясенная Гермиона обернулась. Северус по прежнему лежал на постели, но его тёмные глаза были открыты и в них отражалось восхищение и неприкрытая радость. Одной рукой мужчина бережно придерживал хрупкую фигурку дочери и одновременно пытался приподняться на локте другой. Кажется, когда-то он часто смотрел на неё вот так… Образы, эмоции, лица, голоса… Знакомое и неясное. Родное и забытое. Её. Заставляя захлёбываться, погружаться, переживать всё заново, соединяя в одну жизни Гермионы Джин Грейнджер и Мионы Джин Уилкинс. «Алохомора!» Гордый взгляд родителей и оценивающий – седой чопорной женщины, навестившей её в день одиннадцатилетия, гомонящая толпа в странных одеждах, старинный поезд на несуществующей платформе… Огромный замок над озером, парящие в воздухе свечи, стремительно летящая по коридору фигура в развевающейся чёрной мантии, бордово-золотой шарф на шее темноволосого паренька с зелёными глазами, гомонящая рыжеволосая толпа в маленьком, но удивительно уютном доме… «Бомбарда!» Заклинания на латыни, звучащие как музыка, запах пергамента и древних книг в огромной библиотеке, рисунок василиска на вырванной страничке и овальное зеркальце в витой оправе… Грязнокровка!...Гордый гипогрифф, золотой маховик времени на её шее, заросший чёрный пес, огромная фигура оборачивающегося Ремуса и ощущение сильных рук темноглазого учителя, заслоняющего их собой… «Конфундус!» Боль во рту, хохот одноклассников и горячие слёзы обиды из-за слов учителя…Танец среди заснеженного большого зала, восхищенные и завистливые взгляды, холодная вода Чёрного озера, перепуганный Гарри с телом Сэдрика Диггори. Чёрная извивающаяся метка на руке того, кто никогда не хвалил её и чьей похвалы она почему-то так жаждет. «Ступефай!» Грохот светящихся шаров в зале пророчеств и зловещий блеск серебряных масок Пожирателей смерти… Седобородый старец на холодной земле, незнакомый тёмный лес и подсвеченная волшебным огоньком крошечная палатка, серебристая лань, гарцующая среди деревьев, ужасающий крик уничтоженного крестража, кровавая надпись на её руке, полыхающее адское пламя в Выручай-комнате… «Экспеллиармус!» Разноцветные вспышки заклинаний словно магические кисти раскрашивают холст с панорамой битвы за Хогвартс… Старый лодочный сарай и сотрясающаяся от ударов Нагини стена, за которой умирает тот, кого они считали предателем, пронзительный взгляд чёрных глаз и серебристый вихрь воспоминаний в омуте памяти… Запылённые, измотанные, но совершенно счастливые выжившие друзья и длинный ряд павших… Ремус, Нимфадора, Колин, Лаванда… «Левикорпус!» Переполненные коридоры Мунго, вихрь лимонных мантий и задыхающийся профессор на наспех наколдованных носилках… Тишина палаты и мерцание диагностических заклинаний. Кофе с мороженым в маленьком кафе на Косой аллее, сова, уносящая письмо с просьбой об ученичестве, стаканчик латте и молодая женщина, спасённая от проклятия чёрной смерти… «Экспекто Патронум!» Светящийся снежный барс играет с призрачной выдрой, горячие поцелуи спускаются вниз по шее огненной лавой, шелест падающей одежды, боль, смешанная с наслаждением, и сонная улыбка нового дня… Мерцание древней магии в крошечной церкви, белое платье, золотистый сгусток внизу живота и первый крик новорожденного Алекса… «Обливиэйт!» Холодный взгляд пронзительных серых глаз, тяжесть серебряного перстня с чужим родовым гербом, боль в рассечённой ладони, угрожающие всполохи в гостиной незнакомого замка и глухая темнота… Гермиона распахнула глаза, впитывая, обнимая, принимая новую реальность, ощущая себя как никогда живой. — С возвращением, родная. Я соскучился. Горячая волна новообретённой магии снова прошла по телу, сжигая вены, учащая пульс. Миона пошатнулась и почувствовала, как второй раз за день её сознание накрывает тёплый мягкий сумрак. Она опустилась в руки вовремя подоспевшего Драко и на грани яви прошептала: — Я тоже, Сев. Я тоже.