Сладкий подарок

А, вот вы где! А я-то вас всюду ищу, уж думал в лес идти, вдруг заблудились. А они вон где, вы поглядите, уже и под одеяло залезли, молодцы. Да-а, представляете, уже предпоследняя история. Время-то как летит! Я вам, сегодня, братцы, снова быль расскажу. Да ещё какую! Из своего детства. В общем, было это, когда я только-только в школу пошёл. Ну, может, во второй класс. Мамка моя, ваша прабабушка, пастилу затеяла. Антоновку с утра мелко порезала, пюре из неё сварила, выложила на противни и поставила на печку сушиться. Раньше-то у нас пастила вот такая была, без яиц, тоненькая, невзрачная вроде бы, но вкусная — пальчики оближешь! Ну, я ходил-ходил вокруг печки, ждал, а потом как-то вот не утерпел. Чего хихикаете! Думаете, в кого вы такие хулиганы уродились? В мамку вашу? Ну, так-то да, а она в кого? То-то. В общем, отщипнул я маленько, вроде бы и не видно совсем. А пастила толком не застыла, так я её ещё нагло так ложкой поправил, думал, совсем следы замету. Ну, а раз всё так просто, то почему бы ещё кусочек не отщипнуть? Опомнился я, когда от противня половина осталась. Да не от самого противня, Витёк, а от пастилы, которая на нём. Так говорится, ну. Не перебивай. Опомнился, говорю, и струсил. Ясно же, что теперь мне такого ремня пропишут — мало не покажется. А ремня схлопотать никому неохота, даже если и за дело, правильно я говорю? В общем, принял я единственно верное решение: бежать. Собрал в рюкзак два бублика, картошку печёную, которая с обеда осталась, иголку с ниткой, лупу и мамкину вязальную спицу, чтобы от волков отбиваться, обул батины сапоги болотные, платком пуховым обвязался, чтобы не замёрзнуть, и потопал себе. Как это куда, Юрок? На пристань, где пароходы. Я тогда всю жизнь мечтал стать юнгой, чтобы ленточки в бескозырке и ветер в чубе. Ну, пошёл, по пути один сапог чуть не потерял в грязи, бублики и картошку доел, спицу погнул, потому что в забор её вставил… В общем, ещё с родной улицы не свернул, а уже приключений хлебнул. А до пристани-то далеко! Нет, Витёк, не уплыл я на пароходе, не забегай вперёд. Я говорю, до пристани далеко, а до речки-то близко. Не до той, где пароходы, а до местной, которая мелкая да вонючая. Лёд-то ещё не закрепился, погоды слякотные стояли. Ноябрь был, может, а может, уже и декабрь. Разве сейчас вспомнишь? И решил я, значит, по-быстрому плот смастерить и до пристани на нём доплыть. Речки-то друг в друга впадают, а потом в океан, этому я уже успел тогда научиться. Ну, взял я там какую-то фанерку, которая на берегу валялась, на воду её спустил, сам встал сверху — и… Да не перебивайте вы! И ко дну пошёл. Хорошо, там воробью по колено было! Всё равно промок, конечно, но хоть не потонул. И даже сам бы выбрался, но тут меня дядька-почтальон за шкиряк вытянул. Ох, правильно я чуял, что ремня получу! Получил. От дядьки-почтальона, ага. У него сумка такая была с письмами, знаете? На толстенном ремне. И бьёт он, если хотите знать, очень больно, этот ремень. В общем, взгрел меня почтальон и велел, чтобы я впредь таких глупостей не делал. А я что? А я сопли подобрал и домой потопал. Кое-как сапоги вычистил, одёжку постирал и сушиться повесил… И вы знаете, никто даже не заметил, что я из дому-то убегал. Мамка за пастилу поворчала немного — да и забыла. А я-то чуть зазря не потонул и ремня всё-таки получил. Хорошо, что хоть не простыл — спасибо почтальону, не дал замёрзнуть. Вот такая история. А теперь скажите мне, братцы, почему у вас из-под кровати мой рюкзак торчит? Вы уж не собрались ли драпать, пока мать пропажу праздничных пирогов не заметила?