Он мог сказать нет

Хонджун сидит развалившись в своём кресле и внимательно прочитывает сообщения Юнхо, наконец-то найдя для этого сомнительного занятия свободное время. Выходные он пробыл с семьёй, и Уён был вне себя от радости, что папа проведёт с ним целых два дня. Их они посвятили неспешным пешим прогулкам по лишающемуся листвы парку с горячим кофе в руках, молочным коктейлем и хлебными крошками для уток на озере, походам по торговым центрам, где Сонхва решил прикупить себе новую обновку и сказал, что это будет сюрприз, а также сеансам в кинотеатре на два фильма подряд. Когда внезапно начался сильный дождь, о котором в прогнозе ещё утром не было и речи, Хонджун повёз их в пиццерию, чтобы вечер воскресенья не был таким смазанным. Каким бы активным не казался этот уикенд, Хонджуну всё быстро наскучивало. Да, было до резкой боли в сердце приятно видеть яркую и широкую улыбку бегающего впереди Уёна и не менее счастливого Сонхва, обнимающего его за руку, но стоило Хонджуну отвлечься от нынешнего момента и нырнуть глубоко в себя, то сразу становилось не по себе, словно всё это лишилось какого-то определённого, недостающего, важнейшего элемента — искренности. Ему безумно хотелось вернуть всё, как было, и спокойно жить втроём, но всё только сильнее скатывается в беспросветный мрак из однообразия и рутины. Особенно с наступлением понедельника, когда Хонджун останавливается около здания офиса и поднимается на свой этаж. Всё бы и оставалось на своих местах, таким же неизменным, привычным и до мигрени обычным, если бы не одно большое «но» в лице встретившегося около кофейного автомата работника месяца. — Доброе утро! Приятно снова видеть Вас. Юнхо будто делает вид, что между ними ничего не происходило эти последние дни. Без намёка на пьяные поцелуи, ночные гонки и нескончаемые сообщения с двойным дном. И даже когда Хонджун ждёт свой кофе, нервно стуча ногой и расстёгивая пальто, чтоб не вспотеть, Юнхо не уходит, а лишь, слегка нахмурившись, смотрит на босса. Тому и невдомёк, что он так отреагировал на его странный выбор — обычно Хонджун всегда берёт американо, но сегодня это внезапное латте. Если Юнхо пытался попробовать более тонкий подход, вовлечь в светскую беседу и отвлечь общими вопросами, связанными с офисом, погодой или клиентами, то Хонджун не имел ни малейшего желания разговаривать с ним в данный момент, отвечая либо односложно, либо мычанием, либо никак, потому что в голове роилось столько мыслей по поводу него, что просто в этом месиве не находилось ничего для полного и ёмкого ответа. — Ваш кофе готов, капитан, — окликает его Юнхо, выдёргивая из мрачного омута размышлений, и протягивает горячий стакан с ароматным напитком. Сегодня босс будет пахнуть чуть менее горько. — Да, да, — первое, что понимает Хонджун, так это то, что придётся снова коснуться его пальцев, поэтому не раздумывая забирает кофе за верх, дабы у Юнхо не было соблазна провернуть какой-нибудь трюк, способный выбить почву из-под ног. А падать не хотелось: ни перед Юнхо и ни под Юнхо. Но зайдя в кабинет, второе, что понимает Хонджун, так это то, что Юнхо не за что увольнять. Если только не его сопливые сообщения, не первый день висящие на телефоне непрочитанным грузом — Юнхо писал не только в ночь на пятницу. Именно поэтому спустя несколько часов он находит время проанализировать его пламенные речи. С самого начала после короткого: «я дома» начинается полный кошмар. В большинстве сообщений нет формального обращения, словно они уже пересекли ту грань между «Вы» и «ты», но и эти местоимения зачастую меняются на пресловутое «капитан» в третьем лице. Юнхо отправил серию извиняющихся, слезливых и перегруженных смайликами сообщений. В них он извинялся за то, насколько сильно напился, пусть это и Хонджун его буквально споил, что ему очень стыдно за своё неприличное поведение, что ему понравилась та адреналиновая встряска по пути домой. И всё это сопровождалось тонной кокетливых комплиментов и ласковых фраз. Хонджун мысленно сравнивает этот диалог с тем, что он ведёт с Минги, и разница колоссальная. Хотя бы потому, что Хонджун никогда не целовался с ним, а разговор ограничивался довольно безобидными, связанными с работой шутками и простыми общими вопросами. Ничего неуместного. С Юнхо переписываться было бы в разы интереснее. Хонджун замечает пришедшее от Сонхва сообщение и резким движением смахивает его с явным раздражением, продолжая листать ниже и заостряя внимание на самом большом. «В моём районе открылся новый роскошный ресторан, я хочу туда сходить. Может, Вам было бы интересно пойти со мной? там нас никто с работы и не увидит ;)». — Господи, о чём ты думаешь, в самом деле, — он пару секунд тупо смотрит на это прямое приглашение широко открытыми глазами и после убирает телефон подальше от себя, с мученическим стоном пряча лицо в уже вспотевших ладонях. Он даже отключает вдруг загудевший компьютер, дабы не отвлекаться. Чтобы переварить написанное и решить, что с этим делать, нужно время, и его Хонджун не намеревался тратить. Некоторые сообщения могли бы носить дружеский характер, где Юнхо, возможно, случайно старался узнать его лучше как человека. Но были и более интенсивные, в которых он выражал свою привязанность и… влечение? Судя по его заинтересованному и открыто заигрывающему тону, Хонджун даже не понимает, как именно интерпретировать содержание его слов и определить глубинные значения того, что Юнхо так пытается донести с помощью их. Сообщения постепенно становятся более романтичными с явными признаками интереса и восхищения по отношению к мужчине. Похоже, он искренне уважает его как хорошего начальника, и ему нравится здесь работать. В некотором смысле, Хонджун считает эти комплименты и намёки милыми и преувеличенными. Но дальше идут те, от которых внутри всё начинает сжиматься, щёки краснеть, а мысли путаться. «Зря Вы уехали…» «Не могу снова поцеловать Вас 😉😉» «Жаль, что я сейчас не с тобой… 😭» «Уже скучаю по твоей тёплой, нежной коже. 😊😊 Вот бы прижаться к тебе 😊» «Мне приятно работать с тобой в любое время…» «Особенно ночью 😏» «В тебе есть что-то такое… интригующее.» «Может быть, дело в твоих глазах? в парфюме? 🤔🤔🤔» «Кстати, у вас отличный вкус. И это я не про себя.» «Капитан заставляет моё сердце биться быстрее! 🥵🥵🥵🥵» «Ты такой красивый, умный и привлекательный… однажды я не смогу сдержаться 😈😈» Последней каплей становится это: «Представь, если бы той сломанной ручкой в твоей руке был я. Ты бы сломал меня так же?» И Хонджун представляет, в следующую секунду закашливаясь от слишком живого и подробного образа Юнхо. Такого податливого, такого разгорячённого, такого безотказного. Может быть, Юнхо нравится ему больше, чем казалось до этого? Он прижимает ладонь к груди, держа прямо над трепещущим сердцем в глупой надежде на то, что оно ответит на каждый рождающийся в тяжёлой от мыслей голове вопрос. От частых вздохов рубашка начинает казаться слишком узкой. А внутри Юнхо тоже узкий или..? — Юнхо, — как легко это имя срывается с уст и как сложно забыть его навсегда. Хонджун ведёт руку вниз, морщится от нахлынувшего возбуждения, сжимая и потирая полувставший член через плотную ткань деловых брюк. Он ненавидит Юнхо за то, что тот с ним вытворяет, за его двусмысленные слова, за его загадочные глаза, за его обворожительную улыбку. Но ещё больше он ненавидит себя. Он чувствует себя малолетним пубертатным мальчишкой, который не может держать себя в руках, который каждый раз ищет новые яркие ощущения, который возбуждается до предела от одних лишь сообщений от своего объекта обожания. Он крепко жмурится, пытаясь думать о чём-нибудь другом, о чём угодно, но с каждым ударом сердца перед ним встаёт навязчивый образ Чон Юнхо, отпечатавшийся на внутренней стороне век, отогнать который совершенно не представляется возможным. Работать теперь совершенно не представляется возможным. Тёмные пряди прилипают ко лбу и вискам от выступившего на них пота. Хонджуну приходится расстегнуть молнию, чтобы облегчить боль в паху, и обхватить растущий и пульсирующий орган. Расчёт был на то, чтоб серьёзно засесть, по-настоящему подумать о пьяных несдержанных сообщениях и поразмыслить над истинными намерениями Юнхо, а не стыдливо дрочить на рабочем месте посреди дня. Мужчина громко отбрасывает от себя телефон, оставляя его включённым, и цепляется помутневшим взглядом за мелкую аватарку около лаконичного «Ю», продолжая свои попытки прогнать бабочек, терзающих его нутро своими прекрасными крылышками, и отравляющее рассудок волнение. Даже сейчас он не может пропустить быстро промелькнувшую мысль как можно скорее изменить контакт и сохранить под вымышленным именем. Не хотелось, чтобы кто-нибудь узнал, что он получает такие сообщения именно от него. В идеале бы и вовсе скрыть диалог от посторонних глаз, кинув в архив с ником «Спам», и забыть как страшный сон, который, увы, будет повторяться вновь и вновь. В дверь раздаётся требовательный стук, и Хонджун резко зажимает в горячей ладони головку члена, не давая себе сделать ни звука и отдышаться. Если это Юнхо, он, не задумываясь, повалит его на этот стол и жёстко возьмёт прямо сейчас. Но в этом нет стопроцентной уверенности, как и времени думать. Хонджун с читаемым недовольством на раскрасневшемся лице застёгивает на брюках пуговицу, проклиная весь этот мир, человека за дверью и Чон Юнхо, в частности. Его так нелепо прервали и застали в самом разгаре, точно родители подростка в комнате. Из-за этого сравнения становится в разы противнее, из-за так и не пришедшего оргазма в разы досаднее, а из-за внезапно подскочившего адреналина в разы рискованнее. — Да?! — раздражённо кричит он, подбегая к зеркалу с видом занятого босса, и дышит как можно глубже, вытирая руки припасённой салфеткой из кармана. Снова нацепив свою профессиональную маску вместе с очками и постаравшись казаться спокойным и безразличным, он сделает всё возможное, чтоб скрыть любые признаки замешательства. Из-за двери показывается светлая макушка Минги и с порога начинает с претензий: — Почему Вы не отвечаете на электронку? К нам пришёл клиент, который почти месяц пытается к Вам попасть. Я его уже держу минут десять, от Вас добиться ответа не могу. Я направлю его к Вам? Хонджун порядком полчаса разговаривает с клиентом, которого в итоге он отправляет в отдел продаж, но мысли полностью заняты флиртом Юнхо и их отношениями.

***

«Ты всё ещё в моих мыслях… 🥵🥵» «Хорошо проведите выходные!» «Здравствуйте.» «Просто хотел пожелать спокойной ночи! 😉» «Здравствуйте снова.» «Надеюсь, я ничему не помешал.» «Думал о Вас и хотел узнать, как проходит твой вечер 😊😊😊» «Я смотрел фильм.» «Он напомнил мне о Вас, и я представил, что Вы рядом со мной… 😏» «Извините.» «Вам не понравился мой пиджак?..» Перечитав все сообщения, Хонджун некоторое время бездумно смотрит перед собой. Уже никакого возбуждения или желания нет и в помине, лишь опустошённость и неопределённость. За похвалой и привязанностью Юнхо скрывается нечто большее, и это буквально удалось почувствовать. Страшно представить, что делал и о чём думал сам Юнхо в тот момент, пока изливал все свои переживания в текст. Хотя ответ вполне очевиден. Хонджун хочет сопротивляться, отбросить в сторону, игнорировать. Хочет не верить, что это действительно происходит. Пора спросить лично, чего хочет Юнхо. Обсудить с ним эти вещи и узнать его точку зрения. Стараться не выказывать никакой привязанности или интереса к Юнхо, даже если сердце, скорее всего, в какой-то момент застучит как бешеное. Важно сохранить профессионализм и дистанцию между собой и Юнхо. Надо провести с ним рабочую беседу, рассматривать его исключительно как сотрудника, даже если большая часть Хонджуна наслаждается его вниманием и восхвалением. Очень противоречиво. Поэтому рука тянется к селектору, объявляя на весь опенспейс: «Чон Юнхо, зайдите ко мне». Спустя мгновение в кабинет проходит Юнхо, снова свеж и весел, что и утром у автомата, но с некой нервозностью, что видно по его глазам и перебирающим пальцам. Возможно, он так плохо пытается скрыть своё беспокойство, думает, что уже успел сделать что-то не так, что достойно вызова для официального обсуждения. И Хонджун уже представляет, как начнёт с очень деликатного упоминания его сообщений, спросит об их цели, скажет, что позволил ему много вольностей и что обычно не одобряет подобные панибратства, а также смягчится, что на первый раз просит, и предупредит, что если он продолжит отправлять такого рода сообщения, это будет неприемлемо. В голове это звучало превосходно и безукоризненно. Но вот Хонджун видит Юнхо, и весь чётко выстроенный план идёт крахом. Он не верит, что совсем недавно возбуждался от его сообщений и воображал перед собой его далеко не в рабочем виде. Юнхо просто стоит в ожидании и своим этим мягким, манящим взглядом буквально душит. Хонджун хмурится и морщится, готовясь в любой момент выгнать его за дверь, но не может произнести ни слова, вглядываясь в черты лица, рассматривая снизу вверх его фигуру и представляя его в вызывающих нарядах. Он всеми силами отбрасывает навязчивую мысль, насколько он красив и обаятелен и как сильно ему не хватало его присутствия. Тем временем Юнхо всё замечает, знает, что его растерянный босс именно там, где ему нужно, и улыбается самым привлекательным образом из возможных. И ему это нравится. Ему нравится заставлять смущаться и волноваться. Нравится смотреть в глаза и видеть голод и желание, которые явно есть. Нравится осознавать, что у него есть сила добраться до Хонджуна таким образом. Он отворачивается на долю секунды к окну, и этот быстрый жест приводит мужчину в себя. — Что это было? — Хонджун включает телефон, презентуя открытую переписку в одни ворота, и требовательно ждёт объяснений. Юнхо делает довольно большой шаг вперёд, чтобы разглядеть яркий экран, и то ли наигранно, то ли по-настоящему вжимает голову в плечи от смущения. — Я был пьян и очень сожалею, что докучал Вам. — Пьян или нет, сообщения провокационны и неуместны. Тогда почему не удалил? Юнхо не хотелось затягивать повисшую паузу, но приходится малость помолчать для генерации какого-никакого ответа. И выбирает он, на его взгляд, самый очевидный: — Потому что Вы даже не ответили ни на что. — Я был занят все выходные, — убирая телефон, чеканит мужчина и смотрит на Юнхо взглядом, с которым бы в будущем отчитывал подросшего, но оставшегося непослушным Уёна. Он специально старается звучать сурово, чтобы дать понять, что очень серьёзно относится к своей работе и что работа на первом месте. Спрятав руки в сквозной карман, словно чтоб казаться меньше и покорнее, Юнхо пристыженно топчется на месте в надежде получить хоть какую-либо реакцию на свои сообщения, причём первую и самую главную он заметил ещё до начала разговора, который ведёт явно в никуда. — Жаль, что даже в выходные Вам не удалось отдохнуть, — тихо выдаёт он, опуская глаза, как ребёнок, которого поймали за чем-то неправильным. — Извините, что беспокоил. Хонджун даже удивляется его неловкости и почти испытывает укол вины. Но несмотря на то, что часть его хочет утешить его, прижать к себе, пофлиртовать и немного проучить, нужно сохранять роль босса в этой ситуации. Всё становится лишь запутаннее и интереснее. — И ты опять в этой толстовке, — замечает он, указывая на предмет одежды, который уже, честно, успел надоесть. — Я думал, Вам не понравился мой пиджак в пятницу, — Юнхо хватает себя за рукав левой руки и немного съёживается. Его так снова хотят задеть? — Юнхо, хватит думать! — фыркает Хонджун, со злости ударяя кулаком по столу. — Надо брать и делать! Всё, за работу. Невольно дёрнувшись от неожиданности, Юнхо выгибает одну бровь в удивлении, рассчитывая на более конструктивный допрос в процессе, а получает лишь привитое чувство стыда. Такое впечатление, что босс сам не знает, для чего вызвал его на пять минут. Вернувшись к своему столу, Юнхо может сделать один определённый для себя вывод — сообщения отправлял и не удалял не зря. Он бы отдал всё, лишь бы запечатлеть то завороженное выражение лица босса, когда он только зашёл к нему в кабинет. Хонджун явно борется со своими чувствами, которые раздирают его в разные стороны изнутри. Конечно, служебный роман — дело опасное и противоречивое, но ради своей цели Юнхо готов рискнуть всякими принципами и нормами морали. Проблема Юнхо в том, что он, откровенно говоря, задолбался сидеть среди серой и бездушной массы, потому активно старается проявить себя, а в итоге занять место повыше, чем простой офисный работяга без личного кабинета. По всей видимости, Хонджуну предпринимает попытки оттолкнуть, отмотать назад и забыть, но удочка закинута, чувства теперь не дремлют, и если он уже раз оступился, ничто не мешает во второй раз рухнуть, а в третий — полностью потонуть. Как бы долго он ни пытался убеждать себя в том, что между ними всё останется платоническим и строго профессиональным, соскочить не так уж и просто. Тем более сейчас. Но Юнхо совершил глупую оплошность — он тоже влюбился, хотя изначально предполагалось только влюбить и добиться повышения. Даже если он и получит должность повыше, он так же не сможет быстро и безболезненно разорвать с Хонджуном все связи. Слишком мгновенно и непредвиденно для такого расчётливого сумасшедшего идиота как Чон Юнхо. Он снова задумывается о том, что только что было в кабинете. Всё больше походило на нелепо дешёвый фарс, а командирское поведение босса — не более чем игра во власть. Юнхо ожидал чего угодно, но не выговора из-за сообщений. Из-за его нестандартного поведения хочется слать ему эти сообщения ещё и ещё. Додумать мысль столь важную мысль ему не даёт вдруг подошедший Минги с увесистой папкой документов, которую он грузно кладёт на стол. — Вот тебе задание прямиком от босса. Снова, — на этом слове секретарь особенно делает акцент, слегка закатывая глаза с мысленным: «сколько можно?». — Это сделки за прошедшие три квартала. Перебери их, найди успешные и отнеси ему. — Боже… да тут работы на неделю, не меньше, — недоумевает Юнхо, приоткрывая полупрозрачную папку, чтобы ознакомиться с первой страницей. — Сегодня как раз понедельник, к пятнице успеешь, дерзай, — поправив рукав своего дорогого пиджака, Минги едва удостаивает его взглядом и вновь отправляется к себе в кабинет, будто его не вовремя потревожили. Поначалу Юнхо и правда пытается что-то высчитывать, ищет информацию на сайтах двух организаций, даже спрашивает у остальных работников об этих сделках, но дельного ничего не выходит. Зато в голову приходит гениальная идея, и он с блеском в глазах бежит её осуществлять. Вообще, это задание — самое странное за всё время, словно и тут Хонджун ничего не смог толком придумать. Что у него в принципе сегодня на уме? Что это было за латте такое? Через полтора часа он снова стоит перед Хонджуном, который смотрит на него уже не то что завороженно, а так, будто его сломали, заново собрали и при этом поменяли местами кучу деталей. По-простому — потрясённый, неверящий и слегка недовольный взор. Хонджун не собирался встречаться с ним опять, надеясь, что нашёл ему занятие поинтереснее, но в таком случае он его испытает на полную. На вполне закономерный вопрос: «каким образом ты это сделал?» Юнхо отвечает, посмеиваясь: — Я связался со второй компанией, почта и номера имелись. Мне очень повезло, что мне ответили почти сразу. Я попросил, и они выслали список удачных сделок, даже с градацией и графиком, в какой месяц мы вышли в плюс. А потом я просто выбрал документы из стопки за нужное число, и вот они перед Вами. Единственное, что Хонджун делает, — это сжимает голову в ладонях. Откуда этого Чон Юнхо только взяли? Верните его обратно. — Ты сумасшедший, ты это знаешь? — выдыхает мужчина и тоже смеётся, но как-то нервно и издевательски. — Я тебе говорил не думать. — Я не могу работать, не думая, — Юнхо пожимает плечами, аккуратно приземляет несколько листов бумаги на край стола перед боссом и отходит, убирая руки за спину. Что-то внутри всё никак не даёт покоя. Ему кажется, что в этом месте он сходит с ума от переполняющих его чувств, от ощущения отрезанности от мира, от головокружительной атмосферы. И когда поднимает глаза на сидящего в кресле мужчину, всё только усиливается, оставляя голову совершенно пустой. Даже в тот поздний вечер четверга было легко и спокойно, а от каждого осторожного и не очень касания хотелось забыться. Хотелось остаться с этим мужчиной. Они уже пересекли черту деловых отношений. Есть ли что-то дальше? Отводя глаза, Юнхо опять думает. Что выбрать сейчас: явный флирт или чёткий шаг в интимном направлении? Или для начала признаться самому себе? — Не думаю я только в одном случае, — негромко, но уверенно. Он ловит заискивающий взгляд Хонджуна в кресле и продолжает: — Когда вижу Вас. Довольно прямолинейно, и это ясный факт с указанием на романтический интерес. Очень прямо и недвусмысленно. Будучи слегка ошеломлённым, Хонджун стоически выдерживает его взор, задаваясь вопросом, это снова что-то из разряда его флирт-штучек или нет. Неужели при виде него Чон Юнхо теряет ход мыслей, что не в состоянии сосредоточиться или думать о чём-либо, кроме него? — Может, тогда тебе стоит видеться со мной почаще? — протягивает Хонджун, выходя из-за стола, и направляется прямиком к Юнхо, останавливаясь перед ним на расстоянии вытянутой руки. Если на работе Юнхо обычно думает о работе, то Хонджун обычно думает о Юнхо. Мужчина хочет немного подразнить его, потому смотрит прямо в глаза и слегка улыбается. Разум Юнхо бьёт тревогу, посылая неприятный электрический разряд по телу, а всё его внимание сосредоточено на Хонджуне и каждом его слове. Юнхо чувствует, как исступлённо колотится сердце в груди, а глаза расширяются в растерянности. Он точно понимает намёк и не может поверить, что это происходит на самом деле, испытывая смесь эмоций из нервозности, возбуждения и лёгкого страха и следя за каждым движением. — И даже сейчас ты думаешь, я это вижу, — с ноткой горечи в голосе произносит Хонджун, отходя к столу и бегло просматривая бумаги, а после разворачивается и ухмыляется. — Не надо думать, Юнхо, просто делай. Юнхо резко прижимает его к столу, упираясь широкими ладонями в дубовую поверхность по обе стороны от него, буквально зажимая промеж стульев, и пристально смотрит в распахнутые насмешливые глаза. Хонджун же глядит с вызовом и расплывается в озорной улыбке, чувствуя между ног вклинившееся чужое бедро. И даже оценить такой вид не получается — взгляд Юнхо, как магнит, ему просто невозможно сопротивляться. Нависшее над ними грозовой тучей напряжение и жар можно почувствовать кожей, а усиленная продолжительная тишина кажется вечностью, поскольку в этом молчании отчётливо слышен бешеный стук сердца. Пока Хонджун дышит через нос, не убирая с едва порозовевшего лица свою хитрую улыбку, Юнхо втягивает ртом воздух и горячо выдыхает. Им обоим совершенно ясно, что сейчас влечение не одностороннее. И только сейчас Хонджун понимает, насколько сильно Юнхо превосходит его по силе, а особенно по выдержке. На его месте он бы уже давно толкнул его на стол, сорвал одежду и заставил кричать своё имя на весь офис, но что-то сдерживает Юнхо от такого рискованного и решительного шага. Непонятно что. — Интересный ты, Чон Юнхо, — Хонджун переходит на полушёпот, медленно поднимая левую руку, и почти невесомо дотрагивается до его раскалённой кожи, убирая тёмную выбившуюся прядь с лица и укладывая ладонь ему на плечо. — С тобой не соскучишься. Юнхо молчит, загнанно дышит и будто не моргает, предоставляя идеальную возможность заглянуть в свои бездонные омуты и получить ответы на волнующие Хонджуна с первого рабочего дня вопросы. И Хонджун видит. Видит там растущее чувство похоти, хорошо скрываемую усталость, всепоглощающую надежду, слёзы на подушке и немой вопрос: «как далеко мы ещё можем зайти?». В молниеносный момент осознания Хонджун меняется в лице, отражая само понятие ужаса, дыхание становится всё более поверхностным, и в этот же миг Юнхо перестаёт ясно мыслить, окончательно теряя контроль над своим телом. Он внезапно оказывается очень близко, сводя на нет всякую дистанцию, и страстно целует с отчаянием и глубоким, томительным голодом. Теперь и Хонджун отключает мозг, забывая о способности думать, чему учил Юнхо целый день, и закрывает глаза после длительного зрительного контакта, готовый отдаться физическому. Всё, на чём возможно сфокусироваться, — это ощущение губ друг друга. Губы Юнхо нежные и сладкие, но в то же время твёрдые от скопившегося в них желания и снова отдают горьким какао, словно тот влил в себя несколько стаканов горячего шоколада, что не далеко от правды. Это снова мысленно отсылает Хонджуна в тот роковой пьяный вечер и конфете во рту Юнхо, в который он так порывисто проникает языком. Пробуя Юнхо, он ощущает тонкий привкус приторной горчинки, которая возвращает те самые пылкие чувства безумия. Горечь шоколада уравновешивается сладостью, исходящей от самого Юнхо. Сочетание сладкого и горького просто передаёт сущность Юнхо. Его поцелуи такие манящие, вызывающие привыкание, что хочется смаковать и наслаждаться каждым отведённым мгновением. Юнхо шумно выдыхает, обдавая припухшие губы Хонджуна раскалённым воздухом, облизывается и, не открывая глаз, снова впивается в них с резким напором, что Хонджун ощутимо откланяется назад и гулко стонет от вжавшегося в промежность бедра. Он держится за плечо Юнхо, сжимая его несильно, но вскоре перемещает руку выше, запуская в мягкие волосы, чтобы Юнхо не посмел отстраниться раньше, чем он насытится им вдоволь. Он не отпустит Юнхо, пока тот заставляет его чувствовать себя насколько живым, насколько безрассудным, насколько сумасшедшим. Холодными пальцами Юнхо подкрадывается к маленькой ладони, держащейся за стол, чувствует, как сильно она дрожит, и предельно аккуратно проводит по ней кончиками, задерживаясь на тыльной стороне и слегка царапая её короткими ногтями. Чтобы уже в следующую секунду начать двигать бедром, которое Хонджун тотчас зажимает ногами. Прижавшееся тепло давит на отчётливо виднеющееся возбуждение внизу живота, и Юнхо ловит момент смятения, чтоб спуститься мокрыми губами ниже к шее, вынуждая мужчину ещё больше плавиться в его жадных руках. Зубами он оттягивает воротник белой рубашки и припадает к открывшейся коже, время от времени поднимаясь к уху. Хонджун не успевает следить за его действиями, как вдруг вздрагивает от обжигающего укуса на своём плече и последующую влажность успокаивающего языка Юнхо. Неожиданная боль действует отрезвляюще, и пускай он продолжает тереться о упирающееся бедро, продолжает подставлять шею для ненасытных поцелуев, продолжает сходить с ума в их сумасшедшем, созданном только для них двоих мире, но открывая глаза, он видит, как сильно они готовы там потеряться вместе из-за своей беспечности. Хонджун нарушает свои же правила и думает. Сейчас, как никогда раньше, необходимо провести чёткую границу между ними, иначе ситуация обострится ещё больше, иначе они оба доведут друг друга до крайности и, достигнув этой точки, не удержатся. — Юнхо… — слишком хрипло, слишком вынужденно, слишком неохотно. Его прерывают поцелуем, и в ответ слышится почти звериное рычание. Хонджун собирает всю волю в кулак, точнее загребает волосы Юнхо и едва ли не с силой пытается оттянуть его от себя. И тут Юнхо повинуется и отступает, разрывая связь и тянущуюся нить слюны, спешно вытирает губы и выпрямляется. Тяжело дыша, Хонджун сглатывает и старается вновь заглянуть ему в глаза, но те смотрят куда угодно, лишь бы не на него. Не на такого открытого, такого возбуждённого, такого упрямого босса. В попытках вернуть себе здравый смысл Юнхо отходит на шаг назад, и только часто вздымающаяся грудь служит прямом доказательством того, насколько это трудно ему даётся. Мужчина даже находит это забавным, одёргивает воротник, немного морщась от покалывания на влажной коже, и смотрит на светлые, грозящие загореться алым полосы на правой ладони. Неизвестно, стоило ли это всё того. — Извините, — низким голосом произносит Юнхо и после кашляет в кулак, поднимая наконец глаза, сталкиваясь с совершенно изумлённым выражением лица напротив. — За что ты извиняешься? — хмыкает Хонджун, поднимая брови. — Ты превосходно целуешься. Но Юнхо извиняется совсем не за это, а за след от зубов на бледном плече под хлопковой тканью белой рубашки. — Значит, Вам есть, с чем сравнить? — и этот вопрос задевает что-то внутри Хонджуна, из-за чего он отмахивается от него, как от мошкары. Примерно так же он и смахнул сообщение от Сонхва. — Иди домой, — приказывает внезапно Хонджун и огибает стол, хватая телефон. Некоторое время он роется в мессенджере, чтобы проверить, что именно от него хотел тогда Сонхва, и взволнованно зачёсывает вспотевшие волосы назад. «Джуни, забери, пожалуйста, сегодня Уёна из садика! У меня заказ перенесли на вечернее время, буду к полуночи. Ужин я сварил. Люблю тебя! <3». Телефон в руках начинает трястись сильнее, чем он в руках Юнхо. Он с паникой в глазах смотрит на время и, бросив телефон на стол, хватается за голову. — Что-то случилось? — оживает Юнхо, отображая неподдельное беспокойство, и хмурится, наблюдая, как босс спешно бежит к шкафу и хватает верхнюю одежду, практически снося перегородку с вешалками. — Ты ещё здесь?! — через плечо бросает Хонджун, борясь с большими и почему-то скользкими пуговицами. — Ты свободен на сегодня, иди домой! — Но до конца дня ещё два часа… — И полтора из них тебе ехать! — обрывает его разъярённый мужчина. Как он мог по своей же глупости поддаться этому всесильному искушению, которое явно не вписывается в его строгое и привычное расписание? Юнхо же тихо усмехается, чуть отвернувшись в сторону. Запомнил, значит, про автобусную петлю. Он не смеет его больше задерживать, тем более видя, с каким неистовством босс ищет ключи от кабинета. Он понимает, что ему нужно куда-то срочно идти, и направляется к выходу с неким разочарованием на лице. — Юнхо, — Хонджуну кажется, что это прозвучало слишком громко для сочувственного шёпота, но когда тот неуверенно оборачивается и пару мгновений стоит полубоком перед дверью, мужчина около стола ничего не может ему сказать, досадно фыркая и опуская голову. — Всего доброго, капитан. Увидимся завтра, — Юнхо находит в себе силы улыбнуться, даже несмотря на то, что его улыбку не видят. И уже сидя в душном, забитом уставшими людьми автобусе, маршрут которого проложен через неудобную петлю, прижавшись к запотевшему окну, Юнхо открывает их с Хонджуном диалог, пытаясь понять, что именно так его поразило. Неожиданно после сообщения «Вам не понравился мой пиджак?..» появляется новое, но уже с другой стороны, и моментально прочитывается. «Понравился, и не только пиджак.»