Он мог сказать нет

Поначалу Хонджун совсем не понимает, где находится, почему всё тело так ломит и зачем он вообще открыл глаза. Первым делом он видит пёстрый потолок тёплого, почти персикового тона. Именно таким цветом светятся задёрнутые шторы из-за встающего октябрьского солнца. Хонджун лениво осматривает спальню, медленно переворачиваясь на бок в сторону окна. Всякий раз, когда он засыпает дома, ему кажется, что всё здесь остаётся неизменным, в своём привычном, первозданном виде. Вот пульт от телевизора на тумбе напротив лежит на отведённом для него месте, небольшой обустроенный внутри аквариум с десятком мелких и изумительных рыбок на низком столике рядом, чтобы Уён мог походить, смотреть и сам кормить их, даже игрушки в полосатом кресле в углу сидят на подушках под спину ровнёхонько в ряд. Ничего не меняется. Только Уён растёт быстро. Хонджун отворачивается к краю кровати, смаргивая выступившие слёзы. Его ребёнок его практически не видит, не ощущает его защиты, любви и присутствия. Он узнаёт, каким большим и умным стал его малыш только благодаря видео и фото, присылаемым Сонхва. На них Уён учится читать детские сказки из подаренных цветастых книжек, от которых скоро полка рухнет, наряжается в новую и сочетающуюся одежду, которую сам считает красивой или потому что «это мне купил мама», помогает Сонхва готовить суп, доставая овощи из холодильника, или стряпаться, обляпавшись в муке и потаскав клубок теста по всей квартире. Хочется пересмотреть эти душещипательные фотографии, и Хонджун тянется за телефоном, который оставил на полу, но сразу же отвлекается при виде уведомлений из мессенджера — сотни, если не тысячи, сообщений от Юнхо. Как-то нет рвения перечитывать все и прямо сейчас. Быстро пролистав переписку в конец, мужчина сходится на мысли, что весь его монолог какой-то чересчур скачущий с темы на тему, переменчивый и… кокетливый? Юнхо пишет, что босс должен быть осторожен на дороге, что «никогда не думал, что у такого властного и серьёзного человека такие мягкие губы», что всегда готов сделать то, о чём его попросят. Господи, что творится? Разве он на такое рассчитывал? Это же всё Юнхо! Услышав шорох льняного одеяла за спиной, Хонджун резко выходит из приложения и тихо кладёт телефон на тумбу, неуверенно оборачиваясь. Сонхва всё ещё крепко спит, натянув одеяло до плеч, едва слышно сопя в подушку и сложив одну руку под неё. Он выглядит предельно умиротворённым, спокойным, невинным и… очень хрупким, словно в такой момент наиболее уязвим. На его лице мелькают очаровательные маленькие морщинки, и Хонджун не может противиться сильному желанию нежно поцеловать его в лоб, изо всех сил стараясь быть осторожным и не разбудить его. До будильника ещё есть целых двадцать минут. «Ох, мой милый Сонхва. Что я натворил…» Хонджун борется с мыслью обнять его, сомневается и чувствует себя отвратительно, недостойным Сонхва и бесконечно виноватым за то, что произошло с Юнхо. Найдя его руку под одеялом между ними, он накрывает её своей ладонью и боится сжать. Только чувствует тепло его кожи и смотрит на человека, любовь к которому не пошатнулась на обрыве, не померкла во мраке, не растворилась в кислоте — она живёт, преодолевая мелкие и крупные препятствия на своём тернистом пути, и будет жить, пока в неё верит Сонхва и отвечает взаимностью. Словно как на старой киноплёнке, перед глазами Хонджуна проносятся все прекрасные моменты, которые они разделили как семья — смех и слёзы, победы и поражения, приобретения и утраты. Он до сих пор не может поверить в то, как же ему повезло, что в его жизни есть Сонхва и их маленькое чудо Уён. Хонджун восхищается и поклоняется Сонхва. И совершенно его не заслуживает. Он может представить мир без Юнхо — однако даже не представляет его без Сонхва. Этот роман с Юнхо определённо разовый… Поэтому Хонджун никогда не сделает ничего подобного снова. Нельзя позволить этому повториться. От этой невесёлой мысли Хонджун неосознанно стискивает ладонь, и Сонхва слегка вздрагивает сквозь сон. Он уже давно забыл, насколько Сонхва чутко спит, и даже мысленно проснувшись, он может лежать с закрытыми глазами и внимательно слушать, чувствовать и воображать, что происходит вокруг него. Длинные чёрные волосы падают ему на глаза, отчего хочется убрать их с его прекрасного лица и наконец разбудить его по-настоящему. Уж лучше Сонхва проснётся от его рук, чем от противного и раздражающего будильника. От рук, которые так близко прижимали и так рьяно отталкивали этой ночью Чон Юнхо. Хонджун легко касается мягкой кожи, подцепив пальцами волнистые пряди, и наклоняется над ним, упираясь правой ладонью в матрас. С такого ракурса Сонхва теперь кажется ещё меньше. Медленно, нежно и аккуратно мужчина целует его в щёку, съезжает к уголку губ и вдруг резко замирает, заслышав сонное, хриплое и скромное: — Джуни?.. — голос Сонхва сильно разнится с его обычным, ярким и бархатистым. Проснувшись едва ли наполовину, он поворачивает голову вбок и всё ещё держит глаза закрытыми, вскоре поднимая тяжёлые веки от ощущения нетерпеливых губ на своих сухих. Давно Сонхва так не начинал утро. Он смотрит на Хонджуна несколько мгновений, прежде чем вновь повалить его рядом с собой, притягивая ближе. Хонджун успевает заметить лёгкий румянец на его щеках и поражённо падает между подушек. — Ты пытался разбудить меня поцелуем, не так ли? — соблазнительный шёпот обжигает ухо. — Я знал, что ты уже не спишь, и захотел разбудить наилучшим из возможных способов, — подмигивает Хонджун и наблюдает за ним, подперев голову рукой. Получив в ответ ещё и самодовольную ухмылку, Сонхва переворачивается на живот и, вытянув руки вперёд, прогибается в пояснице, уткнувшись лицом в простынь. Своеобразная кроватная версия зарядки, но для Хонджуна это служит напоминанием, насколько гибким, грациозным и утончённым бывает Сонхва, несмотря на его же мнение о своей неповоротливости. Кажется, что если бы он не был укрыт плотным одеялом, то от его тела было бы невозможно оторваться, как в прямом, так и в переносном смысле. Хонджуна преследует неудовлетворённость с прошлой ночи, однако он не может заставить Сонхва остаться в их постели ещё на несколько драгоценных и насыщенных минут. Как только Сонхва садится на кровати и ерошит свои тёмные волосы, отчего те взлохмачиваются во все стороны, срабатывает будильник. — Разбуди Уёна, пожалуйста. По пути в детскую Хонджун быстро смотрится в зеркало в коридоре и замечает, что даже в самые загруженные по работе дни выглядел куда лучше того существа в отражении. Напряжённое, лохматое, невыспавшееся нечто с толикой нервозности и тревоги в глазах поправляет на себе серую футболку и спальные шорты и открывает дверь в окутанную мраком комнату. Это единственное место, которое растёт вместе с Уёном. Последний раз он заходил сюда… неделю назад? Сейчас почему-то всё ощущается совсем по-другому, словно дремлющие до этого момента чувства враз обострились и отчаянно стараются намекнуть, если не открыто заявить о том, что должно быть его приоритетом номер один. На просторной кровати, завёрнутый в одеяло со всевозможными персонажами мультфильмов, мирно спит ребёнок, сжав маленькие пальчики и приоткрыв пухлые губы. — Уён-и, — тихо тянет Хонджун, делая шаг в темноту. — Просыпайся, нам пора в садик. Он неспешно подходит к кровати, надеясь не наступить на какую-нибудь брошенную игрушку на ковре, и дёргает сонетку с цепочкой на светильнике, разливая по комнате тёплый свет. Уён сразу же морщится, отворачиваясь к стене и ныряя под одеяло. Что-то всё же остаётся неизменным. Эта комната — очаровательный оазис детства — очень мальчишеская, заполнена игрушками до отказа и во всех углах — раскраски, динозавры, машинки и конструктор. У Уёна явно много свободы в оформлении своего пространства, поэтому здесь много разных цветов и узоров, наклеек и витражных рисунков. А на стенах вокруг обои с животными — очень яркие и насыщенные! Над письменным столом, за которым совсем скоро Уён будет делать уроки, висит небольшая, но уже забитая книжная полка, а пока что обычно он сидит за маленьким детским столиком, болтая ногами. Тут есть всё, что может пожелать мальчик, и всё, что ему нужно. Ближе к комоду обустроен игровой домик, вот только так называемый гараж для него обжит больше, чем сама постройка. Присев на край матраса и взглянув под ноги, Хонджун замечает около кровати одну из любимых игрушек сына — милый плюшевый лис. По всей видимости, он упал посреди ночи или Уён неосторожно скинул его во сне. Мужчина берёт лисёнка на руки, приглаживает пушистый мех и хлопает его лапкой по выглядывающей макушке, аккуратно играя с его волосами в попытке разбудить. — Тук-тук, мой малыш Ёни? Открывай глазки, уже утро! Хонджун не знает, что возымело больший эффект: якобы ожившая игрушка на голове ребёнка или его голос. Потому что, как только он начал говорить, под одеялом начинается шевеление, и вдруг показывается растрёпанный и полностью растерянный малыш. Спустя пару секунд настроение мальчика мгновенно меняется, большие карие глазки загораются и сияют, как и его широкая улыбка. Увидев знакомую игрушку в руках родителя, Уён радуется ещё больше, порывисто, крепко обнимает Хонджуна, чуть ли не плача ему в плечо, и сжимает своими тоненькими ручонками шею. — Папа! Папа! — неверяще хнычет он, и отец целует его в лоб, нежно поглаживая по спине. — Я так по тебе скучал! Очень-очень сильно! А ты скучал по мне? — Я тоже очень скучал по тебе, Ёни! Меня так долго не было, обещаю, больше не буду так пропадать. Не волнуйся, я здесь. Папа вернётся вечером, и тогда мы сможем поужинать все вместе и поиграть, хорошо? На это предложение малыш активно кивает, быстро чмокает его в щёку и спускается с кровати, предварительно забрав с собой лисёнка под предлогом: «Мистер Ёу всегда присматривает за мной!». Как бы хотелось Хонджуну быть этим Мистером Ёу… Есть большая вероятность, что Уён будет очень привязчивым всю следующую неделю или даже весь месяц. Он захочет быть с ним всё время, захочет, чтобы его носили на руках, вели за собой во время прогулки, покупали всё, о чём он попросит, и тому подобное. Сердце наполняется радостью и счастьем, а мысли разъедает факт того, сколько чудесных моментов он уже упустил. С улыбкой мужчина встаёт с кровати, заправляя её, и перед выходом из комнаты замечает на столике множество рисунков, тетрадных листов и магнитную доску, больше похожую на планшет. Здесь Сонхва учит их сына писать. Наклонившись над детскими каракулями, Хонджун видит много красочных картинок и нацарапанных строк от Уёна — там много разных животных, цветов и предметов. Всё перемешано, но заметно, как сильно их маленький сын любит творить и выражать себя через искусство. Уён действительно пытается писать буквы и цифры, которым научил его мама. Беспорядочная, несвязная, но творческая каша — за ней стоит большое сердце! Хонджун вытягивает из вороха бумаг одну посередине, и внутри тотчас всё сжимается, выдавливая наружу слёзы. Перед ним аккуратный и, на удивление, детализированный рисунок, к которому явно не раз приложил руку Сонхва. Из смеси фломастеров, пастели, восковых мелков и карандашей получилась их семья в виде трёх зверюшек на опушке: самый крохотный — лис с доброй улыбкой — Уён, стоящий между двумя и держащий за руки серого кролика с фотоаппаратом на шее, за счёт своих длинных ушей кажущегося выше всех, и бурого бельчонка с большим пушистым хвостом и чёрным деловым чемоданчиком. Сонхва вложил много времени, усилий и любви в этот рисунок, тогда как Уён очень старательно написал имена над каждым членом их семьи. Задумчиво прикоснувшись к раскрашенному грызуну, изображающего его самого, Хонджун проводит кончиками пальцев по гладкой, слегка маслянистой поверхности и глубоко вздыхает. Он был готов слепо отдаться Юнхо и променять свою семью, которой обещал посвятить всю свою жизнь. Он позволил быстрому увлечению встать между многолетними отношениями с Сонхва, которые строились не один день и не один год. Поэтому сегодня Хонджун полностью игнорирует Юнхо и его сообщения.

***

Сонхва думает, что скоро заморозит ноги, стоя перед открытым холодильником супермаркета и придерживая коленом стеклянную дверцу. Ему всегда требуется много времени, чтобы что-то выбрать, особенно если говорить про выбор еды. Он колеблется между тремя видами сыра и пытается решить, какой из вариантов лучше. И дело даже не в цене — нужно знать, какой именно больше понравится не только Хонджуну, но и Уёну. К слову, о нём. Кинув в тележку все три куска, Сонхва озирается по сторонам в поисках сына и не наблюдает его около себя. Уён такой Уён! Ему определённо стало скучно из-за долгого ожидания и топтания на одном месте, и что-то заинтересовало его куда больше разглядывания однотипных молочных продуктов. Пусть Сонхва и старался делать всё возможное, чтобы развлечь малыша, например, предложил ему выбрать йогурт и сырок, поискать молоко с нужной этикеткой или посмотреть, как далеко они от отдела с фруктами, — он не торопился с покупками. Практически каждый вечер бывая в этом магазине, Уён каждый раз норовит найти здесь что-то новое и любопытное для себя. По-видимому, и сегодня не становится исключением. Но Сонхва не на шутку впадает в панику, ведь до этого раза мальчик всегда был на виду. В спешке прошелестев вместе с тележкой в конец рядов, он лишь сильнее пугается и на всех парах бежит к кассам, чтобы оповестить охрану. Слава богу, до этого дело не доходит, потому что Уён находится в очереди среди незнакомых людей. Сам же Уён так не считает, потому что, ну как это Сан и незнакомый! Они с самого первого дня в детском саду не разлей вода! — Уён-а! Ты куда убежал?! — запыхавшийся Сонхва хватает сына за руку и тянет к себе, на что тот принимается яростно вырываться, но, благо, не кричит на весь маркет. — Мам! Я не пойду с тобой, мне скучно! — топает ногой он и грозно хмурится, делая шаг ко второму мальчику, который вдруг встаёт перед ним. Сонхва аж отшатывается от взгляда защищающего ребёнка и думает, что где-то его уже видел. Но не в этой нелепой, спадающей на глаза шапке с зелёной полоской, а в джинсовом комбинезончике с вышивкой котёнка на грудном кармане. Это Чхве Сан. — Не волнуйтесь, — слышится сбоку низкий приятный, немного шепелявый голос мужчины. — Пусть общаются, мы подождём Вас. Сонхва отрывает взгляд от детей, замечая рядом собой родителей Сана, стоящих в очереди перед ним с полной тележкой. По крайней мере, всё указывает на это. — Ох, нет, — он отказывается от предложения, поднимая руки перед собой и извиняюще улыбаясь. — Мне спокойнее, чтобы он был со мной. Вы не знаете Уёна. — Я его знаю! — вклинивается в разговор Сан и берёт Уёна за руку, уводя его ещё дальше от родителя. Они же буквально полчаса назад виделись в садике и всё наговориться не смогли? Сонхва уже начинает нервничать, как его добивает фраза Уёна: — Ты всегда так долго ходишь! Я хочу пойти с Санни! Его родители отвезут меня домой гораздо быстрее, чем ты! Даже больно как-то такое слышать. Сонхва шокирован отношением Уёна — обычно он очень милый и терпеливый, но сейчас ведёт себя грубо и совсем его не слушает. Наверное, так он хочет показаться крутым и взрослым перед Саном. — Пожалуйста, Уён! К Сонхва подходит другой мужчина, довольно серьёзный и сдержанный, и ставит в тележку две банки пива. Выражение его лица нейтрально и даже в некотором смысле сурово, ровно до того момента, пока он не сталкивается с осуждающим взглядом своего мужа. — Чонхо, вот скажи, нам это обязательно? Но Чонхо принимает оборонительную позицию, оправдываясь, что сегодня пятница, поэтому можно себе позволить, а после резко поворачивается к Сонхва и говорит: — Мы присмотрим за Вашим сыном, бегите, докупайте, что нужно. Очередь всё равно не скоро сдвинется, — на последней фразе он смотрит на толпу людей перед ними, на соседние кассы, далее на двух мальчиков, вцепившихся друг в друга, и в итоге машет Сонхва, мол, вперёд. — Хорошо, спасибо вам большое! — Сонхва кивает и облегчённо улыбается словам Чонхо. — Я скоро вернусь! Остаётся верить, что Уён в хороших руках у Сана и его родителей, и за ним присмотрят, пока он не закончит со списком покупок. Глянув напоследок на своего малыша, Сонхва надеется, что тот сможет вести себя хорошо в ближайшие пять минут. Насколько он может судить, родители Сана любящие и терпеливые люди, что относятся ко всем с добротой и уважением, особенно к своему сыну. Снуя между стеллажами, Сонхва мысленно ругает себя, что им пришлось стать свидетелями такой сцены. Они наблюдали за всей истерикой Уёна и его протестами против него, и им явно было жаль Сонхва, потому что он так старается быть хорошим родителем для Уёна, а Уён просто отказывается слушать и возникает. Вскоре Сонхва и вовсе пропадает в своих удручающих мыслях, ведь Уён прямо указал на его недостаток, значит ему это не нравилось. С одной стороны, баловать тоже не есть хорошо, но с другой — мальчик открыто высказал своё нет, ещё и перед другими людьми и своим другом. Загоняться именно сейчас не хочется, поэтому Сонхва ускоряется, через пару минут уже оказываясь у знакомой кассы, у которой всё ещё очередь. Он смотрит в тележку, прикидывая, на какую сумму всё это добро к ужину вытянет, но если что, напишет Хонджуну с просьбой заехать после работы ещё за чем-нибудь. Сонхва искренне верит, что Хонджун сегодня прибудет вовремя или хотя бы прибудет в принципе. Сам же обещал. Сан и Уён бегают около ларька зоомагазина напротив и рассматривают блестящих рыбок в прозрачном аквариуме с витрины, тыкая по стеклу маленькими пальчиками и о чём-то споря. Около них бродит Чонхо, выжидательно посматривая в сторону кассы, вертя в руке ключи от машины и время от времени подмигивая своему мужу. — Они такие милые. Ваш Уён многое знает про рыбок, раз рассказывает Сану всё о них, — слышит Сонхва и переводит взор на мужчину, смотрящего с теплотой и гордостью в глазах на радостных детишек. Вскоре тот разворачивается к нему и протягивает руку. — Меня зовут Ёсан. Сонхва и Ёсан погружаются в непринуждённую светскую беседу, лучше узнавая друг друга через разговор о своих детях. Обоим любопытно, как другой человек занимается воспитанием. Сыпятся вопросы по типу: «У тебя когда-нибудь были проблемы с плохим поведением Уёна?», «Бывают ли у Сана такие моменты?», «Как бы ты поступил с Уёном, если бы он повёл себя подобным образом?». Наконец расплатившись, Ёсан даже не успевает завязать пакеты, как их сразу же забирает Чонхо, и они оба отходят к детям. Бросив быстрый взгляд на Уёна, Сонхва достаёт свой пакет из кармана пальто и следит за дисплеем, спешно складывая продукты. Чек отправляется туда последним, и мужчина собирается найти Уёна и пойти домой. Но внезапно малыш сам подбегает к нему из ниоткуда с яркой улыбкой на лице. Он смотрит на него большими, умоляющими глазами, буквально тараторит, что-то быстро и взволнованно объясняет, и с учётом того, что он не совсем хорошо говорит и не знает значения всех слов, приходится напрячь слух. Сонхва разбирает только, что он только что подслушал, как папа Сана что-то сказал ему. — Они сказали, что подвезут нас домой! Можно да, мам? Можно, пожалуйста? Они сказали, что всё будет хорошо! Я хочу прокатиться на Мерседесе с Санни! Пожалуйста, мам! — восклицает мальчик, оживлённо прыгая вокруг, и тянет родителя за руку к выходу из супермаркета, где у раздвижных дверей их уже ждут. Мягко говоря, Сонхва удивлён внезапным энтузиазмом Уёна и его настойчивой просьбой поехать домой с семьёй своего друга. Этот сюрприз застаёт его врасплох, но он послушно плетётся за сыном. — Они точно так сказали? А в следующую секунду Сонхва уже сидит на заднем сидении с сумками и детьми и чувствует себя немного некомфортно. Пристёгнутые одним ремнём безопасности, Сан и Уён всю дорогу о чём-то щебечут, что только одним им известно и понятно. Они бы так всю жизнь болтали и смеялись, и им даже невдомёк, что Сонхва практически вот-вот сожрёт себя изнутри. Он с ничего вдруг задумывается отучиться на права и купить автомобиль, но от таких размышлений его отвлекает Ёсан с переднего сиденья. — А где ваш папа? — заинтересованно спрашивает он, поднимая глаза на длинное зеркало заднего вида, и сталкивается с настороженным Сонхва. — Мой папа работает начальником! — вдруг встрепенувшись, объявляет Уён и гордо поднимает нос. — Он пообещал мне приехать пораньше и поиграть! — Он немного… трудоголик, — Сонхва на мгновение смущается от необоснованной неловкости и опускает взгляд на свои колени. — Очень занят работой, ответственный, но добродушный. Он всегда старается изо всех сил сделать всё возможное для нас. — Мама его всегда ждёт, а у папы никогда нет времени. Хочу украсть его с его скучной работы! Он слишком много работает! — Уён ругается и обиженно складывает руки на груди, отворачиваясь к окну, но Сан что-то шепчет ему на ухо, и они опять продолжают хихикать. Ёсан задумчиво кивает и, чуть повернувшись назад к Сонхва, изрекает: — Вы с вашим папой чем-то похожи. — Чем же? — Вы оба стараетесь для Уёна, — заключает за мужа Чонхо, проворачивая руль влево. — Надеюсь, он это ценит. И Сонхва вновь утопает с головой в своих мыслях. Ценит ли его сын его старания? В последнее время он стал часто раздражаться и противиться, из-за этого вынуждает Сонхва проявлять властность и прибегать к уговорам. Но когда малыш чуток повзрослеет, он поблагодарит за всё. Мужчина даже не возразит, если Уён прямо сейчас разозлится или ему что-то не понравится. Всё, что угодно, лишь бы обеспечить ему более стабильную жизнь. Уён ни в чём не виноват, а Сонхва будет работать над тем, чтобы стать лучше.

***

Поездка в лифте кажется крайне быстрой. Хонджун смотрит на время в телефоне и сам себе удивляется. Так рано ещё с работы он не уходил, наверное, полгода. За сегодня он не ответил ни на один из звонков или текстовых сообщений Юнхо. Пускай Юнхо и напялил на себя синий кашемировый пиджак с глубокими карманами, чтобы произвести впечатление на своего босса, тот же весь день чувствовал себя виноватым и раздираемым противоречиями, потому что у Сонхва очень сильное чувство справедливости, да и никто не одобрит, если бы кто-то из супругов общался тайком с кем-то на стороне. Голова уже забита кучей мыслей и эмоций, которые Хонджун пытается подавить и оставить за порогом квартиры. Может, на Юнхо и был красивый пиджак, но Хонджуну это по боку. Он вымотался и не отречётся от своего мужа, даже если большую часть времени думает о Юнхо. О его длинных узловатых пальцах, сжимающих очередную стопку бумаг, о его стройных ногах в привычных джинсах, нарезающих круги по офису, о его усталых и грустных глазах, прожигающих дверь его кабинета. Хонджун хочет влепить себе мощную пощёчину, чтобы горело больнее, чем после оставленных на щеке поцелуев Юнхо. Уволить бы его, чтоб глаза не мозолил, и дело с концом. С этой решительной мыслью он звонит в квартиру и замечает, что не слышал такого звука уже лет сто. Никогда ещё за полгода он не возвращался домой в семь вечера. Тяжёлая чёрная дверь открывается, и за ней появляется Сонхва, от вида которого Хонджун перестаёт дышать. На его узких плечах свободная и полупрозрачная тёмная блузка с глубоким вырезом из-за трёх расстёгнутых пуговиц, подчёркивающая его фигуру и открывающая выступающие ключицы. Его тонкую шею обвивает серебряная витиеватая цепочка, на приоткрытых губах блестящий нежный тинт, а глаза… Хонджун желает утонуть в его сверкающих выразительных глазах. Хонджун не в праве предавать Сонхва. Он отмирает, только когда Сонхва отходит в сторону, в привычной манере пропуская его, но уже в коридоре Хонджун осторожно останавливает его, держа руку впереди на тонкой талии. Сонхва от неожиданности вздыхает, задерживая дыхание, и в этот момент Хонджун ощущает его ванильно-сладкий парфюм и оставляет на бледной коже лёгкий дерзкий поцелуй. — Ты прекрасен, — шепчет Хонджун, проводя носом по доступной ключице, и краем уха слышит не только их быстро бьющиеся сердца, но и топот маленьких ножек из глубины квартиры. Уён выбегает из своей комнаты и резко останавливается посреди коридора, краснеет и смущённо закрывает лицо руками. — Ам… что это было? Что вы делаете? Зачем? Сонхва от его вопроса заливается краской не меньше, толкая снимающего верхнюю одежду и довольно улыбающегося Хонджуна в бок, и подходит к сыну, садясь перед ним на корточки. — Ох, в этом нет ничего страшного. Просто так мы с папой показываем нашу любовь. — Это роман… тично? Романтика? — вопрошает мальчик, и Хонджун удивляется, что Уён вообще знает такое слово, но соглашается с ним. — Папа! Папа! А я получил твой подарок! Спасибо за Лего! — Всё для тебя, малыш мой! Они садятся за стол в гостиной, друг напротив друга, и пока Сонхва помогает Уёну с салфетками, чтобы он не обляпался, и накладывает ему в тарелку то, что он может съесть, Хонджун словно выступает в роли стороннего зрителя, словно он смотрит на свою семью и себя в том числе с другого ракурса, словно такого не происходило с ними слишком давно, и он забыл это чувство. Чувство всепоглощающей любви, умиротворения и уюта вокруг. Хонджун понимает, что наблюдает за Уёном со слезами в глазах, и спешно пытается их сморгнуть, как вдруг чувствует на своей руке, сжимающей вилку, тёплую ладонь. — Джуни? Всё хорошо? Он не может поднять глаза, ему больно смотреть на Сонхва, невыносимо жить дальше с осознанием наглого предательства. За целый день совесть сгрызла внутри всё. Почти всё… Потому что взгляд Сонхва останётся с ним на всю жизнь. — Спасибо, — совсем тихо произносит Хонджун и берёт его ладонь своими двумя, перебирая пальцы, поглаживая бархатистую кожу и прижимая к своей щеке. — Спасибо за то, что ты со мной, — слова даются чересчур тяжело, будто всё та же совесть выбивает их из груди сквозь отчаяние и страх. — Спасибо, Сонхва, если бы не ты… — голос надламывается, и рука Сонхва дёргается, поскольку он в любой момент норовит встать и подойти ближе. — Не будь тебя в моей жизни, ничего бы этого не было. У меня ничего бы не было. — Всё в порядке, Хонджун, я с тобой, — улыбается Сонхва, тянет вторую руку через весь стол и невесомо дотрагивается до мокрой горячей щеки. — Ты всегда в меня верил, ждал, поддерживал, а я… — он опускает голову, сдаваясь. — Я ничего не могу дать и сделать взамен. Сонхва не понимает, что именно тронуло Хонджуна, почему ему тяжело, из-за чего тревожится, но он всегда будет рядом с ним, что бы ни случилось. Он хочет открыть рот, чтобы сказать, что он уже дал и сделал многое: уверенность в завтрашнем дне, крышу над головой, их маленькое чудо. Но его обрывают на полуслове: — Клянусь, я всегда буду любить тебя, несмотря ни на что. Но Хонджун хочет убедить в первую очередь себя, что всё ещё любит только Сонхва и будет ему верен до конца своих скучных, однообразных и серых дней. — Я тебе верю, Хонджун, — Сонхва боится сам расплакаться. Предполагает ли романтический вечер солёные горькие слёзы? Он сочувственно смотрит на убивающегося мужа, который нервно крутит его обручальное кольцо на пальце и не спешит выпрямляться, поэтому Сонхва берёт дело в свои руки. Буквально держит его за запястья, опуская их на стол между тарелками и стаканами, и просит взглянуть на себя. И Хонджун снова теряется от его образа, но уже больше духовного, нежели физического. Движения, выражение лица Сонхва, его взор — всё это в совокупности действует положительно на каком-то ментальном, неосязаемом уровне. В глазах застывают слёзы, дыхание становится ровнее и создаётся впечатление, что сейчас, в данный отрезок времени, вокруг них нет никаких проблем, тревог и тягот. Одной своей безмятежной улыбкой Сонхва способен сделать жизнь Хонджуна легче и проще в тысячу раз, и именно благодаря Сонхва он окончательно не пропал в этом мире. — Спасибо тебе, — как мантру повторяет Хонджун и снова целует обе ладони. Они сидят так некоторое время, пока Сонхва не убеждается, что Хонджун пришёл в себя и может даже запихнуть себе в рот немного салата. Он сразу же замечает пустующее сбоку место и вымученно вздыхает. Уён не в силах посидеть и пяти минут? Или прошло уже не пять минут, а двадцать? — А где наш малыш? — смахивая оставшиеся слёзы, наигранно спрашивает Хонджун и оглядывает гостиную со своего места. — Это уже второй раз за сегодня. Первый — днём я потерял его в супермаркете, — спокойно отвечает Сонхва, немного хмурясь. Они же договаривались, что пока папа дома, они посидят вместе… Хонджун на его слова ошеломлённо моргает. Внезапно из-за кресла у стены раздаётся щелчок, и тут же яркая вспышка освещает молодых родителей, а после слышится растерянное: — Упс, — мальчик вновь прячется в своё укрытие и прижимает к себе рабочий фотоаппарат Сонхва, заползая в угол. — Ой. — Уён! — Сонхва подрывается со стула и в два шага залезает на кресло в попытке дотянуться до непослушного мальчика. — Положи камеру на место! Это очень дорогая вещь! Хонджун с улыбкой глядит на них и больше думает не о драгоценной камере, не об упрямом сыне и даже не о Юнхо. Хонджун думает, насколько же горяч разъярённый Сонхва в этой чёрной тонкой блузке.