Война архонтов

— Индариас! Индариас, не спи! — якса упорно трясла сестру за руку. — Да проснись же! Инду всегда было сложно разбудить, только сигнальный горн или голос Моракса мог мгновенно выдернуть ее из сна. Но ни того, ни другого сейчас не было, была только Бонанас, упорно трясущая сестру за руку. — Инда! — не выдержав, плеснула в лицо гидро, за мгновение окутав им собственные ладони. Индариас подскочила, едва не влетев лбом в подбородок нависшей над ней сестры. Руки вспыхнули диким огнем, глаза забегали вокруг в поисках врага. — Успокойся, тут только мы с тобой, — нежные руки мягко легли на плечи, слегка успокаивая. Ошарашенно взглянув на сестру, Индариас провела рукой по мокрому лицу и волосам. Наконец окончательно проснувшись и поняв, что нападения нет, со вздохом откинулась обратно на землю. — Бонанас, нельзя же так пугать, — укоризненно-устало заметила она, подсушивая волосы собственным Пиро. — Хватит ворчать, пойдем уже! — Бонанас всегда была упрямой, так что всё-таки подняла яксу с земли потащив за собой. — Имей совесть, ещё даже солнце не взошло, — Индариас очень хотела снова лечь и уснуть, и едва-едва окрашенное в нежно-розовые оттенки небо нисколько не помогало взбодриться. — Нам нельзя отходить далеко, Меногиас скоро вернётся, а там и Босациус с Алатусом подтянутся, — Бонанас не обращала внимания на её ворчание, уверенно прорываясь сквозь густые заросли и лишь изредка поглядывая в сторону реки. — Да куда ты меня тащишь?! Бонанас в последний раз обернулась к воде, прежде чем резко взяла левее, подходя к большому камню и наконец отпуская руку сестры. — Ты привела меня… Чтобы посмотреть на камень? — скептицизм в голосе Индариас мог посоперничать с таковым у Меногиаса, когда тот в очередной раз начинал свой спор с Босациусом на тему того, почему придуманный электро-яксой план никогда не сможет быть приведен в исполнение. Бонанас, казалось, не слушала. Вместо этого она опустилась на землю и наклонив голову — едва щекой к земле не прижалась — заглянула в небольшое углубление под камнем, которое Индариас поначалу не заметила. — Что там? — наконец проявила интерес она, приседая рядом с камнем. — Не что, а кто, — поправила Бонанас, осторожно протягивая руку внутрь. Судя по недовольно сморщенному носу достать этого «кого-то» она не могла. — Дай посмотрю, — Бонанас сдвинулась, и Инда наклонила голову, заглядывая под камень. Сначала она увидела лишь смазанные очертания, но потом в темноте блеснуло голубым и она едва не отшатнулась от неожиданности. На нее смотрели два затравленных глаза. Осознание пришло со странным щемящим чувством в груди. — Это… Ребенок? — тихо, едва не шепотом обронила она, поворачиваясь в сторону сестры. Та кивнула в ответ, и сердце вдруг заныло, сбиваясь с ритма. Сколько маленьких трупиков она повидала за свою долгую жизнь? Сколько окровавленных пальчиков видела рядом с детскими телами, пустыми глазами смотрящими вверх? Сколько матерей рыдали, баюкая бездыханных малюток на руках? Дети страдали от Войны больше взрослых. — Я ненадолго отошла к реке и услышала всплеск, — начала объяснение Бонанас, — Увидела, как кто-то вдалеке вылезает на берег. Хотела помочь, но он увидел меня и успел забраться под камень. Вылезать отказался, я решила разбудить тебя. — Понятно, — Индариас еле слышно вздохнула, снова заглядывая внутрь. Углубление под камнем было небольшим, но глубоким. Вход был узким, так что залезть туда и вытащить ребенка было невозможно. Поднять камень они бы не смогли. Бонанас, вероятно, могла бы подтопить его снизу, пустив Гидро, но тогда они утопят ребенка прежде, чем достанут. Расплавить не получится по тем же причинам — малыш просто задохнётся от духоты. Оставалось два варианта: дождаться Меногиаса с его Гео, либо попытаться уговорить ребенка вылезти. — Одному нужно вернуться, — озвучила общую мысль Бонанас. — А другому придется смотреть за ребенком. — Может попытаемся уговорить? — оглянулась на нее Инда. — Я пыталась, но он не идёт на контакт, — покачала головой Фанань — Возможно, вообще говорить не умеет. Индариас поджала губы, покосившись на камень. Затем медленно наклонилась, стараясь, чтобы ее было видно изнутри и подсветила себя маленьким огоньком. Это у Адептов развито ночное зрение, а маленький ребенок скорее всего даже не видит кто стоит рядом с его укрытием и насколько они опасны. — Эй, малыш, — голубые глаза прищурились от внезапного источника света, — Меня зовут Индариас, рядом со мной Бонанас. Мы хотим тебе помочь. Вылезай, не бойся. Справедливости ради, она и не надеялась, что это сработает. Тело внутри дернулось, будто надеясь забраться ещё глубже, но сзади был камень. А еще — Индариас зажгла огонь ярче, чтобы точно убедиться — ребенок дрожал. Возможно не только от страха. — Он тут замёрзнет, — потушив огонь повернулась к сестре Инда — Если он ещё и вылез из реки… Бонанас взволнованно поджала губы. Этого она не предусмотрела. Сами яксы не были особо чувствительны к перепадам температур, но люди гораздо слабее. — Надо доставать его сейчас. Не факт, что он дождется Меногиаса, — Индариас обернулась к Фанань. Они не могли оставить ребенка на произвол судьбы. Мокрого, замёрзшего, скорее всего обессиленного. Кто знает с какими трудностями он столкнулся и почему упал в реку? Бонанас вдруг подхватила сестру под руку, отводя от камня. — Может сделаем вид, что ушли? — шепнула в самое ухо, точно зная, что ребенку под камнем их разговор не будет слышен, если он вообще способен понимать речь. — Он почувствует себя в безопасности, возможно вылезет и мы сможем его перехватить. Индариас на мгновение задумалась, но почти тут же кивнула, признавая план сестры. Они отошли подальше, нарочно создавая как можно больше шума, а потом затаились за деревом, откуда лучше всего проглядывался камень. Минуты тянулись медленно, сестры замерли бок о бок, боясь издать лишний шорох. Возможно, они слишком увлеклись, позабыв обо всем вокруг. — И чем вы тут занимаетесь? Индариас почувствовала, как ее волосы седеют второй раз за ночь. От крика она удержалась только благодаря опыту и инстинктам, подсказывающим, что шум завалит все задание. Хотя волна огня все равно сорвалась с руки в направлении голоса. Рядом о ствол плеснулось гидро — Фанань в последний момент удержала атаку. Пламя ударилось о ветки, беспорядочно рассыпая вокруг мелкие горячие искры. Зелёная вспышка переместилась чуть ниже, фигура в тенях скептически взглянула на огонь. В следующий миг ветки обломало мощным порывом ветра, они грянулись вниз, взметнув вверх сноп рыжеватых искр, а языки пламени прибил поток анемо. — Сяо! — злобно зашипела Индариас, прожигая взглядом яксу. — Да? — изящно вскинул бровь тот, лениво пиная дымящиеся ветки. — Бонанас, залей водичкой, не хотелось бы спалить наш лагерь. Фанань жутковато прищурилась, складывая руки на груди. Поток воды залил ветки, раздалось шипение, треск, облако пара окутало деревья вокруг. Сяо равнодушно встряхнулся, отпрыгивая, и делая вид, что не заметил, как брызги гидро совершенно неслучайно полетели в его сторону. — Не смей больше так делать! — злобно зашипела Индариас, все ещё чувствуя, как бешено колотится сердце. — Я не виноват, что вы так увлеклись, что решили бросить лагерь без присмотра, — парировал Сяо, на лице которого не отразилось ни капли стыда. — Я подумал, что с вами что-то случилось, а вы решили… — он скептически окинул взглядом окрестности. — Поглазеть на камень? — Конечно, а в кусты засели, чтобы его не спугнуть, — закатила глаза Индариас, взмахивая руками. — Камни ведь так известны тем, что убегают прочь от любого шороха! Фанань предупреждающе зашипела на нее, призывая быть тише. Инда замолкла, теперь просто пытаясь прожечь Сяо взглядом. Бонанас вздохнула, беря объяснения на себя. — Под тем камнем ребенок, — устало махнув рукой в нужном направлении начала она. — Испуганный, на контакт не идёт, возможно ранен. Мы пытались его достать. В золотых глазах мелькнуло понимание ситуации. Алатус вспышкой переместился ближе, присел на колени возле камня, опираясь на руки и заглянул в маленький проход. Судя по нахмуренному лицу, ребенка он разглядеть сумел. — Он ранен, — утверждающе кивнул головой Сяо, поднимаясь на ноги и протягивая подошедшим сестрам руку. На подушечках пальцев застыли алые капли. — Я его здесь не оставлю, — Бонанас мотнула головой, будто кто-то пытался ее остановить. Упрямая, как горная река — попытаешься пойти против течения, засосет в водоворот событий, утянув на самое дно. — Идите в лагерь, — тяжело вздохнул Сяо, мимолётно мазнув пальцами по чистой траве, стирая кровь. — Ждите Меногиаса. Я попытаюсь его достать. Индариас соглашается сразу — Алатусу можно доверять, тот часто находил весьма изощрённые решения даже для самых трудных задач. Фанань же медлит. Испытующе впивается взглядом в лицо брата, щурит голубые глаза, о чём-то раздумывая. Сяо спокойно выдерживает ее взгляд. Вредить ребенку он не собирается, так что сестре не о чем волноваться. Хотя с чего она вообще так беспокоится о незнакомом человеческом детёныше было непонятно. Наконец Бонанас кивнула, и бросив нечитаемый взгляд на камень, медленно развернулась, следуя за Индариас. Ту все ещё волновало, что до ее смены оставалось аж три часа, а ее разбудили раньше, да ещё и потащили незнамо куда, как оказалось, зря Сяо внимательно следил, как сестры удаляются, скрываясь за кронами деревьев. А потом повернулся к камню, окидывая его внимательным взглядом. Обошел вокруг несколько раз, носком ноги надавливая и проверяя землю вокруг него. Навалился плечом, чтобы понять, насколько плотно он сидит в земле, учитывая полость под ним. Камень пошатнулся, пусть незначительно, но Сяо этого хватило. Ещё раз обойдя камень вокруг, Алатус присел на корточки возле углубления, и склонился к земле, заглядывая внутрь. Его встретили уже порядком помутневшие голубые глаза — Сяо предположил, что либо в нору проникает недостаточно воздуха, либо детёныш ранен сильнее, чем кажется. — Сам вылезешь или помочь? Тело внутри не сдвинулось, но Сяо четко слышал хриплое дыхание, срывающееся с детских губ и ощущал уже порядком поднадоевший запах крови, витавший вокруг. Побочные эффекты использования Анемо Глаза Бога: он мог различать звуки, запахи и движения, недоступные остальным Яксам, что делало его идеальным разведчиком. Впрочем — он едва заметно хмыкнул — сейчас ему больше пригодится разрушающая сила ветра. Нефритовый Коршун верно прыгнул в руку, осветив пространство вокруг лёгкой бирюзовой вспышкой. Сяо прищурился, внимательно приглядываясь к камню. Ошибок допускать нельзя.

***

Тяжелое дыхание резонировало от каменных стен вокруг, отдаваясь прямо в ушах. Слишком тесно, но эта теснота не мешала ему дышать полной грудью, будто он находился на вершине самой высокой горы, где был чистый, свежий воздух. Он знал. Помнил. Тетя когда-то водила его на высокие холмы, где можно было насладиться сладкими переливами ветра, и говорила-говорила-говорила. О зелёной траве, расстилающейся под ногами, о голубом небе, прямо над головой, о ветре, что игриво шнырял между деревьями. Чем старше он становился, тем больше менялись темы. Уже не было сказок о цветочных феях и говорящих ветрах, были рассказы о выживании, способах найти еду в лесу и спастись от диких животных. А потом был провал. Где-то на краю подсознания он улавливал только запах лекарственных трав, лучики солнца, путающиеся в светлых волосах, и теплые руки, зовущие идти за собой. Не было ни лица, ни имени. Только тепло и запах. Годы одиночества и выживания, когда ветер был лучшим рассказчиком, деревья над головой — домом, а пение птиц неплохо заглушало голоса людей вокруг, сильно повлияли на него. Он не знал в какой момент все пошло не так. Не понял, когда они успели узнать, он ведь так тщательно прятал его… Но они узнали. А потом… Потом было это.

***

Крики гнали вперёд. Быстрее, быстрее, только бы скрыться, только бы не оказаться один на один с жуткими остриями мечей и копий. Он бежал не разбирая дороги. Зайцем петлял между знакомых деревьев — все детство провел в этом лесу — огибая толстые стволы, перепрыгивая через трухлявые пни и бревна, стремясь уйти от погони. Вот только не учел, что с высоты лес очень хорошо просматривается. Даже в вечернем полумраке. Боль пронзившая ногу была столь острой, что он невольно раскрыл рот, срываясь на крик. Его с силой бросило на землю, пригвоздив тело к лесной подстилке из прошлогодних листьев и мхов. Левая нога окунулась в жидкий огонь, мигом распространивший боль по всей площади. Неожиданное падение выбило воздух из лёгких и только судорожные хрипы вырывались из его груди, разрушая внезапно наступившую тишину. А потом крики раздались совсем рядом — буквально в сотнях метров. Резкий рывок ничего не дал. Только цветные пятна перед глазами заплясали, неожиданно яркие на темном фоне деревьев. На второй у него не хватило сил. Руки дрожали, отказываясь держать вес собственного тела, нога конвульсивно содрогалась, охваченная судорогами. На глаза предательски выступили слезы. Он зажмурился и соленые капельки впитались в веки, сделав ресницы мокрыми и увлажнив кожу вокруг глаз. Это неожиданно отрезвило и он смог перевернуться на бок, откатываясь чуть дальше по траве. Смотреть на ногу было страшно. Страшно, что там вдруг не окажется куска плоти или всей ступни, и он истечет кровью прямо здесь. Руки все ещё дрожали, ногу от малейшего движения будто молнией пронзало, а глаза метались куда угодно, только не на пострадавшую конечность. Криков больше не было слышно, но он знал, что __они__ приближались. Усилием воли переведя взгляд на ногу он с силой закусил губу прерывая крик ужаса. Нога была пронзена. Стрела воткнулась прямо в голень, вероятнее всего миновав кость. В вечернем полумраке было почти невозможно что-то различить, но он был уверен, что древко окропилось кровью, ещё струйка стекает вниз по ноге, и пара капель точно осталась на примятой после падения траве. Руки предательски дрожали. Он знал, что должен вытащить стрелу. Но понятия не имел как это сделать. Может ли он умереть от открывшегося после кровотечения? Короткий моток головой. Это были лишние мысли. Он итак слишком надолго здесь расселся. С трудом перевернувшись и приняв сидячее положение, сгорбился, стараясь ослабить давление на держащие тело руки. В нос неожиданно ударил запах палёной плоти и резкий приступ тошноты вынудил его выпрямиться, едва не завалившись назад. Стрела с энергией Пиро, точно. Думать об этом не было сил и он прикрыл глаза, жмурясь от собственного бессилия. Когда он в следующий раз открыл их что-то мелькнуло в ночной темноте, бросив отсвет на ствол векового дерева. Мягкое сияющее мерцание мгновенно привлекло внимание заставив дрожащие руки раскапывать ворох грязных листьев, без капли сожаления раскидывая их в разные стороны. Свечение слегка усилилось когда последний листок слетел с голубой сферы. Белый знак внутри заполнял все пространство и квадратная окантовка ничуть не скрывала его. Крики выдернули из мыслей. Накрыв сферу ладонью, рывком прижал к груди, будто ребенок любимую игрушку, которую у него вот-вот отберут. Сердце отчаянно трепетало в груди, ледяной ужас сковывал тело и он непроизвольно отползал, таща бесполезную, огнем горящую ногу со все ещё воткнутой стрелой за собой. Ему не отбиться. Он в засаде, в ловушке, будто дикий зверь на людской охоте. Он все отползал и отползал в слепом стремлении скрыться от жутких яростных криков, пока земля под рукой вдруг не осыпалась. Оказавшаяся под ладонью пустота заставила потерять равновесие, растянувшись на земле. Половина тела висит в воздухе, половина скрючена на земле. Страх вынуждал принять решение. Крепче прижав мерцающую сферу к груди, оттолкнулся, помогая себе здоровой ногой и окончательно срываясь в пропасть. Чувство лёгкости на пару мгновений наполнило тело, бьющий снизу воздух не казался страшным, а охваченная огнем боли нога занемела. Удар о воду отрезвил, раздался громкий всплеск, тянущая боль мгновенно расползлась по всей спине, будто от огромного синяка. Одежда и раненая нога тянули вниз, вода стремилась попасть в нос и рот, заполнив лёгкие, а сил плыть у него просто не было. Перед глазами потемнело, рот открылся, жадно хватанув последние частицы воздуха, и тяжёлое тело начало притягивать ко дну. *** Он не помнил как выбрался. Не помнил как вылез на берег, едва передвигая тяжёлое тело и ногу, балластом тащившуюся следом. А потом увидел недалеко от себя темный силуэт и его пробило диким ужасом. Неужели нашли? Каким-то образом поняли, где он вылезет из воды и поджидали тут? Страх затмил сознание настолько, что он обнаружил себя уже под камнем. Тело била крупная дрожь, раненая нога подрагивала от напряжения, в душе творился полный кавардак. Прикрыл глаза, стараясь успокоить дыхание. Потом под камень кто-то заглянул. Тихий голос журчанием ручейка окутывал сознание, навевая сон и чувство безопасности. Но нога все ещё пульсировала, руки било мелкой дрожью, а в его убежище было тесно и темно, даже несмотря на мягкое сияние сферы, приятно греющей пальцы. Он пропустил момент, когда у его убежища появился второй голос. Не такой мягкий, с явно проскальзывающими нотками недовольства. Свет ударил в глаза неожиданно, ослепив и разрушив только-только зарождающееся спокойствие. Он не успел толком ничего разглядеть, как и не услышал произносимых слов — в уши словно воды залили. Когда свет померк, тьма вокруг показалась ещё более густой и он тщетно заморгал, стараясь избавиться от этого неприятного эффекта. В глазах прояснилось ровно к тому моменту, как в проеме показался последний силуэт. Ему, как и в прошлые разы, не удалось ничего разглядеть, но по глазам ударило блеском хищного золота, вынудив сильнее вжаться в преграду за спиной, в отчаянном порыве сбежать от опасности. Голоса вдруг затихли, снаружи воцарилась полнейшая тишина. Она длилась всего несколько секунд — и у входа вновь показался силуэт. Кажется, тот же самый. Его вновь о чем-то спросили, но он опять был не в состоянии расслышать. Ответа тот ждать не стал — исчез, обрушив на пространство вокруг пугающую тишину. Он против воли замер, чувствуя как грудь лихорадочно раздирает предчувствием дурного. Все тело напряглось в ожидании действий, пальцы крепче сжали мерцающую сферу. Грохот, обрушившийся на уши, стал неожиданностью. Он не успел ничего осознать — только сжался, подтягивая к себе раненую ногу и опуская голову на колени. Последовавший за этим звук был ещё громче, сильнее и его каменное убежище вдруг полностью исчезло. Он почувствовал, как по макушке прошлось остаточным порывом, взметнув вверх короткие вихры и лишь плотнее вжал лицо в собственное колено. — Наконец-то, — недовольно фыркнули сверху, и его схватили за плечо, без труда разгибая защитную позу. Он поднял взгляд, натыкаясь на золотые озера с двумя темными зрачками, узкими, точно веретена. Они медленно прошлись по всему его телу, будто видели его насквозь, продираясь сквозь теплую плоть и кровь, разрывая мышцы и связки, пробираясь туда, где судорожно бьётся маленькое сердечко, с трудом гоняя кровь по сосудам… А потом золотые озера исчезли, и он увидел перед собой обычные светлые глаза, осматривающие стрелу в его ноге. — Могло быть и хуже, — кивнуло вдруг ставшее совершенно не страшным существо, и без труда подхватило его на руки. Он почувствовал только, как внезапно его тело отрывается от земли, становясь совсем лёгким. А потом перед глазами взорвалась чернота, бегающими мушками расползаясь по всему пространству и забирая слишком уставшее от пережитого сознание с собой.