Давай дружить?

      — Я люблю тебя, — Тэхён произносит это вслух и сам не верит. Он это сказал. Мягкий звук слов повис в воздухе, наполняя пространство особым напряжением. Смотрит в тёмные глаза, что ловят солнечные блики, отражая все его чувства. ЕГО глаза. Вглядываются в ответ, заставляя забыть обо всём, что было до этого момента. Тэхён так близко, что может расслышать чуть учащённое дыхание, словно и ОН не мог поверить в эту хрупкую реальность.       — Я тоже люблю тебя, — сердце заходится ударами, гулко отдаваясь в рёбра, а мир вокруг замирает, оставляя только их двоих в этом важном мгновении.       — Тэхён…       Рука тянется к такому родному, любимому, красивому лицу. Он хочет прикоснуться, чтобы запечатлеть этот момент в памяти навсегда, заставить его затмить все страхи и сомнения.       — Тэхён… — чужой голос вновь доносится откуда-то из-за дымки, что окружает их и тянет, словно холодная цепкая рука, от которой ему хочется отмахнуться.       — Отъебись… — передёргивает плечами. Тянется обратно. Туда, где тепло. Туда, где ОН.       — Блять, Тэ, вставай давай! — требование сопровождается глухими ударами в дверь.       — Нет… нет… — пытается зарыться обратно. В подушку. В дымку, где ему было хорошо.       — Пятая группа ушла на маршрут, — сообщает Хосок и, ударив ещё несколько раз по деревянному полотну, матерится себе под нос.       — Я понял, — перекатываясь на спину, Тэхён трёт виски, надеясь раздробить те металлические шарики, что настойчиво долбят по черепу.       Первый день смены. Обычно самый насыщенный и ёмкий на ошибки и упущения. Особенно что касается расписания групп. После регистрации всех прибывших наставники разделяют детей на группы соответственно их возрасту и навыкам. Те, кто приезжают уже не в первый раз и имеют опыт походов, обычно сразу стартуют по стандартному маршруту на ближайший холм. Это позволяет немного разгрузить воспитателей, которым ещё предстоит познакомиться со своими подопечными и выяснить их индивидуальные особенности. Да, несмотря на присланные родителями анкеты на своих чад, инструкторы и вожатые предпочитают лично убедиться в том, что ребёнку действительно интересны горы, или тот умеет плавать. Как показывает практика, чаще всего любящие папы и мамы понятия не имеют об истинном увлечении или страхе своего ребёнка. И это не их вина. Многие дети просто не могут открыться родителям, считая, что разочаруют их или разозлят.       — Снова бессонница? — встретив его в коридоре, Хосок всучил ему кружку с апельсиновым соком.       — Нет, проверял отчёты по первым трём группам… пфф, это что? — Тэхён сплюнул назад горькую жижу и ошарашенно уставился на заместителя. — Хо, блять, ты совсем ёбнулся? — поняв, что сок имеет привкус джина, он всучил парню кружку.       — Остальные предлагали вколоть транквилизатор, — отступая назад, друг испуганно бегал глазами по его лицу, — ты только не кипятись, ладно?       — Что произошло? — желание ударить зама сменилось нарастающей паникой.       — Во второй группе аллергическая реакция, — протараторил парень, продолжая виновато отступать. — Мы проверили, в анкете об этом не упоминалось. У пацана непереносимость лактозы.       — Блять, — раздраженно выдохнул Тэхён и, выхватив обратно кружку, сделал небольшой глоток. — Родителям позвонили? — вернув «сок» в руки зама, ускорил шаг, направляясь в мед. корпус.       — Да… Они сказали, чтобы мы не придавали этому значения…       — В смысле? — он непонимающее уставился на Хосока. — Не обращали внимания, что ребёнок может умереть?       — Они воспитывают его по какой-то новой методике. Что-то из разряда любой страх можно преодолеть, если оставить ребёнка с ним наедине.       — Пиздец, скажи Минхо поговорить с пацаном, а мне скинь номер этих еба…       — Здравствуйте, — мимо них промчались двое мальчишек, пытаясь отобрать друг у друга мяч.       — Доброе утро, — на автомате кивнул он, хотя и понимал, что его никто не услышал, поскольку в следующую секунду они вышли в общий холл, где уже с десяток голосов переливались громким смехом и выкриками.       — Я понял, — кивнул зам и, маневрируя между устроившей догонялки детворой, устремился к штатному психологу.       — Доброе утро, шеф, — его ладони чуть ощутимо коснулись тонкие пальцы, — как спалось? — девушка улыбнулась и подмигнула.       — Где Феликс? — проигнорировав очередную попытку привлечь его внимание к её половой принадлежности и нескрываемому сексуальному интересу, Тэхён попытался увидеть старшего наставника среди скопления других синих футболок с эмблемой лагеря.       — Я за ним не слежу, — обиженно фыркнула инструктор по физ. подготовке и, кинув последний взгляд на его губы, развернулась, демонстративно виляя бёдрами.       Разобравшись с первоочередными делами и объяснив одной обделённой интеллектом паре родителей, что бывает с теми, кто намеренно подвергает жизнь ребёнка опасности, Тэхён, наконец, добрался до кухни. Получив свой долгожданный завтрак и пару предложений по изменению рациона в связи с новой информацией о предпочтениях их гостей, он, наконец, смог почувствовать себя физически материальным.       — Доброе утро, — боковое зрение уловило копошение рядом с ним на скамейке. Странно, обычно дети сюда не забредали, особенно утром. Это был его тайный уголок, расположенный за главным корпусом, в небольшом сквере с резными фигурами из кустарников.       — Привет, — он оторвал взгляд от таблицы с данными и повернулся к усевшейся рядом с ним девочке, — Шинхе.       — Что делаете? — она указала подбородком на планшет и, достав из кармана яблоко, протянула ему.       — Спасибо, — он взял фрукт и повернул к ней экран, — читаю информацию о том, что кому нравится, чтобы внести соответствующие изменения в программу отдыха.       — Вы любите детей? — она мельком взглянула на текст и тут же подняла на него глаза. И на мгновение Тэхёну показалось, будто её взгляд ему очень хорошо знаком. Словно он уже видел его.       — Конечно, я ведь работаю в детском лагере.       — Мой дядя работает в сфере рекламы, но он терпеть не может свою работу, — хмыкнула она так осмысленно, что он даже немного опешил.       — Что ж, да, такое иногда бывает. Взрослым приходится делать вещи, которые им не нравятся.       — И Вам тоже?       — Иногда, — честно ответил он. Почему Тэхён был уверен, что, соври он сейчас, она тут же это поймёт?       — Какие именно?       — Хмм… например, вставать рано утром, — он заговорщически улыбнулся, чуть наклоняясь, — терпеть не могу просыпаться рано.       — Мой папа тоже, — понимающе кивнула Шинхе. — Хоть никогда этого и не говорит, наверное, привык. Он всегда встаёт в пять утра, но когда ему не надо на работу, он может поспать чуть подольше. Я знаю, что он очень устаёт, поэтому не бужу его.       — Ты такая умничка, — искренне восхитился он.       — Я знаю, — абсолютно серьёзно подтвердила девочка. — Вы тоже.       — Спасибо, — несдержанно рассмеялся Ким. Боже, эта малышка нечто.       — А Вам бывает одиноко? — этот вопрос Шинхе произнесла, уже смотря перед собой, словно он предназначался кому-то ещё.       — Бывает, — честно ответил он, повернув голову в том же направлении.       — Есть вещи, которые сложно объяснить даже самим себе. Мысли где-то в тёмных уголках сознания. Иногда они возникают неожиданно, как тень из прошлого. И иногда язык оказывается бессилен перед лабиринтами внутреннего мира. И появляется ощущение, что никто не сможет понять ту глубину этих переживаний. У Вас так бывает?       Тэхён сглотнул внезапно образовавшийся ком в горле. От каждого слова, что звучало одновременно здесь и в его голове, хотелось сорваться и убежать прочь. Будто сказанное было инструментом, что медленно тянуло и доставало из его груди давно вбитые туда гвозди.       — Да, — словно не своим голосом шепнул он, не зная, что будет лучше: чтобы она услышала или нет.       — Мой папа говорит, что такие вещи можно сказать только тому, кто поймёт без слов. У Вас есть такой человек?       — Был… — Тэхён пытался сбросить пелену этого состояния, но сидящая рядом словно забиралась ему в голову. В душу. Разрушая все баррикады, приближалась к той самой бездне.       — А где он сейчас?       — Не знаю.       — Вы скучаете по нему?       «Молчи!», — внезапно проснулось сумасшествие.       — Я…       Мелодия рингтона подарила ему свободу, и когда его юная мучительница недовольно цыкнула, достав смартфон из кармана, Тэхён был готов сползти по спинке скамьи на землю.       — Простите. Это мой папа, — она вскочила и отошла немного в сторону. — Алло?       — Привет, принцесса, — Чонгук с облегчением выдохнул, услышав родной голос. — Как дела? — стараясь говорить максимально непринуждённо, он сел на диван, перекидывая весь свой нервоз на плюшевого зайца, чьё ухо ему подвернулось под руку. — Как прошла ночь? Ты хорошо спала? Кровать удобная? А вас уже покормили?       — Папа, — прозвучало строго, — возьми себя в руки.       — Прости, — он замер на мгновение, — просто это твоя первая ночь вне дома, и, возможно, тебе было некомфортно? — Чонгук очень наделся, что вопрос не звучал со скрытой надеждой на положительный ответ.       — Всё хорошо. Кровати удобные. На завтрак был рис с яйцом и фрукты. А ты поел?       — Да, — соврал он, косясь на четвертую кружку чёрного кофе, — Шинхе, я тут подумал. Если тебе нравятся горы, то, может, мы сходим с тобой в поход? Только вдвоём, ну или возьмём Юнги и Чимина. Как сама захочешь.       — Папа, — снова в голосе укор, и Чонгук уже почти оторвал несчастному зайцу ухо. — Я понимаю, что, оставшись один, ты испытываешь стресс и тревогу, но попробуй расслабиться. У тебя, наконец, есть время для себя. Делай то, что ты хочешь, сходи с дядями куда-нибудь.       Как он может расслабиться, когда его дочь находится так далеко? Она, его маленькая радость, сейчас в другом городе, и расстояние между ними стало непереносимым. Мысли о ней, о том, как она там, в том не известном для него мире, где он не может защитить её и поддержать, терзали его всю ночь. Чонгук и так с трудом дождался десяти утра, чтобы не выглядеть совсем уж параноиком. Но как он может заниматься чем-то, кроме как нервно мерить шагами расстояние от одного угла в комнате до другого? Время на себя? В его сознании нет такой программы. Его реальность была простым уравнением: любовь к дочери равнялась постоянной заботе о ней.       — Сходи в зал, — Шинхе пыталась набросать ему план действий.       — Ладно, — послушно кивнул он, — я позвоню вечером.       — Хорошо. Люблю тебя.       — И я тебя, принцесса.              Шинхе сбросила вызов и повернулась к Тэхёну. Только вот навряд ли она снова сможет воспользоваться моментом и выудить нужную информацию.       — Твои родители волнуются, — мужчина отложил планшет и понимающее улыбнулся.       — Это впервые, когда я ночую вне дома, и папа немного переживает.       — У тебя с ним очень крепкая связь, это здорово. А что мама думает о твоей поездке?       — Уверена, она рада. Ведь это была её идея… ну, почти.       — Ты с ней сегодня не разговаривала? Может, стоит позвонить?       — У неё нет телефона, — Шинхе вновь села рядом с ним.       — Она работает в каком-то особом месте?       — Угу, — кивнула она, улыбаясь, — она ангел.       — Что, прости? — Ким смотрел на неё очень внимательно, словно пытался что-то понять по выражению её лица.       — Моя мама работает ангелом там, — Шинхе подняла указательный палец к небу.

***

      Чонгук честно пытался выполнять все назначения дочери. Старался следовать её списку дел, но каждый раз, когда заканчивал одно задание, сердце вновь охватывало чувство пустоты. Мир вокруг казался серым и безжизненным без ее смеха и вопросов. Может, если бы её отъезд был в будний день, ему было бы чуточку легче? Ведь работа поглощала его полностью, позволяя погрузиться в виртуальный мир и на время забыть о том, что беспокоило в реальности. Но Шинхе уехала в субботу, и эти два дня выходных, которые обычно приносили ему щедрую долю спокойствия и умиротворения, внезапно превратились в самые долгие и мучительные сорок восемь часов его жизни.       — Чимин, привет, — решив всё же выбраться под вечер и попытаться принудительно расслабить мозг порцией алкоголя, Чонгук поочередно принялся обзванивать тех, кто мог ему в этом помочь.       — Чонгук, если я сбросил… ох… два раза… чёрт…       — Ты в порядке?       — Дааа, ты просто…— каждое слово сопровождалось тяжёлым выдохом, — не вовремя… мгф…       — Ты что, в зале? — он достал очередную рубашку и приложил к себе, рассматривая отражение.       — Нет… даа...вай я тебе позже наберу…       — А что ты делаешь?       — В данный момент… надеюсь, что ты не собьешь… мне… бляя… оргазм, — дыхание друга стало ещё более учащённым.       — Блядь, ты что, дрочишь там? — он отбросил очередной неудачный вариант и выдернул чёрную футболку.       — Я не мешаю? — внезапно ещё один голос возник где-то на периферии.       — Всё, Гук, перезвоню… ах…       — Погоди, это что… голос Юнги? — но последние слова он произнёс уже гудкам в трубке.       Положив телефон, Чонгук несколько минут таращился на футболку в руках, пока в голове, словно детали тетриса, укладывалась информация.       — Юнги и Чимин? — он перевёл взгляд на своё отражение, — померещится же, — и, усмехнувшись, вернулся к поискам подходящих джинсов.       Как и следовало предполагать, поход в бар не оказал должного эффекта. Проторчав несколько часов за барной стойкой, Чонгук наблюдал за сменяющимися рядом с ним посетителями, у каждого из которых была своя история, свои переживания и радости. Их смех и разговоры, казалось, проходили сквозь него. Он был здесь чужой, призрак, невидимый для окружающих.       Наконец, наступил понедельник, и возможность отвлечься на действительно интересные ему вещи несказанно радовала. Даже Шинхе заметила его достаточно бодрый и воодушевлённый голос, когда, сделав перерыв, он позвонил узнать, как проходит её отпуск. Но как бы ни пытался убедить себя, что радостный голос должен подкреплять его уверенность, внутри неприятно скребла обида. Ведь ей было хорошо без него. А ведь ещё недавно её любимой игрой было «наклони папу». Плюх! Соска летит на пол, и включается средняя громкость рёва, что знаменует не что иное, как желание есть. Шлёп! И не убранный вовремя подгузник, совершив два оборота, приземляется на пол по всемирному закону бутерброда. Бум! Что-то мокрое от слюней настойчиво бьёт его в лоб. Сколько было отпущено счастливых минут для сна?       И всё же работа действительно спасала. Позволив себе полностью окунуться в мир прописанных программ, Чонгук отметил, что возможность отдохнуть от каждодневных бытовых обязанностей позволяет ему лучше сфокусироваться. В этом он убедил себя достаточно правдоподобно, но стоило войти в пустую квартиру, как иллюзия «я в порядке» распадалась на пиксели. Ещё и эти двое, сняв с себя обязанности нянек, внезапно обзавелись какими-то важными делами.       — День пятый, — оставив нарисованный красным маркером крест на очередном прожитом дне в календаре, Чонгук запрокинул голову на грядушку дивана.       Принцесса: Папа, не спишь?

Нет. Что-то случилось?

      — Привет, — через секунду раздался радостный голос Шинхе в динамике.       — Привет, зайка, — поняв, что дочь не убегает от маньяка по горным тропам, он приложил телефон к уху и вернулся в прежнее положение. — Как дела?       — Всё хорошо. Просто соскучилась и решила позвонить.       Надо ли говорить, что Чонгук растекался желешкой по мягкой поверхности дивана?       — Я тоже скучаю. Чем занималась вечером?       — Мы играли на улице в мяч. Было весело, кхе-кхе…       — Кашель?! — Чонгук в мгновение принял вертикальное положение, затаив дыхание.       — Возможно, я немного… простудилась…