Давай дружить?

      — Нет, — прозвучал безапелляционный короткий ответ.       — Нуу, папа! — возмущённо сопела Шинхе, наблюдая за его передвижениями на кухне.       — Гук, ну чего ты, в самом деле? — подал голос Чимин из-за стола. — Две недели на свежем воздухе для ребёнка — отличная идея. Я…       — Провести две недели, подвергаясь каждодневному риску свернуть себе шею на какой-нибудь горе, по-твоему, отличная идея? — он повернулся к сидящей за столом семье, расставляя тарелки.       — Там опытные инструкторы и дети моего возраста совершают подъём на самые низкие вершины. Лагерь полностью оборудован всем необходимым. У них даже есть собственная больница, — сыпала аргументами та, кто, очевидно, считала свою жизнь чем-то очень несерьёзным.       — Ты можешь поехать в детский лагерь Киён, — предложил он вполне отличную альтернативу. Ведь Чонгук не против активного отдыха, и желание Шинхе провести весело время ему понятно.       Он всегда придерживался принципа, что поддержка увлечений дочери — это важная часть отцовства. Понимал, как важно для неё развивать свои интересы и таланты, но всегда с осторожностью подходил к выбору занятий. Здоровье Шинхе было для него в приоритете, и это не было проявлением паранойи, а, скорее, естественным желанием защитить её от возможных травм и опасностей. Когда она настаивала на том, чтобы записаться на занятия по тхэквондо, он тут же вспоминал о рисках, связанных с боевыми искусствами, и от одной мысли, что на её теле будут подобные травмы, ему становилось дурно.       Он прекрасно видел, что в её глазах искрилось желание приключений и активности, но его сердце не позволяло ему отпустить её в мир, где, по его мнению, ей ещё не место. За хоккеем, которым она внезапно решила заниматься два года назад, стояли те же самые страхи: бои, падения, травмы. Чонгук мечтал видеть Шинхе увлечённой чем-то более мягким и безопасным, как, например, рисование или музыка. Он надеялся, что вскоре она поймёт его логику и найдет увлечение, которое будет приносить радость, но не угрозу её благополучию. И вот опять. Скалолазание. Серьёзно?       — Киён? Это, который в пятнадцати минутах пешком от твоего офиса? Где из развлечений — кормление голубей и общение со стариками в центральном парке? — глаза дочери закатывались на каждом слове всё дальше, так что в конце Чонгук был уверен, она могла уже любоваться собственным мозгом.       — У них есть лошадь, — попытался он защитить свою идею.       — Это пони, — цыкнула она и снова закатила глаза. Нет, серьёзно, если она будет делать это настолько часто, это может развить косоглазие.       — Чонгук, нет ничего плохого в том, чтобы дать Шинхе немного самостоятельности, — Чимин забрал из его рук миски с закусками. — Я почитал про этот лагерь. Он действительно очень хорош. Помимо спортивных мероприятий, они также проводят базовые занятия и даже помогают делать домашнее задание, которое присылает школа.       Две пары глаз уставились на него, словно пробовались на роль кота из Шрека.       — Однажды один парень сказал, что ребёнок — это не одна из коллекционных моделек, которые можно размесить под стеклом и любоваться, — внезапно подал голос Юнги, что прежде молча играл в телефоне. Вот уж действительно удар в спину.       — Не лучший пример, — сквозь зубы произнёс Чонгук, прекрасно понимая, о чём идёт речь.       — Отчего же? — Мин посмотрел на него и усмехнулся уголком губ.       — Потому что это были слова глупого мальчишки, не смыслившего ничего в жизни.       — У меня другое мнение. Ведь этот мальчишка подарил моей сестре лучшие дни в её жизни, именно забрав её из-под стекла.       — Шинхе, выйди, — сжимая кулаки, он не сводил глаз с Юнги.       — Почему?       — В комнату, живо! — рявкнул он, переведя на неё взгляд.       Насупившись, та демонстративно отбросила палочки и вылезла из-за стола. Продолжая обиженно смотреть на него, прошла мимо.       — Хочешь мне что-то сказать? — Юнги дождался, пока не хлопнет дверь в её комнату и, отложив телефон, поднялся со стула.        — Не смей манипулировать мной, используя Даён.       — Тогда прекрати вести себя, как наш отец. Неужели ты не понимаешь, что именно подарив ей свободу…       — Я убил двух человек?! Поверь, прекрасно понимаю.       — Идиот, — Юнги стукнул себя ладонью по лбу, — ты думаешь, что знал мою сестру? Я видел её в самые разные моменты жизни. Когда она плакала, когда грустила, когда влюбилась. И когда была счастлива. И причиной последнего стал ты. Рак не смотрит на то, плохой человек или хороший, старый или молодой. Эта тварь забирает людей, наплевав на то, как они жили. И её он бы забрал в любом случае…       — Нет, она бы сдала анализы, и у неё было бы достаточно времени, чтобы справиться с болезнью. Собун нашёл бы лучших врачей! И тогда…       — Тогда у тебя бы не было Шинхе… — словно выстрел в самое горло.       Чонгук никогда не думал о том, что окажется перед столь трудным выбором — спасти жизнь Даён или дать шанс на рождение их дочери. Принятие самого факта такого выбора пробуждало самые глубинные страхи, с которыми ни один человек не желает столкнуться. Возможно, поэтому Даён предпочла не говорить о своей болезни, скрывая от него истинное положение дел. С присущей ей заботой хотела уберечь от боли и тяжести выбора, от той колоссальной ответственности, которая в один миг легла бы на его плечи. И лишь сейчас Чонгук осознал, что её жертва — это не просто проявление любви, а бездонная пропасть, в которую он не был готов заглянуть.

***

      — Принцесса, — раздалось неуверенное с той стороны двери, — я войду?       — Да, — быстро сунув папку с информацией о Ким Тэхёне под подушку, Шинхе повернулась ко входу.       — Что делаешь? — Чонгук закрыл за собой дверь, но продолжал топтаться на месте, кусая нижнюю губу.       — Жду, когда ты придёшь извиняться, — скрестив руки на груди, она показательно задрала нос.       — И ты меня простишь? — он слегка улыбнулся и, наконец, приблизился к её кровати.       — Сперва извинись.       — Прости, зайка. Я не хотел тебя обидеть. Папа просто немного злился на дядю Юнги и не хотел, чтобы ты услышала то, что может причинить тебе боль.       — Вы говорили о маме? — она немного сдвинулась в сторону, предлагая ему сесть.       — И о ней тоже. Понимаешь, есть вещи, которые мне сложно объяснить даже самому себе, не говоря уже о том, чтобы поделиться ими с кем-то ещё. Это словно тёмные уголки сознания, где скрываются чувства и мысли, к которым я предпочитаю не прикасаться. Иногда они возникают неожиданно, как тень из прошлого. Я пытаюсь разобраться в этих эмоциях, но они так запутаны… Как рассказать о том, что сам не до конца осознал? Порой язык оказывается бессилен перед лабиринтами внутреннего мира. Это создаёт ощущение одиночества, которое охватывает, когда понимаешь, что никто не сможет понять ту глубину переживаний, которую ты сам не способен объяснить.       — Но разве дяди не самые близкие твои друзья? — поняв, что нехотя отец сам начал важный для неё разговор, она тут же превратилась в одно большое ухо.       — Да, конечно. Но всё равно есть вещи, которые ты не можешь рассказать даже друзьям.       — А кому можешь?       — Тому, кто поймёт без слов, — Чонгук смотрел в сторону, словно там и стоял тот, кому предназначались эти слова.       — У тебя был такой человек? — Шинхе положила голову ему на плечо, смотря в ту же сторону.       — Был.       — А где он сейчас?       — Не знаю.       — Ты скучаешь по нему?       — Оче… так, много вопросов, — он словно только сейчас осознал, где находится, и, повернув к ней голову, щёлкнул по носу, — пошли кушать.       — Пап? — она взяла его руку прежде, чем он успел встать, — позволь мне поехать, пожалуйста.

***

      Тэхён вышел из кабинета, направляясь в главный вестибюль, где и будет проходить основная встреча гостей. Несмотря на то, что всё происходящее уже должно было войти в рутинную обыденность, он каждый раз чувствовал легкое волнение, словно встречал специально приглашённых послов. Только в его случае эти маленькие «послы» изначально не сулили ничего хорошего. Дети, обладающие неуемной энергией и жаждой приключений, каждый сезон заполняли здание его комплекса, словно специально засланные лазутчики, присланные испытать его нервную систему на прочность. И хотя вся инициатива лагеря была направлена именно на то, чтобы позволить юным созданиям выплеснуть свою энергию в правильное русло, в привычных рамках общения с детворой никогда не обойдётся без хаоса. И его главной задачей на ближайшие две недели было не только контролирование соблюдения порядка, но и создание атмосферы доверия и веселья, чтобы маленькие «исчадия ада» чувствовали себя комфортно и безопасно.       С каждым новым сезоном Тэхён продумывал расклад сил. Все эти юные представители — каждый со своей индивидуальностью и набором талантов — требовали внимания и подхода. Многие родители, оставляя своих детей под его заботой, даже не подозревают, какие испытания ему приходится пройти, чтобы сохранить как свои нервы, так и здоровье своих подопечных. Несмотря на то, что для Тэхёна эти дети лишь на время становились центром мира, он старался максимально позаботиться о том, чтобы их пребывание здесь стало лучшим воспоминанием.       — Всё готово? — приблизившись к одному из старших наставников, он окинул взглядом просторный зал, украшенный шариками.       — Да, — передав ему планшет с именами тех, кто уже был на пути в лагерь, Феликс перехватил одного из работников, — пусть выносят закуски.       — Понял, — кивнул парень и, сменив траекторию, устремился в сторону кухни.       — Сто пять человек, — довольно хмыкнул Тэхён, подмечая, что для весеннего сезона количество человек намного больше, чем он предполагал. — Сколько из них из приюта?       — Двадцать шесть, — улыбнулся парень, — ваша программа сотрудничества с социальными центрами уже приносит первые плоды.       — Хорошо, — пробежавшись глазами по списку прибывающих, он вернул планшет, — помни, что они не должны ощущать себя здесь лишним.       — Само собой, босс, — кивнул тот.       Ему стоило больших усилий убедить акционеров компании, под началом которой находился его лагерь, позволить ему сотрудничать с государственными учреждениями. Ссылаясь на то, что такая программа выигрышна не только как создающая репутацию основа, но и как возможность встать в список организаций, получающих финансирование из бюджета, он сумел выиграть пусть и маленький, но достаточно важный бой, приблизивший его к тому, чтобы как можно скорее выйти из-под крыла людей, с которыми ему приходилось сотрудничать сейчас. И хотя в чём-то он был им благодарен, ведь они единственные, кто не посмотрели на наличие у него судимости. Хотя было странно тем, кто взобрался на верхушку пирамиды, используя трупы своих врагов в качестве ступеней, акцентировать внимание на его поступке. Их волновала лишь прибыль, которую он мог им принести, и в этом ключе Тэхён уже отплатил им сполна. Некогда пребывающий в упадке лагерь в горах сейчас стал центром, места в котором раскупались за полгода до открытия сезона.       — Первые два автобуса въехали на территорию, — сообщил менеджер по безопасности, встретив Тэхёна у центральных дверей.       — Отлично, — он наклонил голову в разные стороны, разминая мышцы.       — Ну что, веселье начинается, — похлопав его по плечу, Хосок улыбнулся и перевёл взгляд на паркующиеся автобусы.

***

      Следуя строгой инструкции, по которой происходила регистрация прибывших детей с дальнейшим распределением по комнатам, команда Тэхёна продолжала встречать тех, кто на две недели позволит ему вновь почувствовать себя живым. Работа с детьми была тем единственным, что помогало видеть смысл в своём существовании на этом огромном куске камня, что каждую секунду нёсся по бескрайнему космосу, не имея конечной цели. В точности, как и он сам.       Вернувшись из Америки, Тэхён почти смирился с тем, что его мечта о свободной жизни и успешной карьере была навсегда похоронена под тяжестью обстоятельств. Смирился с тем, что чувство вины по отношению к родителям будет медленно разъедать его плоть, пока однажды полностью не растворит подобно серной кислоте. Их расплата за его ошибку была слишком высока: продать родную ферму, отдав годы труда и надежд на будущее, ради того, чтобы сократить расстояние между ними и его тюрьмой в Чикаго, провести несколько месяцев в больнице, потратив все сбережения на лечение, и после всего продолжать надеяться на то, что он станет счастливым. Но если первые два пункта он как мог старался компенсировать и надеялся, что ему это удалось, судя по довольному лицу отца, что каждое утро внимательно осматривал бутоны в небольшой оранжерее, которую Тэхён сумел купить год назад и, наконец, перевезти родителей из душной квартиры в дом у Восточного моря, то с последним он лишь менял тему разговора, искренне радуясь, что мама не может видеть ту зияющую дыру в его груди, в которой с каждым днём он терял часть себя. Дыру, что заполнить пытались множество людей, но ни один не смог достичь хотя бы середины той глубины, что когда-то до краёв заполнял всего один человек.       — Здравствуйте, — в его вакуум внезапно ворвался детский голос.       — Привет, — он посмотрел на стоящую перед ним девочку, которая с интересом его рассматривала. — Как дела?       — Хорошо, — кивнула она. — Вы тут работаете?       — Да, я отвечаю за то, чтобы ты весело провела время, — он присел на корточки, чтобы малышке не пришлось стоять, задрав голову. — Ты первый раз у нас?       — Да. Я приехала, чтобы найти себе друга.       — Это отличная причина. Скажу тебе по секрету, я тут тоже для этого. Меня зовут Тэхён, — он протянул ей ладонь. — А тебя?       — Шинхе, — она улыбнулась и уверенно пожала его руку. — Чон Шинхе.       — Приятно познакомиться. Если тебе что-то будет нужно, можешь смело ко мне обращаться, я всегда помогу.       — И я, — она посмотрела по сторонам, будто убеждаясь, что их не подслушивают, — помогу Вам.       Тэхён улыбнулся, забавляясь с того, с каким серьёзным лицом она это произнесла.       — Что ж, — погладив её по макушке, он поднялся на ноги, — будем друзьями, Шинхе.