Давай дружить?

      Закончив, наконец, «полировать» последнюю стадию базового фича, Чонгук устало потянулся в кресле, ощущая, как каждый позвонок, словно залежавшаяся ржавая пружина, медленно принимает первоначальную форму. Работать по двенадцать часов на этом этапе стало привычным делом, и чаша энтузиазма, казалось, уже опустела. Но, несмотря на усталость, в груди разгоралось чувство гордости за проделанную работу. Каждый день он вкладывал душу в то, чтобы создать продукт, который мог бы изменить представление пользователей о привычных технологиях.       В течение последних лет он ставил перед собой амбициозные цели, и теперь, когда стартовый запуск стал реальностью, все усилия, казалось, оправдались. Этот проект — не просто очередная задача на выполнение, а дыхание новой жизни в мире киберспорта. С каждой презентацией для инвесторов он чувствовал, как его проект обретает новые грани, начинает жить своей жизнью. Конечно, предстоит еще много работы, но в этот момент, наедине с собой, он мог насладиться ощущением завершенности — даже если временной.       Принцесса: Купи молоко. Дядя Юнги снова всё выпил.

Хорошо. Скоро буду.

      Выключив компьютер, Чонгук повернулся к окну, на мгновение задержав взгляд на собственном отражении, что блекло виднелось в стекле вместе с яркими вывесками ночного Сеула. Город, окутанный огнями и шорохом жизни, создавал контраст с его внутренним состоянием. На него смотрел мужчина, которого он не знает. Он старался никогда не придавать особого значения возрастным изменениям, но порой, глядя на свое лицо, ему казалось, что тот, кто смотрел на него в ответ, — кто-то совершенно другой. Созданный им аватар. В глазах которого читалась история, полная взлетов и падений, радостей и утрат. И с каждым годом он всё больше отдаляется от того Чонгука, которым был раньше. Воспоминания о безумных вечерах в приюте, о смехе и отчаянных мечтах растворялись в этом взгляде, и на их месте оставались только цели, к которым он шёл сейчас. Шум улицы за окном и чей-то громкий смех напоминал о том, что жизнь продолжается, только он, казалось, застрял между двумя мирами.       — Пап, кто был твой любимый персонаж в детстве?! — вопрос застал его у холодильника, когда он расставлял купленные продукты.       — Железный человек, — на автомате бросил он, ища место для двух брикетов тофу.       — А ещё?       — Тор.       — А из мультфильмов?       — Хаку, — немного подумав, он достал контейнер с кимчи, водрузив на его место сыр.       — Мы сегодня в школе смотрели старый мультфильм, и учительница дала задание написать о понравившемся персонаже.       — И кого ты выбрала? — Чонгук потряс полупустой пачкой сока и, решив, что её с чистой совестью можно выкинуть, сунул в подмышку.       — Симба!       Шинхе затаила дыхание и тут же вжала голову в плечи, услышав, как что-то с грохотом упало на пол.       — Прости, — шёпотом произнесла она и, спрыгнув с дивана, устремилась на кухню. — Пап? Всё в порядке?       — Да… я просто… — родитель растерянно смотрел на ошмётки капусты и растекающийся по белому кафелю маринад.       — Я сейчас принесу швабру, — она кинулась в ванну, чувствуя небольшой укол вины, но в то же время — маленькое торжество. Значит, не забыл.

***

      — Пап? — дождавшись, когда они остановятся на пешеходном переходе, она чуть сжала родительскую руку, за которую держалась. — А почему мы никогда не ездили в тот город, где ты вырос?       — Там нет ничего интересного, — пожал плечами Чонгук и, посмотрев на неё сверху вниз, поправил сползшую с её плеча лямку комбинезона. — Дом твоей мамы давно принадлежит другим людям, а в приюте, где я вырос, не осталось тех, с кем бы я хотел увидеться.       — Всё равно. Я хочу посмотреть, где вы играли, когда были детьми. Школу, в которую ход…       — Шинхе, мы не поедем туда, — он посмотрел на неё лишь мельком, но что-то в его взгляде давало понять, что лучше больше не поднимать эту тему. Только вот это лишь сильнее будоражило любопытство ребёнка.       — Просто, — она опустила голову и громко вздохнула, — мама писала, что хотела бы мне показать те места, — было сказано таким голосом, что мысленно Шинхе уже наградила себя премией года за выдающиеся актёрские способности.       Чонгук смотрел на увлечённо мигающего зелёным светом человечка.       Его мелко потряхивало от волнения. Сердце бешено колотилось, а руки нервно сжимались в кулаки. Он не видел родителей Ким четыре года, и сейчас, когда до их дома осталось лишь пройти поле, в нем смешивались радость и тревога. Как они воспримут его? Сколько ярких и темных моментов осталось за спиной, которые он так и не рассказал им? Последний их разговор был накануне ночи, когда он потерял телефон. Он слишком долго подбирал слова, так и не решаясь рассказать им о беременности Даён. Всё думал, успеет. Вот когда Шинхе родится, он приедет с ней к ним. Он помнил, как в последний раз видел их: полные горечи и недоумения глаза, полные ожидания вопросы, так и оставшиеся без ответа в день, когда решил уйти из их дома. И как после этого он мог прийти и сказать им обо всём, что произошло в его жизни? Но дело было не только в страхе. У него не было времени, чтобы элементарно поспать больше четырёх часов, не говоря уже о том, чтобы подумать о ком-то, кроме крохи, жизнь которой зависела от него. И вот теперь, когда он мог уверенно посмотреть им в глаза и сказать, что справился, что имеет право вновь стать частью их жизни, его одолевало давящее чувство страха и вины за то, что так долго тянул этот момент. Только, кажется, Чонгук снова себя обманывал, убеждая, что время залечило его раны. Что, если он увидит ЕГО? Что, если ОН вернулся?       — Пап? — голос дочери и звуковой сигнал светофора вернули на улицу Сеула.       — Хорошо, давай поедем на следующий твой День рождения, — кивнул он и потянул её за собой, спеша успеть с последними секундами перейти на другую сторону. Спеша оставить что-то болезненное там, позади.

***

      — Я вам сразу сказал, что это идиотская затея, — кинув на диван папку, Юнги смерил их с Чимином недовольным взглядом.       — Он женат? — Шинхе взяла в руки документы, но открыть не решалась. Это ведь не может быть так? Тэхён должен быть с её отцом!       — Хуже, — фыркнул дядя, — ваш этот Тэхён — преступник.       — Что? — Чимин тут же выдернул из её рук бумаги и быстро открыл первый файл.       — Но он не женат? — всё ещё с надеждой спросила она.       — Малая, этот человек му… плохой, — поправился Мин.       — Ну что там? — Шинхе подсела ближе к Паку и попыталась заглянуть в текст, по которому тот быстро водил пальцем.       — Это точная информация? — что-то прочитав, Чимин внезапно весь осунулся и поднял глаза на Юнги.       — Да.       — Да что там?! — она начинала злиться, что её считают наивным ребёнком, не способным понять проблемы взрослых.       — Я думаю, что здесь что-то не так, — мотнул головой Пак, — я не могу сказать, что знал Тэхёна очень хорошо, но наркотики? Нет. В его стиле, скорее, было бы грохнуть…ну, в смысле, громыхать там, или…       Воспользовавшись замешательством дяди, Шинхе, наконец, добралась до документов и, переложив папку к себе на колени, стала внимательно читать.       — Он работал учителем… я так и знала, что Симба умный, — улыбнулась она, читая составленный профайл. — Два года в исправительном центре Робинсона… это где? — она подняла вопросительный взгляд.       — В Чикаго.       — Значит, он живёт в Америке? — надежда, что не угасала в груди, внезапно поддалась порыву ветра.       — Нет. После освобождения его депортировали. Сейчас он живёт в Сокчхо. Работает управляющим в детском лагере Национального парка Сораксан.       — Он в Корее! — почти прокричала она, светясь от счастья. — Значит, мы можем…       — Не можем! — в контрастной тональности с ней рявкнул Юнги. — Этот человек сидел в тюрьме, Шинхе. Ты знаешь, за что людей туда отправляют?       — За совершение плохих поступков, — уныло буркнула она.       — И ты хочешь, чтобы такой человек был в вашей с отцом жизни? — продолжал давить дядя.       — Юнги, — шикнул Чимин, — прекрати! Я не знаю, что там произошло, но уверен, что Тэхён не тот человек, кто связывался бы с наркотиками.       — Чим, люди меняются! Тем более, мы не знаем, как он жил там, в Америке, может, он связался с какой-нибудь бандой…       — Тут написано, что он уже три года работает в детском лагере, — проигнорировав тираду Юнги, Шинхе, не желая верить в то, что человек, которого любил папа, и в которого так верила мама, мог оказаться плохим, продолжала читать найденную информацию. — Разве ужасный человек может работать в детском лагере?       — Если этот лагерь принадлежит другим ужасным людям, — вздохнул Мин, чем вызвал недоумение на лице обоих. — Этот лагерь входит в туристическую сеть компаний SamElGroup, — эти слова он произнёс, смотря на Чимина и, судя по меняющимся эмоциям на лице того, имя компании ему было хорошо знакомо.       — Я хочу с ним познакомиться, — она прервала немые переглядки своих союзников, — я поеду в этот лагерь и познакомлюсь с ним. Если окажется, что он плохой, то мы сдадимся.       — Шинхе, послушай…       — Я поеду туда с вашей помощью или без вас, — закрыв папку, она встала с дивана. — Моя мама… хотела, чтобы папа и Тэхён были вместе, и я не могу подвести её. Если всё так, как ты и говоришь, дядя, я найду другой способ сделать папу счастливым. Но что, если ты ошибаешься?       — Ты ещё ребёнок и многого не понимаешь. Моя профессия обязывает меня разбираться в людях, и если человек делает всё, чтобы оставаться невидимым, значит, ему есть что скрывать. Ты сама говорила, что о нём нет никакой информации. И сейчас я могу тебе сказать, почему. И я не хочу, чтобы моя семья имела что-то общее с…       — В выпускном классе ты избил мальчика из средней школы, и тебя исключили, — смотря в глаза старшего, Шинхе скрестила руки на груди, — никто не стал разбираться, что ты сделал это, потому что тот мальчик подкараулил маму и попытался задрать ей юбку, чтобы сделать фото и отправить в школьный чат, как он делал много раз с другими девочками. Да, мама мне рассказала, — кивнула она, отвечая на застывший в глазах Юнги вопрос. — И папа всегда говорил, что нельзя судить людей по слухам, полученным от других.       — Данные от военных — это не слухи, — обиженно буркнул Юнги, но по интонации понятно, что тот начал сдавать позиции.       — Я согласен, — поддержал её Чимин, за что тут же получил молнией из глаз второго дяди, — мы должны узнать сами. Поедем в этот лагерь и поговорим с Тэхёном.       — И как ты это себе представляешь? — хмыкнул Мин. — Привет, Тэхён, мы тут хотим свести тебя с Чонгуком, но нам нужно знать, наркоман ты или нет, поэтому вот тебе анкета, заполни, — ёрничал мужчина.       — Я поеду одна. Он не знает меня, и я смогу общаться с ним, не вызывая подозрений. Если он мне не понравится, мы закончим. А если он хороший, то мы устроим им встречу.       — Шинхе, люди могут очень искусно притворяться, понимаешь? Ему ничего не стоит обмануть наивного ребёнка.       — Я не ребёнок, — фыркнула она, — и прекрасно понимаю, что Симба может быть плохим.       — Мне всё ещё совершенно не нравится эта затея, — угрожающе тыча в них пальцем, пыхтел Юнги. — А ещё мне крайне не нравится перспектива свёрнутой шеи, когда обо всем этом узнает Чонгук.       И вот тут все трое действительно осознали основную их проблему. Выяснить местонахождение Тэхёна и найти способ познакомиться с ним с целью получить информацию оказалось самым простым в плане, который Шинхе мысленно назвала «Taekook».       — И как мы это сделаем? — наконец озвучил Чимин вопрос, повисший в воздухе.       — Не знаю. Как вы хотите уговорить человека с параноидальной гиперопекой и отцовской депривацией отпустить Шинхе в неизвестный лагерь в горах на две недели?       — А такой диагноз вообще бывает?       — А ты забыл, что было, когда Шинхе упала с качелей?       — А что было? — она попыталась вспомнить этот момент, но, очевидно, история относилась к её раннему детству.       — Ты видела, как испуганные лоси бегут через чащу по кустам можжевельника, высоко поднимая согнутые в коленках длинные ноги?       — Нет, — хихикнула она, отчетливо представляя в этой роли своего папу.       — Он мне тогда чуть нос не сломал, — Чимин потёр кончик носа, словно воспоминания отдавались физически.       — Вот то-то и оно. А теперь представь, что случится, если, не дай Бог, Чонгук узнает о том, что всё это было нами спланировано?       — Но что если всё удастся? — Шинхе всё ещё пыталась найти положительные моменты, хотя попа отчего-то уже неприятно полыхнула, словно предвидя, как по ней могут пройтись тапком.       — Если всё пройдёт удачно, думаю, Чонгук сможет отнестись ко всему с пониманием, а если мы поймём, что Тэхён не подходит нам, то Шинхе просто вернётся из лагеря, и он ничего не узнает, — Чимин, как всегда, был её верным напарником по такого рода идеям.       — Голосуем, — кивнула она, — кто за? — и, естественно, две руки сразу взмахнули вверх. — Кто против? — одинокая конечность Юнги маячила перед их лицами. — Значит, решено.       — Вот вдвоём и уговаривайте его, — обиженно фыркнул Мин и, развернувшись, потопал на кухню.       — Есть идеи? — Чимин озадаченно почесал затылок, смотря на неё.