Давай дружить?

      Гудки… гудки…       — Привет, что делаешь? — переведя на громкую связь, Чонгук положил телефон на стол и скинул с себя футболку.       — Привет, помогал отцу в теплице. Устал, пиздец, хочу в душ. Как первый бой? — судя по шороху в динамике, Тэхён тоже переключился на микрофон и сейчас зашёл в ванную.       — Полторы минуты, положил его ножницеобразным ударом, — гордо произнёс он, рассматривая в зеркале небольшой синяк на шее. Пропустил удар ребром ладони.       — Выпендрёжник, — усмехнулся Ким в трубку. — К тебе так никого и не подселили в номер?       — Нет, тренер решил сделать мне подарок, как он это назвал, но думаю, просто боится, что мы с Минхо будем бегать за пивом по ночам.       — А что Даён…тоже одна в номере?       — Да, прям напротив. Я поменял их с каким-то парнем из Тэгу.       — Ммм, понятно. Ладно, я в душ. Напишу позже.       — Давай, я пока не буду спать.       Гудки… гудки… гудки…       — Минута и тринадцать секунд. Пацан зверь. Говорят, у него аттестация на третий дан осенью, а у меня-то только в следующем году. Я крут? — тараторил Чонгук, спускаясь по лестнице из гостиницы.       — Молодец, — прозвучало вместе с клацаньем клавиатуры, — а куда несёшься?       — Мы с Даён на пляж решили съездить. После завтрашней победы тренер уже точно за мной по пятам ходить будет, чтобы я, не дай бог, не переутомился, — увидев ожидавшую его на скамье подругу, Чонгук помахал ей и перешёл на шаг. — А ты что, к олимпиаде готовишься?       — Что? … А, да. Ну, повеселитесь.       — Пришлю тебе видео. А ты давай, хорошо запоминай там размеры большой медведицы. Жаль, конечно, что олимпиаду перенесли. Было бы круто, если бы ты поехал с нами.       — Ага.       Чонгук: Прикрепленное видео*       Чонгук: Скажи, Даён смешная в этой шляпе?       Гудки… Гудки… сброс.       Гудки… Гудки…       — Спишь, что ли?       — Два часа ночи. Как ты думаешь? — недовольно буркнул сонный голос.       — Прости, Симба. Но это срочно, — он почти пружинил на месте, нервно подгрызая ноготь.       — Что случилось? — тут же встрепенулся Тэхён.       — Даён придёт сейчас ко мне в номер… Алло? Тэхён? Ты уснул, что ли?       — Нет… а зачем?       — Ну, мы про Мстителей сегодня разговаривали и заспорили про один момент в фильме, и она предложила пересмотреть его вместе.       — Ночью?       — Вот и я не понимаю. Думаешь, это намёк? Я должен что-то сделать?       — А ты… ты хочешь?       — Не… не знаю. Наверное…       — У тебя завтра полуфинал. Лучше ложись спать.       — Не, завтра выходной.       — Тогда решай сам. Спокойной ночи.       — Нет, Тэ, подо… — но его уже не слушали.       04:13 а.м. Пропущенный вызов от абонента Симба.       Гудки… гудки… гудки… гудки…       Чонгук: Привет, ты звонил ночью?              Чонгук: Что делаешь?

      Симба: Готовлюсь к олимпиаде.

      Чонгук: А чего трубку не берёшь?

Симба: Не слышал.

      Чонгук: Наберу сейчас.

Симба: Давай позже.

      Чонгук: Окей.       Гудки… сброс…       Гудки… гудки… Абонент временно недоступен.       Чонгук: Привет. Ты ещё не закончил?       Чонгук: Я проверил расписание. Олимпиаду что, опять перенесли? Точнее, получается, вернули прежнюю дату? Вот козлы.       Абонент временно недоступен.       Чонгук: Тэхён? Ты где?       Чонгук: Симба, возьми телефон!       Гудки… Гудки… сброс…       Чонгук: Я победил. Завтра финал.       Чонгук: Тэ, у тебя всё хорошо?       Чонгук: Спокойной ночи.       Гудки… Абонент временно недоступен.       Он вздохнул, чувствуя колючее беспокойство в груди. Пролистав переписку вверх, ещё раз убедился, что ничего особенного они не обсуждали за эти дни. И ничего, что могло обидеть Тэхёна, он не говорил. Да за эту неделю, что Чонгук в Пусане, они вообще обменялись едва ли парой фраз. Вспоминая последние дни, вновь вернулся к их разговорам, что буквально сжимались до пустой формальности. То, что происходило между ними сейчас, ему совершенно не нравилось, а с тех пор, как он уехал на соревнования, всё стало только хуже. Может, надо было отказаться и остаться дома рядом с ним? Прижать и выяснить, с чем связано такое резкое отстранение. Неизвестность всё больше вселяла страх. Вернётся с соревнований и запрётся с ним в комнате, если надо, и хрен выпустит, пока тот не расскажет, что происходит.       — Так и не отвечает? — Даён осторожно коснулась его плеча. Чонгук даже не заметил, когда она вошла.       — Нет, — убирая телефон в карман, он повернулся к ней, — тебе тоже?       — Угу, — кивнула Мин. — Может, у него что-то случилось, и он не хочет говорить?       — Но у нас никогда не было секретов друг от друга, — Чонгук ещё раз прогнал в памяти все последние события. Когда всё началось?       — Может, он не хочет отвлекать тебя, пока ты тут?       — Но своим молчанием он делает только хуже! — обида и злость царапались в груди. Он уже накрутил себя до того, что готов вернуться прямо сейчас. И плевать на финал.       — Успокойся, тебе надо просто отвлечься. Тренер сказал, чтобы все спускались на ужин, — она взяла его за руку, слегка поглаживая пальцами по тыльной стороне.       — Я не голоден.       — Там будет самгёпсаль.       — Не хочу, — буркнул он и, выдернув руку, заполз на кровать. Хотелось спрятаться, уткнуться лицом в подушку, и чтобы полегчало. Чтобы не давило тяжестью, мешая думать, сосредоточиться, дышать.       — Гук, всё наладится, — она забралась следом и осторожно провела рукой по его волосам. — От того, что ты наказываешь себя голодом, никому легче не будет. У тебя завтра финал, тебе нужно поесть и хорошо выспаться, — её пальцы приятно массировали голову, разгоняя вереницы мурашек по спине.       Все её доводы Чонгук прекрасно понимал, но беспокойство и волнение уже не просто скользили мимо, слегка касаясь. Нет, они заняли собой всё пространство, гнездились в мыслях и словно кукушки выталкивали любые попытки успокоить себя.       — Я пойду вниз и возьму еду, поедим тут, хорошо?       — Угу, — он постарался кивнуть.       Едва дверь номера закрылась, он вскочил и снова вцепился в телефон. Ему не хотелось выглядеть параноиком при Даён, достаточно и того, что ей приходится нянчиться с ним, как с ребёнком. Ещё и уснул, когда она, наверняка, ждала от него каких-то действий. Пиздец.       И лишь осознание этого факта внезапно шугануло то, что уже почти превратилось в психоз. Какой же он идиот! Даён поехала с ним, помогала и поддерживала на протяжении всех этих дней, а он зациклился лишь на себе. Её улыбка, её доброта были тем спасением, которое он так упорно игнорировал. Он должен внимательнее слушать её, научиться ценить моменты, когда она рядом, когда напоминает о том, каким Чонгук должен быть.       Бросив телефон на кровать, пригладил волосы и устремился к двери.       — Я… забыла спросить, что ты хочешь? — улыбка застыла на её губах, пальцы так и зависают в воздухе, легко касаясь его футболки в районе груди.       — Хочу поцеловать тебя, — слова сами срываются, будто подсознание, поняв, что пора брать всё в свои руки, отобрало пульт управления.       — Тогда поцелуй, — её зрачки расширились, и рука смелее скользнула вверх, оглаживая шею.       И пока мысли снова не ушли в другое направление, Чонгук подаётся вперёд, одновременно притягивая хрупкую девушку к себе. Тело прошибает странной волной, сдавливая легкие с диафрагмой, словно в полете на аттракционе, делающем кульбиты в воздухе, — наверное, это и чувствуют пилоты, выполняя «мертвую петлю»?

***

      — Так, давай, чемпион, не подведи, — тренер разминает его плечи, словно это должно ему как-то помочь. Чонгук никогда не понимал этого ритуала. Напутственные слова, совет, указание на ошибки предыдущего боя — вот что может помочь и удобрить волю к победе, а как его должны мотивировать жилистые пальцы сорокалетнего мужика на плечах, он так и не понял. Но тренеру виднее, и он лишь послушно кивает.       — Гуки, вперёд! — сжимает кулачки Даён и тут же розовеет щеками, едва их взгляды встречаются.       Она всё ещё смущается после вчерашнего. Чонгуку тоже немного странно осознавать случившееся, но даже несмотря на то, что их поцелуй в корне отличался от того, что он испытал тогда в темноте в кладовой, это всё ещё было по-своему кайфово. Её мягкие губы и прикосновения дарили удовольствие, а стеснение и их общая неуклюжесть в полумраке создавали особую атмосферу близости. И какая же она, всё-таки, красивая: нежная бледная кожа и растрепавшиеся волосы, локонами спадающие на её обнаженные плечи и грудь. Она была словно фея, такая хрупкая и нежная в его руках. Под ним. И, наверное, хорошо, что Чонгук не смог полностью раствориться в этом моменте, иначе наверняка всё бы испортил. Он собирался пройти через это. И меньше всего хотел бы, чтобы она узнала, какой была эта борьба, чего ему стоило казаться спокойным. Его толкало вперёд единственное желание: доставить ей наслаждение, которого она достойна.       Объявляют его имя, и, одёрнув добок, он уверенно ступает на тоджан. Телефон с утра не проверял принципиально. Точнее, просто не хотел убеждаться, что все его сообщения так и висят в статусе «не прочитано». Вот сейчас положит этого бедолагу на лопатки, и можно беситься и планировать план мести для Тэхёна.       На трибунах звучат жидкие аплодисменты. На свободных соревнованиях всегда так. Большинство присутствующих — это просто друзья или родственники участников и, соответственно, болеют лишь за них.       — Чариот! — строго произносит рефери, и они с соперником вытягиваются по стойке смирно. — Поклон! Приготовиться, — звучат стандартные команды, между которыми Чонгук успевает бросить взгляд в сторону своих.       — Красный!       — Да, простите! — он возвращает внимание, но перед глазами всё ещё стоит бледное лицо Даён, смотрящей в телефон. В его телефон. Сердце пропускает удар. А что, если Тэхён не отвечал, потому что с ним что-то случилось? Почему он не додумался позвонить кому-нибудь из старших Ким?       — Приготовиться!       — Что там? — снова повернувшись в сторону Мин, Чонгук старался произнести слова, чтобы она смогла прочитать по губам.       — Красный, второе предупреждение!       — Даён? — он смотрит на девушку, что кусает губы и машет головой, говоря, что всё в порядке. Только вот он знает, что это не так.       — Красный! — доносится ему уже в спину.       — Чонгук! — тренер орёт на ультразвуке.       — Покажи, — достигнув цели, отталкивает руку мужчины и протягивает свою, смотря на подругу.       — Гук… вернись на… — она прячет телефон за спиной и пятится.       — Дай сюда телефон! — он голос свой даже не слышит в общем гуле возмущающихся перешёптываний и отборного мата тренера ему прямо в ухо.       Мин неуверенно протягивает телефон и виновато опускает глаза в пол.       Тим: Чонгук, привет, а что случилось? Приходил Тэхён оставил тебе большую коробку и ушёл.       Мама Ким: Гуки, хоть Тэхён и запретил, но я считаю, это не правильно. Даже если вы поругались, должны попрощаться, как следует.       — О чём они… — подняв глаза, смотрит на Даён словно она знает ответ.       — Я не знаю. Гук, тебе нужно закончить бой, — она попытался забрать у него телефон. Только куда там.       — Чонгук, мать твою, а ну вернись! — ревёт тренер и тут же, повернувшись к судьям, просит перерыв.       Гудки. Гудки… Гудки… сброс.       Гудки…       — Да, Гуки, — голос Ким Сонми дрогнул.       — Что происходит?       — Я не знаю, Тэхён… он… так внезапно всё решил. Мы с отцом пытались его образумить, но… ведь как же это так… вы же уже и документы подали… а тут он раз… и в Америку… и слушать нас даже не стал. Документы…

***

      Тэхён снова оглядывается и проверяет время. Цифры словно не двигаются. Замерли, позволяя страху плестись и когтистыми ветвями держать за горло. Только бы успеть. Оглядывается и шарахается, едва заметив в толпе похожий силуэт. Нельзя поддаваться. Он всё решил. Так будет лучше. Его сумасшествие уже обрело форму и самовольно уселось на одной скамье со здравым смыслом.       «Ты должен ему сказать. Нельзя так поступать»       «Зачем? Чтобы он начал уговаривать, и ты мог поддаться и передумать?»       «Побег — это не решение»       «Это не побег. Это возможность попробовать что-то новое. Учёба за границей — отличный старт»       «Это разобьёт ему сердце»       «У него теперь есть Даён!»       Оглядывается. Руки дрожат, и ноги не слушаются. Очередь на досмотр, кажется, стала ещё больше.       «Ты трус!»       «Это самозащита. Зачем истязать себя?»       «В глубине души ты знаешь, что поступаешь неправильно. Иначе не трясся бы сейчас, боясь, что он придёт»       — Заткнитесь, — шипит под нос, стараясь привести дыхание в норму.       Слышать правду больно. Она разрывает душу на части. Но неважно, сколько раз он отмахнётся от неё, пытаясь спрятать свою уязвимость, это не изменит факта, что ему действительно страшно. Страшно посмотреть в глаза Чонгуку, потому что в них скрыта вся та истина, которую Тэхён так боится принять. От которой бежит. Он знает, что увидит в них отражение своих собственных слабостей, и от этого становится только хуже. Да, он трус — трус, не способный скрываться за оболочкой равнодушия, и не способный убежать от собственных чувств.       Соврал ему. Впервые. Глядя в глаза, врал о якобы перенесенной так невовремя олимпиаде. Просто хотел дать себе время. «Брехня» — тут же отзывается внутренний голос. Да, снова ложь. Хотел, чтобы они поругались, чтобы Даён увидела другую сторону Чонгука и сбежала. Тэхён ездил с ним на соревнования множество раз и знает, как тот превращается в фанатика, зацикленного лишь на победе. Но с ней он другой. С ней ему хорошо. Поездка на пляж, и затем…       Осознание того, насколько он лишний для них, с силой ударило в грудь. Почти сшибло с ног, словно нарывающийся хулиган, и тут же, дёрнув за ворот толстовки, сочувственно прошептало на ухо: «Убегай».       — Ваш билет, пожалуйста, — произносит девушка, и он вздрагивает, не заметив, как подошла его очередь.       Молча протянул документы, и ощущение чего-то неизбежно приближающегося пробирается под футболку, карабкается по позвонкам, парализует.       — Проходите.       Вот и всё, дальше будет легче. Потому что там он его не достанет.       — Тэхён!       Нет. Нет. Пожалуйста. Сердце ухает вниз кровавым ошмётком.       «Не оборачивайся. Просто иди вперёд»       — Ким Тэхён!       Закрывает глаза и, сжав ручку чемодана, быстро шагает, чтобы оказаться по другую сторону ленты.       — Симба!       И ноги врастают в пол. Видит боковым зрением, как, расталкивая очередь, Чонгук прорывается к нему.       «Не слушай. Не оборачивайся. Иди».       — Тэхён, что происходит? — запыхавшийся голос совсем близко и дрожит так, что от этой вибрации его собственное тело шатается.       — Я уезжаю, — повернувшись, смотрит в тёмные глаза. А в них страх не просто плещется, там шторм, который утопит их обоих.       — Это шутка такая? Если да, то нихрена не смешно!       — Это не шутка. Меня пригласили в университет Чикаго.       — Приглашение высылают только тем, кто подавал документы. Ты…       — Да, прости. У них нет спортивной стипендии, поэтому ты не сможешь к ним поступить, а для меня это отличный шанс, — заученная речь отскакивает от зубов, и Тэхён даже успевает себя похвалить, что произнёс всё, не сбившись.       — Я… не понимаю. Мы же хотели поступать в Седжон, — Чонгук отступает, будто слова Кима его обжигают.       — Это ты хотел, поскольку у них есть социальная программа для… таких, как ты, — Тэхён ощущает, как рушится вся его броня.       — Для таких, как я, — Чонгук усмехается и мотает головой.       — Прости, Гуки, я просто не хотел тебя обижать. Но ты же не думал, что мы будем всю жизнь вместе?       — Зачем ты всё это говоришь? Тэхён, если я тебя чем-то обидел, то давай обсудим. Поговори со мной, блядь! — срывается на крик, и глаза наполняются влагой, от которой внутри всё кислотой разъедает.       — Молодой человек, проходите на досмотр, — работник аэропорта чуть подтолкнул его к дверям.       — Мне жаль, — он перевёл взгляд на подбежавшую только сейчас Даён. — Теперь мы в расчёте.       — Тэхён, пожалуйста, — Чонгук шагает к нему и тут же встречает сопротивление в виде рук одного из охранников аэропорта.       — Позаботься о нём, — продолжает смотреть на ошарашенную девушку. И прежде чем последний защитный панцирь рухнет, обнажив рассеченную сотнями плетей душу, Тэхён развернулся к дверям.       — Тэхён! Пожалуйста! Симба!!!       Говорят, двух предназначенных друг другу людей связывает невидимая нить, которая может лишь растянуться или изогнуться, но никогда не порвётся. Ложь. Потому что прямо сейчас эта нить режет кожу, проходит через всё тело кровавыми бороздами. Рассекает до кости, превращая его в месиво. Рвёт на части по живому и на последнем услышанном «Симба» рвётся.