Hope Was A Dangerous, Disquieting Thing

      Без Анастасии, которая могла отвлечь его от мыслей, Нил провёл всю ночь наедине со своими мрачными мыслями. Когда взошло солнце, Нил перестал притворяться, что спит, и встал с кровати. Вышел на пробежку по Окружной дороге, на повороте свернул к Лисьей норе. Охрана, как обычно, делала обход территории. Теперь, когда Нил знал, как легко проскользнуть на стадион незамеченным, доверия к охранникам у него стало ещё меньше, и он обогнул их широкой петлей. Отпер замок своими ключами, щёлкнул выключателем и направился в раздевалку.       Распахнул дверь, уже закатывая рукава толстовки, и застыл посреди комнаты. Никаких следов беспорядка — пол сиял чистотой. Нил обернулся: никого; когда он вошёл, свет не горел. Он приблизился к своему шкафчику, открыл дверцу. Внутри было чисто и пусто.       Часы показывали половину восьмого, и это означало, что Ваймак давно на ногах. Оседлав одну из скамеек, Нил набрал его номер. Ваймак снял трубку после второго гудка и вместо приветствия сказал: — Даже не знаю, чему больше удивлен: тому, что у тебя включен мобильник, или тому, что ты не спишь в такую рань, хотя сегодня суббота.       Нил не стал утруждать себя и говорить, что он не мог уснуть, вместо этого сказав: — Тренер, в раздевалке чисто.       — Я в курсе, — ответил Ваймак. — Мы с Эбби позаботились об этом вчера, после вашего ухода.       — Простите, — пробормотал Нил. — Я собирался все отмыть сегодня с утра.       — Разве я не велел тебе выбросить это из головы? — поинтересовался Ваймак.       — Вы сказали не заниматься этим вчера, — произнёс Нил.       — Без разницы, — Ваймак отмахнулся. — Ладно, будешь должен. Кстати, раз уж я нарушил твои планы, чем собираешься заняться? Ничем? — Получив от Нила утвердительный ответ, Ваймак предложил: — Можешь помочь мне разобраться с бумагами. Я притащу их и по дороге захвачу завтрак. Или ты уже поел?       — Нет, — признался Нил. — Жду вас здесь.       Ваймак нажал на отбой. Нил ещё раз окинул взглядом открытый шкафчик, потом перешёл в комнату отдыха. Бродя вдоль стен, он разглядывал фотографии, которые Дэн развешивала в течение нескольких лет. Нил никогда не видел, как она это делает, но за последний год коллекция пополнилась почти на три десятка фото. На большинстве из них были запечатлены старшекурсники — возможность вне стадиона поймать в кадр младших товарищей по команде выпадала Дэн редко, и всё же Нил обнаружил несколько фотографий с Хэллоуина и даже пару случайных снимков, сделанных во время общих ужинов в ноябре и декабре. Ещё в глаза бросалось обилие Аны, в форме Лисов и без. У Нила слегка сдавило грудь, когда он оглядел их всех, даже если он знал, что, находясь здесь, они были в относительной безопасности — Ана была миксом из всех Лисов, а это значит, что было неясно, кем именно они приходилась команде только по фотографиям.       В самом углу висело фото, которое Нил поначалу не узнал: на нём Нил, Ана и Эндрю втроём. В одинаковых пальто, они стояли на расстоянии одного вдоха, с Аной зажатой между ними, прислонившейся к ногам Нила и смотрящая на Эндрю. Нил напряг память — люди на заднем плане не походили на толпу фанатов. Наконец он узнал это место по окнам: Дэн сделала снимок в аэропорту, когда Лисы летели на матч против техасцев. Нил и не подозревал, что она за ними наблюдала.       Он попал и на другие групповые фото, но только на этом выглядел самим собой. Дэн сняла его с правой стороны, так что даже не было видно пластыря, закрывающего татуировку. Поразительно, насколько очевидным было их родство, когда они с Аной оба вот так пялились на Дрю. Но на фотографии были запечатлены не Нил и Анастасия Джостен — это была фотография родословной Веснински; то самое мгновение, когда он назвал Эндрю свое настоящее имя. Рука потянулась к снимку, чтобы сорвать его со стены, но, взявшись за уголок фотокарточки, Нил остановился.       Он приехал в Пальметто, чтобы играть и дать Ане что-то более стабильное, пока была такая возможность, ну и ещё из-за Кевина Дэя — того, кто мог доказать, что за нагромождением лжи существует реальный человек. В мае не будет уже ни Наташи, ни Нила, но фото и Анастасия останутся здесь и в июне. Ещё долгие годы он будет крохотной частью истории Лисьей норы, и у Анастасии будет от него хотя бы что-то материальное. Приятно это сознавать — ну или, по крайней мере, должно быть приятно. Вряд ли «приятно» — это когда у тебя внутри всё скручивается тугим узлом.       К счастью, Ваймак не заставил себя ждать. В одной руке он держал коричневый бумажный пакет, а другой прижимал к груди коробку с целым ворохом бумаг. Нил закрыл за ним дверь, и тренер сгрузил свою ношу. Окинув глазами помещение, он снял телевизор с тумбы, поставил его на пол, а тумбу придвинул к дивану, соорудив таким образом импровизированный стол, после чего разложил бумаги на четыре стопки, а пустую коробку отшвырнул в сторону. Нил заглянул в тонкую папку, лежавшую к нему ближе всего. Это оказалась анкета; лицо на фото было Нилу незнакомо.       — Кандидаты в команду, — пояснил Ваймак. — Нужно как минимум шестеро новобранцев.       — Шестеро, — повторил Нил, опускаясь на колени напротив тренера. — Хотите удвоить состав?       — Вынужденная мера. — Ваймак достал из бумажного пакета круглые сэндвичи и сок и разделил угощение с Нилом. — Одно из условий, которые поставил нам Комитет, когда Эндрю лёг в больницу. Им сильно не нравится, что в этом сезоне мы чуть не вылетели из чемпионата из-за недобора игроков, и отступать ради нас от правил они больше не желают. Я пообещал, что подобного больше не повторится, а значит, в следующем сезоне надо набирать пополнение.       Ваймак оглядел все четыре стопки и одну из них передал Нилу. — Наши девушки переходят на пятый курс, стало быть, мы обязаны подготовить им замену — не меньше трех человек. В общем и целом, нам требуются двое нападающих, двое полузащитников, защитник и вратарь. Отбери более-менее подходящих, потом сузим поиск.       — Разве не Кевин должен вам с этим помогать? — спросил Нил.       — Ты пройдёшься по первому кругу, — сказал Ваймак. — Кевин — по второму, а я приму окончательное решение.       Нил посмотрел на стопку анкет. Наконец он открыл верхнюю папку и принялся изучать статистику: физические данные, результативность, рейтинг и так далее. Он и сам не знал, как выбирать, но, листая анкету третьего по счёту нападающего, уже примерно представлял, кто пригодится в команде. Третий был неплох, но четвёртый в сравнении с ним — заметно лучше. К задней обложке каждой папки изнутри скотчем крепились диски с нарезкой лучших игровых моментов потенциального новобранца.       Нил разделил анкеты на две стопки: «возможно» и «под вопросом», после чего снова просмотрел обе. Он думал, что во второй раз дело пойдёт быстрее, но всё так же подолгу обдумывал каждую кандидатуру. Предположив, что за это время тренер уже разобрался с претендентами на все остальные позиции, Нил поднял голову и посмотрел на Ваймака, но оказалось, что и тот не продвинулся сколь-нибудь далеко. Глаза даже не скользили по строчкам — статистика Ваймака не интересовала, он внимательно изучал фотографию игрока, словно по ней мог узнать всё самое важное.       Нил вновь взглянул на раскрытую папку, лежавшую перед ним, и попытался увидеть то же, что и тренер. Возможно, Ваймак умел считывать по лицу боль, подобно тому как Нил считывал гнев; возможно, там, где Нил видел спокойную и выдержанную девушку, Ваймак замечал пустой взгляд и поникшие плечи. Разглядел ли он что-то особенное на школьной фотографии Нила или доверился суждению Эрнандеса о том, что у парня не всё благополучно? Нил считал, что неплохо умеет держать покерфейс, хотя обмануть Ваймака почти не получалось.       — Затруднения? — поинтересовался Ваймак.       — Нет, — солгал Нил и уткнулся в папку.       На отбор кандидатов в нападающие он потратил почти половину утра, но зато подготовил стопку анкет для последующего просмотра Кевином и Ваймаком. Ваймак положил её на пол рядом с собой, а остальные анкеты сгрузил обратно в коробку.       — Что-нибудь ещё? — осведомился Нил, потому что, несмотря на сложность задачи, он оценил возможность отвлечься.       — Нет, можешь идти, — Ваймак покачал головой. — Тебя подбросить?       — Нет, я сам, — сказал ему Нил.       — Угу, — промычал Ваймак, не поднимая головы. Нил сгреб со стола мусор, оставшийся после завтрака, и уже собрался выбросить его в корзину, как вдруг услышал за спиной: — Кстати, в следующем году я намерен сделать тебя вице-капитаном.       У Нила перехватило дыхание. Он развернулся, но только со второй попытки сумел выдавить: — Вы… что?       — Дэн через год уйдёт, — объяснил Ваймак. — Ей нужна замена.       — Только не я, — запротестовал Нил. — Лучше назначьте Мэтта или Кевина.       — Оба талантливы и опытны, — согласился Ваймак, — но у них нет того, в чём нуждается эта команда. Знаешь, почему я поставил капитаном Дэн? — Он вскинул глаза и дождался, пока Нил отрицательно качнул головой. — Я с первого взгляда понял, что она лидер и сможет повести за собой. Неважно, что думали о ней другие игроки или пресса. Она отказывалась признавать себя неудачницей и по той же причине отказалась бросить эту команду. Именно это и требовалось, чтобы сдвинуть Лисов с мертвой точки.       Ваймак продолжил, прежде чем Нил успел сказать, что он не может быть ни тем, ни другим для Лис. — Помимо Дэн, ты — единственный, кто способен на такое. Неужели не заметил? Ты умеешь объединять, а это нечто особенное. Ты сам — нечто особенное.       Нил ошеломлённо произнёс: — Вы даже не знаете, кто я такой.       — Чёрта с два я не знаю! Ты — Нил Джостен, возраст — девятнадцать лет, выходец из Милпорта, Аризона. День рождения — тридцать первое марта, рост — сто шестьдесят сантиметров, правша, размер ракетки — третий. Нападающий основного состава Лисов и самый перспективный новичок среди команд экси НССА в первом дивизионе.       Нил хотел было возразить, но Ваймак только повысил голос: — Не перебивай. Посмотри мне в глаза и скажи, важно ли для меня, кем ты был раньше. А? — Он наставил на Нила указательный палец, потом ткнул им в стол. — Мне важно, кто ты есть сейчас и кем можешь стать в будущем. Я не прошу тебя забыть собственное прошлое, я хочу, чтобы ты его изжил.       — Я не могу возглавить команду, — тихо сказал Нил. — Не буду капитаном.       — Я тут демократию разводить не собираюсь, — отрезал Ваймак. — Будешь или не будешь — решать не тебе. Правила устанавливаю я, а ты их выполняешь. И выполнишь. Тебе самому это нужно не меньше, чем ты нужен команде. Назови хоть одну причину отклонить моё предложение.       — Я… — начал было Нил, но выговорить «скоро умру» не смог. Ну не мог он сказать Ваймаку, что не доживёт до того дня, когда его сделают капитаном. — Мне надо идти.       Он боялся, что тренер его остановит, но тот лишь произнёс: — До понедельника.       Нил надеялся, что за пределами стадиона дышать станет легче, но, когда он на ватных ногах вышел на тротуар, грудь все так же стягивало тугим обручем. Он смотрел на пустынную парковку и чувствовал, как в висках отдается стук сердца. При мысли о том, что прямо сейчас ему придется возвращаться в Лисью башню и смотреть в глаза товарищам, сводило желудок, однако больше идти было некуда. Нил подумал, что от мучительного ощущения его избавит пробежка — просто надо бежать до полного изнеможения, чтобы не осталось ни сил, ни дум — но подошвы словно приросли к асфальту. Наверное, его ноги знали, что если он побежит, то уже не остановится, пока они с Аной не окажутся в другой части мира.       Он присел на тротуар и выдохнул, но тягостные мысли продолжали безостановочно крутиться в голове. На миг ему показалось, что он сходит с ума, а потом Эндрю произнёс его имя, и вся круговерть в мозгу вдруг прекратилась. Он запоздало сообразил, что прижимает к уху телефон, крепко вцепившись в него пальцами. Он не помнил ни как вытащил мобильник из кармана, ни как набирал номер. Нил опустил руку и нажал кнопку, проверяя, не привиделось ли ему всё это, однако на дисплее действительно высвечивалось имя Эндрю, и таймер отсчитывал продолжительность звонка — прошла уже почти минута.       Нил снова поднёс телефон к уху, но не мог подобрать слов, чтобы описать невыносимое чувство, терзавшее его изнутри. Через три месяца закончится чемпионат, через четыре он будет мёртв. Через пять Лисы вернутся с каникул на летние тренировки, и команда пополнится шестью новыми игроками. Анастасия надеялась, что у неё останется семья, которую они создали здесь, но Нил ничего не мог поделать с той дырой, которую оставит в её жизни.       Оставшиеся Нилу месяцы можно пересчитать по пальцам одной руки. По пальцам другой так же можно перечислить всё, что не светит ему в будущем: наблюдать за тем, как его дочь продолжает расти и учиться. Подбадривать её, когда она последует за своими мечтами, какими бы они не были. Добиться, чтобы она подбадривала его, когда он тоже последует за своими мечтами, станет вице-капитаном, получит место в национальной сборной. Он не имеет права оплакивать упущенные возможности. В этом году он и так получил больше, чем заслуживал; рассчитывать на что-то ещё — эгоистично. Но мысль о том, чтобы бросить Анастасию, причиняла ему невероятную боль, опустошала его настолько, что это нереально описать словами.       Нужно быть благодарным за то немногое время, что у него осталось с Аной и Лисами, и, конечно, за то, что его смерть не будет напрасной. Нил потащит за собой и отца, и клан Морияма, и, после того как он заговорит, для них всё будет кончено. Он восстановит справедливость, на которую уже не надеялся, и отомстит за смерть матери. Нил был уверен, что свыкся с этим решением, однако в груди снова заныло от непрошеной боли. Он как будто уходил на дно.       Наконец он вновь обрёл дар речи, но сумел лишь выдавить: — Забери меня со стадиона.       Эндрю не ответил, но тишина в трубке изменилась. Нил бросил взгляд на экран: таймер замер на семидесяти двух секундах. Эндрю отключился. Нил убрал телефон и принялся ждать.       Ехать от Лисьей башни до стадиона — всего ничего, однако прошло почти пятнадцать минут, прежде чем Эндрю вырулил на парковку. Он остановил машину буквально в паре сантиметров от левой ноги Нила и не потрудился заглушить двигатель. Рядом с ним сидел Кевин; он хмуро и напряжённо смотрел на Нила через стекло. Когда тот не пошевелился, Эндрю вышел из машины и встал перед ним со скучающим выражением лица.       Нил поднял глаза, ожидая вопросов, которых, он знал, не последует. По идее, безучастность Эндрю должна была задеть оголённые нервы Нила, но почему-то, наоборот, успокаивала. Равнодушие к его психологическому самочувствию — вот что притягивало Нила к Эндрю в первую очередь: какие бы демоны его ни грызли, Миньярда это не оттолкнёт.       — Не хочу сегодня быть здесь, — сказал Нил, потому что у него не было сил сказать Эндрю что-либо, что он хотел или должен был сказать. Пока нет.       — Мы уже почти выехали на федеральную трассу, — сообщил Эндрю.       Из всех приглашений, что Нил когда-либо получал, это выглядело самым вялым, но ему было всё равно. Эндрю без колебаний развернул авто, Эндрю приехал — это более чем веская причина встать и пойти за ним. Нил уселся позади Кевина и вперил взгляд в окно. Кевин обернулся, но промолчал, а Эндрю тронулся с места, даже не дождавшись, пока задняя дверь полностью закроется.       Нила не спрашивали, что случилось, поэтому и он не интересовался, зачем они едут по шоссе I-85 в сторону Атланты. Эти два часа тянулись для него невыносимо долго, и всё же молчание и иллюзия побега из Пальметто помогли Нилу прийти в себя. К тому времени, как они добрались до Альфаретты, он впал в блаженное оцепенение. Сказывалась бессонная ночь, и он позволил себе задремать. Его разбудил телефонный звонок — Эндрю снял трубку, только чтобы ответить: «Нет».       Несколько минут спустя они подъехали к автосалону. Кевин выскочил из машины, едва Эндрю припарковался. Эндрю заглушил двигатель и бросил ключи на опустевшее пассажирское сиденье. — Либо вылезай, либо сиди тут. Других вариантов нет.       Намекает, что бегство не прокатит, догадался Нил. Разумеется, Эндрю понимал, почему Нил ему позвонил. — Я посижу здесь.       Эндрю вышел и хлопнул дверцей. Нил проводил его взглядом — Эндрю скрылся за дверями, отправившись искать менеджера по продажам — потом закрыл глаза и опять провалился в сон. Когда он проснулся, рядом с арендованной машиной стояло чудовище цвета чёрный металлик. Нил разбирался в автомобилях ничуть не лучше, чем год назад, но размер этого авто буквально кричал о том, что стоит она неприлично дорого. Судя по всему, пришёл к выводу Нил, Эндрю приобрёл её по тому же принципу, что и предыдущую: просто выбрал такую, чтобы всадить все деньги сразу. Непонятный закидон для человека, который утверждал, что не привязывается к материальным вещам.       Эндрю открыл заднюю дверь и посмотрел на Нила. — Кевин?       Нил протёр глаза, прогоняя остатки сна, и отстегнул ремень безопасности. — Пусть едет с тобой. Мне нечего ему сказать.       Эндрю снова захлопнул дверь, и Нил перебрался в водительское кресло. Эндрю первым выехал с парковки, Нил последовал за ним на шоссе. Они сделали остановку на заправке, где имелось небольшое кафе. Нил не был голоден, но, пока Кевин с Эндрю перекусывали, взял себе большую кружку кофе. Сидя в соседней кабинке, он потягивал напиток и таращился в пространство. Кевин время от времени посматривал на него, но по-прежнему ничего не говорил, вероятно, объясняя странное поведение Нила вчерашним происшествием. Эндрю через большое, от пола до потолка, окно разглядывал своё новое авто. Единственное, на что у Нила хватило сил, это на быстрый ответ на сообщение-проверку от Аны.       Обратный путь показался Нилу короче, чем поездка в Джорджию, несмотря на то что им пришлось миновать университет Пальметто и заехать в Гринвилл, чтобы вернуть арендованную машину. Работник салона убедился, что новых повреждений нет, завел двигатель — проверил, сколько топлива осталось в баке — и выдал Эндрю на подпись несколько бланков. После этого им не оставалось ничего другого, как вернуться в кампус.       Когда Нил забрался в новую машину для последнего этапа путешествия, он был удивлён, обнаружив сзади дополнительный ряд сидений — Эндрю отыскал машину, достаточно большую для всей их компании, включая Анастасию. Он мог бы прокомментировать это, но он всё ещё измотан. Нил подумал, что за время, проведённое в разъездах, ему станет легче, но, едва завидев впереди очертания Лисьей башни, ощутил усталость.       Они поднялись по лестнице, однако на третьем этаже Нил не остановился, решив воспользоваться отсутствием Аны, чтобы подольше не встречаться с остальными. Негромкие шаги за спиной свидетельствовали о том, что Эндрю идёт следом; судя по тому, как хлопнула дверь с площадки в коридор, Кевин направился в комнату. Эндрю поравнялся с Нилом, когда тот застрял у двери на крышу, воюя с замком. Эндрю достал две сигареты и прикурил обе ещё до того, как они вышли наружу. Нил взял свою и подошёл с ней к карнизу. Сел на самом краю крыши, рассчитывая, что приступ страха отвлечет его от черных мыслей, и обвёл взглядом раскинувшийся внизу кампус. Эндрю опустился рядом и что-то ему протянул. Нил скосил глаза, но долго не мог сообразить, что это такое. При покупке авто Эндрю вручили два комплекта ключей, и один из них он сейчас отдавал Нилу.       — У человека не может быть так много проблем. — Видя, что Нил замешкался, Эндрю уронил их на бетонное покрытие между ними. — Это просто ключи.       — Ты рос в приёмных семьях. Ты сам знаешь, что не «просто», — ответил Нил. Он не поднял ключи, но провёл по ним пальцами, изучая их форму и свои ощущения от этого нового подарка. — Мне всегда хватало денег, чтобы жить с комфортом, но во всех приличных местах задают слишком много вопросов. Проверки данных, кредитной истории, рекомендаций — всего того, что я не могу предоставить, не наследив. В Милпорте я жил в чужих квартирах, а до этого кантовался в дрянных гостиницах, вскрывал машины, чтобы переночевать, или искал места, где плату брали из-под полы.       Он перевернул ладонь и ногтем нарисовал на ней контур ключа. Он так часто держал в руке ключ от дома Эндрю, что знал в нем каждую бороздку. — В любую минуту я был готов сделать ноги. Я постоянно врал, прятался и убегал. Я никогда не видел другого выбора, кроме как обучить Ану тому же. Но тренер доверил мне ключи от стадиона, а ты предложил остаться. Ты дал мне ключ и сказал, что это — дом. — Нил сжал пальцы, представив, как металл впивается в ладонь, и посмотрел в глаза Эндрю. — У меня не было дома с тех пор, как умерли родители. У Аны его вообще никогда не было, пока она не попала сюда.       Эндрю ткнул пальцем ему в щеку ровно с такой силой, чтобы отвернуть его голову. — Нечего на меня так смотреть. Я не ответ на твои вопросы, как и ты — ни хуя не ответ на мои.       — Я не ищу ответа. Я просто хочу… — Нил беспомощно взмахнул рукой, не найдя нужных слов. Он не понимал, чего хочет и что ему нужно. Последние двадцать четыре часа подкосили его, и он до сих пор не мог обрести почву под ногами. Как унять эту боль? Как заглушить голос, шепчущий ему в ухо: «Так нечестно»? — Я устал заставлять нас обоих быть никем.       Однажды Нил уже видел такой же взгляд Эндрю — прошлым летом, в гостиной Ваймака, когда они заключили перемирие. Тогда, чтобы расположить Эндрю к себе, Нил выдал ему некую полуправду, но подействовало на Миньярда вовсе не туманное описание преступлений и гибели родителей Нила, а правда об его собственной травме, глубочайшем одиночестве и отчаянии дать Анастасии что-то лучшее. После всего, что они вместе пережили за последние месяцы, Нил наконец понял, что означает этот взгляд: тьма в глазах Эндрю была не осуждением, а полным пониманием. Эндрю прошёл эту точку много лет назад и сломался. Нил всё ещё висел над пропастью, готовый хвататься за что угодно, чтобы не упасть.       — Вы Лисы. Вы всегда будете никем. — Эндрю затушил окурок о бетон. — Ненавижу тебя.       — Девять процентов от всего времени не ненавидишь, — напомнил Нил.       — Девять процентов от всего времени я не испытываю желания тебя убить, а ненавижу — всегда, — поправил Эндрю, не колеблясь.       — Когда ты так говоришь, я с каждым разом верю тебе всё меньше.       — А тебя никто и не спрашивает. — Эндрю щелчком пальцев отбросил окурок, переходя на язык жестов. — Т̲ы̲ и̲н̲о̲г̲д̲а̲ б̲ы̲в̲а̲е̲ш̲ь̲ н̲е̲в̲е̲р̲о̲я̲т̲н̲о̲ т̲у̲п̲ы̲м̲. Я̲ г̲о̲в̲о̲р̲и̲л̲ т̲е̲б̲е̲, ч̲т̲о̲ с̲д̲е̲л̲а̲ю̲ с̲ т̲о̲б̲о̲й̲, а̲ т̲ы̲ в̲с̲ё̲ е̲щ̲ё̲ з̲д̲е̲с̲ь̲.       Нил на мгновение задумался, имел ли Эндрю в виду те многочисленные случаи, когда он угрожал ему убийством, или когда он намекал на желание трахнуть его. В любом случае, ответ Нила был одинаковым. — Т̲ы̲ н̲е̲ с̲д̲е̲л̲а̲е̲ш̲ь̲ м̲н̲е̲ б̲о̲л̲ь̲н̲о̲.       — С̲ ч̲е̲г̲о̲ т̲ы̲ в̲з̲я̲л̲? — с вызовом спросил Эндрю.       Нил смог только слегка пожать плечами. — П̲о̲т̲о̲м̲у̲ ч̲т̲о̲ я̲ з̲н̲а̲ю̲ т̲е̲б̲я̲, Д̲р̲ю̲.       — З̲а̲т̲к̲н̲и̲с̲ь̲. — Эндрю бросил на него быстрый взгляд.       Нил ненадолго задумался, и в его голове зародилась идея. Она была тупой, и он, честно говоря, не был полностью уверен, откуда она взялась, но его губы задвигались прежде, чем он успел усомниться в этом. — Если бы я попросил, ты бы поцеловал меня?       Всё, что Эндрю смог выдавить из себя в ответ, было ошеломлённое: — Что?       Нил знал, что ему следовало бы заткнуться или же забрать свои слова обратно, но, как ни странно, ему этого не хотелось. За последние двадцать четыре часа произошло так много чего — да и в принципе за последний год — и Нил почувствовал, что всё хорошее, что у него было, было так близко к тому, чтобы быть отнято. Он просто хотел, чтобы всё, что сегодня будет происходить, было его выбором. Он просто хотел, чтобы ему позволили сделать кое-что хорошее.       — П̲а̲р̲у̲ н̲е̲д̲е̲л̲ь̲ н̲а̲з̲а̲д̲ Э̲б̲б̲и̲ с̲к̲а̲з̲а̲л̲а̲ м̲н̲е̲, ч̲т̲о̲ о̲т̲н̲ы̲н̲е̲ т̲о̲, ч̲т̲о̲ с̲л̲у̲ч̲а̲е̲т̲с̲я̲ с̲о̲ м̲н̲о̲й̲, и̲с̲к̲л̲ю̲ч̲и̲т̲е̲л̲ь̲н̲о̲ м̲о̲й̲ в̲ы̲б̲о̲р̲, — в попытке объяснить Нил снова перешёл на язык жестов. — Я̲ х̲о̲ч̲у̲ э̲т̲о̲г̲о̲. Я̲ х̲о̲ч̲у̲, ч̲т̲о̲б̲ы̲ м̲н̲е̲ р̲а̲з̲р̲е̲ш̲и̲л̲и̲ в̲ы̲б̲и̲р̲а̲т̲ь̲. Н̲и̲к̲о̲м̲у̲ н̲е̲ с̲т̲а̲н̲е̲т̲ о̲т̲ э̲т̲о̲г̲о̲ х̲у̲ж̲е̲, е̲с̲л̲и̲ х̲о̲т̲я̲ б̲ы̲ о̲д̲и̲н̲ п̲о̲ц̲е̲л̲у̲й̲ в̲ м̲о̲е̲й̲ ж̲и̲з̲н̲и̲ н̲е̲ п̲р̲е̲в̲р̲а̲т̲и̲т̲с̲я̲ б̲о̲л̲е̲з̲н̲е̲н̲н̲ы̲м̲ в̲о̲с̲п̲о̲м̲и̲н̲а̲н̲и̲е̲м̲. Е̲с̲л̲и̲ т̲ы̲ х̲о̲ч̲е̲ш̲ь̲ м̲е̲н̲я̲ п̲о̲ц̲е̲л̲о̲в̲а̲т̲ь̲, Д̲р̲ю̲, м̲о̲й̲ о̲т̲в̲е̲т̲ «д̲а̲».       Эндрю схватил Нила за запястье, не давая ему сказать жестами что-либо ещё. Он выглядел раздражённым, но ему нечего было сказать. Нил тоже не пытался сказать что-нибудь ещё, думая, что, возможно, поставил Эндрю в неловкое положение своей просьбой. Но через секунду Эндрю притянул его ближе.       А потом он освободил запястье Нила, поскольку Эндрю вместо этого решил взять его за лицо. Ладони Дрю были тёплыми, но не обжигающими.       Если не считать выходки Ники под наркотиками, Нил ни с кем не целовался уже несколько лет. Ни один из мужчин, которые прикасались к нему, не интересовался подобным. Ему было около тринадцати, когда он в последний раз целовался с девушкой. Она была тощей франко-канадкой, которая держала его самыми кончиками пальцев и целовалась так, будто боялась размазать помаду на губах, кричащую и липкую. Нил не помнил ни её лица, ни имени, помнил только, какое острое разочарование вызвал у него тот запретный поцелуй и в какую ярость пришла его мать, когда их застукала. Неуклюжий чмок определённо не стоил последовавшего за ним наказания.       Сейчас всё было иначе. Эндрю целовался так, словно отвоевывал жизнь обоих, словно в губах Нила начинался и заканчивался весь мир. Когда губы Эндрю больно прижались к его губам, у Нила замерло сердце, а рука сама собой потянулась к подбородку Эндрю, но он тут же вспомнил: Эндрю не любит прикосновений. Тогда он взялся за рукав пальто, стиснув в пальцах тяжёлую шерстяную ткань. Прикосновение послужило спусковым крючком; Эндрю чуть отстранился, разорвав их поцелуй.       — Нет. — Нил немедленно отпустил рукав, но, очевидно, Эндрю имел в виду не это. — Скажи мне нет.       Губы Нила горели, кожу покалывало. Он тяжело дышал, словно только что пробежал двадцать километров и при этом ощущал в себе силу преодолеть ещё сто. Охватившая его паника грозила взорваться боевым снарядом, здравый смысл велел прекратить всё это, прежде чем они сделают то, о чём позже пожалеют.       Нил доверял Эндрю, но возможные объяснения, которыми его мозг пытался объяснить действия Эндрю, заставили его инстинктивно отступить. — Ты хочешь, чтобы я остановил тебя?       — Это единственный ответ, который ты должен дать мне прямо сейчас, потому что это не настоящее «да», — твёрдо сказал ему Эндрю. — Это не согласие, это нервный срыв. Уж поверь, я могу отличить одно от другого.       Нил не знал, что с этим делать, поэтому просто наблюдал, как он прикуривает: плечи напряжены, движения нервные, дёрганые. Наверное, надо что-то сказать, но что? И поцелуй Эндрю, и его резкое отступление одинаково сбивали с толку.       После первой же затяжки Эндрю затушил вторую сигарету рядом с первой. Когда он прикурил третью, Нил её отобрал. Эндрю никак не отреагировал на посягательство, и Нил счёл это хорошим знаком. Он положил её на бетон рядом со своей, потом опять посмотрел на Эндрю. Тот отпихнул пачку в сторону и подтянул к груди колено.       Возможно, сейчас следовало бы промолчать, однако Нил хотел разобраться: — Почему это имеет значение?       Эндрю прижал к нижней губе большой палец, будто хотел стереть прикосновение губ Нила, и устремил взгляд на горизонт. — Я не буду таким как они. Не дам тебе просто позволять мне делать это.       Нил почувствовал, как на него накатила небольшая волна облегчения, когда он осознал, что на самом деле имел в виду Эндрю, уголок его рта приподнялся в лёгкой, мягкой улыбке. Эндрю обвинил Нила в глупости, потому что тот продолжал оставаться с ним наедине после того, как узнал, что Эндрю хочет с ним сделать — и, возможно, он был бы прав на этот счёт, если Эндрю не был бы Эндрю. Но вот они здесь; Нил говорит Эндрю, что тот может получить то, чего хочет, а Эндрю отказывается принимать это из-за того, что Нил может об этом пожалеть.       — Я знаю. — Нил вздохнул. — В следующий раз, когда кто-то назовёт тебя бессердечным, мне, пожалуй, придётся лезть в драку.       — Девяносто два процента, — отозвался Эндрю. — Почти девяносто три.       Его слова прозвучали несмешно — во всём этом вообще не было ничего смешного — но до того нагло и типично для Эндрю, что Нил против воли улыбнулся. Он спрятал улыбку прежде, чем Эндрю успел её заметить, и снова обвёл взглядом кампус.       Впервые за день — возможно, за всю эту нелёгкую неделю — он мог дышать, не ощущая скованности в груди. Напряжение постепенно ослабевало, уступая место разбитости, однако теперь это была именно усталость. Прошлую ночь он провёл без сна и сегодня лишь какой-то час вздремнул в машине. Если сейчас он ляжет спать, то остаток выходных пойдёт псу под хвост, но это неважно. Он давно научился отдыхать как можно больше, прежде чем весь день следить за энергичным ребёнком, поэтому он подобрал ключи от машины и поднялся на ноги.       — Эй, — окликнул он Миньярда, и, дождавшись, когда Эндрю посмотрит на него, произнёс жестами: — С̲п̲а̲с̲и̲б̲о̲.       — Уходи, пока я не столкнул тебя с крыши, — сказал Эндрю.       — Давай, столкни. Я потяну тебя за собой, — напомнил ему Нил. Он снова развернулся, чтобы уйти, добавив мягкое: — До скорого, Дрю. — Прежде чем оставил Эндрю наедине со своими мыслями.       По счастью, в комнате никого не было. На всякий случай Нил запер дверь в спальню и только потом переоделся в спортивный костюм. Установил будильник на время ужина; проворочавшись ещё час, переставил на попозже. Выпростал руку из-под одеяла и разжал кулак: бороздки ключа отпечатались на подушечке большого пальца. Нил прицепил этот ключ к связке, где уже был похожий, от старой машины Эндрю, и невидящими глазами стал смотреть, как они покачиваются.       Фантазировать Нил перестал давным-давно — то немногое любопытство, которое мать не смогла выбить из него, было жестоко раздавлено в ту ночь, когда он сбежал из Сиэтла. И в течение нескольких лет он был слишком занят своими обязанностями в роли родителя, чтобы даже задуматься о подобном, если к этому не было физического принуждения. Он не думал, что способен желать такой близости после всего, но, возможно, отказ от этой потребности был ещё одним механизмом преодоления. У него никогда раньше не было положительного опыта, так зачем ему тратить время на размышления об этом, разве могло всё быть по-другому? С течением лет паранойя всё больше укрепляла подобный настрой, пока в конце концов привычка держать окружающих на расстоянии не стала для Нила единственным логичным способом действия. Его пребывание в Эверморе лишь подтвердило это.       Сближение с Лисами было нежелательным, но неизбежным. Поцелуи с одним из них — невообразимым и противоречащим всем принципам. Нил и в мыслях не держал переступать эту грань или подталкивать к ней Эндрю. Впрочем, учитывая явную неприязнь, которую Эндрю питает к Нилу, и его загоны по поводу личных границ, можно особо не переживать. Даже после сегодняшнего дня, если Эндрю получит прямой отказ, он не спросит о причинах и никогда больше не коснётся этой темы. Эндрю будет вести себя так, точно ничего не было, и оставшиеся месяцы своей жизни Нил проведёт в покое.       Но стремление ли это к покою или трусость? Попытка выжить или реакция избегания? Нил мог целый день внушать себе, как поступить разумнее всего, однако, думай он в первую очередь о разумности, его здесь вообще не должно было быть. Он увёз бы Ану подальше отсюда сразу же, как узнал, что Морияма — это мафия, или после того, как Рико назвал его настоящим именем, или же тогда, когда Рико заставил его пожертвовать собой ради безопасности Эндрю. А он, Нил, целый год творил глупость за глупостью, и этот год стал лучшим в его жизни.       Чтобы принять происходящее, причина недостаточно веская, и всё же отвергать его Нил тоже не готов. Времени у него в запасе немного, однако для того чтобы прийти к выводам, нужно нечто большее, нежели горстка коротких наблюдений. Однако Дрю был прав; сделать выбор Нил пока не был в состоянии. Нил спрятал ключи под подушку и перевернулся на другой бок, как будто бы это могло что-то изменить. Он заставлял себя сейчас ни о чём не думать, но губы до сих пор помнили прикосновение губ Эндрю, и от этого волоски у него на затылке вставали дыбом.       Он отвлекал себя единственным известным ему способом: считал на всех языках, какие знал. Нил не помнил, как заснул, и не мог сказать, долго ли проспал, прежде чем проснулся от жужжания телефона. Сообщение, пришедшее с неизвестного номера, содержало только число: «48». Нил удалил эсэмэску и вырубился бы снова, если бы в соседней комнате не бормотал телевизор. Нил поискал в себе силы предстать перед старшекурсниками и обнаружил, что готов к этому лучше, нежели с утра. Он со вздохом сбросил одеяло, отключил будильник и спустился со второго яруса вниз.       Дэн сидела на диване, прильнув к Мэтту. Завидев в дверях Нила, она схватила пульт и выключила телевизор. — Разбудили тебя, да? — огорчилась она и, хотя Нил мотнул головой, сказала: — Извини.       — Зря я вообще ложился так поздно днём, — отмахнулся он. — Из-за этого мне будет только хреново, когда Анастасия вернётся.       Он ожидал, что парочка возобновит прерванный просмотр, но, когда вернулся в гостиную, телевизор по-прежнему не работал. Мэтт и Дэн переглядывались, ведя между собой безмолвный разговор. Кто из них одержал верх, было неясно, однако Мэтт покачал головой и внимательно посмотрел на Нила.       — Мы хотели устроить вечеринку в честь твоего дня рождения, — сообщил он. — Неправильно это, когда день рождения проходит без праздника. Но Рене наша идея не понравилась — настолько, что она позвонила Эндрю и он встал на её сторону.       Нил вспомнил телефонный звонок, разбудивший его на въезде в Альфаретту. Эндрю тогда послушал собеседника всего несколько секунд и бросил лишь одно слово: «Нет». Нил в душе отругал себя за все подозрения насчёт Рене. Её внешняя безмятежность, вероятно, всегда будет сбивать его с толку, однако она умеет чувствовать, когда какая-то мелочь становится по-настоящему важной.       — Спасибо вам, но они правы, — сказал Нил. — Сделаю вид, что этого дня рождения не было.       — А если мы забьём на вечеринку и просто отдадим тебе подарки? — предложила Дэн и вздохнула, когда Нил снова покачал головой. — Ладно, как хочешь, но в таком случае тридцать первого марта мы обязательно устроим что-нибудь безумное. Договорились?       — Насколько безумное? — уточнил Нил, покосившись на неё в притворном подозрении.       Дэн улыбнулась, словно не слышала вопроса. — Договорились?       — Договорились, — согласился Нил.       — Отлично, — Дэн кивнула. — А теперь иди к нам.       Нил уселся на диван, и все трое стали смотреть телевизор. Он забыл бы о разбудившей его эсэмэске, если бы на следующий вечер не получил сообщение с текстом «47», отправленное уже с другого номера. Догадавшись, что кто-то ведет обратный отсчёт, Нил в ужасе уставился на экран. Он отпихнул в сторону конспекты и поспешил на кухню к холодильнику, на котором висел календарь. Пальцем пересчитывая дни, он листал страницы, пока не добрался до марта.       Сперва у него мелькнула мысль, что конечной датой станет день рождения Нила Джостена, но в итоге выпало девятое марта, пятница. Странно. Последний день перед весенними каникулами в Пальметто. Девятого марта в расписании стояла игра, но не из двух решающих матчей чемпионата.       Нил еще раз открыл телефон, раздумывая, ответить или нет. В конце концов он просто стер эсэмэску и вернулся к спряжению испанских глаголов. Или, во всяком случае, он собирался так сделать. Но в его животе разгорался крошечный огонёк страха, который всё рос и рос, пока ему не пришлось прекратить заниматься, чтобы пописать кто-нибудь другое.

🦊🦊🦊

      Спустя пару недель просьб подвести его, Нил решил спросить Эндрю, могут ли они включить это в утреннюю рутину. Это добавляло всего несколько минут поездке и делало жизнь намного проще. Согласие Эндрю также означало, что Нил был рядом в утро понедельника, когда Лисы узнали, что Эндрю заменил разбитую машину.       Ники вслед за Нилом с Аной шагал по парковке, увлечённо рассказывая о курсовом проекте, который должен был закончить к сегодняшнему дню, но доделал только до половины. Когда Эндрю остановился, Ники тоже затормозил, однако, не увидев арендованного авто, продолжил болтать и умолк только после того, как Эндрю распахнул водительскую дверь.       Ники посмотрел на машину, не поверил собственным глазам и отпрыгнул, чуть не хлопнувшись на землю. — Да иди ты!       Его возглас привлёк внимание остальных. Следующим, как и следовало ожидать, отреагировал Мэтт. Проскользнув мимо Нила с Аной, он вытаращился на автомобиль. — Эй, что ты делаешь рядом с мерседесом?       — Собираюсь на нём ехать, — невозмутимо ответил Эндрю, как будто это должно было быть очевидно, и вскочил на подножку, усаживаясь за руль. Нил последовал примеру Эндрю, и ему и усадил Ану на её место позади Эндрю и он был ненамного выше Эндрю, так что ему пришлось встать на подножку, чтобы пристегнуть её.       Через лобовое стекло Нил наблюдал за тем, как Мэтт вытянул руки над капотом, но не дотронулся до него, словно боялся испачкать сияющую поверхность отпечатками. Благоговение, написанное на лице Мэтта, заставило Нила взглянуть на Эндрю. Тот поймал его взгляд через стекло и потянулся к дверце, чтобы ее захлопнуть. В ту же секунду Мэтт метнулся к двери и придержал её за ручку, а потом наклонился и выпученными от восторга глазами осмотрел салон. Ники, в отличие от него не стеснявшийся трогать новую машину руками, обошёл её со всех сторон, изумлённо открыв рот.       — Но когда? — недоумевал Мэтт. — И как?       Элисон бесцеремонно осведомилась: — Угнал, что ли?       Дэн зашипела на подругу, но та лишь усмехнулась.       Мэтт сделал знак Эндрю: — Заводи! Хочу послушать мотор.       Эндрю повернул ключ в замке зажигания, и автомобиль ожил, мерно урча двигателем. Мэтт вскинул руки и плавно замахал ими, как будто дирижировал симфоническим оркестром. Когда Эндрю закрыл дверь, Мэтт подскочил обратно к Дэн и принялся сыпать техническими характеристиками, которые Нил пропустил мимо ушей. Он изучил все функции безопасности, когда они забирали Анастасию накануне, например, защиту от детей, из-за которой дверь Аны открывалась только снаружи, но он понятия не имел, почему это имело значение, если она могла разогнаться с нуля до шестидесяти километров за семь секунд, когда в них, скорее всего, никто не будет стрелять.       Нил не хотел вылезать и обходить массивную машину со своей стороны, поэтому он высунулся и захлопнул за собой дверь рядом с Аной. Во втором ряду было более чем достаточно места, чтобы Нил быстро протиснулся мимо Аны и открыл дверь с другой стороны. Он нашёл кнопку, которую Эндрю показал ему, чтобы откинуть сиденье, чтобы Аарон с Ники могли сесть, затем переместился обратно на середину, чтобы снова понаблюдать за остальными.       Он посмотрел на Аарона: того раздирали противоречивые чувства. Восхититься престижным авто — а оно явно его восхитило — мешало затаенное негодование. На Кевина, которого с малолетства окружало всё лучшее, редко производили впечатление дорогие игрушки, а кроме того, он присутствовал при покупке. Устав выслушивать восторги товарищей по команде, он недовольно зыркнул на всех сразу: — Хотите на тренировку опоздать?       — Да и пофиг! — отозвался Ники, но всё же сел на заднее сиденье. Сесть первым означало, что ему придётся сесть за Аной, но он остановился между двумя сиденьями в последнем ряду, чтобы перегнуться через Нила и посмотреть на приборную панель. На двух передних сиденьях были встроены маленькие телевизоры, которые, как знал Нил, должны были стоить смешную сумму на фоне и без того дорогущего авто. Но они были бы очень полезны в случае, когда им понадобится взять Ану с собой в долгую поездку, поэтому он держал рот на замке о том, насколько это всё расточительно.       Ники продолжал удивлённо охать и ахать, когда сбоку к нему подошёл Аарон, оттолкнувший Ники, чтобы сесть. Ники был настолько возбуждён, что даже не обиделся и вместо этого полюбопытствовал: — Но серьёзно, Эндрю, где ты её взял?       — В Джорджии, — ответил Эндрю, не уточняя. Ники вздохнул и больше вопросов не задавал. После того, как Ники и Аарон уселись на задних сиденьях, Нил поднял собственное кресло и пристегнулся, чтобы Эндрю мог тронуться с места. Когда они остановились, чтобы высадить Ану, Эндрю тоже вышел, и к тому времени, как Нил обошёл машину, тот уже вытащил из неё Ану. Нил и Ана быстро поблагодарили его, прежде чем уйти.       На тренировке Эндрю и Аарон по-прежнему не разговаривали, а Нил с Аароном старались держаться подальше друг от друга, но остальные Лисы возобновили живое общение. Жестокий пятничный розыгрыш Рико всколыхнул в старшекурсниках ненужное, но понятное стремление защитить товарищей. Даже Кевин сделал над собой усилие и пытался держаться дружелюбнее — возможно, потому что в субботу видел, насколько Нил выбит из колеи.       Нил мог бы заверить команду, что он в порядке, но сегодня Лисы смотрелись лучше, чем за всю прошедшую неделю, и он опасался нарушить их слаженность. В первом туре им предстоял ещё один матч. Череда побед гарантировала команде место в финальных играх, и всё же расслабляться на этой неделе Лисы не собирались.       Когда Ана была в школе или спала, Нил старался отдавать экси всё своё свободное время. Он принёс на пары записи о тактике и расстановке арканзасцев и прятал их под конспектами, а в обед встретился с Кевином в столовой, чтобы обсудить игровые модели. Вопреки всем его попыткам сосредоточиться на пятничной игре, мысли постоянно перескакивали на Эндрю.       Стоило Эндрю пройти мимо, как взгляд Нила приклеивался к нему. Стоило Нилу вытащить из кармана связку ключей и заметить среди них ключ от новой машины, как он вспоминал поцелуй Эндрю. Он смотрел на Мэтта и Ники — вдруг и их увидит иначе? — но всё оставалось по-прежнему. Нил не понимал, что с ним происходит, знал только, что сейчас не время об этом размышлять. Нужно дождаться следующей недели, когда у Лисов выдастся семидневный перерыв перед началом второго тура.       По-настоящему отвлечься удалось в среду, когда Кенго Морияму, который потерял сознание на совете директоров, на скорой увезли в больницу. Работая в своем кабинете на стадионе, Ваймак всегда держал телевизор включенным, поэтому, услышав новость, он сразу сообщил о ней Лисам. Не приходилось сомневаться, что журналисты с микрофонами обступили Рико ещё до того, как Кенго очутился в палате, и, не питай Нил к Рико такой жгучей ненависти, бездушие и наглость представителей прессы вызвали бы у него глубокое отвращение.       В перерыве между парами он зашёл в библиотеку и посмотрел в интернете фрагменты интервью Рико. Поначалу тот отвечал назойливым репортерам спокойно и с достоинством, однако его уродливая натура проявилась после вопроса о том, намерен ли он ехать в больницу. Репортёры отлично знали о разобщённости между отцом и сыном, но даже не представляли степени их отчуждения. Кевин как-то рассказывал, что Рико ни разу в жизни не встречался ни с отцом, ни с братом. В семье Морияма было не принято терять время на младших сыновей, и Рико отослали к Тэцудзи практически сразу после рождения.       Взгляд, которым Рико наградил журналистку, мог бы расплавить микрофон у неё в руке. — Вы же знаете, что завтра у нас игра. Моё место — рядом с командой. Если доктора не шарлатаны, то поставят отца на ноги независимо от моего присутствия.       Нил заставил себя выключить интервью, когда почувствовал необходимость в жвачке. Вместо неё Нил достал телефон и отправил Кевину эсэмэску: «Думаешь, с ним что-то серьёзное?»       — «Лучше бы нет», — ответил Кевин и вдогонку прислал второе сообщение: — «Рико всё ещё надеется заслужить внимание отца своими победами. Если босс не поправится, Рико начнёт вымещать горе и злобу на всех подряд».       Подумав, Нил написал: «Жанна сможет пережить этот кризис?»       «Жанна знает, что нельзя высовываться», ответил Кевин, добавив: «Но даже она всего лишь человек».       Нил не знал, было ли вообще что-то полезное или обнадёживающее, чем он мог бы ответить, поэтому он не стал тратить время на это.       Новую форму и экипировку на замену испорченным доставили в четверг. Пятничная игра против университета Арканзаса была выездной, а значит, в дороге предстояло провести целый день. Лисы погрузились в автобус ещё до восхода, и, как обычно, Ваймак ждал их, когда они выходили из своих машин на территории Лисьей норы.       Старшекурсники опередили их примерно на минуту, но Ваймак подождал, когда компания Эндрю подойдёт ближе, прежде чем поприветствовать их. Он не произнёс своё обычное саркастичное «доброе утро» или раздражённое «шевелись». Нет, сегодня он просто сказал Эндрю: — Кстати, классная батина машина.       На мгновение команда погрузилась в ошеломлённое молчание, прежде чем Нил не выдержал — он громко фыркнул, после чего больше не мог сдерживать себя. Его товарищи по команде удивлённо пялились на него, а Ана издала слегка недовольный звук, всё ещё частично спя у него на руках.       — Прости, — Нил прикрыл рот рукой, стараясь сдержать громкий хохот. — Просто обычно это меня обвиняют в том, что я превращаюсь в отстойного родителя.       Эндрю бросил на Нила усталый взгляд, который совсем не помог. То, как дёрнулся глаз Эндрю при комментарии Ваймака, в первую очередь вывело его из себя, поэтому Эндрю жестами произнёс: — Я̲ н̲е̲н̲а̲в̲и̲ж̲у̲ т̲е̲б̲я̲. — Плечи Нила затряслись лишь сильнее.       — Прости, прости, — Нил направился к автобусу, но он слышал, как некоторые тоже засмеялись, когда он уходил.       Как только все успокоились, они тронулись с места, и каждые четыре часа делали остановки. От избытка свободного времени Нил выполнил все домашние задания, прочитал конспекты и даже взялся за книгу, но на середине она надоела Ане. Они оба изучили стиль игры арканзасцев во всех подробностях, поэтому перечитывать заметки ещё раз не имело смысла. Скука страшно утомляла, но у него никак не получалось убедить Ану вздремнуть, так как она весь день проведёт в автобусе.       Кевин и Ники дрыхли, Эндрю пустыми глазами смотрел в окно. Аарон, как обычно, всех игнорировал. Смирившись с тем, что собеседники из них никакие, он спросил Ану, не хочет ли она пересесть в переднюю часть автобуса, где оживлённо болтали старшекурсники. Она с готовностью согласилась, поэтому они осторожно двинулись вдоль автобуса.       Они не спрашивали, с чего вдруг они решили пересесть, и без колебаний приняли Нила и Ану в беседу. Дорога от этого короче не стала, зато однозначно сделалась менее отупляющей. И как только Ваймаку удавалось спать в таком шуме? Наверное, это всё сила воли, подумал Нил: Ваймак до сих пор отказывался нанимать водителя и не хотел, чтобы Лисы задерживались в Арканзасе на ночь. Сразу после матча он планировал увезти их обратно в Южную Каролину.       В город они приехали около шести вечера по центральному времени, за два часа до стартовой сирены. Поужинали в местной закусочной, усердно заправляясь калориями на всю игру, и в итоге Ана села с тремя девушками. С тех пор, как она стала «переодеваться» со всеми, Ана стала немного ближе с девушками, что, как обнаружил Нил, ему нравилось.       Хоть он и не идентифицировал себя как женщину, он хотел, чтобы Ана чувствовала себя свободной и гордилась этой частью себя. Наблюдая за ней, сидящей между тремя Лисами и Эбби, Нил для себя решил, что не смог бы придумать никого лучше них, чтобы показать Ане, что девушки тоже могут быть крутыми. Он был рад, что именно они с возрастом станут для Аны женственными образцами для подражания.       После ужина ещё успели не спеша пройтись вокруг стадиона. Когда ворота наконец распахнулись, чтобы принять зрителей, Ваймак отправил подопечных готовиться к матчу.       Арканзасцы не обладали скоростью или натиском команд Техаса и Бельмонта, зато оказались самыми коммуникабельными из всех соперников, которых доводилось встречать Нилу. Они постоянно подбадривали друг друга, давали друг другу подсказки и предупреждали о действиях «опекунов». Лезли в драку, но без особой злости. Они уже проиграли и техасцам, и бельмонтцам; победа над Лисами не спасла бы ни их положение в таблице, ни репутацию.       Во время перерыва стали известны результаты других матчей: Длиннорогие разгромили Черепах и прошли во второй тур. Узнав о том, что команда Бельмонта вылетела из чемпионата, Лисы воодушевились и во втором тайме усилили атаку. Они выиграли с внушительным перевесом, после привели себя в порядок и к одиннадцати вечера уже сидели в автобусе. Нил прижал Ану, одетую в пижаму, к груди, и она отключилась. Однако когда Ваймак вывез их всех на дорогу, Нил включил телефон, и там его уже ожидало очередное сообщение: «42».       Он набрал «Отвали», но сразу же стёр это слово. Он не доставит удовольствия отправителю и не будет отвечать, подтверждая тем самым, что послания выводят его из себя. Нил выключил телефон и сильнее прижался к дочери.