The Mercenary's Mate

      Рей сперва волновалась, когда их первенец, как для младенца, потреблял недостаточное количество грудного молока. Аппетит Джулиана был в норме, ничего особенного, вот только он, казалось, никогда не пил дольше десяти-пятнадцати минут за один раз.       Бен позвонил доктору. Как только омега рассказала об их распорядке дня и о том, сколько раз на день кормит своего сына, ее сразу же поспешили заверить во всяком отсутствии видимых отклонений или пищеварительных нарушений. С таким темпом грудного вскармливания показатель частоты был не так уж и важен.       Но тогда у Рей возникла иного рода проблема. Ее тело, по всей видимости, испытывало внутреннее желание кормить ребенка большим количеством молока, чем он мог потребить за раз, что в конечном итоге привело к неконтролируемому протеканию.       Омега где-то вычитала о возможных вариантах решения подобной проблемы, вот только ей совсем не хотелось ни сцеживать, — она точно решила, что ни за что не будет кормить Джулиана с бутылки — ни пускать все на самотек и позволять излишней жидкости исчезать самостоятельно.       На этот счет у нее были некоторые идеи. Сперва мысли об этом наполняли ее странным и отчасти запретным желанием, но даже спустя некоторое время она так и не нашла в себе силы поделиться задумкой с Беном.       Не сказать, что Рей стеснялась этого или боялась реакции мужа… Омега была уверена на все сто процентов, что альфа никогда ни в чем ей не откажет. Возможно, дело обстояло в том, что она переживала, доставит ли это такое же удовольствие Бену, какое на деле может принести и ей. Одна только мысль об этом возбуждала фантазию омеги просто до невероятных пределов, и Рей оставалось лишь надеяться, что альфа не сочтет ее чудаковатой. Перед глазами днями напролет мелькали картинки, в которых она без грамма сожаления делилась дарами собственного тела с благодарным мужем.       Одним поздним вечером Бен заботливо приобнимал ее, пока она укачивала на руках их месячного сына и кормила его. Рей была слишком сосредоточена на Джулиане, чтобы заметить острый взгляд альфы на своей груди. Невесомыми движениями она гладила ребенка по голове, нашептывая всякие ласковые слова до тех пор, пока он не уснул и не выпустил из своего маленького рта сосок.       Бен тотчас привстал на кровати.       — Я возьму его, — прошептал он.       Рей отрицательно покачала головой.       — Тогда он непременно проснется. Лучше я отнесу его в кроватку.       С маленьким сопящим свертком в руках Рей медленно поднялась с постели и, принеся ребенка в детскую, уложила того в кроватку. Выровнявшись, она резко поморщилась, когда испытала ноющую боль в набухшей груди. Перед сном Джулиан как всегда мало поел.       Сегодня. Она попросит Бена сегодня же вечером.       Вернувшись в спальную комнату, Рей испытала внутренний укол стыда за отсутствие на ней всякого привлекательного полупрозрачного белья, чтобы порадовать свою пару. С момента рождения их сына у нее совсем не оставалось времени на себя, но сейчас внутри будто пробудилась та прыть, которая ни на минуту не оставляла ее тело до беременности.       У них давненько уже не было секса. Конечно, в прошлом нередко случались затяжные периоды, связанные с работой Бена, во время которых ни о каких занятиях любовью не шло и речи, но с тех пор, как он поклялся оставить всю кровь и насилие позади, они не пропускали ни дня. Бен повел себя уважительно и понимающе, предоставив ей время и пространство после родов, он ни разу даже не заикнулся, даже не пытался прикоснуться к ней. Рей чувствовала, что он просто не хотел торопить ее, но с каждым днем омега становилась все увереннее в собственных силах и теперь уже была готова воссоединиться со своим понимающим мужем.       Войдя в комнату, омега сразу же поймала на себе взгляд Бена; тот лежал, распластавшись на кровати. Все глупые волнения по поводу привлекательного нижнего белья как рукой сняло. Ведь даже когда на ней были надеты простые хлопковые штаны и футболка, он все равно смотрел на нее с неподдельным теплом и обожанием.       — Мы его не разбудили?       — Мммм, — Рей покачала головой и прикусила нижнюю губу. — Бен… Можно… можно тебя попросить об одолжении?       Бен тут же повернулся на бок, смотря на нее с предельно серьёзным выражением лица. Он, казалось, был удивлен и слегка обеспокоен. Рей редко когда озвучивала свои желания, обычно это он первым угадывал их.       — И что же это?       — Я… — Рей внезапно замолчала, чтобы поддеть рукой кромку футболки.       Омега сделала глубокий вдох и сняла ткань через голову, оставшись в одних домашних штанах. Она окинула себя взглядом и прикрыла одной рукой грудь, где уже образовались первые капли молока. Рей легонько поежилась от контакта с чувствительной кожей сосков.       На противоположном конце комнаты за ней неотрывно наблюдал Бен, сверкая своим разгоряченным орлиным взглядом.       — Джулиан питается слишком мало, а мое тело, естественно, этого не понимает. В последнее время я испытываю дискомфорт, и тебе уже известно о протеканиях… Поэтому… у меня возникла идея, которая могла бы нам помочь. Мне интересно… возможно… ты…       Рей опустила взгляд и прикусила губу, чувствуя, как ее изнутри начал медленно поглощать стыд. Клубок предвкушения и возбуждения в животе превратился в беспокойство. Решив лучше смотреть на пол, чем на Бена, она все-таки заставила себя сказать это:       — Возможно, ты сможешь мне помочь?       Рей молилась всем богам на свете, чтобы он понял, о чем шла речь. Омега задержала дыхание, услышав краем уха его рваный выдох, за чем последовала затяжная минута молчания.       Спустя, как казалось, целую вечность, голос Бена прозвучал невероятно темно. Это был ни с чем не сравнимый альфа-приказ, который заставил Рей моментально застонать, а по обомлевшим конечностям пустить жалящие сигналы возбуждения. Как же давно она не испытывала этого.       — Омега. Посмотри на меня.       И тогда Рей посмотрела. Бен сидел перед ней на кровати, глаза его черные-черные, как колодцы, отчего у нее возникло такое впечатление, будто еще чуточка, и она вся воспламенится под воздействием его искрящегося внимания.       Рей это нравилось. Омега внезапно поняла, насколько же сильно соскучилась по этой едва ли не животной одержимости своего альфы. Как все это время изнывала по остроте их физической связи.       Она позволила рукам обнажить грудь, напрочь позабыв о слегка набухших сосках и белесых капельках влаги. От нее не скрылось то, с каким голодом в глазах альфа проводил тоненькую дорожку молока, медленно стекающую вниз по груди.       Бен облизал губы и впился пальцами в постельное белье.       Рей не понимала, как у нее до сих пор получалось хранить в себе столько любви.       — Сними остальное, — приказал он.       Кивнув, омега поспешила подчиниться. Представ перед мужем совершенно обнаженной, она уставилась на него выжидательным взглядом. Сам он не спешил снять с себя одежду, лишь поманил к себе пальцем:       — Подойди ближе, пара. Забирайся сверху.       Бен откинулся на подушки и вытянул ноги, чтобы ей было удобнее сесть на него. Омега послушно заняла свою позицию, проползя к альфе на четвереньках. Ногами она уперлась по обе стороны его талии, руки опустила на сильные плечи. Другой бы назвал ее сумасшедшей, но Рей было наплевать. От одного только контакта с бледной кожей без того гигантского живота, который долгие месяцы разделял биение их сердец, она испытала прямо неописуемое удовольствие.       Бен медленно провел кончиками пальцев по икрам, а потом и бедрам. Рей едва сдержала охватившую тело дрожь, когда ладони наконец — наконец — примостились на грудь. Одной рукой он поддержал омегу за спину, привлекая к себе ближе, пока вторая со всей трепетной нежностью обхватила чувствительную плоть.       Альфа наклонил голову, чтобы оставить на мягкой коже полный любви поцелуй. Его рот даже еще не достиг соска, а ей уже приходилось сдерживать рвущийся на волю стон.       Бен повернул голову и поцеловал вторую грудь, выводя своими полными губами замысловатые узоры.       — А я все ждал, когда же ты попросишь.       Рей от удивления забыла, как говорить.       — Ждал?       — Да, — он принялся выцеловывать местечко между заветными полушариями; его теплое дыхание заставляло ее ощущать себя в невесомости. — Неужели ты сомневалась в том, что я захочу попробовать молоко, которое делает моя омега для нашего ребенка?       — Бен, — выдохнула Рей; внезапная сила этого нового желания прямо сдавила ее изнутри. — Пожалуйста…       И тогда он с предельной осторожностью обхватил исходящую соками грудь. Выражение его лица в тот самый момент можно было описать только как преисполненное благоговением, когда он с легкостью перышка коснулся большим пальцем темной ареолы.       — Если будет больно, сразу же говори, ладно? — отрешенно побормотал он. — И если я возьму слишком много.       Рей слабо кивнула, не в состоянии сказать что-либо внятное. Изо рта помимо воли вырвалось блеклое подобие мольбы, когда…       Одной рукой по-прежнему поддерживая свою пару под спину, а второй обняв вожделенную плоть, Бен заключил изнывающий сосок в плен своих губ и принялся сосать. Рей от облегчения застонала и после удивленно вскрикнула, ощутив, как тело пронзила горячая волна наслаждения. Она вцепилась в темные волосы мужа, когда почувствовала, что болезненное ощущение в груди постепенно начало пропадать, оказавшись в жаждущем рту ее пары.       Молоко Рей хлынуло ему на язык с такой прытью, как будто оно ждало этого всю свою жизнь. Бен издал удивленный неразборчивый звук — молоко его пары оказалось самым сладким, самым чистым и божественным напитком, который он когда-либо пробовал. Он с трудом взял себя в руки, продолжая поступательными движениями массировать грудь.       Бен прижал ее ближе, вбирая сосок глубже, позволяя столь теплым сокам заполнить рот. Глаза неосознанно закрылись; ее вкус будто держал его на плаву, заполняя до самых краев — каждый глоток все ближе подталкивал его к нирване, где существовали только они. Только он, Рей и бесконечное обещание мира.       Рей окончательно расслабилась; ее тело моментально вспомнило такие знакомые стимуляции, возникающие исключительно во время кормления, не учитывая, конечно, тот факт, что Джулиан, в отличии от своего отца, действия которого были сильнее и увереннее, прикладывал недостаточно усилий, чтобы позволить молоку беспрепятственно извлекаться наружу. Ощущения были сродни вселенскому облегчению, стало даже свободнее дышать, и где-то глубоко внутри снова зажглись сияющие угольки. Омега полностью доверилась Бену, наслаждаясь его силой и рвением.       Воскрешенная подлинная связь вновь соединила их, проникая в тело Рей мощными потоками, заставляя ее зарыться обеими руками в волосы Бена; ее шепот напоминал бессознательный поток обожания:       — Вот так, все верно, милый. Пей до дна, любовь моя. Я сделала все молоко для нашего ребенка, но мне хочется разделить его и с тобой. Хочу, чтобы ты был здоровым и чувствовал себя в безопасности…       Бен утробно застонал вокруг груди, растирая ее до тех пор, пока в ней не осталось ни капли.       — Рей… — прошептал он — сонно, пораженно и возбужденно одновременно. Полные губы уже прокладывали себе путь ко второму соску, и после жадно вобрали его в рот.       Из горла альфы выкатился глубокий рокочущий звук, когда он привлек омегу к себе ближе. Женские нежные бедра были широко распахнуты, чтобы предоставить ему как можно больше пространства. Ненасытный рот алчно лакал целительный божий дар, чередуя запредельную нежность с жесткостью, что приносило Рей неописуемое облегчение и дарило ощущение истинного чуда. Все это время она гладила его по волосам и шептала:       — Пара. Моя пара. Все, что создает мое тело, принадлежит тебе.       К тому времени, как Бен полностью опустошил вторую грудь, он почувствовал, как она начала беспокойно елозить по его бедрам. Это заставило его застонать и взяться за работу с еще большим упоением, настойчиво сминая податливую плоть и кружа вокруг соска языком, чтобы не оставить после себя ни капли.       Его мозг испытывал некоторые трудности с концентрацией, не в силах прорваться сквозь пелену умиротворенности и чувства безопасности. Словно Рей привела его некое в тайное святилище, доступ к которому имели лишь они одни, и где не было ни тягот, ни забот. Мысли кружились в сонном танце: «Омеге ничего для нас не жаль. Она создала для нас целый новый мир».       — Рей, — воздушно-ошеломленным голосом прошептал он. Бен оставил поцелуй на внутренней стороне груди, потянувшись руками к талии.       «Богине следует поклоняться», урчал разум.       — Бен, — выдохнула ему в волосы омега, прижимая альфу ближе к груди. — Бен. Любовь моя, я готова.       Его разум напоминал чистый лист, лишенный всего, кроме одной-единственной цели. Бен усилил хватку на ее талии и слегка приподнял над собой раскрасневшуюся пару. Его тело было создано для этого — чтобы поднимать и переносить омегу с места на место, дабы ей никогда не приходилось напрягаться. Дабы ее тело всегда обладало возможностью отдохнуть и не удручало себя ничем, кроме как получением удовольствия.       Он приспустил вниз резинку домашних штанов и поправил себя, после чего вернул омегу на законное место, чтобы между ними не осталось ни миллиметра. Бен поцеловал изгиб ее челюсти, а потом и губы, отчего она сдавленно вскрикнула и захныкала, очевидно, ощущая себя до невероятного заполненной. С каждой секундой Рей насаживалась все ниже. Даже учитывая, что Бен не двигался от слова совсем, от одного только немалого размера и внушительной ширины члена вся ее киска сжималась и трепетала, пульсируя от равноценных вспышек восторга и потрясения.       Как она жила эти долгие месяцы без этого?       — Вот так. Создана для твоего члена, альфа, — захныкала Рей, стараясь расставить ноги как можно шире. Рот приоткрылся в притягательной манере. Он всегда был таким большим. — Мы созданы друг для друга.       Бен издал полный чистого благоговения стон и еще сильнее схватил ее за бока. Он неотрывно наблюдал за ее лицом, впитывая каждую эмоцию, каждую черточку. Сильные руки то поднимали, то опускали омегу, — вверх и вниз, вверх и вниз — покуда он сам не стал вбиваться в нее, ударяясь прямиком в ту самую точку, от контакта с которой она буквально сходила с ума.       И когда головка члена уперлась прямиком в заветное местечко, — название которому до сих пор не дала наука — Рей закричала — оглушительно, отчаянно и на грани забвения.       Каждая мышца тела Бена сосредоточилась на этой самой точке. Стремление удовлетворить свою пару, казалось, пересилило даже гравитацию. Он вколачивался в омегу все глубже и глубже, словно хотел навсегда отпечататься на ее чреве, чтобы то приняло его форму. Вскоре крики омеги переросли в неразличимые шумовые волны.       — Именно так мы созданы друг для друга, — сквозь зубы рыкнул Бен.       Когда Рей кончила, ее тело содрогнулось, и губы тут же взялись голодно хватать воздух; вся она млела от переполняющего чувства наслаждения. Киска настолько крепко сомкнулась вокруг члена, что тут же утянула за собой альфу в водоворот удовольствия. Омега радостно выдохнула, испытывая радость за то, что ее охваченные во время бурного секса огнем легкие наконец пришли в норму. Густые струи семени обволакивали собой самые потаенные части ее естества. Бена била мелкая дрожь, но он так же быстро пришел в себя, обратив на нее свой затуманенный взор.       Рей даже не заметила, как из одной груди снова потекло молоко, будто организм самостоятельно регулировал уровень жидкости.       Бен, естественно, заметил это. Низко выругавшись, потому что, скорее всего, именно ее налитая молоком грудь могла в не столь отдаленном будущем стать его погибелью, он наклонил голову и обхватил губами сосок, медленно потягивая теплую жидкость.       Это заставило омегу вскрикнуть; она была шокирована, польщена и удовлетворена одновременно. Потому что где-то глубоко внутри ее тело таким же самым образом впитывало в себя семя альфы. Это был идеальный цикл. Они в буквальном смысле обменивались частичками себя, теми элементами, что составляли одну из основ их сущностей.       Спустя некоторое время Рей переводила дыхание лежа на спине, а Бен удобно пристроился сбоку. Она любовно гладила его темные волосы, ощущая шеей горячее дыхание мужа.       Он поднес руку к одной из ее грудей и осторожно сжал, подушечкой большого пальца блуждая по соску.       — Спасибо тебе, — тихо сказал Бен. Слова его были наполнены чистой благодарностью, пронизанные чем-то до боли напоминающее неверие. Он поцеловал ее за ушком и сделал глубокий вдох, наслаждаясь ароматом своей пары.       — Спасибо, — снова прошептал он, думая о всех тех вещах, которые никогда не сможет выразить посредством обычного человеческого языка.       Рей повернулась на бок и пристроилась аккурат у него под подбородком, прижимаясь к сильной груди. Омега поцеловала альфу прямо над сердцем и перекинула через него руку.       — Верно ли я поняла, что в случае, если Джулиан не будет потреблять достаточное количество молока, я буду вольна обращаться к тебе за помощью?       Бен прыснул и прижал ее к себе ближе.       — Ох, пара. Твоя воля — закон.

———

      Лучшей судьбы Бен себе даже представить не мог. Черт, раньше ему бы даже не хватило фантазии смоделировать подобную ситуацию, другое дело сейчас…       Джулиан держал их с Рей в стабильном тонусе: с ним приходилось часто играть, бегать за ним, кормить и убирать, следить за тем, чтобы его маленькие неудержимые ручки ненароком чего-нибудь не разбили.       — Что, Рей, увидела что-то смешное?       Бен как раз помогал Джулиану рисовать пальцами, и все выходило ладно до тех пор, пока этот проворный девятимесячный ребенок, воспользовавшись невнимательностью отца, не додумался применить его лицо как полотно.       Рей прикусила губу, чтобы ненароком не рассмеяться, наблюдая за тем, как Джулиан шлепнул зеленой ладошкой по щеке мужа. Малыш радостно засмеялся, очевидно, оставшись довольным своей работой.       — Ничего подобного, милый, — ответила омега и отправилась на поиски чистой тряпки. — Просто ты стал выглядеть куда привлекательнее, вот и все.       Чаще всего их вечера заканчивались посиделками в детской комнате, пока Рей кормила не на шутку уставшего младенца. Шло время, и становилось ясно, что малыш все меньше нуждался в молоке матери, хотя Рей старалась продлить этот несомненно интимный период между матерью и ребенком как можно дольше.       Едва только Джулиан уснул, они положили его вместе в кроватку и вернулись в свою комнату.       Рей сняла одежду и откинулась на подушки. Бен моментально последовал за ней и приник к ее губам в чувственном поцелуе, заботливо растирая грудь. После чего сместился чуть вниз, придерживая омегу под спину, и погрузился в работу.       Она стонала, охваченная блаженством и счастьем, зарывшись пальцами в волосы мужа, пока сам он увлеченно повторял пальцами тот же путь, что секунду назад проделывал его язык. Иногда он с нотками удивления шептал ее имя и слизывал с собственных губ теплое молоко. Целовал ее и снова припадал к соскам, как будто они были самым настоящим источником жизни.       И когда спустя два года родились близнецы, Бен и Рей возрадовались повторить подобный опыт еще раз.

§

      Бена прямо подбросило на кровати, ведь он даже сквозь глубокий сон сумел услышать резкий звук взрыва, что рассек темное ночное небо. Рей непонимающе заморгала, всматриваясь в очертания сумеречной комнаты. Прогремел еще один взрыв, и за ним мгновенно последовал залп разноцветных комет, раскрасив шторы во все оттенки радуги.       Она положила ладонь на напряженную спину мужа.       — Это всего лишь фейерверки, малыш.       Но Бен не двигался, тупо пялясь в окно, в котором виднелись уже третий и четвертый фейерверки.       — Я схожу за Джулианом, — сдавлено ответил он.       Их малыш спал крепким сном, а это значило, что грохот так и не сумел добраться до самого юного обитателя дома. Рей все равно не смогла сдержать улыбку, провожая взглядом суетящегося Бена. Ему наверняка просто хотелось чувствовать сына рядом, где они могли бы свободно видеть и обнимать его.       Вскоре Бен вернулся в комнату с сонно лепечущим малышом на руках. Он положил ребенка между собой и омегой. Охраняемый с одной стороны папой, а с другой — мамой, ладонь которой невесомо лежала у его него на животе, Джулиан, казалось, оставался абсолютно безмятежным, игнорируя всякий внешний шум. Он лишь широко зевнул и снова закрыл глаза.       Бен накрыл свою семью рукой, не в силах сомкнуть глаз. Все его внимание было приковано к мирно спящей жене и сыну. Он не заснул даже после того, как прекратились фейерверки. На всякий случай, чтобы удостовериться в полной безопасности.       Кончиками пальцев альфа обвел контур маленькой аккуратной головки Джулиана. Коснулся волос Рей, рассыпанных по всей подушке подобно колосьям.       Возможно, просто для того, чтобы лишний раз убедиться в их реальности.

§

      — Ну все, я пошла.       Бен поднял взгляд на омегу, как только та вошла на кухню. Глаза ее были красиво накрашены, юбка соблазнительно обтягивала бедра, а на ногах красовались невысокие каблучки. Он мгновенно подлетел к ней, словно метал к магниту. Обвив ладонями талию, нагнулся ниже, чтобы потереться носом о шею.       — Ты встречаешься с… напомни, как их там зовут?       Рей засмеялась, опустив руки ему на плечи, но не делая никаких видимых попыток отстраниться. Шустрые пальцы альфы тотчас смяли кромку ее юбки.       — Дженнифер и Мари.       Бен, несомненно, даже не запомнит их имен, потому что весь его разум обратился к брачной железе на шее омеги. Рей случайно притянула его к себе, хотя, очевидно, хотела всего лишь беззаботно выпутаться из объятий мужа.       — Они немного скучноваты, да. Но как же занятно слушать их сплетни и болтать о самых глупых вещах в мире.       Бен засмеялся ей прямо в кожу. Даже несмотря на отсутствие у этих девушек должного интеллекта, он испытывал неподдельную радость, что у Рей наконец возникла возможность увидеться со своими новыми подругами, с которыми она впервые познакомилась на их свадьбе.       — Кстати, они же обязательно спросят за тебя, как, впрочем, и всегда.       — За меня? — переспросил Бен, прижимаясь губами к пульсирующей жилке на шее своей пары.       — Угу. Они весьма очарованы тобой, но никогда в этом не признаются.       — Правда?       — Женщине не составит сложности определить сильнейшего мужчину в комнате.       Бен издал мягкий довольный рокот ей прямо на ушко.       Пульс Рей подскакивал в предвкушении всякий раз, когда на поверхность всплывала неукротимая сторона ее мужа.       — Однажды они жаловались на неудавшийся секс во время медового месяца. Мне, знаешь ли, было безумно сложно поддерживать тот разговор, — продолжала подначивать она альфу.       Теперь ладони Бена целиком покоились у нее под юбкой, сжимая упругие ягодицы.       Рей кинула взгляд на часы, прикидывая примерное время до прибытия электрички.       — Джулиан по-прежнему спит?       Бен ответил ей кивком.       — В таком случае…       Рей оперлась о разделочный стол и расставила ноги, притягивая альфу к себе вплотную. Она стала выводить на широкой груди невидимые круги, зная, что это только раззадорит его.       Она игриво прикусила Бена за нижнюю губу, прежде чем заговорщически прошептать:       — Заставь меня кончить за пять минут, и я пойду на встречу с друзьями ослепительно красивая и довольная.       Бен быстро завладел желанным ртом и, всосав розовую нижнюю губу, раззадорено прикусил ее. Он уже вовсю толкался навстречу ей тазом, распахнув для себя бархатные бедра, чтобы те обхватили его за талию.       — Ты так опоздаешь, малышка, — прорычал он.       Они оба знали, что ему не составит никакого труда довести ее до быстрой разрядки. Вопрос был скорее в том, позволит ли он ей перестать кончать.       Рей жадно припала к губам мужа.       — Мне наплевать. Я скорее сяду на следующую электричку, чем окажусь без твоей спермы внутри меня.       — Омега…       Рей опоздала на двадцать минут, но, по всей видимости, это ничуть не смутило ни Дженнифер, ни Мари.       — Рей, да ты вся сияешь! Рассказывай скорее, в чем секрет твоей кожи?

§

      — Бен, что не так?       Рей лежала на диване и отвлеченно поглаживала ладонью свой громадный живот. Меньше чем через неделю должны были родиться близнецы.       Бен расположился на полу с Джулианом и помогал ему строить башню из Лего. Альфа даже не подозревал, что все беспокойные мысли отражались прямиком на его лице. К слову, от Рей это было никак не скрыть — она знала своего мужа как облупленного.       Он хотел солгать, перенаправить ее внимание на другие заботы. Учитывая немалый объем живота, лишние нервы омеге были ни к чему. Но при это Бен прекрасно понимал, что Рей ни в какой форме не терпела обман, поэтому все-таки решил сказать правду.       — Меня беспокоит доктор. Я не знаю, можем ли мы доверять ему.       Рей нахмурилась.       — Доктор Робертс? В прошлый раз он нам здорово помог с Джулианом. Мне казалось, он тебе тоже понравился.       — Согласен, он знает толк в работе. Его профессионализм неоспорим, но нанимать его во второй раз… даже не знаю… он знает о нас слишком много. К тому же, тебе прекрасно известно, что оставшиеся черти синдиката будут держать на мушке каждого, кто каким-то образом связан с частными родами.       — Хммм, — задумчиво протянула Рей, потирая ладонями живот. — Мы платим щедро, не так ли?       — Весьма щедро. Но молчание не купить за деньги.       — Ты с ним разговаривал в прошлый раз?       — Нет, но в этот определенно поговорю.       Джулиан громко охнул, когда из-за неверно поставленной детальки рухнула целая башенка. Двухлетний малыш положил кубик Бену на ладонь.       — Папа, тепель ты!       — Ладно, ладно, малец.       Рей внимательно наблюдала с мягкой улыбкой на губах за тем, как Бен принялся выстраивать новое основание башенки, приняв от Джулиана кубики его самых любимых цветов.       — Только не отпугни его, — наконец сказала омега. — Его помощь будет очень кстати.

———

      Спустя пятнадцать невероятно долгих часов Рей родила два здоровых малыша: мальчика и девочку. Омега едва не потеряла сознание от изнеможения, и тем не менее, улыбка ее была яркая, а слезы в уголках глаз — искренние. Доктор Робертс уложил девочку ей на руки и передал мальчика Бену.       — Посмотри, Джулиан, — прошептал альфа; его улыбка была настолько широкой, что от нее болело все лицо. — Это твой братик.       Их двухлетний сын уставился на младенца с выражением чистого восхищения. Когда новорожденный принялся хныкать, Бен отдал его омеге, чтобы та покормила его. Решив предоставить жене и двойняшкам заслуженный отдых, он жестом поманил за собой из комнаты доктора. Джулиан послушно последовал за отцом, крепко вцепившись тому в руку.       Бен начал задавать вопросы о правильном уходе за женой в последующие дни. Он с сосредоточенностью ястреба впитывал в себя всю информацию, после чего от всего сердца поблагодарил мужчину. Наконец альфа достал из кухонного ящика конверт с наличкой и вручил его доктору.       — Подождите секунду, будьте так любезны… — начал Бен, как вдруг резко замолчал и перевел взгляд на старшего сына, который по-прежнему держал его за руку в присутствии незнакомца. — Джулиан, можешь глянуть, как там мама? Я буду здесь.       Смышлёно захлопав глазами, Джулиан кивнул и отправился выполнять просьбу отца.       — Прежде чем ты уйдешь, есть еще кое-что, что мне хотелось бы обсудить, — сказал Бен. Холодок в его голосе заставил доктора не на шутку напрячься. — Мы наняли тебя уже дважды, и я допускаю, что с тобой по этому поводу успели связаться определённые люди. Возможно, это случилось сразу же после нашего первого вызова?       Доктор быстро замотал головой.       — Нет-нет, ничего такого не случилось.       — Хорошо. Надеюсь, так и будет в дальнейшем. Но в случае, если все же кто-то выйдет на тебя… если кто-либо начнет расспрашивать о моей семье… я бы настойчиво советовал притвориться, что ты никогда не слышал ни о моей жене, ни о мне, — Бен сделал полшага вперед, буравя взглядом скрючившегося мужчину. — Если тебе дорога жизнь, конечно же.       — Я п-пон-нял вас, — поспешил заверить его доктор. — Вы и ваша жена можете ни о чем не беспокоиться.       — Отлично. Тогда бери свою плату, и еще раз спасибо.       Проследив взглядом за удаляющейся машиной, Бен закрыл ворота и вернулся в спальную комнату, где Рей кормила младенцев грудью. Джулиан тихонечко пристроился рядом с матерью, наблюдая за новорожденными широко распахнутыми глазами.       — Доктор уже уехал?       — Да. Я проконсультировался с ним по поводу твоего здоровья и дальнейшего ухода.       Он сел рядышком с женой, разглядывая младенцев с неподдельным благоговением в глазах. Рей чуточку подвинулась, чтобы Бен смог свободно перекинуть через нее руку и прижать к себе.       — Ты поговорил с ним по поводу..?       Бен кивнул. Он погладил омегу по влажным волосам и поцеловал лоб.       — Не волнуйся, я обо всем позаботился.

§

      — Как думаешь, сколько еще?       Комната была погружена в полумрак, а сами они лежали на постели, тяжело дыша. Их переплетенные конечности напоминали длинные лианы. Дом был наполнен непривычной тишиной — Джулиан увлеченно играл на своей кроватке, а трёхмесячные двойняшки спали беспробудным сном. Рей потребовалось немало времени после последних родов, чтобы вступить в интимную связь с мужем, но ожидание сделало их связь только прочнее.       В ответ на вопрос Бен растянулся в ленивой улыбке и нырнул рукой омеге промеж бедер, чтобы нащупать вытекающее из нее семя.       — Рей. Ты можешь спросить, не стесняйся, — альфа поцеловал ее за ушком; его шепот напоминал воздушное облако любви.       Улыбнувшись и прильнув к мужу, она распахнула бедра, подставляясь бесстыдным прикосновениям, а после зарылась пальцами в любимые темные локоны.       — Что ты имеешь в виду?       — Ты знаешь.       Он сделал круг пальцами вокруг ее входа и, собрав скопившуюся сперму, медленно толкнул ее назад.       — Я с радостью буду дарить тебе детей хоть каждый год, — губы Бена прижались к уголку ее рта. — Но это ты вынашиваешь их на протяжении девяти месяцев, ты их рожаешь. Тебе прекрасно известно, что я не настаиваю. Решение целиком и полностью за тобой.       Рей провела кончиком указательного пальца по шее своей пары и не спеша перешла на линию челюсти.       — Сколько еще детей тебе бы хотелось?       Бен прижал ее ближе.       — Мне приносит удовольствие воспитывать их вместе с тобой. И не важно, сколько их в итоге будет, я приму от тебя все. Мы можем остановиться сейчас, и я буду вполне счастлив с нашим сыном и чудными двойняшками.       — Хммм, — задумчиво протянула Рей.       Она думала о том, как на протяжении первого невероятно сложного месяца именно Бен оставался с двойняшками едва ли не до полуночи, когда они вдвоем напрочь позабыли о здоровом сне. Вспомнила, как рано утром зашла в детскую и обнаружила его заснувшим в кресле-качалке с Льюисом и Лией на обеих руках. Вспомнила, как он поощрял сына в его игре в астронавта. Бен даже где-то умудрился купить материалы для постройки миниатюрных планет и во время каждого купания отсчитывал время до запуска ракеты.       Рей погладила мужа по щеке. Дети принесли Бену так много безусловной любви, о чем он раньше даже не мог мечтать. Он долго думал, что недостоин этого, но к великой радости Рей, с каждым разом ему становилось все легче принимать это как данность. Омеге хотелось заполнить их дом детьми, чтобы он наконец в полной мере принял себя и свою способность дарить любовь.       Она проворно чмокнула альфу в губы.       — Как насчет еще одного? Но только через пару лет. Двойняшки к тому времени как раз подрастут.       Бен поцеловал ее в лоб.       — Звучит идеально, — губы коснулись местечка запечатления и там и остались, припав к едва заметному шраму от зубов. — Спасибо тебе, пара.       Рей вздохнула, чувствуя себя совершенно удовлетворенной и счастливой. Омега стала пальцами кружить по обнаженной груди пары, воскрешая в сознании смысл его невысказанных слов.       Спасибо тебе за все, что подарила мне. Я никогда не смогу найти нужных слов, чтобы выразить всю благодарность.

§

      У родителей не должно быть любимчиков. Надо отдать Бену должное — он изо всех сил старался не выделять ни одного из его детей и посвящать время равноценно каждому. Но с самой первой секунды, как ему на руки уложили крошечный пищащий сверток с их младшенькой дочкой, рожденной чуть раньше положенного срока, Рей знала — она та единственная. Бен посмотрел в ее глубокие карие глаза, коснулся манюсенькой ручки своим большим пальцем, и моментально малышка Ава завладела его сердцем.       Ее первым слово было «Па-па». Когда ей снились кошмары, Бен первым прибегал к ней, чтобы успокоить. Только ему разрешалось приходить на ее секретные чаепития, которые Ава проводила в своей комнате-резиденции.       В три года она неудачно упала и разбила коленку, играя в прятки во дворе со своими братьями и сестрами.       — Это вышло случайно! Никто ее не толкал! — скомкано принялся оправдываться Джулиан, схватив отца за рукав, чтобы тот последовал за ним.       Ава уже вовсю заливалась слезами на заднем дворе дома, прижимая к себе разбитую коленку, пока двойняшки впустую пытались успокоить ее.       — Я хотю папоцьку, — кричала она.       Бен тотчас рванул к ней — инстинкты завладели им с такой силой, чего не случалось уже давно.       — Папоцька! — всхлипнула Ава, когда Бен подхватил ее на руки и понес назад в дом. Она со всей прытью схватилась своими ручонками за отцовскую шею, шмыгая носом ему в плечо.       — Все хорошо, принцесса. Сейчас мы все вылечим.       Бен посадил дочь на стол ванной комнаты, быстро достал пластырь и антисептические салфетки, при этом на протяжении всего действа не забывая нашёптывать всякие ободряющее слова.       — Немножечко упала, м? Ничего страшного.       Ава угрюмо всхлипнула и потерла кулачком глаза.       — У-угу. Больно.       — Знаю, маленькая, но скоро все пройдет. Обещаю.       Бен сел на корточки, чтобы вытереть кровь и грязь. Дабы отвлечь ребенка от действия антисептика, он спросил:       — Это же не значит, что наше завтрашнее чаепитие отменяется, верно? Мистер Кролик и мистер Кит будут весьма огорчены.       Ава охнула, приоткрыв ладошкой свой очаровательный ротик.       — О, неть! Чаепитие! Мистел Кить так хотель сходить туда!       Бен выдавил остаток антисептика на ранку.       — Мммм. Он хотел попробовать те кексы, которые вы вчера испекли с мамой. Как думаешь, они ему понравятся?       — Ага. Мистел Кить любит кекьсы. Особенно с пудлой.       — Которые разноцветные или шоколадные?       — Лазно-оцветные.       Бен пригладил на коленке пластырь и улыбнулся.       — Вот видишь, все готово. Какая же ты смелая девочка, готов поспорить, тебе уже намного лучше.       Ава согласно кивнула, но все равно протянула к нему руки. Бен подхватил ее и поднялся на ноги.       Он просто стоял, покачиваясь с дочерью на руках, слушая, как ее редкие всхлипывание медленно обретали сонные нотки.       Ава уснула, но Бен так и не сдвинулся с места. Он все думал о том, как она звала его, когда из них двоих больно было одной лишь ей. Даже когда Ава была еще младенцем, он оказался единственным, кто обладал способностью утешить ее. Эта малышка его. Его дочь. И она любила его.       Умом Бен понимал, что то же самое относилось и к Джулиану, и к Льюису с Лией. Возможно, именно поэтому ему нужно было обрести столько детей, чтобы все его сомнения окончательно улетучились. Каким-то образом Бен впервые смог принять то, что так долго пытались донести до него дети и Рей.       Он заслуживал любви.

§

      — Пап?       Рей дала Бену с Джулианом задание подровнять в саду живую изгородь и траву. Оглядываясь назад, альфа должен был предвидеть этот вопрос. Их старшему сыну исполнилось десять лет, поэтому такой расклад дел был весьма закономерным.       — М? — скупо отреагировал Бен, сражаясь с особо противными пучками травы.       В паре шагов от него Джулиан, который до этого весьма умело орудовал садовыми ножницами, подозрительно притих.       — Могу ли я увидеть, что хранится в твоем арсенале?       Ладонь Бена разжалась, и из нее на землю посыпалась смятая трава. Тело превратилось в ледяную глыбу, пока сам он пытался вернуть себе беспристрастное выражение лица. Медленно выровнявшись, альфа приложил максимум усилий, чтобы выглядеть максимально спокойно и сосредоточенно.       — Во-первых, никакой «оружейной» в нашем доме нет. Настоящая жизнь ничуть не похожа на одну из твоих компьютерных игр.       Джулиан потупил взгляд и прикусил нижнюю губу, выглядя растерянно.       Бен вздохнул, запустив пятерню в волосы, и попытался заставить себя звучать чуточку помягче. Он не мог винить сына за то, что в нем проснулось природное любопытство.       — Оружие, которое хранится в сейфе, служит лишь одной цели: обеспечивать безопасность нашей семьи. Такие вещи не игрушка, не развлечение, и они тем более не предназначены для тренировок. Это ясно?       Джулиан все продолжал покусывать губу.       — Да, пап, понимаю. Но все же…       — И все же, — снова вздохнул Бен. — Я понимаю, что тебе интересно.       — Дело не только в этом, — Джулиан сжал кольца ножниц сильнее и откинул с лица темные волосы — точь-в-точь как у отца. Его братья и сестры унаследовали оттенок матери. Он посмотрел на Бена с решимостью во взгляде. — Я хочу помочь тебе.       Чувствуя, что тема постепенно набирала серьезный оборот, альфа отвлекся от дел и подошел к нахмурившемуся сыну. Он примостился рядом с ним на траву и жестом показал тому сделать то же самое, так, чтобы они сидели лицом друг к другу.       — Послушай, Джулиан. Лучшим доказательством моей работы будет то, что ни тебе, ни кому другому из нашей семьи никогда в жизни не придется притрагиваться к оружию.       Джулиан побелел.       — Вовсе не так! Я не намекаю, будто ты плохо заботишься о нас….       Бен махнул рукой.       — Я понял, что ты имел в виду. Но мне прекрасно известно, что в этом можешь видеть ты. Вся эта геройская романтика… Тебе, должно быть, кажется, будто для того, чтобы стать мужчиной или доказать что-либо, ты просто обязан уметь обращаться с оружием. Но в действительности мне приходилось пользоваться ним сугубо по назначению. Это оружие было моей жизнью, еще задолго до того, как я встретил твою мать. Поверь, в той жизни не было ничего хорошего.       Джулиан понурил взгляд, принявшись ожесточенно вырывать с корнем траву.       — Ты говорил, что на прошлой работе у тебя появилось много врагов. Людей, которые могут захотеть отомстить вам с мамой.       Бен кивнул. Избежав подробностей, он и Рей рассказали детям о своем прошлом. Им не понаслышке было известно, что тайное рано или поздно становилось явным.       — Все верно.       — Просто… не лучше, если бы у тебя появился типа… помощник? На случай, если кто-то из эти парней заявится к нам?       — Твоя мать прекрасно владеет оружием.       Рот его сына искривился в недовольной манере. Бен спокойно наблюдал за тем, как его маленькие ручки продолжали рвать траву.       Джулиан молчал; над его головой собрались тучи уныния.       Бен терпеливо ждал, пока спустя какое-то время не осознал настоящую причину этого разговора.       — Джулиан, посмотри на меня.       Его сын нехотя поднял взгляд, по-прежнему дуясь на него.       — Тебе же известно, что я горжусь тобой, верно? Ты получаешь только самые высокие баллы, всегда побеждаешь меня в шахматы, и ты куда умнее меня, когда мне было…       — Но ты не доверяешь мне, пап!       Бен замолчал, пораженный столь неожиданным откровением.       — Конечно же, доверяю, сынок. Я просто не могу допустить, чтобы ты попал в беду.       Джулиан фыркнул и снова потянул из почвы ни в чем не повинную зелень.       — Может, мне вовсе не хочется быть умным. Я хочу быть сильным, прямо как ты.       Бен прямо опешил, не зная, что на такое ответить. С одной стороны, он был тронут этим признанием, но с другой — что-то глубоко внутри загорелось подобно адскому пламени.       — Джулиан, — мягко начал Бен и отвел от сына взгляд. — Поверь, тебе бы ни за что не захотелось быть таким, как я. Мне бы не хотелось, чтобы ты повторял мою судьбу.       — Но почему? Мама и Ава обожают тебя. Двойняшки буквально боготворят. Почему мне нельзя?       Бена внезапно пронзил темный, давно позабытый укол злости. Он по-прежнему не смотрел на сына, чтобы тот ненароком не подумал, будто эти негативные эмоции были направлены на него.       — Потому что если когда-нибудь кто-то из вас попадет в беду… если что-либо произойдет с кем-то из вас — это будет моя вина. Потому что мне придется жить с этим, — Бен сжал у ноги кулак, изо всех сил пытаясь заставить себя успокоиться. — Потому что я убивал. Много, Джулиан. Именно поэтому ты не имеешь возможности посещать обычную школу, играть с остальными детьми или ходить по улице одному. Именно поэтому мы вынуждены жить в тайне от всего мира.       У Джулиана, оказалось, было другое мнение на этот счет.       — И что? Мне ничего не известно о той жизни. И это не вызывает у меня злобы. Почему же ты сердишься?       Он напряженно смотрел на своего отца, очевидно, испытывая радость за то, что наконец смог выговориться. Бен упрямо не хотел встречаться с ним взглядом; выражение его лица было отстраненным и обеспокоенным.       Это послужило Джулиану своеобразным зеленым светом.       — И это так глупо. Думать, что буду зол на тебя или буду испытывать обиду за все те вещи, которые произошли еще до моего рождения. Да, ты убивал, но потом прекратил. И теперь ты мой папа. Ты уже не такой, как прежде. Это другой «ты». Зачем все усложнять?       Бен старался посмотреть на ситуацию глазами сына. Правда старался. Но он не испытывал уверенности, что когда-либо сможет взглянуть на мир в черно-белых тонах. И все же в словах Джулиана было рациональное зерно. Надежда и покой, которые Бен так отчаянно пытался обрести вновь.       — Если ты говоришь, что тебе все равно, кем я был в прошлом… тогда скажи, почему тебе так неймется научиться стрелять? Если я что-то тебе не дал… если ты нуждаешься в чем-то, пожалуйста, скажи. Возможно, есть иной путь, без оружия в руке…       — А может, мне хочется защитить тебя, пока ты защищаешь других. Я хочу стать твоей опорой.       — Джулиан…       — Прошу, папа.       Бен сделал глубокий вдох и перевел взгляд на дом, где где-то за окном спальной комнаты сидела Рей и штопала дырку на любимой пижаме Авы.       Рей любила его, когда он был убийцей. Любила даже тогда, когда он приходил домой по локоть в крови — в буквальном смысле. Она убила людей, чтобы остаться с ним рядом. Он, в свою очередь, не сильно изменился и все так же остался тем самым наемным убийцей, который много лет назад запечатлелся со своей милой омегой. Она, конечно же, все это видела и принимала его любым. Бен знал, что в сознании омеги образ мужчины, пробившего в голове главаря синдиката огромную дыру, был неразделим с образом того, кто каждую ночь укладывал их детей в постель.       Возможно, Джулиан воспринимал его так же. Кем бы Бен ни был — в нем никогда не жило абсолютное зло, потому что он всегда во все моменты оставался собой.       Сын попросту хотел защитить отца.       Ведь когда тебе не все равно, ты обязан помогать поддерживать огонь, что пылал в человеческом сердце. И если его собственный сын видел это, тогда, возможно, и самому Бену следовало бы в кои-то веки открыть глаза.       — Нам следует обсудить это с твоей матерью, — на этих словах Джулиан заметно приободрился. — Но ей точно не понравится эта затея.       Мальчик порывисто подался вперед, чтобы крепко обнять отца.       Бен тихо засмеялся.       — Я еще не сказал «да». Если Рей будет против, тут мы уже ничего не сможем поделать.       Джулиан кивнул, но, отпрянув от отца, продолжил все так же широко улыбаться. Только тогда Бен осознал, насколько ребенку было важно, что к его просьбе все-таки прислушались.       — Она не сможет отказать нам обоим, не так ли?       — Как сказать, твоя мама способна на многое.       Рей восприняла слова сына куда легче.       — Если честно, я немного удивлена, что он не попросил тебя об этом раньше, — невозмутимо сказала омега, попутно высушивая полотенцем волосы. Она как раз возвращалась в спальню из смежной ванной комнаты. Бен уже ждал ее в кровати, наблюдая за ней с долей сомнения в глазах.       — Мне казалось, эта новость шокирует тебя. Я сказал ему, что ты, скорее всего, выразишь несогласие, и на этом мы закроем эту тему.       Рей закатила глаза и принялась расчесывать волосы.       — Как будто ты способен отказать собственным детям.       — Эй! Если нужно, я могу быть строгим.       — А как же. Не забудь применить эту самую «строгость», когда в следующий раз пойдешь на чаепитие к Аве.       Даже не пытаясь вступить по этому поводу в спор, Бен поднялся с кровати и подошел к своей паре. Стоя прямо за ее спиной, он наклонился, чтобы поцеловать женское обнаженное плечико, когда омега перекинула волосы на другую сторону.       — Ты правда не против? Если я возьмусь учить Джулиана, как держать пистолет, к нам сразу же захочет присоединиться и Льюис.       — Полагаю, это неизбежно. Мальчики стремятся заполучить твое одобрение. Они хотят быть рядом. Это только укрепит вашу связь, — Рей замолчала, чтобы распутать особо упрямый колтун. — Кроме того, это практично. Конечно, в идеальной ситуации я бы никогда не хотела, чтобы мой ребенок прикасался к оружию, но мы живем в другом мире. В нем до сих пор скрывается опасность, но мы можем научить их постоять за себя.       Бен с минуту ничего не говорил, внимательно наблюдая за женой. Он положил ладонь ей на бедро, нежно поглаживая подрумяненную от горячей воды кожу.       — Ты права, — наконец сказал он. — Это практично. С моей стороны очень наивно полагать, что я смогу держать их вдали от всего мира вечно.       Рей повернулась к нему лицом.       — Здесь нет ничего наивного. Ты просто любишь нашу семью, — омега погладила его по волосам. — Давай посмотрим на это с другой стороны… если бы ты не опередил тех уродов, которые хотели посадить меня на самолет, нож, что ты когда-то подарил мне, спас бы мою жизнь, — она поцеловала его подбородок. — Так и здесь. Если ты дашь Джулиану то, чего он так просит, это не приведет ни к чему плохому. Ты останешься тем же лучшим папой. Ты с самого рождения учишь его, как заботиться о себе. А это ведь тоже является формой защиты.       Бен обнял жену, прижимая ее к себе ближе.       — Почему нельзя обеспечивать им безопасность, закрыв их по своим удобным комнатам?       Рей что-то невнятно промычала и потерлась носом о его грудь.       — Мне тоже иногда этого хочется. Но потом я вспоминаю о том, какими же громкими Лия и Льюис становятся, когда слишком долго остаются наедине.       Омега внезапно отпрянула и подцепила пальцем резинку домашних штанов Бена. Она подняла на него невинный взгляд и, игриво изогнув бровь, прикусила губу. Он тут же ощутил, как кровь целенаправленно перекочевала куда-то на юг.       — Теперь, когда мы решили этот вопрос, снимай живо штаны и залазь на постель. У меня был длинный день, и мне бы хотелось отдохнуть. Желательно на твоем члене.       По позвоночнику Бена пробежало стадо мурашек. Он расплылся в широкой улыбке и не спеша наклонился к омеге, чтобы коротко прикусить ее за шейку.       — Жена, я живу, чтобы служить тебе.