The Mercenary's Mate

      — Ох, Бен, — вздохнула Рей, как только альфа переступил порог их пентхауса в Сеуле, а мысли, что ворохом крутились в голове, безмолвно озвучили невысказанное: «только не снова… я же совсем недавно убралась».       Она предстала пред ним босой, одетая в одно лишь нижнее белье и гигантскую мужскую футболку, что некогда принадлежала Бену. То, что ему в очередной раз удалось застать ее в подобном виде, могло быть, конечно, всего-навсего совпадением, и все же каким-то невероятным образом он за какие-то пару месяцев умудрился претворить эту несомненно волнительную для них обоих периодичность в своеобразный ритуал, не забывая выкраивать на своей адской работе время для нее. С тех пор, как Бен запечатлелся с ней, прошло около года и, по правде говоря, ему порой казалось, что омега обладала уникальным даром, при помощи которого она безошибочно предвидела его скорое прибытие в их уютную обитель.       Рей, не теряя ни минуты, влетела на кухню и так же быстро вернулась с влажной тряпкой в руках, уверенно приближаясь к своему альфе. Бен закрыл за собой дверь, скинул на пол тяжелые сумки и впервые за долгое время сделал глубокий вдох, улавливая чувствительными рецепторами носа исходящий от омеги изумительный аромат.       Став напротив него, ей, дабы стереть с линии роста волос багровые дорожки крови, что медленно начали стекать по бледному лицу, нужно было подняться высоко-высоко на цыпочки и потянуться всем естеством.       — Думал, мне неплохо удалось заштопать рану, — похрипел он и покорно наклонил голову так, чтобы омеге было удобнее вытирать с лица последствия весьма незавидной работенки.       — Согласись, вышло, мягко говоря, не очень, — парировала Рей, с хмурым видом наблюдая за постепенно багровеющей тряпкой. Она терпеливо протирала его лицо до тех пор, пока на нем не осталось ни следа жестокости. Пока не подавила разрывающее изнутри желание расспросить обо всем случившемся, и кто его ранил.       Но Рей знала: никаких вопросов. Ради ее же безопасности.       Не успела она закончить, как воздух между ними всколыхнулся, и все его внимание мертвой хваткой приковалось к ней одной. Омега облизала нижнюю губу; присутствие Бена всегда приводило ее в состояние крайнего напряжения, побуждая испытывать неописуемый голод по прикосновениям дорогого сердцу человека. Его темный взор неотрывно следил за пульсирующей жилкой на ее шее.       — Скажи мне, малышка, — низким голосом произнес он, скользя кончиками массивных пальцев вверх по обнаженной коже бедра. — Ты почувствовала своего альфу? Знала, что он совсем близко?       Рей помнила, что после долгих недель, а то и месяцев напряженной работы, как в физическом, так в эмоциональном плане, Бен отчаянно нуждался в своеобразной разрядке. Сперва ему нужно было проявить по отношению к ней строгость в сочетании с обоюдной жесткостью, чтобы впоследствии присутствие омеги оказало на него благоприятный и успокаивающий эффект. Чтобы потом он смог без сожалений оставить позади весь тот багаж насилия, что являлся частью его повседневной жизни, проводимой вдали от нее.       Рей с радостью отдавала себя всю без остатка. До последнего вздоха. В своей жизни она насмотрелась достаточно ужасов и испытала на собственной шкуре немало жестокости, чтобы теперь без тени сомнения сказать, что Бен, вне зависимости от настроения — будь он чрезмерно подавленным или взвинченным до пределов — никогда бы не ранил ее и не причинил вреда. Рей подозревала, что она была едва ли не единственным человеком во всем мире, кто удостоился такой чести. Осознание этого было сродни самому настоящему дару.       А даром этим омега дорожила так же сильно, как и самим Беном.       — Да, альфа, — выдохнула она, позволяя измаранной в крови тряпке упасть на пол. Омега обняла его за шею и крепко прижалась к массивной груди. Внутри медленно начал растекаться жар предвкушения.       Шершавые пальцы прошлись по кромке трусиков, когда вторая рука опустилась на поясницу, привлекая податливое тельце к себе ближе; ширина его ладоней полностью поглотила изгиб тонкой талии.       — Я почувствовала тебя сегодня утром, — пошептала омега, ластясь о твердый жар тела своей пары. — Альфа возвращался домой. Я даже не стала надевать штаны, настолько вся промокла. Мое тело уже тогда было готово принять твой узел, — Рей услышала, как в его груди начал зарождаться тихий рык, а потом почувствовала, что лежащая на талии ладонь собственнически сжала нежную кожу. Омега припала ближе, коснувшись губами сильной шеи. — Может, мне следовало раздеться полностью, альфа? Чтобы ничто тебе не мешало выпустить в меня узел.       Бен порывисто зарылся пальцами в каштановые волосы и, оттянув ее голову назад, впился ртом прямиком в брачный укус, покусывая чувствительную область таким образом, что омега вся обмякла и стала напоминать безвольную лужицу. Покорная и податливая воле альфы.       — Мне все равно, пара. Я с легкостью разорву на тебе эти жалкие клочки одежды и продержу на своем узле всю ночь.       Одна рука обхватила Рей за затылок, а вторая притянула изящную талию.       — Моя омега, моя зверушка, моя, — прорычал он. Так агрессивно и собственнически.       Тем не менее, голос его был пронизан волнительными нотками потаенной нежности, от которой у Рей по позвоночнику прошла сладкая дрожь. Эта нежность раскроет себя во всей красе в момент, когда этой же ночью он будет выжимать из нее оргазм за оргазмом и позволит кончить как минимум дважды. А потом, когда они оба утолят жажду, что мучила их на протяжении проведенных порознь недель, вся эта животная сила обязательно превратится в бесконечные, тягучие и нежные часы занятия любовью.       В первый раз Бен даже не утрудился раздеться. Он просто сгреб ее на руки, поставил на четвереньки, сорвал трусики и принялся без остановки втрахивать в постель, выжимая из маленького рта оглушительные вскрики. Его имя звучало вперемешку со всякими ругательствами и сотней ласковых слов.       Во второй раз он все-таки снял с них обоих одежду, не отрывая от омеги ненасытного взгляда. Бен перевернул ее на спину, притянул к краю постели, а сам остался стоять между широко распахнутых перед его взором бедер.       — Я хочу видеть, как ты принимаешь меня, — прорычал он и, приподняв ноги, снова вошел в Рей.       Спина омеги изогнулась самым изумительным образом, руки покорно вытянулись над головой, а сама она стонала — вся такая мягкая и податливая. Бен как заворожённый пялился на место единения их тел, где влажные раскрасневшиеся половые губы неустанно раскрывались перед его жаждущим членом.       — Так скучал по этой киске, — хрипло простонал он, с каждым гортанным вздохом все меньше походя на себя. — Скучал по твоему голоску. Так сладко кричишь, когда я буквально разрываю эту маленькую дырочку пополам.       Бен поднял ее бедра еще выше, дабы обеспечить наилучший угол проникновения, и стал целенаправленно выбивать из омеги громкие удушливые стоны.       — Моя, — прорычал он. — Это моя киска, и только я имею право трахать и кончать в нее. С ума схожу от вида моей спермы в этой узенькой дырочке.       Бен мощно кончил во второй раз, отчего омега с протяжным писком простонала его имя. Вот только альфе было этого мало. Он и близко не насытился своим излюбленным блюдом. Он слишком долго пробыл вдали от Рей, и все это время его голова была забита одной лишь ней. Ни одна женщина не шла в сравнение с его маленькой парой.       Пока омега пыталась отдышаться, чье сознание под воздействием второго оргазма витало в бескрайних пространствах, Бен снова поставил ее на четвереньки, расположив колени на влажной постели, после чего приподнял округлые бедра и стал скользить членом промеж мокрых складочек до тех пор, пока вновь не обрел желанную твердость.       Бен старался не обращать внимание на тихие мольбы и плач, что слетали с розовых губ всякий раз, когда он проводил головкой вдоль призывно пульсирующего клитора. Так, размеренно покачивая бедрами, он окунал себя во влагу из спермы и вязких выделений, побуждая омегу бесстыдно хныкать и извиваться.       — Ты еще не закончила служение своему альфе, — сказал он и собственнически намотал на кулак каштановую копну волос.       Прижав ее голову к постели, Бен поудобнее пристроился сзади и принялся ожесточенно вбиваться во влажный жар, да так, что весь воздух в комнате будто в один момент вытеснился, не позволяя вдохнуть. Сильная хватка на бедре и давление второй ладони на спине — у Рей просто не возникало шансов пошевелиться. Все что она могла, так это лежать смирно и безоговорочно принимать буйствующую натуру своего альфы.       Его недюжая сила и мощные толчки привели Рей к парочке новых оргазмов, от интенсивности которых она едва не подавилась воздухом. Пребывая в плену страсти своего альфы, границы восприятия размылись и весь окружающий мир сузился до одной-единственной величины, где находилась лишь она и ее сильная пара, которая использовала ее тело для собственного безудержного удовольствия и удовлетворения.       Память ее на короткий промежуток времени будто забыла, как должным образом функционировать, но когда она кончила… ох, весь мир прямо приобрел яркие краски. Теперь Рей лежала на спине, а Бен, нагнувшись ниже, чтобы припасть к ней в поцелуе, продолжал безудержно вбиваться в лоно. Только на этот раз все это происходило куда медленнее и размашистее, как будто он с точностью стрелка целил в ту точку, от ударов в которую Рей лишь безвольно мяукала, умирая в пылу чистого удовольствия.       — Моя милая, прекрасная омега, — шептал Бен, проникая рукой ей между бедер и раскрывая чуточку шире. — Это тебе следует поклоняться. Это тебе следует служить.       Рей едва не заплакала от ощущения нежных толчков в то самое глубокое потайное местечко, от которых ей буквально хотелось выть. Звуки, слетающие с ее губ, достигли своего пика, в точности соответствуя ощущениям, что в прямом смысле лишали сознания.       Бен целовал ее губы, терпеливо дожидаясь, пока та придёт в чувства. И как только Рей наконец перевела дыхание, он очутился между ее ног и вновь взялся за дело, доведя омегу до еще одной крышесносной вершины.       В их последний раз той ночью Бен держал омегу в своих крепких руках, входя в нее сзади необычайно тягучими и томными толчками. Он припал губами к изящной линии плеча, неустанно скользя ладонями по поджатому тельцу всякий раз, когда Рей распахивала рот в безмолвном крике и изгибалась навстречу его движениям.       — Как же я скучал по твоему теплу. По тому, какая ты маленькая и мягкая в моих руках. Скучал по вкусу твоих губ. По ямочкам на твоих щеках, — шептал теперь он.       — Бен, я… — он кружил подушечкой пальца вокруг клитора, по всей видимости, намереваясь заставить ее напрочь позабыть о словах. И все же она попыталась снова: — Я люблю тебя… я…       А Бен продолжал двигаться внутри нее, пока омега не разбилась на бесчисленное количество мельчайших сияющих осколков. Он сгреб ее в объятия и накрыл их одеялом, целуя измотанную омегу в бровь.       — Моя Рей. Моя пара, — неустанно шептал он.       Как же она по нему соскучилась.

———

      Она приготовила Бену его любимый завтрак. Омега стояла у плиты в одном лишь фартуке и трусиках.       Он подошел к ней сзади, — как никогда расслабленный и томный, будто никогда и не существовало тех ужасных часов ожидания, которые они проводили вдали друг от друга — дабы положить ладони ей на бедра и вдохнуть полной грудью родной аромат.       Рей улыбнулась, игриво прижавшись к нему в ответ, и делано пожурила:       — Садись уже за стол, здоровяк.       Они тепло засмеялись. Рей, улыбаясь от уха до уха, кормила его пальцами тоненькими дольками бекона.       — Подожди секундочку, — внезапно сказал Бен, выскочив из-за обеденного стола, и скрылся в коридоре, где прошлой ночью оставил свою сумку и так до сих пор не разобрал ее.       Спустя некоторое время он вернулся с маленькой коробочкой в руках.       — Я тебе кое-что прикупил, милая.       Глаза Рей засияли.       — Что там?       Бен положил коробочку перед ней на стол, позволяя омеге самостоятельно разделаться с упаковкой.       Она даже не издала ни звука.       В заветной коробочке находилась элегантная серебряная подвеска с переливающимся на свету бриллиантом. Форма его была настолько идеальной, что тот даже без всякой примерки как влитой смотрелся бы на изящной шейке своей гордой обладательницы.       Рей медленно достала украшение, с замиранием сердца отметив изумительное сияние драгоценного камня.       — Позволь мне, — сказал Бен.       Он взял у нее подвеску и осторожно приложил ее к шее Рей, предварительно перекинув через одно плечо волосы, дабы ничто не помешало застегнуть застежку.       Рей повернулась к нему с улыбкой в сто карат.       — Спасибо тебе, пара. Твой подарок изумителен.       Бен прижал широкую ладонь к ее щеке. Его пара была намного прекраснее всяких драгоценных камней.       — Теперь уже — да.

———

      Рей безумно любила, когда Бен в моменты их единения брал над ней верх. Ей нравилось находиться у него на коленях, на его члене, пока сам он, крепко удерживая ее за бедра, ритмично то опускал, то поднимал ее, как будто для него и вовсе не существовало никакой гравитации.       Рей безумно любила проходиться кончиками пальцев по вздутым венам на его руках, пока тот насаживал ее на свой член. Она стонала от ощущения невероятной растянутости, когда его руки собственнически прижимали ее к постели, а киска оглушительно билась о его пах, неустанно принимая дар своей пары.       Чтобы полностью вместить в себя Бена, ей приходилось хорошенечко постараться. Когда он крепко схватился за ее талию и одним мощным движением опустил на себя, омега пронзительно закричала, ощутив, как этим движением альфа заставил что-то внутри воспламениться. Тогда он снова принялся толкаться в ту же самую точку, заставив Рей неконтролируемо пульсировать и сжиматься вокруг него.       — Бля, — гортанно прорычал он. — Ты так хорошо принимаешь меня, Рей. Как будто твоя маленькая киска никак не насытится.       Бен без устали насаживал ее на себя, словно омега была самым настоящим перышком. Руки его настолько большие, что они без проблем смыкались вокруг ее талии. И сам он невероятно сильный, ведь кто же еще смог вот так мастерски владеть ее телом?       Он поднимал Рей, а после опускал с еще большей силой, наблюдая за подскакивающей на веснушчатой шее бриллиантовой подвеской. Маленькие груди прямо порозовели от накала страстей. Рей сталась дышать глубоко; все ее сознание сократилось до малюсенькой точки, где Бен пользовался ею как своей самой любимой игрушкой.       Он резко вошел в нее, отчего омега с громким удушливым вскриком внезапно кончила.       Бен застонал, прижимая омегу ближе.       — Я просто теряю башку, когда ты так сжимаешь меня изнутри. Ты такая узенькая… Боже, Рей… ты просто невероятна.       Он не кончил, но его хватка ослабла достаточно, чтобы позволить Рей сползти с него, сесть на колени и взять член в рот. Бен гортанно застонал, вцепившись пятерней в спутанные волосы. И когда он легонько потянул омегу за копну, она сразу же вобрала его губами, счастливо мыча вокруг твердой плоти, что с каждым движением проникала все дальше в горло.       Она втянула щеки и засосала, пока не почувствовала долгожданную дрожь в руках своей пары. Рей отпрянула как раз вовремя, чтобы горячее семя попало ей прямиком на рот, грудь и даже новую бриллиантовую подвеску.       Отдышавшись и подняв на Бена затуманенный взор, она не без удовольствия заметила его потрясенно-восторженный взгляд с нотками благоговения.       — Я испачкалась, альфа. Твоя сперма буквально повсюду. Может, ты желаешь помочь мне снова стать чистой?       Так и не предоставив Рей ответа, он молча закинул ее к себе на колени, очевидно, дабы исполнить желаемое.

———

      Омега гладила Бена по волосам, его голова лежала у нее на обнаженной груди.       — Сколько на этот раз? — внезапно просила она.       Бен открыл глаза. Ему не хотелось прерывать движений нежных пальцев, но заданный вопрос был слишком серьезен, чтобы отвечать на него в подобном положении.       В первый раз он назвал цифру, опаляя дыханием нежную кожу бедра. Иногда признавался посредством поцелуев запястий или рассыпанных по спине созвездий веснушек. Но на этот раз цифры расположились на мягкой коже под грудью.       — Восемь.       Бен навис над ней, намереваясь оставить признание повсюду, куда только сможет дотянуться его жадный рот. Постепенно ласки продвигались все ниже и ниже, в конечном итоге остановившись на чувствительной кожи груди. Язык вычерчивал на ней ужасные своей правдой цифры, заставляя их испариться в ритме тяжелого дыхания омеги и круговых движениях кончиков его пальцев, что самозабвенно блуждали над затвердевшими сосками.       Рей мысленно спрятала эту цифру рядом с остальными.       Когда омега впервые поинтересовалась у Бена, сколько всего в своей жизни он убил людей, она заранее знала, что озвученная цифра ни за что не изменит ее отношение к нему. И все же спросила, но только потому, что ей отчаянно хотелось в полной мере осмыслить величину его бремени. Рей желала всеми силами стать опорой своей паре.       Бен долгое время не хотел давать ответ. Но когда все же признался, назвав трехзначное число, ему даже не хватило всей силы мира, чтобы посмотреть омеге в глаза. Он не слышал почти ничего, один лишь шум в ушах, сердце на грани паники стучало быстро-быстро; альфа уже вовсю представлял звук ее шагов, когда та будет уходить от него.       Вместо этого Бен услышал лишь шелест падающей на пол ткани, а после — эхо голых ступней, что с каждым шагом становились все ближе.       Даже когда омега взяла его за руку и повела к их кровати, ему так и не хватало смелости посмотреть на нее.       Ничего не понимая, Бен все-таки поднял взгляд, увидев сидящую на краю постели Рей в облачении одного лишь бюстгальтера. Широко раскрыв ноги, омега элегантно уперлась носочками в пол.       Бен испытал невероятное замешательство, потерявшись между восхищением и сомнением, пока Рей не провела кончиками пальцев по внутренней стороне бархатного бедра.       — Подойти ближе, Бен. Сядь у моих ног. Назови цифру и оставь ее здесь, со мной. Я спрячу ее.       В голове у Бена тогда взвыл глухой рокот, погребая под собой всякое сомнение. Ее голос смешался со сладкой патокой ее влаги — чистое влечение свободы.       Бен склонился перед ней. Маленькие ладошки гладили ему волосы, лицо, когда он закинул себе на плечи длинные ноги омеги. Шершавые ладони соприкоснулись с молочной кожей бедер, а за благоговейными касаниями последовали легкие преданные поцелуи.       Рей продолжала гладить ему волосы, поощряя двигаться дальше.       — Оставь на мне цифру, Бен. А потом забудь ее.       Забранные жизни уже никогда не вернуть, да и не позабыть. Поэтому Рей станет их хранительницей. Ее тело всегда было направлено на его удовольствие, так почему бы ему не стать таким, что сможет без тени зазрения отпускать ему прегрешения? Она поможет своему альфе любой ценой.       Бен прошептал цифру во внутреннюю сторону левого бедра и оставил там поцелуй. А после прошептал то же самое в правое бедро. Оставленный на том месте поцелуй был невероятно нежным, будто молитва во время исповедания.       Рей погладила альфу по волосам и побудила его придвинуться ближе. Сперва Бен колебался, оставляя после себя на бедрах темные пятнышки, как будто бы намечал места своих грехов. Омега в ответ шептала что-то нежное, звала его по имени и трогала темные локоны, пока у Бена наконец не закончилось терпение.       Он припал к ее киске в открытом поцелуе и, придерживая одной рукой округлое бедро, медленно уложил омегу на спину, поле чего перекинул обе ноги себе через плечи. И когда его язык прижался к пульсирующему клитору, в разуме воцарилась одна лишь благодать. С каждым страстным стоном удовольствия, что не стесняясь срывались с ее губ, с каждым радостным вздохом его имени, он становился на шаг ближе к прощению.       Она — чудотворное спасение. В жаре ее плоти и нарастающих изысканных звуках, Рей была олицетворением чистоты и искупления. Омега сотворила его мир заново.       Вкус ее удовольствия напоминал подлинную добродетель.       И только обняв ее после руками, Бен осознал, что начисто позабыл о цифре.       С того момента отсчет всегда начинался с чистого листа. Потому что каждый раз он возвращался к ней домой.

———

      Бен приготовил им ужин. Рей улыбнулась ему и сказала, что все вышло очень вкусно, даже несмотря на то, что стейк был слегка пережарен.       Наевшись, он набрал ванну и помыл ей волосы — этакий своеобразный ритуал, который он проводил каждый раз по приходу домой. После Бен вытер омегу полотенцем и понес к постели, примостив впоследствии маленькие стопы к себе на ноги, дабы сделать массаж и втереть в кожу увлажняющий крем. Дождавшись, пока омега окончательно не размякла от заботы и накатившей сонливости, он извинился за свое долгое отсутствие и ее вынужденное одиночество. Пообещал, что так будет не всегда. Как только в мире возникнет достаточно безопасного места для них двоих, они обязательно заживут как самая обычная семья и даже начнут ходить вместе на прогулки в публичные места.       И он даст ей все, чего она только пожелает. Белый забор вокруг дома, сад и детей, если ей, конечно, захочется этого.       Обычно именно в такие моменты Рей тянулась к своему альфе, нежась в его сильных объятиях, целовала и неизменно шептала:       — У меня уже есть все, о чем я только мечтала.

§

      В самый первый раз Бен вдохнул запах омеги, когда его рука сомкнулась на ее шейке. Цель его убийства — босс преступного синдиката — стояла совсем рядом, на противоположной стороне комнаты, но он по-прежнему выжидал, пытаясь собрать как можно больше ценной информации. Оценивал слабые стороны, определял наилучший способ добычи чрезвычайно важных данных о действиях синдиката для своего клиента, прежде чем отрезать голову змее.       Девушка пахла до ужаса отвлекающе. Феромоны его альфы были полностью подавлены мощнейшими блокаторами, чтобы как можно лучше скрыть истинный запах. Но эта омега, к слову, стоящая слишком смирно, учитывая жесткость хватки на собственной трахее, источала просто невероятно бархатные нотки, что буквально сводили Бена с ума, пронзая кожу подобно острейшему кинжалу сквозь кевлар.       Бен прикусил до крови язык, чтобы ощутить приводящую в чувства боль.       Взгляд его метался между главарем синдиката и тремя телохранителями, рассредоточенными по всему периметру комнаты. Бен крепче сжал горло девушки, пока не выжал из нее задушенный стон. Руки телохранителей были занесены над оружием, но никто так и не рискнул вытянуть их из кобуры. Главарь хранил молчание, даже если мышцы его лица и рук видимо подрагивали от напряжения.       Бен, пребывая на пределе сил, выискивал в движениях и выражении лиц противников любой намек на потенциальную агрессию. В кругу синдиката эта омега — единственная женщина, посредством которой можно было хорошенько надавить и, если повезет, с точностью определить степень терпения главаря. Что понадобиться для того, чтобы выведать все секреты преступного мира?       — А ты смелый, да, Рен? — проскрежетал главарь, разглаживая несуществующие складки на своем чрезмерно роскошном костюме намеренно-медленными движениями. — Ты даже не утрудился прикрыть лицо.       — К чему это? Это за тобой идет охота.       — И кому в этот раз ты прислуживаешь? Чьи грязные деньги соблазнили тебя взять эту работу?       Бен сузил глаза, тщательно анализируя слова своей жертвы, и вновь сдавил горло девушки.       — Это в этой части мне ожидать от тебя удвоения платы, если я отпущу ее?       Он слегка ослабил захват, прижимая омегу крепче к груди, но когда его пальцы нечаянно впились ей в кожу прямо за ухом, из ее рта вырвался звонкий вскрик, вопреки всему предназначенный лишь для его ушей. Омежий аромат внезапно вспыхнул, буквально застилая зрение Бена и погребая его под яркими нотками цитруса и сладчайшей жимолости. Защитные инстинкты на краткий миг пришли в полную боевую готовность, предположив, что омега делала это намеренно. Что она таким образом защищала своего босса так же, как это делали застывшие с оружием наготове телохранители.       Бен, превозмогая чисто биологическую реакцию, заставил себя сконцентрироваться на реальности происходящего, пускай и мысль об этом доставляла ему крайний дискомфорт. Он понятия не имел, откуда это взялось. Эта возмутительно-навязчивая возможность того, что эта девчонка — эта потрясающе пахнущая омега — была готова положить собственную жизнь во имя цели его убийства.       — Итак? — рявкнул Бен, в который раз дав себе мысленную пощечину.       Главарь синдиката в ответ только усмехнулся.       — Думаешь, я так легко клюну на наживку? Если тебе заплатили за мою голову, так какого хрена медлишь? Мразь собачья.       — Не раньше, чем разберу тебя по кусочкам. Секрет за секретом, преступление за преступлением. К тому времени, как я с тобой покончу, от твоего черного рынка не останется ни следа. Без тебя твое дело ничего не значит.       Одним быстрым движением Бен оттолкнул от себя омегу и три раза выстрелил в причудливую люстру, погрузив комнату в кромешную тьму. В обрушившемся хаосе голосов и стрельбы, он за считанные секунды скрылся из виду, утопая во мраке балкона.

———

      Каким-то образом Бен предвидел, что это будет она. Омежий аромат не оставлял его ни на минуту и лишал воли с такой же интенсивностью, как и в их первую встречу. И все же он без колебаний вошел в шумный берлинский бар и сел у столика прямо за ее спиной. На маленьком девичьем личике красовались большие солнцезащитные очки, скрывая лицо своей обладательницы.       Омега сидела всего в пару шагах от него; исходящий от нее аромат одновременно был чем-то невероятно родным и опасным, словно яд.       — Значит, твоим заданием было не просто убить его, верно?       Это был риторический вопрос.       Бен смотрел только перед собой. Он даже не кивнул. Ему совсем не хотелось, чтобы в случае чего кто-нибудь увидел хотя бы минимальный намек на их разговор. Не было никаких гарантий, что омега пришла по своей воле. Большинство людей в баре могли на полном серьезе оказаться неприметными вооруженными подставными лицами, волками в овечьей шкуре.       — Заданием было ликвидировать его. Отследить сеть черного рынка, и как только с ним будет покончено, искоренить всю эту шайку-лейку раз и навсегда.       Омега долгое время молчала. Бену стало интересно, неужели она подобно ему тщательно подбирала и взвешивала каждое слово, чтобы собрать всю необходимую информацию, и не допустив при этом утечки.       Но как только омега заговорила снова, Бен понял, что глубоко заблуждался.       — Тогда ты, конечно, слышал о торговле людьми?       И снова — риторический вопрос. Бен изо всех сил старался сохранять беспристрастное выражение лица. Нежданно-негаданно он вышел на главную цель своего задания, но ему всегда казалось, что, прежде чем достигнет ее, сперва придется хорошенечко попотеть и пробраться сквозь бесконечные дебри операций под прикрытием с дымовыми завесами. На самом деле все оказалось куда проще.       — Да.       И вновь тишина. Бену хотелось повернуться, чтобы увидеть ее. Теперь он не имел ни малейшего понятия о ее истинных намерениях. Теперь он начал сомневаться, а не пришла ли омега действительно одна?       В итоге, Бен решил прощупать почву.       — А ты?       Ее голос прозвучал опасно, как будто она…       — Да. Я знаю все.

———

      Бен не стал читать таблички в аэропорту. Даже в лабиринтах бесконечных разветвлений, секторов и терминалов, даже окруженный тысячами незнакомыми людьми, он все равно безошибочно следовал за сладким ароматом омеги.       Рей. Настоящее имя или нет, оно каким-то странным образом подходило ей.       Она предупредила, что будет ждать его возле сорок третьего гейта. И правда, не соврала. Омега была одета в длинное непромокаемое пальто с большими очками на носу, отчего выглядела куда меньше своего действительного размера.       Бен даже не успел подойти, как девушка подняла на него взгляд. И тогда что-то в его голове перемкнуло, пронизывая каждый волосок тела статическим электричеством и непонятным ему ощущением чего-то приятного. Их внимание соединилось подобно идеально подходящим друг дружке частичкам пазла.       Она зашагала к нему навстречу. Бен, заметив ее решительность, не остановился, пытаясь подавить внутреннее желание как следует рассмотреть ее и увести с собой. Вместо этого он непринужденно достал из кармана руку и, проходя мимо, незаметно взял из ее ладони список имен, городов и цен. Их маленькая махинация, к счастью, осталась незамеченной.       Спустя час список этот уже находился у Интерпола, а сам Бен летел на самолете в Малайзию, чтобы раз и навсегда покончить с сетью торговли людьми.

———

      — Ты в курсе, что теперь вся моя шея в синяках?       До появления омеги Бен был единственным присутствующим на сеансе, и когда она все-таки пришла, выждав условленные полчаса, то незамедлительно заняла место прямо рядом с ним.       — Не уверен, что испытываю по этому поводу угрызения совести. Мне хватило секунды твоего запаха, чтобы понять, что из всех тех якобы головорезов ты была самой опасной.       Она озадачена. Она не уверена, что ей это нравилось.       — Я бы никогда в жизни не прикоснулась к оружию. Это жалкий пережиток варварского наследия мужской насильственной культуры.       — Я вовсе не об том.       Его большая ладонь соскользнула с подлокотника и уверенно накрыла ее бедро.       — Из-за тебя вся операция едва не пошла коту под хвост, — Бен по-прежнему не смотрел на нее, а лишь слегка подался ближе, чтобы как можно эффективнее влиять на омегу своим глубоким альфа-голосом. — Всего на секунду, но я был готов без раздумий бросить эту чертову работу, дабы только завладеть твоей чудной брачной железой.       Сперва омега ответила ему рваным вдохом. Бену не было куда спешить; на фоне мирно шумел прожектор. Его рука неподвижно лежала на омежьем бедре, словно выжидая подходящего момента. На этот раз Бен решил прийти без блокаторов, а оттого он даже не пытался подавить перекрывающее его природный аромат томное желание.       Спустя некоторое время воздух стал густым и спертым, перенасытившись туманом их возбуждения. Рей медленно положила свою ладонь поверх его руки.       Сердце точно пропустило удар, стоило ему опустить взгляд и увидеть, насколько же маленькой по сравнению с ним выглядела ее ладонь.       — Мне не нужно твоих оправданий, — сказала она, после чего переместила его руку между своих бедер и завлекающе повела к кромке юбки.       Бен сцепил челюсть, изо всех сил сдерживая огонь, что медленно разгорался в районе пупка. Его пальцы нащупали влажное нижнее белье, тепло и бархат женской кожи.       Омега продолжала держаться за его кисть, направляя толстые пальцы внутрь себя и насаживаясь на них.       Теперь настал ее черед шептать; розовые губы находились невероятно близко к его уху, когда она сказала:       — Пока синяки окончательно не исчезли, я одной рукой трогала их, а второй трахала себя пальцами. Я давила на них до тех пор, пока снова не вызывала боль. А когда кончила, представляла только твою руку и твой аромат.       Никогда в жизни Бен еще не находился настолько близко к потере контроля. Во время изнурительных тренировок он никогда не давал себе поблажек, на протяжении многих лет без устали оттачивал инстинкты, выносливость и степень болевого порога. И все напрасно. Ощущение влажного жара киски Рей, тихие стоны, которые вырывались под чутким руководством его умелых толстых пальцев, удушливая сила омежьего аромата, охватившая его в момент, когда она призналась, что кончила от одной лишь мысли о нем… Он уже не знал себя. Бена подвели его же императивы.       И это приводило его состояние полного ужаса.       И это дарило ощущение победы.       Сидя рядом с этой потрясающей женщиной в пустом кинотеатре, Бен привлек всю свою волю, дабы направить внимание исключительно на нарастающие стоны удовольствия. Подушечка большого пальца скользила вокруг клитора, а остальные ритмичными толчками терзали нежную плоть. Еще никогда в жизни Бен не находился так близко к другому человеку.       Совершив свое самое первое убийство, он принял судьбу — черта пройдена, и отныне его ждало лишь одиночество и самоотречение. С такой работой доверять можно было только самому себе. Логика кричала ему, что он был едва знаком с этой омегой, но, тем не менее, звук ее голоса, что, дрожа, шептал надломленное «Бен», ощущение сжимающейся вокруг пальцев тесной киски — все это воспринималось как самая неподдельная правда, которой, как ему всегда казалось, никогда не должно было случиться.       Омега, я отыскал тебя.       Когда Бен вынул из нее пальцы и слизал с них влагу, он точно знал, что назад пути уже не будет.       Все оставшееся время до конца фильма они молчали. На каком-то определенном моменте омега потянулась к нему и взяла за руку.       Вплоть до самых титров они сидели неподвижно.       — Он прикончит меня за это.       Бен подавил полный ярости рык, предназначенный отнюдь не для его прекрасной спутницы. Никогда для нее. Он в жизни не ранит Рей.       — Я убью его первым. Разорву на части, а потом сделаю тебя своей.       Слова его решительны, словно камень, свирепые и беспощадные. Но даже несмотря на внешнюю жесткость, прикосновение его руки к маленькой ладошке оставалось все таким же мягким и осторожным.

———

      Главарь синдиката заехал Рей с левого бока с достаточной силой, чтобы та тотчас же отправилась на пол. Нож, что до поры был спрятан у нее в рукаве, вылетел из руки и звонко упал на твердую поверхность бетона.       Глаза Бена застелило красной пеленой, и он, ведомый чистой яростью, вскочил на ноги. От необдуманного поступка его остановила оперативная группа из пяти тайных полицейских, с которой он расположился в соседней квартире. Они наблюдали за всем происходящим через камеру дрона, что вел трансляцию прямо с улицы, выжидая, пока один из прихвостней синдиката объявит о полицейской облаве. Именно тогда они и должны сделать свой первый шаг и собрать оставшиеся важные доказательства.       Но до этого момента им следовало залечь на дно и ждать.       Кулаки Бена дрожали, прикованные по бокам, пока он наблюдал, как этот синдикатный кретин зашагал прямиком к Рей, и как она, не на шутку напуганная, резко повернулась к нему и начала поспешно отползать.       Бен не мог больше ждать.       Он достал оружие, снял предохранитель, одновременно пытаясь высвободиться из железной хватки полицейского.       — Ты все испортишь! Забыл, мы в засаде?       — Нахуй засаду. Я вхожу.       Бен сделал два больших шага по направлению к двери, опережая суматоху, рвущуюся из соседней квартиры.       — Босс! Полиция наводнила транзитные пункты! За последний час им удалось попасть в пять мест, и у них с собой на некоторых товарах идентификаторы.       Бен пристально наблюдал за экраном, убрав ладонь с дверной ручки, когда увидел, как главарь внезапно отошел от Рей. Она забилась в угол комнаты, на щеке расцвел агрессивно-красный синяк.       Бен начал считать вдохи и выдохи, делая все возможное, лишь бы не сорваться. В данный момент им нужно было всего-то выждать пару минут.       Как и ожидалось, главарь начал что-то кричать по поводу зачистки транзитных пунктов. И тут ноутбуки с мониторами загорелись. И тайная полиция, и Бен замерли перед экраном видеотрансляции, не смея сделать вдох. Общесистемная зачистка означала, что блокировка всех сообщений коснется каждой базы синдиката, каждого транзитного пункта и аукционного сайта по всему миру.       Вот только синдикат и знать не знал, что любые входящие и выходящие данные напрямую копировались из их сети дроном, и что вскоре из всей этой информация будет составлена электронная карта, по которой полиция отследит каждую украденную девушку.       — Нужны ваши отпечатки пальцев, босс, и все будет готово.       Сработал сигнал блокировки, и так, имея при себе копию необходимого отпечатка пальца, полиция получила полный доступ к системе синдиката.       Полагая, что теперь его задница в полной безопасности, главарь с усмешкой вновь обратил внимание на Рей. Омега уже успела подняться на ноги, зажав в руке нож и испепеляя мужчину взглядом.       — Мне сказали, что ты ходила наведывать Рена, но я не хотел этому верить. Это ведь ты сливала ему информацию, верно? Из-за тебя меня отыскали эти гребаные копы.       Рей заняла устойчивую позицию, выставив в сторону ногу, а потом сделал глубокий вдох, неотрывно наблюдая за приближающимся главарем синдиката. Ей никогда не нравилось его лицо, но теперь смотреть на него было просто невыносимо — черты его до неузнаваемости исказились от злобы и жестокости. И тогда она поняла, насколько сильно ошибалась, когда думала, что поддержка этого мужчины каким-то образом обеспечит ей полную безопасность.       — Я-то думал, что ты куда умнее этого, Рей. Думал, что мы вместе построим целую империю. Но, как оказалось, ты всего-навсего очередная шлюшка-омега, готовая продаться первому встречному альфе.       Рей сцепила зубы, представляя, с каким наслаждением засадит ему в грудину нож. Ей оставалось только надеяться, что она прикончит его быстрее, чем это сделает он.       — А ты всего-навсего очередная крыса, воюющая за жалкие объедки. Ты всегда был мне отвратителен. Тебе даже не хватило ума понять, что я всегда хотела лишь твоей смерти, а не твоего отвратительного тела.       — Ах ты сучка! Мне давно следовало обрюхатить тебя, ты, наглая маленькая…       На этих словах голова босса синдиката взорвалась. Рей даже не закричала, чего не скажешь о прихвостнях теперь уже мертвого преступника. Лицо ее окропило горячей кровью, но она держалась.       Бен застыл при входе на кухню с наведенным в руках оружием. За ним в помещение влетели еще пять полицейских, крича людям синдиката, чтобы те легли на пол. Бен не двигался, пялясь на примятое тело с неприкрытым презрением.       В свою очередь Рей смотрела только на него. Она уже давно осознала, что истинная природа человека всегда проявлялась в момент убийства. Поведение Бена было максимально сосредоточенным, почти зловеще спокойным. Ярость, управляющая его оружием, отражалась только в темных горящих глазах. На его лице она не обнаружила ни удовлетворения, ни садистского веселья. Ничего такого, через что проявлялось бы неуважение к человеческой жизни, которое она так ненавидела наблюдать в кругах преступников, на протяжении долгого времени удерживающих ее в заложниках.       Наконец они встретились взглядом. Ярость как рукой сняло, уступая место облегчению и обеспокоенности. Он сделал это ради нее. Не ради собственного эго. В мгновение ока Рей узнала о нем все, что нужно, и даже больше. Теперь она была уверена на все сто процентов, что Бен навсегда останется тем, кто наконец обеспечит ей полную безопасность.       Их безмолвную связь прервал посторонний голос.       — Мадам, я вынужден попросить вас отправиться с нами. Нам необходимо зафиксировать ваши показания. Чем больше вы нам расскажите, тем раньше с вас снимут обвинения…       — Нет, — перебил его Бен, заставляя всю комнату погрузиться в тишину, приковывая к себе взгляды.       — Нет. Она пойдет со мной.       — Рен, твоя работа окончена. Забирай свою оплату и двигай отсюда. Это больше не твое дело. Теперь здесь мы командуем, а это автоматически открывает уголовное дело и ведение подотчётности.       Бен не двигался, но щелчок перезаряжаемого магазина было не с чем спутать.       И когда он заговорил снова, в голосе его прозвучал ничем не прикрытый авторитет.       — Ни ты, ни кто-либо другой из присутствующих никогда ее не видел. Ее здесь никогда не было. И она идет со мной.       Тяжелый голос альфы требовал беспрекословного подчинения. И ответа. Стоящий рядом с Рей офицер полиции перевел взгляд то на нее, то на Рена, неуверенный в своих дальнейших действиях, ощущая на себе беспрекословную силу слов альфы.       Стоя на его месте, такой человек, как недавно отбросивший коньки глава преступного синдиката, обязательно бы дождался полного подчинения своей воле. И к нему бы обязательно подошла Рей — этакая идеальная валюта в мужской борьбе за господство. Кто владеет Рей, тот владеет всем миром.       Но Бен не был главарем синдиката, поэтому он подошел к ней сам, загораживая ее своим телом.       — Возникли какие-то проблемы? — спросил Бен низким и опасным голосом.       Рей подвинулась к нему ближе и, отыскав его ладонь, сжала ее.       Спустя долгий напряженный миг офицер наконец покачал головой.       — Нет, никаких проблем. Мы уже как неделю не видели девчонку.       — Хорошо.       Бен взял омегу за руку и повел ее из комнаты, как можно дальше от клетки.

§

      — Тебя когда-либо… я имею в виду, было такое, что … тебя…?       Бен больше не мог молчать, ему нужно было спросить. Хотя бы один раз. Ужасы воображения, терзающие его мозг, становились просто невыносимыми.       Рей отвела взгляд. И не потому что испытывала стыд, а потому что почти успела забыть об этом… то был совершенно другой мир. Мир, в котором она долгое время жила без Бена.       — Да. Несколько раз, но я ничего особо так и не помню. Даже тогда ничего не помнила. Должно быть, мой мозг просто уничтожил всякое воспоминание об этом, даже не дав шанса зафиксировать произошедшее.       Бен никогда в жизни не проявлял жестокость в присутствии Рей. Но сейчас ненависть исходила от него густыми вязкими волнами, растекаясь по комнате.       Омега вздохнула и взяла его за руку, привлекая альфу к себе, дабы он, вдыхая ее аромат, успокоился.       — Я знаю, о чем ты думаешь. Тебе хочется выследить их. Убить. Но, Бен, прошу. Не делай этого.       Рей еще никогда не видела его таким напряженным.       — И почему же? — сквозь зубы прошипел он, сузив глаза.       Рей начала выводить на коже его руки круги, пытаясь вернуть альфе покой.       — Потому что я едва их помню, и мне бы хотелось больше никогда не возвращаться к тому, что давно уже в прошлом. Мне не хочется, чтобы ты виделся с ними. Мне не хочется, чтобы ты имел к ним какое-либо отношение. Мне не хочется думать об их гнилых запахах и следах крови на твой коже…       Бен мгновенно заметил ее нарастающую обеспокоенность, и его состояние моментально изменилось. Враждебность испарилась. Он потянулся за ней, чтобы привлечь ближе.       — Прости, Рей. Я сделаю так, как ты захочешь, — сказал он дрогнувшим голосом.       Омега сказала что-то неразборчивое в благодарность и уткнулась лицом ему в грудь. Долгое время Бен просто держал омегу в своих объятиях, испытывая к себе ненависть за заданный вопрос и причиненную впоследствии боль.       А потом, точно цунами, его накрыла мощная волна ужаса.       — Рей… ты же мне скажешь, не так ли? Если я когда-либо буду… грубым с тобой. Если я когда-либо сделаю то, что тебе не понравится.       Рей слегка отпрянула от него, смотря на Бена откровенно шокированным взглядом.       — Бен… никогда. Ты всегда чувствуешь мои желания и пределы моих возможностей.       — Но ты все равно скажешь мне, верно? Пожалуйста, пообещай, Рей.       Пораженная его искренней настойчивостью, Рей кивнула. Она даже никогда и не думала о Бене в таком ключе, но все равно решила пойти его просьбе навстречу.       — Конечно. Обещаю.       Бену, казалось, после ее ответа стало даже легче дышать. Он привлёк омегу ближе и опустил голову, чтобы оставить на длинной шее дорожку медленных и нежных поцелуев.       — А сейчас, — прошептал он, чередуя слова с поцелуями, — я заставлю тебя кончить на моем языке как минимум дважды.       Губы уже вовсю изучали чувствительную область за аккуратным ушком, от прикосновений к которой Рей буквально таяла.       — И потом… — Бен добрался до ее рта, — …мы будем заниматься любовью до тех пор, пока ты не позабудешь обо всем мире.

§

      Иногда Бен просыпался с криком на устах. Ему снились такие ужасы, о которых он никогда в жизни не расскажет Рей. Когда омега лежала рядом на кровати, она всегда обнимала его, отгораживая от всех бед; его голова в такие моменты лежала у нее на бедрах или груди. Она гладила темные волосы и что-то тихо про себя напевала, пока он окончательно не успокаивался, засыпая беспробудным сном. По приходу утра Рей никогда не спрашивала о снах.       Когда Бен просыпался один на работе, где просто некому было помочь ему с кошмарами, он принимал позу эмбриона и шептал имя своей омеги, медленно окунаясь в пропасть ночи.

§

      Бен никогда не верил в систему. Если бы она работала, люди бы попросту не нанимали такого, как он. Поэтому он не особо удивился, узнав, что вся эта ситуация с преступным синдикатом вышла у Интерпола из-под контроля.       Эти жалкие ублюдки не теряли времени и сил, чтобы выследить его.       Посокрушавшись над смертью своего лидера, они обычно взымали с него дополнительную плату:       — Нам известно, ты украл девчонку босса. Однажды мы сделаем так, что ты останешься без нее.       Бен в свою очередь обычно отвечал:       — Я убил ее. Будто мне очень хотелось держать у себя эту потаскушку.       Убив пришедших за ним людей, Бен долго не мог унять ярость. Он злился на мир, который еще долго будет как на иголках, чтобы обеспечить своей паре достойное будущее. Злился на то, что в данный момент ее безопасность всего-навсего означала недоступность остальному миру.       Рей должна была купаться в лучах солнца. Бен поклялся, что однажды обязательно отвезет ее к океану. Он будет ходить с ней повсюду по улицам, безоружный, рука об руку. Он женится на ней в церкви в присутствии сотни незнакомых людей и оставит на ее губах у алтаря долгий поцелуй.       Однажды.

§

      Бена поймали в Пакистане. На протяжении месяца он пытался выбраться из подземной камеры, но все напрасно.       Он неделями не видел солнца. Голодал. Силы начинали медленно покидать его тело.       И тогда он почувствовал. Бен не знал, какой пошел по счету день или месяц, но это не помешало ему ощутить засевшее глубоко внутри напряжение. Интуитивную тягу к своей паре.       Даже находясь глубоко под землей, Бен все равно ощутил присутствие Рей, которая все это время дожидалась своего альфу в их парижской квартире. Почувствовал, как едва не погасший фитилёк вновь загорелся ненасытным и безудержным пламенем.       Его пара находилась на грани течки. Тело Рей звало к себе своего альфу, подарив Бену столь необходимую надежду и силы.       Теперь ничто его не остановит. Ничто.       Бен не ел на протяжении двух дней, пока к нему в камеру не завалилась тройка охранников, дабы насильно запихнуть в него пищу. Они вели себя неосторожно, вальяжно, полагая, что их пленник слишком ослаб для какого-либо сопротивления.       Как же они ошибались.       Бен дождался, пока каждый из них войдет в камеру, мысленно отметив расположение оружия, как внезапно вскочил на ноги и поборол одного охранника в захват, сжимая горло. Он успел увернуться от ножа и, переломав ублюдку пальцы, забрал холодящую ладонь сталь, дабы перерезать ему горло. Муки боли омеги эхом отозвались в его собственном теле; он зарычал и проделал с двумя оставшимися охранниками то же самое.       Бен забрал все их оружие и живо проглотил кашу, которую они принесли с собой. Чтобы добраться до Рей, ему нужны были силы.       Пристрелив каждого, кто встречался ему на пути, Бен даже не стал тратить время на теперь уже бесполезные расспросы о приверженности своих похитителей и их внутренних мотивах. Спустя двадцать минут он уже был на поверхности, шагая до тех пор, пока не достиг дороги. Там, наставив на водителя дуло пистолета, он угнал машину и не останавливаясь ехал до самого города.       У него не было с собой ни багажа, ни денег, ни документов. Бен продал за наличку машину, купил поддельный паспорт, чистую одежду и билет на следующий самолет в Париж. Он забронировал номер в отеле, но только для того, чтобы смыть с себя налет насилия.       Ему так и не удалось выспаться в самолете. Во снах он наблюдал извивающуюся на простынях Рей — обнаженную и одинокую. Одна рука отчаянно двигалась между бедрами, кожу марали обильные выделения, а на лице слезы.       Бен уже был на ногах, когда самолет только пошел на посадку, с извинениями пытаясь протиснуться между недоумевающими пассажирами. Бесконечные коридоры аэропорта едва не вывели его из себя. Наконец оказавшись на свежем воздухе, Бен словил первое попавшееся такси.       На протяжении всего пути он нервно теребил ремень безопасности, грозясь прорвать на нем дыру. Рей была близко, и ей так плохо.       Я скоро буду, пара. Почти на месте.       Голова его будто парила в тумане, Бен на автомате взвился вверх по лестнице, пока не достиг их квартиры на последнем этаже. Все его естество было настроено на тело Рей; тяжелое дыхание и дико стучащее сердце померкли перед лицом ее боли. У него не было при себе ни ключей, ни каких-либо других личных вещей, поэтому он был вынужден тарабанить кулаком в дверь.       Стоя здесь, всего в каких-то десятках метрах от Рей, вся энергия тела, что движила Беном всю дорогу домой, помогла вернуться сознанию в нужное русло. Время, проведенное в ожидании за дверью, вызывало одну бесконечную агонию.       А после… Бен учуял ее аромат. Она пахла подобно спелому фрукту, его великолепная пара находилась в самом разгаре течки — вся такая измученная и голодная. Омега приближалась все ближе. Он готов был поклясться, что услышал эхо ее голоска…       Рей распахнула перед ним дверь. Все ее тело от макушки до кончиков пальцев было румяным и блестящим от пота. Обнаженным. Для него она самое волшебное существо во всем мире. Увидев своего альфу, омега тотчас разразилась слезами.       Бен живо вошел в квартиру, захлопнув за собой дверь, и сгреб ее в свои объятия.       Рей одновременно переполняла и радость, и злоба, ее маленькие кулачки стучали по его груди, а из любимого ротика то и дело вылетали ругательства: «Сукин ты сын... ты никогда раньше не опаздывал… мне так больно, так больно, Бен… я ненавижу тебя за то, что ты меня оставил одну… ты, эгоистичный козел…». Но даже несмотря на это, аромат ее вспыхнул сладчайшими нотками восторга и отчаянного желания.       Бен не помнил, как они дошли до спальни, но прекрасно зафиксировал тот момент, когда распластал свою омегу по кровати и вошел в нее, даже не сняв одежды.       Рей всхлипнула и заерзала под ним, острые ноготки оставили на спине алые следы; омега все так же продолжала плакать и проклинать его.       Бен выругался, — грубо и первобытно — когда в первые секунды их неистового соития ему по определенным причинам не удалось выебать свою омегу так, как ей это нравилось — быстро и глубоко. Пробыв слишком долго без узла альфы, который помогал омеге урегулировать поток выделений, тело в определённом смысле заблокировало вход, не позволяя Бену погрузиться на желаемую глубину.       — Я все исправлю, омега, — прохрипел он ей на ухо, а после сел на колени. — Скоро все будет хорошо.       Он максимально широко раздвинул ей ноги, грязно выругавшись при виде мокрой и розовой киски, после чего под новым углом толкнулся в нее снова. Поправив хватку на бедрах, он принялся неглубоко погружаться внутрь огненного жара, шепча на ушко всякие успокаивающие слова, пока омега страдальчески всхлипывала от тупой боли.       — Недостаточно глубоко, недостаточно недостаточно… Ты же знаешь, как мне нужен твой узел… так давно нужен… почему же ты не можешь мне его дать? Бен, Бен, мне так плохо. Зачем ты делаешь это? Разве я была недостаточно хороша для тебя…? Почему тебя так долго не было? Альфа, разве я тебя больше не удовлетворяю?       Его собственное сердце обливалось кровью, зная, через что пришлось пройти его маленькой паре. Он сцепил зубы и снова осторожно толкнулся внутрь, пытаясь пробиться дальше, пока наконец не почувствовал, как закупорившиеся выделения начали поддаваться. Бен вышел из нее ровно настолько, чтобы дать возможность жидкости вытечь наружу и после смазать ею свои пальцы и член, попутно крепко сжав у основания узел, изнывающий по уютному местечку.       Напряжение внизу живота схлынуло, и Рей издала полный облегчения вздох. Однако продержалась она недолго, потому что, вскоре осознав сокрушающую пустоту, снова принялась плакать.       Бену было невыносимо наблюдать за ее страданиями.       Он поставил омегу на четвереньки и одним быстрым движением заполнил ее до предела. Стоны-крики прекратились в момент, когда он зафиксировал ее в одном положении и стал вбиваться внутрь настолько быстро и мощно, что вскоре они оба увидели звезды. Бен трахал омегу на пределе своих возможностей, отдав внутреннему альфе бразды правления. Сознание сузилось до одного лишь ощущения глубины проникновений и количества толчков, а мир сократился до узкой мокрой киски и безраздельного обладания оной.       И даже когда омега кончила в первый раз, он не стал сбавлять темп, потому что она все равно продолжала стенать и хныкать под ним:       — Больно, мне больно…       Бен перевернул ее на спину и продолжил свои карающие движения бедрами, трахая омегу так, будто намеревался высечь в ней для себя место. Дабы утихомирить крики и остановить слезы, он наклонился к ней и погрузил зубы в основание шеи.       Он почувствовал, как из горла Рей вырвался громкий вскрик, внутренние мышцы сомкнулись вокруг него, пальцы впились в плечи, колени сжали бока крепко-крепко, жадно принимая своего альфу. Бен разжал зубы только когда давление в узле стало почти что невыносимым, заперев себя настолько глубоко внутри, что Рей едва могла вдохнуть. Вся она от макушки до кончиков пальцев затряслась, а тело натянулось подобно самой настоящей тетиве. Из ее рта вырвался стон, лишенный внятных слов, но переполненный удовольствием и благодарностью.       Теперь, когда она, удовлетворенная и обездвиженная, обмякла под ним, Бен наконец смог поцеловать ее бровь. Ни один миллиметр ее чудного лица не избежал его внимания. Он шептал на ухо всякие приятности, когда погруженный в лоно до пределов член без устали впрыскивал сперму, которой на этот раз оказалось слишком много. Лицо омеги исказилось от напряжения и нахлынувшей эйфории, а Бен все продолжал изливаться.       — Ты идеальна, омега. Все в тебе прекрасно. Твоя маленькая голодная киска сделала альфе невероятно приятно. Твое присутствие напоминает мне только о самых лучших в мире вещах. Такая хорошая девочка, прекрасная, сильная. Альфа очень доволен тобой.       Рей всхлипнула и снова расплакалась.       — Я не знала, где ты был. Не знала, когда ты придешь… и придешь ли вообще…       — Я никогда не оставлю тебя одну, омега. Никогда. Я опоздал, потому что дела на работе пошли не по плану, и меня поймали. Но как только почувствовал приближение течки, сразу понял, что как-то засиделся в гостях у этих ублюдков. Я пришел так быстро, как только смог. Ты нуждалась во мне, и ничто не могло остановить меня на пути к моей омеге.       И тогда Бен поцеловал ее губы, смакуя каждую секунду, чтобы у Рей была возможность распробовать его вкус. Он припал сперва к верхней губе, а потом и к нижней.       — Прости, что так долго. Но теперь альфа рядом. Альфа с тобой, малышка.       Из уголков ее глаз потекли слезы, вот только на этот раз вызвала их отнюдь не печаль.       — Бен, — прошептала она, прижимая его к себе ближе. — Иногда мне так страшно. Я боюсь, что ты никогда не вернешься домой.       — Рей…       Бен убрал с ее лиц влажные волосы, а после увлек омегу на бок, дабы не разрывать тактильного контакта.       — Послушай, Рей. Ради тебя я всегда буду возвращаться домой.       Омега прижалась к грудной клетке, шмыгая носом где-то в районе шеи.       — Пообещай.       — Я клянусь. На всем белом свете нет ни единой силы, которая бы могла разлучить нас.       Бен целовал ее до тех пор, пока не сдулся узел, после чего он вновь возобновил их долгие занятия любовью. На этот раз он двигался медленно, наслаждаясь каждой секундой и находя такие места, от стимуляций которых Рей раз за разом распадалась на мелкие кусочки. Его целью стало утопить ее под волной неописуемого удовольствия, чтобы она больше ни на миг не вспоминала о боли. Бен общался со своей любовью посредством тела, и она отвечала ему тем же.       В мире осталась единственная истина — его безусловная приверженность Рей, и ничто никогда не станет у них на пути.

§

      Именно по возвращению к ней домой Бен впервые за долгое время слышал звук собственного имени.       Одним ноябрьским днем, когда он едва успел перешагнуть порог их лондонской квартиры, Рей без предварительных разъяснений завязала ему глаза и повела за собой по коридору.       — Еще немного, — сказала она. — А теперь подожди секундочку. И даже не думай подглядывать.       Из кухни с минуту доносилось какое-то копошение, а после его носа достиг кислотный запах загоревшейся спички.       — Ладно, теперь можешь смотреть!       Бен развязал ткань, узрев перед собой чуточку кривоватый домашний торт с множеством зажженных свечек. Возле него скромно стояла Рей, моргая на него своими большими глазами подобно самому настоящему солнышку. Его счастье.       — С Днем Рождения, Бен!       С несколько мгновений Бен стоял абсолютно неподвижно, ошеломленный увиденным. Он не помнил, чтобы хоть раз упомянул о своем дне рождении. Он даже не мог припомнить, чтобы кто-то в последний раз вспоминал о нем, не говоря уже о том, чтобы отмечать этот сомнительный праздник в кругу семьи или близких людей. В один момент Бен осознал, что совершенно ничегошеньки не помнил о своих последних двух днях рождениях. Тогда они были ничем не примечательными днями, проведенными на работе, а оттого и остались незамеченными.       К счастью, на помощь пришла Рей. И когда омега улыбнулась ему, положила на излюбленное место на его груди свои маленькие ладошки, у Бена прямо отлегло от сердца. То, что давно таилось глубоко спрятанным внутри в вечном страхе и опасении, наконец высвободилось наружу. Оно долгое время пребывало под толстым слоем льда и отрицания, но при этом всегда было рядом — уязвимое и полное страсти.       Бен пошатнулся и уронил голову Рей на плечо, обняв ее вокруг талии. Он не понимал, что заставило его потерять равновесие, а оттого прижал омегу к себе еще ближе.       Потом пришли слезы. Громкие и уродливые. Но Рей, казалось, не обращала на них никакого внимания.       Она поцеловала его лоб, испытывая безудержное счастье от присутствия своего альфы, и прошептала:       — Я люблю тебя, Бен. Я люблю тебя.       Она гладила его по волосам, пока тот не притих. К тому времени все свечки на торте догорели, став огарками.       — Ты не успел загадать желание.       В ответ Бен взял ее лицо в ладони и не испытывая ни капли стыда за свой по-глупому дрожащий голос, сказал:       — Поверь, Рей. Мне это уже не нужно.

§

      Единственный раз, когда его враги все-таки отыскали омегу, произошел в московской квартире. Прямо посреди ночи они выломали дверь, предварительно перешерстив остальную собственность Бена, чтобы наконец выйти на след единственно-одинокой квартиры с включенным светом и колыхающимися занавесками. Связанную и с кляпом во рту, они потащили ее к аэропорту.       Первый шквал дроби «Узи» подчистую смял входную дверь, ведущую на приватную взлетно-посадочную полосу, к которой как раз вели сопротивляющуюся Рей. Второй шквал намертво уложил четверо из семерых людей в нелепых лыжных масках.       Трое оставшихся резко обернулись, встретившись лицом к лицу с перезаряжающим добротный пистолет-пулемет Беном, на лице которого застыла убийственная маска ненависти. Одежда его ну никак не подходила для такого типа работы, но ею достойно служила кипящая в груди злоба. Он будет тем последним кошмаром, который сможет увидеть в своей жалкой и мимолетной жизни группка этих недоделанных уродов.       — Убрали от нее свои гребаные руки!       — Сукин ты сын… это мой тебе ответный удар. Око за око, так сказать, — прохрипел лидер, грубо сотрясая Рей за связанные руки. Бен узнал его по одним лишь глазам, остальное скрывала паршивая маска. Но этого оказалась достаточно. — Ты убил мою сестру, Рен, гребаный ты урод.       Бен проследил взглядом за двумя головорезами на противоположной стороне личных апартаментов теперь уже мертвого главаря синдиката, который уже никогда в жизни не увидит ни копейки своего баснословного состояния.       Он наставил дуло пистолета на одинаковое расстояние между ними, наблюдая за их жалким попытками достать оружие.       — Твоя сестра была самой настоящей мразью, которая положила столько голов, что мне даже и не снилось. Она заслужила такую судьбу. Как и все остальные.       Бен вовремя успел отскочить в сторону от линии огня. Рей стояла совсем неподалеку, но он действовал предельно осторожно, пронизывая градом пуль грудные клетки преступников. Один сразу же рухнул на пол. Другой скончался несколько секунд спустя, когда Бен изо всех сил сжал его глотку, оказывая давление до тех пор, пока не хрустнула шея.       Глаза его окропились жаждой крови. Бен мигом повернулся в сторону лидера. Он никогда не был поклонником медленных смертей, но на этот раз был готов сделать исключение.       Но кто-то опередил его — из груди лидера уже лилась темно-красная кровь. Рей каким-то образом удалось ослабить путы, и теперь она изо всех сил вонзала спрятанный до недавних пор нож в мягкую плоть. Ловко вывернувшись из ослабевающей хватки, она сделала шаг в сторону, позволяя мертвому телу окунуться в багровые реки.       Бен без промедления рванул к ней. Он быстро помог омеге избавиться от оков, и после, грязно выругавшись, вытянул изо рта кляп. Казалось, его глаза по-прежнему были красными от злобы.       Рей подняла нож, тот самый, который он однажды вручил ей сам. Омега методично вытерла о рукав следы крови и спрятала лезвие под рубашку.       — Я не расставалась с ним ни на минуту. И никогда не расстанусь, чтобы никто больше не забрал меня у тебя.       Прямо здесь и сейчас мир Бена перевернулся с ног на голову. Вот только они все еще стояли в кругу мертвых тел. Вот только губы Рей пересохли от жесткого материала кляпа, а запястья усеялись из-за веревок уродливыми синяками. Вот только Рей вся была вымазана не своей кровью.       Вот только изнывающие по жестокому возмездию руки почти что успели совершить непоправимое.       Бен первым рухнул на колени в объятиях с Рей.       Бен первым начал дрожать, спрятав лицо в каштановых волосах и вдыхая родной аромат своей пары. Этот аромат — единственная вещь, которая скрашивала его жалкое существование. Единственная вещь, которая наделяла его всеми теми хорошими качествами, столь дорогие сердцу Рей.       — Рей, я люблю тебя.       Рей припала к неуклюже-громадному телу своей пары. То, как он оставлял на ее лице бесчисленное количество разгоряченных поцелуев, как задействовал все оставшиеся силы, только для того, чтобы прижать ее к себе ближе, осознание только что произошедшего кошмара… все то заставило ореховые глаза заслезиться. Она едва не потеряла все, что имела.       Омега зарылась ему в грудь и глубоко вдохнула аромат своего альфы, отгоняя все невзгоды. Она здесь, с ним. Ради него она ни за что не падет духом.       — Бен, — прошептала Рей, крепко сжимая его руками. — Забери меня домой.       И неважно, в какую квартиру, таунхаус или пентхаус. Куда угодно, лишь бы они были вместе. Потому что только рядом с ним огромное пространство жилого помещения приобретало сакральное понятие «дома».       — Искупай меня, сделай мне гнездо из своего запаха, наполни меня своим семенем и… не отпускай, хорошо?       Голос к концу предложения стал едва различимым, потому что только сейчас Рей осмелилась спросить то, что долго не решалась озвучить.       Бен обхватил ее лицо ладонями и со всей нежностью поцеловал покрытый ссадинами рот.       — Я отменю все текущие контракты. По сравнению с тобой они ничто, пара.       Рей прижала лицо к мужской шее, почти не скрывая своего восторга от его слов. И изумления — она еще никогда после столь опасной для жизни ситуации не испытывала молниеносное ощущение разрывающей изнутри радости и безопасности.       Бен взял омегу на руки. Окруженная заботой, она наконец позволила себе расслабиться и потерять бдительность, спрятавшись в надежной груди своего альфы.       Глубоким и мягким голосом он сказал ей, что та уже могла отдыхать. Альфа-приказ подействовал на омегу подобно мягчайшему одеялу, с которым бы не сравнилось ничто в мире.       Рей проснулась в летнем доме на Миконосе, который когда-то для нее приобрел Бен. Ведущая на террасу дверь была открыта, на постель падал солнечный свет. Подле кровати лежал поднос с фруктами, бутербродами и апельсиновым соком. Все ее чувства мгновенно потянулись за Беном и отыскали его совсем рядом — на их широкой постели.       Увидев, что омега проснулась, он навис над ней всем своим обнаженным телом, как будто бы хотел скрыть от всего мира. Рей чувствовала одного лишь его.       — Ты моя, Рей, — пообещал он ей мягким и непоколебимым голосом, которого Рей раньше никогда не слышала. — Никто больше тебя не тронет. Я убью всякого, кто только посмеет это сделать. Ты принадлежишь мне, ни одна вещь во всей Вселенной не значит для меня столь много, как ты.       До этого момента Рей даже не подозревала, насколько сильно она нуждалась в этих словах; внутри моментально расцвело ощущение безопасности и уверенности, за считанные секунды распространившись по всему телу. Глубокое ощущение привязанности и преданности своей паре окончательно развеяло в душе всякие сомнения.       Она тоже убьет любого, кто только посмеет разлучить их.       — Скажи это снова, — вкрадчивым и проникновенным голосом прошептала Рей. — Бен, любовь моя, скажи.       Бен послушно последовал просьбе, при помощи рта на ее брачной железе и пальцев между бархатной кожи ног дав ей все, о чем она только могла мечтать.       — Я люблю тебя, Рей. Моя пара. Мой смысл жизни. Люблю тебя.

———

      Прошло три месяца, а они все так и жили на Миконосе. Рей видела, как он иногда разговаривал с кем-то по телефону, но такие беседы всегда оставались непродолжительными. Всякий раз, когда она входила в комнату, Бен сразу же вешал трубку и подходил к ней.       Он заправлял ей за ухо выбившуюся прядку и улыбался этой столь редкой маленькой улыбкой. Спустя некоторое время у омеги возникло такое ощущение, будто они променяли свои жизни на приторный образ едва успевшей вступить в брак пары, чье существование отныне было навек завязано на бесконечном медовом месяце.       Казалось, что-то в нем изменилось. После того, когда он наконец облек в слова то, о чем они и так давно прекрасно знали. После того, как он каждое утро и вечер целовал и перевязывал раненные запястья, пока те окончательно не зажили. После того, как он провел бесчисленное количество ночей шепча ей в волосы слова извинений, пока Рей наконец не сдалась, позволив ему выговориться.       Они проводили очередное безмятежное утро на террасе, как вдруг она потянулась к лицу Бена, побуждая его оторваться от чашки кофе. Он повернул голову как раз вовремя, успев поймать губами тонкие пальчики.       — Что такое?       Рей покачала головой и с улыбкой отвела взгляд. Он еще не был готов озвучить свое решение по поводу их дальнейшей жизни на острове, поэтому она не стала настаивать.       — Ничего.       Рей взяла его за руку.       — Я просто рада, что ты рядом, вот и все.       Они еще никогда не занимались любовью таким образом. Раньше, когда Бен приходил уставший с работы, секс всегда ощущался чем-то на грани отчаяния: поцелуи будто заменяли само дыхание, обеспечивая долгожданное облегчение перед следующими месяцами вынужденной разлуки. Он трахал ее подобно изнывающему от жажды человеку, как будто ему было жизненно необходимым напитаться ее любовью и лаской, дабы протянуть до их следующего раза.       Сейчас же все проходило несколько иначе. В его действиях не было ни грамма суеты. Иногда он доводил ее до грани по три-четыре раза, после чего приступал к самой интересной части. Он на протяжении часов мог изучать языком и членом ее киску и только тогда заставлял омегу кончать настолько сильно, что та еще пару дней чувствовала отголоски крышесносного оргазма.       Его присутствие в ее теле было самым настоящим откровением. Он на протяжении двадцати минут мог посасывать чувствительную кожу брачной железы, попутно вбиваясь в нее сзади. Он распахивал ей бедра и с благоговением наблюдал за местом единения их тел, нашептывая, какая она идеальная, как хорошо она принимает его член и как он был рад давать свою сперму одной лишь ей. И когда Рей все еще пребывала в посторгазменной неге, мелко подрагивая всем телом, он неизменно толкался в нее головкой, пощипывал чувствительные соски и нашептывал в шею:       — Я дам тебе все, Рей. Ты самое главное, что есть в моей жизни.       Рей боялась надеяться, но ни на мгновение не прекращала думать о его словах. Секс прекратил быть чем-то временным, непостоянным. Он ощущался началом чего-то большего.       Прошел еще месяц. Бен по-прежнему будил ее поцелуями и чашечкой кофе в постель, но ничего не говорил об отъезде.       Наконец, Рей решилась.       Бен стоял у раковины и мыл посуду, когда омега подошла к нему сзади, прижимаясь к широкой спине. Руки его были погружены в мыльную воду. Она осторожно прислонилась щекой к налитым мышцами плечам, легонько зацепляясь пальцами за перед футболки.       — Бен, — начала она, робко и уверенно одновременно.       Рей прижалась чуточку ближе, вспоминая, как впервые даже через блокаторы уловила аромат своего альфы, когда тот сжимал ее за горло. Вспомнила, как от накатившего облегчения ее едва не подвели собственные ноги.       Альфа, ты вернулся ко мне.       — Бен, — повторила она, потираясь о футболку щекой. — Бен, я хочу твоего ребенка.       Он даже не шелохнулся. Сперва тело, казалось, вообще никак не отреагировало на такую просьбу, вот только аромат внезапно вспыхнул самой невероятной палитрой эмоций.       Это послужило Рей сигналом.       — Бен, я хочу носить твоего ребенка. Хочу видеть твое лицо, когда ты впервые возьмешь его на руки. Хочу, чтобы ты услышал его первое слово, хочу, чтобы ты был рядом, когда он сделает свой первый шаг.       Каждое слово сопровождалось легким как перышко поцелуем.       — Пара, я хочу проводить с тобой каждый день.       А он все так же стоял неподвижно. Пока Рей не подняла взгляд, увидев в раковине на поверхности воды едва уловимую рябь. Пока не поняла, что эти круги создавали стекающие по подбородку слезы Бена.       Потом он повернулся настолько быстро, что Рей даже не успела увидеть его лица, и вцепился в нее, как будто от нее зависела вся судьба мира. Как будто он никогда ее больше не оставит. Рей надеялась, что этого никогда не произойдет.       — Рей, — надломано выдохнул Бен. Таким еще она никогда его не видела. — Я никогда не думал, что смогу стать хорошим человеком. Это стало возможным только с тобой. Я принадлежу тебе, и всегда буду твоим, так долго, покуда будет биться мое сердце.       Рей поцеловала его в уголок рта, улыбаясь настолько широко, что и ее глаза начали покалывать от непролитых слез.       — Этот мир никогда не станет идеальным, Бен. Но мой мир уже такой, и все благодаря тебе.       Бен с осторожностью положил ладонь на живот омеги; в темных глазах сияли переполняющие душу и сердце эмоции.       — Я устал от вечной борьбы. Мне хочется оставить позади всех врагов, убийства и жестокости, — он притянул ее к себе ближе, укутывая омегу в кокон из своих надежных рук. — А теперь мы займемся любовью, и я подарю тебе ребенка.       Теперь настала очередь Рей плакать, позволяя слезам счастья окропить тонкую ткань футболки.       — Давай начнем сегодня же вечером, Бен.       Тем же вечером он помог ей извлечь имплант.       Прежде чем лечь в постель, Рей настояла сделать гнездо. Так было правильно. Альфа поощрял каждое ее действие и даже по просьбе омеги оставил на одеялах свой запах. Наконец Рей вышла из ванной комнаты, одетая в его излюбленное кружевное нижнее белье. Омега кокетливо прикусила губу и протянула ладонь.       Бен поднял ее на руки и понес к их гнезду, после чего так же быстро разделся, присоединившись к замершей в ожидании паре.       Прежде чем снять с нее нижнее белье, он покрыл поцелуями каждый участок ароматного тела.       — Моя омега сумела сделать просто идеальное гнездо, — похвалил он Рей, лаская языком набухший клитор, пока от нее волнами не начал исходить аромат удовольствия, которым в считанные секунды пропиталась вся постель. Ее организм был полностью готов к оплодотворению, буквально источая почти что отчаянную решимость принять в себя ребенка альфы.       Бен припал в поцелуе к заветной дырочке, улавливая совершенно иной аромат — неопровержимое доказательство высокой фертильности.       — Моя омега родит идеального ребенка.       Рей обхватила его лицо руками, и когда он медленно погрузился внутрь, запечатлела на губах долгий поцелуй, позволяя альфе задать размеренный ритм. Он вжал омегу в гнездо, доказывая собственную решимость.       Ее идеальный многогранный аромат, сокращение внутренних мышц вокруг его члена, что подготавливали тело к семени альфы, тихий шепот признания в любви… все это слилось в единое понимание единственно-важной ценности момента, за пределами которого блек весь остальной мир.       Все его грехи. Все дурные поступки. Абсолютно все померкло перед лицом ее любви и его ответных чувств.       — Пара, — прошептал он, прежде чем кончить; подушечки пальцев порхали над крошечным клитором, побуждая омегу разделить на двоих этот памятный миг. — Любовь. Я наполню тебя моим ребенком. Нашим будущим.       — Да, альфа, — захлебнулась Рей, ощущая, как голова утопала в ворохе одеял, а сам Бен, — весь такой мокрый и горячий — пульсировал внутри нее. Он целовал ее, удерживая неподвижно в гнезде и накачивая драгоценным семенем.       Спустя некоторое время он уже окроплял поцелуями нежную кожу груди, пока пальцами заталкивал назад вытекшую сперму.       — Мне так нравится ощущать внутри твоего ребенка, — сонно и счастливо промямлила Рей.       Бен прижал омегу ближе, припав губами к брачной метке. Глубоко в груди начала нарастать совершенно первобытная реакция, —вибрирующий рокот — высвобождая наружу волны любящего спокойствия.       — Ты была такой умничкой, омега. Для меня нет ничего приятнее, чем оставить в тебе частичку себя.       Бен увлек ее на бок, дабы скрутиться вокруг нее клубком. В его надежных руках и сотворенном совместными усилиями гнезде омега была в полной безопасности. Находясь в ней, он по-прежнему впрыскивал в голодный жар семя, дабы обеспечить зачатие. Будто обещание, что альфа всегда будет рядом и обеспечит омегу самым лучшим.       — Моя пара, — продолжал он мягким, чувственным голосом. Слова лились из его рта необычайно воздушно и восхищенно, почти благоговейно. — Со мной ты в полной безопасности, я всегда буду любить и ценить тебя. Тебе никогда больше не придется быть одной.       Пребывая в полудреме, Рей еще никогда не чувствовала себя настолько целостной и спокойной. Она нашла его руку и переплела их пальцы.       Ее улыбка расслабленная и яркая, словно лучик света.       — Можешь повторить, Бен?       Он поднес их руки к губам, чтобы оставить на них поцелуй. Вскоре на этом пальчике будет красоваться обручальное кольцо.       — Я люблю тебя, Рей.       Ее улыбка стала еще шире, после чего насытившаяся омега погрузилась в мирный сон.       — О большем я и не смею мечтать.