the family pack

Семья Юнги обожает детей. — О, они совсем как собаки, не так ли? — Они не собаки, мама. Это дети. Сокджин слышит раздражение в голосе Юнги, даже если не видит его. Чимин дремлет у него на руках, уткнувшись головой ему в шею. Беднягу укачало во время поездки к родителям Юнги. Тэхён в облике щенка обнюхивает новую обстановку, в то время как Чонгук — угрюмый комок шерсти на диване. Сокджин немного отругал его в машине, потому что он сказал ребенку, что на остановке для отдыха им нельзя покупать сотток-сотток. («Бабушка приготовила для тебя много вкусной еды, пойдём». — Сокджин протянул руку, чтобы увести Чонгука от прилавка с едой. И вот тогда Чонгук скрестил руки на груди и фыркнул на него, надув губы и высокомерно отвернувшись от собственного отца, который буквально спас ему жизнь на обочине. Наглость собственных детей.) — Тэхен, будь осторожен, — предупреждает Сокджин, когда тот подходит к шкафам с фарфором и фоторамками. Они никогда раньше не были в доме бабушки и дедушки, и Сокджин намерен оставить его точно таким же, каким он был, когда они впервые приехали. — Скажи им, чтобы они снова стали детьми, — говорит она, насвистывая им вслед, как домашним животным. — Мам, не надо этого делать. Они не собаки, — огрызается Юнги. — Тэхён, Чонгук, — зовёт Сокджин, прежде чем Юнги и его мама начинают по-настоящему ссориться, — бабушка хочет дать вам конфет. Вы можете обратиться ради нас? Тэхён радостно тявкает, а Чонгук сердито виляет хвостом. Тэхён идёт на кухню, и к тому времени, как он добирается до неё, он превращается в пятилетнего мальчика. При виде него она мгновенно тает. — Ах, мой сладкий малыш! — воркует она, наклоняясь, чтобы обнять его чуть не до смерти. — Чимин может поспать на кровати, — говорит отец Юнги, подходя из коридора. — Я постелил ему дополнительные одеяла. — Спасибо, абоним, — Сокджин вздыхает с облегчением, когда вес Чимина уходит с него. Отец Юнги гордо улыбается: — Ого, Чимин намного тяжелее, чем я помню. Мальчики растут. Сокджин гордо улыбается в ответ. — Кажется, растут слишком быстро. Отец Юнги хмуро смотрит на Юнги. — И ты мне это говоришь. Юнги раньше был милым, знаешь ли. — Я думаю, ваш сын все еще очень милый, абоним. Юнги громко ворчит из кухни на свою мать: — Ах, мама! Если ты дашь Тэхёну мороженое, он не будет ужинать! — на что его мать отвечает с таким же раздражением: — О, пожалуйста! Они же дети! — Какое же ты благословение, — отец Юнги дважды похлопывает Сокджина по щеке, прежде чем отнести Чимина в спальню. Теперь, когда о Чимине и Тэхёне позаботились. Сокджин смотрит на Чонгука, который упорно остаётся в своей щенячьей форме на диване. — Малыш, бабушка угощает мороженым. Ты хочешь? — Чонгук не отрывает головы от лап. — Ты уверен? Если ты не хочешь, папа съест его. — уши Чонгука дергаются. — Мммм, такая вкуснятина! — Сокджин причмокивает губами и делает вид, что ест. — Ух, папа все съест… — Папа! — скулит Чонгук, превращаясь обратно в ребёнка, сердито хмуря брови. Поймал его. Сокджин садится на диван и говорит: — Ты обиделся, потому что папа ругал тебя в машине? — Чонгук не отвечает. Только надувает губы. — Ты сделал папе приятное или злое лицо на остановке? — Злое лицо, — пробормотал Чонгук. — И нормально ли быть злым по отношению к людям? Чонгук качает головой. — Когда папа не разрешает тебе что-то, у меня есть на то причина. Если я позволю нашему Чонгуку съесть все-все-все конфеты в мире, что будет? — Сокджин раскрывает объятия, и Чонгук забирается к нему на колени. Чонгук снова бормочет: — Я заболею. — Верно. Если бы ты съел сотток-сотток, ты бы больше не был голоден. Тогда ты не смог бы съесть то, над чем так усердно трудилась бабушка. Как, по-твоему, она бы себя чувствовала? — Грустно… — Очень грустно, — соглашается Сокджин, убирая волосы с его лица, немного вспотевшего от истерики. — Ты понимаешь, почему папа сказал «нет»? — Чонгук кивает. — Итак, в следующий раз, когда папа скажет «нет», ты сделаешь мне злое лицо и «хм!»? — Чонгук качает головой. — Папа обиделся, когда увидел твоё сердитое лицо. Что ты можешь сказать? — Ищвни. — Всё в порядке, — соглашается Сокджин, целуя его в лоб. — Папа должен делать только тебе злое лицо? — он намеренно корчит смешную сердитую рожу, его голос становится низким и нелепым. Он рычит: — Чонгук-а! Чонгук виновато улыбается и заливается смехом. — Не-а! Мне не нравится злое лицо! — Если ты не сделаешь злое лицо, папа не сделает злое лицо. Звучит хорошо? — Чонгук улыбается и кивает, давно позабыв о своём поведении. Ах, вот он, его милый маленький ребенок. — Бабушка даст тебе мороженое. Иди, — подсказывает Сокджин, снимая Чонгука с колен. Чонгук ковыляет на кухню, и мама Юнги сюсюкается с ним, когда он подходит, и позволяет ему выбрать вкус, который он хочет. Она гладит его по голове и называет хорошим мальчиком. Чонгук впервые за день улыбается. Сокджин разваливается на диване, его бёдра и руки болят от того, что он держал на руках двух детей подряд. Он даёт себе пять. Отличная работа, Ким Сокджин. Отец года. — Хочешь, я куплю тебе новую футболку? — спрашивает Юнги, когда присоединяется к нему на диване. — Чимин весь её обслюнявил. — Не стоит, — Сокджин отмахивается от него. — Всё равно снова испачкается. Тэхен доказывает его точку зрения, заползая к нему на колени, размазывая растаявшее голубое эскимо по его футболке, пока пытается найти удобное положение, чтобы ноги Сокджина оптимально затекли. Он бросает на Юнги страдальческий взгляд, и Юнги тихо смеется, вместо этого сажая ребенка к себе на колени. — Нам понадобится ванная после этого, — Юнги хлопает Тэхёна по носу, и тот хихикает, а голубые брызги стекают по его подбородку. Некоторые дети в возрасте их детей умели мыть посуду и играть на пианино. Их дети всё ещё не могли засунуть еду прямо в рот. — Дети отвратительны. — говорит Сокджин, вставая, чтобы поприветствовать семью Юнги. Мама Юнги и Чонгук сидят за кухонным столом, и Чонгук с удовольствием посасывает розовое мороженое. — Здравствуйте, мама, — здоровается Сокджин, и она жестом приглашает его сесть напротив них. — Он такой же, как Юнги в детстве. Суетливый и упрямый без причины. — комментирует она, когда Сокджин приближается. Она смотрит на его футболку со знающей улыбкой. — Дети отвратительны, не так ли? — Я просто рад, что детей не нужно приучать к горшку. — О, так они не ходят в горшок? — Они, естественно, ориентируются по запаху, поэтому мы расставляем вокруг туалета ароматизаторы. Мама Юнги смотрит на Чонгука широко раскрытыми глазами. — Если бы я знала, то вышла бы замуж за оборотня. Сокджин смеётся. — Мы многому у них научились. Она убирает прядь волос с лица Чонгука, занятого мороженым. — Знаешь, когда Юнги позвонил и сказал, что вы усыновляете кого-то, я была так счастлива. — нежно говорит она, все еще поглаживая волосы Чонгука. — А когда мы услышали, что вы усыновляете оборотней, — не буду врать. Я немного нервничала. Как люди будут заботиться о животных? — Они не животные, мама, — мягко поправляет Сокджин. Мать Юнги не спорит с ним, потому что до того, как они полюбили детей, они полюбили Сокджина. Она говорит: — Но эти дети — лучшее, что случилось с Юнги. Он, — она смотрит на собственного сына, — раньше был невыносимым. Теперь он смягчился. Благодаря тебе и детям. Сокджин смиренно принимает её слова и комментирует: — Но Юнги был лучшим, что случалось со мной. — Айгу, — сокрушается она, — какое же ты благословение. Сокджин сияет. Он любит навещать родителей Юнги. — Твоя семья в конце концов одумается. Если мы, деревенщины, смогли, то я уверена, что и эти заносчивые сеульцы тоже смогут. Сокджин натянуто улыбается и просто кивает, понимая, что лучше ничего не говорить. Его семья не разговаривает с ним с тех пор, как он усыновил оборотней. — А, — надувает губы Чонгук, розовая жидкость капает с его подбородка, когда он указывает на пол. — Мороженое упало. И Сокджин тянется за салфеткой, чтобы привести в порядок Чонгука, мысли о семье легко улетучиваются из его головы, когда у него есть два липких ребенка, которых нужно умыть. К тому времени, как они умывают детей от мороженого, мама Юнги настаивает на том, чтобы надеть на них одинаковые комбинезоны, которые Юнги специально сказал ей не покупать, потому что они сползут с них и оторвут пуговицы. — Ты одела их как детей-рабов, — ворчит отец Юнги, хотя у него уже была готова камера. — Они выглядят очаровательно, — возражает она. — Тэхён-и, посмотри на бабушку! — она поднимает камеру с улыбкой. — Вот и все — какая милая собачка. — Ребенок, — говорит Юнги позади неё, и Сокджин бьёт его локтем под рёбра. — Она старается, — тихо бормочет Сокджин. Они решают быстро перекусить в ресторане неподалёку, всего в нескольких минутах ходьбы от их дома. Они почти никогда не берут детей с собой в рестораны, особенно когда не уверены в их способностях к перевоплощению, но у них есть семейная традиция — ужинать в этом ресторане каждый раз, когда Юнги возвращается домой. По словам его отца, он любит его с детства. Тэхён жалуется, что джинсы колючие, и ворчит, что хочет переодеться. Как только он понимает, что Чонгук в жёлтом, он вдруг начинает чувствовать себя обиженным из-за своего нежно-голубого цвета. Чонгук, обеспокоенный тем, что потеряет свою жёлтую футболку, тоже начинает ныть. — И как далеко он? — вздыхает Сокджин. — Он буквально прямо перед нами, — указывает Юнги, и Сокджин стонет, вспомнив, что это ресторан с рисовым супом. Мать Юнги только купила эти комбинезоны. Что еще хуже, ресторан не очень приспособлен к детям. Все сидят на полу, едят с низкого стола, а это значит, что нет детского стульчика, чтобы дети были в ловушке и вели себя прилично. Конечно, Тэхен не может усидеть на месте больше пяти минут и продолжает прыгать от стола к столу, болтая с другими семьями. — Извините, он разговорчивый ребенок. — Юнги говорит в третий раз, покидая их столик, чтобы схватить Тэхена за подмышки и заключить в свои объятия. Добрая семья просто смеётся и с обожанием говорит: — Он такой милый. Он нам не мешает. — Тэхен, если хочешь есть, ты должен сидеть смирно, — говорит Сокджин, когда Юнги снова усаживает его. — Я не люблю суп! — лжёт он, потому что они оба знают, что он любит суп, но в этом ресторане он решил вести себя особенно дерзко. — Я хочу кимбап! Сокджин всё утро возился с капризным Чонгуком, так что последнее, что ему сейчас нужно, это чтобы Тэхён тоже начал капризничать. — Тогда мы поедим кимбап, Тэ, — уступает он. Когда официант приносит им еду, он смотрит на детей, играющих с палочками для еды. Особенно на Чонгука, который издаёт свистящие звуки, притворяясь, что это меч. — Чонгук, это опасно. Ты можешь кому-нибудь выколоть глаза. — упрекает его Юнги, отбирая палочки. Официант тихо смеётся. — Как очаровательно. Они двойняшки? — Нет, они тройняшки, — отвечает Сокджин, — наш третий ребёнок… — медленно и пугающе вежливая улыбка сходит с его лица, а Юнги тут же давится. Юнги и Сокджин в ужасе переглядываются, встают и кричат: — ЧИМИН!

***

Понедельник — ЧИМИН! Чимин хмурится, глядя на свое отражение, игнорируя крик папы-кота. Сегодня утром он проснулся с непослушными кудрями, и сколько бы средств он ни использовал, они отказывались принимать приличный вид. Почему Чимин был единственным однопометником с такой текстурой волос, когда у Чонгука и Тэхёна были прямые, послушные локоны? Как будто быть натуральным блондином недостаточно. — Ты каждый день носишь одну и ту же! Зачем тебе так долго находиться в ванной? — Я почти закончил! — отвечает Чимин. В младшем возрасте его кудри были более упругими, а с возрастом начали ослабевать, превращаясь в пушистый, волнистый беспорядок. В хорошие дни они выглядели как недорогая завивка. В плохие дни выглядели как плохо сделанное птичье гнездо. Чимин нанёс больше геля на правую сторону, чтобы, по крайней мере, обе стороны его прически выглядели одинаково. Он чуть не заплакал, когда его волосы снова взметнулись вверх. — ЧИМИН-А! — крикнул папа-кот. — А-а-а-а, — стонет Чимин, окончательно сдавшись, и с силой пинает дверь ванной. Ладно. Люди с прямыми волосами никогда не поймут. — Я иду! — Эй, — ворчит папа-кот, пока он спускается по лестнице, — разве ты не знаешь, что мы опаздываем? Твой отец опоздает на самолёт! — Папа, рейс отца через четыре часа. Самолёт всё ещё летит над Тихим океаном. — Чонгук! — кричит папа-кот. — Ты не спустишься? Чонгук выходит из своей комнаты, сосредоточенно глядя в телефон и нерешительно водя пальцами по клавиатуре. Он что-то печатает, останавливается, лихорадочно нажимает на кнопку, чтобы удалить, и, пристально глядя перед собой, прикусывает нижнюю губу. Он ведёт себя странно с той самой ночи, когда сбежал с Тэхёном. Чимин никогда раньше не видел, чтобы Чонгук так сильно увлекался телефоном. Их брат был известен тем, что ужасно переписывался и ещё хуже говорил по телефону. Однако, Чимин иногда слышал, как Чонгук хихикает и приглушённо болтает через общую стену, когда он ещё не спал и готовился к учёбе. «Он с кем-то встречается», — предполагает Чимин, вытаращив глаза. Но с кем? — Один, два, три, — папа-кот считает головы в гостиной и фыркает, когда понимает, что кого-то не хватает. — Сокджин! — кричит он. — Ты готов? Папа-хомяк неуклюже выходит из спальни с чемоданом, наполовину одетый в куртку, с дорожной подушкой на шее. — Ёбо, ты не видел мои контактные линзы? Папа-кот глубоко вздыхает через нос. — Откуда мне знать, куда ты положил свои линзы? Папа-хомяк останавливается на полпути вниз по лестнице и дуется. — Потому что ты меня любишь? Чимин дважды проверяет свой рюкзак, убеждаясь, что у него есть все необходимые материалы, пока его отцы препираются: конспекты, которые он одолжил у Чусона, учебник по подготовке к TOEIC, пробники экзаменов для повторения во время обеда, спортивная сумка для занятий по кэндо и рабочая тетрадь для хагвона по математике… — Ого, как твои волосы становятся такими? — Тэхён глубоко запускает пальцы в волосы Чимина, и Чимин хочет его убить. — Как у шелковистой курицы. Чимин отталкивает его. — Отойди от меня. Глаза Тэхёна сужаются, на его лице и руках все еще пластыри, скрывающие синяки от драки в баре. Прежде чем он успел ответить, папа-кот внезапно хватает Тэхёна за воротник в знак предупреждения. — И что я скажу на похоронах, когда мои сыновья убьют друг друга? — шипит папа-кот. — Чимин толкнул меня первым. — Тэхён показывает ему язык. — Я же сказал тебе перестать трогать мои волосы! — Какая разница? Все равно они выглядят неряшливо. О, папа-кот прав. Чимин точно убьёт своего брата. — Нет, — говорит папа-кот, указывая на Чимина, словно читая его мысли. — Не с раннего утра, слышите? — он сурово смотрит на Тэхёна и повторяет. — Нет. Нравится, как общаются в этой семье. — Никто не видел мои контактные линзы? Я надевал их вчера, — папа-хомяк хлопает себя по карманам, как будто они должны волшебным образом появиться. — Тогда ходи слепым. — папа-кот смотрит на часы. — Твой рейс через 3 часа 50 минут! — Фу, — фыркает папа-хомяк, — ты ведёшь себя как отец. — А что это, по-твоему?! — папа-кот указывает на трёх сыновей, сидящих на диване в гостиной. Это становится смешным. С таким же успехом они могли бы поехать в школу на автобусе, но папа-хомяк настоял, чтобы подвезти и должным образом с ними попрощаться. Он ведет себя так, словно его отправляют на войну каждый раз, когда он отправляется в деловую поездку. Самое дальнее, куда он отправляется, — Тайвань. — Кажется, я видел их в нашей ванной, — признается Чимин с усталым вздохом. Он просто хочет попасть в школу, терпеть поддразнивания друга по поводу его прически и покончить с этим. — Я принесу их. Никто не обращает на него никакого внимания, когда он поднимается по лестнице. — Товя компания выбрала ужасное время, чтобы отправить тебя в командировку. — Чимин слышит, как папа-кот жалуется. Всё, что он делает целыми днями, — это жалуется, ворчит, жалуется, в таком порядке. — В эту субботу у мамы 60-летний юбилей. Как я буду готовиться к нему без тебя? — Ты знаешь свою маму гораздо дольше, чем я её знаю, Юнги. Всё будет хорошо. — По крайней мере, она не устраивает истерику, когда ты выбираешь цвет скатерти… — Я вернусь к празднику, не волнуйся так сильно. Папа-кот слишком много думает, когда дело доходит до бабушки и дедушки. Чимин думает, это потому, что он старается им угодить. Праздник один из дней, который Чимин тоже ждёт с нетерпением. Когда он видит бабушку и дедушку, то всегда чувствует себя обласканным и ценнимым. В любом случае, это определённо лучше, чем родня хомяка-папы. Единственное доказательство того, что они существуют, — это карманные деньги, которые они получают по почте раз в год. Иногда на день рождения. Иногда на Солляль. Однажды они пришли летом с запиской, в которой было написано: «Жарко. Купите охладительные напитки». Папа-хомяк не говорит о них, а они не спрашивают. Чимин легко находит контактные линзы и замирает перед зеркалом, увидев, что его волосы каким-то образом стали ещё более пушистыми. Чёрт бы побрал Тэхёна и его невероятно большие руки. Чимин быстро провёл рукой по волосам, чтобы хоть как-то привести себя в порядок. Из-под его контактных линз цвета какао проглядывал серый оттенок. Эти чёртовы линзы никогда не сидели на его глазах как надо. Светлые вьющиеся волосы. Серые глаза. Альфа-оборотень. — Держу пари, Иисус не так сильно страдал, — ворчит Чимин, роясь в ящиках в поисках глазных капель. Он смахивает капли с ресниц, спускаясь по лестнице. Он закидывает рюкзак на плечо и говорит: — Папа, я нашёл линзы! — он надевает ботинки и выходит за дверь. — Чонгук, на этот раз я сяду на переднее сиденье… Слова замирают у него на губах, когда он смотрит на пустую подъездную дорожку, где нет ни машины, ни семьи. Рюкзак Чимина в отчаянии валится на крыльцо. Да вы, должно быть, шутите.

***

— Как вы могли забыть собственного ребёнка! — кричит мама Юнги, а Юнги возражает: — Ты тоже его забыла! И папа Юнги, поразительно спокойный, говорит: — Я присмотрю за мальчиками, а вы возвращайтесь домой. Всё будет хорошо. Сокджин даже не слышит их. Его ноги трясутся, когда он выбегает из ресторана и бежит обратно к дому Юнги. Он слышит торопливые шаги Юнги позади себя. «Ты не знаешь код!» — он тяжело дышит, но Сокджину все равно. Они случайно оставили своего ребенка. Сокджин нажимает на кнопку лифта не менее 150 раз. Поездка на 27-й этаж проходит в тишине, наполненной тревогой, пока Юнги не говорит: — Нас не было меньше 30 минут. Он, наверное, ещё спит. Всё в порядке, Сокджин. Он выходит из лифта ещё до того, как двери полностью открываются. Он бежит по коридору, поворачивает налево и останавливается. Ноги дрожат, сердце замирает где-то между третьим и четвёртым этажами. — Юнги… — Сокджин вслепую хватает Юнги за руку. — Почему дверь открыта? Юнги первым заходит в квартиру. Сокджин слышит его голос, который снова и снова кричит: — Чимин-а! Чимин-и! Чимин? — Сокджин слышит собственное дыхание. Нереально. Такое бывает только в новостях и в газетах. Каковы были шансы на похищение ребёнка? Меньше 0,1%. Даже меньше 0,01%. Чимин сейчас играет в игру. Он где-то прячется. Он хихикает и прячется где-то, где Юнги не может его найти. Он выйдет, его кудрявые волосы будут в очаровательном беспорядке, как всегда после того, как он проснётся, а эти прекрасные глаза превратятся в полумесяцы, потому что он смог разыграть папу. Затем Юнги, спотыкаясь, выходит, смотрит на Сокджина безумным взглядом и качает головой. — Его здесь нет. Колени Сокджина подгибаются.

***

Вторник Чимин распахивает дверь машины, нарушая сосредоточенность Чонгука на телефоне. Он не упускает из виду, как Чонгук выходит из Kakao и прячет телефон. — Выходи, — требует Чимин, потому что Чонгук сидит на переднем сиденье. — Я первый сел. — А вчера меня бросила вся моя семья. — Нас всех троих бросили, когда мы были младенцами, Чимин. — И мне выпала удивительная честь пережить это снова. А теперь двигайся. — Драматично, — бормочет Чонгук, выходя из машины. — Не смотри на меня так, это жутко. — То, как ты выглядишь, когда пишешь своему альфе, ещё более жутко, — парирует Чимин. Уши Чонгука краснеют, он бледнеет, запинается, чуть не роняет телефон и пищит: — У меня нет альфы! — Угу, конечно. Папа-кот сегодня снова предложил отвезти их в школу, сославшись на то, что у него были кое-какие дела по дому. Но у Чимина такое чувство, что это для того, чтобы компенсировать тот факт, что его забыли дома. Вчера, когда машина приехала за ним домой, Чимин наполнил машину негативом и даже ничего не сказал, когда папа-хомяк попытался попрощаться с ним. — Ты всё ещё расстроен из-за вчерашнего? — спрашивает папа-кот, когда они начинают ехать. Чимин ничего не говорит. Он достаёт тест по химии, который они писали в классе. По какой-то причине он получил 89% вместо 100%, хотя это его лучший предмет. Его плохое настроение со вчерашнего дня перешло и в сегодняшний. — В отместку мы должны поехать на Чеджу с бабушкой и дедушкой, когда отец вернется с Тайваня. Мы можем пробудить травму из-за того, что нас бросили — предлагает Тэхен. — Мы вас точно не бросаем, — отрезает папа-кот. — Ах, прошлой ночью мне почему-то очень хотелось гуксу папы, — грустно говорит Чонгук. — Когда он вернётся? — О-о-о, папин сынишка так по нему скучает? — насмехается Тэхён. Чимин слышит их перепалку, и его сиденье подпрыгивает, из-за чего ручка оставляет уродливые каракули на бумаге. — Эй! — шипит на них Чимин, поворачиваясь, чтобы как следует посмотреть на них. — Вы испортили мои записи! Папа-кот сокрушённо качает головой. — Сокджин, клянусь, если ты не вернёшься ко мне… — Что это вообще такое? — Тэхён заглядывает через плечо Чимина. — Вчерашний тест по химии? Только не говори мне, что ты расстроен из-за того, что получил 98% вместо 100%? — Ты получил 98% на тесте? — Нет, папа, — Чимин переворачивает листок так, чтобы тот не видел. — Я получил 89%. — И это…плохо…? — Конечно, это плохо! — Чимин приходит в ещё большую ярость, когда в машине воцаряется недоверчивое молчание. — Так и есть! Нам Соён получила 95%, а Ли Сонгюн — 92%, хотя они оба хуже меня разбираются в химии. Что будет, когда мы будем сдавать вступительный экзамен в университет? Как думаешь, кого примет СНУ: 95, 92 или 89? Посчитай сам! — Я бы с удовольствием, но от математики у меня голова болит, — говорит Тэхён. Чонгук лишь смотрит на него с лёгким отвращением. — Чимин-а… — папа-кот начинает говорить. — О, пап, подожди! Останови машину! — Тэхён опускает стекло и высовывается почти наполовину. — Эй, Воншик-а! Подожди меня! — Тэхён выскакивает из машины, как только их отец останавливается, и подбегает к другу, запрыгивая ему на спину. Чонгук тоже выходит из машины и надевает наушники. — Я тоже пойду пешком. Увидимся позже, папа. — Веди себя хорошо, — голос их отца до тошноты сладок, и Чимин стискивает зубы. — Даже если твоего папы не будет дома, я постараюсь приготовить на ужин гуксу. Не забывай наносить блокатор запаха в течение дня. Чимин скрещивает руки на груди. — Ох, папа, тебе не стоит так сильно беспокоиться. Чимин крутит шеей, делая глубокие вдохи через нос. — Тсс, ты же знаешь, как сейчас бывает. Я правда не хочу, чтобы ты оставался один… Чимин достигает критической точки. — Чонгук, наверное, просто хочет позвонить своему тайному возлюбленному по дороге в школу, — злобно выплёвывает Чимин. Чонгук опускает голову обратно в машину и рычит: — У меня нет парня. Чимин приподнимает бровь. — Я ни разу не говорил о парне. [P.S. гендерно-нейтральные слова использовал на английском+альфами могут быть и девушки] Чонгук замирает и очень-очень краснеет. — К- как скажешь, — заикаясь, произносит Чонгук, закрывая дверь. — Чонгук с кем-то встречается? — с любопытством спрашивает их отец, наблюдая за спинами Чонгука и Тэхена. — Я не знал, что Чонгук интересуется отношениями. Раздражение проступает на коже Чимина, когда он пожимает плечами. Если бы он хотел знать, то сам бы поговорил с Чонгуком. Он уверен, что Чонгук скажет родителям правду, потому что для него это не повлечёт никаких последствий. — Ты еще не знаешь, что Чонгук — засранец, — язвит Чимин. — Не говори так о своём брате, — упрекает его папа-кот. — Знаешь, однажды твои отцы покинут этот мир, — Чимин закрывает глаза и жалеет, что вообще что-то сказал, — и у тебя останутся только братья. — Я не виноват, что Чонгук бросает в нас фрукты, когда знает, что вы не смотрите, — морщится Чимин, вспоминая это. Он не знал, что банан может так сильно причинить боль. — Учитель Чонгука по хагвону подарил ему корзину с фруктами, потому что он в последнее время сильно улучшил свои результаты. Она была для него ценной, — Чимин закатывает глаза. Слышите, слышите, Чонгук не мог сделать ничего плохого в их доме. — Я не говорю, что Чонгук прав, но вам с Тэхёном нужно немного его понять… — Ладно, ладно, забудь, что я что-то сказал. В машине воцаряется напряжённая тишина, пока Чимин снова сосредотачивается на тесте. Немного проехав, папа-кот говорит: — Чимин-а. — Хм? — С тобой все в порядке, да? В школе не слишком тяжело? — Я в порядке, — говорит Чимин, переворачивая страницу. — Занятия не сложные, просто утомительные. — В футболе и тхэквондо все хорошо? — Кендо, — поправляет Чимин. — Я бросил тхэквондо, потому что не вписывался в мой график. — О, точно. Они некоторое время молчат, и Чимин уже находит ошибку в своей контрольной. Он знал это. Не может быть, чтобы он получил меньше 97% по химии. Ли Сонгю? Лучше него? Пожалуйста. — Чимин, я надеюсь, что ты хоть иногда находишь время, чтобы расслабиться. Учёба целыми днями не идёт тебе на пользу. — Я расслабляюсь… — начинает говорить Чимин, кожу начинает покалывать от дискомфорта. — Кендо снимает стресс, а гладить кошек в приюте приятно… к тому же у меня выходные. — Но у тебя в субботу игры, а в воскресенье волонтёрство. А в промежутках ты делаешь домашнее задание. — Все это длится всего час или около того… — А как насчет того, чтобы провести время со своей семьей? Чимин молчит. Он ведь проводит время со своей семьёй, не так ли? Он тусуется с Тэхёном в их комнате. Они каждый вечер ужинают вместе. Иногда они вместе смотрят телевизор. Честно говоря, иногда с ними было неприятно проводить время. Их отцы смотрели на Чонгука влюблёнными глазами, а если и не смотрели, то смеялись над нелепой историей, которую рассказывал Тэхён, и всё, что он слышал, было: «Чимин-а, ты не слишком себя напрягаешь?» или «Это нормально — беспокоиться о школе, но это не самое главное» или «Чимин, просто… отдохни». — Я не единственный, кто занят в семье, — шепчет Чимин так тихо, что не уверен, услышал ли его отец. — Чимин… — Спасибо, что подвёз, папа. Увидимся позже. — Чимин отстёгивает ремень безопасности, смяв при этом свои бумаги. Машина останавливается в нескольких метрах от входа в школу, но ему всё равно. Он ненавидит этот разговор. — Будь осторожен, — говорит ему папа-кот. И Чимин думает: «Когда же это было не так?»

***

Среда папа-кот Чимин-а мне нужно съездить в город на встречу с клиентом ты можешь пойти домой с Чонгуком? Чимин но у меня тренировка разве Тэхен не может пойти с ним? папа-кот сегодня у Тэхена хагвон, а твоего отца нет дома Когда Чимин не отвечает в течение 10 минут, папа-кот звонит ему. — Ты что, обиделся? — Нет, — дуется Чимин. — Это всего лишь одна тренировка, — ворчит папа-кот, но это не простая тренировка. В субботу у них важная игра. Если они не выиграют, сезон для них закончится. — Я знаю, что это раздражает, но ты можешь помочь своему брату хотя бы раз? Они до сих пор не нашли… — Я знаю, знаю, — стонет Чимин, переминаясь с ноги на ногу на автобусной остановке, с тяжёлой спортивной сумкой на спине. — Я пойду с ним. Я жду автобус. — Хорошо. Позвоните мне, когда вернетесь домой. Помните, не ходите по дороге мимо ячменных полей… — Пойдем через жилые кварталы, да, папа, — ворчит Чимин. Папа-кот вздыхает, явно недовольный его отношением. Но больше ничего не говорит. Просто завершает звонок словами: — Хорошо. Сегодня я вернусь поздно. Позвони мне. — Хорошо. Чимин со вздохом прислоняется головой к бортику. С тех пор, как месяц назад в горах заметили одинокого альфу, всей семье пришлось перестроить весь свой график, чтобы Чонгук никогда не оставался дома один. Они не могли открыть окна, хотя погода была предательски влажной, и их родители ежедневно меняли блокаторы запаха по периметру дома, несмотря на то, что на упаковках было написано, что их хватит как минимум на 3 дня. Чимин хмуро наблюдает за тем, как подъезжают и отъезжают автобусы. Одинокие альфы могут быть опасны, если они блудные и эгоистичные альфы, которые охотятся на уязвимых оборотней, чтобы присоединить их к своей стае. Оборотней вроде Чонгука, молодого и не состоящего в паре омеги. Вероятность того, что они опасны, невелика, несмотря на сообщения в СМИ, но их отцы не хотели рисковать. Честно говоря, Чимин подумал, что они слишком остро реагируют. Телефон снова завибрировал. Это его футбольная команда. давайте все сегодня усердно потренируемся! возможно, это в последний раз ㅋㅋㅋ а-а-а, не сглазь нас вышвырните его из чата!!! нет, не делайте этого, я капитан ㅠㅠ капитан, тебе нужно купить нам еды тренер уже сказал, что угостит нас после тренировки! КУРИЦЕЙ И ПИЦЦЕЙ!!!!!! после игры он угостит нас М Я С О М Его телефон взорвался от восторженных сообщений. Чимин увидел, что приходят сообщения, и в глубине души у него зародилось уродливое чувство обиды. Это было несправедливо. Они всегда бросали всё ради Чонгука. Принимали его сторону во время ссор, разговаривали с ним мягче, постоянно нянчились с ним. Чонгук уже не был ребенком. Чимин напечатал: я не смогу сегодня прийти на тренировку поешьте много без меня А потом Чонгуку: подожди меня на автобусной остановке чонгук: ок Они молча идут домой, Чонгук отстает на два шага. Когда они приходят домой, Чонгук спрашивает его, хочет ли он рамен, и Чимин натянуто отвечает: «Ешь сам.», бросая свою спортивную сумку на диван. — Эй. Чимин остановился на полпути вверх по лестнице. Он был не в настроении разговаривать. — От тебя дурно пахнет. Ты принимаешь свои подавители? — Да, — быстро отвечает Чимин. Он не может видеть Чонгука с того места, где он стоит, и не уверен, хочет ли. Тэхён тоже начал замечать, что его запах изменился. — Может, они работают не так хорошо, как раньше? В субботу папа отвезёт меня в больницу на обследование, может, тебе стоит поехать с нами… — Чонгук, — Чимин наконец поворачивается к нему лицом. — Они работают нормально. Я принимаю двойную дозу подавителей. Лицо Чонгука становится таким же, как у Тэхена, когда он впервые услышал это. — Что? Почему? Чимин объясняет: — У меня плотный график, и если я буду принимать подавители в том же режиме, то за неделю до экзаменов у меня начнётся гон. Я не могу этого допустить. Если я буду принимать больше таблеток, то, возможно, смогу провести гон после экзаменов. — он не упоминает о том, что у него часто кружится голова и что его тошнит после еды. — Чимин, тебе не стоит так много принимать. Тебе нужно расслабиться и отдохнуть. Чимин сжимает руки в кулаки. Скоро экзамены. У него занятия по математике, хагвону, футболу и кендо, и он не смог попасть на онлайн-курс TOEIC, который потенциально мог бы улучшить его оценки. Он был старостой класса на протяжении всей учёбы, и их класс ещё не выбрал дизайн футболки для дня спорта в следующем месяце. От Кван Ынхи пришло сообщение с вопросом, не хочет ли он принять участие в танцевальном представлении на школьном фестивале. Одну из его любимых кошек из приюта, в котором он работает волонтёром, забрали, а он так и не успел с ней попрощаться. Он принимает двойную дозу подавителей, потому что не хочет, чтобы гон мешал его экзаменам. Из-за этого у него кружится голова, и он не сказал родителям, но у него заканчивается запас. Его волосы — его злейшие враги. Он должен получить хорошие баллы на вступительных экзаменах в университет. Он должен поступить в Сеульский национальный университет. Он должен стать первым оборотнем в Корее, который станет судьёй Верховного суда. Нет времени расслабляться. — И кто ты такой, чтобы читать мне нотации о том, что для меня хорошо, а что нет? Говорить мне, чтобы я расслабился? — резко отвечает Чимин, чувствуя, как тяжесть наваливается на него с удвоенной силой, а сердце сжимается ещё сильнее. — Никто в этой семье, кроме меня, не заботится об учебе, так что никто из вас не понимает, каково это, когда всё зависит от одного дурацкого теста. Я не такой, как ты, ясно? Тебе не нужно ни о чём беспокоиться, потому что если наши отцы не сломают себе спину, чтобы угодить тебе, то это сделает какой-нибудь альфа. Чимин топает в свою комнату и грубо закрывает дверь, едва не хлопнув ею. Он заставляет себя избавиться от напряжения в теле, от вмятин от ногтей на ладонях. Он отвлекает бушующую внутри него бурю домашним заданием, игнорируя фотографии, присланные его футбольной командой. Он не понимал, который час, пока в его комнату не вошёл папа-кот с подносом еды. Чимин не обращает на него внимания, даже когда тот дважды гладит его по голове. — Сегодня пораньше ложись спать. Не переусердствуй с учёбой. Это вредно для тебя. Чимин тяжело сглатывает, не глядя на отца, и отвечает: — Хорошо. Папа-кот медлит, прежде чем выйти из комнаты. Чимин позволяет двум слезам скатиться на его тетрадь, прежде чем вытереть глаза и снова сосредоточиться на работе.

***

Четверг После окончания хагвона в 21:00 Чимин идет в учебное кафе и принимает двойную дозу подавителей. Известный преподаватель TOEIC запланировал онлайн-сеанс на 21:30, и, судя по результатам его последнего пробного экзамена из учебника, ему нужна была дополнительная помощь. Она собиралась разобрать вопросы TOEIC из прошлогоднего экзамена. В 21:25 у Чимина кружится голова, и он засыпает. Он просыпается в 00:30, когда его сосед по парте случайно роняет учебник на стол. Он вытирает слюни с лица, чертыхаясь, когда понимает, что пропустил прямой эфир. Он поспешно открывает свой Какао, ожидая пропущенных звонков и сообщений от отца. И находит его пустым.

***

Пятница — Ми Нёнги! — Сокджин поднимает Юнги на руки и кружит его перед «Бургер Кингом» в аэропорту. — Умри, умри, умри, умри и умри, — ругается Юнги в ответ, а Сокджин хихикает, и Юнги так смущается, что обнимает Сокджина за плечи, изо всех сил стараясь не хихикать в ответ. Если бы кто-то спросил, этого никогда не было. Юнги не сказал Сокджину, что скучал по нему за те несколько дней, что его не было. Сокджин не ответил, сказав, что, возможно, все истории о парах, ненавидящих друг друга, происходят от того, что они не любили друг друга так, как Сокджин любил Юнги. Они не обменялись долгим, обжигающим поцелуем, пока служащий «Бургер Кинга» вежливо не сообщил им, что им нужно покинуть его. Юнги сожжет записи с камер видеонаблюдения, если потребуется. — Я скучал по тебе, — вздыхает Сокджин ему в шею, крепче обнимая его. — Это из-за нашего возраста? Почему я скучаю по тебе сильнее, чем раньше, когда мы расстаёмся? — Тревога из-за разлуки? — Нет, нет, я думаю, это из-за твоей задницы. — Ты трогаешь мою задницу на публике? — Нам за сорок, на нас никто не смотрит. — На такое лицо, как у тебя, все смотрят. — Откуда ты знаешь, что они не пялятся на твою задницу? — Сокджин, положи руки выше моей талии. Руки Сокджина послушно возвращаются на спину. Они загружают багаж Сокджина в машину, и Юнги слушает воспоминания Сокджина о Германии («Они так быстро сложили мои продукты в тележку, что казалось, будто кассир бросает мне вызов»), а Сокджин рассказывает Юнги о детях («Они живы»), и в конце концов Сокджин кладёт руку на бедро Юнги, пока они едут по дороге. Неважно, сколько лет. Вторая половинка никогда не станет менее сексуальной. — Сегодня ты распустил волосы. Обычно ты носишь их собранными в хвост. — Сокджин накручивает волосы Юнги на палец, их кончики завиваются от остатков химической завивки, которую он сделал несколько месяцев назад. Юнги не отрывает взгляда от дороги, тщательно подбирая следующие слова. — Тебе нравится, когда распущены, — мягко говорит Юнги. Юнги видит впереди красный свет и начинает притормаживать, не обращая внимания на пристальный взгляд Сокджина. Рука на его бедре сжимается. Голос Сокджина становится низким, когда он подтверждает: — Ты распустил их ради меня? Юнги пожимает плечами так непринуждённо, как только может. — Ты сегодня вернулся домой. — А если я попрошу тебя остановиться прямо сейчас? Рука Сокджина поднимается всё выше и выше и… Юнги резко нажал на тормоз и не почувствовал себя плохо, когда Сокджин подпрыгнул на сиденье, а ремень безопасности защелкнулся и вышиб воздух из его лёгких. — Ладно, ладно, это было неуместно, признаю, — вздыхает Сокджин. — О, моё тело. — А ты думал, что мы сможем заняться сексом в машине, — фыркает Юнги. — Даже если бы мы занялись, это самая несексуальная машина, — Сокджин тянется под сиденье, чтобы вытащить, кажется, куртку Тэхёна, которую он оставил. В подстаканнике лежат смятые чеки. На сиденьях крошки от закусок, что также объясняет запах. Когда становишься родителем, чистота — это цель, а не результат. — Я бы помыл машину, если бы у меня было время, но завтра у мамы день рождения, Чонгук идёт к врачу, а у Чимина футбольный матч. — У Юнги не было ни минуты передышки, а стресс усилился из-за отъезда Сокджина. — А Тэхен?.. — Не в тюрьме. — это всё, о чём они могут просить. — Хорошо, хорошо. — Сокджин изо всех сил старается собрать мусор, хмуро глядя на сложенные бумаги, которые он нашёл между сиденьями. Это тест Чимина, в котором 89% зачёркнуто и заменено на 98%. К нему прикреплена записка, написанная рукой Чимина: «Учитель, я думаю, что на самом деле правильно ответил на эти вопросы ㅜㅜ» — Чимин тебя в последнее время не беспокоит? — Сокджин аккуратно кладёт бумаги в бардачок. Чимин обычно оставляет свои тесты для изучения. — Всё как обычно, — говорит Юнги. — Он не так много ел. Нам нужно попросить в больнице, чтобы ему дали подавители. Он сказал, что потерял их. — Потерял? — стонет Сокджин. — Они стоят целое состояние! — Этот ребёнок… — вздыхает Юнги. — Я не знаю, что с ним делать. Везде известны истории о сумасшедших мамах, но мы никогда не давим на детей в вопросах учёбы. Как он сам до такого дошёл? Я слышу мелодию из «Небесного замка» каждый раз, когда он входит в комнату. — Время летит так быстро, — сочувствует Сокджин. — Только что они были маленькими милыми щенками, а в следующую секунду уже ходят по барам, дерутся, переживают из-за оценок на экзаменах… — Это пубертат, — пассивно заключает Юнги. — Я тоже не был самым простым ребёнком в их возрасте. Если мы будем их поддерживать, со временем всё наладится. — Как насчет «одинокого альфы»? Есть новости? — Они поймали его сегодня утром. Он скрывался в горах, чтобы избежать военной службы. Слава богу, это был не какой-нибудь безумный лидер секты. Дети будут рады услышать эту новость. — Прости, что уехал в такое напряжённое время. — Сокджин потирает плечо Юнги. — Я буду готовить и убирать до конца недели. — Сегодня уже пятница. — Я человек слова, Мин Юнги. Затем на приборной панели автомобиля загорается индикатор входящего звонка. Это тренер Чимина по футболу. Странно. Он почти никогда не звонит. — Алло, тренер-ним? — отвечает Юнги. Голос тренера наполняет машину. — Алло, здравствуйте, это отец Чимина, верно? — Да, это я. — он обеспокоенно переглядывается с Сокджином. — С Чимином всё в порядке? Вы редко звоните. — Что ж, я не хочу вас пугать, но состояние Чимина не очень хорошее. Я отстранил его от тренировок. Учитывая его нынешнее состояние, лучше, если бы кто-нибудь приехал за ним и забрал. У вас есть время? — О боже, да, мы сейчас же заберём его, — выезжает Юнги. — Он в порядке? Что случилось? — На этой неделе он казался немного слабым, а сегодня его стошнило во время тренировки. Я не из тех, кто гоняет детей, поэтому я был немного удивлён. Он сказал, что в последнее время у него кружилась голова из-за лекарств? — Лекарств? — шепчет Сокджин достаточно тихо, чтобы тренер не услышал. — Но разве он не сказал, что потерял их? — Я сообщу Чимину, что вы приедете за ним. Наша игра завтра утром, но я думаю, что ему нужно отдохнуть. — Конечно, спасибо, тренер-ним. Мы приедем чуть больше чем через час. Простите, мы немного задержимся, потому что мне пришлось забирать его отца из аэропорта. — Все в порядке, пожалуйста, не торопитесь и ведите машину осторожно. — Спасибо вам за то, что присматриваете за Чимином. — Не нужно, абоним. Это моя работа. Юнги некоторое время молчит после того, как звонок заканчивается, и постепенно набирает скорость, направляясь к Чимину. Тренер просто выполнял свою работу, и он знал о здоровье сына лучше, чем его собственный отец. Он грызёт ногти на светофоре. — Эй, прекрати, — Сокджин мягко отводит его пальцы и сцепляет их руки. — Завтра мы отвозим Чонгука в больницу, так что возьмём с собой и Чимина. Такое случается время от времени. Такие дети, как Чимин, слишком сильно напрягаются и истощают свой организм. Юнги молча кивает. Тренер сказал, что Чимин был без сил всю неделю, а он и не заметил. Когда они приехали за Чимином, сердце Юнги защемило, когда он видит бледное лицо Чимина, пока он садился в машину. В его руках полиэтиленовый пакет, если что, вдруг, его вырвет во время поездки. — Дорогой, — ворчит Сокджин, увидев его, и наклоняется через сиденье, чтобы проверить температуру Чимина. — Почему ты так себя запустил? Ты должен сказать нам, если тебе плохо. — Я чувствовал себя нормально до тренировки, — слабо говорит Чимин, закрывая глаза. — К завтрашней игре я буду в порядке. Юнги замирает с рукой на рычаге переключения передач, быстро переводит его в нейтральное положение и бросает на Чимина отчаянный, растерянный взгляд. — Что ты сказал? — он смотрит на состояние своего сына, бледная кожа, каждая часть тела слаба, за исключением горящих глаз. — Игра завтра утром, — говорит Чимин. — Если я почувствую себя лучше, думаю, тренер разрешит мне сыграть. Не волнуйся, всё закончится до бабушкиного дня рождения. — Думаешь, я беспокоюсь об этом? О том, успеем ли мы к юбилею бабушки? — Юнги расстраивается, сам того не осознавая, и так сильно расстраивается, что ему кажется, будто его грудь вот-вот взорвётся. — Завтра ты поедешь в больницу с Чонгуком. — Я не болен. — у Чимина хватает наглости огрызаться. — Команда усердно тренировалась перед этой игрой, и я не хочу её пропускать. — Ты так говоришь обо всех своих тысячах занятиях, Чимин. Кендо, хагвон по математике, онлайн-репетиторы, футбол, волонтёрство — чего ты пытаешься добиться? Ты уничтожишь своё здоровье ещё до того, как поступишь в университет. — Юнги-я, давай сейчас поедем домой. Чимину нужно отдохнуть. — подсказывает Сокджин, подавая ему безмолвный сигнал замолчать. Юнги и Чимин смотрят друг на друга ещё несколько секунд, в их глазах горит одинаковый огонь, прежде чем Юнги выезжает на дорогу. — Чимин-а, — говорит Сокджин, — твой тренер что-то говорил о лекарствах. Это твои подавители? Когда Юнги смотрит в зеркало заднего вида, чтобы увидеть реакцию Чимина, он замечает, как напрягаются плечи щенка. — Ага… — Но ты годами принимал эти препараты, и у тебя не было побочных эффектов. Все из-за того, что ты их потерял? Сколько приемов ты уже пропустил? — Я не пропустил ни одного приема, — невнятно бормочет Чимин. — Когда у тебя был последний гон? В марте? Или в апреле? — продолжает расспрашивать Сокджин, пока Юнги постукивает пальцем по рулю, быстро подсчитывая в уме. У Чимина цикл начался первым в этом году, в феврале, если быть точным. У Чонгука — месяцем позже. У Тэхёна — на два месяца позже. У них цикл два раза в год. Это значит, что у Чимина уже должен был начаться гон. Был почти сентябрь. А это значит… — Чимин-а. — голос Юнги напряженный. — Что? — Как давно ты удвоил дозу своих подавителей? Воздух вокруг них сгущается, но Юнги держится стойко, внимательно глядя на Чимина в зеркале. Сын встречает его взгляд в отражении, сглатывает и, скрестив руки на груди, смотрит в окно. Ответ Чимина звучит в тишине, а гнев вспыхивает в глазах Юнги. — О боже, — ахает Сокджин, когда понимает, — Чимин, пожалуйста, не говори папе, что ты это сделал. Сколько раз мы тебе говорили, что школа разрешает брать выходные во время гона? — Всё не так просто, — говорит Чимин. — Три-четыре дня — это долгий срок для отсутствия. Ким Гону опустился на 4 места в классе, потому что у него был бронхит, он не мог посещать занятия в течение недели. Я с первого класса вхожу в топ-5. Я не позволю себе опуститься ниже топ-10. — Я знаю, что оценки очень важны для тебя, Чимин-а, но папа больше беспокоится о твоём здоровье, чем о том, какое место ты занимаешь в школе. Жизнь не такая чёрно-белая, как ты думаешь. Через десять лет всё это не будет иметь значения. Сейчас тебе так не кажется, но я обещаю, что твоя жизнь не определяется цифрами и рангами… — Если бы это был Тэхён или Чонгук, ты бы сказал то же самое? — резко перебивает его Чимин. — Что? — спрашивает Сокджин. — Конечно, я бы сказал! Здоровье моих сыновей для меня важно. — Другие дети учатся гораздо больше меня, знаешь, — говорит Чимин дрожащим голосом. — Они ходят в дорогие хагвоны в Сеуле, нанимают частных репетиторов, а их мамы платят тысячи за экзамены и рабочие тетради. Эти дети работают волонтёрами в больницах и исследовательских лабораториях. Учатся за границей. У них родители — врачи, юристы и политики! — он продолжает. — Мне приходится работать в сто, в двести раз усерднее, чем им, чтобы попасть в СНУ. В четыреста, может быть, в пятьсот раз усерднее, потому что я альфа-оборотень. Знаешь, что говорят мне другие родители? «Я бы хотел, чтобы мой ребёнок так же усердно учился, как ты, и твои родители, должно быть, очень гордятся тем, что у них такой способный сын», но они ошибаются. Всё, что говорят мои родители, — что я слишком много напрягаюсь. Я слишком напорист. Мне нужно сбавить темп. Мне нужно расслабиться. Мне нужно быть добрее к Чонгуку, мне нужно понять, что Тэхёну нужно спать по ночам, поэтому я не могу учиться допоздна. Чего бы я ни добивался, этого никогда не бывает достаточно! Ни для всяких университетов, ни для моей семьи! — Я так стараюсь, — шмыгает носом Чимин, упрямо вытирая глаза, — и всё, чего я хочу, — это играть в футбол с друзьями и есть с ними курицу и пиццу, но я даже этого не могу. Юнги заезжает на их подъездную дорожку и паркуется, поворачиваясь, чтобы поговорить с сыном. Сокджин беспомощно смотрит на него, не зная, что сказать. Юнги думал, что они никогда не оказывали на него давления. У него закружилась голова от мысли, что он мог ошибаться. — Чимин-а, — пытается сказать Юнги, но Чимин качает головой и распахивает дверь машины, убегая в дом прежде, чем кто-либо из них успевает среагировать. В машине невыносимо тихо. — Что нам делать? — Сокджин протягивает руку, чтобы взять его за руку. Юнги, отец с 17-летним стажем, не знал, что ответить.

***

Суббота По просьбе бабушки её юбилей был огромным событием. Чимин потягивал сикхе, пока в зал прибывали гости. «Скромный» (по словам бабушки) список приглашённых включал её ближайших друзей и родственников, а также шокирующие 55 человек. Женщины в ханбоках, дети с пухлыми красными щёчками и мужчины в костюмах, которые тяготели к соджу больше, чем к другим гостям. Его родители летали по залу, приветствуя людей внутри и снаружи, балансируя между ролями послушных сыновей, очаровательных хозяев и персонала мероприятия. Это был настоящий подвиг, и Чимин мог понять, почему папа-кот был в таком стрессе все время, пока папы-хомяка не было. Тэхен держался рядом с их бабушкой, подлизываясь с полным намерением получить карманные деньги в конце вечера. Чонгук снова сидел рядом с ним и уткнулся в свой телефон. Они не разговаривали друг с другом со среды. Их поездка на машине в больницу с папой-хомяком была ужасной. Они оба пресекали любые попытки завязать разговор, пока их отец не сдался окончательно. Двое получили новые упаковки с подавителями, и Чимин особенно долго и нудно выслушивал от врача лекцию о том, что ему не следует принимать двойные дозы каких-либо лекарств, если только это не прописал врач. Так что теперь, по словам врача, у него скоро начнётся гон. Чимин надулся — этот врач вообще учился в каком-нибудь университете Сеула? Наверное, нет, учитывая, что он работает в такой глуши. Чонгук неловко ерзает, бросая на Чимина косой взгляд. — От тебя пахнет ещё хуже, — комментирует Чонгук. — Мне уйти? — Не все зависит от тебя, Чонгук. — Ладно, я ухожу, — Чонгук закатывает глаза и присоединяется к Тэхёну, который подхалимничает. Чимин хотел взять с собой учебники, но он не мог вынести выражения лица папы-хомяка, когда тот увидел, как сын выходит из комнаты с учебниками. Он оставил их на кухонном столе и поклялся, что будет винить этот конкретный момент в своих неудачах, если когда-нибудь окажется на улице. Папа-хомяк был хорошим хозяином и ещё лучшим ведущим на вечере. Они ели невкусную еду со шведского стола (Чимин считал, что его отцы готовят гораздо лучше), а семья папы-кота напивалась соджу и лёгким пивом. Они смеялись, когда папа-хомяк поздравлял бабушку с 21-м днём рождения, и радовались, когда он предложил жениться на ней вместо дедушки. Дедушка и папа-кот не смеялись. Чимин мог лишь ковыряться в еде и натянуто улыбаться всем, кто его приветствовал. Его всё ещё подташнивало после вчерашнего. Когда он заметил, что папа-кот направляется к нему с тарелкой, полной жареного риса с кимчи, Чимин встал со своего места, чтобы избежать встречи. Ему было всё равно, что он ведёт себя как ребёнок. Ему надоело выслушивать нравоучения. Он вышел из зала в вестибюль и обнаружил, что единственное доступное место, где можно было спокойно посидеть, — это скамейки у туалетов. Он набрался смелости и открыл свой Kakao, который постоянно вибрировал последние 10 минут. ЧИМИН-А, МЫ ВЫИГРАЛИ, ААААААААА МЫ ПОБЕДИЛИ, МЫ ПОБЕДИЛИ ХА-ХА-ХА, ДЖИУУ ПЛАЧЕТ ㅋㅋㅋㅋㅋㅋㅋ [фотография отправлена] [фотография отправлена] ЧИМИН, МЫ НАДЕЕМСЯ, ЧТО ТЫ ПОЧУВСТВУЕШЬ СЕБЯ ЛУЧШЕ Чимин нажимает на фотографию, на которой команда радостно улыбается в камеру. Двое его товарищей по команде размыто маячат на заднем плане, делая сальто в воздухе. Какие идиоты. Тренер, наверное, накричал на них за такой опасный трюк. Их победа быстро превращается в страдание Чимина, который вытирает мокрые глаза. Он не уверен, что это вообще как-то связано с футболом. Его слёзы высыхают, когда бабушка выходит из туалета, вытирая руки о подол ханбока и хмурясь. — Тупые сушилки, никогда не работают, — жалуется она, — мне 60 лет, а я машу руками под пластиковой коробкой, как дура, — и Чимин вытирает лицо, прежде чем она успевает заметить его слёзы. — Здравствуйте, бабушка, — здоровается Чимин, и бабушка удивлённо моргает, а затем расплывается в любящей улыбке. Чимин никогда не узнает, как эта милая женщина родила такого отца. — Привет, щенок, что ты здесь делаешь? — а потом поправляется, — Малыш, я имею в виду, малыш. Твой отец оторвал бы мне голову, если бы услышал. — Мне нравится, когда ты называешь меня щенком, — успокаивает Чимин. — Как будто мы снова дети. — Ты все еще ребенок, — говорит она, присаживаясь к нему на скамейку. Ее ханбок великолепного лососевого цвета с белыми цветами, вышитыми на плечах и рукавах. Дети выбрали эти цвета для нее много лет назад в качестве подарка. Она доставала его только по особым случаям и безостановочно хвасталась, что у ее внуков безупречный вкус. Она смотрит на него и гладит по лицу. От неё пахнет сладкими духами. — А теперь скажи мне, почему ты грустишь в день 21-летия своей бабушки? Чимин с улыбкой качает головой. — Ничего страшного, бабушка. Прости, что заставил тебя волноваться, ой! — Чимин морщится, когда бабушка с суровым выражением лица щиплет его за талию. — Спасибо, прости и извини — эти слова, которые ты используешь для чужих. — она цокает языком. — Я вырастила твоего отца, который вырастил тебя, и вы оба одинаковы, когда расстроены. А теперь скажи мне, пока твоя бабушка ещё жива. — Ты переживёшь нас всех, не говори так. — Ха! — Она криво улыбается ему. — Как только я умру, вы, щенки, будете пировать несколько недель. Чимин смеётся. Папа-кот ненавидит эту шутку, но ему она кажется забавной. Их бабушка считает, что их волки сожрут всё, что угодно. Его смех затихает, когда она нежно гладит его по шее, успокаивающе прикасаясь к его пахучей железе. — Вот он, милый щенок, которого я помню, — говорит она, и Чимин сглатывает комок в горле. Он задаётся вопросом, узнала ли бабушка о запаховых железах ради них или просто догадалась о них сама, благодаря материнскому инстинкту. — Я не знаю, что не так, — признаётся Чимин, опустив взгляд. — Мои мысли такие тяжёлые, что всё тело устаёт. Иногда у меня так сдавливает грудь, что я не могу дышать. Все меня раздражают. Чонгук, Тэхён, наши отцы. Кажется, они понимают друг друга, но не меня. Может, это потому, что я не похож на них? Я даже не похож на своих братьев. Я только хочу… Я хочу… Нижняя губа Чимина дрожит. — Ах ты, глупый мальчишка. — бабушка притягивает его к себе, похлопывая по спине. — Ты даже не представляешь, как твои отцы готовы были разнести весь город ради тебя. Разве ты не помнишь, как в первый раз навестил бабушку? Ты ненадолго заблудился и твои отцы сошли с ума! Чимин отстраняется от её плеча и шмыгает носом — Что? Я этого не помню. — Айгу, ты бы видел, в каком состоянии был твой папа! Мы пошли есть, пока ты спал в комнате, а когда вернулись домой, то увидели, что тебя нет. Как же ты нас напугал! — бабушку передёргивает от воспоминаний. — Твой папа бегал по всему району, выкрикивая твоё имя. Они стучали во все двери подряд. Кричали тебе, пока не охрипли. Для него это новость. — Где я был? Бабушка смеётся: — Ты был таким хорошим ребёнком, даже сейчас я не могу поверить в то, что ты сделал. Ты проснулся, увидел, что дома никого нет, и пошел совсем один, чтобы найти полицейский участок! Ты попросил студента на улице отвести тебя туда, потому что так тебе сказали родители на случай, если ты потеряешься. Как только нам позвонили из полиции, — она говорит так, будто это случилось несколько часов назад, — твои папы плакали, плакали и плакали, как будто мы потеряли страну. — Папа никогда не рассказывал мне эту историю. — Конечно, они бы не стали рассказывать. Ни один родитель не захочет снова переживать пропажу своего ребенка, — бабушка гладит его по щеке. — Вы, дети, никогда этого не замечаете, но само ваше существование, вплоть до ногтей на ваших пальцах, так ценно для нас. Иногда я думаю, что родители никогда не готовы к тому, сколько любви могут принести дети, а иногда, — она понижает голос, словно делясь секретом, — я думаю, что эта любовь сводит родителей с ума. В конце концов, это наш первый раз. Подержи мир в своих руках и скажи мне, как хорошо ты с этим справляешься. Когда Чимин смотрит на неё, она хихикает и говорит: — Однажды ты поймёшь, но к тому времени будет слишком поздно. Так всегда бывает в жизни. А теперь помоги мне встать, нам нужно на праздник. Его разум потерян, когда они идут обратно в зал. Он вдруг почувствовал себя слишком юным, слишком незрелым, чтобы всё это понять. Его чувства, слова бабушки, жареный рис с кимчи на столе теперь остыл.

***

— Он не ел, — шепчет Юнги Сокджину. Они находятся на другой стороне зала и наблюдают за Чимином как можно незаметнее. Когда он вошел в зал вместе с матерью Юнги, Тэхён потащил своих братьев в караоке, где все хлопали в ладоши и танцевали. — Это его любимое блюдо, — вздыхает Сокджин. — Может, поговорим с ним? — Я не знаю, чего он от нас хочет. Больше тренировок? Индивидуальных занятий? Даже его тренер не хочет, чтобы он играл сегодня. Мы должны заботиться о его здоровье. — Ёбо, ты не думаешь, что нам следовало быть более… — Папы Чимина! — к ним подходит одна мама из школы, где учатся их дети, а с ней и группа других мам, которые регулярно пытались пригласить Юнги и Сокджина на встречи в кафе. — Давно не виделись! Как вы оба? — У нас всё хорошо! Большое спасибо, что пришли. — Сокджин смотрит на Юнги и безмолвно говорит ему глазами: «Я знаю, что ты ненавидишь этих женщин, так что заткнись и позволь мне говорить». — У нас есть ещё двое сыновей, Юнсо-ши, — Юнги стиснул зубы сквозь натянутую улыбку. — И собственные имена, если уж на то пошло. Он отвечает Сокджину взглядом: «Как будто ты меня не знаешь». Они с Юнги не дураки. Они знают, что происходит на этих встречах родителей. В частности, они знают, что Юнсо однажды назвала их детей «дикими». — Ох, я такая глупая, — она прячет смех за рукой. Это было необходимо, так как её нижние зубы ещё не были покрыты винирами. — Наверное, я всегда называю вас двоих «папы Чимина», потому что Чимин-и очень хорошо учится в школе. Он мне больше всего запоминается. Я слышала, что он снова занял первое место на августовских пробных экзаменах. Впечатляюще для такого ребёнка, как Чимин. Остальные матери кивают в знак согласия, комментируя ерунду, которую Сокджин не слышит. Застань его с похмелья в понедельник утром, в лесу, без доступа к цивилизации в течение нескольких дней, и он все равно будет выглядеть лучше, чем любая из этих женщин в их лучшем виде. Сокджин продолжает улыбаться и не попадается на ее удочку. А вот Юнги — наоборот. — Что вы имеете в виду под «для такого ребёнка, как Чимин»? Сокджин мысленно стонет. Он готов поклясться, что видел неподалёку бутылку соджу. — Папа Чимина, я не хотела вас обидеть, — хихикает Юнсо, безумно радуясь тому, что спровоцировала Юнги, и плохо притворяясь, что это не так. — Чимин — очень достойный ребёнок. Должно быть, ему трудно учиться, когда его истинная природа требует гораздо… более простых вещей. Чимин-и сказал мне, что вашим сыновьям нужно регулярно брать недельные выходные в школе, чтобы разобраться с… — Юнсо морщит нос, — деликатными вопросами. Должно быть, тяжело постоянно отставать от своих сверстников. — Чимин явно справляется. — Юнги глубоко дышит через нос. — О, конечно! Я слышала от нашего Джемина, что ваш сын набрал очень много баллов, несмотря на то, что ходит только на хагвон математики. Как удивительно. На какую именно? «Звёздная математика», да? Он ходил в нее, но друг моего мужа помог нам попасть в «Улыбчивую математику». Если бы не его друг, Джемин-и всё ещё учился бы с Чимином в «Звездной математике», но вы же знаете, как это бывает, ведь репутация «Улыбчивой математики» так высоко ценится… Другие мамы начинают неловко переглядываться, а улыбка Юнги сменяется холодным безразличием. — Ёру-шин, это случайно не ваше соджу? А, не ваше? Тогда можно я его возьму? О, мне не нужна рюмка. Я просто возьму всю бутылку. Спасибо, спасибо. — Сокджин наливает остатки алкоголя в свой стакан для воды. — Я надеюсь, что Джемин-и хорошо освоится в новом хагвоне. — голос Юнги теряет всю дружелюбность. — Я знаю, что Чимин много помогал ему с учёбой. Это единственная причина, по которой ваш сын в прошлом месяце поднялся на два места выше. Сокджин делает очень большие глотки из своего стакана. Ему кажется, что он видит, как вспыхивают глаза Юнсо, словно сбой в матрице. Она смеется без всякого веселья, ее ресницы, склеенные тушью, дико моргают. — Ох, не сердитесь так, папа Чимина. Если уж на то пошло, Джемин помог Чимину лучше сосредоточиться. В конце концов, оборотням, наверно, очень сложно учиться, когда зверь внутри них побуждает их мочиться на деревья и лизать собственные яйца. Другие мамы, стоящие рядом с ней, отступают, потому что даже они понимают, что она перешла границы дозволенного. Сокджин сжимает в руке свой стакан. — Как жаль, Чимин такой умный, — сокрушается она, не замечая, как другие начинают прислушиваться к их разговору. — Если бы он был обычным ребёнком, то точно попал бы в СНУ, но он оборотень, да ещё и альфа, хм… — она окинула Юнги взглядом. — Кто знает, возьмут ли они его вообще? Должно быть, вам, как родителям, очень больно. Юнсо злобно ухмыляется, видя их молчание. Юнги молча наблюдает за ней, прежде чем сделать шаг к Юнсо и заставить её посмотреть ему в глаза. Сокджин на мгновение задумывается, не остановить ли его. Он решает не вмешиваться. Он надеется, что Юнги сожжёт эту женщину дотла. — Юнсо-я, — холодно обращается к ней Юнги, — я ведь могу так тебя называть, верно? Ты ведь на год младше меня. Возможно, ты не знаешь, что мы с Сокджином ненавидим находиться рядом с тобой, но я очень прямолинейный человек. Если ты мне не нравишься, это заметно, и ты ведь понимаешь, да? Так же быстро Юнсо перестаёт притворяться, и её хмурый взгляд становится ещё более зловещим, когда она скалит зубы. Да благословит Господь стоматолога, к которому она ходила из-за этих домино. Юнги продолжает: — Спасибо за беспокойство, но, может быть, тебе стоит больше внимания уделять собственным детям. Да, в «Улыбчивой математике» занятия каждый вечер, но я всё равно слышу, что Джемин вместо него тусуется в Юнсон-доне. На улице, полной борделей и захудалых баров, знаешь? Неудивительно, что Чимин всегда жаловался, что от Джемина пахло выпивкой и старыми бизнесменами, когда они учились вместе. — Ты…! — вскрикивает Юнсо, краснея. — Я не думаю, что вам стоит беспокоиться о нашем Чимине. Никто в его возрасте не может сравниться с ним. Ни ваши дети, ни кто-либо из детей в Сеуле. Хотите знать почему? Потому что никто не работает усерднее нашего Чимин-и. Никто. — выдает Юнги. — Я вырастил его, так что я лучше вас знаю, какой у меня замечательный сын. Я знаю, сколько часов он проводит за учёбой, чтобы получить высокие баллы. Я знаю, как он старается, чтобы осуществить свою мечту, и как его отец, каждый раз испытываю боль в сердце, когда вижу, как сильно он старается! Мне всё равно, что ты думаешь о нас или нашей семье, но если ты когда-нибудь снова попытаешься оскорбить моего ребёнка в моём присутствии, — Юнги цокает языком, — я покажу тебе, что на самом деле означает «дикий». Когда Юнсо поднимает руку над головой, Сокджин ловит её запястье, перед тем как она успевает коснуться Юнги. Его стакан падает на пол и соджу проливается на её обувь. — Я отец троих оборотней, — грозно рычит Сокджин, — не думай, что я не знаю, как с тобой обращаться. Юнсо вырывает запястье из хватки Сокджина, и он легко отпускает её. Она краснеет ещё сильнее, когда понимает, что всё внимание приковано к ним. Её подруги-мамочки отошли достаточно далеко, чтобы оказаться в толпе, и стыдливо смотрят в пол. Сокджин знает, что не все они разделяют её чувства, но её статус в сфере образования вынуждает всех матерей молчать. — Не дай бог, чтобы в наши учреждения пускали собак, — решительно выплевывает она, покидая заведение в суете. — Не думаю, что нам стоит об этом беспокоиться! — кричит ей вслед отец Юнги, его лицо краснеет от гнева. — Если тебе позволяют по улицам, то с нашими мальчиками всё будет в порядке! — Зубы как у козы! — фыркает мать Юнги. — Кто её пригласил? Сокджин очень сильно любит родителей Юнги. Сокджин и Юнги, с семнадцатилетним родительством, оглядываются в поисках своих детей. Сокджин замечает, что Чонгук и Тэхён сидят в объятиях бабушки с дедушкой. Он едва успевает увидеть выбегающего из зала Чимина. Он собирается пойти за ним, но Юнги останавливает его за плечо. — Я пойду, — говорит Юнги, — разберись с вечеринкой. Юнги не ждёт ответа Сокджина и бежит за их ребенком. — Чимин-а! — зовёт его Юнги, когда Чимин выходит через запасной выход на лестницу. Юнги не сразу догоняет, годы тренировок сына сказываются на его возрасте. Дверь с грохотом захлопывается за ним, и, к счастью, Чимин не пошёл к лестнице. Вместо этого ребенок стоит лицом к стене, его плечи слегка вздрагивают. При виде этого зрелища гнев покидает его, сердце болит при мысли о том, что его дети слышали такие ужасные вещи. — Чимин-а, забудь, что сказала та женщина, — мягко говорит Юнги, делая два шага к нему. — Она ничего не знает. Она просто завидует, что у тебя всё получается лучше, чем у её сына. Неважно, оборотень ты или нет. Любой, кто посмотрит на тебя, поймёт, что ты можешь добиться всего, чего пожелаешь. Если какой-нибудь университет откажет тебе, я… я… Юнги не может подобрать слова, ведь как родитель может бороться за своего ребенка, если он заслуживает весь мир, а мир не заслуживает его в ответ? — Я буду протестовать! — глупо говорит он. — Каждый вечер я буду стучать кастрюлями и сковородками у дома ректора. Я не дам им спать, помяни моё слово. Я обращусь в суд с требованием равных возможностей. Я пойду в Совет старейшин на территории. У Хосока, наверное, много связей. Все твои труды не пропадут даром, папа позаботится об этом. Что бы ни сказала та женщина, пообещай мне, что ты это забудешь, хорошо? Папа… Он не успевает закончить свое предложение. Чимин крепко обнимает его, уткнувшись головой в его плечо и плача. От этого Юнги чуть не падает назад. Он подхватывает ребенка на руки, обнимая его за шею. — О, малыш, — выдыхает Юнги. Они остаются так до тех пор, пока рыдание Чимина не переходит в икоту, а Юнги не обнимает его, как будто он вот-вот исчезнет. Он уже обнимал Чимина так раньше, когда они воссоединились в полицейском участке, за исключением того, что рыдал не он. — Папа здесь. Я всегда буду рядом.

***

Воскресенье — Тэхен-а. — Мм? — У нас две кровати не просто так. Чимин ёрзает на своей двуспальной кровати, лицом к лицу с братом, который лежит на нем, как на подушке. — Я знаю, но от тебя пахнет так, будто тебе нужны объятия. — Мне нужна моя собственная кровать. Чимин стонет, когда Тэхён сжимает его сильнее. — Я не ребёнок, мне всё равно, что случилось на бабушкином юбилее. — Но я обниму, будь хорошим братом и обними меня в ответ. Чимин, не найдя что ответить, делает, как ему велят, и, по общему признанию, чувствует себя после объятий немного лучше. Когда они спускаются вниз на завтрак, то с удивлением видят своих отцов одетыми и готовыми уйти. — Дети, есть немного остатков с праздника, так что поешьте, — объясняет папа-хомяк. — Некоторые мамы со вчерашнего дня чувствовали себя плохо, поэтому пригласили нас на обед, чтобы извиниться. Папа-кот ворчит: — Кто бы мог подумать, что у пиявок может быть два лица? — Мы согласились, потому что хотим быть любезными. — папа-хомяк подталкивает его локтем. — Чимин-а, не забудь о подавителях на столе. Внимательно читай упаковки! Не перепутай свои с подавителями Чонгука и, пожалуйста, принимай их согласно назначению. Понятно? — Да, папа. Когда их отцы уходят и выезжают с подъездной дорожки, Тэхен поворачивается к нему и говорит: — Никогда не думал, что скажу это, но… тебе не кажется, что маленький папа вчера был крутым? Я покажу тебе, что на самом деле означает «дикий», — он подражает устрашающему тону их отца и дрожит. — Уф, у меня мурашки по коже, когда я думаю об этом. — О чём ты говоришь? — усмехается Чимин. — Наши папы всегда крутые. — Ты тоже становишься папочкиным сынком?! Чимин показывает ему язык, хватает со стола свои таблетки и поднимается наверх. — Я поем позже. Я хочу закончить домашнее задание до их возвращения. — Ого, ты серьёзно… — Тэхён неодобрительно качает головой. — Ты нечто, Чимин-а. Чимин прикусывает нижнюю губу, чтобы сдержать улыбку. По какой-то причине, когда он занимается, у него на душе становится легче. Он напевает себе под нос свой любимый плейлист, просматривая конспекты, вперемешку со слабым звуком телевизора внизу и периодическим смехом Тэхёна. Раздаётся тихий стук в дверь. — Чимин? — Да? — Чимин поворачивается на стуле и с удивлением видит, что Чонгук стоит в дверях с книгой в руках. Чонгук переминается с ноги на ногу, оглядываясь по сторонам. Наконец он спрашивает: — Ты можешь мне помочь? Я ничего не понимаю. Чимин смотрит, немного шокированный. — Конечно, — отвечает он, освобождая место на своём столе и пододвигая стул Тэхёна, чтобы Чонгук мог сесть. — Эм, с чем тебе нужна помощь? — Языкознание, — говорит Чонгук. Он открывает свою книгу, и удивление Чимина усиливается. Это не просто учебник. Это рабочая тетрадь. У Чимина на полке лежит такая же, уже заполненная. Когда Чонгук её купил? — Это наш родной язык, но я в нём ужасен. Забудь об английском. — Зачем ты его изучаешь? — с любопытством спрашивает Чимин. — Это не домашнее задание. Чонгук почему-то смущённо отводит взгляд. — Я хочу поступить в университет Маэва в северном комплексе, но не думаю, что у меня достаточно высокие баллы. — О. — Университет Маэва — один из двух университетов, находящихся в управлении Совета старейшин. Большинство студентов — оборотни. Понятно, почему Чонгук хотел бы поступить туда, даже Чимин рассматривал такую возможность, если бы его не приняли в СНУ. Он вспоминает, свои слова Чонгуку, и у него сводит живот от чувства вины. — Это хороший университет. Чонгук кивает. — Это как-то связано с альфой, с которым ты разговариваешь по ночам? Чонгук напрягается и в конце концов снова кивает. — Но я поступаю не только ради него, — поправляется он. — Я узнавал, и в университете Маэва есть хорошие программы. Там есть общежитие только для омег и общественные клубы, предназначенные для оборотней. Я… хочу знать, каково это — иметь друзей-омег. Наши отцы не относятся ко мне лучше, потому что я их любимчик. А потому, что я омега. Даже сейчас я не знаю, отпустят ли меня наши отцы так далеко… Чимин смотрит на свой стол. Быть единственным оборотнем в их окружении было одиноко, но, по крайней мере, у него был Тэхён, который понимал альфьи проблемы. Он не думал о том, каково это — быть единственным омегой. Ему стыдно признаться, что он никогда не заботился достаточно, чтобы сочувствовать. В его представлении Чонгук навсегда остался золотым, идеальным ребенком. В глубине души он все еще верил в это, но… Чонгук говорит: — Я хочу изучать общественное здравоохранение в Маэве. Мне не нравится, что нашим отцам приходится так много работать, чтобы мы могли позволить себе подавители. Я хочу это изменить. Они встречаются взглядами друг с другом. — И когда ты станешь судьёй Верховного суда, тебе будет проще, — искренне говорит ему Чонгук. Губы Чимина приоткрываются, глаза расширяются. Он поднимает руку, протягивая ее к лицу Чонгука. — Да ладно, с каких это пор ты стал таким серьёзным? Я думал, что я единственный трудолюбивый в нашей семье, — воркует Чимин, взъерошивая волосы Чонгука. — А-а-а-а-а, — Чонгук вырывается из хватки Чимина, хмурясь. — Какого хрена! Я пытаюсь с тобой поговорить! — Прости, прости, — хихикает Чимин, ущипнув Чонгука за щёку, — Это потому, что я нахожу тебя милым. Хорошо, тогда начнем с этого вопроса. Никаких советов по идиомам нет, их просто нужно запомнить. Вот… Их отцы возвращаются домой ближе к вечеру, принося им напитки и еду. — Что за… — смеётся папа-кот, входя в комнату и видя, как Чимин и Чонгук внимательно изучают свои записи. — Чимин клонировался? — Я помогаю Чонгуку с учёбой. Он пытается изменить мир, — дразнит его Чимин, и Чонгук слегка толкает его. Папа-кот ставит напитки и закуски на стол и гладит их обоих по голове. — Усердно учитесь. — улыбается он. Чимин и Чонгук щебечут в ответ: — Да, папа.

***

— Нет. — О, это так забавно. — Нет. Нет! Нет. — О боже мой, я собираюсь это записать. — Положи телефон, Тэхен! — Этого не может быть! Этого не может быть! Юнги возвращает сантиметровую ленту на место. Официальным тоном он объявляет: — Результаты готовы. Чонгук, теперь ты такого же роста, как Тэхён. Чимин… — Папа, не надо. — Чимин скулит. — … самый низкий — 174 сантиметра. — Не-е-е-ет!!! — кричит Чимин, глядя в потолок, а Тэхён и Чонгук смеются. — Это так несправедливо! У кого в 17 лет скачок роста?! Нельзя рано представиться и до позднего вораста расти — это просто невозможно с биологической точки зрения! — И всё же я вырос, — Чонгук усмехается, морщит нос, и, несмотря на свой новый рост, Сокджин все равно воркует. Он щиплет своего младшего за щеки. — Наш младший больше не маленький. — говорит Сокджин. — Значит ли это, что Чимин теперь самый младший? — Юнги улыбается. — Нет! — Чимин топает ногой, надув губы, и всегда ли Чимин выглядел таким милым и маленьким? Он выглядит таким милым и маленьким. — Как я найду себе пару, если существуют такие омеги, как Чонгук? — Тогда найдешь бету или другого альфу. — поет Тэхён. — Это современный мир, и ярлыки фальш. — Это самое худшее. — Чимин тычет пальцем в грудь Чонгука. — Не расти больше. Я запрещаю тебе. — Альфы такие милые. — хихикает Чонгук. — Тьфу! — говорит Чимин, поднимаясь по лестнице. — Я серьёзно, Чонгук! Даже не думай становиться ещё больше! Чонгук дерзко ухмыляется ему, ему 17 лет, и он всё ещё выглядит по-мальчишески свежим. (Боже мой, их ждало еще одно событие.)