Новогодний снег: горные вершины

      Нина сидела на диване, Артур медленно подошёл к ней со спины и опустил руки на её плечи. Девушка опустилась щекой на его предплечье и счастливо улыбнулась в предвкушении. Артур одной рукой погладил её по волосам, спустившись на шею, и, проведя по затылку, перешёл пальцами на плечо. Нина подняла лицо, при этом откинув голову назад. Артур слегка наклонился и поймал её губы. Поцелуй набирал обороты и становился более страстным. Было непросто держать себя в руках, да они и не пытались. Страсть охватывала их всё сильнее, жар внутри у каждого становился всё ярче, терпеть было невыносимо.       Артур на миг оторвался от Нины и, подойдя спереди, опустился поверх. При этом она продолжала сидеть, и мужчина лишь мягко развёл её колени своим и, устроившись в открытом пространстве, опёрся руками о спинку дивана, а грудью прижался к груди Нины, вновь приникая к её губам. Нина обняла мужа за шею, притянула к себе и, проведя руками по сильным плечам, начала расстёгивать пуговицы его рубашки, распахивая её и почти срывая. Внутренняя дрожь передавалась их телам, становилась общей.       Ощутив, наконец, пальцами обнажённую кожу, девушка едва не застонала от удовольствия, чувствуя нежную гладкость и твёрдость упругих мышц. Хотелось большего, и, освободив губы от поцелуя, Нина склонилась к его груди и провела языком по коже, пробуя вкус и наслаждаясь им.       Артур не отставал от жены, хотя сгорал от нетерпения и яркого желания, но не спешил совершать резких движений, чтобы не причинить боль любимой. С ней всегда старался быть нежным и осторожным, в отличие от его предыдущих женщин. Приподнял одной рукой её платье, второй искал застёжку на спине и, дёрнув молнию вниз, спустил платье до пояса. И теперь любовался её грудью, скрытой лишь кружевным алым бюстгальтером. Он почувствовал, как его бросило в жар от предвкушения.       Рука опустилась ниже, дошла до талии и двинулась ещё ниже, на ощупь находя резинку трусиков и стягивая их, чтобы добраться до самого сладкого места. Ладонь плавно проникла между раздвинутых бёдер, легла на увлажнённую промежность, поглаживая её. Голова Артура при этом лежала на плече Нины, он слышал, как сильно и нетерпеливо билось сердце любимой, чувствуя, что ждёт его.       Одна рука лежала на спине, расстёгивая лифчик, чтобы через миг упругие груди коснулись его лица. Артур начал целовать их, медленно и с удовольствием, словно пробовал дорогое вино и наслаждался вкусом. Другая рука ласкала промежность, проникая пальцем в бархатную глубину, вот он дотронулся до клитора и едва касался его, чуть щекоча, подогревая желание, но не давая разрядки.       Нина дышала всё чаще, не сдерживая стоны, она неспешно расстегнула брюки Артура и, стянув их с пояса, сомкнула ладони вокруг горячего и твёрдого естества. Она сжимала член одной рукой, потирая головку в поверхность ладони второй. И когда Артур захватывал губами её соски и поглаживал их языком, она перебирала пальцами сверху вниз по всей длине ствола. Оба уже были почти обнажёнными.       И к моменту, когда Артур потянул Нину за собой и уложил на ковёр. Она окончательно сбросила с себя платье, а он скинул брюки, и теперь оба лежали посреди ковра, в кругу мягкого света большой люстры. Они были красивы в своей любви и, сливаясь воедино, становились просто прекрасными. Стоны взлетали к потолку и разлетались там миллионами переливов.       Комната была окутана теплом, словно сама любовь, сплетающая влюблённых в своих объятиях. Их взгляды, полные немого восхищения, вновь и вновь находили друг друга, словно магнит, притягивающий две души. Их руки сплелись в единое целое, как и тела. Экстаз, тонкий и невероятно сладкий, витал в воздухе, как аромат цветом на столе. Нина прижималась к любимому, её дыхание смешалось с его, и в этот момент время словно остановилось. За окном, на контрасте с жарой в комнате, как в другом мире, раскинулся зимний пейзаж: белоснежные горы, деревья, растущие на них, окутанные инеем, и небо, холодное и бескрайнее. Но здесь, в этой комнате, царила весна, горячая и живая. Снежинки, танцуя за стеклом, казалось, застывали от удивления, наблюдая за этим священным таинством. И никто кроме них не знал, что в этот миг весь мир сжался до размеров одной комнаты, где любовь стала единственной вселенной.       Никто не мог их сейчас видеть и слышать, все были заняты другим. Все, даже одна мелкая хулиганка, весело проводившая время с кузинами. Камилла и Катя сидели на большом разложенном диване, с увлечением собирая огромный пазл. Они очень любили это делать, и когда пришла Софи, они предложили ей присоединиться. Та сперва с энтузиазмом искала нужные по размеру детали, но уже скоро однообразное монотонное занятие надоело непоседливой и гиперактивной Софи.       Хотелось поиграть в более подвижные игры, но сестрёнки были увлечены своим пазлом и пока не собирались прерываться. Тётя с дядей тоже чем-то заняты, и когда они говорили о работе, Софи знала, что нельзя им мешать. Иначе мама будет злиться и ругать. Софи не поняла, что значит видеообращение, но догадалась, что это очень важно. Ведь дядя Эдвард — король, он управляет их страной, как папочка управляет самолётом, а значит, это видеообращение очень важно для людей. Придётся самостоятельно искать развлечения.       Она слезла с дивана и начала бегать по комнате в поисках чего-то интересного. И, наконец, нашла то, что привлекло её внимание. Это нечто лежало на столике возле кровати родителей, золотое и круглое, на довольно широком браслете из тёмной кожи. Золотой круг украшали маленькие прозрачные камушки, обрамлявшие экранчик с цифрами и стрелками. А на фоне этих цифр была нанесена монограмма с переплетёнными буквами Э.О.       Читать Софи пока не умела, потому не могла понять значения букв, её куда больше интересовали эти камушки и что такого есть внутри этой штучки, отчего стрелки передвигаются. Хотелось немедленно узнать природу этого. Софи не особо мучилась, когда схватила интересующий её предмет и, сев прямо на пол, тотчас принялась крутить его в руках. Внимательно оглядев столь заинтересовавший её предмет со всех сторон, Софи нашла его очень красивым и испытала ещё более сильное желание его разобрать и узнать, что там внутри.       Но сколько не пыталась открыть крышку и крутить болтики по бокам, получалось не очень, наконец девочке пришла в голову гениальная идея. Подняв игрушку над головой и размахнувшись, кинула в стену. Ей пришлось повторить это действие ещё несколько раз, прежде чем крышка открылась и предмет распался на две части и из него по полу рассыпались разные мелкие колёсики и гвоздики. Софи склонилась над ними и начала рассматривать каждую, как вдруг услышала над головой недоумённое и недовольное:       — И как это понимать, Ваше Высочество?

***

      Несколькими минутами ранее.       Завершив запись видеообращение, Даша и Эдвард решили ещё раз принять душ перед посещением ресторана. Наконец, закончив мыться, обернулись полотенцами, приводили себя в порядок. Даша причёсывалась и наносила макияж, а Эдвард тщательно брился. Наконец, вытеревшись насухо, они вышли в комнату, отведённую для них, и начали одеваться. Даша надела светлое платье с декором из звёзд, словно рассыпавшихся по серебристо-белой ткани, с прямой юбкой до колена и без рукавов, зато с округлым вырезом, а Эдвард остановил выбор на белой рубашке и серых брюках. Не хватало ему лишь одного аксессуара, который он никак не мог найти.       — Любимая, ты не видела моих часов? — спросил Эдвард, наконец, у жены. — Я вроде бы оставил их на тумбочке.       — Нет, милый, я не видела их с тех пор, как мы пошли в душ, — ответила ему Даша и после подключилась к поискам знаменитых золотых часов Эдварда с его монограммой.       Она прекрасно знала их и то, почему супруг так дорожил ими. Однако ни в их комнате, ни в ванной часов не оказалось, тогда они заглянули в соседнее помещение, бывшее игровой комнатой детей, и, едва войдя туда, Эдвард понял, что часы нашлись. Ими в данный момент увлечённо играла проказница Софи, вернее, не играла уже, а сломав их самым варварским образом, сидела на полу и перебирала пальцами жалкие останки того, что недавно было дорогими часами.       — И как это понимать, Ваше Высочество? — вновь повторил Эдвард, глядя на Софи со всей строгостью.       Однако тут Эдвард замер в нерешительности. Но она была вызвана даже не тем, что по правилам приличия нельзя делать замечания чужим детям, ведь в их семье все дети считались как бы общими, взрослые любили их наравне со своими. Скорее дело было в том, что Эдвард знал, как сильно Артур дрожит над своей дочкой, всё ей позволяет, никогда не ругает и будет очень недоволен, если его любимице сделают замечание.       При этом он просто не мог понять, как вообще можно было совершить нечто подобное. Взять чужую вещь без разрешения и обойтись с ней так жестоко! Для Эдварда это было совершенно неприемлемо. Он крайне болезненно воспринимал, когда кто-то трогал его личные вещи. Нет, он не был ни жадным, ни вредным, но сама мысль о том, что чьи-то руки могут бесцеремонно схватить то, что принадлежит ему, вызывала в нём ощущение, что нарушают личное пространство. Конечно, к любимым родственникам это не относилось, но были вещи, дорогие как память, за которые сильно переживал. Поэтому, если кто-то их ломал, это больно ударило по душе. Но при этом он не привык показывать истинные эмоции, предпочитая скрывать всё, что испытывает.       Но в этот раз часы не просто взяли, а сломали так, что едва ли получится починить. Вот в этот момент, полностью осознав потерю, Эдвард опустился на колени рядом с Софи и произнёс, едва скрывая грусть.       — Софи, скажи, зачем взяла без спроса? Могла бы попросить, и я бы тебе показал. Думаешь, я пожалел бы их для тебя? Нет, с радостью бы объяснил, как они работают. Зачем было так делать?       Софи ничего не понимала она просто смотрела на дядю Эда круглыми и невинными глазами. Этим явно показывая, что и в мыслях не держала ничего плохого. И, видимо, удивилась, ведь вовсе не желала вредить и обижать, просто увидела интересную штучку и хотела посмотреть. И почему дядя такой грустный? Софи решила исправить это так, как понимала сама. Малышка встала и, подойдя к Эдварду, обняла его за шею и, поцеловав в щёку, положила голову ему на плечо.       — Дядя Эд, не плачь, ты не маленький, — шепнула она с детской наивностью.       Как можно было сердиться после этого? На Софи нет, а вот её родители могли бы воспитать и получше… Она маленькая, и для неё не существует запретов. Разве она знает, что поступила неправильно? Нет, конечно. Да и стоит ли материальная вещь настроения ребёнка? Разве можно злиться на эту милую малышку, такую тактильную и ласковую, совсем как Даша в детстве?       — Софи, ты же не проглотила никакие детали? — раздался от двери встревоженный возглас.       Артур и Нина как раз пришли, услышав возню и увидев произошедшее, поняли всё без слов.       Артур тотчас бросился к своей малышке, глядя на неё с тревогой. Софи покачала головой, явно успокоив отца, который всегда верил ей на слово.       — Эдвард, прости, мы не уследили, — виновато сказал Артур, собирая с пола детали и разломанный корпус. — Я отнесу их отцу, возможно, он сумеет починить.       — Ладно, нет проблем, — уже спокойно ответил Эдвард, — не будет думать об этом инциденте и портить праздник плохим настроением.