Бог помог нам встретиться друг с другом

Священник оказался совершенно не таким, как Арсений ожидал. Во-первых, приём был не в церкви, а в мирском помещении. Во-вторых — никаких ожидаемых проклятий и посулов ада, хотя чувстовалось, что тема обращения церковника смутила. Похоже, к нему нечасто обращались с просьбами поменять в себе… вот это. Тем не менее, он сказал, что с позиции православия связь между мужчинами — безусловный грех, и он готов помолиться об Арсении, чтобы Господь устранил преграды для его души. Но напоследок — поинтересовался, готов ли Арсений к таким изменениям сам. — Я приму волю Господа, — промямлил парень. — Если Он захочет… чтобы я изменился… будь что будет. Священник кивнул и накоротко предупредил, что будет молиться. Некоторое время он молчал, уйдя в себя, и только его губы чуть заметно двигались. Затем — таинство кончилось. Родители заплатили сумму — не слишком большую. Выходя из зала — то ли офиса, то ли класса — мать распиналась в восторге: — Он такой необыкновенный! Служил горячих точках, потерял ноги, я прямо почувствовала прикосновение ангельской силы, когда он кончил молиться… и помотрел на меня… Настоящий мужчина, — она взглянула на сына с ободрением, как бы намекая, что — кому же, как не такому замечательному персонажу, указывать геям правильный путь. Парень не чувствовал ничего, кроме душевной маеты и смущения. Словно его вызвали на сцену цирка и заставили исполнить дурацкий трюк. Нет, в принципе он верил в чудеса и допускал, что молитва сработает. Но и шансы на это ему не казались феерически большими. Очень странно, нелогично в рамках законов реальности, чтобы православный чудотворец сидел за столом в ценре города и творил чудеса поточным образом за скромную плату. На самом деле Арсений пошёл сюда в основном чтобы не расстраивать родителей. И не сомневался, что они таки расстроятся, когда обнаружат, что сын… продолжает поиски. А Арсений собирался их продолжать. Вопрос лишь, сколько времени выждать. Чтобы было не стыдно ни перед Богом, который, может быть, уже выслал грешнику «посылку милости», ни перед отцом с матерью, которые верят в чудо, ни перед собственной прайдовской гордостью? «Священные книги» ЛГБТ утверждали, что поменять ориентацию нельзя, единственный путь для гея — примириться с собой. Если он так не сделает, он враг не только себе, но и своим собратьям, поскольку подаёт ложный пример, подрывает их самоуважение, сбивает с пути во имя погони за обманными болотными огоньками. Потому что в конце придётся признать: не стоило отрицать свою природу, не надо — бегать от самого себя. Честно говоря, Арсению, которого смертельно задолбали как попытки натуралов «изменить его к лучшему», так и изливаемая при этом процессе словесная грязь, страстно хотелось бы принять эту концепцию, просто в качестве самозащиты. Чтобы отстали. Чтобы признали — бедненьким, больнушкой, но неисправимым. Однако по факту — такое решение означало бы пожизненное согласие на судьбу второго сорта и отказ от притязаний на большее. Решиться на такой шаг было невыносимо. Может быть, у него всё-таки чудом есть какой-то шанс завести девушку? И тогда «всё станет как у всех». Исчезнут конфликты с обществом, он сможет ходить без оглядки по улицам, завести легально семью и детей, помириться с родителями. Ему не придётся вжимать голову в плечи, слыша мерзкое слово на букву «п» и боясь, что это говорят про него. Он не будет бледнеть, краснеть, ощущать потерю почвы под ногами, когда заходит разговор о настоящих чувствах, истинной любви, высокой духовности… Арсений разрывался между этим громадным «призовым пулом», желанием жить своей жизнью и долгом. Ах, если бы только знать, в какую сторону истина.

***

После посещения священника жизнь в семье шла так, словно ничего не произошло. Возможно родители сами немного стеснялись своей наивности. Арсению же — сроки не жали. Поиск парней по сердцу никогда не был простым и быстрым. Скорее, что-то в духе «шансы встретить динозавра на улице — 50/50: либо встретишь, либо нет». Чтобы не проявлять совсем уж откровенной невежливости к Творцу, Арсений избегал просмотра порнухи. Однако мечты — оставались прежними. В этом смысле чуда не происходило. Арсению хотелось тепла. Ему хотелось привычной формы тела перед глазами и под руками. Девушки в этом амплуа — как-то не представлялись. И не то чтобы он чувствовал какое-то бешеное, безумное влечение к умопостижимым мужчинам. Скорее, это чувство светилось в его опустошённой, утомлённой душе, как сумрачная лампочка в сорок ватт, ночью, на веранде, в злую ветренную погоду, качающаяся и бросающая неверные отсветы во тьму. Но женщины — не «светили» вовсе. Как Арсений ни примерялся, как ни пытался найти в женских формах и позах нечто соблазнительное. Иногда ему казалось, что — вот, поймал, но когда он воображал это же самое вблизи и в интимной обстановке, его нутро покрывалось льдом, хотелось сбежать и зарыть голову в песок.

***

Прошло два месяца. За это время Арсения четырежды вылавливала гопота в разных районах — необычное повышение активности, до того такие случаи были примерно один-два раза в год. Счастье, что, как обычно, быдло было ленивым, так что удавалось отделаться лёгким моральным унижением. Так-то Арсений постоять за себя худо-бедно умел — пришлось научиться, поскольку его с детства не буллил только ленивый. К сожалению, гопота об этом не знала. Феминный вид парня постоянно провоцировал группы скучающих «хозяев улицы» цепляться, при этом меньше чем по трое они не ходили, а «постояние» даже против двоих — это, на самом деле, грустно. Кто в курсе технологии драк, тот знает. Поэтому приходилось грозно зыркать и побыстрее ретироваться под усугубляющимся градом приблатнённых оскорблений и требований вернуться для ответа. Выносить гадостные слова спокойно Арсений так и не научился — после каждого случая его трясло от яростно-панического адреналина, и в голову лезли варианты колкостей, которые надо, надо, обязательно надо выдать в лицо очередным хамам. Сбривать свои покрашенные длинные волосы он не желал, несмотря на неоднократные указания отца, что он позорится своим видом, и намеки матери, что это выглядит странно и раздражает людей. Под влиянием участившихся угроз Арсений доделал своё секретное оружие — штуку, которая должна поднять его шансы при самообороне. Но с собой он её не носил — она требовала специальной сложной инсталляции на теле. Парень называл её в шутку «костюмом супермена». Уже подступала осень, когда Арсению приснился странный сон. Он видел себя в вагоне метро — блистающем, суперсовременном, как в аниме. Вагон подъехал к станции и остановился. Арсений вышел. Станция была громадной, словно взяли обычную и расширили десятикратно. Повсюду полированный камень и сверкающий металл. Потолок не угадывался — вполне возможно, что золотистое сияние наверху было небом. В конце станции у экскалаторов стоял единственный человек. Он был одет официально, но не претенциозно, с аккуратно подстриженной итальянской бородкой, нейтрален на вид. Это устраняло волнения. Арсений безбоязненно подошёл, чувствуя, что здесь ему назначили встречу. — Здравствуй, Арсений, — молвил человек, скрестив руки — не надменно, а задумчиво. — Прежде всего хочу принести извинения за задержку ответа. Последнее время мне поступает много запросов, поэтому — очередь, увы, очередь. Рад сообщить, что твоё прошение рассмотрено и ответ удовлетворительный. — Ты… Вы… — Арсений растерялся, не зная, как обращаться, — Бог? Человек кивнул, чуть склонив голову и приподняв брови. — Я представлял вас… не так, — промямлил Арсений, ощущая, что его слова и сама эта ситуация, наверное, до чрезвычайности банальны. Бог пожал плечами. — Скажите, а то, что в Библии — правда? Вы действительно… ненавидите геев? — Пройдемся, — Бог мягко коснулся плеча Арсения и предложил ему путь вдоль колонн. — Видишь ли, Я разный. В те времена, когда Я творил и поднимал мир, у Меня был… тяжёлый период. Так что поначалу Я действительно не любил геев, неверующих, и многое, многое другое… и это проявлялось порою резко. Позднее Я переосмыслил многие вещи. Моё отношение значительно смягчилось. Насколько ты знаешь, — Бог пригласил Арсения сесть на скамейку метро, — Я даже послал собственного сына, то есть, Себя, на смерть во плоти — чтобы показать, как Я вас всех люблю и насколько Я готов встать наравне с вами. — То есть… — Арсений поморгал, боясь поверить, — Геи прощены? — Спойлер, — поднял ладонь Бог. — Не всё так просто. Дело в том, что в Моём концепте мира геев не существует. Арсений посмотрел на себя. Потом обвел себя руками — мол, а я? Бог посмотрел на него искоса и усмехнулся. — Когда Я творил мир, Я сделал так, чтобы для каждого, какими бы странными запросами и качествами он ни обладал, существовало столько же потребителей этих качеств, и наоборот — взаимно. Только так возможна справедливость. Поэтому тебе не нужно менять «ориентацию». Ты всего лишь должен найти свою «потребительницу». Она сможет образовать с тобой семью и иметь детей. — Какая же это справедливость? — уточнил Арсений. — Одни могут подобрать тех, кому нужны, буквально на улице, а моя, может быть, одна на миллион! — Так оно устроено, — развёл руками Бог. — Я не могу менять правила собственного мира, после того, как он создан. — Но как же я её тогда найду? — Арсений всплеснул руками и горестно рассмеялся. — Этак можно искать всю жизнь… — С Моей помощью, — отозвался Бог. — У тебя есть старый испорченный детский компас. Возьми его и иди туда, куда указывает его стрелка. — Так я буду вечно кружить, — не весело хмыкнул Арсений, вспомнив, как этот компас работает. — Не вечно, — парировал Бог. — С тобой буду Я. Арсений колебался, но недолго. — И когда мне начинать? — Прямо сейчас, — отозвался Бог. — Встанешь — и дуй по курсу, как на спортивном ориентировании. — Но… сейчас, наверное, поздняя ночь, — вспомнил Арсений. — А ты думаешь, поиск любви — это прогулка по саду роз? — голос Бога по-прежнему был нейтрален, но слегка ироничен. — Надо постараться, дружок. Надо постараться… — Ладно, — голос Арсения слегка дрогнул. Такого резкого наката волны событий он не ожидал. — И возьми с собой… всё, что может пригодиться для выживания. — Арсению показалось, что Бог чуть заметно подмигнул. Арсений поёжился. — Задание принял, — без энтузиазма ответил он, козырнув, и развернулся, чтобы идти к поезду метро, который как раз подъезжал к станции. — Подождите, — он вдруг паническии-страстно обернулся, — а если я не сделаю этого? Если я останусь геем… Я же буду прощён? Не попаду в ад, и всё такое? — Спойлер, — Бог помахал рукой. — Если хочешь совсем честно, геев Я недолюбливаю. Тут Библия права. А чего ты хотел? Чтобы у Того, кто создал этот мир, были в точности твои взгляды? Я — тот, кто Есть. — Но… — Остальное ты узнаешь, когда закончишь свой жизненный путь. Спойлер, — повторил Бог. Двери закрылись. Поезд тронулся.