Клятвенные грамоты

—  Сонсеним, — обратилась к Фанории Су Ми, едва они отъехали от усадьбы и углубились проселочной дорогой в лес, через него к реке. — Почему вы просто не выставите из дома сяо женей? У вас ведь есть доказательства, что они воришки. Хотите я разберусь? Мне то она быстренько вернет! — при этом кореянка хвастливо выставила тощий локоток с совершенно отсутствующим на нем бицепсом. И, при этом, Фанория по себе знала, что вот этот вот тонкий локоток может так дать под дых, что птичек отправится считать не одна дородная Инга. — Я бы давно всех выставила, — отозвалась Фанория. — если бы не несла ответственности за свои действия. Я у Василия первая жертва. Неудачная. Он из породы тех людей, которые не становятся сильнее от собственных ошибок, а становятся злее. Если я его выставлю вон просто так, или с насмешкой, то новая женщина, которую он найдет, получит не просто невежу и грубияна, но обиженного мужчину, непредсказуемого в своей озлобленности на женщин и, следующую с этим за руку, агрессию. Су Ми невольно побледнела, передернула плечами. — Прости, — запоздало поняла Фанория. — Не хотела напоминать.  — А Инга-ним? — спросила Су Ми вместо ответа. — Она больше не нужна Эрасту-ним,мы же договорились что в отсутствии агасси Кац за ним смотрю я? — Ингу тоже выгонять нельзя. Она ищет отца своей дочери, и я уважаю её желание иметь полную семью.  — Вы не обязаны быть святой. — Не обязана. И выгнала бы обоих, если бы серьги украл у меня кто-то из них. Су Ми от неожиданности сорвалась с педали, ободрав щиколотку, выругалась. — Серьги украл Эраст.  — Эраст-ним? Аниё, кихвэ опсоё!* — от волнения перешла на Корейский Су Ми. — К сожалению, возможно Су Ми. Я проверила. Сейчас объясню. — Фанория сбавила ход, притормозила, а потом и вовсе слезла с велосипеда. Окна моей спальни выходят прямо в сад. Мы пили чай как раз там, смотрели на дом. Когда я потеряла самообладание и пошла укладывать Эраста, я велела Инге показать Василию сад. Она игралась с Нюркой. Эраст бросил своих кукол. Инга оставила дочь с ними, переключила свою энергию на мужчину.  После того, как я уложила сына, я сняла серьги, одела тобок и пошла заниматься. Окно я не открывала, была жара. Я открываю его только на ночь и утром. Когда я вернулась, не обнаружила серёжки, я машинально закрыла окно. Ночью мы с Эрастом смотрели оттуда на звезды. И на дерево под которым Нюрка играла в куклы. Единственное логическое объяснение происходящему: пока мы занимались Тхэквондо Эраст прошел в мою комнату, открыл окно и выбросил сережке Нюрке.  — Но он не мог…. — подавленно пробормотала кореянка. — И тем не менее сделал. — заключила баронесса. — я услышала бы кого угодно, но Эраста ты научила ходить бесшумно, как меня слушать.  — Что вы намерены сделать? — Прожить все до конца. Эраст должен понимать последствия своих поступков. А я должна быть с ним рядом. Если сегодня к вечеру он так и не признается, значит я не справилась. Значит…. Значит я плохая мать. Су Ми прикусила губу, покачала головой. — Я должна была заметить! Чтобы Эраст-ним согласился играть в какую то глупую свадьбу?  Фанория усмехнулась. — И беспрекословно два часа занимался чтением и письмом? Заходил в воду, без жалоб что она холодная? Он всегда становится шелковый, когда что-то задумывает. А шелковый он с приезда нашего гостя-моряка. Видела бы ты как он образцово чай пил. — Вообще-то видела, — улыбнулась Су Ми, но как-то печально.  У нее редко бывал такой взгляд. Фанория видела его всего несколько раз. Первый из них в Корее, когда, ища в корейском традиционном доме туалет, обнаружила тогда еще совсем незнакомую девушку на полу. В том, что девушка была на полу ничего необычного не было. Корейцы ели, пили, спали, сидели, молились всё на полу. Ну и убивали своих мужей тоже. Но всё-таки не каждый раз отлучаясь во время чайной церемонии в уборную, обнаруживаешь за её дверью море крови и труп мужчины, лежащий головой собственно в нужнике.  — Ты опять думаешь о нем? — спросила Фанория немного погодя.  — Его дух всегда со мной, — пробормотала кореянка. — Мой Дон У. Он не имел к Су Дзину никакого отношения. Моя вина, что я не смогла это скрыть. Не смогла приручить мужа, как по-настоящему мудрая женщина. И поплатилась. Лучше бы это я тогда умерла. — А Су Дзин женился бы на следующей семнадцатилетней девушке, которую клан О продал бы ему? — возмутилась Фанория. — Дон У всё равно бы не выжил, ребенок не растет в мертвой матери. — Вы правы, сонсеним. И всё-таки я не могу не думать, каким бы он был сейчас. Он мог бы стать таким же верным слугой Эрасту, как я вам. — Ты не слуга, Су Ми. Ты мой друг. Ты свободная женщина. Мне не нужны слуги, я могу позаботиться о себе сама. В Смольном меня учили всему. — Для меня было бы честью служить вам, сонсеним. Фанория вздохнула и повторила то, что уже говорила Су Ми: — Слуг на свете достаточно, а вот друзей мало. Будь моим другом, Су Ми. Не из долга, не из денег. Просто так. *** Утро в половине для слуг начиналось рано. Чтобы господа успели позавтракать в девять, слуги должны подняться раньше шести. С учётом же маленького баронета, поднимающегося и поднимающего мать в шесть, Фроська, служившая в усадьбе Соколов личной горничной баронессы, поднималась в четыре утра.  Фанория всегда своенравная со Смольного самостоятельная, с Фроськой не конфликтовала. Не видела смысла приучать к новым порядкам, так что для Фроськи ничего не изменилось: она вставала в четыре, шла одевала барыню на утро в то, что было поглажено Фроськой с вечера. Пока барыня ездила с сыном речку купаться, Фроська убиралась в комнате и заправляла кровать, собирала стирку. Новенькая няня баронета тоже вставала рано: когда в четыре, когда в три. Из-за дочки, Нюрки. Нюрка спала ужасно беспокойно, причем, несмотря на то, что в комнате, где их расположили, была детская кровать, не хуже кровати баронета, девчонка спала с мамой.  Однажды, когда Фроська проснулась в четыре утра, чтобы одеться, умыться, позавтракать и идти помогать баронессе, одна столкнулась в ванной для слуг с Ингой. Та подмывала обделанную дочурку, благоухало настолько не цветами, что Фроська решила умыться в кухне, в процессе завтрака. Странно, маленький баронет во сне не обдувается и не обделывается. Фроська точно знает, потому что стирает все белье в доме. Так в чем же проблемы с Нюркой? Себя в два Фроська, конечно не помнила, но если его светлость баронет в два уже достаточно взрослый, чтобы понимать, когда ему надо в туалет, а когда нет, то и девочка в этом возрасте уже тоже должна понимать, что дела делаются в нужник, а не в кровать.  В то утро Инга тоже поднялась в четыре. Нюрка разбудила, во сне со всей силы заехав в глаз. Пришлось подниматься, идти смотреть в окно, как всегда, умываться. Хотелось завалиться спать дальше, но чёртова хозяйка встает рано, для нее принципиально важно увидеть няню. Чёртова мальчишку нужно было одеть, иначе он оденется сам, а хозяйка опять будет говорить, что Инга ничего не делает. Почёсывая косу, Инга побрела в ванную. Там уже была Фроська. Умывалась, напевала. Как же раздражают эти бодрые люди с утра! — Чего такая счастливая? — буркнула Инга, потирая глаз.  — Так день новый начинается. Лето, солнышко. Сейчас господа поднимутся, надо все проветрить, заправить и убрать. — обдала себя ледяной водой Фроська, распустила волосы, расчесала, собрала в причёску обратно. — А ты чего смурная? Все говорят у тебя были шашни с гостем её светлости. Он правда моряк?  — У него мундир как у моряка. И еще он дворянин. — Инга постаралась звучать бодро, но разочарование от столь быстрого завершения шашень скрыть все равно не удалось. Даже старого барина хватало на полчаса с лишним. А тут даже пяти минут не было. Она даже понять ничего не успела.  Инга бросила нервный взгляд на Фроську. Она собирается уходить? Ей бы подмыться. Не хватает только снова забеременеть. Детей больше Нюрки она не планировала.  Чёртова Фроська никак не уходила, а при ней это делать было неловко и некстати. Пришлось идти собирать баронета как есть.  — У вас чёлка отросла, ваша светлость, — заметила она, разбирая кудри Эраста пальцами, как велели. Мальчишка был тихий. Какой-то подчёркнуто собранный, даже не вертелся, когда она его причесывала.  — Может сделаем пару хвостиков на макушке? — предложила она. — Будет смотреться миленько. — Нет, спасибо, Инна, — вежливо отозвался мальчик. — Я не люблю когда трогают волосы.  — А может быть хочешь бантик? Ну, галстук? — Нет, Инна. Купаться в галстуке неудобно. — очень серьезно ответил Эраст. Так, будто она была круглой дурой.  «Терпеть не могу мальчиков», подумалось Инге. «Как хорошо, что у меня девочка. Я могу одевать её в красивые платьица, подбирать обувь, заплетать её волосики красивыми ленточками, завязывать бантики…. А мальчиков одевают в одно и то же». — Так тебя одеть в тот же скучный купальный костюм? Тебе не надоело? — не без раздражения спросила Инга. — Да, если можно. — изумительно спокойно отозвался воспитанник.  Едва не скрипнув зубами, Инга приступила к своим обязанностям.  — Ты, что, уже умылся? Сном совсем не пахнешь, — заметила она, чтобы не озвучивать своё возмущение на отказ спать как Нюрка в тряпках, посыпанных тальком.  В первый раз, когда Инга попыталась так приготовить барина ко сну, Эраст сопротивлялся смертным боем, выказав удивительное для двухлетки нежелание раздеваться донага при посторонней вне ванной. На вопли появилась хозяйка и, к изумлению, Инги велела ей оставить мальчика в покое. «Эраст не дует в штаны, Инга. Если он хочет в туалет, он просыпается и идет туда сам», сказала она. «Ему не нужны тряпки, ему уже два, он взрослый». То есть он взрослый? Ему два! Не может ребенок в два себя полностью контролировать! Однако, все попытки подставить барину горшок вызвали на лице мальчика лишь вежливое непонимание, а потом во время игры с Нюркой, он вдруг встал, попросил его подождать и ушел в клозет. И даже не попросил постоять рядом, даже дверь закрыл! Вопиющий случай. — Может ты еще и оденешься сам? Я не знаю, как это одевать правильно, — скрывая раздражение заметила она. Мальчик вел себя подчеркнуто вежливо. Рассмотрев свой купальный костюм, он вывернул его в начале на изнанку, потом, убедившись что швы видны и цвет ткани более блеклый, вернул на лицевую сторону, повертел так и эдак и протянул Инге лицевой стороной вперед. — Маменька говорит перед там, где ткани больше. — объяснил он ей, как маленькой. — Подержите и отвернитесь, мне совсем раздеться нужно. — Да что я не видела? — фыркнула Инга, отворачиваться не собираясь. — Тогда я вас выгоню, — все так же, не капризничая, не повышая голос заметил мальчик. — Скажу маменьке что вы мне больше не нравитесь и вы не будете моей няней.  Вспыхнув, Инга отвернулась. Мальчик влез в костюм, поправил лямки. — Я сегодня буду весь день один, — сообщил он. — С Нюрой не могу играть. Не хочу. — Ты наказан? — Нет, просто не хочу. — мальчик старался на нее не смотреть. — Маменька сейчас придет, ждать не будет, без меня пойдет. — Ну и порядки! — в который раз фыркнула Инга, когда за воспитанником закрылась дверь. Она вернулась в комнату, надеясь доспать, но увы, проснулась Нюрка, принялась обниматься, ползать, дергать за волосы. Вести себя как нормальный двухлетний ребенок.  Когда Василий вломился в дом Инга завтракала. В очередной раз столкнулся с Фроськой, та выносила белье. — Вам бы мундир постирать, — заметила она. — И рубашка уже не свежая. Если Ингу ищите, она в кухне. Проводить? — Отстань, дура. Сам разберусь. — Хотя вообще то постирать одежду и правда стоило. Но откуда ему было знать, что стоит брать с собой смену? Он вообще рассчитывал, что её ему купит очарованная девица, которая уже и не девица! Причем, не одну.  Спустившись вниз, он нашел Ингу за столом вместе с изгвазданной Нюркой. При виде измазанного едой ребенка, Удальцова изрядно затошнило, однако, приходилось себя сдержать. Он выразительно глянул на служанку. — Баронесса предоставила меня на весь день самому себе, сказала что ты проследишь, чтобы я не скучал. Проследишь? — сделал он нажим на последнем слове. Инга продолжала кормить дочь, действуя молодому человеку на нервы. — Ты слышишь что я говорю? — Слышу, — отозвалась она. — Но сейчас мне нужно накормить и развлечь ребенка, потом уже ты. — она бросила на него взгляд, каким одаривают только очень неудовлетворенные женщины.  Спорить было бессмысленно. — Я буду у себя. — обозначил он.