Клятвенные грамоты

— Кто это? — изумился Василий, когда Су Ми в амплуа священника присоединилась к трапезе в сопровождении Эраста. — Это отец Феодор, — немедленно нашелся младший Сокол, прежде чем кто-то успел поколебать инкогнито кореянки. — А, да, отец Феодор, — поддержала сына Фанория. — Давний знакомый моей матушки. Она только к нему ходит на причастие. — А-а… — неловко протянул Василий, почувствовав себя неуютно. — А он…. — Он наполовину монгол, — продолжала Фанория на полном серьезе. — Был шаманом, но его насильно обратили в православие из-за того, что он глухонемой. Отец Феодор от услышанного, судя по всему, вспомнил, что он монгол наполовину, потому что смотрел на хозяйку усадьбы изрядно большими глазами. Эраст болтал ногой и боролся с желанием скатать шарики из хлебного мякиша, чтобы покидать в суп. Он вполне ловко справлялся с плоскими металлическими палочками, подцепляя по наставлению матери имбирь и с удовольствием хрустя им.  Настроение у новобрачного было замечательное, хотя предложенная Нюркой игра на его взгляд была скучная. Но отказывать подруге мальчик не считал себя в праве после недавней выходки, говорить о которой не собирался ни маме, ни Су Ми. Василий, через несколько мгновений, всё-таки узнавший в странном священнике китаянку, тоже чувствовал себя скованно: совсем недавно блестящий план, полетел к таким-то чертям, потому что баронесса слишком долго торчала в своих покоях, а потом, когда всё-таки спустилась, только ленивый из прислуги не предложил проводить его к хозяйке. Так что, пройти мимо столовой незамеченным не представилось возможным, а бестолковая Инга без него,  конечно, не сообразит открыть замок.  Но хорошее всё-таки было: дети оставались детьми, Нюрка вполне себе сносно командовала Эрастом, а опасная азиатка легко вовлекалась в их игры. Видно, компенсировала свой собственный материнский инстинкт. Женщины, они и в Азии женщины, много с них не возьмешь, природы не обманешь. А это, в свою очередь, означало, что справиться оставалось с одной только баронессой. Вряд ли тут будут осложнения, с учётом её дворянского снобизма. Одна только проблема: когда проникнуть в комнату незаметно? Краткосрочный план только что с треском провалился. Усадьба перепичкага прислугой, у которой какой-то потрясающий талант появляться именно тогда, когда меньше всего в них нуждаешься. Наверное, опять особенность дворянского дома. Следовало прибегнуть к долгосрочному плану, тем более, время, вопреки поджигало. Вот зачем прилетело письмо от родителей, да и еще и сопровожденное фото доказательством? Наверняка опять этот типично дворянский тактичный намек на то, что Соколы старшие собираются в гнездо. То-то баронесса сидела ни жива ни мертва, бледная вся! Смешно, честное слово. Сама далеко не девушка, а родителей боится будто курсистка. Что ж, надо организовать им семейное единение, то-то родители обрадуются, разузнав, что дочка наконец вышла замуж. Только надо обдумать, как это сделать. Может, попросить Ингу проследить день своей госпожи? Судя по наблюдениям, баронесса любит плавать. Может, во время одного из таких заплывов всё и провернуть? Надо только удостовериться, что китаянка уедет с ней. Это, положим, обеспечить вполне можно, глядя на то, с какой готовностью она бросается играть с детьми. Уговорить Ингу не ехать, сказаться больной, но отпустить Нюрку. За одном ребенком баронесса может и присмотрит, но за двумя — тут ей понадобится помощь. А значит китаянка поедет.  Василий, конечно же, составит компанию, а потом отлучится в усадьбу. С учетом её к нему отношения и занятости кореянки, даже придумывать ничего не надо будет. В качестве транспорта можно взять коня…. Коня! Чёрт! За него же еще расплачиваться, внесена только половина залога. Ничего, расплатится. Если всё получится сделать так, как он задумал, то он точно расплатится. За нескольких таких коней. Но как контролировать себя до триумфа? Как все не испортить радостью предвкушения? Контролировать себя. Не раздражаться. Не выдать. Какой бы неприятной она ни была, но она догадлива. Скрыть от нее что-то не представляется возможным, только отвлечь. Сейчас играла на руку её озабоченность родителями, но с учётом того, как она отличается от обычных женщин, надолго ли это? Василий перевел взгляд на ребенка, как на наименьшее зло за столом. Смотреть на баронессу, как и на китаянку он избегал. Эраст хрустел имбирем и ел суп вприкуску с рисом. И это в два года! Разумеется, его порция была меньше остальных, но, разве в два года детям не положено капризничать? Есть под уговоры? За маму? За папу? За китайскую тётю? Разве не должен клянчить сладкое?  Будто почувствовав взгляд на себе, мальчишка оторвался от супа и от качания ногой под столом одновременно, взглянул гостю прямо в глаза. Василий отметил, что глаза у ребенка ну совершенно материнские. Интересно, это кто ж был тот «счастливец», кто всё-таки взял эту крепость? Было бы интересно взглянуть.  Ветер катился, как казалось, со скоростью патоки. Унесли первое, принесли второе. Это было даже какое-то мясо, вот только сверху острым соусом поливать зачем? Кое как счистив соус с кусочков мяса, Василий отправлял их в рот. Внутри всё полыхало. Суп, который он не ел, должен был погасить этот эффект, если бы присутствовал в желудке. Ужас! Как можно было испортить столько хороших продуктов? А баронесса ела и маленький баронет. Китаянка-то понятно. Своими чувствами касательно пережитого, Василий двумя часами позже делился с Ингой. Та снисходительно улыбалась, глядя на то, как молодой человек жадно поглощает простую русскую лапшу. Без женьшеня и прочей непонятной мерзости, которой не место в супе. Прислуга, слава богу, разошлась, но Василий всё равно не чувствовал должной безопасности, чтобы изложить Инга свой план. Тот факт, что половина дома подумает о том, что у него с Ингой интрижка, его как раз устраивал. Сколько этот мир такого перевидал? Когда в гости к хозяевам приезжают знакомые, прислуга должна позаботиться об их комфорте. Во всех смыслах. Вот Инга и заботится. А значит, ничего особенного нет в том, чтобы ближе к ночи она пришла к нему.  К сожалению, глупая баба заупрямилась и в начале сама звала его к себе, в половину слуг. Пришлось напомнить ей о существовании у нее малолетней дочери, которая должна спать, и которую лучше не тревожить. Тем самым был заслужен титул «внимательного и заботливого мужчины». Глупая баба. Ну и ладно, ему же проще. Сытый, но по прежнему во всех смыслах неудовлетворенный Василий вернулся в свою комнату, обдумывая как бы попонятнее изложить девке свой план.  За окном, удивительное дело, уже пели цикады. Жара должна была спасть, поэтому молодой человек открыл окно. Пахнуло приятной свежестью. Наверное, уже выпала роса.  Он обернулся на звук открываемой двери. Какая дура! Даже не постучалась!  На ней была тёмно-зеленая кружевная сорочка, облегчающая изрядные телеса. Глубокий вырез щедро открывал грудь, которая, до родов, была внушительной, а вскормивши дитя, стала просто монументальной. Глаза Инги как-то по шальному блестели, так, что Удальцов невольно попятился и уперся бёдрами в в подоконник. В следующую секунду сильные ручищи, которые с легкостью, должно быть орудовали как серпом, так и лопатой, обхватили его за эти самые бёдра, жадно сжали ягодицы, так, что молодой человек аж испугался, не собрались ли их вообще оторвать? Или их спутали с караваями и проверяют качество?  Мясистые губы с той же жадностью, с какой он не так давно поглощал суп, впились в него, будто собрались высосать всю душу. Он попытался упереться ладонями в грудь девушки, чтобы отодвинуть её, вернуть с небес на землю и объяснить, зачем собранно позвал, но был понят совершенно не верно.  Как только его ладони коснулись едва прикрытых атласной сорочкой грудей, девица страстно рыкнула, подтащила его к кровати, опрокинула на нее и грузно уселась сверху, чтобы уж точно не сбежал.  Да и как сбежишь, когда тебя придавило целым кораблем? — Инга! Инга, послушай! — попробовал он все-таки спастись, пока девица расправлялась с его ремнем, штанами и портками. Ощущалась она ужасно щекотно. Тяжело и щекотно одновременно. — Я знаю как и когда открыть ящик. Ты точно уверена, что документы там? Это важно! Да стой ты! — Всё потом, всё потом! — переместилась она на желаемое место, облизнула губы, поерзала.  Василий прикрыл глаза. В принципе… если отрешиться от неэстетичности ситуации и от ощущения, что это скорее его берут, а не он, как мечтал, то в принципе, всё совсем не плохо. Не так уж много женщин так неистово его желали, а фригидность Фанории Арсеньевны и вовсе больно ударила по самолюбию. Но да баронесса ясно что больная. Явно с ней что-то сделали, вот теперь дичится и в девках сидит. Ухватив курпулентную девицу за бока, Удальцов на пробу запустил руки под сорочку. И откуда у нее такая хорошая вещь? Явно не с барского плеча, с барского она банально ничего не натянет.  Женская кожа ощущалась вполне приятно. Конечно, пальцы наталкивались на жировые складки, оставшиеся, видно, с родов, но да ничего. Это лучше чем ничего. Тем более барышня изголодалась, ей сейчас все сойдет. Ворота открыты, надо въезжать, а то когда еще такая возможность будет? До старости что ли вахту нести, пока другие гуляют? Инга к ёрзаниям добавила руку, чтобы уж наверняка. Молодое тело реагировало соответствующе. Торопясь, Василий подался вперед, входя в и без того готовое принять его тело, от восторга происходящего пару раз толкнулся и зажмурился. Как же это было потрясающе! Он выдохнул и прикрыл глаза, расслабляясь под Ингой. Девушка всё еще недоуменно восседала на нем. Даже попыталась расшевелить его рукой, но он слишком ленный от неги только проворчал невнятное: тебе понравилось? Глупая баба слезла с него спустя только пару минут. Засобирались, но он удержал её. — Погоди ты. Я знаю как добрать до ящика. Документы точно там? — Там, — ответила она, но как-то не заинтересовано что ли. — Отпусти Нюрку с ними купаться. Чтобы барыня твоя китаянку взяла. Пока они плавают, я вернусь сюда. Спросят, скажу забыл для детей игрушку корабельный сувенир. И залезу в ящик. Главное ты с ними не тащись. Тут будь, за прислугой следи, если надо, отвлечешь. Поняла? — Да, поняла. — Ну, ладно, иди. — пробормотал он с улыбкой. Всё-таки и у него получилось с женщиной! Как это оказывается здорово!